Заработалась

Только сейчас замечаю, что цвет его глаз – такой же, как цвет камня. Вышло солнце из-за туч, осветило камень, стены, пылинки в воздухе – и сразу стало все понятно. Синева вглядывается в синеву.
 - Не урони! – волнуется мать. На матери легкое изумрудное платье, у нее агатовые волосы и глаза. Сердоликовые, нестрогие блики ее голоса невидимо вплетаются в солнечный свет.
 - Планета, - счастливо произносит мальчишка, и так и этак поворачивая камень в руке.
 - Идем. Не будем мешать даме работать, - мать берет из его рук идеальный синий маленький шар и кладет на прилавок. Мальчишка подмигивает мне. Он знает, что я знаю, что он нашел свою планету. Свой мир, который еще раскроется. Путей много, как прожилок на камне: лететь через небо, изобретать то, на чем можно пересекать пространство вдоль и поперек, писать большие книги, для которых захотят рисовать красивые обложки. Выбирай, ребенок.
Трогаю стену. Это тоже камень, и ему много лет. Я понимала, что место для моей лавки обязательно будет выделено в этом старинном здании. Откуда такая удача? Да просто подошла к его стенам и рассказала, чем хочу торговать. Думаете, стены меньше решают, чем люди?
 - Покажите вот этот товар.
Пока общалась со стеной - отвлеклась от того, что вокруг. Человек высок, крепок. В обсидиановых волосах много проблесков белого кварца. Верхняя губа выступает яшмовой пожилой краской. За человеком тенями стоят его родные. У теней есть тени. Мы в галерее. А может – в лабиринте. Смотря кто зачем сюда пришел. Мое любимое здание любит поиграть с тенями. И с теми, кто их создает.
Я протягиваю прекрасный рубин. Вздыхаю. Но камень подмигивает мне, совсем как тот мальчик, и я выравниваю дыхание. Значит – не все потеряно. А я было уже увидела запертые наглухо ящички, дорогие, специально заказанные, в которых, не видя дня, хранятся экземпляры коллекции этого человека. Даже самые тщеславные и циничные люди выставляют свои приобретения напоказ – хотя бы для того, чтобы выставить напоказ себя. А этот – нет, он приобретает и закрывает приобретенное в темноте. Его родные, сыновья с женами и дочь с зятем, - такая же коллекция. Тенями ходят за ним, не улыбаясь, сутулясь. Сидят рядом с ним вечерами на коллекции дорогих кресел.
О чем сверкнул мне на прощание рубин? Наверное, долгожданный внук однажды перевернет один из драгоценных ящичков. Не выдержит дорогой тонкий замок. Ребенок замрет перед отражением лучей в гранях моего рубина. Старик обернется на шум, и в груди что-то шевельнется. Что-то из тех чувств, что были годами, десятилетиями заперты в ящичках глубоко в сердце. Что-то нежное. Способное становиться все ярче с каждой минутой своей жизни.
А пока что тени уходят. Их сменяет рыжий взрыв волос и малахитовые глаза. Глаза, впрочем, готовы устроить настоящий водопад. Девушка-миниатюра, девушка-кроха, обижать таких должно быть запрещено законом. Всех остальных – тоже, конечно, но за этих надо придумать особо суровое наказание. Это я вам как специалист по всему маленькому и теплому говорю. Что? Камни не теплые? А я разбираюсь не только в камнях. И да: камню можно помочь стать теплым. И он всегда отблагодарит, отдавая, от-даривая потом это тепло, долго-долго.
Девушка останавливается, останавливаются и опаловые слезы на ее щеках, попавших под солнечные лучики. Она уже готова к моей сказке, но пока сама не сможет сделать выбор. Это самое сложное: навязывать не имею права даже я. Кто запретил? Я, конечно. Поэтому молча указываю на три камня, что оказались ближе всего к ней.
Она выбирает опал. Гладит его. Прижимает к щеке. Улыбаюсь. Улыбается. Я улыбаюсь еще шире, потому что вижу, как начнется ее сказка. Выйдет из галереи. Поднимет руку с покупкой к солнцу, полюбоваться. А камень – прыг на землю. А она  - прыг за ним. И как – бух! – головой в чью-то голову. Он шел и увидел, что девушка что-то уронила, значит – надо помочь. Прыг, бух. И смотрят друг на друга, сидя на земле, и смеются, глупенькие. И я сейчас смеюсь – но эха нет. Что, дорогие мои стены, не закончено на сегодня мое дело? Ну, молчите, молчите.
Почему так зябко? Шевелю плечами, кутаюсь в палантин. А-а, вот оно что. Испугаться, что ли? Нет, бояться мне давно не интересно. Да и стены на смех подымут.
Ох и скользкий ты тип. Еще не приблизился толком, а я уже знаю, что ты делаешь в этом ряду лавок, где моя - последняя. Даже тот, кто тебе помогает с твоими темными делишками обычно, сегодня не пришел на встречу. Даже у него от тебя мурашки по коже. Хочется спрятать мой товар. Но есть то, о чем не знаем заранее ни я, ни ты.
 - Вот этот мне дай, - цедит тип.
А недурен твой вкус. Каждый вечер я наслаждаюсь тем, как играет закат с гранями аметиста. Кто выбрал его дорогу? Сам камень? Стены, сделанные из собрата-камня? Кто-то другой?
 - Этот камень расскажет вам свою историю, - пробую воздух я. В середине «истории» - слабое эхо. Стены видят мои опасения. Видят мое недоверие к тому, что все идет так, как должно идти.
 - Ничего он мне не расскажет, - скрипит тип. И слишком быстро уходит.
Я закрываю лавку. Тихо иду за покупателем. Такой человек должен бы чувствовать любого преследователя, но у меня ... свои способы.
Выйдя из галереи – или лабиринта? – двигаюсь на значительном расстоянии. Стены остаются далеко позади, когда я слышу громкие звуки. Теперь можно бежать. Конечно! Дорога, машина боком на тротуаре. Покупатель лежит на асфальте. Он живой и вообще выживет, вот-вот прибудут доктора. А камень – вон он. Лежит совершенно в другой стороне. Среди щебня.
Я приближаюсь.
А еще к камню приближается кот. Рыжий, сердоликовый. Любопытный. Трогает лапой аметист. Хочет на меня зашипеть, а потом узнает.
 - Мяу, - говорит он мне.
 - Чуть позже, - отвечаю я ему. 
Мы отходим. Я сажусь на корточки и делаю вид, что глажу рыжего, он хихикает в усы. По ту сторону дороги – доктора, полиция и хаос. По эту – к нам приближаются два человека. Один присвистывает, наклоняется, чуть не коснувшись меня, хватает камень и идет дальше, держа его на ладони и разглядывая. Друг тоже разглядывает. Потом камень оказывается в кармане первого. Я следую за ними.
Потом человек будет гадать, как же это получилось, вроде бы проверял, на месте ли. Но камни есть камни, и если мой аметист выбрал этот пустырь, чтобы выпасть и там остаться – то так тому и быть. Я не поднимаю его с земли. Я вижу, что здесь скоро вырастут красивые дома. Вокруг них будут бегать дети. Смеяться, кричать. Камушек это сделает, я уверена, сил у него хватит. А когда соскучится по солнцу – выйдет на поверхность. Попадет в чьи-то заботливые руки. Всё, тогда я ухожу.
Хаос на дороге закончился, машины снова идут чинными рядами. Рыжий меня ждал.
В тени большого дерева я меняюсь. До сих пор не знаю, в какой форме мне удобнее быть. Я же не камень, чтобы оставаться в одной. Я люблю отбрасывать разные тени и по-разному нежиться на солнце.
Рыжий подбегает и в шутку хлопает меня лапой по уху.
И я его – лапой.
 - Бежим к фонтану? – предлагает рыжий.
 - Можно! – соглашаюсь я.
 - Мя-я-яу, - передразнивает нас проходящая мимо девочка, ее цвета я не вижу.
 - Иди ищи свою планету, - ворчу на девочку я.
 - Заработалась! - смеется надо мной рыжий.
И я соглашаюсь.