Забытые страницы шамкира или жизнь немецких колони

ЗАБЫТЫЕ СТРАНИЦЫ ШАМКИРА или ЖИЗНЬ НЕМЕЦКИХ КОЛОНИСТОВ В ШАМКИРЕ И АЗЕРБАЙДЖАНЕ (серия) ПРОДОЛЖЕНИЕ - ЧАСТЬ 2
ПЕРЕВОД КНИГИ ЭДГАРА РАЙТЕНБАХА "От Кавказа до Казахстана" (Немецкие истории и судьбы в воспоминаниях и фотографиях: Шамкир (Анненфельд, Шамхор), Ханлар, Аджикенд, Гянджа, Гек Гель и др.)
Воспоминания Лео Керера о Георгсфельде

У меня не было матери в течение долгого времени, и потому было естественно, что мой отец снова женился — на Марте Лок из Хеленендорфа. От этого второго брака родились ещё трое детей: Фридолин, Райнхольд и Тина, которые ещё живы. Эдмунд, мой брат, умер.

Наш дом стоял на улице Гартенштрассе, если идти вниз от здания союза. Первый дом принадлежал Иоганну Трэнкле, второй — Райнхольду Кереру.

Моя мать, Элиза, урождённая Фоттелер (ок. 1895–1925)Мой отец — Райнхольд Керер (1893–1942), мачеха — Марта Керер, урождённая Лок (1899–1968)Моя семья с женой Марией (урожд. Артемьева, р. 1920) и первой дочерью Нелли, 1947

В 1937 году арестовали моего дядю Эвальда Керера, в 1938 — моего отца и ещё одного дядю Роберта Андрисса, а также моего деда Якоба Фоттелера, отца моей матери Элизы — как и многих других мужчин в те страшные годы. С тех пор мы ничего о них не узнали.

О дяде Эвальде мне особенно запомнилось следующее. Когда в медеплавильных рудниках Кедабека в Азербайджане работали немцы, он был ещё подростком. В 1920-х он поехал с немцами в Германию, где учился и женился. Затем он с женой вернулся в Георгсфельд. Он даже привёз для деда столярные верстаки из Германии — рубаночную и пилораму.

В мастерской деда всё приводилось в движение водой, всё было механизировано. Дед изготавливал винные бочки объёмом до 1000–1200 ведер (русское ведро = 12,2 литра). В мастерской работали и его сыновья Готтильф и Райнхольд, а также двое армян — Магич и Егич. Позже Егич женился на Юлии Фоттелер, которая была невесткой моей тёти.

Всё, чего достигли колонисты за 120 лет в Кавказе — всё это, как и мы, они были вынуждены оставить в 1941 году.

Вспоминается ещё один случай с моим дядей Оскаром Керером. Когда мне было пять лет, он взял меня с мешками пшеницы в мельницу. Мельница была построена в три этажа на склоне холма. Наверху был приёмный пункт, где взвешивали зерно, затем его загружали в бункер, а на нижней площадке получали муку и отруби.

Мы приехали на телеге вниз, к нижнему въезду, но лошадь, испугавшись, не смогла затормозить — и мы вылетели с телеги вместе с мешками. Мне ничего серьёзного не случилось, лишь царапины. А вот дядя получил сильные ушибы лица, долго смотрел на свои раны в зеркало.

После этого жизнь у него была трудная. Как и другие родственники из Георгсфельда, он был депортирован с матерью в Казахстан. Они попали в Мариновку (район Атбасара, Акмолинская область).

Однажды после войны он ехал на санях и во время бурана (вьюги) заблудился. Его занесло снегом. Нашли его только через три дня. Он выжил, но организм не выдержал резкой смены температуры — от мороза до тепла.

Вот перевод страниц 258–262 из книги «Vom Kaukasus nach Kasachstan. Band 2». Это продолжение воспоминаний, включающее краткие биографии, школьные фото, сцены из жизни переселенцев и описание тяжёлых лет в Казахстане.

Стр. 258–259: Воспоминания семьи Зигле (Siegle)

Перерыв на обед в колхозной бригаде улицы Гартенштрассе, около 1935 годаКроме бригадира Эвальда Зигле, на фото узнаются также: Кригер, Леглер, Лукас и несколько местных татов (азербайджанцев).

Класс 7, Георгсфельд, 1936 год:Стоят: 1. неизвестен, 2. Корнелиус Мамонтов, 3. Эдит Андрисс, 4. Вельда Зигле, 5. Эльвира Брайш (†), 6. Эльза Болт (†), 7. Эрих Хайгис, 8. Розалия Андрисс, 9. Хедвиг Цайзер, 10. Розалия Кун, 11. Мелита Зигле, 12. Оттлие (?), 13. Густав Маузер, 14. Вернер Дутт, 15. ? Акопов, 16. Вальтер ЦайзерСидят: 17. ? Керер, 18. Андре Лейрих, 19. Эрика Фоттелер, 20. (мальчик) Трэнкле, 21. Хайни (Генрих) Хуммель

Друзья по воскресеньям, 1939 год:Стоят: 1. Фриц Хуммель, 2. Густав Маузер, 3. Георг Трэнкле, 4. Эдгар Андрисс, 5. Вальтер Кригер, 6. ? Лукас, 7. ? ВакенхутСидят: 8. Якоб Эстерле, 9. ? Лукас, 10–11. неизвестны

Стр. 260–261: Жизнь в Караганде и встречи бывших трудармейцев

Семья Зигле в Караганде, около 1963 года:Сверху: 1. Валентин Зигле, 2. Вернер Кригер (муж 3),Средний ряд: 3. Роза Зигле, 4. Валерий Тарасов (муж Эльзы Зигле), 5. Готтфрид Брайш, 6. сын Карла Зигле, 7. Лина Брайш, урождённая Зигле, 8. Юлия Брайтмайер, урождённая ЗиглеСидят: 9. Эльза Зигле, 10. Мелита Зигле, 11. Карл Зигле, 12. Рита Зигле, 13. Вильгельм Брайтмайер

Вид на город Караганда, 1964 годЗал шахтёров, Караганда, 1964 годСтарый дом в Георгсфельде по адресу: Гартенштрассе, 36 — подарок Мелите в 1998 году в память о семье и родине.

Встреча бывших членов трудовой армии (примерно 1995 год)На собрании союза «Возрождение» в главной улице Караганды обсуждаются новости положения немецкого народа в Казахстане и других постсоветских странах. Мелита Зигле (справа) — среди участников.

Стр. 262: Трудармия в Коми АССР

Затем нас снова посадили в товарные вагоны и отправили с Карельского фронта на север России — в Коми АССР, до станции Котлас. Там железная дорога заканчивалась. Нас развезли по леспромхозам — лесозаготовительным лагерям.

Наша семья попала в Усть-Немский леспромхоз. Мы поселились в бывших лагерях заключённых. Командовал нами комендант, первое распоряжение которого — взять с каждого расписку о невыезде. Все, кто ещё мог ходить, должны были работать в лесу.

На комендатуре висел кусок рельса. Каждое утро комендант бил по нему топором — сигнал начинать рабочий день. Потом он лично обходил бараки, чтобы никто не остался. Кто не пошёл в лес — не получал вечером супа из кислой капусты. В нём не было ни мяса, ни хлеба. Люди опухали от голода, мёрзли и умирали. Среди них — мой дядя Якоб Ройтенбах из Георгсфельда.

Комендант говорил прямо:«Гитлер убивает наших, а мы вас всех уничтожим.»

Весной 1942 года подростков 17–20 лет направили на сплав леса по реке Вычегда. Я тоже попал туда. Работа была тяжелейшей — не по силам молодым. Осенью нас без вещей отправили обратно из Сыктывкара пешком — 300 км. Мы шли как нищие, просили у бедных коми что-нибудь поесть. Добирались до Усть-Немского целый месяц.

Лишь в 1946 году мне удалось сбежать. С отцом мы прошли около 15 км по лесу…

Вот перевод страниц 263–267 из книги «Vom Kaukasus nach Kasachstan. Band 2». Это продолжение воспоминаний женщины немецкого происхождения (фамилия не указана в этом фрагменте), описывающее её жизнь после депортации, работу, воссоединение с семьёй и переезды.

Стр. 263–264: Трудармия, работа и семья

Весной 1946 года мне с отцом удалось сбежать из-под надзора коменданта. Мы прошли пешком около 15 км по лесу до реки Вычегда. Там сели на моторную лодку и доплыли до столицы Коми — Сыктывкара. С большим трудом мне удалось при помощи отца получить место на обучение в торговой школе.

В октябре 1947 года, в возрасте около 21 года, я с отличием закончила обучение по специальности бухгалтер. После этого у меня была двухмесячная практика в Сыктывкаре.

В это время мой отец поехал в Усть-Немский район и забрал туда мать. Но меня после учёбы распределили на три обязательных года работы в торговую организацию угольного города Воркута. Там, среди русских и коми, я была единственной немкой, и мне было непросто.

В 1948 году я вышла замуж за Василия Шихарева, которого познакомилась в Воркуте. Он работал на угольном комбинате «Воркутауголь». Мне не разрешили сменить фамилию на фамилию мужа, и я осталась Ройтенбах.

Мы создали семью в Воркуте. Я работала до марта 1952 года, когда у нас родилась первая дочь Светлана. В 1953 году в Копейске родилась вторая дочь Ольга, а в 1956 — сын Виктор.

Стр. 265–267: Воссоединение семьи, переезд в Казахстан

Моя сестра Эльвира осталась в Тбилиси, где училась музыке, когда нас выслали в 1935 году. Но в 1941 году и её депортировали в Казахстан. Она была замужем за Райнхольдом Копфом. В 1942 году его отправили в трудармию в Челябинскую область.

В 1947 году Эльвира с ребёнком поехала к мужу в Копейск, где он уже был освобождён, но продолжал работать на шахте. Она осталась там и должна была ежемесячно отмечаться в комендатуре.

В 1948 году ей разрешили забрать родителей. Отец работал в Копейске продавцом печатной продукции. Он построил дом, но в 1963 году умер от рака мочевого пузыря.

Мои родители просили меня переехать к ним, чтобы мы были вместе. В 1953 году мы с мужем тоже переехали в Копейск. Отец помог нам построить дом. Я работала бухгалтером, муж — на шахте.

Эльвира преподавала в музыкальной школе, её муж стал тоже шахтёром. В 1965 году обе семьи переехали в Текели (Южный Казахстан), где климат был мягче.

Вот перевод страниц 268–272 из книги «Vom Kaukasus nach Kasachstan. Band 2». Это заключительная часть воспоминаний женщины немецкого происхождения о жизни в ссылке в Казахстане, работе мужа, семейной трагедии и переезде в Германию.

Стр. 268–270: Жизнь в ссылке, реабилитация мужа

Моему мужу Андрею (Андрею Ш.) даже дважды в месяц приходилось отмечаться в комендатуре. Он был сослан в этот район навсегда — такое было постановление 1948 года. Оно действовало до самой смерти Сталина.

До того, как его реабилитировали, он пережил многое. Один раз его заставляли дать ложные показания против немецкого бухгалтера, которого хотели посадить. Муж отказался, сказав:«Если хотите арестовать, то лучше возьмите меня. Я не могу ничего плохого о нём сказать.»

В тот момент у моего мужа почти не осталось волос — он сильно облысел от переживаний и условий. В том же 1953 году его всё же реабилитировали. Через два года, в 1955 году, ему разрешили работать главным бухгалтером в новой совхозе имени В. Г. Белинского, в Тарановском районе. Это было одно из первых предприятий, основанных в ходе целинной кампании Хрущёва.

Мы, как и другие немцы, обязаны были отмечаться в комендатуре ещё до 1956 года.

Стр. 270–271: Семейная жизнь, дети и трагедия

В деревне Покровское мы провели почти всю оставшуюся жизнь. Нам стало немного легче. Там родилась ещё одна дочь — Клаудия, 27 октября 1955 года.

Дети посещали обычную школу, затем все получили профессию:— Клаудия работала в Лисаковске в редакции газеты;— Зинаида — учительницей;— Светлана — парикмахером;— сын Валерий стал музыкантом.

Но нас ждало и горе: наш сын Валерий, находясь на службе в Советской армии, подвергся радиационному облучению и умер в возрасте всего 38 лет. Это была тяжёлая утрата.

В последние годы в Кустанайской области мы жили в городе Лисаковск.

Стр. 272: Переезд в Германию

В 1992 году мой муж умер от гангрены, которая была последствием ужасающей работы в трудармейском лагере Ныроблаг.

В 1997 году я переехала в Германию. Это стало возможным благодаря моей сестре Ирме, которая жила в Мёнхенгладбахе. Сначала мы хотели поселиться у моей кузины в Форхтенберге (Баден-Вюртемберг), откуда происходят мои предки и откуда мой дед до 1937 года выписывал книги и газеты.

Но, к сожалению, к нашему приезду кузина Адель уже умерла.

Сейчас мои дочери, четверо внуков и трое правнуков не забывают меня. Они помогают, когда мне нужно. Я благодарна Богу за это.

Вот перевод страниц 273–277 из книги «Vom Kaukasus nach Kasachstan. Band 2». Воспоминания сопровождаются многочисленными фотографиями, отражающими довоенную и послевоенную жизнь в немецкой колонии Георгсфельд (ныне в Азербайджане).

Стр. 273: Девочки Георгсфельда (1936)

Группа девочек из 3–10 классов, фотография в честь Международного женского дня 8 марта 1936 года.В этом году в Георгсфельде впервые появился 10-й класс.

Известные имена (верхний ряд, справа налево):

Розалия Вухрер

Гертруда Фоттелер

Сидят по центру (слева направо):3. Ирмгард Ройтенбах6. Ирене Мюллер7. Хильдегард Фоттелер (автор воспоминаний)8. Ирене Ройтенбах9. Эллен Оннемах10. Олинде Ройтенбах

Нижний ряд (слева направо):3. ? Клут4. Эльза Маурер5. Ирене ?

Стр. 274: Друзья, охота, языки

Охотничья фотография, 1935 годСлева направо:

Пацевич

Фриц Фоттелер (дядя, р. 1899)

Эрвин Фоттелер (двоюродный брат)

Эвальд Вухрер

Вильгельм Фоттелер (отец, р. 1893)

Иоганн Трэнкле

Генрих Фоттелер (сын №2, р. 1925)На земле: 8. Роберт Фоттелер (р. 1901), 9. Готтлиб Фоттелер (р. 1897, отец Луизы Фоттелер)

Валентин Ройтенбах

Фотография 1940 года:Слева направо:

Роза Головина (мать — урождённая Фоттелер)

? Кулакова

Хильдегард (автор воспоминаний)

Мария Веденёва (р. 1923)

С этими девочками я подружилась в школе и хорошо выучила русский язык.

Стр. 275–276: Молодёжь и драмкружок Георгсфельда

Школьная театральная группа Георгсфельда, около 1935 г.Слева направо:

Лене Фрик2–3, 6, 9–10, 12–13 — неизвестны

(сидит) гость из Берлина, возможно коммунист Касслер

Готтлиб Фоттелер

Ида Ройтенбах

Учитель начальной школы Хан

Внизу справа: Эмиль АндриссФото от Луизы Оксас

Женский хор, Георгсфельд, около 1937 г.Справа: Ирма РойтенбахВ центре: учитель ХанВнизу, справа налево: Эльза Маурер, Эллен Оннемах, Ирене РойтенбахВерхний ряд: Хильдегард Вухрер (автор), Гертруда Фоттелер

Стр. 277: Новый поселок после высылки

Новый посёлок строился усилиями высланных семей.Из деревень Кавказа и других регионов (Волыни, Украины, Молдавии, Поволжья) туда прибыли в основном немцы, а также русские и представители других наций.

Немцы, в том числе Зайзер, Кун, Хурр, Кюфус, Фоттелер, Войрер, Венкелер, Штрассер, Кляйн, Вирзум, Нойман, Брайтмайер, Пенно, Зигле, Хуммель, Старк, Андрис, Шалль, Фрай, Шюле, Ваккер, Ройтенбах, Эстерле и другие — селились в деревянных двухэтажных домах и работали на кожевенной фабрике.

Отец автора трудился на лесопилке, где зимой 1936/37 года произошёл несчастный случай:— машина была включена до подачи сигнала,— его рука попала между шкивом и ремнём,— никакой компенсации семья не получила.

Вот перевод страниц 278–282 из книги «Vom Kaukasus nach Kasachstan. Band 2». Эти страницы содержат воспоминания о жизни в ссылке в Карелии и трагических условиях труда и выживания в леспромхозах.

Стр. 278: Расстрел отца и разлука с братом

Лишь после многих запросов я в 1991 году получил официальное письмо из Тбилисского военно-трибунала Закавказья с сообщением, что мой отец был расстрелян 17 августа 1937 года, а реабилитирован 17 августа 1961 года.

Мой брат Бруно зимой 1936/37 года тяжело заболел. Врачи сказали, что он не выживет в этом климате. Только в исключительных случаях ссыльным разрешали покидать зону. И Бруно был отправлен к месту рождения — в Георгсфельд, где его приютили тётя Ольга Ройтенбах и дядя Вильгельм Хурр. Так мы остались с матерью Оттилией Ройтенбах (урожд. Ханефельд, родом из Грюнфельда) вдвоём.

Стр. 279–280: Жизнь в Карелии, музыкальные мастера

На фотографии 1937 года из ссылки в Пиндуши (Карелия) показан один из восьмиквартирных домов, построенных раскулаченными. Мы жили на втором этаже, окно слева от балкона.

Сосед — Стефан Хурр с лейкой (1), его жена Полина (2), внучка Ирма Кун (3), моя мать (4), соседский мальчик (5), на брёвнах сидим я и мой брат Бруно (6–7), далее семья скрипичных мастеров Клингспон из Волыни (8–11). Альберт Клингспон (крайний справа) был мастером по изготовлению скрипок, гитар и мандолин.

Альберт и его брат Райнхольд работали в лесу, а по вечерам — над инструментами. За 8 дней Альберт мог сделать скрипку без смычка. В 1937 году его арестовали, возможно, именно за редкую профессию. Их отец делал деревянные башмаки из берёзы, обтягивал кожей.

На балконе: Хильде Хурр, младшая дочь Стефана (1), Нелли Кун (2), и другие.

Стр. 281–282: Условия труда в лесу и выживание

Кто за первый месяц (когда снега было мало) выполнял 40 норм (вместо обычных 30–31), получал обед из двух блюд и 800 г хлеба. Те, кто не справлялся, — только суп и 600 г хлеба.

Мужчины рвались в лесную работу, но валка деревьев быстро доводила до болей в спине, и выносливых было мало. Нехватка еды истощала силы, глубокий снег делал всё тяжелее, здоровье людей быстро ухудшалось. По грубым оценкам, до весны 1942 года погиб каждый пятый из немецких заключённых. Умирали в основном мужчины, старики, дети до 10–12 лет и пожилые женщины.

В посёлке Мылвинский с нами жили и русские (с 1932 года), они давали советы:— пить чай из хвои,— сушить и перемалывать подкорку ели, смешивать с водой и хлебом, и запекать.

Мы, дети, делали ловушки из конского волоса для птиц. Из-за нехватки витаминов многие заболели куриной слепотой — её лечили печенью пойманных птиц: варили и дышали над паром, а потом ели.

Вот перевод страниц 283–287 из книги «Vom Kaukasus nach Kasachstan. Band 2». Это продолжение трагических воспоминаний о ссылке в Коми АССР: тяжёлый труд, передвижения по лесозаготовкам, строительство землянок и жизнь на плотах.

Стр. 283: Работа на плотах, зима 1942–43

В 1942 году мы, ссыльные, должны были жить прямо на плотах, чтобы очищать реку от застрявших брёвен. На плотах были установлены крытые домики с печками и нарами. Мы плыли вниз по реке около 80–90 км, вытаскивая застрявшую древесину. Затем нас погрузили на другой плот и отправили в Кодач. Там приютили, но жилья не было. Люди рыли землянки и жили в них.

Стр. 284: Перевод в Вельский лесопункт

Зимой 1942–43 нас с матерью в декабре увезли на санях в лесопункт Вельский. Это было в 62 км вверх по реке от устья Велью, притока Печоры. Мы жили в больших бараках.

Местные жители, коми, были к нам доброжелательны. Хотя им говорили, будто немцы с рогами и злые, они сами впускали нас в дома без замков. Если никого не было дома, у двери ставили веник — знак, что никого нет.

Коми не хотели воевать. Некоторые уходили в лес и замерзали там. Были случаи, когда целые семьи погибали от холода в лесных хижинах.

Стр. 285–286: Зимние работы, перевозка леса

Зимой мы строили «лёдовые дороги» — сначала поливали снежную трассу водой, потом выравнивали её скребком. Затем по этим дорогам возили древесину: лошади тащили сани, гружённые 8–12 кубометрами леса.

Если лошадь останавливалась, сани замерзали к дороге, и вытащить их было невозможно.

Весной вся древесина сплавлялась по реке Мылва до Троицко-Печорска. Там брёвна связывали в плоты по 400–600 кубометров. Плоты тащили буксиры по реке Печоре до Нарьяна-Мара.

Иногда мы должны были возвращаться вверх по течению пешком, чтобы вновь загружать застрявшую древесину.

Стр. 287: Возвращение в Георгсфельд и память

На фото слева — кладбище Георгсфельда, снятое Гельмутом Эстерле в 1976 году. Большие деревья, ранее росшие там, исчезли. Справа — вид на деревню с мельницей и электростанцией у большого дерева в долине.

Это место в 1999 году посетил Эрих Хуммель, который также съездил в Анненфельд и Хеленендорф.

Мы, ученики духового оркестра Георгсфельда (фото от 1939 г.), выступали на праздниках. Я, Вилли Кюфус, стою среди ребят — это было наше детство, несмотря ни на что.

Последний снимок: школьники 3–6 классов с красным флагом, 2 декабря 1940 года. В центре — армянский мальчик, слева и справа — дети немцев и русских. Тогда ещё никто не знал, что нас ждёт в следующем году...

Вот перевод страниц 288–292 из книги «Vom Kaukasus nach Kasachstan. Band 2». Эти страницы посвящены школьным воспоминаниям, снимкам юности, а также судьбе врача из Георгсфельда — доктора Фрица Онгемаха.

Стр. 288: Школьный поход с красным флагом (2 декабря 1940)

Фотография школьников 3–6 классов (годы рождения 1922–1930):Экскурсия с красным флагом под руководством Вальтера Бека в Акациевый лес.

На фото (в верхнем ряду слева направо):

Юрий Гончаров

Альфред Дигель

Оскар Хайгис

Ирма Дутт

Лоренц Эстерле

Иван Абеленцев

(над ним) Вальтер Бек

Вилли Кюфус (автор)

армянский мальчик

Хуго Эстерле

Ирена Дутти др.

Дети тогда учились фотографировать на фотоаппаратах родителей. В селе это было не редкость. Во время экскурсии играли в "войну", организовывали походы в горы.

Стр. 289–290: От юности к зрелости

В 1967 году я (Вилли Кюфус) побывал в Ессентуках, а в 1973 — с друзьями у памятника Михаилу Лермонтову в Пятигорске, позже в Кисловодске.

Фото 1980 года — в порту Новороссийска.

Мои родители Эмиль (1903–1948) и Эмма Эстерле (урожд. Хурр, 1908–1970) — на фото 1938 года в Кисловодске с дочерью Розой, впоследствии моей женой.

Фото 1996 года в Ульме, у памятника первым швабским переселенцам. Рядом с досками, посвящёнными тем, кто отправился по Дунаю в Чёрное море, стоит моя жена Роза Кюфус.

В 1998 году — встреча в Ройтлингене. На фото:

Роза Кюфус

её брат Хельмут Эстерле

его жена Хильдегард

г-жа Фоттелер (род. 1912 в Ройтлингене)

Леонтина Эстерле, дочь Хельмута

Стр. 291–292: Судьба врача из Георгсфельда — д-ра Фрица Онгемаха

Автор: Гюнтер Онгемах (*1929), Бад-Киссинген

Долгое время в Георгсфельде работал доктор Асписов, помогал как мог. В тяжёлых случаях пациентов возили в Гянджу.

В 1927 году после учёбы в Германии вернулся в село доктор Фриц Онгемах. Его отец страдал от ревматизма и хотел, чтобы сын вернулся домой. Он подготовил для него жильё и кабинет.

Докторская работа Фрица была посвящена стоматологии, но он стал врачом общего профиля и помогал всем, даже азербайджанцам. Его вызывали в горные сёла даже ночью.

Фото: д-р Фриц Онгемах с молодёжью, прошедшей курсы первой помощи (все с повязками Красного Креста). Он обучал их медицине. На снимке также: Валентин Онгемах, Виктор Онгемах, акушерка Вишемирская, Лене Фрик, Люси Фрай, Оскар Онгемах и др.

Вот перевод страниц 293–297 из книги «Vom Kaukasus nach Kasachstan. Band 2». Они продолжают рассказ о докторе Фрице Онгемахе и дополняются воспоминаниями о беззаботных довоенных днях в Георгсфельде, а также описанием отдыха в Славянке.

Стр. 293–294: Судьба д-ра Фрица Онгемаха и его учеников

Все, кто участвовал в организованном им курсе первой медицинской помощи в Георгсфельде в 1936 году, были вдохновлены:— Лекарства, помощь при родах, уход за больными.— Фриц Онгемах и акушерка Вишемирская вели занятия добровольно.

Позже четверо участников начали учёбу в Бакинском мединституте:— Гертруда Воттелер,— Оскар Онгемах,— Валентин Онгемах,— некто Фило.

Сигфрид и Виктор Онгемах поступили в пед. и классический университеты.

Но всех их вскоре арестовали. Известно, что Сигфрид и Виктор погибли в застенках КГБ. Фриц Онгемах умер в лагере на севере России в 1952 году. Валентин и Оскар пережили лагеря, окончили медучилища в Караганде в 1955–58 гг. и стали врачами. Гертруда Воттелер также сидела в лагере и позже работала гинекологом.

Стр. 294: Летний день в Георгсфельде (воспоминание)

Рисунок с домом на Гартенштрассе, № 59 — мой родной дом. В 1937 году мне было 8 лет, и я беззаботно играл с соседскими детьми.Конец мая, только начались каникулы, солнце ещё не жаркое, зелень яркая, а горы вдали — умиротворённые.«Мир на земле, и в людях благоволение!» — вот так хорошо всё задумали наши предки, так красиво это было.

За правым окном находился кабинет д-ра Онгемаха. Там стояло зубоврачебное кресло. Он лечил не только зубы: к нему однажды принесли татарского мальчика, которого волочила лошадь. Голова была разбита — доктор спас его.

Стр. 295–297: Отдых в Славянке, 1937

Пикник в Славянке (лето 1937 г.):На фото — мои родители, сестра Виктория, я (4 года), русские соседи и немцы из Георгсфельда. Слева: Эмиль Брайш, брат Георга. Перед гармонистом — Роберт и Оли Лукас. Женщина с ребёнком рядом, возможно, тоже немецкая.

На заднем плане — гора с источником. Тогда ещё не было водозабора — только труба, из которой вода текла по камням в долину.

Слово «курорт» придумали, скорее всего, наши швабы. В Славянку приезжали отдыхать перед уборкой винограда, когда на винодельне было меньше работы. Сюда брали детей, снимали жильё у русских, приезжали ежегодно.

Фото: мать печёт на улице лепёшки вместе с тётей Олей (с ребёнком), я стою рядом.

Другое фото: я внизу у источника, Виктория справа, тётя Мария спускается с горы, а наверху — Роберт Лукас и мама.

Вот перевод страниц 298–302 из книги «Vom Kaukasus nach Kasachstan. Band 2». Эти страницы продолжают рассказ о поездке в Славянку и включают воспоминание о поездке за вещами в Мариновку в 1944 году, с упоминанием бабушки, дяди и опасной обстановки.

Стр. 298: Продолжение рассказа о Славянке

На вершине горы стояли: Роберт Лукас, моя мама и сестра Виктория.Остальные «альпинисты» были тоже немецкие отдыхающие.

Можно сказать, что ещё с 1920-х годов в Славянку ездили не только жители Георгсфельда, но и других немецких колоний. Туда ездили отдыхать и в Бакуриани, Боржоми и другие курорты Грузии.