Из масонского

Шраман (в шафрановой одежде, с чашей подаяний):

Я иду по пути Дхаммы. Вижу, как всё возникает и исчезает.
Не держу ничего, не привязываюсь. Даже “я” — лишь имя,
как след в воде, что вскоре исчезнет.

Старец Израилев (в одежде из овечьей шерсти, с посохом и свитком):

Я слышал то же — но в иной песне.
«Суета сует, всё суета», — сказал наш царь.
Но над суетой — Страх Господень, начало премудрости.
И душа — не пар, но дыхание Бога.

Шраман:

Бог... я не называю его.
Есть Закон — Дхамма.
Как камень катится вниз, так и неразумный, пленённый вожделением,
катится к страданию.
Кто наблюдает за умом, тот обретает свет.

Старец:

А у нас так сказано:
«Больше всего хранимого — храни сердце твоё,
ибо из него источники жизни.»
Не блуждай очами, не повинуйся зову плоти,
но живи просто, честно, в страхе пред Вышним.

Шраман (тихо):

Ты говоришь — «страх», я — «бдительность».
Но оба мы храним внутренний очаг,
чтобы не разгорелся огонь вожделения,
чтобы не обожгла нас ярость, как змея, что спит в траве.

Старец (улыбаясь):

О друг, быть может, мы оба — стражи у врат одного и того же храма.
Ты смотришь внутрь — чтобы угасло «я».
Я — вверх, чтобы возгорелся свет в человеке.

Шраман:

Я говорю: «Тот, кто не наносит вреда, кто владеет собой,
как колесничий обуздывает коней —
тот приближается к берегу освобождения.»

Старец:

А я скажу: «Мягкий ответ отвращает гнев,
и человек, медленный на гнев, — лучше храброго.»

Шраман:

Мудрый не спорит, ибо спор — звено в цепи самсары.

Старец:

Мудрый наставляет с любовью, ибо слово — как мёд или как меч.

Шраман (вздыхая):

Всё в мире — непостоянно. Всё разрушается.
Это нужно увидеть — и отпустить.

Старец:

Всё в мире — от Бога. Всё вернётся к Нему.
Но прежде — исполни правду и любовь.

(Они замолкают. Меж ними тишина. Ветер шелестит листвой.)

Последнее слово — от обоих
Шраман (глядя в закат):

«Пусть человек победит себя —
не других, не мир, а себя...
Это — высшая победа.»

Старец (глядя в небо):

«Лучше — долготерпеливый, нежели храбрый;
владеющий собой — сильнее завоевателя города.»

(Они встают, кланяются друг другу и расходятся —
один в сторону лотосов, другой — в сторону маслин.)