Безумные уроки мудрости

"Кто утром слышит о Пути, тот может вечером и умереть покойно".
Конфуций. «Уроки мудрости».

Все мудрецы мира призывали расслышать свой Путь и идти по нему.
Это означало то, что каждое мгновение существования должно быть подчинено целостности бытия. Мы только часть единого тела Вселенной, и если путь твой созвучен её музыке и сам ты двигаешься вглубь её просторов, то ты избрал верный путь.

“…когда под Небесами следуют Пути, будь на виду, а нет Пути, – скрывайся”.
Конфуций. «Уроки мудрости».

Всю свою жизнь я был на виду. Мне нечего скрывать ни перед людьми, ни перед Небесами. Свой путь я услышал на заре своей зрелости и шёл по нему, не таясь, поэтому, когда придёт срок, я смогу и умереть покойно.

Но то, что случилось со мною, это попытка столкнуть меня с истинного пути. Я ведь чуть не поддался соблазну!
Ко мне, как к святому Павлу, явилось озарение – божественный глюк. И если основатель христианства, страдающий “жалом во плоти” (попросту говоря – эпилепсией), поддался соблазну и выдал видение за реальность, то я удержался.
Его примитивный разум, который страдать не может, впал в эйфорию и воспринял глюк за откровение Божье. Однако он был так настойчив в том заблуждении (все эпилептики страдают комплексом цезаря – “теперь я могу все!”), а народ, его услышавший, так жаждал тех заблуждений, что случилось то, что должно случиться: два тысячелетия человечество культивировало тот глюк, возведя его в абсолютную истину.
 
Моя же эпилепсия особая. И путь мой иной. Путь – страдающего разума. А страдающий разум так просто не введёшь в заблуждение, поэтому номер у них не прошёл – я не поддался соблазну!

Но всё по порядку. Попытаюсь описать всё предельно скрупулезно, потому что знаю – мировой опыт вопиёт с каждой страницы истории, – любая неточность в столь судьбоносном явлении может увести человечество вбок от Пути, а то и развернуть его вспять.



*  *  *

Итак, слушайте мой дотошный рассказ.

На следующий день мать вызвала врача.
Врач был уже нам знаком. Пару раз мы его вызывали.
Двухметровый молодой шкаф с крепкими ручищами. Этими ручищами он мне вколол двойную дозу препарата. Того, от которого спишь потом сутки.
Он так и сказал: “А не вколоть ли нам двойную дозу! Спать будешь как младенец…”

Я же проснулся к вечеру от нестерпимой жажды. И сразу заподозрил неладное.
Первое, что мне бросилось в глаза – разбитая дверца книжного шкафа. Часть стекла осыпалась на пол, а часть – загнутыми сабельками угрожающе торчала из створок.

Ужасно хотелось пить. Пытаюсь подняться – и не могу! Тело отказывается мне служить.
-Мать, – кричу – пить дай!
А она тут рядом стоит тихая, сосредоточенная, что-то делает.
Пригляделся – она стенку красит.

-Что ты делаешь?
-Не видишь, стенку крашу.
-Зачем?
-Я решила квартиру врачу сдать. Он здесь клинику организует. Лечить тебя будем! –  возвысила она голос. – Всю душу мне измота-а-ал, ирод окаянный!
-Пить дай!
Молчание…
-Пить дай! Умираю от жажды…

Чувствую, что-то неладное творится в нашем родовом гнезде.

И тогда страшная догадка осенила меня: её заставляют работать!
Чёрт, пока я тут лежу, как мумия, не способный к действию, над ней уже поработала шайка мошенников, пытающихся завладеть нашей квартирой.
Она всегда была слишком доверчива.

И тут я вижу врача. Этот двухметровый детина с ручищами-оглоблями забрался на книжный шкаф и, свернувшись калачиком, претворился неодушевленным предметом.
То есть на шкафу – чемодан. Чемодан, как чемодан, только с глазками…

А? Как вам такое понравится? Каков наглец!
Но я его быстро вычислил, думаю, ладно… будет у меня хотя бы один козырь в их криминальной игре. Он-то, глупец, не знает, что я его вижу.

А мать уже красить перестала и занялась другой работой: монтажом медицинского оборудования. Так, очевидно, они хотели его представить.
На самом деле это была сложнейшая система никелированных трубочек, назначение которых, мне так и не удалось разгадать.

И тогда появилась ОНА – голубая аура – яркая представительница детей Индиго.

Я онемел и впал божественный трепет.
Какова! Так вот вы какие, дети будущего!..

-Ты пришла ко мне, о, божественная… – выдохнул я, поражённый зрелищем.

Божество, как и должно, хранило молчание.

А я трепетал. Я поражен был сиянием её запредельной красоты и величия. Я говорил с ней, просил милости, ждал от неё благословения, но…

Но тут я заметил подвох! Голубая аура, хоть и светилась небесной голубизной, но была всего лишь искусным макияжем.
Божество-то – ряженая! – дошло до меня.
Девица, очевидно, сообщница врача-вредителя, прятавшегося до времени на шкафу, вымазала себе всё лицо голубой краской.
Цвет индиго так и светился на её наглой роже!

Ха-ха-ха! – подумал я. – Они что, меня тут за дурака держат? Неужели я – художник, а по совместительству инженер человеческих душ – не смогу отличить подлинник от подделки? Ха-ха-ха!

Однако радоваться было рано. Жажда одолевала меня, но все усилия подняться заканчивались провалом.
И тогда с отчаяния я сделал непоправимую ошибку: я расколол их!

-Ты что же думаешь, чёртова кукла, если ты рожу намазала, то я и уверую в тебя? Как бы ни так! Я раскусил и тебя, и твоего тупого подельника, прячущегося на шкафу!
Вон он, дурилка картонная, смотрит исподтишка… Слазь, сатанинское отродье! Я раскрыл ваши чёрные замыслы!

И они тут же исчезли.

Тогда я сделал невероятное усилие над собой. Я поднялся, но меня качнуло и, если бы не стул, стоящий рядом, я бы рухнул на пол. Я же рухнул на стул… и, оседлав его, как коня, поскакал на кухню на водопой.

Выпив залпом графин воды, я как бы очнулся и… ясно увидел безвыходность своего положения.
В доме орудует шайка! – дошло до меня. – Нужно срочно бежать… но как? Дверь наверняка охраняется.
И тут меня осенило: надо выбраться через окно и позвонить в милицию.

Я кинулся в комнату исполнять задуманное и распахнул окно. Внизу – твердь земная.
И слышу тогда вкрадчивый голос: “Бросься вниз! И Ангелы Господни на руках понесут тебя, да не преткнешься о камень ногою твоей…”.

“Обязательно преткнусь”, – подумал я и сказал:
-Отойди от меня, сатана! – и он, посрамленный, исчез.

А дальше…
Меня как током пробила страшная догадка: “Эти коварные духи, состоящие на службе у Сатаны, непременно совершат какое-нибудь злодейство!

И я кинулся в комнату к матери.
Там меня ожидало страшное открытие! Под халатом, лежащем на кровати, я никого не обнаружил. Мать исчезла. Они убили и похитили её!!

Я в смятении выбежал из комнаты.
Духи где-то скрывались. Воспалённый мозг подсказал мне: следующей жертвой должен стать я!
Тогда, обезумев от страха, я принялся возводить баррикаду. Я решил отсечь их от выхода, и дверь в столовую, где они наверняка и скрывались, была подпёрта опрокинутым шкафом.
Теперь убийцам не уйти от возмездия!

Я кинулся вон из квартиры, и в нетерпении принялся звонить в двери сразу обеим подружкам: Таисии и Ксюше.
Нигде мне не открыли. На моё сообщение об убийстве матери никто не среагировал.
Через первую дверь мне сказали, что Таисии нет, вторая дверь голосом Ксюшиного мужа посоветовала идти спать.

Ничего себе – спать! В доме орудует шайка, а они – спать…

Тут вижу, странный субъект поднимается снизу. Я – к нему.

-Уважаемый, у меня маму убили. Разрешите позвонить от вас, вызвать милицию. Убийцы ещё здесь, я вход заблокировал…
-Так ты и есть – убивец! – сказал субъект и исчез.

-Ах, как вы ошибаетесь! – сказал я в пустоту и выбежал из подъезда.
Телефон-автомат был рядом. Я набрал 02.

-Убийство! – сказал я в трубку. – Срочно пришлите милиционера. В доме орудует шайка!
-А вы уверены? – спросила трубка. – Может вам лучше лечь отдохнуть.
-И вы туда же! – крикнул я. – У меня маму убили. И я вас об этом предупредил!
-Адрес.

Я продиктовал адрес и с сознанием выполненного долга вернулся домой.

Когда я поднялся в квартиру, меня несказанно удивило расположение шкафа, лежащего на боку у дверей в столовую. Я поднял его и установил на место.
Потом меня удивили люди в белых халатах, позвонившие в дверь. (Как выяснилось, их вызвала Таисия).
-Скорую вызывали?
Я проводил их к матери и лег спать.
Больше меня ничто не удивляло. Я уснул, как младенец.




*  *  *

С милицией разбиралась матушка, чудесным образом восставшая из мёртвых. Милиционеры, рассказала она потом, вели себя предупредительно, что, согласитесь, само по себе – чудо из чудес.

Сколько же чудес произошло всего за пару часов на отдельно взятой жилплощади! Сколько тайн хранит в себе ее трансцендентная аура.
Запредельный мир смещённого пространства и времени явил целый букет сакральных явлений. Тут и явление Божества, и посрамление Сатаны, и восстание из мёртвых, и вежливость предупредительных ментов.

Так, на божественной ноте проникновения в тайны сакральных знаний, я и закончил свой праздник.

Теперь требуется  трезво проанализировать ситуацию.
Что мы имеем?
Если откинуть мой беззастенчивый трёп, то налицо наглядные признаки сумасшествия.

Но, во-первых, ничего бы лучше не откидывать. Этот беззастенчивый трёп – суть творчество. А с творчеством бороться – себе дороже.
Другого ничего не умеем-с.
Во-вторых, – признаки сумасшествия. Да, не буду лукавить, поначалу они меня испугали. Позвонил даже Калигуле, как самому сведущему в этих делах товарищу, рассказал всё как на духу.
-Э, – сказал Калигула, – фигня всё это.
-У меня такого никогда не было.
-Старичок, всё когда-то бывает впервые. Меня глюки уж лет десять как терроризируют. Я в них тапками кидаю. Боюсь жутко, но кидаю. А что делать? Не то точно тебе на голову сядут.

Как сказал он, что на голову сядут, так и вспомнилась история другого моего товарища. Тоже художник с трансцендентными познаниями.

Знаменит уже тем, что поддался однажды на вкрадчивый голос Сатаны и вылетел с 7 (седьмого!) этажа, проверяя, преткнётся он о твердь земную или нет.
Не преткнулся. Ангелы Господни вынесли его на руках и мягко уложили на снег.
Невероятно, но он даже не сломал себе ничего!
Поднялся с земли, дал в морду случайному прохожему (представляю ужас прохожего: слетает с небес художник и бьёт его по морде) и победоносно въехал на лифте на седьмое небо. Родная тётка, наблюдавшая вылет,  – упала в обморок при виде воскресшего племянника.

С тех пор и уверовал он в чудо Вознесения.

Все эти рассказы и про тапки, и про сатанинские соблазны успокоили меня. Отчасти.
Но с другой стороны, – так хотелось увидеть в Голубой девушке некое предопределение.
Тогда бы я смог, если не создать новую религию о божественной ауре, нисходящей к отверженным художникам, то запустить хотя бы в мир легенду на ту же тему.
Я думаю, она бы прижилась в нашем, лишённом идеалов, времени.

Однако моя бескомпромиссность и убеждённость в том, что только подлинные явления  истинно красивы, не дали мне сделать этот соблазнительный шаг.