Литература и столкновения...

    Очень увлекательный для журналистов и разного рода экспертов вопрос:

     Меньше или больше сейчас, в двадцатые годы двадцать первого века, люди стали читать художественную литературу?

     И, отвечая на этот вопрос, журналисты обращаются, в основном, к данным социологии развлечений и социологии чтения. 

       Если опираться исключительно  на данные "социологий" развлечений и чтения, то не может не звучать чаще других такой ответ:

     Если художественную литературу в двадцатые годы двадцать первого века стали читать меньше, то это значит, что чтение художественной литературы является менее конкурентоспособным, менее привлекательным, чем другие и более новые, чем чтение художественной литературы, виды человеческих развлечений.

      Много говорят журналисты и эксперты о том, что видео- и компьютерные игры, просмотр телевизионных сериалов, походы в кинотеатры - это те виды развлечений, которые стали более привлекательными, чем чтение, художественной литературы, не только для подростков обоих полов, но и для взрослых людей.

      Слушая журналистов и экспертов, утверждающих, что для современного человека, например, просмотр телесериалов является более привлекательным, чем чтение художественной литературы, другие журналисты и эксперты начинают неистово улыбаться. И даже хохотать.

      Эти улыбающиеся и хохочущие журналисты и эксперты называют рассмотрение чтения художественной литературы и других видов развлечений полностью бесполезным и даже глупым в информационном обществе.

     В информационном обществе человек не столько развлекается, сколько получает необходимую и достаточную ему информацию. Ну и конечно, если из художественной литературы современные читали и читательницы не могут получить необходимого им объёма требущихся им данных, сведений о чём-то, то они, как люди информационного общества, будут читать другую, совсем не художественную литературу.

      А вот он себя не относит ни к  "социологическим" журналистам и экспертам, которые сравнивают конкурентоспособность, привлекательность чтения художественной литературы  с конкурентоспособностью других современных видов развлечений, ни к тем людям, которые читают исключительно для получения достаточного количества необходимых им данных, сведений о чём-то.

     Он немного подумал о чтении художественной литературы и о получении, чтением, достаточного количества данных, сведений о чём-то, и ему в голову "вплыли" такие слова, как "воображение", "жизненный опыт", "столкновение".

     С помощью этих вплывших в его сознание слов, он неожиданно, не только для других, но и для самого себя, получил следующие определения:

      Документальная литература, "нон-фикшен"  или "факшен" - это столкновение жизненного опыта автора и жизненного опыта читателей и читательниц.

     Художественная литература - это столкновение двух воображений, - автора и читательницы или читателя.

     Если верить в точность этих его определений, то получается, что документальную литературу читают, если вообще что-то читают, для того, чтобы столкнуть свой жизненный опыт с жизненным опытом автора, а художественную литературу читают, чтобы  развить своё воображение, столкнув его с воображением автора произведения художественной литературы.

     Ему вдруг подумалось о значительной важности рассмотрения того, что возникает как из столкновения авторского и читательского жизненного опыта, так и из столкновения авторского и читательского воображения.

     По его мнению, столкновение авторского и читательского жизненного опыта может привести к возникновению:

     Первое. Значительной или, наоборот, небольшой степени обученности чему-то читателя, читательницы жизненным опытом автора произведения документальной литературы.

     Второе. Сочувствия автору произведения документальной литературы, представившему читательницам и читателям свой трудный жизненный опыт.

     Третье. Признания читателем, читательницей своего жизненного опыта более ценным, чем жизненный опыт автора. Если такое признание происходит, например, в начале чтения  произведения документальной литературы, то читатель, читательница не будут дальше, то есть до завершения произведения документальной литературы, его читать. Так как у них пропадает интерес к тому, что представляется им гораздо менее ценным, чем их собственный жизненный опыт. 

     Четвёртое. Признания читателем, читательницей жизненного опыта автора документального произведения более, ценным, чем их собственный, читателя, читательницы, жизненный опыт. Такое признание можно назвать благодарностью читателя, читательницы за тот труд, который осуществил автор, чтобы создать данное произведение документальной литературы.

     Пятое. Желания читательницы или читателя объединить, в осуществлении общего проекта, свой жизненный опыт с жизненным опытом автора произведения документальной литературы. Такое желание некоторые называют "желанием встать под знамя" автора произведения документальной литературы.

     А вот из столкновения авторского и читательского воображений, происходящего при чтении произведения именно художественной литературы, могут получиться, по его мнению, другие итоги:

     Первое. "Влюблённость"  читательницы или читателя в воображение автора. Или восхищение читателя, читательницы яркостью авторского воображения.

     Второе. Разочарование читательницы или читателя в своём собственном воображении, оказавшемся гораздо более слабым, чем воображение автора произведения художественной литературы. Такое разочарование может произойти с теми читательницами или читателями, которые сами что-то уже сочиняли  до столкновения с художественным произведением автора.

     Третье. Желание развивать своё воображение для того, чтобы оно стало приближающимся по своей силе к воображению автора прочитанного произведения художественной литературы.

     Четвёртое. Желание с помощью своего воображения создать своё, собственное произведение художественной литературы.

     Пятое. Стремление напроситься в соавторы к автору прочитанного произведения художественной литературы.

     Ему думается, что он правильно понял то, чем отличаются друг от друга итоги столкновения авторского и читательского жизненных "опытов" и авторского и читательского воображений, но как это помогает  ответить на вопрос о том, почему в двадцатые годы двадцать первого века стали гораздо меньше, чем раньше, читать произведения художественной литературы?

      Он так и не смог ответить на этот вопрос, но стал ещё более уверенным в том, что и в информационном обществе, в котором информированность гораздо важнее развития у человека, женщины или мужчины, воображения, всё равно остаются люди, стремящиеся применять и развивать своё воображение, в том числе и с помощью чтения произведений художественной литературы.
    
     P.S. Автор, записавший итоги размышлений "литературоведа"-самоучки о документальной и художественной литературе, должен сообщить читателям и читателям о том, что данный персонаж считает слово "фантазия" более иностранным, чем слово "воображение".  Автор не мог, по неясным причинам,  не простить данному персонажу эту его невинную шалость, совсем не мешающую тому, чтобы разместить итоги размышлений самоучки именно в разделе литературоведения.