Чаша моя. 5

  -  5 -

      Бакунин прекрасно справлялся с поликлиническими панкреатитами и запорами, пока не дошел до обычного, невыносимого ему квеста.

- Мне надо провести КТ брюха мужчинке, - уверенно начал Бакунин в трубке.

     Прошло несколько секунд, и вот ровный духом Бакунин сморщился так, будто он лимон из детской рекламы сока.

- Как не к вам? Я же неделю назад звонил. Да я весь год звоню Вам, - доказательным тоном причитал Бакунин.

- Звоните в пятый кабинет, теперь брюшную делают там.

- Но, -  было хотел вставить Бакунин.

- У меня пациент, я занята.

- Да как хоть туда позвонить?

        Но трубку бросили, не дослушав. Бакунин издал истошный вздох. И принялся звонить в приемную, чтобы хотя бы выяснить, куда теперь ему звонить. Там с Бакуниным поступили вовсе проще: взяли трубку и бросили. Бакунин же, обидевшись, принялся вновь набирать их. Но там было предательски занято. «Засранцы!» - подумал Бакунин. Выругавшись, он вышел из кабинета, оставив в одиночестве пациента. Быстро отобрав у озадаченного ЛОРа справочник, он принялся звонить необходимый в пятый кабинет.

- Добрый день! Это Бакунин. У меня здесь с подозрением на дивертикулит пациент. Мне ему надо КТ сделать.

- Ы! - издал пациент по непонятной причине, погладив левое подреберье.

   Бакунин назидательно покосился на него, сурово подняв одну свою бровь.

- Это 7 кабинет. Позвоните в пятый, - сообщили Бакунину.

- А как туда позвонить?

- Я по вашему справочная?

- Ну я же …. - и гудки.

- Ды, сука… - воскликнул Бакунин.

   Он с большей силой принялся нажимать на телефон, с надеждой на то, что следующий номер, каким бы он ни был, обязательно будет телефонной линией в пятый кабинет.

- Добре дэнь, Бакунин, у меня пациент с болями внизу живота, у него, кажется, дивертикулит. Ему надо сделать КТ.

- Да, хорошо, только согласуйте с заведующим.

- Так, а кто у вас там заведующий? - растянул Бакунин.

- Вы в нашей больнице вроде долго работаете, не знаете? 

- Да у них бесконечные отпуска. У вас то там один заведует, то другой. Как на молочной кухне! А графиков не вывешивают.

- Я тут причем. Вопросы к начальству. Все не занимайте время мое. Разрешит заведующий Семен Семеныч, тогда и сделаем, - заключили в трубке и положили ее.

- Оооо! - страдали на койке.

- Да подожди ты мужик, что стонешь? - прикрикрикнул на него Бакунин, - записываю тебя.

     Бакунин и сейчас подумал о том, вот почему он выпрашивает и распрашивает как себе. Вот чем он обязан этому мужику? Он что ему брат, сват? Крестил с ним детей, хоронил собаку? В конце концов, не он же вызвал его дивертикулит. Самое главное, что его коллеги вечно чем-то заняты, и, кажется, только Бакунин гоняет чаи. И звонит спросить в долг печенья или Бугульмы в коньяк. Оказалось, заведующего найти труднее, чем сюжет в современных книгах. И вправду. Он же вроде снимки смотрит. Где он шарахается?  Удалось его найти в неком отделении, о котором Бакунин слышал только раз, и то в Новом году, на детской елке, где его бывшая была снегурочкой. Долгая история, вообщем поздравляли их. Он еще удивился, а зачем оно вообще в больнице, это отделение. А потом подумал, если есть, значит кому-то нужно.

- Здравствуйте, Бакунин, мне надо КТ сделать мужчине с подозрением на дивертикулит!

- Я занят, перезвоните через 15 минут

- Твою насрать, - выругался Бакунин, даже не подумав скинуть звонок.

      Бакунин обреченно уставился на пациента. А тот на него, таким тревожным взглядом, будто это вот самое КТ - самое ценное в мире, и что затем он должен будет почку, чтобы расплатиться за него.  Бакунин успокоительно выдвинул руку вперед, и встал со стула. Что ж, пришлось выглянуть: был ли кто далее. Хоть раз но Бакунину повезло. Но он знал: это обман, поликлиника способна дотрепать нервы. Не спроста никого нет. Что ждет его? Армагеддон, массовое обрезание по приказу министерства, ратификация гейский браков, конференция свидетелей Еговых в его больнице. Предсказать было невозможно. Пятнадцать минут казались ему сущей вечностью. Особенно, когда те протекают в молчании. Напоминает, 19 век. Усадьба, управлением имением, граф Бакунин за столом с кружкой вареного пива, а в соседней комнате стонет умирающий папенька. А ты ждешь доктора из соседней губернии. В нетерпении Бакунин снова набрал номер.

- С кем говорю?

- Бакунин

- А, Бакууунин, - растянули в трубке.

- Мне КТ надо, - признаться Бакунин уже разгорячился, ему уже было лень по сто раз объяснять.

- А что с пациентом? - быстро ажжиатрировано трепало трубку мерзким голосом.
 
   Бакунин выдохнул. В какой раз он это объяснял?

- Дивертикулит - воспаление дивертикулов в сигме.

- Я знаю, что такое дивертикулит. А рентген брюшной полости не пойдет? Или скажем ирригоскопия? - ответили в трубке.

- Какая в задницу ирригоскопия в поликлинике?

   Бакунин ругался в злосчастный телефон, а сам отставив трубку на всякий случай спросил шепотом мужчинку не делал ли он случаем дома четыре клизмы. Мужик с ужасом отрицательно кивал. Меж тем хирург продолжил разговор.

- Болит же у него, ну.

- Фамилия, дата рождения.

    Бакунин облегченно победно назвал фамилию пациента.

- Я включил электронную карту, - Бакунин по ту сторону напрягся - у него КТ было в январе.

   Издав, истошный рев, похожий на тот, что звучал при убийстве последнего в мире мамонта, Бакунин перечислил на матерном языке про себя все возможные монгольско-татарские сочетания, и вновь принялся к светской беседе.

- По вашему дивертикулит спрашивает как и когда ему возникнуть?

   Меж тем мужчина, которому видимо понравился этот довод, рьяно закивал в поддержку головой.

- По-моему может быть что угодно. А что хирург смотрел его? И что клинически диагноз не ясен?

- Да я хирург. Мне клинически все ясно. А диагноз-то надо доказывать. Пропедевтика видите ли, пальпация, перкуссия, а потом КТ, - пунцовый Бакунин кипел как чайник.

   В трубке водрузилась пауза.

- Ну так? Присылаю, - Бакунин трепал провод телефона, будто он виноват во всех бедах этого мира.

- У нас аппарат сломан, остался один. Давайте завтра.

- Да какого хрена? По вашему смерть спрашивает, когда вы на КТ запишите? Вы о чем думаете?

- Если вы хотите помочь сделать аппарат, то пожалуйста. А так идите к начмеду просите.

   Бакунин, поняв, что пока не посетишь как минимум президента или министра здравоохранения, вряд ли проведут КТ, молча забрал  карточку пациента со стола, и почему-то сверток с иконой. И отправился в приемное отделение, оформлять на госпитализацию. Вдруг перфорация  или кровящая кишка на дежурстве убедит кого-то быстрее, нежели дурацкий Бакунин со своими дивертикулитами. Он спустился в приемник, прибыл на пост и обреченно скинул карточку на стол. С уважением поклонился и попросил оформить к Крашенникову.

- А где Градский? - Бакунин, обнаружив среди баррикады компьютеров скучавшего Темного воодушевился, хотя бы сегодня не будет бабок без показаний, окаймленных в дивный подарок, ну и конечно, жалоб начмеду.

- Отгул взял, - зевнул Темный и холодно уставился в переднюю дверь.

- Отмаливать Пасху чтением Торы?

- Да мне хоть, к президенту на званный ужин. Знаешь, какой сейчас судак у нас?  - Темный изобразил руками судака как мог.

- Не-а, - отрицательно замотал головой Бакунин

- Вот и я не узнаю, Бакунин, ибо работаю сегодня, к великому сожалению, -  просвистел тот, и продолжил созерцание двери.

     Что ж, созерцание, как завещали японцы, дело хорошее. Обнаружив, вереницу терапевтов, перетекавших из смотровых по коридору в отделения и обратно, Бакунин удивился. И что это они ходят парами с удивленными лицами по приемнику, да еще что-то бурно обсуждают. Неужели где конференция? И поесть пошли. Это еще и в понедельник днем. Что-то неладное почувствовал Бакунин, и это же внутреннее подозрительное вынудило его задать вопрос:

- Сань, а чего здесь сколько терапевтов? Что Стражеско восстал из мертвых?

- А там Гена всем фокус показывает, иди посмотри. Может быть, что отпишешь мне умное по тихой грусти.

      Ну, с Темным, конечно, не поспоришь. «Птррру» - издал из себя истошно Бакунин, и успешно провел между терапевтами рекогносцировку к женской смотровой. И его билет оказался в первый ряд. Покинутая поликлиника стоила того, уж точно. Георгий Александрович, как и его коллеги терапевты и неврологи с весьма умными, но совершенно пустыми лицами рассматривали за Геной внимательно суть его действий. На койке сидела лет 60 дама, без одышки, да и вообще без внешних признаков болезни. Но Георгий Александрович собачей чуйкой знал: то обманчиво. Гена, успокаивая пациентку, убирал из-под нее одну подушку, потом вторую подушку. И аккуратно с помощью медбрата опускал ее в положение лежа.

- Ирина Григорьевна, с Вами все в порядке?

- Да, пока да.

      И это «хорошо» в доли секунды менялось на совершенно выраженный цианоз, отек верхней половине, молниеносной одышку и свисты, так что уши врачей закладывало. Тут же Гена возвращал все обратно, накладывал маску с кислородом, поднимал ее в прежнее сидячее положение. Синева растворялась в бледном румянце в течении нескольких минут, свисты утихали, пациент приходил в сознание, только несколько обескураженный.

- Все? Все хорошо? - кричал Гена.

   И ему кивали в маске, не понимая собственно что происходит. Чувство же пациента разделяли ученые терапевты и неученный Бакунин.

- Гена, где ты такое находишь?

- В Казанском районе, и не я, а скорая помощь, - отчеканил Гена.

- Ну давай, профессор, - устроился  Бакунин - что ты хочешь здесь соперировать?

- Это вы должны решить.

- О чем ты говоришь? Я не мог утром решить какие носки одеть. А уж об операции без единых клинических данных за хирургию, это точно.

- Может, пообследуем, - где-то пропищал невролог.

-  А женщина-то дело говорит, - покивал публике Бакунин и продолжил голосом волка из известного мультика, - Ну ты, это зови, если чо.

   Бакунин только собирался покинуть приемный покой, изобразив поручика Ржевского, спешившего в новый анекдот, как послышался треск, крики, грохот и все из коридора. От греха подальше Бакунин отошел прочь от прохода и вместе со всеми от изумления застыл.  Кажется, ненадолго врачебный консилиум забыл и об Ирине Григорьевне, которая от страха втягивала маску, будто та и вовсе была не маскою, а мешком Амбу. Первым разрушил ожидания Бакунин, громко засмеявшись в полной тишине. Только он знал, что Ледовое побоище, которое происходило в коридоре вовсе не спроста. Дело было вот в чем, двухсоткилограммовый поезд «Анестезиология - Приемный покой» пребывал на станцию Смотровая номер три, сметая под собой людей, технику и медицинское имущество. Перед дверью тут же появился огромный, чрезвычайно широкий реаниматолог. Обернувшись бочком, чтобы ненароком не вынести дверь вместе с косяком, он появился запаханный, потный в полном обмундировании и с целою сумкой. Вася Кускин, друже. Бакунин того знал с самого детства, неуклюжий, медленный, но до того момента умный и притягательный, собака. И ничего, что от грохота в гастроэнтерологии, вероятно прошли и диарея, и запоры.

- Кого реанимировать? - тихо спросил тяжело дышавший Вася.

   Ирина Григорьевна сняла маску, приподнялась над подушками, возможно, надеясь на то, что быстрое улучшение поможет ей избежать реанимации. Между тем в смотровой держалась долгая нелепая пауза. И томную эту атмосферу сложных взаимосвязей, вопросов и недосказанности пора было разрушать. Взялся Бакунин.

- Вась, ты откуда? - он по-дружески похлопал его по плечу.

- Мне Темный позвонил, сказал бабка здесь кончается, - с детской непосредственностью вылил Вася.

    Ирина Григорьевна отрицательно закивала, и с надеждой посмотрела на Гену, который вообщем-то ловил сопли в междуврачебной беседе. Бакунин же не унимался от смеха.

- А мне он однажды сказал, что пункцию надо сделать, а то загнется. А там просто гастрит. Ну что ж теперь верить всем? Ну ты и лошара, - Бакунин с улыбкой прошептал в ухо Васе.

- А, ну это, извините, - он вновь повернулся бочком и принялся к отступлению, уже успев задеть кого-то с проезжавшей процедурной тележкой.

- Стой, стой, Василий Игоревич, что ты думаешь. Даму кладут, она синеет, задыхается, а в положение сидя пересаживают, все нормально.

    Вася секунду подумал и задал лишь один вопрос.

- Давление нормальное?

- Давление нормальное? - перезадал вопрос терапевтам и неврологам Бакунин.

- Нормальное, - ответил Гена, - гипертония есть, инфаркт был в 2007 году.

- Сознание теряла? - продолжал Вася.

- Нет, - говорил за нее Гена.

- Да, теряла часто, - включилась сама пациентка, не обращая внимания, что Василий так и стоял боком между дверями.

- Руки поднимите, - скомандовал Вася.

    И процесс начался снова. Синева, одышка, снова маска. Руки же наскоро опустил Гена. Минуту, снова все кончилось.

- Ты чего сделал? - Бакунин глядел на реаниматолога, будто тот совершил волшебство вне Хогвартса.

- Вену полую проверил, оставьте в стационаре, - кратко отчеканил реаниматолог и тяжелой поступью удалился, оставив всех дальше раздумывать.

       Бакунин кивнул врачам, и почему-то бегом отправился догонять своего друга. Хотя того не догнать, пожалуй, способен только безногий. Бакунин не успел пересечь приемный покой, как Гена уже орудовал как самая талантливая секретарша Смольного. «ЭХО, рентген, общий, биохимию» - перечислял он быстро назначения по нескольким телефонам.

- Вася, Вася, стой! Ты куда так втопил? - пошутил Бакунин и споткнулся, получил мгновенную карму.

- На операцию, куда еще, - сухо ответил Вася, - я чуть инсульт не заработал, пока сюда бежал. У, Темный, попроси меня еще чего-то.

    Реаниматолог явно был обижен.

- Вась, да ты чего? Они бы все до пенсии разбирались. Ты ж им диагноз почти поставил?

- Рентген и ЭХО бы поставил. Любой дурак умеет назначать. «Секс» открой и вбей.

- Ну, ладно тебе. Что ты какой? Что случилось?

    Тогда Василий остановился, складывалось впечатление, что над ним нависла гора. Лицо его с младенчески нежного изменилось на злобное, мстительное. Даже Бакунин сглотнул слюну от страха. Друг же его побагровел и принялся кричать:

- Почему моя жизнь состоит только из неудач? Мама кричит на меня! А эта? Что она возомнила о себе вообще? А этот, хрен?

  Он остановился, продышавшись от ярости. Бакунин же глядя на него, широко улыбался. Его голову осветила идея, и он тут же ее реализовал. Секунда. И вот уже черный сверток был в руках у реаниматолога.

- Это тебе, пригодится… завтра приходи пиво пить! - коротко кинул Бакунин и исчез среди толпы возвращающихся в поликлинику терапевтов, оставив того в странном чувстве.

    Василий кинул глаз тихонько на сверток. И растеряно улыбнулся.

- Бакунин, Бакунин, - проговорил он, причитая.