Страшная история

      Однажды в черную-черную пятницу 13-ого числа старший помощник командира – Старпом советского героического эскадренного миноносца, вечером перед полнолунием, отбрасывая две тени проверял порядок в черных-черных офицерских каютах корабля. В логове чернявого с ранней проседью лейтенанта-артиллериста по имени Паша старший офицер корабля увидел над умывальником старое, как говно мамонта, все в черных-черных разводах зеркало. Тут он услышал стук по стеклу. Сначала офицер подумал, что кто-то стучит в иллюминатор, но потом услышал стук... из зеркала.
      - Выбросить! – приказал Старпом, с вырезанной командиром убедительной улыбкой на суровом лице.
      Слова были как приговор венеролога, который глядя на расцветший бутоном триппер у местного снабженца, приказал: «Резать, по самое не балуй!»
      Паша, который на корабле был вечно без вины виноватый, пожал плечами и посмотрел в подмигивающее ему зеркало. Не вызывая дух Главкома, увидел в нем обаятельное, преданное партии и советскому правительству лицо. Поправив на полочке банку с украденным сердцем очередной любимой женщины, пошел на ют, то есть на корму и выбросил зеркало за борт.
      Это увидел его дружбан, тоже лейтенант, но минер по имени Лешка, который из тыла базы ждал для замполита заказанный гроб на колесиках. Минер любил товарищам рассказывать о черных занавесках на иллюминаторах в каюте зама, которые его задушили. Всем становилось страшно. И это было понятно. Страшно, когда внезапно на корабле пропадал замполит. Но страшнее, когда он вновь внезапно появлялся в кают-компании.
      Особенно минеру нравилась история про рояль.
      Как-то офицеры эсминца стали просить у командира - «Купите нам рояль». «Рояль? – спросил себя Командир и ответил. – Рояль – это не политотдел! На нервах не играет!» и отправил помощника в магазин. Тот купил инструмент, привез на корабль, установил в кают-компании. Радист вечером стал играть, а тут из инструмента протянулись руки и задушили офицера. На другой день стал играть доктор. Руки показались вновь: раз – тоже задушили. Не помогли даже бутылка спирта и партбилет в кармане. На следующий день Старпом стал разбирать рояль, а там на струны были прикреплены волшебные шаловливые ручки. Капитан третьего ранга взял их, изломал и выкинул за борт в набежавшую волну. Послал боцмана в магазин сдать ужас обратно. Тот смотрит, а за прилавком стоит старуха-продавец. Без рук.
      - Паша, есть такая флотская примета, - сказал Леха своему дружбану. - Если посмотришься в зеркало перед тем, как его выбросить, случится ужасное несчастье.
      От сильного удивления, у артиллериста Паши в черных-черных брюках свело судорогой фаберже и посинели не стриженные ногти на ногах. Сердце застучало, как кормовая зенитная пушка. Чтобы успокоится, парень решил помыть в каюте черненую палубу. Забыв наказ умирающей матери: «Если будешь мыть пол, то никогда не выдергивай из пола гвоздь, а то случится большая беда», романтик моря поцарапал руку о в битый в железную палубу гвоздь. Рассердившись, выдернул гвоздь и тут же раздался стук в дверь-броняшку. Открыв дверь, Паша на комингсе-пороге увидел не Замполита в черном плаще с косой на плече, а все того же вездесущего друга-минера, любителя пионерских страшилок у костра.
      - Ты зачем вытащила гвоздь из палубы? У нас в кают-компании… люстра упала.
      На следующий день лейтенант вместе со своими подчиненными, обслуживая носовую пушку сильно испачкал руки пушечной смазкой. В каюте он четыре раза подряд вымыл свои руки. Моет - станет вытирать, а на полотенце остаются черные-черные пятна. За четыре раза кое-как отмыл.
      - Есть еще одна очень страшная примета, - опять в жизнь Паши встрял дружбан. - Ни в коем случае нельзя четыре раза подряд мыть свои руки, иначе умрет кто-то из твоих близких.
      Паша опять вздрогнул от досады, что помыл руки четыре раза. Посмотрел под койку, а там и вправду мертво лежит его любимая крыса, о которой он заботился и кормил конспектами классиков марксизма-ленинизма. Крыса с ужасом в красных глазах посмотрела на него и сказала дрожащим голосом:
      - Речь не обо мне, а о твоем хомячке, которого съела нарисованная на барбете носовой пушки синяя кошка Муська. Она раньше была черной, но кто-то из матросов покрасил ее синими чернилами, вот она теперь всем и мстит по ночам.
      Парень решил вообще ничего не делать. Лег в коечку и застыл черным горчичником. Через некоторое время начал потихонечку «закипать», то есть засыпать. Приснилось ему, что на баке, то есть в носу корабля между клюзами по ночам стало появляться красное кровавое пятно. Когда мимо него кто-нибудь проходил, то из пятна вылезала красная рука и душила проходящего. Так на эсминце пропал «комсомолец» - секретарь комсомольской организации корабля, который любил за всеми подглядывать кто, что и с кем пьет.
      На следующую ночь  рука задушила парторга. Моряки очень испугались. Как это служить без руководящей и направляющей силы партии? Стали прятаться в трюмах. Они решили не ложиться ночью спать. Как только стемнело, светящаяся рука показалась из пятна. Она полетала по кубрикам, не нашла матросов и вернулась в пятно. Утром моряки доложили об этом Старпому. Капитан третьего ранга пришел и выстрелил в пятно из пистолета. Кровавое пятно тут же исчезло, но, когда офицер вернулся к себе в каюту, на переборке-стене он увидел красное пятно.
      От страшного видения Пашу разбудила слепая любовница Маша, которая умерла месяц назад. Проснувшись не то от холода, не то от страха парень в ужасе уставился в подволок, потолок значит, по которому бегали девичьи раскосые зеленые глаза.  Откуда не возьмись появился друг-минер и опять говорит:
      - Но самая страшная примета – это ни в коем случае нельзя долго смотреть на подволок. Иначе сам умрешь.
      Лейтенант горько заплакал и с ужасом на молодом лице выбежал из каюты.
      Командир вызвал на корабль врача-психиатра. Эскулап, друг академика Павлова сказал, что у лейтенанта «тихо шифером шурша, поехала крыша, не спеша». Его, как сошедшего с ума, надо сдать на опыты или положить в психиатрическое отделение, в «девятую студию» госпиталя. Так называлась одна из политических передач на центральном телевидении, где обсуждались вести с полей КПСС. Доктор выписал направление, дал таблетки антистоина и сказал, чтобы в понедельник с утра лейтенанта положили в госпиталь.
      Вскоре из госпиталя пришло страшное сообщение: «Спасибо. Комиссовали. Начинаю жить».
      Лейтенант давно хотел уволиться с флота, но без Лешки-минера у него это не получалось.