Сборник рассказов Поздние цветы, 11

Все мои рассказы раздельно и в удобном формате доступны для чтения и скачивания на Фабуле.
Ссылка внизу моей страницы и здесь: fabulae.ru/autors_b.php?id=13217.


Сборник рассказов

Содержание:
1. Когда идёт дождь, ч.1, ч.2
2. Вышел из лесу медведь, ч.1, ч.2
3. Солнечный берег, ч.1, ч.2
4. Маленький лес
5. Бабуся, ч.1, ч.2
6. Раздражение, ч.1, ч.2
7. Сате от шеф-повара, ч.1, ч.2
8. Промысел
9.Фигляр, ч.1, ч.2, ч.3
10. Конь в пальто
11. Мусорщик
 

1. Когда идёт дождь, часть1, часть2

Часть 1. Start

***
    Когда Маркус знакомился с кем-то, его всегда спрашивали – это ваше имя или фамилия? Тогда он добавлял – Александр Васильевич. Хотя еще со школы привык, что все знакомые звали его просто Маркус. Многие даже не помнили, что настоящее его имя – Саша. Впрочем, на работе его называли строго по имени-отчеству, а, услышав фамилию, сотрудники подобострастно вытягивались перед ним по струнке. И только его референтша, вечно помалкивающая серая мышь Серафима, спокойно продолжала возиться с бумагами и копошиться в своих многочисленных тематических блокнотах. Многие ему говорили – да возьми ты себе новенькую, сейчас таааакииие пришли работать в консорциум, просто конфеты, все с высшим образованием, стильные, сексуальные, не то что твоя чухонка. Но помощник Маркуса, молодой, да ранний, Лёша Стеблов убеждал всех, что Серафима незаменимый работник и понимает Маркуса даже не с полуслова, ей одного его взгляда иногда достаточно, чтобы она тут же сообщила ему всю необходимую информацию в скрытый наушник. Разве способны новенькие девочки на такое.
    Конечно, Серафима иногда появлялась прилично одетая и причесанная, и даже выглядела вполне привлекательной. Но это случалось лишь по торжественным дням или на ежеквартальное заседание правления. Новенькие девочки приходили специально посмотреть на нее и прятались за многочисленными перегородками, чтобы она не увидела их. Хотя она никогда и бровью не вела, ей было не до них. Она вечно таскала в сумке свои многочисленные блокноты, потому что не доверяла планшету, который однажды заглючил у нее в самый ответственный момент. Хорошо, что она прекрасно знала содержание отчета Маркуса партнерам, потому что сама его готовила.
    Серафиму в качестве референта Маркусу выбрал их штатный психолог. А перед этим ее резюме изучала целая комиссия. Потом с Серафимой провели строжайшее собеседование, даже протестировали на полиграфе и только после этого приняли в штат. Правда, сначала ее определили в команду генерального, но потом направили к Маркусу, сразу после скандального увольнения предыдущего его секретаря. Тогда Маркусу было всё равно, слишком сильно он разочаровался в этой категории служащих. Бывшего его секретаря обвинили в попытке инсайдерства в пользу конкурентов корпорации.
    Серафима показалась ему практически синим чулком – именно такая и требовалась на этой должности. Тем более что в тот момент он разводился со второй женой и крайне раздражался по любому поводу, а эта мадам без малейшей тени эмоций на лице почему-то приводила его в спокойное рабочее состояние. Она ассоциировалась у него с библиотечной тишиной и рядами книжных полок, а запах книг он обожал еще с юности.
    Однажды, когда они втроем, он, Серафима и Лёша, находились в командировке и после посещения производства вернулись в гостиницу, Маркусу стало плохо. Тогда он уже развелся, но бывшая жена не давала ему покоя и после этого. В тот период у него все время болело сердце, и он позволял себе немного коньяка, хотя, наблюдающий его доктор строго-настрого запретил ему "лечиться" спиртным. Тогда Серафима провела в его номере всю ночь. Местные медики поставили Маркусу капельницу, и Серафима сидела в кресле, наблюдала за его состоянием и каждые два часа ставила новую емкость с инфузионным раствором в систему для внутривенных вливаний. Когда ее сменял на время Лёшик, Маркус начинал нервничать и спокойно засыпал только, когда она возвращалась.
    С тех пор она прошла курс экстренной медпомощи и в командировки всегда брала все необходимое для того, чтобы начать быстрое внутривенное вливание своему начальнику. Кроме этого вместе со своими блокнотами она везде таскала различные капсулы и подъязычные таблетки для него на случай боли в сердце.
    В последнюю командировку они ездили вдвоём, потому что Лёшик заболел ковидом. Но Маркус не стал брать второго помощника, потому что Серафима со всем справлялась. Когда они возвращались с производства, шёл дождь, и сердце у Маркуса прореагировало на это сильной болью. Его лечащий врач считал такие реакции неврогенными, поскольку кардиограмма обычно не выявляла никаких особых отклонений. Но для успокоения он прописывал Маркусу различные расслабляющие мускулатуру средства. Правда, они почти не помогали, поэтому Маркус тогда сказал Серафиме:
-Можешь побыть у меня в номере, пока я не усну?
    Она расположилась в кресле, надела наушники и стала слушать музыку. А Маркус лежал и смотрел на нее. Тогда он уснул очень быстро. Серафима считала, что это вовсе не от ее присутствия, а от мерного звука дождя за окном.
    Первый раз Маркус женился сразу после окончания школы "по залёту". Девчонка бегала за ним еще с 8 класса и совратила его в палатке, когда они после выпускного поехали в поход. Развелись они почти сразу же, поскольку выяснилось, что невеста "ошиблась" насчет беременности. После этого он до 30 лет вел разгульную в плане связей с девушками жизнь, но ни с одной не сходился, наученный опытом первой женитьбы. Он не верил ни одной из них. Не злился, а просто считал, что это такая природная особенность, данная женщинам для защиты себя и своего потомства от грубых похотливых самцов. И много раз убеждался в неискоренимой лживости женского сословия. Поэтому просто приноровился к этому, спал с ними направо и налево и, дабы не расстраивать очередную из них, и сам легко врал о том, что она единственная у него, тогда как имел еще минимум двух-трех партнерш по сексу.
    Второй брак явился его собственной ошибкой. Ему показалось, что он полюбил. Иллюзия развеялась почти сразу после свадьбы, и он даже больше ни разу не лег со своей новой женой в постель. Просто уехал к друзьям на дачу и пил там с ними неделю. Но новый развод тянулся месяц, который вымотал его основательно. Все потому, что к этому подключился высокопоставленный папа жены и пытался вынудить Маркуса изменить свое решение. Применял даже давление с привлечением административного ресурса. Но генеральный директор корпорации являлся близким другом Маркуса. Об этой дружбе никто не знал, хотя они дружили еще с академии. Именно друг направил Серафиму к нему референтом, несмотря на то, что ее сначала оформили к нему в штат секретарей. Он сразу понял, что Маркусу, как исполнительному директору, она подойдет намного лучше. Маркус называл генерального Федька, а тот наедине звал его Шуркой. Маркус даже Серафиме иногда, забывшись, говорил:
-Отправь это Федьке.
    Она молча выполняла его поручение и никогда не спрашивала, кто такой Федька, потому что на эту тему ее просветил Лёшик, который являлся младшим братом генерального, так что компашка подобралась ещё та. Хорошо, что совет директоров не возразил против трудоустройства Лёшика, но они выдвинули условие, что брат генерального не должен занимать руководящих постов в корпорации. Хотя Лёшик по возрасту уже находился на подходе, ему совсем недавно исполнилось 23, а, следовательно, через 2 года он вполне мог стать одним из топ-менеджеров.
    Федька также был в разводе, и жениться пока не собирался. Пару секретарш попеременно скрашивали его редкие досуги, большего ему пока не требовалось. С Маркусом они зависали только в зарубежных поездках и на отдыхе, не хотели, чтобы в корпорации знали об их давней дружбе.
 
    В пятницу Маркус проверял, всё ли готово к презентации для совета директоров, который планировался на понедельник. Лёшик докладывал ему о том, как шла подготовка, а Серафима бегала и руководила размещением необходимой техники для демонстрации видео и фото. Маркус столкнулся с ней в лифте, когда она тащила складной решётчатый каркас-стойку для размещения баннеров. Маркус хотел взять его у Серафимы, но она сказала:
-Не нужно, вы пиджак испачкаете в опилках, каркас только-только из цеха привезли.
    Маркус заметил у нее на висках испарину, а потом скользнул взглядом и увидел, что от яремной ямки у нее также спускается струйка пота прямо в вырез блузки.
-Сегодня жарко, – сказала Серафима, заметив его взгляд, но Маркус вырвал у нее из рук стойку:
-Вечно ты… Почему подсобника не взяла? Потная теперь вся, а я хотел, чтобы ты поехала со мной в ресторан, у меня встреча с японцами.
-Я приму душ, у меня есть другая одежда, – ответила она.
-Все равно! Никогда больше ничего не таскай сама, что еще за блажь? Ты секретарь-референт, а не подсобный рабочий.
-Александр Васильевич, вам нельзя нервничать.
-Поговори мне ещё! Сам знаю, что мне можно, а чего нельзя. Слишком смелой стала?
-Что для встречи с японцами взять?
-Третий проект изучала? По нему все потребуется, но не графически, а только для предварительного разговора. Однако будь готова, чтобы я ничего не перепутал. Они очень въедливые насчет точности в деталях. К 18-ти чтобы была в машине. И причешись, ну… как ты умеешь, не то что сейчас. Что у тебя вечно с волосами? Какая-то просто неуправляемая копна.             
-Лёша тоже едет с нами?
-Нет, только мы вдвоем. Его Федька куда-то забирает.
    Волосы у Серафимы и впрямь представляли собой копну из бесчисленного количества длинных тугих спиралек, которые она иногда усердно и подолгу распрямляла специальной плойкой и туго закалывала. И тогда выглядела более или менее прилично, по крайней мере, так же, как другие женщины и девушки в корпорации. Но в будни голова Серафимы напоминала гриву свихнувшегося льва. Хотя она завязывала и утягивала свои волосы всевозможными шнурами, даже кожаными ремешками, и заколками. И все равно к концу дня выглядела не просто плохо причесанной, а всклокоченной. Между прочим, новенькие считали эту ее "причёску" последним писком модного стиля, поскольку небрежность в одежде и внешнем виде уже давно находится в тренде.
    Когда они вышли из лифта, к ним подскочил Лёшик, схватил стойку из рук Маркуса и пошел вслед за Серафимой.
-Ты же вроде с генеральным должен ехать? – спросил его Маркус, на что Лёшик ответил:
-Да, сейчас только Симе помогу. Мне сказать ей кое-что нужно по секрету.
Маркус недовольно хмыкнул и проводил их взглядом. Лёшик склонившись к самому уху Серафимы, что-то ей говорил, и оба они улыбались.
    Интересно, что он может ей такое говорить, подумал Маркус, и вообще, что-то он стал слишком с ней дружить за моей спиной. Нужно будет понаблюдать за этими двоими. Хотя он ни разу не видел Серафиму с мужчиной, ее никогда никто не встречал с работы. Домой ее обычно отвозил корпоративный водитель.
    Когда Маркус вышел, чтобы сесть в автомобиль, она уже сидела там. А стоявший рядом с машиной, наклонившись в приоткрытое боковое стекло, Лёшик что-то опять говорил Серафиме.
-Ты почему до сих пор здесь?– недовольно спросил его Маркус.
-Да вот, уговариваю Симу поехать с нами на турбазу. Выходные же завтра.
-Не получится. Она будет занята! – отрезал Маркус и сказал водителю, – Поехали.
    В ресторане с японцами Серафима очень ему помогла. Когда они возвращались, он сказал ей:
-Если хочешь, можешь позвонить Лёшику и ехать с ним на турбазу.
-Дождь пошёл. В Лёшиной компании я никого не знаю, вряд ли я буду там к месту.
-Зачем тебе кого-то знать кроме него? Ты ему явно нравишься.
-О чём вы, Александр Васильевич? Мы просто товарищи, вместе работаем.
    Лёшик был моложе Серафимы на 4 года и моложе Маркуса на целых 10 лет. Светловолосый, спортивный с веселым неунывающим нравом. Казалось, он никогда не грустил и всегда радовался жизни. Маркус иногда завидовал ему, потому что не умел так радоваться.
    Когда они подъехали к его дому, он сказал Серафиме:
-Зайди ко мне ненадолго. Я потом такси тебе вызову. Перед презентацией хочу кое о чем сказать тебе.
    Серафима ни разу до этого не была дома у Маркуса. Войдя, она некоторое время оглядывалась, но потом немного пригладила влажные от дождя волосы и села.
-Давай выпьем, мне нужно снять стресс,– сказал Маркус, доставая бутылку вина и два фужера, – Одному как-то совсем уныло. К тому же, сейчас идет дождь, и у меня опять сердце не на месте.
-Вам же доктор строго-настрого запретил лечиться алкоголем, – сказала Серафима.
-Да какой алкоголь? Лёгкое красное вино, просто чуток расслабиться.
    Он налил вино и протянул ей фужер. Она отпила немного:
-Вкусное. Наверно, дорогое, коллекционное?
-Да, дорогое. Так что с Лёшиком?
-С Лёшиком?
-Да. Что у тебя с ним? – Маркус внимательно смотрел ей в глаза. Она не отвела их и ответила:
-Ничего. Это он что-то там придумал себе.
-Точно?
Серафима не ответила и внимательно посмотрела на него, пытаясь понять, к чему эти вопросы. Непроизвольно она опять пригладила влажные прядки. На мгновение отвлеклась и не успела оглянуться, как тут же оказалась в объятиях своего начальника. Резко оттолкнув его, она залепила ему пощечину, вскочила и сделала несколько шагов назад, по направлению к выходу.
-Куда ты? – спросил ее спокойно Маркус,– Я просто выпил. Прости.
-Выпили? Да вы и двух глотков не сделали!
-Ну, дала мне пощёчину, молодец. Хвалю. Давай всё забудем и просто продолжим вечер. Поговорим…
-Поговорим? О чем? О работе?
-Сейчас поймёшь,– сказал он и, шагнув к ней, силой обнял. Глядя ей в глаза, он засмеялся:
-Что предпримешь? Я сильнее тебя раза в два.
-Отпустите!
-А если не отпущу? Неужели ты не понимаешь, что мужчине иногда нужно снять напряжение. Захотелось это сделать с тобой. Откажешь? Скажи честно. Я не уволю тебя, и все будет по-прежнему, ты – референт, я – твой босс.       
-Я не готова.
-Я помогу тебе. Нагляделся сегодня на ваши шашни с Лёшиком. Кто бы не завёлся от такого? Прямо у меня под носом.
-Я не флиртовала с ним.
-В самом деле? Кому ты это говоришь? Я ж тебя насквозь вижу.

    Через час Серафима украдкой вылезла из-под тонкого одеяла, взяла свою одежду со стула и на цыпочках хотела выйти, но Маркус окликнул ее:
-Куда собралась? Час ночи.
-Я домой.
-Нет, никуда не поедешь. Вернись! Или опять силой тебя заставлять?
-Не нужно. У меня и так наверно синяки на запястьях вылезут.
-Я так больно тебя держал?
-А ты думал!
-Ну, прости, не рассчитал, слишком сладко было. Иди сюда, дождь опять начался…
-Тебя что, дождь заводит?
-Не знаю. Раньше не замечал. Но вот сейчас… опять хочу тебя.
    Утром, пока он спал, она все-таки сбежала. И долго думала, сидя в метро, а потом в автобусе, как теперь общаться с ним на работе. Решила сделать вид, что ничего не произошло. По дороге домой она ощущала какие-то волны внутри своего тела – начиналось с того, что внизу живота все сильно и даже болезненно сжималось, а потом, пульсируя, отпускало. Эти ощущения не позволяли ей отвлечься на что-то другое, и она невольно ждала нового прилива. Да что ж такое, думала она, может, я заболеваю? Желудочное что-то, или по-женски? Но вдруг одна мысль поразила её – это же продолжение! Да не может быть, уверяла она себя, так не бывает, несколько часов уже прошло, как мы последний раз сделали с ним это. Но она не могла себя обманывать, это было то самое, о чем она подумала.
    За субботу она решила, что будет вести себя как обычно. Ну, переспали, мало ли. Взрослые люди имеют право иногда расслабиться. Хотя он мог бы и помоложе кого-нибудь найти на ночь. В офисе кто только из новеньких секретарш на него не глазеет. Бери любую. Красотки как на подбор. Отдел кадров вовсю старается для генерального и топ-менеджеров. Она решила отоспаться, но в воскресенье Маркус утром прислал за ней машину. Серафима разозлилась не на шутку и позвонила ему:
-Я не поеду. Ты что, решил, что я твоя вещь?
-Нет. Решил, что ты просто моя. Жду через полчаса, и не смей задерживаться! Мне не нужны твои прически и макияжи. Приезжай, какая есть!
-Я не приеду!
-Что-что? Плохо слышно! Со связью какие-то проблемы.
-Не прикидывайся! – крикнула она, но он уже отключился.
    В прихожей он спросил:
-Ты завтракала?
Серафима собрала всю свою волю и хотела уже все ему высказать, но он зажал ее так, что вздохнуть не давал, не то что говорить. Она даже не поняла, как снова оказалась в его постели, и только сопротивлялась тому, что он снимает с нее одежду. В этой борьбе послышался треск рвущейся ткани, Серафима уже хотела укусить своего неприятеля, потому что он держал ее за руки. Но он снова впился в нее поцелуем и больше не отпускал.
    Потом, когда он блаженствовал, даже не прикрывшись одеялом, она сказала ему:
-Ты блузку мне порвал! Она двести евро стоила!
-Понял. Будет тебе двести с компенсацией. Тысяча евро устроит?
-Ты хочешь, чтобы я уволилась? Зачем все это? Я думала, что наконец-то нашла хорошо оплачиваемую работу, но ты вынуждаешь меня…
-Ты чего? Плачешь? С ума сошла?! Даже не думай об увольнении! Ты на контракте, про штрафные санкции забыла?!
    Потом он целовал ее, и она немного успокоилась.
-Понимаешь, – сказал он ей, прижимая ее руку к своей груди слева,– Я подозревал, с самого начала, но сейчас окончательно убедился.
-Подозревал?
-Ну да, после того, как тебя ко мне назначили референтом. Ты когда мне бумаги на подпись приносила, твой запах… Меня трудно привлечь, я битый калач. И конечно, только на твой запах я бы не повёлся. Ты оказалась полностью на моей волне. Не знаю, перестроилась так или всегда такой была…
-Перестроилась? О чем ты?
-Ну, то, что ты меня с полуслова понимаешь. Даже объяснять ничего не нужно. Хотя и это не главное. Я все ждал, когда же ты проколешься и откроешься мне. И ты прокололась. С Лёшиком.
-Да ничего и близко не было! Ты сам все придумал.
-Ну, ладно, пусть не было… Значит, я просто сам не выдержал, я ведь не железный. Ну, всё, хватит разговоров, дождь опять пошёл…
-Господи, а когда снег пойдёт, что тогда? Или ясная погода установится?
-Не знаю, тогда и увидим, сейчас некогда разбираться.

    В понедельник Серафима впервые опоздала на работу, хотя Маркус вызвал ей такси. Но она никак не могла привести мысли в порядок. Слава богу, он приехал на час позже ее, когда она уже взяла себя в руки и приняла свой прежний отстраненный вид. Он усмехнулся, глянув на нее, но потом им обоим было некогда, стали прибывать члены совета директоров. Перед самым началом Серафима выпила успокоительное, которое не принимала со времен студенчества. Голова ее кружилась, все просто медленно уплывало. Она подозвала Лёшика и сказала ему:
-Я плохо себя чувствую. Сможешь провести презентацию вместо меня?
Лёшик испуганно взглянул на нее, но все-таки кивнул:
-Я постараюсь. А тебе может быть в медпункт?
-Нет, я буду рядом с тобой, если вдруг понадобится, буду тебе подсказывать.
    Лёшик доложил об этом Маркусу, который некоторое время молчал, а потом пошел к Серафиме.
-Пойдем, – сказал он ей.
-Я хочу помогать Лёшику. Он ведь первый раз, ему трудно будет. Я подскажу, если он что-то забудет. Мне очень жаль, Саша, что я срываю всю нашу работу.
-Прекрати. Он справится. Пошли!
    Но она не смогла идти, тогда он подхватил и понес ее мимо сотрудников, стоявших по обе стороны от входа в актовый зал.
-Пропустите! – говорил Маркус и шел дальше. Все они с удивлением смотрели на него и на Серафиму, которая закрыла глаза, чтобы никого не видеть.
    В медпункте ей померили давление, оно оказалось очень низким. Медсестра принесла Серафиме кофе, и после него минут через пять ей стало немного лучше. Маркус уже ушел, потому что собрание началось. Серафима выпила еще кофе и быстро пошла в актовый зал. Примчался Федька и что-то говорил на ухо Маркусу, тот отвечал ему. Потом Маркус увидел Серафиму и, немного выдвинув руку из-под столешницы, показал ей кулак. Но Серафима отрицательно покачала головой.
    Лёшик во всем ей помогал, и она справилась, хотя временами голос у нее пропадал на секунду или две.
    Когда презентация была завершена, Лёшик предложил отвезти Серафиму домой, но она поймала взгляд Маркуса в их сторону и отказалась.

    После собрания все медленно за разговорами переходили в банкетный зал. Маркус прорвался к себе в кабинет, где Серафима, бледная как полотно, лежала на диване, а рядом на полу сидел Лёшик.
-Зачем ты геройствуешь? Нашлась тут Зоя Космодемьянская. Посмотри на себя, у тебя ж в лице ни кровинки, – ругал ее Маркус и злился на то, что так долго едет неотложка.
    Приехавшие медики со скорой забрали и увезли Серафиму. Маркус поехал с ними.
    В приемном покое ему сказали, что такое бывает у молодых женщин.
-Я работаю с ней уже почти полгода, никогда и ничего похожего не случалось,– наезжал он на врача.
-Успокойтесь, мы разберемся. Как только будут готовы анализы, картина станет более определенной. Возможно, девушка переутомилась, возможно, имеет анемию, возможно даже просто волнение. Такое тоже случается. На нервной почве перед экзаменами, например, некоторые вообще сознание теряют.
-Она не такая, она стойкий боец! Она прошла самые строгие собеседования, даже на полиграфе. И много раз проводила презентации перед советом директоров, который состоит из 40 человек. Знаете, какая это ответственность? – убеждал их Маркус.
-Ну, может быть, у нее сейчас какие-то сильные скрытые переживания, о которых вы не знаете. Не все же только работа, есть еще и личная жизнь, которая для женщин намного важней всего остального,– сказала женщина врач.
    Экспресс анализы не показали ничего критического. Серафиме назначили покой и капельницу. Маркус дождался, когда ему разрешили ее увидеть и попросил медсестру ненадолго выйти.
-Ну что ты устроила? Скрытые переживания… Я хотел, как положено, кольцо в коробочке, предложение руки и сердца на одном согнутом колене, а ты все испортила. Что ты себе накрутила? Думала, я только переспать с тобой хочу?
    Он впервые увидел слезы у нее. Они катились по щекам сначала крупными каплями, потом струйками.
-Ну, ёлки-палки. Целый дождь. А ты ведь знаешь, когда идёт дождь, я не владею собой.

                ***

Часть 2. Next

***
    Третий раз Маркус женился втайне ото всех, кроме самых близких людей. Из друзей об этом знал только Федька. Даже его младший брат Лёшик был не в курсе. Самого Маркуса ничто не напрягало – ну, женился и женился, третий или тридцать третий раз, кому какое дело? Но Серафима настояла. Она очень не хотела никаких пересудов. А ей он ни в чем не мог отказать, поэтому приходилось соблюдать конспирацию. Работе это даже шло на пользу. Правда, в своем кабинете он заказал некоторое переустройство, и у него появилась тайная комната отдыха. В его положении она требовалась настоятельно, поскольку он не мог так же, как Серафима, постоянно выглядеть отстраненным от нее.
    Федька поддержал, потому что у него самого такая комната существовала изначально, и он регулярно пользовался ею. Отсыпался после поздних банкетов, тискал секретарш, да и просто уединялся расслабиться и выпить с другом по фужеру вина среди рабочего дня. Зачем еще тогда и быть генеральным директором, как не для таких маленьких радостей.
    Контролировал консорциум его отец, именно он имел самый большой пакет акций и владел основным производством, на которое работали остальные партнеры. Хотя сам он почти всегда оставался в тени. Будучи производственником до мозга костей, он не любил "говорильни", всяких собраний, переговоров, банкетов и празднований и для себя не признавал ничего, кроме летучек "чисто по делу" с инженерами, конструкторами и технологами. Однако при выборе основных стратегий развития собирал для консультаций сильных экономистов. А главную стратегию на будущий месяц составлял в сугубо узком кругу с двумя старыми проверенными друзьями или даже один, безо всякого совета директоров, который именовал советом дураков. 
    Федька имел экономическое образование и по настоянию отца все время пополнял свои знания. Хотя от него отец требовал, прежде всего, работу с кадрами и службой защиты информации. Эти два отдела он считал ключевыми после производственно-технической службы.
Федьке и Лёшику повезло в том, что отец при всей его строгости к ним, обеспечивал их всем необходимым без особого контроля за их тратами. Федька знал, что этим проявлялась безграничная любовь отца к жене, матери Федьки и Лёшика. И, безмерно любя свою мать, они оба не сорили деньгами бездумно, как это делают другие сынки богатых родителей. К тому же, оба, и Федька, и Лёшик, знали, каким трудом эти деньги достаются их отцу.
    Поскольку в консорциуме был введен режим коммерческой тайны, раз в месяц Петр Никандрович, так звали отца Федьки и Лёшика, запрашивал у старшего сына данные по динамике продаж, чтобы при необходимости корректировать планы производств. Всю аналитику по этим вопросам готовил Маркус, привлекая экономический отдел. А Федька обеспечивал ему доступ к любым, даже закрытым данным, которых имелось достаточно, поскольку в консорциуме существовало сразу несколько разных производств, и у каждого из них был набор своих ноу-хау, а также свой перечень поставщиков и клиентов, дающих им устойчивое положение на рынке производимых товаров.
    Сводила всю аналитику Маркуса в единый отчет, удобоваримый для такого махрового производственника как отец Федьки, Серафима. Петр Никандрович знал о давней дружбе Федьки и Маркуса и постоянно напоминал им, чтобы это и дальше оставалось тайной для других сотрудников и совета дураков, то бишь, директоров. Но даже ему сын пока не сообщил о том, что Маркус и Серафима поженились. 
    Новую референтку Маркуса Петр Никандрович оценил по ее развернутым презентациям. Он даже изучил протоколы ее собеседований при приеме на работу. После скандала с предыдущим секретарем Маркуса, который оказался инсайдером, Петр отнесся к решению сына направить нового секретаря Маркусу положительно. Серафима понравилась ему, потому что отличалась от новомодных профурсеток, набранных отделом кадров на рецепшн, в качестве секретарей для Федьки, для его пятерых помощников, и даже сотрудницами в бухгалтерию. Он пару раз разговаривал с Серафимой, когда она приезжала с Маркусом на производство. Хотя она не назвала бы короткое общение с начальником производственного отдела разговором. Это были просто его вопросы и ее ответы по теме оформления товарных знаков. Она, конечно, знала, что ему отвечать, хотя данные вопросы являлись прерогативой юристов фирмы.
    Старшему сыну Петр сказал:
-А чего ты не забрал новую референтку себе в штат? Глядишь, и женился бы на ней. Болтаешься со всякими, а тут такая – и умная, и внешне очень даже привлекает. Особенно прическа, нравятся мне такие волосы, у твоей мамы в молодости почти такие же были.
Федька как мог врал ему и изворачивался по поводу Симы, и прикидывал, какого пенделя получит от бати, когда тот все-таки узнает правду о Серафиме и Маркусе.
 
    Серафима ничуть не изменилась после регистрации брака с Маркусом. Даже одевалась как раньше и оставалась неразговорчивой с новенькими девочками, да и с другими сотрудниками.
    Вот когда Маркус окончательно убедился в ее артистических способностях. Хотя он всегда о них знал, но теперь изучил даже детали. Например, умение входить в нужный образ. Это происходило у нее непроизвольно, и она совсем не считала себя актрисой, убеждая Маркуса, что любой человек точно так же как и она меняет поведение в разных обстоятельствах. Но Маркус только посмеивался. Хотя всякий раз, насмотревшись на ее ровное и сдержанное поведение на людях, не выдерживал и незаметно утаскивал ее в свою новую тайную комнату. Дабы убедиться, что жена его всё та же любимая и желанная девочка Сима, которую он никому не хотел отдавать и благосклонностью которой ни с кем не хотел делиться.       
    Однако сейчас на нее наваливалось слишком много работы. Хотя Маркус стал более осмотрительным в этом вопросе и пытался навешивать кое-что и на других – на Лёшика и еще двух своих помощников. Но Серафиме все равно доставалось больше всех, поскольку только она могла сводить отчеты для Маркуса, для производственников и для совета директоров. А еще готовила все материалы для переговоров. Тем более что японцы уже хотели подписать контракт на взаимные поставки. Синхронистом на переговорах с азиатами также выступала Сима, поскольку английское произношение у Маркуса было непринужденно беглым, разговорным, и японцы поэтому плохо его понимали, в отличие от европейцев. А Серафима легко переключалась на консервативный английский, на котором в основном изъяснялись не только японцы, но и китайцы, и корейцы.
    Всё было хорошо. Маркус очень радовался новому контракту и предвкушал похвалу от Федькиного отца, как вдруг к нему в кабинет ворвался сам Федька, взъерошенный и ужасно расстроенный.
-Что случилось? – удивился Маркус.
-Давай уединимся, мне нужно сказать тебе кое-что тет-а-тет. Серафимы здесь нет?
-Нет. Я послал ее к экономистам взять еженедельную сводку. А что? Она зачем-то нужна тебе?
-Хорошо, что она ушла. Давай выйдем и закажем что-нибудь… но не у нас. Лучше в кафе напротив.
    Маркус удивился еще больше, но спорить не стал, а отправился вслед за Федькой на выход. Это был второй раз, когда Федька просил Маркуса выпить кофе в этом кафе. Хотя кафетерий в корпорации превосходил любое кафе по качеству раза в два-три.
    В кафе Петька рассказал Маркусу, что отец сегодня общался с одним своим конкурентом и тот с издёвкой показал ему файл со стратегическим планом отца на будущий месяц и перечнем поставщиков. И пообещал нарушить кое-какие его надежды.
-Представляешь состояние бати? Как он сумел виду не показать, ума не приложу. Хотя батя всегда был железным дровосеком. Сейчас он дал мне задание выяснить, каким образом произошла утечка данных, а сам собрал свою "ячейку трёх" для экстренного решения по смене стратегии. Твоя задача, помимо помощи мне в вопросе выявления инсайдера, провести переговоры с поставщиками, на случай, если кого-то из них вдруг захотят перекупить. Начальников службы безопасности и отдела по защите информации я уже поставил на уши. Последний мне заявил, что этот файл батя после утверждения направил со своего смартфона на смартфон Серафимы. Больше ни у кого файла не было. Представь, как она прореагирует, когда узнает это. Я ни секунды не сомневаюсь в том, что она не причастна к сливу инфы на сторону. Но необходимо выяснить, каким образом этот файл украден. Узнай, успела ли она начать обрабатывать его на компе, но не подавай вида ей о том, что произошло. Я уверен, что крыса, которая это сделала, хотела навредить не только отцу, но и Серафиме. Поэтому давай подумаем не только, как выявить инсайдера, но и как Симу защитить. Вреда ей могут желать даже обычные бабы – из новеньких. Те, что на тебя, например, виды имеют. Парочку я даже сам знаю.
-Ты ведь понимаешь, – сказал Маркус, – Серафиме я верю больше, чем самому себе. И если вдруг случайно, безо всякого умысла, или, не осознавая, она допустила слив информации, я все возьму на себя. Она ничего не должна узнать. Ты же понимаешь, Серафиму убьет малейшее сомнение в ее честности.
    Они обсудили свои дальнейшие действия в создавшейся ситуации. Маркус решил провести переговоры с поставщиками, не привлекая к этому Серафиму, чтобы она раньше времени не начала паниковать без повода.
-Мне нужно задействовать ее чем-то, а лучше вообще услать в какую-нибудь краткосрочную командировку, пока мы будем здесь искать крысу, – сказал Федьке Маркус.
-Ну, хочешь, я придумаю что-нибудь, заберу Серафиму у тебя дня на три и отправлю ее в командировку по моим делам?
-Сделай это, Федька!
-Не волнуйся, все будет хорошо, – ответил друг.
-Но поклянись,– воскликнул Маркус в сильном волнении,– Если вдруг утечка произошла со смартфона Серафимы, ты ей ничего об этом не скажешь. Она ничего не должна узнать. Я все возьму на себя! Обещаешь?!
-Конечно! Шурка, ты что, сомневаешься во мне?
    Федька выполнил свое обещание и срочно отправил Симу в Москву со своим замом, на подписание контракта с японцами по взаимным поставкам. Японцы очень удивились, что подписание назначено в московском офисе консорциума, а не в Питере, но в Москве им было даже удобнее.
    Серафима пожала плечами, сообщила о своем отъезде Маркусу и поехала домой собирать дорожную сумку, поскольку ее командировка планировалась на два дня. Уехала в Москву она через два часа, так что Маркус вздохнул свободно. Он боялся, что, останься Серафима в Питере еще на какое-то время, она могла бы что-то заподозрить, потому что слишком хорошо чувствовала все нюансы его настроений.
    Маркус и Федька вовсю трудились, напрягая обе службы – безопасности и по защите информации, но неожиданно им помог Лёшик, который ничего не знал о случившемся. Лёшик в разговоре с Маркусом упомянул про одну из новеньких девочек.
-Ничего так, понравилась мне внешне. И улыбается. Скажи, начальник, если девушка улыбается, значит, я нравлюсь ей?
-Ну… девочки разные, бывает, что и улыбаются, но думают совсем о другом.
-Вот! Именно это я почувствовал. Говорила со мной, а сама вроде о другом думала. И о Серафиме зачем-то спрашивала.
Маркуса от этих слов чуть не подбросило:
-О Серафиме? И что же она спрашивала?
-Ну… какие у вас с ней отношения. Типа девочки интересуются, имеет ли смысл на тебя заглядываться. Ты ж многим из них очень нравишься. Не то что я. Только вот что странно, мне эта Наденька улыбается, а сама с айтишником крутит. Алекс их видел, обжимались они в укромном месте.
Маркус напрягся, но постарался не выдать себя. Когда Лёшик ушел собирать сводки от логистов, Маркус рассказал Федьке о разговоре с его братцем.
-Наденька? Сейчас ребята выяснят, с кем из айтишников она трётся. Но давай-ка я братца все-таки основательно потрясу, не болтал ли он лишнего кому.

    А Маркус тем временем съездил в три питерских офиса поставщиков и провел консультации. Оказалось, что двоим уже предлагали более выгодные условия, нежели те, на которых с ними работал консорциум. Но оба поставщика отказались и остались его партнерами. На утро Маркус запланировал еще три поездки. Они с Федькой хотели сообщить Петру Никандровичу о своих действиях и полученных данных. Но, как оказалась, он уехал в Москву, а телефон его был заблокирован.
-Наверно, теперь даже телефону не верит, – сказал Федька и позвонил водителю отца:
-Скажите начальнику, чтобы он связался со мной. У меня есть для него новости.
    Лёшик сидел в кабинете брата и плакал.
-Хорош, будь мужиком, в конце концов, – тряхнул его Федька за плечи,– Расскажи лучше, спрашивала ли она о том, кто составляет стратегию?
-Да она и слова-то такого наверно не знает. Но мне обидно, зачем она мне улыбалась? Неужели я совсем не интересен никому как мужик?
-Угомонись. Как мужик – нет, а как молодой парняга – очень даже! А этой суке и подобным ей не верь. Причем, ни одному слову. И особенно улыбкам их фальшивым.
-Она спрашивала, кто аналитику у нас делает, – вдруг сказал Лёшик.
-И ты сказал, что Серафима? Ты хоть помнишь, что у нас введен режим коммерческой тайны?
    Лёшик посмотрел на Маркуса с отчаяньем:
-Простите меня! Я совсем не думал, что она крысятничает. Она же из бухгалтерии, как и все проходила проверку при приеме на работу. Я думал, что она просто ревнует меня к Серафиме.
    До конца дня Федька с Маркусом находились в подвешенном состоянии. Лёшика отправили домой, строго-настрого запретив ему общаться с кем-либо из офиса, и молчать о том, что он рассказал о Наденьке. А начальник отдела по защите информации сообщил, что они ищут, и круг подозреваемых сузился. Компьютер парня, который обжимался с Наденькой, вроде бы чист.
    Но Маркус не мог этим удовлетвориться и успокоиться.
-Слушай,– сказал он Федьке,– Они проверяют компьютеры, а ведь твой батя после совещания перекинул файл Серафиме через вотсап на мобильник. И ни у нее, ни у него, на компьютер этот файл пока так и не попадал. А это значит…
-Это значит, что его украли прямо со смартфона! – заорал как сумасшедший Федька,– Вот же суки!
    Он тут же вызвал начальника отдела СЗИ к себе, потому что пока по телефону они ограничили любые разговоры по этой теме.
    Между тем позвонил Федькин отец и потребовал связи по скайпу. Федька умчался в тайную комнату и включил ноутбук.
    Маркус слышал в специально для него приоткрытую дверь звуки скайповского соединения.
-Ты почему, паршивый щенок, скрыл от меня то, что Маркус женился?! – рявкнул отец на сына.
-Батя… погоди. Во-первых, они расписались совсем недавно, а во-вторых, Серафима просила пока не обнародовать это, ну…чтобы на работе не было всяких пересудов.
-Но мне хотя бы вы могли это сказать?! Позови мне этого мерзавца, Маркуса! Я знаю, что он тут рядом и все слышит!
    Маркус покорно зашел и сел рядом с Федькой перед экраном.
-Так-то ты доверяешь мне? – спросил Федькин отец.
-Простите, батя, – сказал Маркус,– Не могу пока ей ни в чем отказать.
-А вот она продала тебя мне со всеми потрохами! Потому что защищала тебя как ощерившаяся кошка.
-Она ни в чем не виновата! Это все моя вина, Петр Никандрович!
-Молчи! Не виноват ты ни в чем. И она не виновата. Призналась мне, что теперь она твоя жена, когда я пытался обвинить ее в том, что она тебя предала и слила информацию. Ответила, что никогда бы не смогла предать, потому что любит тебя без памяти. Так-то, сынок Маркус. Не бойся, я прощения у нее попросил за свое недоверие.
-Батя,– вмешался Федька,– А ты, случаем, никому свой мобильник не давал, после вашего заседания "троих"?
-Нет. Хотя, погоди. Он ведь у меня заглючил, и я айтишника просил разобраться. Он быстро все исправил. Я рядом стоял, никуда не отходил. Он какой-то штуковиной протестировал его и все сразу заработало. Трех минут не прошло.
-Где твои мозги? Как звать этого айтишника? Убью эту крысу,– прошипел в конце Федька.
-Так, выходит, я своими руками информацию инсайдеру для скачивания отдал?
-Вот именно!
-Слушайте, что-то Серафиму нигде найти не могут. И телефон, говорят, не отвечает уже два часа. Вот же я, старый пень, сильно обидел девчонку.
    Маркус вскочил и сказал Федьке:
-Я в аэропорт. Федя, ты разберешься без меня?
-Конечно! И сразу звони мне, а то я тут с ума сойду.
По дороге Маркус расспросил Федькиного заместителя про Серафиму.
-После подписания договора приехал Петр Никандрович, и они с Серафимой заперлись у него в кабинете. Потом она вышла, никому ничего не сказала и пропала. Я уже всех поднял. Охранники сказали, что видели, как она от офиса пошла в соседний сквер. Там вроде на скамейку села, наверно воздухом подышать. Но с того времени о ней ничего не известно.
-Пожалуйста, обзвони ближайшие к скверу больницы. У нее бывают головокружения. А я через полтора-два часа прилечу и буду в офисе. Но, если что узнаешь, звони мне и генеральному.

    Когда он появился в палате, она спала под капельницей. Давненько уже таких стрессов у нее не было, вот же дурочка, так переживает за все, подумал Маркус и сел рядом.
    После регистрации свадьбу они не делали, хотя он собирался, друзей хотел пригласить и родителей, но Серафима уперлась и не соглашалась. Говорила, что они все еще должны проверить себя.
-Да что проверять-то? – удивлялся Маркус,– Я сразу втюхался в тебя, как только увидел. Просто тогда этот гребаный развод меня из колеи выбивал, не хотелось впутывать тебя во все это. Потом работы было завались, ты же сама знаешь, со мной на пару все это проходила. Но когда Лёшик стал клинья к тебе подбивать, решил, что пора брать инициативу в свои руки.
-Все равно. Как-то с бухты-барахты взяли и поженились.
-Ты в своих чувствах ко мне не уверена?
-В себе-то я уверена на двести процентов. А ты вот ошибался уже. Вдруг, я тоже твоя ошибка.
    К сегодняшнему дню они были женаты уже шесть месяцев, хотя он считал, что они вместе со дня их первой встречи в офисе. А значит, он знал ее уже целый год. Просто, когда она переехала к нему, он стал совсем другим. Это замечали все, не только Федька. Маркус стал более мягким в общении, не то что раньше. А вот Серафима внешне нисколько не изменилась. Но Маркус и раньше знал, какая она прекрасная актриса.
-Тебе только в драмтеатре работать с таким актерским талантом, – смеялся он, когда обнимал ее дома, – Но я тебя сразу раскусил, с первого же дня. Пару-тройку проколов ты все-таки допустила.
-Какие, например? – смущалась она.
-Слишком злилась, потому что ревновала, взгляды иногда тебя выдавали. А еще девочек почти отвадила ко мне подходить, строгая такая была. "Он занят, просил не беспокоить, все вопросы только через меня" – разве не это ты им всем говорила? А еще, думаешь, я не замечал, как ты мне ежедневно носовой платок на свежий заменяла? И расписание мое сдвигала, чтобы я вовремя пообедал. А потом уверяла, что это я сам, просто забыл, что внес изменения.
    Однажды она рассказала ему про то, что ощущала, когда ехала в метро тогда, после первого секса с ним. Маркус, пораженный, приподнялся и заглянул ей в глаза:
-А потом? Было такое? Или вот сейчас?
-Думаешь, я зря тебе все так подробно описала? Это для того, чтобы ты знал и не мучил меня своей ревностью и слишком частым сексом. Чтобы понимал, что я только о тебе и способна думать, даже мой организм только тебя одного вожделеет.
-Но это не вредно для тебя? – спросил Маркус обеспокоенно.
-Нет. Любой оргазм полезен для здоровья. Но врач сказала, что это множественный оргазм и что мне очень повезло с мужем, потому что далеко не каждый мужчина способен довести женщину до него.
-А раньше ты ни с кем не испытывала такого?
-Нет. Вообще ничего не испытывала. Про таких, как я, говорят – лежит как бревно. Думала, что все рассказы подружек про кайфы и всякие видео про это просто врут для романтики. Но после того как ощутила это с тобой, а потом снова и снова, стала бояться, что ты полностью поработишь мою волю. Потому что мне хотелось прижаться к тебе и не отлепляться ни на миг.
-А сейчас?
-И сейчас.
-Не знаю, как тебе, а вот мне очень повезло такую жену получить. Еще бы ты не была такой упрямой, я был бы абсолютно счастлив.
-Не был бы! Тебя ж именно моё упрямство заводит, и кайфуешь ты потом каждый раз оттого, что все-таки победил и сделал по-своему.
-Всё-то ты знаешь, так же неинтересно, – смеялся он и целовал ее снова и снова. На улице в это время опять пошёл дождь. По крайней мере так Маркус сказал Серафиме.
 
    Айтишника уличили, просмотрев данные о скачивании файла с мобильника Петра Никандровича. Дело против него возбуждать не стали – учли сложное материальное положение его семьи. Это оказался тот самый айтишник, который увивался рядом с Наденькой. С ними провели воспитательную беседу и назначили обоим испытательный срок. Начальнику отдела защиты информации влепили выговор и лишили премии за то, что не предусмотрел подобных способов кражи информации. Такие же санкции применили и к начальнику службы безопасности – за то, что не вник и не выяснил заранее сложности в семье айтишника.
    Петр Никандрович похлопотал, и больной бабушке айтишника оплатили операцию, а его сестре, бьющейся одной с маленьким сыном-аутистом, оказали приличную материальную помощь и назначили пенсион, дополнительно к государственному, вплоть до совершеннолетия ребенка.

                ***

© Copyright: Марк Шувалов,
     январь 2023

2. Вышел из лесу медведь, часть1, часть2

Часть 1. Start

***
    Никольский разругался с матерью. Ну как разругался, просто не ответил на ее вопрос. Ей надоело, что вся квартира по углам и вдоль стен завалена мольбертами, этюдниками и огромными папками-переносками для картонов. Мать хотела сделать ремонт и купить новую мебель. А отец молча ей во всем потакал. Он, в отличие от нее, с сыном не ругался. Он вообще никогда ни с кем не ругался.
-Миша, – сказал он сыну,– я понимаю, у тебя сейчас творческий кризис, но мама права. Квартира нужна для проживания. В этом году у нас с ней юбилей, 30 лет совместной жизни. Она собирается пригласить гостей. Если хочешь, я сниму тебе помещение под мастерскую.
    Никольский промолчал, взял ключи от загородного коттеджа и стал паковать свои вещи.
-Миша! – закричала мать, увидев это, – Сейчас зима, куда ты собрался?! Там же все снегом заметено, зимой там не проехать, не пройти. Магазин далеко, до райцентра вообще пять километров. Как ты туда добираться будешь? Снег расчищать станешь? А если заболеешь? Из соседей там никто не зимует, помочь тебе никто не сможет. Что ты надумал? Отец ведь предлагает тебе дело – будешь спокойно работать в своей мастерской, тебе ж слова никто поперек не скажет.
-Поеду, – ответил ей Никольский.
    И поехал. Загрузил все в свой джип, даже верхний багажник поставил. Не забыл лопату для снега, откапываться по дороге, и еще много чего. Однажды он зимовал на метеостанции с другом, поэтому знал, что это такое. Да и надоело ему с матерью препираться. Он, конечно, слова ей не сказал ни разу. Это она все высказывала ему на каждом шагу – то не так, это не так. Что с нее возьмешь, домохозяйка, вся при делах. Блогерша на тему кулинарных рецептов моей бабушки. И подписчиков у нее более трех тысяч уже. Пусть отдохнет от него, а он – от нее. А то ведь никакой работы с ней – то на обед зовет, то на ужин. Невозможно сосредоточиться.
    В дороге он всё думал. Последние три месяца Никольский работал исключительно дома, потому что больше не хотел приходить в студию Алексы, которую она предоставляла ему совершено бесплатно. Однако он знал, что она хочет от него взамен. Так что плата всё-таки требовалась, хоть и не материальная. У нее имелись и другие протеже, но не художники, а молодые мальчики-натурщики. Она удачно пристраивала их в модельные агентства, за что они и благодарили ее. Никольский знал одного, который послал Алексу подальше, а потом она увидела, что его взяли в очень известный модельный дом безо всякой ее протекции. Мальчишка и правда был очень хорош – артистичен и безумно красив. Он не собирался надолго оставаться моделью, поскольку готовился поступать на актерский факультет.   
    Никольский вполне мог согласиться на предложение отца снять ему помещение под мастерскую, но Алекса достала бы его и там. Начала бы выкатывать обиды на то, что он отделяется, и раздеваться начала бы, якобы потому что пьяная и раскованная. Именно так она и затаскивала к себе в постель молодых мальчиков и мужиков постарше. Никольский был единственным изо всей их арт-тусовки, кого она до сих пор не совратила. Некоторые находили ее тело безупречным, а лицо утонченным. Многие признавали, что она умеет вести светские беседы и прекрасно взаимодействует с театралами, модельщиками, раскрученными и не очень художниками и владельцами галерей. Никольскому она не нравилась. От слова совсем. Когда-то один фотограф уговорил его на съемку и сделал несколько его фотопортретов. Алекса имела их исходники, поскольку фотосессия проходила в ее студии. К сожалению, Никольский потерял контакты этого фотографа, а то бы давно настоял, чтобы оба они – и фотограф, и Алекса удалили все файлы той фотосессии и не имели бы права их нигде использовать. Теперь же было поздно, несколько фото Никольского с оголенным до пояса торсом засветились на обложках известных глянцевых журналов. Правда, с того времени прошло уже несколько месяцев, и Никольский очень надеялся, что о его фото все уже забыли. Спрашивать у Алексы про того фотографа Никольский не хотел. Он вообще ничего от нее не хотел, и проклинал себя за глупость трехлетней давности, когда с восторгом принял ее предложение работать в студии, принадлежавшей ее отцу.      
    Когда он подъехал к коттеджному поселку, то увидел, что расчищена только главная дорога. Ну и то хлеб, подумал он и стал медленно двигаться по ней к своему дому. Быстрее не получалось, снег расчистили не до асфальта, и машина постоянно проседала то тут, то там в уже успевшем вновь нападать снегу.
    Почти приблизившись к отворотке, ведущей к его дому, Никольский увидел Алексеича, избранного добровольца-старосту их поселка. Алексеич жил неподалеку и, как выяснилось, зимовал тут. Следил за расчисткой дорог, за подачей электричества, вызывал в случае надобности аварийку при обрыве или обледенении проводов. Кроме него в поселке на зиму осталось всего трое или четверо жителей, тогда как общее количество участков с жилыми и строящимися домами приближалось к 40-ка.
-Оооо, Миша! Как я рад! – воскликнул Алексеич,– Ты надолго?
-Да, хочу пожить тут зимой и поработать.
-Отлично! Тогда мы сможем автолавку заказывать хотя бы раз в три дня. Нас теперь уже 5 домов будет, аккурат минимальный норматив для приезда автолавки.
-Хорошо если так. Я тут продуктов привез, может, что нужно? Могу поделиться.
-Нет-нет, спасибо! Я запасливый, у меня есть. А вот Катюха Круглова наверняка без хлеба сидит.
-А какой номер дома у нее? Я бы занес ей, у меня несколько буханок.
-Так 8-й. Ты разве не знаешь ее? Она давненько тут обитает. И недалеко это совсем, от тебя считай всего четвертый участок. Так я позвоню ей? Чтобы не испугалась тебя. Ты на брови свои погляди, инеем покрылись – на Деда Мороза похож. Только молодой.
    Подъехав к своим воротам, Никольский прикинул, что просто въехать на участок не получится, придется снег расчищать. Поэтому заглушил джип, достал пакет с продуктами из багажника, отложил кое-что и пошел искать Катю Круглову, оставшуюся без хлеба.
    Катя, которую он искал, уже стояла на пороге своего небольшого домика. В валенках, тулупчике и пуховом платке. Ни дать ни взять деревенская молодка с румяными от мороза щеками. Рядом с ней сидел поджарый короткошёрстый пёс.
-Здравствуйте, Катя. Я вам хлеб принес, – улыбаясь, сказал Никольский.
-Здравствуйте, – сказала Катя и заглянула в пакет, который он ей протянул, – Большое спасибо за хлеб. Ой, тут еще сыр и масло. Не нужно было… Вы ведь с дороги, проходите, чаю выпейте у меня. Свой-то не скоро согреете.
    Никольский взглянул на пса.
-Не бойтесь, Анубис вас уже принял.
-Анубис, значит? – усмехнулся Никольский и шагнул на крыльцо. Катя открыла дверь и пригласила гостя войти. Анубис подвинулся, но когда Никольский сравнялся с ним, ткнулся ему в руку влажным носом.
-Это он так знакомится. Он у нас редкой породы – тайский риджбек. Видите, вот отличительная черта породы – на спине шерсть растет в противоположную сторону и образует гребень "ридж", – сказала Катя, – Проходите, здесь можно куртку оставить, если под ней вы тепло одеты. А обувь не снимайте, полы у меня ледяные. Я отапливаю обогревателем только комнату, где живу. Иначе очень дорого выходит за свет платить.
-Странный окрас у пса,– сказал Никольский, заметив, что при разной освещенности цвет шерсти Анубиса немного изменялся.
-Окрас называется голубым. Хотя… он как бы голубой муар.
    Она налила чай и поставила конфеты и мёд. Никольский с удовольствием стал пить, и попутно разглядывать кухню-гостиную и хозяйку. Катя сняла платок и тулуп, оставшись в длинном теплом свитере крупной вязки. Никольский обратил на него особое внимание, поскольку это был практически артхаусный предмет ручной работы. Основой его являлись скрученные пучки множества цветных шерстяных нитей, но преобладал в них все-таки ультрамарин, который словно отражался в глазах владелицы свитера.
-Красивый у вас свитер. Вы случайно не сами его связали?
-Да, сама. Я шью и вяжу одежду для театральных актеров. Сейчас как раз над большим заказом для спектакля работаю.
-А почему здесь в это время года?
Она помолчала, потом сказала:
-Так получилось.
    После этого они обменялись номерами телефонов, и Никольский отправился к себе, где почти два часа расчищал снег на въездной площадке, чтобы загнать машину на участок и закрыть ворота.
    Когда он уже включил отопление и присел, то подумал, как же она добирается сюда и отсюда? Ничего, даже захудалого жигулёнка у нее на участке он не видел. Он решил позвонить Алексеичу, но тот сам заявился и позвонил в калитку.
-Ооо, хорошо тут у тебя, и уже тепло. Ну что, сходил к Катюхе?
-Да, сходил. У нее никакого транспорта нет?
-Аа, это? Ей привозят все из города. Кажется, актеры. Один так особенно старается. Видать, нравится она ему сильно. Но теперь, если автолавка будет нас снабжать, им реже придется сюда ездить. Не ближний свет. Ну, так вот, подпиши заявление на обслуживание, это все для автолавки. Они нам график составят. Им заранее можно заявки подавать, ну там, если курево нужно или пиво. Или еще что, мне вот, к примеру, мука нужна, я хлеб сам в хлебопечке делаю. Ты-то умеешь готовить? Гречку сварить или рис?
-Да, умею. А давно Катя здесь находится?
-Давно. Месяц уже. Говорит, работает, большой заказ отшивает для театра. Но, знаешь, лукавит она. Никакого заказа у нее нет. Что-то произошло там у нее в театре том. Приехала сюда на такси, ночью, пешком добиралась через весь поселок, я еще бульдозер не успел заказать, первый раз тогда снегу намело. Так она еле дошла, упала в сугроб и сидела там долго, отдыхала.
-А собака? Она как же?
-Собаку недавно привезли ей. До этого я спрашивал у нее, что в сельмаге купить, и привозил, когда сам туда ездил. Но если автолавка будет…
    Никольский уже не слушал, а думал о своей соседке. Зачем бы ей сюда было приезжать? Странно все это. На бегство похоже. Он решил вечером пойти к ней, приготовил бутылку вина и коробку конфет, которые любил, с ромовой вишней внутри. Но перед выходом положил в сумку еще паштет и нарезку колбасы. Звонить он не стал, решил, что наберет ее по мобильнику перед самой калиткой.
    Еще издалека он увидел свет в одном окне ее небольшого домика. Но потом, когда подошел ближе, почти уткнулся в огромный джип, перегородивший проход к калитке. Никольский остановился и уже хотел повернуть назад, но вдруг из домика вышел молодой мужчина, который крикнул в открытую дверь:
-Тебе всё не так! Будешь и дальше здесь сидеть и дуться как мышь на крупу? Я не смогу привозить тебе все необходимое, у меня длительная загранкомандировка! Это можно понять? Даю тебе три дня, решай. 
    Никольский отступил в тень за дерево и дождался, когда джип уехал. Дверь домика так и осталась открытой. Из нее осторожно выглядывал Анубис. Он зарычал, но потом видно узнал Никольского и завилял хвостом. Никольский вошел, закрыл за собой дверь и покашлял:
-Катя, вы дома?
    Ему никто не ответил. Он сказал громче, тогда хозяйка вышла из комнаты. С опухшим от слёз лицом.
-Я не ждала гостей… – смущенно пролепетала она.
-Давайте выпьем вина. Вам, как я понимаю, нужно успокоиться. Значит, я как раз вовремя.
-Здесь очень холодно. Проходите ко мне, тут, конечно, тесновато, зато тепло.
    Он снял куртку и переобулся в какие-то шлепанцы у двери, а потом выложил из сумки на маленький столик все, что принес.
-Ого, целый пир,– улыбнулась Катя.
-Этот парень обидел вас чем-то? – спросил Никольский, но не из интереса, а только чтобы сориентироваться в том, как вести себя с ней.
-Нет, не обидел. Это мой брат. Я из дома сбежала, и ему приходилось все это время привозить мне еду и вещи.
-Простите, может, лезу не туда. Но вы плакали…
-Да, на работе неприятности были. Меня обвинили.
-Понятно. Вы не виноваты, поэтому обижены и поэтому всё бросили и сбежали.
-Виновата, в том то и дело. Брату пришлось возмещать убытки, которые театр понес по моей вине. Я сбежала, иначе родители вынудили бы меня уехать с ними в Москву, если бы узнали о случившемся в театре. Я сказала им, что как костюмер еду с труппой на гастроли. Поэтому приехала сюда. Если бы не брат… Он настаивает, чтобы я вернулась и жила пока у него. Но… его девушка… они хотят пожениться. Я не должна ему мешать. Он все свадебные деньги, которые копил целый год, истратил на всю эту историю.
-Давайте выпьем вина, чтобы вы немного повеселели, – сказал Никольский.
Они выпили, Катя включила телевизор.
-А чем занимаетесь вы? – спросила она.
-Я художник. Приехал сюда поработать. Хочу рисовать зимний лес.
-Здорово.
Катя опустила голову, и Никольский увидел, что она беззвучно плачет.
-Катя, расскажите все, только тогда вам станет легче.
-Понимаете, мой бывший парень… это он сжег все костюмы, которые я приготовила для спектакля. Поэтому спектакль отменили на длительное время. Наняли другого костюмера. Хотя мои эскизы были признаны лучшими.
-Сжёг?
-Да. Мы поссорились, я сказала, что не люблю его и никогда не любила, и он словно обезумел тогда, душить меня начал, а потом короб с упакованными костюмами, который я уже приготовила для отправки, выволок на улицу к мусорным бакам и там поджёг. Брат не знает, что он пытался душить меня. Иначе… Брату и так досталось, столько денег заплатил, потому что адвокат сказал, что доказать вину моего бывшего невозможно. Нет ни свидетелей, ни записи с камер.
-И где сейчас ваш бывший парень?
-Новую девушку завел, не парится ни о чём. Мне в контакте написал, что никогда меня не любил, но издеваться над собой никому не позволит.   
-Как случилось, что вы были с ним?
-Это трудно объяснить. Встречалась раньше сначала с одним, потом с другим. Но оба какие-то… как бы сказать, инфантильные что ли. Ни прижать толком, ни поцеловать. А сама я никогда не смогла бы проявить активность. Подруги у меня бойкие, не то что я… А тут Егор, горячий и эмоциональный. Обнимает, так чуть ребра не ломает, целует так, что потом губы опухшие. Страстный и злой в любви.
-Злой в любви?
-Ну… в отношениях. Ревнивый до ужаса, взглянуть ни на кого не давал. Мне казалось, что вот оно – настоящее.
-А вы любили его? Или, может, и сейчас любите?
-Не любила и не люблю. Уже разобралась в себе. Если бы хоть ненавидела после всего, а то и этого нет. Просто равнодушие и презрение к его махровому эгоизму. Он ведь ни разу даже моего согласия не спрашивал, ну… когда мы с ним…
-Понимаю. Брал то, что хотел.
-Да, именно так. Мои чувства и ощущения его совершенно не интересовали, он был уверен, что я должна быть счастлива от любви такого парня, как он.
-Вы сказали, если бы брат узнал, что ваш парень душил вас…
-Да, он бы избил его. Даже покалечить мог, у него разряд по боксу. Но это могло повредить карьере брата, он ведь c недавнего времени топ-менеджер в процветающей компании. Поэтому я молчала об этом. Знаете, Миша, мне так страшно тут.
-Страшно? Вы боитесь находиться в доме одна?
-Если честно, то да. Очень. Ночью тут такие звуки… Весь домишко скрипит от ветра. Попросила привезти Анубиса, но это ж городской интеллигентный пёс, привыкший к комфорту. Он ужасный трус, хуже меня.
-Понятно. Собирайте самое необходимое и пойдем ко мне. У меня есть целых две свободных комнаты помимо той, где располагаюсь я. И голого Анубиса забирайте.
-Но… удобно ли это?
-Мы же соседи. Должны помогать друг другу и держаться вместе, тем более в таких суровых условиях – безлюдье, снег и холод вокруг. Только тёмный-тёмный лес, где медведи в берлогах спят. Как в сказке.
Катя улыбнулась и пошла собирать сумку. Никольский засмотрелся, так улыбка осветила ее лицо. 

    В его доме она уснула прямо на пушистом ковре возле камина, который привел ее в полный восторг. Анубис прижался к ней короткошерстным телом и тоже задремал. Не проснулся даже, когда Никольский взял его хозяйку на руки и перенес в комнату, которую предложил ей. И пёс, и его хозяйка разомлели от тепла, которого так не хватало в их домике.
    А Никольский не спал до 4 утра. Он привык бодрствовать по полночи. Сейчас он ловил момент – рисовал свою уснувшую гостью, пока она спала. Слишком живописной была картинка – розовощекая спящая девочка с опухшими от слёз губами. Она напоминала ему детство.
    Утром позвонил Алексеич. Сказал, что нужно подать заявку и указал номер телефона.
-Миша, а Катюха, наверно, уехала. Ни собаки, ни ее. Телефон вне зоны, домик закрыт, света нет.
-Не волнуйтесь, Алексеич, Катя и ее пёс у меня. Я комнату ей предоставил. Они там мерзли сильно, и страшно ей было по ночам.
-Отлично! Наконец-то я переживать не буду. А то ведь приезжал какой-то, в наколках. Искал ее. Я не стал говорить, испугать не хотел. А ему сказал, что не проживает здесь такая.
    Никольский обернулся и увидел, что Катя стоит в дверях. Она слышала слова Алексеича.
-Это Егор, – сказала она,– Миша, я боюсь.
-Не бойся, я ведь рядом. Я не буду его калечить, как твой брат, твой Егор у меня сам убежит, поджав хвост. Поэтому расслабься. Давай завтракать, а потом заявку оформим на продукты в автолавку.
-Ему наверно Танюха сказала, где я могу прятаться. Подруга моя. Никто ведь не знает, что мы расстались.
-Даже подруги?
-Да. Им я особенно не хотела рассказывать. Это ведь Танюха меня и познакомила с Егором. Он приятель ее парня. Странно, что Егор сам до сих пор не сказал им. И мой знакомый его с другой девушкой уже видел.
-Такие парни бывают страшными собственниками. Ему трудно отпустить тебя так сразу.
-Может его совесть мучает? Со мной же контракт разорвали и большую сумму возмещения выставили.
-Вряд ли совесть. Хотя все возможно. Слишком горячие быстро остывают. Позвони ему.
-Я?!
-Любой конфликт лучше решать мирно, переговорами. И ничего не бойся. Я защищу тебя. А сейчас давай поедим и кофе выпьем.
    Когда они передали заказ в автолавку, Катя села и включила свой мобильник.
-Звони, – сказал ей Никольский, который сел рядом.
    Егор не давал ей даже слова сказать, просил прощения, уверял, что любит и готов на все. Сказал, что все возместит, не сразу, частями. И в театре расскажет, что Катя не виновата. Просил только встретиться.
    Никольский кивнул ей и шепнул:
-Соглашайся.
    Но Катя боялась. Тогда Никольский взял ее телефон и сам сказал:
-Хотите встретиться, приезжайте. Поговорим как мужчины.
-Вы кто?! – крикнул парень.
-Я сосед Кати по даче.
-Точно? У вас с ней ничего?
-Ничего. Успокойтесь. В ее домике просто очень холодно, я предоставил ей свободную комнату. Ну, так что? Вы приедете?

    Егор приехал после обеда. Увидев Никольского, встретившего его на пороге дома, он немного замешкался. Никольский явно выигрывал по физическим данным и ростом был выше. 
-А где Катя? – спросил Егор, пытаясь скрыть то, что внешность Никольского произвела на него впечатление.
-Она в доме. Проходите, поговорим, – спокойно сказал Никольский.
Встречал он таких, как Егор, и понимал, что быстро тот не успокоится, натура не та. Требовалось найти железобетонный аргумент для того, чтобы этот тип понял раз и навсегда, что Катя не принадлежит ему. Для этого Никольский постарался вспомнить все, что изучал по психологии характеров. Такому нужно сразу показать, кто здесь хозяин положения, так сказать, кто главный самец. Никольский даже едва скрыл усмешку, потому что никогда еще не был в роли самца.
  Они поговорили. Егор сказал, что погорячился и хочет попросить у Кати прощения. Хочет все возместить. Правда, сразу всю сумму не осилит, но готов частями. И про свою любовь к Кате сказал.
-Об этом вы не мне, а ей скажите. Но даже не пытайтесь к ней прикасаться, если она сама вам это не позволит, – сказал ему Никольский и позвал Катю.
    Когда она вышла, он внимательно смотрел, ему требовалась ее первая реакция, чтобы понимать истинное положение вещей. Но Катя была напугана и просто прижалась к нему сбоку, ухватившись за его локоть.
-Вы же говорили, что у вас с ней ничего нет! – удивленно воскликнул Егор.
-У нас ничего нет,– сказала Катя, – но разве ты можешь понять, что существуют и просто человеческие отношения.
-Да разуй глаза! Ты не видишь, как он смотрит на тебя? Уже облизывается заранее.
-Вы хотели что-то спросить у Кати, – спокойно напомнил ему Никольский.
-Так ты хочешь с ним остаться? Так просто забыла нашу любовь? – почти закричал Егор.
-Никакой любви не было. Я больше не хочу быть с тобой. Вот и всё, – ответила Катя.
Никольский отвел ее к двери комнаты:
-Пожалуйста, не волнуйся. Всё будет хорошо.
-Миша, но ты же не станешь его бить?
-Не переживай. Я ведь обещал тебе, что он сам убежит. Я его пальцем не трону.
-А я вспомнил, где тебя видел! – вдруг снова выкрикнул Егор, – Катюха, он же из тех!
-Из каких это тех? – спросила Катя.
-Сейчас, погоди, я найду в интернете … я видел его в журнале Men's Health, он точно гей! Там же только таких на обложку вешают. Вот, июльский номер – сама посмотри!
    Он протянул ей свой мобильник, где на экран вывел обложку журнала с тем самым фото полуобнаженного торса Никольского. Катя застыла, глядя на картинку. Никольский молча и спокойно поглядывал на нее. Она подняла на него глаза и едва слышно произнесла:
-Какой красивый….
-Ах, красивый?! Вот значит как! Я все понял, никогда тебе этого не прощу! Даже не вздумай возвращаться ко мне! – кричал Егор.
-Я никогда к тебе не вернусь, – сказала Катя и ушла в комнату.
-Надеюсь, вы все поняли, – спокойно произнес Никольский,– Прошу, покиньте мой дом и больше не докучайте Кате. Иначе я найду доказательства того, что вы сделали, и засужу вас. Просто возмещением денег не отделаетесь. Я подведу вас под статью за насилие и попытку удушения. Поверьте, я смогу. Так что не испытывайте судьбу.
-Вы ничего не докажете!
-Хотите попробовать потягаться со мной? Я уже нашел запись с дальней камеры, где вы поджигаете короб с костюмами. Можете проверить. Эта камера установлена на новом доме, достаточно далеко от мусорных баков, однако при сильном приближении вас на той записи отлично можно разглядеть. А синяки на шее у Кати до сих пор остались. Я сфотографировал их. Свидетелями того, что вы к ней приходили тем вечером, выступят соседи. 
    После этих слов Егор как ужаленный выскочил из дома, а потом и за ворота.
    Когда они остались одни, Никольский налил маленькую стопку коньяка и протянул Кате:
-Выпей, это поможет тебе успокоиться.
-Ты, правда, мог бы что-то доказать?
-С синяками вряд ли получится, хотя я выясню у знакомого юриста. Пока ты спала, я сфотографировал их у тебя. А по поводу камеры наблюдения… понимаешь, я давно хакерствую понемногу. Так, хулиганство конечно, подростком еще увлекался. Эту камеру я легко нашел. А запись с нее мне прислал товарищ, такой же полуночник, как и я.
-Полуночник?
-Да, не ложусь раньше 4 утра. Вот, рисовал тебя сегодня.
-Это ты меня? Так ты и, правда, художник?
-Правда. А ты не поверила сначала?
-Если честно, не поверила. Ни мольбертов не увидела, ничего такого.
-Все до сих пор в багажнике.
-Понимаешь, художники так не выглядят.
Никольский улыбнулся:
-Так, это как?
Она смутилась:
-Ну… Тебя самого нужно с натуры рисовать.
-Понравился? – посмотрел он на нее, продолжая улыбаться. Она отвернулась и приложила ладони к щекам:
-Не смущай меня.
-Не буду. Прости, дурацкая привычка. Я этим обычно малолетних липучек доводил, тем и отваживал.
-Представляю, каким ты был подростком, если сейчас такой…
-Какой?
Она покраснела и отвернулась.
-Хочешь, покажу тебе свои работы, чтобы ты не сомневалась в том, что я настоящий художник? Вот на ноутбуке – это то, что в двух галереях висит. Остальное я пока забрал, готовлю персональную выставку.
    Катя внимательно разглядывала файлы, а потом вдруг сказала:
-А вот это я видела. У нас в театре. Эту работу худрук приобрел для одного спектакля. Я когда костюмы моделировала, смотрела на нее. Это же просто фантастично хорошо.
-Не буду скромничать. Ценник на нее достаточно высокий – 10 тысяч евро. Так значит, это ты делала костюмы для "Сентиментального вояжа"?
-Да. Теперь их не увидеть. Остались только эскизы и выкройки. Хотя… есть и фото, Лёнчик делал, когда примерки были. Это осветитель наш. Он на все руки мастер и фотографирует очень хорошо.
-Лукьянов? Осветителем там?
-Ты знаешь его?
-Мы вместе учились. Он же большой талант, фотохудожник от бога. Поверить не могу, простым осветителем работает? У тебя есть его телефон?
-Конечно. Я ведь по контракту там… работала.
Тут глаза ее снова наполнились слезами. Никольский обнял ее и сказал:
-Не плачь, я постараюсь убедить их в том, что это была не твоя вина.
Он слышал стук ее сердца и ощущал, что предательски возбуждается, поэтому встал и пошел в кухню:
-Давай поедим чего-нибудь. Что-то я проголодался, – сказал он, а про себя подумал, как там у Евгения Шварца – если принцесса меня поцелует, я превращусь в медведя. По-моему я уже в него превращаюсь.
Катя вошла в кухню следом:
-Давай, я что-нибудь сварю или пожарю. Я хорошо готовлю, умею много чего вкусного делать.
-Да. Я много разных продуктов привез. Разберешься? Что-то в холодильнике, что-то в навесных шкафах.
    Он поскорее убрался подальше, ушел в свою комнату, потому что его тянуло к ней. Нужно успокоиться, приказал он себе. Но она вдруг вошла следом, держа в руках упаковку мяса:
-Миша, хотела спросить, это мясо можно?...
-Катя,– постарался говорить спокойно Никольский,– Выйди, пожалуйста. Я не могу…
-А как же мясо?
-Бери все, что нужно. И мясо в том числе,– сказал он и закрыл дверь на защелку перед самым ее носом.
    Он не мог припомнить, чтобы последние десять лет такое случалось с ним. Бывало в 20 лет, но потом он стал намного спокойней и рассудительней. А с женщинами так и вовсе был очень осмотрителен. Однако сейчас никак не мог справиться с собой. Сердце просто ухало у него в груди. Он быстро вышел и стал одеваться. А Кате сказал:
-Я скоро.
Пёс увязался за ним.
-Ты еще куда? – прикрикнул на него Никольский, но тот снова всунул свой влажный нос ему в ладонь.
-Ладно, пошли. Ты же голый, быстро замерзнешь.
Нужно пробежаться, что угодно, любую физическую нагрузку, думал Никольский, и бежал, потом шёл, вращая руками и делая махи ногами. Анубис радостно прыгал рядом и все время норовил лизнуть его в лицо.
-Я ведь чужой. Почему ты целоваться лезешь? – отталкивал он пса, но тот все же сумел его рассмешить, и постепенно напряжение Никольского сошло на-нет. Так что через сорок минут они вернулись с Анубисом домой уже к готовому обеду и накрытому столу.
    Еда выглядела очень аппетитно, но Никольскому кусок в горло не лез. Он едва поел, сказал, что очень вкусно и тут же исчез в своей комнате. Катя понять не могла, чем не угодила ему. Ей так хотелось понравиться, так хотелось предстать хорошей хозяйкой. Наверно, ему неприятно представлять то, как я была с Егором, думала она, и слёзы сами опять навернулись на глаза. Ведь Никольский ей очень нравился, ей хотелось лишний раз коснуться его, потому что это сильно волновало ее. Правда, она с подросткового возраста привыкла сдерживать любые волнения, потому что легко смущалась и краснела, чего очень стеснялась. В школе ее даже ранеткой прозвали за постоянно румяные щёки.
    Пока она мыла посуду, Никольский проскочил в ванную. Катя услышала, что он включил душ. Вытерев слёзы, она решила взять себя в руки. Что это я все время плачу, он подумает, что я такая по жизни. А я не такая, я веселая, люблю свою работу и обожаю театр. За стеной кухни слышался шум воды в душе. А потом он смолк. Интересно, подумала Катя, у него и правда такие мышцы как в журнале? Или это фотошоп? Она прошла на цыпочках к двери ванной и хотела заглянуть в щелочку. Но прямо ей навстречу вышел Никольский с полотенцем на обнаженном плече. Катя зажмурилась и пролепетала:
-Я только хотела убедиться, что ты, правда, такой как на обложке.
-Почему же не убедишься?
Она открыла глаза и чуть в обморок не упала, Никольский смотрел прямо на нее. Но искушение оказалось сильнее, она скользнула взглядом на его обнаженный торс и ахнула. Да, он был такой, как и на фото. Но сердце ее почти остановилось вовсе не от этого, а от того, что Никольский одним движением притянул ее к себе и стал целовать.
-Прости, больше не могу, держался изо всех сил, – говорил он между поцелуями. На какое-то мгновенье он остановился и посмотрел ей в глаза, но она обняла его и сама прильнула к его губам.
-Катя… я ведь не мальчик, ты же понимаешь?
-Понимаю, – шепнула она.
-Так значит, ты согласна?
-Зачем спрашиваешь, если и так знаешь?
-Помнишь, как у Шварца… принцесса, медведь…
-Помню, после поцелуя. Я так ждала тебя, так хотела понравиться тебе. Ты мой самый лучший медведь на свете.
             
                ***

Часть 2. Next

***
    Никольский и Катя теперь часто ходили гулять в зимний лес. Даже тропинку протоптали. Хотя Никольский каждый раз брал с собой лопату для снега. Ему хотелось найти натуру, а Кате – увидеть снегирей, синиц, белок и сфотать их для своей страницы в контакте. Она фотографировала и просто пейзажи, которые сейчас завораживали, словно сказочные замки.
-Давай тебе какую-нибудь шапку меховую купим и шарф, чтобы ты на мишку был похож,– говорила Катя, а Никольский только смеялся:
-Тебе в постели медведя мало?
-Никакой ты в постели не медведь, а очень даже нежный котик.
-Я? Котик? – начинал он хохотать, – Ну ладно, котик, так котик.
-Да, накаченный, красивый и ласкучий котище.
-А ты хочешь, чтобы я больше на медведя походил? Для этого шапку покупать?
-Я бы сфотала, как из лесу медведь Никольский выходит – весь в снегу и брови в инее.
-Ладно, купим. Лишь бы моя девочка была довольна.
    Он не оценил ее школьного прозвища Ранетка и сказал, что ей больше Пинк леди подходит.
-Ну… в школе я все-таки наверно ранеткой была, – сказала Катя, – А Пинк леди меня только художник мог назвать.
    Никольский много рисовал, но лишь карандашом. Красок он даже не привез, хотя готовил персональную выставку.
-Понимаешь, когда я работаю красками, то полностью погружаюсь в работу. И постоянно перепачкан ими. А сейчас я хочу быть только с тобой,– сказал он Кате.
Она не знала, радоваться или нет. Конечно, ее радовали его слова, но она опасалась, что долго он так не выдержит. И тогда все кончится. На его чувства может повлиять страсть художника, а Катя отойдет на второй план, потом на третий, а потом... Пока Никольский был совершенно счастлив, она не решалась заводить такой разговор. Однако готовила себя к худшему. Однажды он даже сказал ей:
-Ты как в последний раз меня целуешь. Что такое? Почему столько отчаяния?
Но Катя молчала, боясь сказать ему про свои страхи. Однако на душе у нее было тяжело. И конечно Никольский замечал это.
-Я хочу съездить за этюдниками и красками. Поедешь со мной? Познакомишься с моими родителями, – сказал Никольский утром в понедельник.
Катя молчала и смотрела в окно.
-Почему не отвечаешь? – спросил он.
-Я не думала, что так быстро все завершится. Надеялась хоть еще чуть-чуть побыть счастливой, – ответила она.
-Так вот что ты себе накрутила. А я-то голову сломал, решая, что же тебя гложет. Я не такой.
-Не такой?
-Понимаю, ты уверена, что я отдамся вдохновению, отрешусь от мира и тому подобный бред. Но ты не учитываешь, что не бывает вдохновения оторванного от жизни. Оно должно ею подпитываться ежечасно, ежеминутно. И теперь ты – мое вдохновение. Поначалу я даже не планировал работать здесь красками. Но взгляни в зеркало! Посмотри на себя! Какие синие глаза, какие розовые щечки, какие нежные губы! Это просто просится быть запечатленным именно в красках. Почему ты плачешь? Вот же глупая, любимая глупая девочка!

    Они поехали вместе, даже Анубиса взяли с собой, и он радостно повизгивал в дороге. В квартире уже начался ремонт, так что знакомство произошло в кухне-столовой. Родители Никольского улыбались и задавали обычные вопросы Кате: где работает, кем, есть ли родители и кто они. Никольский тем временем собирал все необходимое. Но, заглянув в кухню, сказал:
-Хватит ее мучить. Она моя девушка. Этого недостаточно? Много ли раз я знакомил вас с кем-то? Ни разу!
-Разве мы мучаем? – возразила мать. Никольский поморщился. Ей Катюха, по всему, не слишком понравилась. Он позвал мать под видом того, что не знает, где лежат его художественные принадлежности. И она зашептала ему:
-Миша, она ж молоденькая простушка. Разве такая девушка тебе нужна? Вспомни, с какими ты встречался…
-Тааак, мы уезжаем. Я уже все собрал. Ты, видно, решила надолго меня из дому выжить. Ну, так я нескоро теперь приеду, можешь сама встречаться с девушками, которых считаешь достойными меня.
    Когда они уходили, Катя дрожала, хотя в квартире стояла жара. Никольский поцеловал ее и шепнул:
-Я очень тебя люблю. Мою мать в расчет не бери. Я именно от нее и удрал на дачу.
Но Катя была очень расстроена и всю дорогу молчала. Сказала только:
-Мои родители тоже сложные люди.
-Моя мать не сложная, а примитивная. Блогерша-повариха, вот все ее интересы. Она никогда не понимала моего творчества, ей бы берёзки, да ягодки, а тут я со своей мазнёй. Когда она узнала, сколько платят за такую "мазню", чуть с ума не сошла. Сказала, что этот мир окончательно обезумел. Импрессионистов не понимает, абстракционистов считает умалишенными. Даже мастера Возрождения ей не угодили, потому что обнаженных баб рисовали. Вот Васнецов, Айвазовский и Шишкин совсем другое дело. Модельеров она вообще шарлатанами называет. Как-то увидела мотивы 60-х в коллекции одного и час вещала, что все они просто повторяют то, что уже тысячу раз было до них, потому что ничего нового не могут придумать. У нее мозгов не хватит такое понять и принять.
-Миша… но я и, правда, простушка.
-Услышала всё-таки?! Не смей принижать себя! Поверь мне как художнику и как мужчине, за таких, как ты, драться нужно.
-Наверно, прическу нужно было сделать, накраситься, модное что-то надеть.
-Прекрати. Ты выглядишь сногсшибательно. И для меня ты самая прекрасная девочка на свете. На салонных шмар я насмотрелся до отрыжки.

    На даче Катя вроде бы успокоилась, но Никольский видел, что она все-таки таит какую-то свою мысль. И конечно он понимал, что ей нужны доказательства его любви. Поэтому снова связался с товарищем, осветителем в театре, в котором Катя работала по контракту. Осветитель сказал, что ждет возвращения худрука из поездки, после чего обязательно поговорит с ним насчет Кати. Между прочим, Егор прислал на ее карту первую сумму за сожженные костюмы. Брату она все рассказала, и про встречу Никольского с Егором также. Послала видео, где Никольский коротко представился. Своим родителям не стала. Не потому что они могли не одобрить ее выбор. Она знала наверняка, что они так же, как и мать Никольского, посчитают, что она ему не пара. Мало того, начнут уверять, что у него не может быть к ней ничего серьезного, и он очень скоро бросит ее.
    Лёнчик Лукьянов, тот самый приятель Никольского, осветитель в театре, позвонил и сказал, что завтра приезжает худрук. Поэтому Никольский собрался в Питер, чтобы встретиться с ним. Хотел ехать вместе с Катей, но она так сильно переживала, что он решил оставить ее дома. Однако предварительно посмотрел и файл с ее эскизами, и фотографии с примерок. Хотя Лёнчик сразу сказал ему:
-Котёнок талант, ее и другие оторвут с руками. Не знаю, чего наш худрук так рубанул сплеча. Правда, они все тут, знаешь, слишком уж чувствительные, я бы сказал нервические. Ну, представь, мужики-актеры запросто плакать по всякой ерунде могут. Конечно, не матерые, а пацаны, но тем не менее. Могли мы, к примеру, в 20 лет плакать из-за чего-нибудь вроде того, что худрук на тебя не так посмотрел? Хотя для ролей это может и хорошо уметь так слезу включать в нужный момент. Но меня это всегда коробит.
-А как чел он ничего? – спросил Никольский о худруке.
-Как тебе сказать… Театралы, на мой взгляд, все немного с гнильцой на тему собственной исключительности.
-Понял. Ладно, завтра приеду. Но без Катюхи. Сильно переживает она.
-Поцелуй ее от меня.
-Но-но! Поосторожней на поворотах.
-В щёчку, по-дружески.      
-И часто ты ее в щёчку целовал? Признавайся.
-Да я и видел-то ее редко, не то что целовать. Она очень скромная девочка, не чета местным актрисулям, которые все с поехавшей кукухой. Но такие худруку и нужны. Наглядишься еще на них. Или они на тебя, – засмеялся в конце Лёнчик,– Такого красавчика вряд ли пропустят.

    Кате Никольский сказал о своем желании предложить худруку сделать несколько постеров для спектакля в качестве взятки за то, чтобы он восстановил контракт с ней.
-Сможешь заново всё сшить? – спросил он ее.
Она согласно кивнула. Но он видел, что это очень сильно мучает ее.
-Миша… может мне всё бросить? Вряд ли он согласится. Они ведь уже запустили спектакль с другими костюмами. И в своем кругу он наверняка уже обо мне выдал негатив. Хотя кто я? Портниха, каких полно. С образованием педагога, ни дня в школе не проработала.
-Ты не портниха, а настоящий модельер-дизайнер! Не смей говорить о себе пренебрежительно. И вообще, готовься, скоро с тобой поедем к моему деду. Хочу тебя ему и бабушке представить как жену.
-О чем ты? Какая жена?
-Такая! И не спорь! Я уже и заявления наши через госуслуги подал.
-Миша… давай подождем, узнаем друг друга лучше. Ты еще моих родителей не видел, тот еще подарок. Знаешь, люди бизнеса – они считают себя хозяевами жизни и пытаются руководить не только сотрудниками, но и своими детьми. Брат сумел их отшить. А меня они всегда прессовали.
-Теперь не будут. Теперь у тебя есть я. И с ними буду знакомиться уже только в качестве твоего законного мужа. Хватит с меня всяких родительских наездов.
-Они про Егора ничего не знают, и то, что в театре со мной контракт расторгли. Они бы такой хай подняли, Егора бы уже посадили наверно. Брат решил все по-тихому сделать, пожалел меня и мои чувства.
-Вот видишь, твой брат также в обход родителей пошел. Он по-настоящему тебя любит.
-Да, сколько себя помню, он всегда меня за ручку держал, пока маленькая была. Вишенкой называл.
-Очень хочу выпить с ним.
-Ты понравился ему. Он сказал – такой защитит тебя, могу быть спокойным. Но мне ты совсем не как защитник нравишься. Я уже знаю все твои слабые места, – улыбнулась она.
-У меня только одно слабое место – сердце,– рассмеялся Никольский.
Он сумел договориться в районном загсе, и они расписались раньше положенного срока. Никольский очень надеялся, что это успокоит Катю. И внешне она выглядела веселой и удовлетворенной. Шутила, кормила его с ложки за столом, играла с Анубисом в догонялки. Хотя Никольский все равно ощущал в ней какой-то тайный страх. Он надеялся побороть его своей любовью.
    Ночью он думал, как и что говорить худруку, и смотрел на спящую Катю. Простушкой ее могла воспринимать только такая женщина, как его мать, не имеющая хорошего вкуса и не чувствующая тонкостей истинной красоты. Мужчины провожали Катю восторженными взглядами. Он убедился в этом, когда они ездили с ней в районный центр, а потом в Питер. Хотя даже интерес других мужчин к ней ничего не менял в его личном восприятии – он обожал красоту, которой обладала Катя. Ей совершенно не требовалась никакая косметика, а лучшей прической для нее были распущенные волосы или просто прихваченные сзади заколкой. О фигуре, а тем более о ее обнаженном теле, он думал только в контексте сильного желания обладать им. Бывшие его партнерши не шли с ней ни в какое сравнение, хотя прилагали огромные усилия и вкладывали немалые деньги в поддержание стройности и красоты.
    Однако помимо физических данных Катя влекла его какой-то первородной тайной, отсылавшей его память в раннее детство. И страхи ее, сомнения и некоторая робость – всё это также было оттуда, из его детства. Даже прозвище Вишенка, которым называл ее брат, отзывалось в Никольском каким-то сладостным спазмом где-то под ложечкой, настолько оно являлось для нее органичным.
    Уже после первого секса с ней он решил, что они должны пожениться, он никому больше не собирался ее отдавать. Правда, сказать ей это сразу опасался, она могла замкнуться, испугаться, посчитать, что для него только секс важен. Но кроме этого она считала брак большой ответственностью. По крайней мере, о желании брата жениться она говорила именно так, ведь его решение возникло лишь через три месяца отношений с девушкой. А Никольскому хватило двух дней. Но он ни минуты не сомневался в правильности выбора. И с каждым днём убеждался в этом всё сильнее. Она оказалась не просто его женщиной, она оказалась его человеком. Потому что чувствовала и понимала такое в нем, чего больше никто не понимал и не видел.

    Худрук выглядел высоким и интеллигентным мужчиной за сорок. Когда Никольский вошел, он разговаривал с завхозом и бухгалтершей.
-О! Здравствуйте! Какими судьбами? – воскликнул он, увидев Никольского.
-Можете уделить мне полчаса? – спросил Никольский.
    В кабинете, когда они сели, Никольский рассказал историю сожжения костюмов. И то, что виновник частями погашает Кате долг за уплату компенсации театру.
-Я хотел узнать, возможно ли восстановить контракт с ней? Она готова сделать костюмы заново. У нее сохранились все эскизы и выкройки.
-Кажется, тогда она вдохновлялась именно вашей работой, которую я когда-то купил у вас?
-Да, именно так.
-Спектакль мы запустили с костюмами другого портного. Поэтому не знаю…
-Но ведь ее эскизы признаны лучшими!
-Да, помню. Я был очень расстроен потерей тех костюмов. И расторжением контракта с ней. На этом настояло наше бывшее руководство. Но теперь все изменилось. Я не просто худрук, теперь я еще и гендиректор. Однако понимаете, театр не фирма по продажам, наш доход не так велик, чтобы иметь два комплекта костюмов для одного спектакля.
-Я бы мог в качестве компенсации сделать вам бесплатно несколько постеров к этому спектаклю в том же ключе, что и костюмы Кати.
-Вы так близки с нею?
-С недавних пор она моя жена.
-Как я понимаю, очень с недавних. Хорошо, я подумаю. Постеры от такого художника – слишком заманчиво! Дайте мне день, завтра я позвоню вам.
    Лёнчик уже ждал Никольского в фойе:
-Слушай! Я тут подсуетился, и кое-кого заинтересовали фото Катиных костюмов.
-Кого же?
-Думаешь, у нашего худрука мало конкурентов? Да ты наверняка встречал его у той же Алексы. Воронин. Помнишь? Экспериментальный молодёжный театр. Получил большой грант на развитие. Он совсем недавно собрал труппу и выбил помещение. Готовит премьеру.
-Но ведь костюмы Катя шила под конкретный спектакль,– напомнил Никольский.
-Знаю. Воронину понравился сам их стиль, цветовая гамма, настроение. А раскадровку и принадлежность можно изменить.
-Давай дождемся ответа твоего худрука. Потом и решим.
-Воронин? – вдруг услышали они голос худрука. Он подошел и сказал:
-Михаил, я уже принял решение. Скажите Кате, что контракт с ней возобновлён, пусть даст расчет по ткани и фурнитуре. А еще… я постеснялся сказать, поскольку она теперь ваша жена. Мне всегда хотелось, чтобы ее кто-нибудь нарисовал. Не классический портрет, а многоцветный…, такой, в вашем стиле, с отсылом к роскошному летнему дню, вишням и яблокам… чтобы аромат их ощущался. Катя ведь такая. Только не подумайте ничего. Я если б мог, заказал бы портреты всех наших девушек, но бюджет не позволяет.
    Он словно угадал задумку самого Никольского, который пока ехал на дачу, уже даже представлял, как будет выглядеть его картина. А когда Катя вышла на крыльцо его встречать, он залюбовался ею и окончательно решил, каким сочным и радостным напишет ее портрет.
    Новости ее очень обрадовали.
-Понимаешь, мне ребята в этом театре все нравились и ко мне хорошо относились. Просто после того, что произошло, я их никого не видела больше.
-Странно, а Лёнчик их всех считает чуть ли не поехавшими.
-Так ведь это нормально для актеров. Там же большинство молодых, возрастные отдельно держатся. И гримеры молодые, и реквизитор. Не знаю, почему Лёнчик так считает. К нему там все хорошо относятся.
-Наверно потому, что сам не реализовался. Он очень талантлив, а работает осветителем. С чего бы? Наверняка, небольшие деньги получает, а мог бы платные фотосессии делать, в журнале где-нибудь работать или в модельном агентстве.
-Он как-то обронил при мне, что работать с клиентами – это почти как курьером вкалывать или таксистом всякое быдло развозить.
-Вот как? Понятно, спесивый парняга. Видно, ему лучше три копейки зарабатывать осветителем, чем живое дело делать. Видал я таких и много.
-Его талант применим только в творчестве, а им он как раз и не хочет заниматься. Худрук ведь предлагал ему много чего – памятные фото и видео, презентации спектаклей, коллажи для фойе, подарочные фото-альбомы для зрителей и т.п., но он от всего отказался.
    С начала недели Никольскому пришлось много Катю возить, она сама закупала ткани и фурнитуру. Они приобрели ей на дачу стол для выкроек и швейную машину. Поэтому оба теперь были заняты. Катя – кроила и шила, Никольский рисовал, а Анубис внимательно наблюдал за ними обоими.
    Никольский впервые работал не в полном одиночестве, но ему ничто не мешало. Напротив, он наслаждался уютом и присутствием Кати. Ему нравилось наблюдать, как она привычно и точно работает с тканью и как умело действует большущими портновскими ножницами. А шапку они так и не купили, забыли.
    Катины родители приехали к ним сами. Никольский оценил их дорогущий лэнд ровер и подумал, что они, имея доходы на такие машины, могли бы помочь сыну со свадьбой. Но потом вспомнил, что брат по просьбе Кати ничего не сообщил им о поступке Егора, поэтому ему пришлось пожертвовать своими деньгами.
    Катя вела себя скованно, как будто вынужденно общалась с родителями. Поэтому беседовал с ними Никольский, отвечал на вопросы, рассказывал о том, как они живут на даче, где очень хорошо работается в тишине и хорошо гуляется по лесу.
-Здесь же страшно, могут и дикие звери быть, – сказала Катина мать, взявшись за сердце. А отец возразил ей:
-Какие звери? С двух сторон автомагистрали, все звери давно ушли из этих мест, кроме белок и зайцев. Медведи и волки не выносят шума машин.
-А как же ролики в интернете, где люди снимают медведей, лосей и лис, выходящих на дорогу?
-Да… сам видел, не здесь, на мурманской трассе. Но там это было далеко от жилья. А здесь целый поселок.
    После вопросов и чаепития мать все-таки увела Катю в комнату для разговора наедине. Никольский услышал голос Кати и слова:
-Не хочу!
    Она вышла и сказала отцу:
-Папа, уезжайте. У вас дела, у нас тоже. Я работаю над костюмами к спектаклю, а Миша над картиной.
-Мы так редко видим тебя. Почему ты так?
-Потому! Вы считаете меня школьницей, а я давно взрослая. И теперь у меня своя жизнь!
    Никольский подошел и обнял ее:
-Что случилось?
-Маман, видишь ли, хочет свадьбу. А я – нет! Про Петину свадьбу они молчат, потому что он отказался от их помощи. А меня они всегда прессовали!
    Катина мать обиженно смотрела в окно.
-А вы что скажете? – спросил Никольского Катин отец.
-У нас все вопросы решает Катя, – без зазрения совести соврал Никольский на голубом глазу.
-Катя? – переспросил отец, – И вы слушаетесь ее во всем? Вы, мужчина, старше ее на пять лет…
-Да, слушаюсь. Такую жену как не послушаться, она очень умная и самостоятельная. В театре ее ценят как лучшего модельера-дизайнера и восхищаются ее красотой. Даже портрет ее заказали.
Родители с удивлением взирали на него. Потом мать взглянула на Катю:
-Ты же училась на педагога, а работаешь, чёрт знает кем, портнихой.
-Знаете, прошу вас в этом доме не обижать мою жену. И вообще нигде больше! Даже вам, ее родителям, я этого не позволю.
-Вы ее муж без году неделя и многого о ней не знаете.
-Все что нужно, я знаю. И ее знаю очень давно. Фактически я всегда ее любил, просто мы очень долго были в разлуке, пока я учился и работал.
-Скажите, вы тот самый Никольский? Или его сын?
-Не знаю, что вы имеете в виду, но для Кати я тот самый.
-Они имеют в виду известного бизнесмена Никольского, перед которым благоговеют.
-Угадали. Довольны? – сказал Никольский, – Я его сын. Но больше нас с ним ничего не связывает. У меня своя жизнь.
-Простите, Миша! Мы не знали…, – начал Катин отец, – Мы очень рады...
-Пожалуйста, уезжайте, – холодно сказал Никольский, после чего они оделись, сели в машину и уехали. Он вышел за ними, только чтобы закрыть ворота.
    На следующий день к ним приехал Катин брат с невестой. Он взял на работе ссуду, и они назначили день свадьбы. Так что вечер удался, тем более что Петя со своей девушкой остался ночевать в доме Никольского, потому что выпил. Они долго разговаривали с Мишей и сошлись на том, что с родителями им обоим не очень повезло, но нужно принять то, что есть.
-Я тоже ничего не хочу от них, – уверял Никольского Петя, –  Даже денег на свадьбу от них не взял, ненавижу их поклонение золотому тельцу. Хочу сам всего добиться, без их помощи.
-В этом я с тобой солидарен! – уверял его совершенно трезвый Никольский, для которого та доза, что они выпили, была недостаточна, чтобы сильно опьянеть.
-Слушай, а ты и правда, медведище, сильный, высокий, не то, что я. Тебе, если бороду отрастить и тулуп надеть, совершенно будешь похож, – разглагольствовал Петя, пока девочки ушли на кухню.
-А-ааа! Я ж совсем забыл! Катюха просила! Котенок, иди сюда! – крикнул он, и когда она выглянула, сказал:
-Я шапку купил, меховую, пушистую!
-Коричневую? – спросила Катя.
-Конечно. Все точно по твоей просьбе!
    Он принес из машины шапку, и они со смехом водрузили её на голову Никольскому, после чего начали хохотать, настолько он стал похож на медведя.
-Только это ж какой-то гризли, наши мишки не такие грозные, – загибался от смеха Катин брат.
-Петька! Давай сфотаем, как он из леса выходит! Вот подходящая хламида, – предложила его невеста коричневый пушистый плед.

    Они высыпали из дома веселой гурьбой и пошли по дороге к окраине поселка. Никольский углубился в лес, стоящий стеной сразу за последними домами, ребята крикнули, что готовы, и он пошел им навстречу, изображая мишку, раскачиваясь из стороны в сторону и расставив руки как лапы.
    Радости их не было предела, они веселились как дети.
            
                ***

© Copyright: Марк Шувалов,
    январь 2023

3. Солнечный берег, часть1, часть2

Часть 1. Start

***
    После окончания школы Свиридов никуда не поступил, не прошёл по конкурсу. Ему было жаль маму, которая очень переживала, что теперь его призовут в армию. А Костик даже с интересом думал, призовут или нет, с его-то субтильной худобой и остаточным заиканием. Остаточным, потому что Костик заикался только, когда сильно волновался. Костиком его называл дедушка, отец всегда говорил – Константин, а мама звала Котей и Котиком.
    Костику даже хотелось, чтобы его призвали. Он и во сне видел, как служит, поскольку много чего прочитал и увидел в интернете. Но главное, двоюродный братан его, Лёшка, отслуживший два года назад, сразу после института связи, сказал ему:
-Не бойся, Костян. Дедов в армии сейчас нет, специально никто чморить тебя там не станет. Зато физподготовку пройдешь и откормишься мал-мал. Дома ты ж себя никогда не заставишь, так и будешь сутулиться, словно вопросительный знак. И еда… мать кормит тебя как девчонку, а тебе мясо нужно и макароны! Совсем худой. Девки таких дрищами называют.
-Мама говорит, нужна диета, чтобы диабет как у дедушки не развился. Боится наследственности.
-Мама? Ты мужик или пай-мальчик? Какая ещё мама? Мать! Так настоящие мужики говорят.
    Костик уважал Лёху и мечтал стать таким же, как он. Поэтому слушался. Даже макароны начал есть и мясо. И маме сказал, что это мужская еда. Мама очень удивилась и спросила:
-Обязательно куском его есть? Котлеты тебя не устраивают? Или тефтели?
-Лёха сказал, мясо. Я понял, что куском.
    Лёшка поржал над ним:
-Да ешь ты что угодно – котлеты, тефтели, голубцы. Без разницы, лишь бы мясо там присутствовало. И сложных углеводов побольше – картошку, макароны, рис, гречу. Тебе массу тела нужно набрать, чтобы силы были. А сладостей не ешь, раз диабета боишься. И запишись на допризывную подготовку, телефон я дам.
    Костик записался. Инструктор внимательно посмотрел на него и сказал:
-Выпрямись.
Костик выпрямился.
-Можешь отжаться, подтянуться?
-Могу,– скромно сказал Костик.
-Покажи.
    Костик легко подтянулся на перекладине 10 раз, потом столько же отжался от пола.
-Понятно. Ты слабый только с виду. А чего сутулишься?
-Стесняюсь, что худой. А еще, когда волнуюсь, заикаюсь.
-Сейчас, значит, не волнуешься?
-Нет.
-А когда волнуешься?
-Ну… с девушками.
-Хорошо. С девушками можно, им такое нравится. Больше не сутулься. Плечи держи прямыми. Что еще умеешь? В компьютерах разбираешься?
-Ну, как бы да.
-Ладно, иди на занятие по матчасти. Потом бег и баскетбол – броски на точность. Умеешь? Рост у тебя хороший.
-Умею.
    Когда он пришел в аудиторию и сел на свободное место, которое оказалось только у двери, то услышал, как инструктор говорит преподавателю:
-Свиридов только с виду хилый. Интересный пацан, но прикидывается простачком.
-Так и запиши в характеристике.
-Я не обязан. Пусть в военкомате сами разбираются.
    Автомат Костик тоже умел собирать-разбирать. В школе учили. Когда он осмотрелся, в классе сидели разные ребята. Многие выглядели реально ботаниками, двое имели глуповатый вид, а один вообще хромал. Странно, подумал Костик, его же на призыве забракуют по здоровью? Но спрашивать ничего не стал, постеснялся. После урока, когда все толпились на выходе, какой-то парень оттолкнул его, и Костик рефлекторно ответил ему тем же, так что парень упал.
-Ты чего?! – заорал тот.
-Простите, я нечаянно, – скромно сказал Костик и подал ему руку, помогая встать. Но другой парень сказал ему:
-Этот козёл всех так толкает. На слабо проверяет.
-А зачем? Мы же не в армии, – спросил Костик.
-Да потому что полное чмо.
Костик посмотрел на того, кто полное чмо. Вроде нормальный с виду, вполне обычный. Только лоб наискось морщит, будто кислое что съел. Наверно, это признак.
    После спортзала Костика уже ждал в машине Лёшка. Он поржал над тем, что рассказал ему Костик:
-Я ж тебе говорил, что чморить тебя никто не будет – не получится. А на тему не сутулиться, тебе сто раз говорено. Ты ж не подросток, чего себя гнобишь?
-Понимаешь, если б у меня хотя бы мускулы были накаченные, а то худой я и длинный. Качаюсь дома, качаюсь, но ничего не видно. Девчонки не смотрят на меня.
-Для вида нужно не просто качаться, а еще пищевые добавки принимать и тренировки на конкретные группы мышц. Они ж раздуваться могут, воду удерживают, а могут и усыхать, но слабее от этого не становятся. Думаешь, все эти качки такие уж сильные? Да ни черта подобного. Не парься над этим, кубики на животе у тебя есть, этого достаточно.
-Так их же никому не видно.
-Вот и хорошо! Целей будут. А бицепсы-трицепсы попрут, когда дорастешь и гормоны сыграют.
-А когда они сыграют?
-Тебе ж только 18, а гормоны у всех по-разному. Лет до 25-ти иногда рост дают. Я на целых 5 см вытянулся после двадцатника, а матереть начал и того позже. Так что не спеши, салага, всё будет.
-Куда мне еще расти-то? И так 180 уже.
    Через неделю инструктор набирал желающих прыгнуть с парашютом. Костик записался. Когда-то, лет пять назад, они с Лёшкой прыгали на парашютах с вышки. Конечно, это был просто парк развлечений, и парашюты больше напоминали узкие крылья, но Костику очень понравилось.
-Тебе страхующий на первый раз нужен? – спросил инструктор.
-Не знаю.
-Обучение продлится от трех до пяти часов. Готов?
-Да,– скромно ответил Костик.
-Не слышу! – строго сказал инструктор.
-Так точно, готов! – ответил Костик.
Дома мама всё расспрашивала его:
-А чему вас там учат?
-Ну…разному. Как отвечать командиру, как по стойке смирно стоять.
-Я не об этом! Вас чему-то конкретному учат?
-Да. Изучаем матчасть танков и бмп, разбираем-собираем автоматы, в тире стреляем.
-Ужас какой. Это же опасно.
-В школе мы тоже стреляли в тире и все это проходили. А на завтра я записался прыгать с парашютом.
-Ты?! – мама чуть в обморок не упала. Но отец сказал:
-Правильно сделал. А ты, мать, не мешай ему.
-Он же еще мальчик. Ему всего 18 лет. Посмотри на него – скромный, стеснительный.
-Пусть вырабатывает волю и военную выправку. По крайней мере, хотя бы сутулиться перестал. В армии ему никто поблажек не сделает.
    Разговоры об армии приводили маму в сильное волнение, так что она даже валерьянку принимала. А прыгать с парашютом Костику очень понравилось, правда, обучение на курсах на этом закончилось. Поэтому родители решили отправить его к родственникам в Анапу.
-Поможешь им пристройку к мини отелю делать. Зарплату не обещают, но жилье и питание предоставят. На море вечером будешь ходить, днем на солнце загорать вредно.

-Ух ты, завидую! – сказал Лёха, – А у меня на работе самый горячий период. Отпуск обещают только в сентябре. Но оторвись по полной, осенью наверняка под призыв попадешь.
-Знаешь, Лёха. У меня одна проблема есть…
-Что такое? Колись. Мы же братья.
-Ну… это… помнишь Кузекину?
-Помню. Она что, совращала тебя?
-Она ведь со всеми. Ну и я решил попробовать. Не волнуйся, я с презиком, всё как положено.
-И в чем проблема?
-Понимаешь, всё вроде нормально было, получилось с первого раза и ей понравилось. Но я…
-Что? Не тяни ты резину. Терпеть я в тебе этого не могу!
-Не смог я с ней ни разу кончить. Раз пять мы… Она сказала, что такая штука бывает, если аномалии всякие в этой сфере.
-К врачу ходил?
-Да. Врач проверял, заставил меня даже это, ну… мастурбировать.
-И как?
-Когда сам, то все нормально. И врач сказал, что никаких аномалий у меня нет. Но теперь боюсь с кем-то. Вдруг опять.
-Мда уж…, – почесал репу Лёха, – Даже не знаю. С Кузекиной все кончают. У нее ж такие буфера! А больше ни с кем не пробовал?
-Ну… из класса одна. И тоже ничего не вышло. Потом еще с продавщицей в мини-маркете, и опять ничего.
-А что за продавщица? 
-Ну, миленькая такая, кореяночка. Она сама меня закадрила.
-Но они тебе хотя бы нравились?
-Конечно! Симпатичные. Нормальная грудь, правда, только у Кузекиной, но у других все остальное тоже на уровне.
-Странно, – сказал Лёха, – Со мной по молодости все наоборот бывало – раньше времени я того самого. Ладно, не парься. Раз доктор сказал нормально, значит, нормально. Главное, не накручивать себе ничего. Ты просто виду бабам не подавай, изобразить же сможешь, что кончаешь? А сам на досуге тренируй эту функцию. Гормоны сыграют, и все на место встанет.
-Да, доктор мне тоже сказал, чтобы я тренировался и напряжение пока хотя бы так снимал.
 
    В Анапу Костик прилетел рано утром. Встречал его двоюродный дядя и всю дорогу, пока вез, говорил без умолку. У Костика даже голова заболела. Но дядя сказал, что это акклиматизация.
-Первый день отдохни, приди в себя. Погуляй, осмотрись. Море у нас не так чтобы близко, минут десять идти через город. Но людям нравится, по пути можно закуску купить на пляж.
    Мини-отель, который дядя с женой решили увеличить, и так был не особо маленький, двухэтажный, на шесть двухкомнатных номеров. Но они решили пристроить кухню-столовую.
-Полгода бегала, согласования получала, – сказала тётя. Костик не видел их уже лет пять, тётя за это время прибавила килограмм 10, а дядя, напротив, похудел примерно на столько же.
-Закон сохранения материи, где-то прибыло, где-то убыло, – смеялся разговорчивый дядя.
-Совсем парнишку заболтал, – одергивала его тётя.
    После обильного завтрака у хлебосольной тёти Костик решил пройтись. Рядом с домом дяди, забор-в-забор стоял дом других хозяев. Никакого подворья здесь никто не имел, участки не превышали площади 6 соток, 80 процентов из которых занимали постройки для приема отдыхающих. У дяди, например, помещалась еще только небольшая теплица и цветник. Всё остальное ушло под мини-отель.
    Соседний дом выглядел намного скромнее дядиного мини-отеля. И свободного места на участке рядом с ним имелось почти вдвое больше. Костик увидел за домом беседку, качели, теплицу и даже небольшой бассейн, рядом с которым под пляжным зонтом сидела девушка и занималась рукодельем. Длинные, до пояса, светлые волосы закрывали всю ее спину. Девушка обернулась и посмотрела на Костика, после чего он поспешил пройти дальше, чтобы она не подумала, что он подглядывает за ней.
    Потом он купался в море, обедал в кафе, гулял по городу. Вернулся только к вечеру. Когда уже подходил к калитке, снова заглянул через соседский забор. Но кресло пустовало. Однако почти сразу же утренняя девушка вышла из дома и прошла в теплицу. Костик притаился  и наблюдал. Она вышла с миской полной помидоров и огурцов, прошла к грядкам и набрала клубники. Но тут снова заметила Костика.
-Вы наш новый сосед? – спросила она.
-Я тут в гостях, – ответил он, и почувствовал, как сильно забилось сердце.
-Хотите клубники?
    Он кивнул и вошел в открытую ею калитку.
-Меня зовут Костя, а вас?
-Меня – Лера. Садитесь, в ногах правды нет. Я тоже здесь гощу у родственников. Не люблю жару, но захотелось в море поплавать. Я утром хожу, пока людей единицы на пляже.
    Костик не мог оторвать от нее глаз.
-А вы откуда приехали? – спросила Лера.
-Из Питера, – только и смог он произнести.
-Почему вы клубнику не едите?
-Вы…такая красивая, – выдохнул Костик.
-Я тоже из Питера, в Пушкине живу, работаю в музее.
-А я… школу окончил. Думаю, осенью меня призовут в армию.
-Вас наверно уже ждут. Вы ведь с утра ушли на море.
    Ему очень не хотелось покидать ее, но он понял намёк и кивнул:
-Да, наверно ждут. Завтра с утра работать начну.
-Работать?
-Пристройку с дядей делать.
-Я думала, вы только отдыхать сюда.
-На море хочу вечером ходить. Мама…, ну, в общем, говорят, днем на солнце вредно загорать.
-Так, может, и я с вами буду ходить? Одна я вечером боюсь.
-Тогда завтра часов в 19.

    В дом дяди он вернулся счастливый. Лера очень ему понравилась. Она ему даже во сне приснилась, так что Костику пришлось срочно в санузел идти среди ночи, хотя такое с ним случалось лишь лет в 13. Ну вот, трачу потенциал впустую, расстроился он, а вдруг до дела дойдёт? Опять оплошаю? Нет уж, притворюсь, если что, как Лёха советовал. Такую девушку упустить – дураком нужно быть.
    С раннего утра по холодку они с дядей взялись за работу. Леру Костик не видел, пока она сама не пришла и не позвонила в калитку.
-Я вам клубники принесла, – сказала она Костиной тёте, открывшей дверь, – У меня на грядке она постоянно плодоносит, девать некуда. Ваши работники пусть покушают.
    Тётя поблагодарила, а когда Лера ушла, сказала Костику:
-Это ж она для тебя старается, понравился ты ей.
-Мы вчера познакомились, договорились на море вечером ходить. Одна она боится, ей утром приходилось рано вставать, пока людей на пляже нет. Да и мне одному скучно было бы.
-Она недавно здесь, а к ней уже человек пять парней подкатывало. Но она шмыг за калитку, закроется и в доме отсиживается.
-Она тоже из Питера, мы вчера поговорили. В музее работает.
-Постарше тебя лет на пять будет. Это ничего? Да и в армию вот-вот уйдешь.
-Мы ведь просто на море… ничего такого.
    До вечера Костик всё пытался ее выглядывать, но Леры нигде не было видно. Он пожалел, что не взял у нее номер телефона. Ровно в 19 часов он вышел и позвонил к ней в калитку. Какое-то время никто не отзывался. Но потом она вышла. Он заметил, что глаза у нее опухли, словно плакала она до этого. Но спросить постеснялся.
-Ну, что пойдем? – обратился он к ней.
-Да, я ведь обещала.
-Лера, если у вас что-то случилось, то не нужно.
-Нет, пойдемте. Я утром на море не ходила, хотя бы окунусь, поплаваю.
    По дороге они договорились общаться на "ты" и обменялись номерами телефонов. А когда подходили к пляжу, Костику удалось ее развеселить, она смеялась над его потешными рассказами о школе.
-Ты такой забавный. Очень рослый школьник.
-Я уже не школьник, – напомнил он ей, ему хотелось, чтобы она воспринимала его серьезно.
-Костя, давай просто дружить. У меня совсем недавно были отношения.
-Ты поэтому плакала сегодня?
-Да, поэтому. И пока я не хотела бы ничего такого.
-Хорошо. Будем просто друзьями, – согласился Костик и подумал, что так наверно даже лучше, не надо переживать о том, получится или не получится у него, да и в армию скоро.

    Лера хорошо плавала, поэтому они устроили догонялки, но она все время убегала от Костика, ныряла и появлялась уже на расстоянии. Однако он все-таки поймал ее и даже сам не понял, как поцеловал прямо в соленые от морской воды губы.
-Ой, прости, не знаю, как так вышло, – тут же извинился он.
-Почему же тогда не отпускаешь? – спросила Лера, глядя ему прямо в глаза.
-Руки не слушаются, я им приказываю отпустить тебя, а они ни в какую.
    Она засмеялась:
-Какой же ты еще ребенок.
-Ага. Оказывается в воде очень удобно целоваться, разницы в росте не ощущается.
-Вот же хитрец, – сказала Лера и обняла его.
    Потом они гуляли по вечернему пляжу, но теперь Костик уже не отпускал ее руки.
-Не думала, не гадала, что целоваться с тобой начну.
-Так ты и не начинала, это я начал. Поэтому не вини себя. А меня даже побить можешь, я стерплю.
-Ты серьезным умеешь быть?
-Серьезным? Это как? Насупиться и молчать? Можно я сегодня у тебя переночую? – спросил он.
-Нет, нельзя, – отвернулась Лера, чтобы скрыть улыбку.
-Хорошо, что можно. Я очень рад.
-Я ведь сказала, нельзя!
-Я так и понял – можно! Разве не правильно?
-Ах вот ты как?! Тогда догоняй,– сказала она и побежала.
-Подальше, подальше отбеги, а то я тебя в полминуты догоню!
Так они и резвились почти до 11 вечера. Потом решили вернуться, потому что Костина тётя сказала ему – в 24-00 калитку запирают на двойной замок, чтобы постояльцы не разгуливали полночи туда-сюда. Но Костик и Лера пришли всё равно позднее, поэтому ночевать отправились к Лере.
-Ты ведь это специально! – ругалась она, хотя в темноте улыбалась. Ее улыбку Костик прекрасно видел в свете фонарей, поэтому, сделав невинное лицо оправдывался:
-Я не виноват, тётя совсем не жалеет своего работничка. Бедный я, несчастный, сами мы не местные, в дороге поиздержались, пустите на постой – переночевать-то негде.
    Рано утром Костик перемахнул через забор и тихо пробрался в комнату, где стояла его кровать. Лёг и сделал вид, что спит. Через полчаса пришел дядя:
-Вставай, племянничек, завтракать и работу работать.
-Встаю,– сонным голосом сказал Костик. По-настоящему сонным, потому что за эти полчаса успел задремать. За завтраком он выпил две чашки кофе, чтобы в сон не клонило.

    Теперь он каждое утро появлялся в дядином доме именно так, пока все спали. Хотя тетя дала ему ключ от калитки, как и постояльцам мини-отеля. Но калитка слишком скрипела при открывании, поэтому перемахнуть через забор Костику было удобнее. Мама давно бы заметила его ночные отсутствия, но дядя и тетя весь день трудились в поте лица, поэтому, уставшие за день, рано ложились спать. Им было не до Костика. И на море они не ходили. Сын и дочь их жили в разных городах и имели своих детей, так что дядя и тетя старались заработать для внуков. И пока Костик с дядей делали пристройку, тёте доставалось много работы в номерах мини-отеля. Постояльцы уходили на море где-то в 9 утра и возвращались после 17 часов, обедая и ужиная в городе. И за это время тете требовалось убраться, помыть везде полы и санузлы. А еще приготовить еду для мужа и Костика. Она мечтала поскорей иметь кухню-столовую, чтобы постояльцы завтракали и ужинали у нее. Это приносило бы дополнительный доход. Хотя и прибавляло работы. Но в прошлом году, когда дядю прихватил радикулит, они нанимали помощника, что не слишком-то повлияло на их бюджет.

    В середине августа Лера уехала, потому что отпуск ее закончился. А Костику пришлось еще почти до 20-х чисел помогать дяде и доделывать кухню. Но сразу по завершению основных работ Костик также улетел домой. Ему хотелось съездить к Лере в Пушкин, однако она внезапно перестала отвечать на его звонки. А адреса ее он не знал. Он писал ей смс, но ответа не получал. Конечно, молчала она не без причины, у нее что-то случилось, был он уверен. Потому что все время, проведенное с ним, она вела себя как девушка, потерявшая голову от любви. И поверить в то, что она просто бросила его, он не мог. Больнее всего его ранило ее молчание. Ведь он никогда и никого еще так не любил. То, что он страшно скучал по ее телу, по губам и глазам, отходило на второй план, сердце его болело о том, что он не может ей ничем помочь. А то, что это требовалось, и что ей сейчас трудно, он не сомневался. На всякий случай он послал ей свой адрес, а также телефон Лёхи и его фото. Искал ее в соцсетях, но безуспешно.
    Лёха почесал затылок и сказал:
-Да, наверняка ее там прижало. Хотя… она же старше тебя. На сколько? На пять лет? Ну, вот. Может, из-за этого. Типа опомнилась и взяла себя в руки.
-Опомнилась?
-Ну да. Сначала как в омут головой – лето, море, рок-н-ролл, любовь-морковь, а потом трезвяк наступил. Мне вот тоже уже почти 30, чувствую ответственность.
-Ответственность? За что?
-Ну… молодняк не трогаю, не развращаю, так сказать, незрелые души. Вот и она может, одумалась. Ты ж для нее ребенок.
-Я не ребенок! – возразил Костик.
-Еще какой ребенок. Так что, прими как факт. Женщины вообще раньше нас взрослеют и ответственность острее чувствуют. А с тебя какой спрос, ну, влюбился, а дальше что? Придешь с армии, вообще, может, забудешь ее. А то, что больно… пройдёт, поверь. Больно и пусто всегда после лета, после похода, после любви.
 
    Костика взяли в войска вдв. Хорошо, что служить его распределили в Псковскую дивизию, всего-то три часа на машине от Питера. Хотя бы маме так было спокойнее. И хорошо, что служба не давала Костику особо думать о чем-то другом. По крайней мере, на первых порах. Лишь во сне ему постоянно только Лера снилась. А Лёха уже несколько раз в Пушкин ездил.
    Для начала он узнал, сколько всего музейных объектов там находится и решил методично все их посетить. Не сразу, разумеется. Перед своим отъездом Костик переслал ему фото Леры. Тогда Лёха особо не приглядывался, но теперь решил внимательно рассмотреть девушку брата. Увеличил на компьютере, убрал лишние детали и блики. Именно после этого решил ее искать. Было в ее улыбке что-то такое, искреннее, и сама она не выглядела какой-то продуманной девицей, ищущей серьезных отношений, ведущих напрямую к браку. С фото на него смотрела бесшабашно влюблённая девчонка. Почти такая же, как деревенская пацанка, которую он до сих пор не мог забыть, хотя лет пять уже точно прошло, как он в деревню не ездил. Сначала после универа в армии служил, потом сразу устроился на работу, и за все три года работы только один раз ему отпуск летом дали. Но тогда не получилось съездить к бабуле, мать ремонт в квартире затеяла, а главным ремонтником как раз Лёха у нее и был, поскольку батя его как всегда в это время года в промысловый рейс ушел.
    В музее Леру он в строгой одежде и с не менее строгой прической узнал не сразу. Она вела экскурсию для иностранцев. Лёхино лицо ничего ей не говорило, она ведь никогда его не видела, поэтому он мог спокойно ее разглядывать. На всякий случай записал пару вопросов, которые ей задавали двое русскоязычных туристов, чтобы потом обратиться к ней с ними. Такую вот хитрость придумал.
    Когда экскурсия закончилась, и Лера распрощалась с группой, Лёха оказался рядом:
-Здравствуйте! Я услышал вашу экскурсию. Можно мне всего пару вопросов?
    Лера очень удивилась и внимательно посмотрела на Лёху.
-Вы…вы… зачем вы здесь?
    Она точно его узнала. Лёха прокрутил в голове варианты – наверняка Костик показывал ей Лёхину фотографию. И как это он не подумал об этом.   
-Лера, мы можем поговорить?
-Нет, я не могу, простите меня,– на ходу говорила она, торопливо уходя из зала. Но Лёха не отставал:
-Просто поговорить. Я ничего не скажу Косте.
-Обещаете?
-Клянусь!
    Она остановилась и некоторое время думала, но потом сказала:
-Давайте зайдем в кабинет.
    Там она предложила Лёхе сесть и спросила:
-Но вы точно ничего ему не расскажете?
-Слово морпеха.
-Вы служили морпехом?
-Да, а до этого универ связи Бонч-Бруевича окончил. Сейчас работаю в военном ведомстве.
-Хорошо. Полагаюсь на ваше слово.
    Они сели. Лера собралась с мыслями:
-Понимаете, мне трудно посвящать кого-то в проблему моей семьи, но именно из-за нее я перестала отвечать Косте, хотя никого лучше него не встречала.
-Вы любите его?
-Да, очень… поэтому и не могу сейчас ему ничего рассказать.
-Так что же у вас случилось?
-По возможности буду краткой, чтобы не отрывать у вас много времени. Мой отец заболел. Я заняла сумму на его лечение у своего бывшего парня. 300 000 рублей. Отдать мне ее было нечем. А болезнь отца стала прогрессировать. Мама впала в полное отчаяние, потому что лечение папе требовалось длительное и дорогостоящее. Все, чем помогли родственники, мы с ней истратили. Мой бывший парень сказал, что подаст в суд и предъявит мою расписку. Поэтому я наняла риелтора, и мы с мамой продали квартиру. Долг я погасила, и папу определили в специализированную клинику. Мама переехала и живет у подруги, а мне дали комнату в общежитии. Риелтор позвонил мне как раз в конце августа, поэтому я срочно уехала из Анапы. Рассказывать Косте о моих трудностях было бы нечестно. Он ничем не сумел бы помочь мне, но стал бы сильно переживать. А ведь это сугубо наши семейные трудности. Я надеялась, что он постепенно забудет меня, ведь он ещё так молод. Зачем ему такие проблемы?
-Какое заболевание у вашего отца? Неужели нет возможности получать лечение бесплатно от государства?
    Лера замялась и опустила глаза, но потом открыто взглянула на Лёху:
-У папы украли изобретение, которому он отдал почти 10 лет жизни. Поэтому он начал пить. Он ученый… у него не имелось от этой напасти никакой защиты. Мама как могла, боролась. Он три месяца лечился в государственном наркологическом диспансере, но безрезультатно. На этой почве у него развилась сильная депрессия, и он стал пить еще больше. Люди стыдятся алкоголиков, никому ведь ничего не объяснишь. Он продал еще два своих небольших изобретения и тратил эти деньги на алкоголь. Из института ушел, хотя коллеги до сих пор пытаются отсудить в его пользу права на то, что у него украли. Поверьте, его открытие способно сделать прорыв в высоких технологиях. Мама от переживаний похудела почти на 15 кг, я не могла больше ждать. Папе ведь всего 45 лет, в этом возрасте ученые достигают своего расцвета. И он бы мог. Мама увезла его на лечение в Германию, в русскую клинику. Но потом вернулась. Жить там слишком дорого, а папино лечение может длиться до года. Поэтому мама живет у подруги. И никаких надежд на новое жилье у нас нет. А Костя… он такой чистый и во многом наивный. Но вряд ли его родители одобрили бы то, что он встречается со мной. Во-первых, я старше, а во-вторых, история моей семьи…
-Я понял. Лера, могли бы вы сообщить мне данные своего отца, особенно, где он работал? Ничего не обещаю, но по поводу кражи у него изобретения я постараюсь узнать, что можно сделать. Ведомство, где я работаю, на многое способно. Вот моя визитка.
-Хорошо. Если есть хоть какая-то надежда, то, конечно, я все вам сообщу.
-У нас очень сильные специалисты по защите авторских прав. И по судебным спорам.
-Я не знаю подробностей, папа мне не говорил, но в институте его бывшие сотрудники с готовностью расскажут всё. Они очень ценили папу и переживают за него. Даже деньгами сбрасывались для помощи ему.

    Лёха держал обещание, данное Лере, и ничего пока не рассказывал Косте. Заодно и проверим, по-настоящему он ее любит или нет, решил Лёха. Хотя и так знал, что по-настоящему. Ведь Костик ни слова ему не рассказывал о том, как у него все сложилось с Лерой, и о своих интимных проблемах больше не упоминал. И даже прервал Лёхины вопросики о том, как прошло лето и как дела на личном фронте. Сказал только:
-Брат, мне повезло, я встретил настоящую любовь. Ее зовут Лера.
И показал фото, где был снят вместе с ней. Там они смотрели друг на друга, улыбались и выглядели совершенно счастливыми.
    И теперь у Лёхи болело сердце. Хорошо, что Костику оставалось служить еще целых полгода. За такое время многое можно успеть. Поэтому он ни дня не стал откладывать и ринулся в бой. Что мы, не морпехи что ли, твердил он себе и без ложной стыдливости буром пёр, без страха входил к начальству, потом в один отдел, в другой, но дело сдвинулось с мёртвой точки. Потому что изобретение отца Леры действительно оказалось инновационным и крайне заинтересовало ведомство, в котором работал Лёха. И теперь он не сомневался в том, что укравший изобретение не просто поплатится, а вообще перестанет заниматься бизнесом. Лёхино ведомство шутить не любило.
    Однако потребовалось целых два месяца, чтобы юристы раскопали все доказательства и запустили процесс восстановления прав изобретателя. Один из них даже съездил в Германию и провел консультации с отцом Леры, чем крайне удивил его и вдохновил, потому что юрист сказал, что военные наверняка предложат ему сотрудничество.
    Всё это Лёха подробно рассказал Лере.
-Если по окончании лечения ваш отец заключит договор с нашим ведомством не просто о передаче прав на изобретение, а на полноценное сотрудничество по его использованию, тогда он сможет получить льготную беспроцентную ипотеку.
-Это было бы счастьем для нас. Лишь бы лечение прошло успешно.
-Как сказал юрист, который общался с вашим отцом, оно уже приносит свои плоды.      
-Да, отец снова начал много читать и общаться по интернету с коллегами. Правда, вес пока не восстановил, худой еще до сих пор. Но он и раньше всегда мало ел.
    Через месяц судебное разбирательство завершилось, отцу Леры вернули все права на его изобретение, а Лёхино ведомство заключило с ним контракт на долгосрочное сотрудничество и поэтому взяло на себя все расходы по его лечению. Также ему одобрили льготную ипотеку без первого взноса, и мама Леры по доверенности от мужа купила им квартиру даже больше прежней. И теперь они с Лерой обустраивали ее на деньги, оставшиеся от продажи старой квартиры. Часть их они израсходовали на лечение отца Леры, но около двух миллионов еще осталось. Лёха с разрешения Леры сообщил обо всем брату, а Лера взяла небольшой отпуск и поехала в часть к Костику, где дала ему обещание выйти за него.
    Свадьбу сыграли через два месяца, сразу, как только Костик дембельнулся. Хотя перед этим пришлось покупать ему практически всю одежду, потому что старая стала мала в плечах почти на два размера. Но мама Костика, когда они ходили по магазинам, и возмужавший сын примерял обновки, была абсолютно счастлива.

                ***

Часть 2. Next

***
    Лёха Байсаров, двоюродный братан Костика Свиридова, совсем загрустил. Ему снова не дали летом отпуск. По графику поставили только на сентябрь, второй год подряд.
-Ну и отлично, мы тоже в жару не хотим. Поехали с нами в Анапу. У Леры там родственники дом предлагают для отдыха. Шикарный, и море совсем рядом, 10-15 минут пешком. А рядом забор-в-забор тётка наша с тобой мини-отель держит. Посмотришь, какую мы с дядей пристройку соорудили, – сказал Лёхе брат.
    Лёха согласился. Ехать в деревню к бабушке в сентябре было не с руки. Отдыха не получилось бы, а та пацанка, о которой он изредка вспоминал, давно уже наверно, замуж вышла. Он ни адреса ее не знал, ни фамилии. В то лето она, кажется, на каникулы приезжала – но не к бабушке-дедушке, а к какой-то знакомой своей матери, помогать с малышом, пока его родители на арендованном поле урожай на продажу выращивали.
    Вряд ли кто в деревне помнил ее сейчас. Тогда ей 15 лет всего исполнилось. И звали ее вроде бы Тося. Значит, полное имя у нее Антонина, размышлял Лёха. Хотя зачем вспоминать всё это? Ничего ведь между ними толком и не было. Один раз вечером, выпивши, зажал ее у забора и поцеловал. Вот и всё. Она не вырвалась, он сам откачнулся от нее и толкнул к калитке:
-Не ходи так поздно одна.            
    Правда, иногда, когда напивался, Лёха говорил Костяну:
-Вот дадут летом отпуск, обязательно ее найду.
Костян поддерживал, хотя и говорил:
-А вдруг она и, правда, уже замуж выскочила? Деревенские, они ж ранние.
-Да не деревенская она! – рявкал пьяный Лёха,– Не знаю, откуда, но точно не деревенская. Повадка не та. Мне просто интересно взглянуть, какая она стала. Ни для чего другого. Мало что ли у меня в Питере девок. Сколько раз думал, в деревне у кого и что спрашивать о ней? Антонина? А может, и не Антонина вовсе. И что это за имя – то ли Антон, то ли Нина? Я видел-то ее всего раз пять, пару раз в сельмаге, потом когда рыбачил, она с мальцом по берегу шла. Ну, и у забора тогда, когда пьяный был. Но как за плечи ее взял, а они, знаешь, как у котят косточки, хрупенькие такие. И лицо помню – понять не мог, вот откуда такая радость жизни? Откуда такая улыбка, точно ей все вокруг принадлежит, даже солнце на небесах. А как поцеловал – словно провалился куда-то, в какое-то другое пространство. Испугался, потому к калитке ее подтолкнул, чтобы домой шла от греха. Мне тогда почти 25 было, получается, я на 10 лет ее старше, сейчас ей уже 20, хотя тоже не возраст, детство еще наполовину. А я за эти годы огрубел, развратился, иногда напиться могу вдрызг, как сейчас. Какой девуле в 20 лет такой нужен? Ей же цветы, свидания, комплименты интересны, для нее ж все внове, не то что для меня – почти все уже пройдено. В прошлом году, когда в Египет летал, даже голожопые девки в стрингах не вставляли, прикинь, полное равнодушие. Как будто выгорел я изнутри.
-Не выгорел, а дозрел, – усмехнулся Костя.
-В смысле? – удивился Лёха.
-Дозрел до серьезных отношений.
-Жениться что ли?
-Сначала найти ту, которая…
-Костян, это у тебя Лера золото – и красивая, и умная. Даже хорошо, что чуток постарше тебя. А я зациклился на малолетке. Зрелые девицы мне по самое не хочу надоели – слишком продуманные и развратные. Даже секс с ними опротивел. Всё знают, всё умеют, ничего не стыдятся, ничем не гнушаются – всего тебя оближут и подставятся во всех известных позах, начисто выбритые как проститутки.
-Выбритые? – изумился Костик.
-Вот, ты такого не знаешь, потому что не успел развратиться, вовремя женился. И не стремись, эти девки – то еще днище.

    Пока Лёха раздумывал, поехать ли с Костяном и Лерой в Анапу, верный его братан позвонил в деревню бабушке. Хотя по степени родства она не была ему даже двоюродной, а только матерью мужа маминой сестры, однако же считала Костика близким родственником. Он ездил к ней когда-то, но потом дед и бабуля, родители мамы, обижаться стали, что про них забыл. А еще имелись ведь и родители отца. И все они ждали его в гости. У Костика и Лёхи вообще была целая куча бабушек и дедушек, они даже особо не вникали, кто и в каком родстве с кем состоит.
  Баба Вера обрадовалась Костику, все о молодой женушке расспрашивала и в гости звала. Но Костик все-таки и до вопросов добрался:
-Погоди, баба Вера. Скажи, знаешь ли ты, кто лет пять назад гостил у твоих соседей и за пацаненком приглядывал, пока они на поле пахали? Девчонка лет 15-ти, кажется, Тося ее звали.
-Не Тося, а Наташа, – уверенно заявила баба Вера.
-Почему Наташа? Как это?
-Потому что пацаненок ихний Натуся не выговаривал, называл ее Туся. А зачем она тебе?
-Нужна, очень нужна. Адрес ее можешь узнать? Кое-что передать ей нужно. Только поскорей, срочно это.
-Узнаю. А приедете вы ко мне с Лерочкой? Так увидеть вас обоих хочу. И Лёшика моего, кто мне крышу-то подлатает? Нанимать наших рукожопых не хочу.
-Приедем, обязательно. Может после отпуска сразу, мы на море хотим. А потом к тебе, крышу твою вдвоем с Лёхой быстро поправим.
    Баба Вера адресок не выведала, зато телефон соседка ей дала.
-Марьяна сказала, что Наташа поступила в институт, и летом теперь подрабатывает где-то, поэтому больше не приезжает. Матери помогает, вдвоем они. Мамашу ее сожитель еще беременную бросил, так и живут. Жалко, а то ведь Никитка ее до сих пор вспоминает – Туся, да Туся, когда приедет? Она ж его тогда даже немного читать научила – по букварю, хотя ему всего 3 годика было.
-А фамилия ее как? – спросил Костик.
-Марьяна написала – Никитина Наталья, хорошая девочка. Взрослая теперь уже совсем.
    Лёха, когда братан выдал ему все, что узнал, набычился:
-Ты зачем это?
-Для тебя же старался, – удивился Костик, – Если зря полез, то прости.
-Нет, не зря. Я сам хотел. Только бабуля начала бы свои разговоры…
-Вот именно. А с меня и взятки гладки. Она и подумать ничего не смогла, нужна и нужна девочка, срочное что-то передать.
    Но теперь Лёха еще больше затормозился. Начал думать, звонить или нет. И о чем говорить. Костик смотрел, смотрел на братана, а потом сказал:
-Ты в таком серьезном ведомстве работаешь. Неужели узнать не можешь по номеру и по фамилии для начала из какого она города хотя бы.
-Могу.
-Так узнай.
    Лёха узнал, не только то, что она, как и он, из Питера. Узнал все, вплоть до адреса и факультета, где учится. Но теперь затормозился окончательно.
-Чего опять? – изумился Костик.
-Вроде как нечестно это с моей стороны. Да и что я скажу ей?
-Для начала давай съездим, подежурим недалеко от ее дома. Увидишь, какая она стала. Одна возвращается, или кто провожает. В общем, предварительное расследование проведем.
    Так и сделали. Приехали в Московский район и засели в машине так, чтобы самим не светиться, но при этом подходы к дому видеть и подъезд. Лёха явно нервничал, сидел как на иголках. Костик понимал брата, поэтому никаких шуточек не отпускал.
-Что мы, не морпехи, что ли,– твердил себе под нос Лёха.
    В подъезд то и дело заходили жильцы, возвращавшиеся после работы. Прошла и молодая девушка, потом еще, и еще. Леха внимательно вглядывался в них, а Костик смотрел на него – она или нет. Часа через полтора входящих почти не осталось. За целый час зашел еще только один мужик. День катился к закату. И вдруг появилась она. Даже Костик сразу понял, что это и есть Туся. А Лёха замер и не шевелился.
    Девушка сняла рюкзачок и порылась в кармашках, нашла ключи и уже хотела открыть дверь. Но вдруг обернулась и посмотрела прямо на них. Вряд ли она разглядела братьев, машина все-таки стояла не так близко и в тени дерева. Однако девушка стояла и не уходила, глядя в их сторону.
-Чё делать-то? – буркнул Костику Лёха.
-А что откладывать? Иди к ней.
    Лёха матерно ругнулся, но вылез из машины. Однако не смог сделать ни шага. Просто замер на месте. Девушка неуверенно сама шагнула в его сторону, но также остановилась. Костя наблюдал за всем этим и не знал, вмешаться или нет. Решил, что нельзя, хотя неуверенность брата его просто поражала. Лёха всегда был таким решительным.
-Тося, – вдруг услышал Костик голос Лёхи.
-Не Тося, Наташа, – зашептал он ему, приспустив стекло.
    Но девушка вдруг пошла навстречу Лёхе. Приблизившись, она смущенно спросила:
-Лёша? Это вы?
-Что, изменился? – спросил Лёха, и Костик понял, что брат уже пришел в себя.
-Я ведь не Тося, а Наташа, – сказала девушка.
-Знаю. Ты совсем не изменилась. Слышал, учишься?
-Да, хочу переводчицей потом работать.
-Может, присядем? – сказал Лёха и показал на скамейку на детской площадке рядом с домом.
    Они отошли от машины и сели.
-А как же тот, в машине?
-Это брат. Ничего, подождет. Я вспоминал тебя.
-Правда? Мы же почти незнакомы.
-У тебя есть кто-нибудь? – спросил Лёха в лоб, и тут же подумал – вот я кретин.
Наташа смутилась, сжалась, так что плечи приподнялись, и отрицательно помотала головой.
-А ты вспоминала меня?
Она покраснела, так что слёзы на глазах проступили, и закрыла лицо руками.
Вот же, олух, обозвал себя Лёха, и обнял ее за плечи:
-Не знаю я, что и как говорить. Специально искал тебя и приехал. Забыть не мог.
-Я тоже…, – пролепетала девушка, спрятав лицо у него на груди.
-Вот же пичуга, – сказал Лёха, – Ты с мамой живешь?
-Да. Только она сейчас на второй работе. Я должна поесть и к ней идти, помогать.
-Хорошо. Пойдем в кафе, здесь вроде недалеко. Потом провожу тебя.
    Про брата Лёха начисто забыл, но Костик все равно был очень доволен, когда увидел, что парочка отчалила. Вышел из машины, размялся, и стал ждать.
    Лёха вернулся через час. Костик, развалившись на заднем сиденье, слушал музыку.
-Ну как? – спросил он брата.
-Нормально, – ответил Лёха, улыбаясь себе под нос, – Поехали домой.
-Нормально? И это всё?! – возмутился Костик.
-Ну да. Завтра договорились, что встречу ее после лекций возле института.
-Слава богу. А сейчас она куда свалила?
-Не свалила, а пошла… матери помочь, у той вторая работа. Повежливее о моей девушке, а то по тыкве схлопочешь.
-Понял,– пролепетал обескураженный Костик.
    Всю следующую неделю Лёха пропадал, а брату сказал, чтобы на море без него с Лерой ехал. Лера всё расспрашивала Костика, но он и сам ничего толком не знал. Когда они уезжали, ему с братом даже пообщаться не удалось.
 
    Лёха взялся помогать Наташиной маме – таскать коробки с товаром в магазине, чтобы она пораньше заканчивала работу. Выяснилось, что здесь она зарабатывает за три часа почти столько же, сколько и на своей основной работе бухгалтером в какой-то фирмушке. Наташа теперь могла пройтись с Лехой лишний час или два. Вечерами она готовилась по конспектам к следующему учебному дню.
-А в школе ты ни с кем не встречалась из пацанов? – спросил как-то Лёха.
-Понимаешь… мы ведь едва концы с концами сводили. Это сейчас у меня стипендия, а у мамы подработка. А тогда она покупала мне одежду только на распродажах и даже иногда на развалах на Удельной. Стирала, утюжила, но я все равно выглядела как бедная родственница. Подружки часто дарили мне кое-что из вещей. А парни игнорили меня.
-Вот и хорошо, – сказал Лёха, – Значит, говнюки, выбирающие человека по дорогой одежке, еще в школе отвалились.
-Из мальчишек моим другом только Алик был. Он невысокого роста и заикался немного. Мы с девчонками его в свою компанию взяли. А в универе у нас и парней-то всего трое в группе. Но у всех них вроде уже есть девушки.
    Он пока так и не смог ее ни разу поцеловать. Даже за руку взять не мог. Доводил до подъезда и просто махал ей на прощанье, когда она уже входила в дверь. Все потому, что боялся не сдержаться. Но сегодня она вдруг сама прижалась к нему. И тогда он быстро усадил ее к себе в машину и стал целовать как сумасшедший.
-Поехали ко мне? – спросил он. Наташа кивнула, и они поехали.
    Однако все оказалось не так просто. Дома у Лёхи Наташа смущенно пролепетала, что никогда еще не была с мужчиной. Лёха застыл на месте. Он ни разу не встречался с девственницей и понятия не имел, что с ней делать. Но, встряхнувшись, сказал себе, что мы, не морпехи что ли, и пошел готовить легкий ужин, пока Наташа ушла в ванную.
    Он ждал, но она все не выходила. Постучал, ответа не последовало. Тогда он открыл дверь и увидел, что она сидит на краю ванны и плачет.
-Ты боишься? – спросил он. Она кивнула.
-Тогда давай просто поужинаем. Я голодный как чёрт.
    Потом они целовались.
-Останешься у меня? – спросил Лёха, – Мы просто вместе поспим. Хочу, чтобы ты рядом была. Ничего такого. Завтра ведь суббота, тебе не нужно на лекции. Позвони маме, скажи, что не придешь.
    Ночью он лежал и думал. Наташа спала у него на плече. Он потихоньку сдвинул ее голову на подушку, повернулся к ней лицом и долго-долго рассматривал ее спящую. Почему ему так хочется ее защищать? Убил бы тех пацанов, что игнорили ее в школе. Хотя из-за них она и осталась такой чистой и неразвращенной. Вдруг он увидел, что она не спит и смотрит на него.
-Я вовсе не секса испугалась,– сказала она.
-Понимаю, но и без секса могу сказать – ты нужна мне. Очень. Я в жизни так не влюблялся.
    Они проговорили до утра. А потом спали в обнимку до обеда.

    Костик и Лера купили на югах Лёхе и Наташе классный подарок – двойной зонтик, чтобы не разлучаться даже под дождем. Братья смотались к бабе Вере на три дня и подлатали ее крышу. Наташину маму по Лёхиному звонку приняли главбухом в коммерческую фирму его приятеля, и больше ей не требовалось подрабатывать в магазине по вечерам. А еще Лёха настоял, и они сменили Наташе весь гардероб, хотя то самое платье с незабудками, в котором она была, когда он первый раз ее поцеловал, они оставили. Она иногда надевала его дома, Лёха смотрел как завороженный, а потом набрасывался на нее с поцелуями.
             
                ***       
© Copyright: Марк Шувалов,
    январь-февраль 2023


4. Маленький лес

Ремейк одноименного
южнокорейского фильма
2018 года режиссера
Йим Сун Ри.

***
    Сегодня после заседания суда Дарина Гурьевна очень радовалась, хотя впору было плакать. Дело в том, что Анжелу, гражданскую жену ее единственного непутёвого сына Русика, лишили родительских прав на основании представления комиссии по делам несовершеннолетних. И Гурьевне разрешили оформить попечительство на дочку Анжелы, 16-ти летнюю Нану, которая уже два года практически жила у Гурьевны, потому что мать Наны вместе с Русиком почти не приходили в себя от наркоты. Питерские родственники Анжелы, семья ее дяди, давно разорвали с ней все связи, и даже ее дочку считали наркоманкой, никакого сочувствия к ней не проявляли, поэтому органы опеки с трудом, но дали разрешение на попечительство фактически чужому для Наны человеку, Гурьевне. Тем более что Нана подтвердила свое длительное проживание в квартире Гурьевны и постоянную заботу бабушки о себе. Учли также то, что до совершеннолетия Наны оставалось всего два года и то, что родные бабушка и дедушка Наны жили далеко от Питера, на югах, и не особо интересовались ею, поскольку нянчили малолетних внуков, детей двух сестер Анжелы, пока те с мужьями мотались на заработки по северам.   
    Из суда Гурьевна вышла вместе с Наной, которую проводила до школы:
-Я в опеку пойду, оформлять, а ты поесть не забудь, потом на уроки иди. А то три часа в суде сидели.   
-Бабушка, а как же ты? Тоже голодная?
-Нет, ты ведь знаешь, я мало ем. Никому ничего не рассказывай про мать, а то и на тебя будут смотреть как на наркоманку. Твои родственники тому яркий пример.
-А и так все в классе знают, – сказала Нана, поцеловала бабушку и умчалась.
  Гурьевна сходила к нотариусу и сделала завещание на свою квартиру в пользу Наны. Своему сыну она не хотела ничего дарить. Квартира у него имелась, однушка. Он с женой при разводе разменял трешку на две отдельных. Сейчас в этой запустевшей квартире в многоэтажке Кудрово Гурьевна раз в месяц снимала показания счетчиков и мыла полы. Русик здесь не появлялся уже минимум год. Платила за коммуналку также Гурьевна, правда, по его карточке. Откуда там деньги, для нее оставалось тайной, ведь Русик официально уже давно нигде не работал. Хотя они с Анжелой все время обретались среди киношников и на телевидении.      
    После нотариуса Гурьевна понесла в опеку документы, полученные в суде, для подачи заявления на попечительство. На руках она имела их предварительное согласие на это. За этим согласием она обивала пороги целый месяц. Стоял апрель, приближалось лето. А летом, сразу после школьных экзаменов Гурьевна с Наной собирались, как и в прошлом году, жить на даче.
    Прошлым летом Нане понравилось там. Она сама много раз говорила это и всякий раз визжала от восторга, когда у нее получалось очередное блюдо, приготовлению которого учила ее на даче бабушка. Она говорила Нане, что из любых овощей, фруктов, зелени и даже цветов, растущих на грядках, можно приготовить отличнейшую еду безо всякого мяса. Хотя мясо и рыбу они с Наной все-таки покупали, а также яйца, творог, масло и сладости. Нана обожала мороженое, а шоколад не очень.
    На даче в погребе у Гурьевны до самого июня оставались небольшие запасы картошки, моркови, свеклы, лука и даже капусты, правда, квашенной, но очень вкусной. Квасить капусту Гурьевна также научила Нану, но это уже ближе к сентябрю, перед самым отъездом.
-Всё это будет твоим, Нана, – говорила Гурьевна и показывала ей документы на дачный участок, уже переоформленный на Нану, – Ты должна уметь всё необходимое для выживания. Если вдруг останешься одна, без средств или еще что. Я ведь не вечная. Знай, что и квартиру я на тебя оформила. Завещание на квартиру лежит дома в папке с документами. А все деньги, которые твоя мать давала, и которые как алименты и пособие поступят, автоматически попадут на твою сберкнижку. Она в комоде. Главное, если будешь снимать их, паспорт береги и никому не давай. И не показывай. Сейчас такие мошенники, просто ужас, моментальные фото документов умеют делать даже на расстоянии. Будь внимательна, прикрывай паспорт на людях. Как оформлю попечительство, сходим и закажем в банке тебе карточку, тогда паспорт можно дома оставлять. С телефона будешь все оплачивать. Но на карточку со сберкнижки в личном кабинете переводи понемногу. У моей знакомой в автобусе с карточки через телефон сняли большую сумму. 
-Бабушка, не говори, что ты не вечная.
-Помирать прямо завтра я не собираюсь, но если вдруг выживу из ума, определи меня в дом престарелых. Ты должна свою судьбу устроить, а не за старухой ухаживать. Я уже и в завещании все это написала. И не перечь мне. После школы найди себе достойного мужа. И никогда, никогда не принимай наркотики! Обещай мне это самой страшной клятвой!
 
    Мать Наны рано ее родила, в 17 лет. А парень, сделавший ребёнка, сразу отказался от залетевшей подружки, и никто не знал, где он и что. Анжела особо не страдала, скинула новорожденную дочь на родителей и через год поступила в институт кино и телевидения на актерский факультет, с которого вылетела на третьем курсе. Но к тому времени она уже обросла нужными знакомствами, а также постоянно встречалась и спала то с одним, то с другим уже состоявшимся в актерской среде мэном. Однако в три года родители привезли и вернули ей Нану, сказав, что дальше Анжела должна сама заботиться о своем ребенке, а у них есть и собственные дети – две несовершеннолетние сестры Анжелы. Единственное, чем они помогли, так это купили ей двушку в спальном районе, чтобы она не тратилась на съемную квартиру.
    Ей пришлось устроиться секретаршей в одну фирму. Нану она оформила в детский сад и какое-то время вела примерный образ жизни. Но потом закрутила роман с директором фирмы. После него был другой директор другой фирмы, хотя на этом все и закончилось. Несмотря на эффектную внешность, в свои 25 она вышла в тираж как мать-одиночка, ведь слишком много свободных, молоденьких и хорошеньких конкуренток наступали ей на пятки. Но однажды она познакомилась с одним кинооператором и так вошла в круг настоящих киношников. У нее появились деньги, так как ей предложили работать костюмершей, поэтому она наняла для Наны няню, а сама могла по три дня не появляться дома. Когда Нане исполнилось 10 лет, ее мать встретила Руслана, который страстно влюбился и тратил на нее все заработанные средства. Но она не спешила регистрировать с ним брак, потому что поддерживала любовные отношения еще с двумя обеспеченными мужчинами, которые ее спонсировали. Но Русик не обращал на это внимания и продолжал ее любить. Он развелся с женой, поделил имущество и квартиру, а сам фактически переехал к Анжеле и с ней тусовался в киношной среде. Русик, достигнув 25 лет, из-за своей внешности стал весьма преуспевать в качестве модели для различных журналов и рекламы, поэтому постоянно имел деньги. Но с этого все и началось. Они с Анжелой попробовали легкие наркотики, как и многие в той среде, где они постоянно крутились.
    К тому времени Наной занималась исключительно мать Русика, которой было безумно жаль брошенную на произвол судьбы 12-тилетнюю девочку. Она понимала сына – Анжела выглядела сногсшибательно, и не сразу, но полюбила его. Сначала ее только его деньги интересовали, но потом то ли привыкла, то ли еще что, однако изо всех своих хахалей его выбрала. А брак с ним не оформляла потому, что ей льготы матери-одиночки не хотелось терять. Но теперь она больше не считалась матерью. Мало того, ей присудили платить алименты на дочь. Платил, конечно, как и раньше Русик, потому что Анжела всё, что зарабатывала, тратила на себя. Нану она считала упрямицей и даже била, но к 12 годам Нана научилась не просто защищаться, а давала матери отпор и пару раз оставляла ей синяки. Норовила под глазом фингал ей поставить – из вредности, чтобы мужиков от нее отвадить.
    К 16-ти годам Нана расцвела, и теперь бабушка постоянно ей говорила об опасности незащищенного секса и о парнях, которым нужно только переспать, а сама она их совершенно не интересует. Бабушка догадывалась, что Нана уже имела с кем-то секс, но не спрашивала, считала, что девочка, если ошиблась, теперь будет осторожней. Однако под видом диспансеризации сводила ее к врачам и к гинекологу в том числе. Но Нана не была развязной, вела себя сдержанно и с достоинством. В классе к ней относились по-разному, кто-то за глаза называл наркошей, кто-то перемывал ей косточки насчет общения с парнями, правда, две подруги не верили всяким слухам. Хотя, действительно, несколько раз за ней заезжал парень на шикарной машине и увозил в неизвестном направлении. Впрочем, она всегда возвращалась домой до 9 вечера, поэтому у бабушки не возникало к ней вопросов. Да и внешне Нана оставалась прежней, помогала по дому, сидела над уроками, слушала музыку или общалась в соцсетях с ноутбука, купленного ей Русиком. Но однажды Нана сказала бабушке:
-Ты говорила, что я должна найти себе приличного мужа. Он каким должен быть? Богатым?
Бабушка взялась за сердце и спросила:       
-Нана, тебе еще рано о замужестве думать.
-Понимаешь, есть один парень. У него отец олигарх.
-И ты с ним… у вас все было? Нана… Ты влюбилась?
-Нет. Но он сказал, что хочет на мне жениться, когда ему 18 исполнится.
-А сейчас ему сколько?
-Семнадцать с половиной.
-Но он точно не принуждал тебя?
-Нет. Я сама ему сказала, давай переспим.   
-Ты так хотела этого?
-Нет. Мне даже не понравилось. Я просто решила искать мужа.      
    Бабушка долго с ней говорила и убедила в том, что сейчас об этом думать Нане рано и не нужно. Тем более что никакой любви у нее к этому парню нет. Про олигарха бабушка усомнилась, хотя и не отрицала, что богатые родители могли бы устроить жизнь молодых по высшему разряду.
-Однако, – сказала Гурьевна Нане, – никакой папа олигарх не обрадуется невестке, у которой мамаша наркоманка. Нужно быть реалисткой.
    После этого все вернулось на свои круги, да и парень на шикарной машине возле школы больше не появлялся. Нана сдала экзамены, и они с бабушкой уехали на дачу. Русик привез им кучу вещей, которые они подготовили, оставил пачку денег и уехал. К Нане он относился равнодушно, слишком любил Анжелу, а своей матери всегда говорил:
-Не лезь в мои дела. Как ты не понимаешь, я жить без нее не могу. Если она захочет, я не только наркотики, я стрихнин начну принимать.
    Бабушка уже давно не плакала, к сыну у нее накопилось много обид. Но она молчала, ведь он исправно давал ей денег на обеспечение Наны всем необходимым.
    Дачу Гурьевна содержала в полном порядке. Аккуратный домишко, хоть и старый, она еще в прошлом году покрасила перед отъездом, на двери поставила уплотнители, и нанимала человека – подлатать ондулиновую крышу. Теплицу осенью промыла из шланга, специально для этого приезжала с ночевкой. Все старые посадки повыдергала, а землю в высоких грядках взрыхлила. Сделала обрезку плодовых деревьев, кусты подстригла, розы обернула утеплителем.
    Сейчас она сразу по приезду позвонила косарю, и к вечеру тот собирался триммером скосить всю лишнюю траву. Вода в озерце еще не прогрелась, но они с Наной просто гуляли по берегу, пока косарь работал и тарахтел своим агрегатом. Молодой косарь сразу на Нану загляделся, поэтому Гурьевна и увела ее подальше. Зашли они и к соседу. Гурьевна давно хотела познакомить с ним Нану, потому что сосед их работал юристом в большой компании. Именно он помог Гурьевне в оформлении многих заявлений и бесплатно консультировал ее по всем вопросам.
    Соседа звали Игорь, ему совсем недавно исполнилось 30 лет, но он пока не женился и жил один. И на даче появлялся достаточно часто, любил работать в саду, сажал кое-что в теплице, но в основном занимался чем-то в доме. Бабушка сказала, что видела у него там много книг и сам он часто сидит за компьютером и что-то пишет. Родителей его Гурьевна никогда на даче не встречала, а расспрашивать о них стеснялась. В городе она пару раз ездила к нему в офис за бумагами, которые он подготовил ей для суда. Он же порекомендовал ей и адвоката:
-Сам я не могу, на моей работе неправильно воспримут, но адвокат этот мой хороший товарищ, и денег с вас не возьмет.
  Когда они вошли, Гурьевна подтолкнула Нану вперед:
-Вот, Игорь Константинович, это Нана. Вы ведь ее уже видели, мы в прошлом году с ней на даче летом жили.
-Видел,– улыбнулся Игорь,– Здравствуй, Нана. Очень приятно познакомиться. Гурьевна, здесь можете называть меня просто Игорь.
    Гурьевна заметила, что Нана ему очень понравилась, но он быстро отвел взгляд от нее, и стал приглашать их в дом:
-Давайте, чаю выпьем, пока ваш косарь работает.
    Пока он накрывал на стол, Нана прошла к полкам и стала разглядывать корешки книг, стоявших там.
-Если захочешь что-то почитать, то возьми, – сказал ей Игорь.
-Можно эту? – спросила она.
-Конечно, но у нее есть продолжение. Если понравится, возьмешь потом и его.
Нана выбрала "Сагу о Форсайтах".
-Старое издание, и какие красивые иллюстрации, не то, что сейчас издают, – сказала Нана.
-Любишь такие книги? – спросил он.
-Да. Мне даже запах страниц нравится.      
-Она у нас много читает, – сказала Гурьевна, – Конечно, все больше с ноутбука. Но кое-что мы покупаем с ней.
-Бабушка тоже любит читать. Я сначала все ее книжки прочла, когда мне 13-14 лет было.
-И какие же? – спросил Игорь.
-Джейн Остен и еще. У бабушки много книг. Но Голсуорси нет.
-Хороший выбор. И Остен и Голсуорси – это же классика.
    За чаем Игорь с Гурьевной обсуждали дачные дела, что и когда сажать, что и как обрабатывать от вредителей, а Нана молчала. Игорь почти не смотрел на нее, поэтому она решила, что из-за матери-наркоманки он считает ее ниже себя.
    Но когда позвонил косарь, и бабушка пошла к себе на участок, чтобы рассчитаться с ним, Игорь предложил Нане остаться:
-Хочешь, я покажу тебе свой огородик?
    Нана осталась из вежливости.
-Ты очень красивая, – сказал Игорь.
-Почему же тогда даже не смотришь на меня? – буркнула Нана.
-Потому что… не хотел тебя смущать.
-Не люблю всякие такие игры. Я всегда говорю то, что думаю.
-И что ты обо мне думаешь?
-Ну… мне хотелось бы нравиться тебе. Давай вечером пойдем на озеро. Я хочу закат сфотографировать, а бабушка к вечеру устаёт, ей отдыхать больше нужно.
-Хорошо. Я приду за тобой.
    Но на озеро в этот вечер они не пошли, потому что пришлось вызывать скорую бабушке. Нана была напугана, ее трясло, а Игорь пытался ее успокаивать. У бабушки предположили угрозу инсульта, но пока они ждали медиков, она успела сказать Нане:
-В город не возвращайся. До сентября живи на даче. Игорь тебе во всем поможет.
    Вернулись Игорь и Нана из больницы, куда поехали вслед за неотложкой, глубоко за полночь, потому что долго сидели и ждали вердикта врачей. Врач вышел и сказал, что угрозу инсульта предотвратили, но больная должна оставаться в больнице до полной стабилизации, а это по нормам не менее 21 дня.
-Не тревожьте ее ничем, никаких смс, телефон мы у нее забрали. Звоните сюда на пост, вам будут сообщать о состоянии больной. Сейчас мы ввели ее в медикаментозный сон, потому что ей требуется полный покой.
-Да, ей выпало слишком много волнений и переживаний за последнее время, – сказал врачу Игорь.
    Когда они вернулись, Игорь решил заночевать в домике Гурьевны, потому что Нана плакала и дрожала. Он накапал ей валерьянки, а потом приготовил легкий ужин и заставил ее поесть.
-Не бойся, я все время буду с тобой. Никуда не денусь.
-Но у тебя же свои планы… а я… никому кроме бабушки не нужна. Если в опеке узнают про ее состояние, могут аннулировать попечительство, и тогда меня в детский дом определят.
-Не волнуйся, все будет хорошо. Доверься мне, я же юрист. Существует ведь еще патронат – временное проживание. В крайнем случае, мои родители станут для тебя временной приёмной семьей, а жить ты сможешь у меня. Потребуется лишь твое согласие.
-А так можно?
-Как юрист я всё об этом знаю. Так что не переживай.
    Утром он встал первым, приготовил завтрак и разбудил Нану, спавшую на закрытой верандочке.
-Сейчас съездим к бабушке, а потом соберешь свои вещи и переедешь ко мне. У бабушки свои порядки в доме, думаю нельзя их нарушать. Будем только приходить и поливать-пропалывать огород.
-Хорошо, – сказала Нана, – У тебя книжек много, мне хватит, чтобы почитать.
    В больнице сказали, что бабушке продлили медикаментозный сон, чтобы предотвратить повреждение мозга из-за небольшого отёка, который все-таки образовался. Нана чуть не потеряла сознание от страха, ей дали ватку с нашатырем, а потом заставили выпить успокоительное.
-Бабушка, бабушка! – твердила она, Игорь еле сумел ее вывести на воздух. На скамейке возле больницы Нана чуть-чуть успокоилась.
-Меня всегда больничные запахи пугают, – сказала она Игорю.
-Тогда в следующий раз оставлю тебя на улице, пойду в отделение сам,– сказал он ей.
    Вещей у Наны оказалось совсем мало, поэтому переезд занял всего полчаса. После этого Игорь заставил ее лечь и поспать, предоставив ей широкую и удобную икеевскую кровать.
-Я только, когда с Анжелой жила, на такой спала, – сказала Нана.
-Ты свою мать по имени называешь?
-Так ей всего-то 33 года. Да и какая она мать.
    Соседи по даче видели приезд скорой помощи, поэтому беспокоились и интересовались, что там с Гурьевной. Игорь всех успокоил и сказал, что Нана пока поживет у него. Самые сердобольные принесли домашний творог, яйца, мед и молоко. А дальний сосед передал даже крольчатину. К вечеру неожиданно приехал Русик. Позвонил Нане и сказал, что ждет в машине возле ворот.
-Мне сообщили, что мать в реанимации, – сказал он,– Ты почему сразу не позвонила?
-Я звонила, – ответила Нана и спряталась за спину Игоря.
    Руслан проверил звонки, потом посмотрел на Игоря:
-А вы кто?
-Я сосед. Как юрист помогал вашей матери оформлять попечительство.
-И что? Нана теперь у вас пока поживет?
-Да. Мы к бабушке каждый день ездим.
-Ладно, понял. Вот деньги, если что матери потребуется. И в случае чего звоните.
    Игорь взял пачку денег у Русика и молча дождался его отъезда. Нана все это время пряталась за ним.
-Ты боишься его? – спросил он ее.
-Нет,– ответила она.       
-Почему же тогда пряталась?
-К тебе хотела прижаться.
    Он посмотрел ей в глаза и сказал:
-Нана, ты несовершеннолетняя. Я не могу.
-Мне страшно! А с тобой спокойно.
-Пойдем в дом, соседи могут увидеть и все неправильно понять.
    Но дома, как только он закрыл входную дверь, она стала ходить и хорошенько зашторивать все окна.
-Что ты делаешь? – спросил он.
-Мне страшно, – повторила она. После того, как покончила с окнами, она села рядом с ним и взяла его руку.
-Когда держусь за тебя, мне спокойно. А ночью все равно страшно одной в кровати.
-Не хитри, из тебя плохая актриса.
-Ну ладно, плохая. Я хочу сделать это с тобой.
-Чего это ты придумала? Даже не проси!
-Понимаешь… бабушка мне велела, как повзрослею, найти хорошего мужа. Но как его искать? Было у меня с одним, но мне не понравилось, хотя я сама его попросила переспать со мной.
-Зачем?– изумился Игорь.
-Бабушка ведь говорила, чтобы я мужа нашла. А он сказал, что женится на мне, когда ему 18 исполнится.
-Бабушка сказала тебе – когда повзрослеешь!
-А я и так. Этот, Марат… у него отец олигарх, вот я и подумала. Но теперь понимаю, что он не подходит мне. Не тянет меня к нему. А к тебе тянет.
-Вот же дурочка малолетняя!
-Нет, не дурочка. Я всех парней в классе проверила на эту тему.
-Проверила? Каким образом? – опешил Игорь.
-С кем-то просто поговорила о том, о сём, рядом постояла, за руку брала, с кем-то на обеде вместе садилась пару раз, одного проводить меня из школы попросила, даже в щечку поцеловала на прощанье, с одним в библиотеке пересеклись и долго болтали, смеялись, и я его обняла. На дискаче танцевала, по очереди разных перебирала. Меня же красивой считают. Ты тоже говорил, что я красивая. Так вот – ни к одному из них меня не потянуло! Но я хочу наверняка удостовериться, потому что муж – это важно. Муж – это может даже навсегда, если повезет. В кино и книгах про такое пишут, про вечную любовь.
-Так то про любовь! А ты методом проб захотела узнать? Не зря совершеннолетие только в 18 лет наступает. Правда, для некоторых и это рано. Ты мне нравишься, но я не собираюсь с тобой спать! Ты еще ребенок, глупая совсем.
-Меня наш классный руководитель самой умной считает изо всех.
-Мужчина?
-Да.
-Тогда не верь.
-Почему? Я учусь на отлично.
-Хорошие отметки совершенно не говорят о зрелости ума.
-Я много читаю, мало кто из моих одноклассников читает столько же.
-Читать и осознавать, понимать, чувствовать – это разные вещи. Из всего тобой сказанного, следует только то, что ты совершенно незрелый подросток.
-Подросткам даже мечтать нельзя о любви? Так что ли? А как же Ромео и Джульетта?
-Эти двое самые глупые подростки на свете. Ты же знаешь, чем они закончили. Хватит на сегодня.
-Не уходи! Пожалуйста!
    Она подскочила к двери его комнаты, но он тут же закрыл ее на защелку.
-Помой посуду и ложись спать. Не смей меня караулить, иначе я приму меры, – крикнул он ей из-за двери.
-Какие?
-Вызову представителей опеки.
-Тогда уж лучше полицию вызови и заявление напиши о том, что малолетка домогается взрослого мужчину.
-Вот же дурочка! Спать ложись. Утром к бабушке поедем по холодку.
    Она достала из волос шпильку, разогнула ее и легко открыла его дверь, но он больше не убегал.
-Садись, поговорим серьезно, – сказал он ей. Нана от удивления даже рот открыла, но послушно села.
-Давай так, предлагаю тебе проверить твои и мои чувства. Но для этого двух дней недостаточно. Обычно уже через неделю у людей наступает отрезвление, и они начинают замечать недостатки того, кого сначала выбрали без оговорок. Предлагаю испытательный срок – месяц. Конечно, лучше бы года два – до твоих 18 лет. Ну да ладно, ты же не отстанешь.
-Испытательный срок? Здорово! Но почему так долго? Ты же говоришь, для отрезвления неделя нужна.
-Месяц – это чтобы уж наверняка. Но для чистоты эксперимента никаких физических контактов.
-А за ручку подержать?
-За руку можно. Но на этом всё.
-А что будет потом?
-Потом? Ну… если все подтвердит нам, что мы подходим друг другу, тогда…
-Тогда секс?
-Господи! Что с тобой делать?! Просто отношения тебя не устраивают? Будем встречаться, в кино ходить, в рестораны, в парках гулять.
-Но секс – это почти основной тест на совместимость!
-Один из основных, но главный тест – это чувства! Запомни! Люди и без секса любят друг друга, годами ждут в разлуке, верят и надеются.
-И ты ждал?
-Я – нет. Не полюбил пока никого по-настоящему.
-Это хорошо!
-Так ты согласна?
-Да! Но ты обещаешь, что если мы подойдем друг другу в общении, то и сексом займёмся? Обещаешь?
-Ну, когда-нибудь… тебе же 18-ти еще нет.
-Обещаешь или нет?!
-Ладно, обещаю. Довольна?
-Урааа! Ты обещал!!!
    Она подскочила к нему и обняла за шею.
-Ты забыла? Только за руку можно! – отстранил ее он.
-Что, и радоваться нельзя?
-Радуйся на расстоянии.
-Но ведь за руку можно? – спросила она, взяла его руку и прижала к своей груди слева,– Чувствуешь, как моё сердце сильно бьётся?
    Он даже не понял, как впился в ее губы поцелуем. Но потом оттолкнул и отвернулся.
-Если ты еще раз применишь запрещенные приемы, я точно приму меры,– сказал он и ушел из дома. Но через час вернулся и сказал:
-Так. За руку тоже нельзя. Это штрафные санкции тебе за нарушение условий договора. Никаких физических контактов!
-Хорошо, – пролепетала она.
-Иди спать. Вижу, посуду ты помыла. Молодец.
-За что штрафные санкции? За то, что так всё хорошо получилось? – пробормотала она про себя.
-Чем ты там недовольна? Быстро в постель!

    Утром в больнице им сказали, что у бабушки есть улучшения, отек значительно уменьшился, но она снова спит. Поэтому они вернулись и занялись огородами, Нана – бабушкиным, а Игорь – своим. Сделав все у себя, он пришел помогать ей, потому что грядки Гурьевны по количеству и размеру раза в два превосходили его огород. А еще имелась и теплица, где бабушка посадила помидоры и огурцы. Это сад у Игоря был больше, он преимущественно им и занимался.
    Работали они до обеда, потом по очереди принимали душ, потом легли отдохнуть. Игорь на диване, а Нана в гамаке под деревом. Через открытую дверь он видел, как она покачивается туда-сюда и что-то напевает. Солнце находилось высоко, стояла жара. Хотя вечерами всё еще опускалась прохлада, и даже иногда шел дождь. И в озере вода до сих пор не прогрелась, почти никто не купался. На соседних участках также работали то тут, то там.
-Бабушка учила меня готовить из любых сезонных овощей.
-Сейчас еще почти ничего не выросло, кроме зелени и редиса, – сказал Игорь.       
-Зато у нее в погребке остались запасы. Так что погоди, я приготовлю настоящую дачную еду.
  Она встала и пошла к грядкам, где надергала молодой редиски, совсем нежной зелени петрушки, укропа и тоненькие стрелки зеленого лука. Потом набрала лепестков с уже опадающих тюльпанов для рагу и соцветия белой акации для чая. А в погребе взяла пару луковиц, картошку, морковь и немного квашеной капусты. Игорь наблюдал за ней и улыбался. Она действительно очень умело все делала – мыла, шинковала, смешивала. Картофель отварила и помяла. Добавила только майонез и немного ветчины. Блюдо получилось отменным.
-Даже не думал, что подножный корм можно приготовить так вкусно, – сказал Игорь, –Ты молодец. Не знал, что тюльпаны и акация съедобны.
-Только лепестки. Многие цветы можно есть. Бабушка меня все время готовила к жизни. Но я не хочу остаться совсем одна и выживать.
-И не останешься, поверь. Одиночками живут лишь те, кто не стремится создать семью или хотя бы найти себе пару. Другой вопрос, что у многих людей, остающихся одинокими, слишком завышенные требования к партнерам.
-А ты почему один? Тебе ведь уже 30 лет. Несчастная любовь? Вы разошлись, не поняли друг друга?
-Нет, напротив, слишком хорошо поняли. И каждый оказался эгоистом. Вот как еще бывает.
-Эгоистом? Даже ты?
-Даже я. Понимаешь, старания быть заботливым и внимательным не всегда проявление настоящей близости, часто это лишь прикрытие, так удобнее, никаких разборок и упреков. А что там у тебя на душе, не всегда интересно твоей половине. И со временем понимаешь, что ошибся. Потому что ничего не осталось, разлетелось как пепел. Ни боли, ни грусти. Даже радостно, что освободился и освободил ее от каких-то глупых условностей и обязательств.
-А когда ты это понял?
-Не сразу, почти через год.
-А раньше у тебя были женщины?
-Тебе не нужно это знать.
-Я ведь тебя проверяю как претендента на роль мужа.
-Были, но все как-то несерьезно. А пожить попробовал только с одной. И вот что вышло. Не знаю, нашла ли она кого-то другого. Не интересно уже, потому что понял, что любви не было с самого начала. Это я говорю, чтобы ты поняла – сексуальное влечение далеко не всегда показатель любви. А без любви жизнь вдвоем теряет всякий смысл. Уважение и даже благодарность за что-то могут со временем превратиться в отторжение и неприятие.
-У нас все будет по-другому.
-Почему ты так уверена?
-Потому что секс меня не слишком интересует, и благодарить тебя мне особо не за что. Приютил в трудную минуту, так это просто для самоуважения благородно поступил, как настоящий мужчина, вот и все. Но есть кое-что другое.
-Что же? 
-Притяжение.
-Я ведь говорил уже – влечение часто быстро остывает.
-Не влечение, а притяжение. Почувствуй разницу. Когда ты непроизвольно заботишься о человеке и жертвуешь для него чем-то, своими желаниями, например. Читал про химию между людьми? Это что-то вроде предчувствия общности.
-Твой классный руководитель отчасти прав, называя тебя умной. Хотя иногда ты ведешь себя как пятилетний ребенок. Впрочем, это от отсутствия опыта.
-Я принимаю твою установку – никакого физического контакта. Не хочу возбуждать только твое либидо. Хочу узнать все твои стороны и показать тебе свои.
-Неужели ты всего за ночь стала благоразумной? Что-то не слишком верится. Признавайся, в чём подвох?
-Никакого подвоха. Просто выбрала самый рациональный путь. Нам преподавали основы логистики.
    Потом они гуляли по сосновому бору, куда Игорь привез Нану. Он хорошо знал это место, поэтому не боялся заблудиться, а Нане было страшновато и оттого весело. Она бегала и смеялась, так радостно воспринимала этот небольшой, но прекрасный сосновый лес, расположившийся на нескольких пологих пригорках, с высоты которых виднелась студеная лесная речка, вьющаяся извилистой лентой. 
    Вернулись домой они усталые и довольные, поэтому расположились на веранде пить чай.
-Как же хорошо, – мечтательно сказала Нана, закрыв глаза,– Главное, что ты рядом.

    Утром он проснулся и с ужасом обнаружил ее у себя под боком. Она сладко спала, уютно прижавшись к нему.
-Что ты делаешь? – растолкал он ее.
-Замерзла, вот и пришла. Я же ничего, просто согреться. Не пыталась тебя возбуждать, дождалась, когда ты глубоко заснешь.
-Все равно, так тоже нельзя. Нас ведь могут застать вдвоем.
-Кто? Двери закрыты, окна зашторены.
-Ладно, спи еще, а я пошел в душ. Зачем на мою подушку легла?
-Мне твой запах нравится, – сказала она и почти сразу снова уснула.

    Так они прожили еще почти две недели. Каждую ночь она тайком пробиралась к нему чуть ли не подмышку и сладко засыпала как котенок. Его удивляло ее спокойное отношение к близости его тела в постели. Но он где-то в интернете прочитал, что такие юные девочки часто до времени не способны испытывать настоящего сексуального влечения, а просто уступают партнеру. Некоторые из них еще очень долго даже не понимают, что такое оргазм. И поцелуи у них вызывают волнения лишь потому, что греют их самолюбие как избранниц. Наверно именно поэтому Нане не понравился не только ее первый секс с сыном олигарха, но и поцелуи Игоря. По крайней мере, она осталась к ним совершенно равнодушной. Именно поэтому он сразу же опомнился. А то, что она сказала – так это наверняка из-за плана с его рукой на ее груди, который почти удался. 
    К концу июня все вокруг покрылось полевыми цветами. Они пробивались даже на ухоженных газонах, откуда их старательные дачники постоянно удаляли. А Нана собирала их, плела венки и вязала снопики, а потом вешала на перголе в саду высыхать, чтобы на круглом пластиковом столе под деревом добавить к ним глиняные горшки, шелковые ленты, шляпы и ветхий чемодан с кованными уголками и фотографировать сельские натюрморты.
    Игорь в это время сидел за компом над очередным судебным делом. Работе он уделял минимум четыре часа в день. Нана готовила, работала в саду, резвилась на поляне сразу за участком, а потом спала где-нибудь в тени. Он всегда переносил ее спать в дом, потому что тень часа через полтора плавно перемещалась и заменялась палящим солнцем. В такие моменты ему очень хотелось поцеловать ее, но он сдерживался, потому что только поцелуями это все точно не закончилось бы.

    Нана отмечала дни ожидания на настенном календаре. Синим – срок госпитализации бабушки, зеленым – тот самый проверочный месячный срок. Потом садилась и смотрела на календарь.
-О чем думаешь? – спрашивал Игорь.
-Будет ли после секса нам так же хорошо, как сейчас? Да и бабушка когда-нибудь выйдет из больницы.
-Наконец-то слышу от тебя разумные речи. Давай просто жить и радоваться.
-Но я хочу жить именно с тобой!
-Так ты и будешь.
-Но разве так живут? Мужчинам ведь нужен секс.
-Я как-нибудь потерплю до твоих 18 лет. А там, может, ты и сама захочешь.
-Знаешь… мне понравилось, как ты поцеловал меня. Даже снилось что-то такое потом.
    Игорь постарался отвлечь ее, тем более что приехала машина с продуктами для дачников и те выстроились в очередь. Нану спрашивали о самочувствии бабушки и надеялись на ее скорейшее выздоровление.
    Бабушка между тем уже могла сидеть и вставать, чтобы сходить в туалет. У нее немного затормозилась речь, но с каждым днем прогресс был налицо. Однако Руслан приехал и сказал, что забирает ее, потому что оплатил ей двухмесячное проживание в реабилитационном центре на Московском проспекте, недалеко от квартиры Анжелы, где Русик сейчас жил. Бабушка видела, что у Наны все хорошо, поэтому согласилась. Хотя сейчас она с трудом даже по телефону могла поговорить. Но Игорь обещал, что раз в неделю они с Наной будут приезжать и навещать ее.
-А как дела у Анжелы? – спросила Нана Русика. Он помолчал, потом сказал:
-Проходит курс от наркозависимости.
-А ты?
-У меня зависимость не появилась. Она похудела, я так переживаю.
-Ты? Переживаешь? – изумилась Нана.
-Да, а ты как думала! У нее с почками были проблемы. Сейчас, слава богу, воспаление сняли.
-Ну, хоть поумнеете теперь оба, всякую гадость принимать не станете.
-Ты живешь здесь, вот и живи. Денег дам, сколько нужно. А о ней ничего плохого не смей говорить, пацанка!
    Игорь взял Нану за руку и отвел в сторону, а потом прижал к себе, потому что она заплакала.
-Не задевай его, – шепнул он ей.
    Между тем месяц, назначенный Игорем для проверки чувств Наны, подошел к концу. И Нана ждала его окончательного решения. Но у Игоря сейчас было слишком много работы, ему даже приходилось ездить по делам в Питер и оставлять Нану одну. Правда, он каждый раз просил ближайших соседей присмотреть за ней. И каждый раз по возвращении ругал ее за то, что она плакала без него.
-Я сильно скучаю по тебе,– оправдывалась она.
-Все равно ты не должна плакать. Ты же взрослая уже, что еще за слёзы? Я ведь по делам уезжаю и не на весь день.
-Без тебя все так пусто становится и так одиноко.
    Но однажды он приехал раньше обычного и даже не смог скрыть некоторого волнения. Усадил ее перед собой и сказал:
-Я получил согласие от Анжелы и от Гурьевны на то, чтобы мы с тобой поженились. Дело в том, что бабушке действительно могут аннулировать попечительство. Мы напишем заявления и подадим их в орган местного самоуправления, и уважительной причиной укажем истинную правду – то, что твоя мать стала наркозависимой, дедушка-бабушка живут далеко и тобой не интересуются, то, что твоя попечительница перенесла инсульт. И то, что мы с тобой любим друг друга и живем вместе уже продолжительное время, что могут подтвердить соседи по даче. В законе это называется сложившиеся семейные отношения, а это вполне может быть признано уважительной причиной. Тогда нам смогут выдать разрешение на заключение брака, и тебе не нужно будет бояться решений органов опеки.
-Ты сказал, что мы любим друг друга… Ты, правда, меня любишь?
-А ты?
-Я – да! Очень тебя люблю!
-Нана, после подачи заявления в загс нам дадут месяц, за который мы окончательно все решим. Но даже если вдруг между нами что-то не сложится, через 2 года мы сможем развестись, а ты при этом до своего совершеннолетия не попадешь в детский дом.
-Но ты не ответил!
-Нана, конечно, я люблю тебя.
-Так просто сказал, как будто это ничего особенного.
-Наша задача – защитить тебя! Для этого можно и без любви пожениться!
-Если ты меня не любишь, я лучше в детдом пойду.
-Я ведь сказал, что люблю.
-Таким тоном? Не верю.
-Ты не Станиславский, а я не актер. У нас есть время, чтобы еще раз серьезно проверить наши чувства. Ты ведь тоже можешь ошибаться насчет себя.
-Так значит, мы сделаем это?
-Только после подачи заявления. И если тебе не понравится, его ведь всегда можно аннулировать.       
-Ну что ты заладил? Конечно, мне понравится! У меня мурашки по всему телу бегут, когда я к тебе просто прикасаюсь, и сердце как сумасшедшее колотится.
-Когда это ты ко мне прикасалась?
-Каждую ночь, когда ты спишь! Вот когда! И подушку твою целую, когда ты не видишь, потому что она тобой пахнет!

    В сентябре Гурьевна попросила Игоря и Нану свозить ее на дачу, удостовериться, что они все правильно подготовили к зиме. Нана то и дело обнимала бабушку и целовала в мягкие похудевшие щеки. Когда они приехали, бабушка прослезилась. Игорь помогал ей ходить между грядок и кустов роз. Сказал, что к зиме утеплит их. Ей понравилось, что стекла теплицы были чисто промыты, а на плодовых деревьях Игорь сделал обрезку.
    Стоял прекрасный теплый день. Даже жаль было, что в понедельник Нане нужно идти в школу. Она поставила чайник и приготовила все к чаепитию. Бабушка сидела в своем любимом кресле и щурилась на солнышке:
-Я так рада, что вы вместе. Теперь мое сердце успокоилось. Только с детками не спешите, Нане учиться нужно.
Игорь смущенно улыбнулся:
-Мы стараемся быть осторожными. Она еще у меня и в университет поступит.
-Все будет хорошо, бабушка. Я его так люблю!– сказала Нана и обняла Гурьевну сзади за шею:
-Если бы не ты, даже не знаю, что со мной было бы. Только не болей и все выполняй, что на лечебной физкультуре требуют. Ты сильная, за этот год полностью восстановишься. Вон как уже хорошо говоришь, не то, что поначалу.
    Игорь тем временем фотографировал их, потом установил фотоаппарат на треногу, включил автоспуск и встал рядом с Наной и бабушкой.
-А вот это понюхай, как здорово пахнет! Мы вчера набрали для тебя, – принесла ей Нана целую охапку молодых сосновых веток.
-Откуда это? – спросила удивленная бабушка.
-Из маленького леса. Тут недалеко совсем, там так хорошо, одни сосны и холодная речка. А сверху как будто солнечный дождь сыплется. Этот маленький лес просто чудо.
             
                ***

© Copyright: Марк Шувалов,
     январь 2023


5. Бабуся, часть1, часть2

Часть 1. Start

"Бабуся"– российско-
французский фильм 2003 г.             
Режиссер Лидия Боброва.

***
    Егорова смотрела на жизнь без розовых очков и знала, что чудес не бывает, и всего приходится добиваться в поте лица или поступаясь какими-то желаниями, мечтами, а иногда и принципами. Поэтому даже мечты у нее остались исключительно приземлённые, хотя и их исполнение являлось весьма проблематичным и неопределенным. А хотела она купить в ипотеку небольшую квартиру по своим средствам и найти себе мужа.
    После окончания школы она поступила на экономический, отучилась, потом сменила два места и теперь работала в банке уже четвертый месяц. Поэтому ожидала одобрения льготной ипотеки, как только отработает полгода. Всё это время она копила на первый взнос. Окончив школу, жить она переехала к бабушке, потому что той было очень трудно после смерти дедушки. Поэтому родители Егоровой решили, что она как внучка обязана взять бабусю на себя. Хотя бабусе тогда исполнилось всего 65, и еще совсем недавно она бодро на лыжах бегала вместе с дедом.
    Егорова любила бабушку. Именно она назвала ее бабусей, ей нравилось это слово своей уютностью. А бабушка умела создавать уют как никто. Деда Егорова тоже любила и горевала о нем вместе с бабушкой. Однако решила, что не позволит ей слишком погрузиться в свое горе и заставит жить дальше. И заставила.
    Егорову звали Кира. На работе к ней относились ровно, близко она сошлась только с двумя операционистками, с которыми работала бок-о-бок. Те, кто сидели в другом клиентском зале, а тем более в отдельных кабинетах, таких как Егорова попросту не замечали. А если и замечали, то лишь затем, чтобы передать кому-то что-то. Хуже всего было то, что мужчины в банке работали именно в кабинетах, а туда Егоровой входить не имелось никакой надобности. Однако она могла все-таки показать себя, например, в лифте или в вестибюле, или в столовой. Хотя как она ни старалась, никто из них на нее особо не смотрел. Иногда с ней перебрасывался парой слов их курьер, да и то только потому, что однажды она помогла ему – дала взаймы, когда его оштрафовали за незаконную парковку и не отпускали, а Егорова случайно в это время шла мимо. Между прочим, он сразу ей понравился. Но что поделаешь, если парень тебя не воспринимает как девушку, а только как сослуживицу. Но через месяц после того случая, на 8-е марта, он подарил ей тюльпан в прозрачном пластиковом контейнере. Всего один, зато роскошный, она таких раньше даже не видела ни разу. Остальным сотрудницам, и ей в том числе, руководство после официальных поздравлений преподнесло по веточке мимозы и открытке. И только у Егоровой на столе стоял этот прекраснейший цветок, рядом с которым мимозу она даже не захотела видеть, отдала уборщице. Тюльпан этот, кстати, стоял очень долго и не завял, а просто уронил по одному свои многоцветные лепестки. Девочки, работавшие рядом с Кирой, Таня и Оля, посмеялись – ну просто цветик-семицветик какой-то. Загадывай желание! Они посмеялись, а она на всякий случай про себя взяла и загадала, чтобы курьер все-таки обратил на нее внимание. Ей очень имя его нравилось – Виталий. Но после 8-го марта он пропал, хотя раньше всю банковскую почту привозил и увозил. Вместо него уже неделю работал какой-то приземистый шустрый дядька.
    Кира увидела его, когда он уже шел к своему микроавтобусу и нес опечатанные коробки с банковской почтой. Она подошла к нему и спросила:
-А куда Виталий делся? Уволился?
    Дядька посмотрел на нее и сказал:
-Ты что, не знаешь? Он же не настоящий курьер.
-Не настоящий? – изумилась Кира.
-Это отец ему такое наказание придумал – курьером определил на три месяца, чтобы сынок на своей шкуре оценил, как это реально работать.
-Сынок?
-Да, сынок генерального. Кстати, он про тебя мне что-то говорил, а я совсем забыл. Ты же Егорова? Погоди-ка, – дядька поставил коробку в открытый багажник, достал записную из нагрудного кармана и полистал ее.
-Вот, нашел, – сказал дядька, почитал свои записи, потом пошел к кабине, взял в бардачке папку и достал оттуда конверт, который и вручил изумленной Кире.
-Всё, некогда мне, – сказал дядька, однако украдкой склонился и на ухо ей сказал:
-На словах велел передать, чтобы ты ни единой душе ничего…, поняла?
  Кира какое-то время стояла как замороженная и смотрела на отъезжающий микроавтобус курьера. И только потом оглянулась вокруг. Никого рядом не увидела, поэтому спрятала конверт в карман и быстро пошла в туалет. Только там ее никто не мог потревожить.
    В конверте лежала визитка с номерами телефонов и записка. На визитке значилось: "Банковский холдинг "Армада", начальник отдела производственной логистики Виталий Коваль". А в записке она прочла: "Когда получишь это, позвони мне на номер из визитки, который оканчивается на 45".
    На рабочее место она явилась совершенно оглушенная и до конца дня работала точно робот. Потом собралась, не стала ждать подружек и быстро ушла. А когда очутилась в сквере перед метро, дрожащими руками достала мобильник, полученную визитку и набрала заветный номер. Коваль без предисловий сразу спросил:
-Где ты сейчас?
Кира, заикаясь, сказала.
-Жди, через двадцать минут заберу тебя. Никуда не уходи.
    Когда она увидела его, то чуть сознание не потеряла. Высокий, стройный, в строгом костюме-тройке, правда, галстук торчал у него из кармана.
-Пошли, – взял он ее за руку и повел за собой.
    Пока она ждала его, то позвонила бабушке и сказала, что задержится. Спросить, куда ее ведет Виталий, она не решалась. Он открыл ей дверь своего автомобиля и сказал:
-Садись, поедем в одно место. Ко мне нельзя, отец везде шпионит за мной.
-В одно место? – еле смогла произнести Кира.
-Ну чего ты дрожишь. Я же не убивать тебя повезу.
-А тогда куда мы поедем? – еле смогла она спросить.
-То есть ты все-таки думала, что убивать? Ничего не бойся. Просто хочу побыть с тобой, поговорить. Анонимно снял номер в гостинице на три часа.
  Он включил электро-тонировку, и когда стекла потемнели, взял Киру за щеки и поцеловал в губы.
-Так давно этого хотел. Я ведь тоже понравился тебе?
-Да…, – пролепетала Кира, которая от неожиданности даже пошевелиться не могла.
-Тогда на стоянке со штрафом, прости, я разыграл тебя, хотел посмотреть, как ты себя поведешь.
    Кира закрыла лицо руками и спросила:
-Хочешь, чтобы я твоей игрушкой была?
-Нет. Наигрался уже с игрушками. Надоели они мне.
-Выпусти, мне домой нужно. Меня бабушка ждет.
-Не выпущу. Подождет твоя бабушка. У меня командировка на носу, месяц не увижу тебя, а, может, и больше.
    Он завел машину и выжал сцепление. Пока они ехали, он поглядывал на Киру. Она сидела молча и смотрела вперед, закусив нижнюю губу, чтобы та предательски не тряслась. Он видел, что ее колотит, и пару раз сжимал ее руку, чтобы успокоить.
    Когда они приехали, он почти силой тащил ее за руку за собой.
-Мы просто поговорим!  – сказал он ей, только тогда она перестала сопротивляться.
    В номер им почти сразу принесли еду и вино.
-Ты же за рулем? – сказала Кира.
-Это для тебя, чтобы успокоилась и расслабилась. Я пить не буду, у меня еще вечерняя планерка в офисе, а потом помчусь в аэропорт. Садись, и давай поедим. Ты после работы, а я голодный как черт, весь день в бегах и разъездах.
-Зачем я тебе?
-Не начинай!
-Ответь. Пожалуйста. Ты любую ведь можешь взять…
-Все, я уже ем, – сказал он, усиленно пережевывая шницель, который заглотил почти целиком. Он налил Кире вина и кивнул:
-Давай, выпей и поешь. Не зли меня.
-Ты злишься?
-Могу разозлиться, если будешь такой упрямой.
-И что сделаешь, если разозлишься?
Он глянул на нее и засмеялся:
-Только посмотрите на нее, сразу в себя пришла! Буду теперь знать, как тебя быстро в чувство можно привести.
-Думаешь, не поем? А вот возьму и все съем! И выпью. Когда еще мне такую дорогую еду и питье дадут.
Она выпила вина и принялась за еду, отрезая маленькие кусочки. Не поддамся ему ни за что, думала она и злилась. Он что, решил, что со мной поиграть можно, так пусть обломается!
    Однако еда закончилась, и Кира снова испугалась.
-Теперь давай поговорим, – сказал Виталий и отодвинул посуду в сторону.
-У меня мало времени, пойми. Ухаживать и развлекать тебя мне совершенно некогда.
-Кто тебя просит ухаживать за мной, а тем более, развлекать?
-Нравишься ты мне! Чёрт возьми, ну почему ты такая? Я ведь тоже нравлюсь тебе!
-Поезжай в свою командировку. А в свободное время для развлечений выбирай себе не таких как я.
-Да что ж такое! Я не развлекаться тебя сюда привез!
-А что тогда?
-Ты вообще нормальных слов не понимаешь? В твоем личном деле написано, что диплом с отличием имеешь.
-Ты и мое личное дело изучал? Чтобы поумнее игрушку себе подобрать?
-Дура! Не могу я без тебя! Это ты способна понять или нет?
    Кира вскочила и бросилась к двери, но он успел ее остановить и заслонил дверь собой:
-Ну, прости! Хотел сказать что-то нежное, типа – девочка моя, котенок, рыбка… вырвалось.
-Котенок? Рыбка? Ты сумасшедший?
-А как? Как тебе больше нравится? Я ж ничего о тебе толком не знаю.
-Вот именно! Индюшонок.
-Индюшонок? – он захохотал,– Почему индюшонок?
-Потому что нелепый и глупый!
-Между прочим, все влюбленные глупеют.
-Хватит! Мне нужно домой! Отвези меня, или я такси вызову. Мне к бабушке нужно, она меня будет до ночи ждать, не ляжет.
-Ах так? Поехали! Напугала, такси она вызовет. Да я… да я больше слова тебе не скажу и даже не вспомню о тебе! Индюшонок, видите ли, нелепый и глупый. Типа напыщенный что ли? Это я-то индюшонок? Да если хочешь знать, я пашу как проклятый, а еще все зачеты на отлично сдаю!
-Так ты еще и учишься до сих пор? Сопляк недозрелый!
-Сопляк? Да я старше тебя на два года! Это мое второе высшее образование!
-Да хоть третье, мозгов-то все равно нет!
  Пока они ехали, оба молчали. Потом она выскочила из машины и, не оборачиваясь, кинулась к парадному. Услышала только, как машина Виталия уехала. И сразу стало пусто, а в сердце словно шило воткнули. Ну и пошёл ты куда подальше, подумала она, вытирая слёзы, индюшонок недоделанный.
    Бабушка сделала вид, что не заметила заплаканных глаз Киры.
-Я тебе тут котлетки и пудинг приготовила, – сказала она, украдкой поглядывая на внучку.
-Спасибо, бабуля. Ты самая лучшая, – ответила Кира и в голос расплакалась. Бабушка испуганно села рядом и стала гладить ее по голове.
-Скажи, почему мужчины совершенно ничего не понимают? – всхлипывала Кира.
-Они понимают, Кирочка, понимают. Просто выразить, как нужно, не могут. У них так мозги устроены. А если кто из них красиво говорить умеет, так наверняка не от сердца. Так уж по их природе заведено. Внутри у них все. Уж на что дедушка меня любил, а только и мог сказать – давай, посидим рядом, буся. И за ручку меня держал. Это у него высшее проявление любви было. Не умел ни комплиментов говорить, ни прозвищ ласковых мне давать. На такое наверно только поэты способны. А где они сейчас? 
-А цветы он тебе дарил?
-Да какие цветы. Тюльпан купит на 8-е марта и гордится, что самый лучший выбрал.
-Один тюльпан?
-Да. Считал, когда их много, настоящей красоты не почувствовать. Очень уж тюльпаны любил. Бывало, и розу покупал. Нюхает и глаза как кот щурит, млеет.
-Может, экономил?
-Нет, коллегам букеты дарил на всякие юбилеи. Говорил, эти ж истинной красоты не понимают, им бы веник поярче, да в шуршащей обертке. Больше цветов – больше уважения. А для любви тонкость нужна.
-Мне парень подарил на 8-е марта один тюльпан.
-Правда? Всего один?
-Да, но такой, что все ахнули. Никогда подобных не видела.
-Неспроста это. Видать, умный парень-то.
-А я его сегодня глупым индюшонком обозвала.
-Ты поэтому плакала?
  Кира посмотрела на бабушку и снова залилась слезами. В час ночи она прикрыла свою дверь, чтобы бабушку не разбудить, и набрала номер Виталия с визитки.
-Кира?! Я уже на посадку иду. Почему молчишь?
  Но она не смогла ответить, ее душили слезы.
-Не плачь, пожалуйста. Я приеду и повезу тебя куда-нибудь. Хочешь, в загородный отель? Или по Неве прокатимся? Хочешь, на скалодроме покажу, как мы тренируемся с другом? Или в музей какой-нибудь, на выставку современного искусства, например? Всё… мне уже идти нужно.
 
    На работу Кира пошла, наглотавшись успокоительных капель. Даже опасалась, что они могут повлиять на внимательность при общении с клиентами. Таня и Оля заметили ее состояние, но работа не позволяла расслабляться. И только на обеде они начали расспрашивать ее, что случилось. Кира не умела хорошо врать, но в этот раз попыталась:
-Да с бабушкой проблемы. Ночь плохо спала.
    Конечно, про бабушку им было не интересно, именно поэтому она про нее им и сказала. А вот сама Кира почти весь день о ней думала. И о дедушке. Когда Кира была маленькой, бабушку она называла бабусей, а дедушку дедусей, что в сокращении звучало буся и дуся. Нужно заставить ее вспомнить, как дед в молодости ее называл и как в любви ей признавался, решила Кира. Дедушка много лет проработал в Комитете по культуре, а бабушка заведовала библиотекой, Кира вечно у нее паслась среди книг. Именно поэтому всё больше одна время проводила. Подружек, конечно, имела, но общалась с ними нечасто, так что по душам поговорить никого у нее не имелось кроме бабушки.
    Всю неделю Кира ходила смурная. Улыбалась через силу, поэтому Таня и Оля все спрашивали о том, как самочувствие бабушки, на что Кира отвечала, что проблемы пока не исчезли. На одном из обедов Таня вдруг наклонилась и сказала Кире и Оле по секрету:
-Мне тут нашептали кое-что. Помните курьера, что работал у нас? Ну, тот, Кира, который тебе тюльпан подарил.
-И что?
-Так он, говорят, вовсе и не курьер, а аудитор. Под курьера маскировался. Говорят, проверку ждут, наверно он и настучал.
  Кира облегченно вздохнула и принялась за еду, пока девочки перемалывали эту новость.
  Так прошла еще неделя. Все эти дни Кира страдала, а по ночам долго не могла заснуть. Даже похудела. Она еле дождалась пятницы. Пришла домой и легла без ужина. Бабушка поглядывала, но не настаивала. Знала, какая Кира упрямая и своевольная. Жалела только внучку, потому что все последнее время часто видела ее заплаканной. Однако бабушка считала, что, не проплакав все глаза, своей судьбы не поймёшь.
    До часу ночи Кира так и не уснула. А потом даже не поняла, как набрала заветный номер и позвонила. Перепугавшись, она тут же дала отбой и вообще мобильник отключила. Уснула она под утро, а в 9 часов им в дверь позвонили. Бабушка пошла открывать и спросила в домофон, кто там? Ей ответил мужской голос:
-Аварийная. Сантехник. Вы соседей топите.
  Кира испуганно посмотрела на бабушку. Бабушка нажала кнопку домофона, и через 2 минуты перед ними стоял Виталий в джинсах и ветровке. Он взял Киру за плечи, развернул и подтолкнул к приоткрытой двери, через которую виднелась не заправленная кровать Киры.
-Вы извините нас, – сказал он изумленной бабушке, на ходу разуваясь. А потом закрыл комнату, куда чуть не пинками затолкал Киру и вошел сам. Что-то сказать ей он не дал, сразу заткнул рот поцелуями. А между ними урывками говорил:
-У меня всего три часа! Даже слушать ничего не хочу.
    Потом он лежал и отдыхал, а Кира, накрывшись с головой, лежала рядом.
-Говорил же, долго не увидимся. Знаешь, с каким трудом я слинял из Франции? Отец, если узнает, лепешку из меня сделает. В понедельник ведь окончательное подписание контракта, и я должен утвердить все логистические схемы по нему. Обещай больше не реветь. Всю красоту так потеряешь, с лица даже схуднула, вот же дурочка. А… нет, рыбка, или лучше девочка моя?
Кира засмеялась под одеялом.
-Ну, слава богу, смеешься, дуреха. А твоему индюшонку реально не до смеха. Убегать пора, а то на рейс опоздаю.
    Он снова целовал ее и говорил:
-Отправляй мне смс, я увижу. Пока не звони, вряд ли смогу ответить. Потом, когда во Франции закончим и в Германию полетим, я тебе сообщу. Там полегче будет.

    Теперь Егорова стала надолго задумываться. И причиной являлся, конечно, Виталий. Они созванивались, но разговоры получались короткими, как бы на бегу. Так я и думала, ему хотелось только переспать со мной, для коллекции. Такие, как я, возбуждают своим упрямством, решила Кира. Поэтому постоянно твердила себе – не строй иллюзий, он же просто хотел взять реванш за то, что я тогда сбежала. И ни разу не сказал, что любит. Да и какая любовь, о чем это я? От этих мыслей она становилась все молчаливей, потому что знала, что не переживет его охлаждения. Поэтому решила приготовиться. Перестала наносить макияж, даже губы не подкрашивала, а волосы стала просто стягивать резинкой.
-Ты прямо как монашка, – сказала ей как-то Оля, а Таня поддакнула:
-Кира, тебе же всего 26 лет, а такое впечатление, что ты крест на себе поставила.       
-Не всем же замуж выходить. И одиночкой прожить можно.
-Ты не хочешь замуж?
-А что толку хотеть? Все равно на примете никого нет. За все время работы здесь со мной никто из парней и мужчин даже не заговорил просто так, не по делу. Слишком много молоденьких и ранних девочек.
-Кира! Ты себя старушкой считаешь? Да ты в зеркало посмотрись! Ты же лучше и красивее многих.
-Хватит, девочки. Спасибо, что утешаете.
    Подружки не унимались, но Кира перестала отвечать, все больше отмалчивалась. Между тем закончился месяц, который длилась командировка Виталия. А он даже не известил ее о своем приезде. Она совсем сникла. Неужели для него ничего не значат чувства другого человека, думала она, но уже не плакала. Зачем он дал мне ложную надежду? Посмеяться хотел над наивной дурой?
    Но вечером, когда она вернулась домой, Виталий уже ждал ее. Бабушка поила его чаем, и они мирно беседовали. Он вскочил, обнял Киру и поцеловал, несмотря на присутствие бабушки. А потом заметил, что Кира как деревянная не отвечает ему ничем.
-Что случилось? – встревожился он.
-Приехал? – бесцветным голосом спросила она.
-Да что с тобой?! – воскликнул он и тряхнул ее за плечи.
-Пообщался? Теперь уходи. Я устала, хочу раньше лечь спать.
-Нет, давай поговорим! – он снова, как и прошлый раз, почти силой завел ее в комнату и закрыл дверь.
-У нас ничего не получится, – сказала Кира, – Просто спать с тобой я не собираюсь. У тебя работа, высокий пост в холдинге, ответственность перед отцом, ты постоянно занят. И так будет всегда. Даже если мы захотим быть вместе, мне в твоей жизни совершенно не останется места. А для меня отношения и чувства – это самое важное, что только существует. Я не смогу жить от случая к случаю, от одного твоего прихода, до другого. Для меня – или всё, или ничего. Или будь всегда рядом любимым мужем, или уходи.
-Всё сказала? Теперь меня послушай.
    Он сел напротив нее, и какое-то время сидел, опустив голову. А потом стал говорить:
-Дай мне две недели. За это время я сдам отцу все дела, которые вел в холдинге. Создам свою фирму, не такую большую, зато стану самостоятельным. У меня уже все для этого есть. И тебя заберу, будешь работать у меня экономистом, как раз по твоей основной специальности, а не простой операционисткой в клиентском зале сидеть. Тогда мы сможем всегда быть рядом. Поженимся сразу, как только я уволюсь из холдинга. Не хочу, чтобы дела отца хоть как-то коснулись моей семьи. Мы с бабусей обсудили всё в деталях, и она уже одобрила мой план.
-Бабуся? – опешила Кира.
-Да, она у тебя замечательная и очень мудрая.
             
                ***

Часть 2. Next

***
    После последней встречи с Виталием Егорова почти три дня беспрерывно думала. Везде – в метро, на работе, после работы, дома. Он сказал, чтобы дала ему 2 недели. Но в конце третьего дня она вдруг ужасно испугалась, что он начнет выполнять свой план. Ведь она ни в чем не уверена, и прежде всего – в себе. Поэтому позвонила ему и сказала, что хочет срочно поговорить.
-Ты же еще не сдал отцу дела в холдинге? – спросила она с дрожью в голосе.
-Это не так просто. А в чем дело? – спросил Виталий, – Что ты еще себе там накрутила? Я третий день сижу над отчетом для акционеров, не могу приехать. Так что говори сейчас.
-Понимаешь… я…я…
-Кира! Возьми себя в руки и скажи нормально.
-Хорошо. Я взяла себя в руки! Я почти четыре месяца уже работаю в банке и ни один парень ни разу на меня не взглянул. Все они словно избегают меня. Никто даже кофе мне не предложил, как другим девушкам, не заговорил со мной в лифте – просто так, не по работе.
-И что?
-Когда я училась, за мной постоянно пытались ухаживать. Но тогда я была моложе. Хотя недавно, на прошлых двух моих работах тоже то один, то другой предлагали встречаться… А сейчас я вдруг совершенно перестала интересовать парней. Наверно, это все-таки потому, что мне уже 26. Все это время мне было не по себе, так одиноко и пусто. Поэтому я решила найти себе мужа, пусть даже без особой любви. Лишь бы не остаться одинокой, как некоторые знакомые мне девушки за 30-ть. Вот я и подумала… Появился ты и я подсознательно ухватилась за тебя, как за соломинку. А это нечестно. Это не любовь. И ты не должен из-за меня разрушать то, что уже имеешь.
-А в метро?
-В метро?
-Да, в метро, в магазине, просто на улице к тебе пристают парни?
-В метро и на улице парни к любой девушке пристают. Это несерьезно и не считается.
-Так, я понял. Сейчас у меня совершенно нет времени это обсуждать. Через два дня встретимся и поговорим. Повнимательней приглядись на работе, может, все-таки парни смотрят на тебя, просто не решаются приблизиться. Ты ведь у нас слишком серьезная девушка, чуть что, даже губы и ресницы перестаешь красить, и одеваться начинаешь как монашка или сектантка какая. Любой струхнет.
    Тут она услышала, что Виталию кто-то задал вопрос по отчету, и он отвлекся от разговора с ней. Поэтому отключилась.
    Всю ночь она вспоминала последнюю встречу с ним, его слова и поцелуи. Но вновь и вновь прогоняла эти воспоминания, уверяя себя, что просто попала в ситуацию, когда на безрыбье и рак рыба. Хотя Виталий очень ей понравился, как только она его увидела. Тогда он работал у них курьером, что также придавало ему привлекательности. Девочки заглядывались на то, как он, сняв куртку и обнажив этим свои бицепсы, легко, с улыбкой, забрасывает в фургон тяжеленные коробки с бумагами. Она помалкивала, но не могла остаться равнодушной. Даже когда она училась в универе, никто не привлекал ее так же, как он.

    Утром она пришла пораньше, потому что решила поговорить со специалистом из кредитного отдела, который всегда приходил за полчаса до начала рабочего дня. Она иногда консультировалась у него. Он был самым доброжелательным и внимательным с ней из всех мужчин, работавших здесь. Всегда ждал, когда она войдет в лифт, не уезжал раньше, как некоторые. И очередь в столовой уступал.
    Спрошу его в лоб, пока он один в секции, подумала она, потому что побоялась, что больше не представится такой возможности.
-Илья, – смущенно начала она, но тут же попыталась взять себя в руки, – У меня к вам один вопрос не по работе.
    Парень взглянул на нее внимательнее.
-Скажите, вы ведь хорошо ко мне относитесь? Почему ни разу даже кофе мне не предложили выпить вместе на обеде?
    Илья оглянулся вокруг. Никто из сотрудников еще не появился. Наклонившись к Кире ближе, он сказал:
-Кира, вы давно мне нравитесь, но я не хочу потерять работу. Я с большим трудом нашел место с таким хорошим окладом.
-Потерять работу? При чем здесь я?
-Когда я устроился сюда, то после основного собеседования прошел еще одно, негласное, на котором мне четко сказали, что я не должен ни под каким видом заглядываться на вас, иначе буду уволен. Уверен, что и все другие наши неженатые мужчины получили такие же указания. Нас ведь, в отличие от женщин, здесь всего 12 человек. Только прошу вас, Кира, никому… я дал слово не разглашать это. Просто вижу, что вы сильно расстроены отсутствием внимания со стороны молодых людей. Поверьте, вы очень привлекательны. 
-А кто проводил такое собеседование с вами?
-Какой-то консультант из отдела логистики. Просил сохранять полную конфиденциальность. Только из уважения я рассказал вам это. Надеюсь, вы не сдадите меня.

    Весь день Кира была не в себе. Послала Ковалю смс о том, что хочет его увидеть. Он ответил, что сегодня никак не сможет и позвонит вечером.
    Кира ждала его звонка уже дома, но он все не звонил. Бабушка поглядывала на нее, однако тактично молчала. Кира сама подсела к ней:
-Скажи мне, что делать, если парень нечестен с тобой?
-Парень? – спросила бабушка, – Ты имеешь в виду Виталия? Он ведь уже не просто твой парень, вы совсем скоро поженитесь.
-Бабушка! А что если не поженимся? Я тут узнала кое-что.
-И что же? Не могу поверить в то, что Виталий мог тебя обманывать. Он не такой человек.
-Почему ты защищаешь его? Ты же знаешь его совсем недолго, но вы уже спелись с ним во всем. Чем он тебя подкупил?
-Тем, что искренне любит тебя.
Кира на пару секунд закрыла глаза:
-Хорошо, любит. А вот в себе я совершенно не уверена!
-Почему?
-Не знаю. Просто все последнее время на меня никто из парней на работе даже не смотрел. Поэтому я начала думать, что больше не привлекаю никого. Знаешь ведь Татьяну, ей уже 33, а она одна. И еще, с моей прежней работы две знакомых. Им по 35, но обе до сих пор одиноки. Хотя обе симпатичные, хорошо одеваются, неплохо зарабатывают. Но парни выбирают молодых. Мне стало страшно. Я подумала, а вдруг именно этот страх толкнул меня к Виталию. И теперь все время думаю об этом. Даже неважно то, что это именно он отвадил всех мужчин на моей работе от меня, запретил им всем смотреть в мою сторону.
-Отвадил всех мужчин?
-Да. Представь, через своего помощника провел с каждым собеседование и пригрозил – если будут пялиться на меня и проявлять знаки внимания, то сразу же с работы вылетят.
    Бабушка засмеялась:
-Боже, вот же хулиган. Оказывается, он любит тебя даже сильнее, чем мне казалось.
-Бабушка! Это ведь нечестно с его стороны!
-За любовь люди борются всякими методами. На войне как на войне. Он же не убил никого и не украл, просто воспользовался своим административным ресурсом. Настоящий логист.
-Так что мне делать? Не с ним, а с самой собой?
-Насколько я знаю тебя с самого детства, он именно твой человек. И даже то, что ты сейчас засомневалась в своих чувствах, так же проявление твоей любви к нему. Ты не хочешь ранить его в случае чего. Это и есть любовь.
-Но как мне убедиться в этом?
-Разве ты можешь о ком-то, кроме него, думать? Ищешь внимания кого-то? Кто-то другой нравится тебе? Можешь ли представить себя в постели с другим? Подумай об этом. 
    Кира поняла, что бабушка полностью на стороне Виталия, поэтому ушла к себе в комнату и опять стала думать. Когда позвонил Виталий, она набросилась на него без предисловий:
-Ты нечестным путем устранил всех конкурентов и лишил меня уверенности в себе!
-Какой слабак сдал меня? Я разберусь с этим жалельщиком несчастных девушек!
-Хорошо, что нашелся тот, кто пожалел меня и сказал, что я привлекательная и могу нравиться.
-Знаю, это наверняка слизняк из кредитного отдела.
-Не смей его прессовать!
-Кого там прессовать-то? Разве настоящего мужика остановил бы мой запрет? В банковской сфере бабы должны работать, мужики там в виде исключения. Пойми, я боролся за свое счастье как мог. Не имелось у меня возможности и времени завоевывать, ухаживать, обольщать. И что, я должен был из-за этого потерять тебя? Не надейся, я никому тебя не отдам!
-Но вдруг я ошиблась насчет себя? Вдруг не люблю тебя?
-Не любишь? Кому ты это говоришь? Да еще после такого секса, который был у нас?
-После какого "такого"?
-Ты ж как осиновый лист дрожала от возбуждения.
-Ну и что, просто давно ни с кем не была.
-А что тогда в самом конце? Скажешь, притворялась? Такое невозможно изобразить, или нужно владеть чуть ли не всеми мышцами тела и уметь приказывать им сокращаться в тот или иной момент. Так что не пытайся откровенно мне врать. Твое тело все за тебя сказало. У меня работы выше головы, некогда мне твои глупости слушать!
-Глупости?! Я….
Но он уже дал отбой и в трубке слышались только гудки. В комнату к Кире заглянула бабушка:
-Ужинать будешь? Я вкусняшки тебе наготовила.
    Кира почувствовала спазмы в животе и решила поесть.
-Он ничего не хочет слышать, – сказала она бабушке и принялась за еду.
-Работает, некогда ему.
-Откуда ты знаешь? Вы что, общаетесь с ним?
-Ну… понимаешь, иногда он спрашивает кое-что о тебе.
-Так вы, значит, всё-таки спелись у меня за спиной?
-Кирочка, ты такая максималистка. А жизнь – она многогранна, в ней почти никогда нет только чёрного или только белого. Всегда существуют полутона и оттенки.
-Бабуся, ты просто хочешь меня замуж сбагрить. Потому что тебе очень жалко смотреть на меня, никому не нужную.
-Кирочка, я хочу, чтобы ты была счастлива. С Виталием это реально. Поэтому я за него.
-Он диктатор.
-А ты упрямица.
-Отличная будет семья. Через неделю поубиваем друг друга, будешь на могилки ходить, цветочки поливать.
    Кира допоздна не могла уснуть. Впрочем, как и всё последнее время. На работе пила двойной американо, иначе уже к обеду клонило в сон. По телевизору шёл какой-то фильм, но Кира почти не понимала, о чем там спорят герои. Вдруг она услышала какой-то тихий скрежет и с ужасом поняла, что кто-то открыл входную дверь. У Киры замерло сердце, она вскочила и схватила плетёную, ручной работы мухобойку, даже не подумав, что это никакая не защита. За дверью кто-то копошился, потом послышался шёпот, а потом в комнату вошел Виталий, сгреб Киру в охапку и засмеялся, увидев мухобойку.
-Ты всё-таки вынудила меня приехать. Ничего, что у меня отчет горит?
    Кира хотела его оттолкнуть, но даже не поняла, как обняла за шею и сама припала к его губам. Пока она покрывала его лицо поцелуями, в голове ее мелькали мысли, но она отгоняла их – это ничего не значит, он – мужчина, я – женщина, вот и всё, просто физиология.
-Я тебе покажу физиологию, – прижал он ее на кровати. Оказалось, что она шепотом озвучила свои мысли.
    Когда они отдыхали, он, обнимая ее и не выпуская из рук, сказал:
-Раньше думал, что меня твоё упрямство заводит. Азарт разжигает. Но оказалось, твоя покорность вообще у меня мозги отключает – зацеловать тебя хочу, каждый сантиметр тела. Боюсь боль причинить, хочу только нежным с тобой быть. И ты не смей в себе сомневаться. Что это если не любовь? Ты же скучаешь по мне, вон как вцепилась, оторвать не могу. А мне ведь уходить уже пора, отчет нужно к утру доделать.
-Как уходить?! И меня одну оставишь? Я же умру без тебя!
-Сдам отчет, каждую ночь с тобой буду и каждый день. Никуда от себя не отпущу.
 
    Сразу после собрания акционеров Виталий приехал за Кирой на работу и увез ее домой.
-Я отцу всё сказал. Он взбесился сначала, но когда я озвучил ему причину моего увольнения, угомонился.
-И что ты ему сказал? – спросила Кира.
-Сказал, что женюсь, но жена против такой моей работы, чтобы неделями меня не видеть. Ему крыть было нечем. Он раза три уже пытался меня женить. Ты на фото ему очень понравилась, он даже скрыть этого не смог. Вчера ходил в банковский сектор как бы по делу, а сам тайком на тебя смотрел. И маму привёл. Я ж единственный сын у них.
-Мне ипотеку вот-вот должны были одобрить, а тут увольняться…
-Какая еще ипотека? У меня квартира 120 квадратных метров. Убираться замучаешься.
-А что за бизнес ты для себя выбрал?
-Изделия из пластика, я уже и оборудование присмотрел, и цех на промзоне, и сбыт заранее проработал, почти полный портфель заказов набрал. Возьмёшься бизнес-план сделать? Это же наше с тобой семейное предприятие будет.
-Муж и жена – одна сатана. Конечно, возьмусь, это же моя специальность. Только бабушку очень жалко оставлять одну.
-Почему оставлять? Она с нами будет жить. Зачем же тогда такую квартиру иметь? Я других вариантов и не рассматривал. Кто ж моим союзником по жизни будет против тебя, такой упрямицы? Бабуся – человек что надо. Понимает меня и во всем поддерживает. И детей нам поможет воспитывать. Родители наши – люди занятые, им не до нас, а тем более, не до внуков.
-Вот же… союзнички! За моей спиной за меня все решили! 
             
                ***

© Copyright: Марк Шувалов,
    январь-февраль 2023


6. Раздражение, часть1, часть2

Часть 1. Start

***
    Как всегда все последнее время после заседания правления Порошин не чувствовал удовлетворения. Хотя он все-таки продавил свою линию железной логикой, против которой у других директоров не имелось аргументов, а ведь было много трений и несогласий. Председатель, добродушный старикашка Крутов, похлопал его по плечу и сказал:
-Я не сомневался в тебе.
    Его одобрение стоило дорогого, потому что Крутов только внешне выглядел добрым дедушкой, сотрудники часто за глаза называли его Крутой или даже Крутяк и побаивались его внимательных взглядов. И только Порошин по прозвищу Порох как обожаемый внук не боялся своего деда, однако очень ценил его похвалу.
-Хорошо, что у нас фамилии разные, а то бы болтали всякое,– часто говорил дед, который применил все свое умение и влияние для того, чтобы их родство не стало известно членам правления.
    Впрочем, друг детства и заместитель Пороха, Завьялов, конечно, все знал. Но Кольку Завьялова еще с первого класса звали партизаном и подпольщиком за то, что он стойко молчал, не выдавал друга, даже когда родители грозили ему поркой ремнем. Вадька за это отдал ему дедов бинокль. Когда дед узнал об этом, то ругать его не стал, потому что настоящая мужская дружба превыше всего.
-Порох, ты сегодня как никогда был крут, – сказал ему на ухо Завьялов, но выражение лица друга ему не понравилось. Того что-то словно зубная боль мучило.
-Что с тобой? – спросил Завьялов.
-Да черт его знает. Все раздражает и злит.
-Даже я?
-Ты – нет. Так что будь рядом, это меня немного успокаивает. 
    Пороху еще предстоял разговор тет-а-тет с двумя главными акционерами. Третьим и самым главным по количеству акций был его дед. Завьялов присутствовал на правах зама исполнительного директора. Перед разговором он заставил Пороха выпить успокоительное.
-Коньяк пока предложить не могу,– сказал Колька, – Потом зальем все эти разговоры по полной.
    Главных акционеров Порох также убедил в своей правоте, но после всего выглядел еще более вздернутым и злым:
-Партизан, что ж мне так хреново? У тебя есть кто-нибудь на примете? Какой-нибудь спец по этим делам. Ну, чтобы не трепался нигде.
-Конечно, есть, сейчас созвонюсь, и поедем к нему. Мужик что надо, опытный псих.
-Псих?
-Это я в смысле психиатр.
-Может, он сам приедет? Чтобы я не светился. Его тут точно никто не знает?
-Точно. Это ж Петька Совенко. Не помнишь?
-Петька Сова? Стал психиатром? Так он же всегда вёл себя как конченный псих.
-Такие как раз и становятся хорошими спецами. 

    Петька приехал через час.
-Ого, какой ты мужичара! – восхищенно похлопал он Пороха по плечам, но потом огляделся и сказал:
-Давай поговорим наедине.
-Даже без Коляна?
-Даже без него. Психика – штука хитрая, может незаметно подстраиваться подо что угодно, лишь бы субъект выигрышно выглядел в глазах других, даже друзей. Поэтому следует исключить любые искажающие моменты. Меня ты очень давно не видел, так что я для тебя фактически незнакомец.
-Да…но если честно, ты в детстве таким безбашенным был, что мы все тебя конкретным психом считали.
-Играл я тогда, играл. Люди постоянно играют в игры, неважно, дети это или взрослые. Так что? Начнем?

    После предварительной беседы они договорились о том, что Совенко две-три недели поработает с Порохом плотно, и для этого будет приходить к нему в офис и изучать все раздражающие Пороха факторы, вплоть до освещенности кабинета и шумовой нагрузки. Даже концентрацию запахов замерит, и особо степень электромагнитных излучений от компов, гаджетов и розеток, скрытых в стене. Когда Порох сказал ему, что ничто из перечисленного никогда раньше не раздражало его, Совенко ответил, что все это имеет накопительный эффект и может срабатывать от какого-то совершенно незначительного воздействия по типу точек бифуркации. 
    На том и порешили. Петр Совенко, кандидат психологических наук, имеющий также диплом и аккредитацию врача психиатра, заключил договор с Завьяловым, чтобы не светить Пороха, и приступил к своей работе. Для этого он потребовал разрешения дистанционно наблюдать все, что происходит в кабинете Пороха, все его беседы и общение с сотрудниками, даже производственные совещания.
    В свободное от работы время он протестировал Пороха на стресс, фрустрацию и нервно-психическое истощение, так называемое выгорание, а также заставил пройти обследование на предмет выявления поражения цнс и эндокринных патологий. В завершение Совенко проверил Пороха по опросникам Басса-Дарки, Кеттела, а также провел для него тест руки Вагнера, тест фрустрации Розенцвейга и так называемый тест рисунка несуществующего животного, вместо которого Порох нарисовал корявого слона. После этого, в конце третьей недели своей работы Совенко выдал Вадиму диагноз с обоснованием:
"Пациент испытывает постоянный стресс из-за невозможности осуществить свои скрытые желания, вытесненные в подсознание, по причине чего у пациента наступает разочарование, недовольство и раздражение".
    Порох прочёл это и взглянул на Петьку:
-Ничего не понял, какие еще вытесненные желания?
-Могу я здесь говорить откровенно? У стен тоже уши имеются, – спросил тот.
Порох поморщился, но сказал:
-Пойдем в мою комнату для конфиденциальных переговоров.
    Они зашли в комнату за скрытой дверью, Порох предложил Петьке сесть. Эту комнату Совенко так же видел дистанционно и слушал все разговоры Пороха здесь.
-Итак, вот тебе расшифровка диагноза. Ты влюблен и очень сильно в вашего экономиста-аналитика Ковалёву Светлану Викторовну, но не осознаешь этого.
-Что-оо?! Какая любовь? Да я ее терпеть не могу, она враг всех моих начинаний!
-Я понимаю твою реакцию и вполне ожидал ее. Для осознания некоторых вещей требуется время, а иногда и мужество признаться себе в них. Я не могу даже успокоительных препаратов тебе назначить, ибо зародившиеся чувства невозможно вылечить медикаментами. В основном ты полностью здоров.
-Я знал, что ты псих, но не думал, что настолько! Ладно, деньги по договору получишь полностью, не волнуйся. Но на этом всё.
-Думаю, что уже в ближайшее время ты все же поймёшь, что твоё сознание вытеснило влюбленность как обстоятельство, травмирующее твою гордость и амбиции. Потому что твое состояние говорит о кризисе, стремящемся к разрешению.
-Хватит дурить мне мозги своими заумными речами!
      
    После ухода Петьки Порошин долго думал. И даже решил пока ничего не рассказывать Коляну, от которого почти никогда ничего не скрывал. Его задели слова Петьки об отсутствии мужества признаться себе в том, что… Да о чем он вообще? Какая к чертям любовь?! Вадим в сердцах выпил 30 грамм коньяку и вызвал к себе Ковалёву.
    Не далее как сегодня они основательно погрызлись насчет очередного проекта, который отстаивал Порох, а Ковалева раскритиковала в пух и прах и привела разгромные расчеты в своих долбанутых структурированных таблицах и графиках. Порох ненавидел эти таблицы и графики, потому что ни черта в них не понимал. А злился потому, что Ковалева почти всегда оказывалась права. И зачем только дед настоял, чтобы полгода назад они приняли ее в штат! Модно стало аналитиков при себе иметь, чтоб им пусто было!
    Она вошла со стопой своих бумаг и села за переговорный стол, приготовившись снова объяснять и доказывать. Порох внимательно на нее взглянул и почувствовал нечто вроде озноба. Но потом встряхнулся и сказал:
-Слушай, Света. Мне тут один псих, то есть, психиатр, сказал, что я тебя люблю, но не осознаю этого, и отсюда вся моя раздражительность.
-Психиатр? Ты у психиатра лечишься? Приехали! А при чем здесь я?
-Ну… все последнее время я страшно раздражался безо всякого повода на всё. Злился, сам не знаю на что. Психиатр сказал, что это любовь. И объект моей любви якобы ты.
-А больше он тебе ничего не говорил? Вы оба с ума сошли что ли? Может, ему деньги нужны, и он абы что несёт из-за того, что не находит реальных причин твоей раздражительности?
-Да, я ему почти то же самое сказал. Хотя деньги заплатил. Но знаешь, давай для чистоты эксперимента поужинаем сегодня где-нибудь?
-Зачем?
-Ну, хотя бы помиримся после сегодняшнего. Признаю, что ты где-то права.
-Где-то? Да я во всем права! Меня учили этому, аналитика – это не прикидки, а точная наука!
-Не заводись. Я же признаю твою правоту. Так что насчет совместного ужина?
-Ни за что!
-Ах так? Тогда это приказ! Буду ждать в машине ровно в 19 часов.
    Ковалёва была очень исполнительной, поэтому пришла и села в машину.
-Подчиняюсь твоему диктату, а на деле – произволу. Ты не имеешь права приказывать мне такое.
-Тогда зачем пришла?
-Поехали!
    Вадим хмыкнул и завел двигатель. Изредка поглядывая на нее, он удивлялся тому, что прическа ее в полном порядке. И макияж, и пахло от нее свежестью. Пороху для такого два раза в день душ пришлось принимать. Но такую прическу и макияж, как у Ковалевой, душ основательно подпортил бы. Интересно, как это она так умеет, подумал он.
  В ресторане он спросил ее:
-Абсент пьешь?
-Нет,– ответила она.
-Сегодня пьёшь.
-Опять приказ?
-Да!
-Ты вроде помириться хотел.
-Хотел. Выбирай еду.
    Он заказал абсент Ван Гог и попросил в один фужер сжечь двойной сахар на дольке апельсина – для Ковалевой.
Когда им принесли всё заказанное, Вадим сказал:
-Света, давай выпьем, чтобы сознание раскрепостить. Я и сам ни одному слову психа не поверил. Но ведь он кандидат наук. Не мог же он откровенную ересь в диагнозе написать. Вдруг мы оба не осознаем, как на самом деле относимся друг к другу.
-Если честно, я тебя просто терпеть не могу! Ты твердолобый и упертый как осел. Мне приходится тратить на тебя всю свою нервную энергию.
-Взаимно! Ты – главный враг всех моих проектов. Иногда мне хочется тебя убить.
-Тогда зачем мы здесь?
-Давай, выпьем, раз приехали. Любое дело нужно до конца доводить.
 
    Очнулся Порох в своей постели в три часа ночи. Встал и прошелся по квартире, но никого не обнаружил. Везде был идеальный порядок. Однако возле самой кровати, немного задвинутые под нее, лежали два презера, завязанные в узелки, и пачка влажных салфеток. Несколько использованных салфеток валялись рядом. Он сел и попытался хоть что-то вспомнить. Потом отправил Ковалевой смс: Ты жива?
Она ответила: Кажется.
-Почему ты уехала? – спросил он ее уже по телефону.
-Потому! По-пьяне не считается. Понял?
-Я ничего не помню. Сколько мы выпили?
-До фига. Но я пропускала, за меня ты все допивал.
-А когда мы это… все нормально было?
-Думаешь, я помню? Проснулась и ужаснулась – рядом голый мужик лежит с членом, обернутым влажной салфеткой.
-А ты… тоже голая была?
-Не твое дело! Дай поспать, башка просто звенит.
    Порох поржал, съел на кухне пару котлет из холодильника и уснул сном младенца.

    На работе с утра навалилось как всегда дел выше крыши, но Порох и бровью не вёл, привычно все разруливал и даже улыбался, представляя, как вызовет на ковер Ковалёву. Но когда она пришла, он глазам поверить не мог – выглядела она, как будто провела целый день накануне в спа-салоне, свежая и сияющая.
    Порох заказал два чая в кабинет. Она села с совершенно прямой спиной.
-Чего ты как струна? Расслабься.
-Мы на работе.
-Это приказ!
-Ты теперь все время будешь мне приказывать?
-Не упирайся. Сама же провоцируешь меня.
-Все, что было ночью, не считается.
-Хорошо. Тогда сегодня повторим по-трезвому.
-Даже не собираюсь. Никакие твои приказы не сработают.
    Порох встал и закрыл дверь на ключ. Ковалева вскочила и подбежала к двери, но он взял ее за руку и потащил в комнату для переговоров.
-Это насилие, так нечестно!
-Да что ты? Правда? А честно было мне столько времени мозги крутить? Что за методика такая, признавайся? Чтобы мужик даже не осознавал ничего.
-Да какая методика? Ты совсем с ума сошел? – разозлилась она. Он отпустил ее руку и внимательно посмотрел на нее.
-Злишься по-настоящему. Или я совсем ничего не понимаю.
-Выпусти меня,– сказала она холодно. Он открыл дверь и проводил ее взглядом.
    Три следующих дня они не общались и даже не виделись. Все в холдинге носились как ужаленные, готовились к приезду иностранных инвесторов. Приехал дед и за всем этим приглядывал. А Вадиму сказал:
-Что с тобой? Как будто сбежать хочешь.
-Хочу. Но не один.
-В чем проблема?
-Ну, так я сбегу?
    Однако Ковалева не послушалась никаких приказов, сходила в медпункт, взяла больничный и исчезла. Порох подумал, подумал и позвонил психу. Но тот сказал, что в любви он не помощник и что это не его юрисдикция.
-Ты ж кандидат психологических наук! Говори, что делать?! – рявкнул на него Порох по телефону.
-Ну… купи вино, цветы, подарок. Да забыл я уже, как все это делается! У меня давно семья и двое детей!
  Пришлось все рассказать Коляну, который просто офонарел ото всей этой истории. Но он тоже не знал, что делать. Единственное, быстро выяснил, где живет Ковалева.
-Она одна или с родителями? – спросил Порох.
-Такой инфы в личном деле нет, – ответил зам.
  Порошин давно не был на таком взводе. Это его смешило и бодрило. Вот же лиса, обвела меня вокруг пальца, ну я ей задам! Больничный взяла, ишь чего удумала. Я тебе покажу больничный, ты у меня месяц на этом больничном просидишь. Только не здесь, а на Канарах и со мной вместе. Он даже подходящий тур в инете присмотрел на ближайшее время. А что, и сам уже сто лет не отдыхал. Но когда он приехал к ее дому и позвонил в дверь, ему открыла женщина, вероятно, Светкина мать, и сказала, что Светлана улетела во Францию в отпуск. Он тут же набрал отдел кадров, где ему сообщили, что у Ковалевой отпуск по графику и что он сам лично еще неделю назад подписал приказ. Конечно, подписал, мельком глянул, как и на остальные такие же стандартные приказы.
    Порох сидел в машине обескураженный и не знал, что делать. Потом снова поднялся, позвонил и спросил у Светкиной мамы:
-Я ее начальник. Не могли бы вы сказать, где именно она отдыхает и в каком отеле? У меня один очень важный вопрос к ней по работе. Вот моя визитка.
-Я вас знаю, видела несколько раз, когда Светланочку ждала в холле. И по телевизору видела вас обоих. Вот копия ее путевки. А где там и что, я не очень-то разбираюсь, тут по-русски только ТЕЗ-ТУР написано.
-Одна она улетела? – как бы между прочим спросил Порох.
-Да вроде с подругой там хотела встретиться. С француженкой одной, часто переписываются они в соцсетях.
    Порох поблагодарил и пошел вниз. И только сейчас огляделся. Дом обычный и подъезд. Могла бы со своим окладом и получше что-нибудь выбрать. Да и жить могла отдельно от родителей, не малолетка какая-то. И почему я так злюсь, как будто у меня пирог прямо изо рта отобрали? Я ведь даже не помню, хорошо мне с ней было в постели или нет, думал Порох и почему-то улыбался себе под нос.
    Сразу после встречи и приема иностранных инвесторов он позвонил деду и сказал, что вымотался и хочет неделю отпуска.
-Вот-вот, отдохни! А то ведь два года в отпуске не был. И не неделю, а больше.
-Ладно, как получится, – сказал Порох и забронировал себе номер в том же отеле, что и Ковалева. А потом сказал Коляну, чтобы тот купил ему одежду для отпуска.
-Потом и тебя отпущу, не бойся.
-Так ты к ней летишь? – спросил друг.
-Ну как бы да. Если она опять не сбежит. Вот же бабы, вечно у них в башке чёрт знает что.
-Так что, псих оказался прав?
-Да шут его знает. Но раздражение отпустило. Хотя, конечно, злюсь на нее неимоверно, но только потому, что убегает.
-И, правда, так любишь?
-Да откуда я знаю! Не понял еще. То, что было после ресторана совершенно не помню. Хочу проверить.
    Колька заржал, но тут же заткнулся:
-Ладно, поезжай. Но будь на связи, а то я тут могу поплыть.
-Ты, если что, к Фадеичу обращайся, он как начальник производственного отдела лучше всех тут все знает.

-Ты с дуба рухнул? Зачем прилетел?! – воскликнула пораженная Ковалева, когда попыталась выйти из номера в отеле. Но Порох не выпустил ее, затолкал обратно и закрыл дверь.
-Боже, что это на тебе? – удивилась она.
-А что, гавайская рубаха и шорты. Прекрасного жёлтого цвета. Мы ж на курорте как-никак.
-Ты в своем уме? Тут никто так не ходит. Быстро сядь, я закажу тебе нормальную одежду.
  Порох, чрезвычайно довольный, уселся в кресло нога на ногу и налил себе тоника:
-Хорошо устроилась. Я вот тоже в кои-то веки решил отдохнуть. У твоей мамы все разузнал.
-Ты домой ко мне ходил? Больной.
    Она сделала заказ, и через 15 минут ему привезли белоснежные летние джинсы и такую же рубашку навыпуск.      
-Ты посмотри, и размер угадала.
-Чего тут угадывать, обычный русский слон – рост 180, размер 56, нога 44.
-Это точно любовь, – сказал Порох, разглядывая ее сквозь прозрачный бокал.
-Переодевайся, – буркнула недовольно Ковалева. Порох стал снимать рубаху.
-Не здесь! Иди в ванную!
-Зачем? Ну ладно, ладно, иду.
    Когда он вышел весь в белом, глаза ее на мгновенье расширились, хотя она тут же отвернулась.
-Нравлюсь? – самодовольно спросил Порох и сам же ответил, – Конечно, нравлюсь. Куда идем?
-На обед.
    На них оборачивались. Ковалева знала, что все смотрят на Пороха, а Порох гордился тем, что его спутница привлекает мужчин.
-Имей в виду, – сказала Ковалева, пока они ждали официанта, – Тебе ничего от меня не обломится.
-Пообедать-то вместе можно? И на море сходить?
-Можно. Но больше ничего.
-Ладно, там видно будет.
-Ничего видно не будет, заруби себе на носу. Где такую стрижку делал? Что-то раньше я за тобой ничего подобного не замечала.
-Нравится? К крутому барберу ходил, Колян мне его подкатил.
-Завьялов? Он что, все знает?
-Ну, как бы да. Но все в рамках приличий.
-Какой же ты придурок!
-Почему? У нас же вроде как любовь.
-Какая любовь? Очнись! И откуда только этот твой псих свалился на мою голову?
-Я ж тебе говорил, я сам его нанял, чтобы он причину моей раздражительности выявил. Вот он и выявил. Так что не сопротивляйся, я от тебя не отстану. Ты пойми, мне деваться некуда, тут я человек подневольный, что природа продиктовала, и что подсознание выдало – я обязан выполнять, иначе кирдык мне наступит.
-Не прикидывайся убогим – "мы сами не местные"!
-Светик, давай обедать, у меня живот сводит, так кушать хочется.
-Какая я тебе Светик! Светлана Викторовна! Ешь, голодный слон. Кушать ему, видите ли, хочется. Ты что, пятилетний? Кушать – что за детский сад?
    Потом они цедили коктейль под навесом.
-А купаться пойдем? – спросил Порох, поглядывая на Ковалеву и прикидывая, какая она под своим ультрамариновым парео. Вот же черт, ничего под ним толком не видно, да еще и длинное, ниже колен. 
-Отдохнем и пойдем. Но сначала в бассейн. На море потом, позже. Сейчас сильные волны.
  Она встала и потянулась за корзинкой с фруктами, так что Порох без труда одним движением развязал ее парео, и оно плавно соскользнуло с Ковалевой, которая без него осталась в достаточно откровенном купальнике бикини. Она возмущенно обернулась на Пороха, но ничего не сказала, увидев его восхищенный взгляд. Ей пришлось нагнуться, чтобы подобрать свою накидку, но Порох встал и обнял ее:
-Зачем тебе прятать себя?
-Хватит, люди вокруг! – пыталась она увернуться от его поцелуев.
-Давай не пойдем на море, и в бассейн не пойдем… – шептал он ей, а потом подхватил и понес по лестнице на второй этаж в свой номер.

-Ты своему Петьке хотя бы спасибо передай, – сказала Пороху Ковалева, причесываясь утром перед зеркалом.
-Я ему оплатил все по договору. Чего еще?
-Это ж все-таки нестандартная ситуация.
-Да он только с подсознанием и работает. Это тема его диссертации.
-Но ведь он тебе не просто формально что-то объяснил, он тебе конкретно на меня указал.
-Потому что дистанционно наблюдал за всеми моими совещаниями и нашими с тобой драками на правлении. И сказал, что там черным по белому все было ясно с первой же минуты.
-Ничего себе. Это значит, мы с тобой полные олухи.
-Выходит, что так. Ну, куда ты так рано встала? Иди ко мне.
-Сегодня же правление, мне подготовиться нужно.
-Только не грызи меня сильно перед директорами, потом в кабинете лучше все выдашь.
-Так все уже знают, что мы расписались. Выскажут, что я мужу поблажки делаю.
-Пусть высказывают. Дед им быстро рты заткнет на эту тему.

                ***

Часть 2. Next

***
-Светка, признайся, ты ведь, в отличие от такого придурка, как я, с самого начала прекрасно осознавала, что влюблена в меня,– спросил как-то Порох свою жену. 
-И что? Я же не виновата, что ты настолько твердолобым окажешься, что даже психиатра наймешь.
-Но почему ты так мучила меня? Я злился неимоверно, когда ты меня перед правлением чуть ли не мордой об стол мацала.
-А нечего было игнорировать то, что на поверхности лежало.
-Да на какой поверхности? И что именно там лежало?
-Вспомни, я хоть раз перед тобой непричесанной показывалась, или одетой кое-как, или неприлично вела себя? Всегда и все было строго в рамках профессиональной этики.
-И что? Это ты любовь так проявляла? А я типа не замечал очевидного? Да у нас все бабы в офисе как конфеты всегда одеты-причесаны, пальцем помани, тут же в постель с тобой прыгнут.
-Вот именно! Одна я не такая!
-Ну ладно, ладно, только не злись.
  Порох прекрасно знал, как улестить свою жёнушку, начинал целовать её всю сверху донизу и обратно. Светка всегда поддавалась. Не имелось у нее защиты против его приёмчиков. А он, сколько ни целовал ее, никак не мог надышаться ее запахом. Слишком чисто и часто она в душе мылась, поэтому на коже у нее оставались лишь едва уловимые флюиды. Он даже иногда подумывал, а не просить ли ее, как Бонапарт просил Жозефину перед своим приездом – не мыться три дня. Светка, конечно, послала бы его с такой просьбой куда подальше, но он нашел выход – иногда дышал ее футболкой из сумки после фитнесс центра, когда она еще не успела в стирку форму свою отправить. Если бы она заметила это, наверняка по шее ему надавала бы и извращенцем назвала. А ведь он всего лишь очень любил ее запах. 
  Однако последнее время он замечал, что на работе она слишком напряжена. Даже обнять себя не давала, хотя все знали, что они женаты.
-Слушай, Колян, – спросил он все-таки у своего зама и лёбшего дружка в одном лице,– Вот скажи мне, почему Светка на работе все время злится на меня?
-А дома? – спросил Колька, не отрываясь от компа и разгребая там данные для отчета Правлению.
-Дома всё лучше некуда. Просто любовь-морковь, о которой только мечтать.
-Странно. Может, это у нее стратегия такая? Чтобы никто не упрекнул ее в предвзятости к тебе, как к мужу.
-Думаешь? Она вроде бы тоже такое говорила. Однако сдается мне, что злится она по-настоящему.
  Порох не знал, чего хочет – то ли того, чтобы Светка вела себя в офисе как раньше, то ли того, чтобы она все-таки проявляла хоть какую-то заботу о нем, как о муже. Например, галстук ему поправляла в кабинете или чай приносила. Но ничего такого она и близко не делала. За всем этим всегда следил Колька – за порядком во внешности начальника и за тем, чтобы он вовремя ел и пил. Потому что только у Кольки имелся подробнейший план на день – все встречи Пороха, все запланированные разговоры по телефону или видеосвязи, все поездки. А кабинет Светланы Викторовны вообще на другом этаже находился, и она была занята не меньше, чем ее муж. Поэтому Николай нисколько не сомневался в том, что Порох просто дергает ее не по делу как влюбленный пацан, поэтому она и нервничает. Ведь никто не отменял ее обязанностей по работе. 
Порох подумал, подумал и все-таки позвонил психу. Петька был страшно занят, но сходу ответил:
-Ревнует она тебя. Всё, Вадим, некогда мне, пациент у меня сложный. Сам разберешься.
    Порох даже присвистнул. Ревнует? Меня? Как такое возможно после всего, что у нас в спальне происходит с ней? И вообще дома? Я же просто пай-мальчик на побегушках у нее, готов пылинки сдувать и каждый пальчик целовать. Что у баб в голове?
    Он почесал репу и сказал по громкой связи секретарше:
-Вызовите ко мне Ковалеву.
    Конечно, все знали, что Ковалева жена Пороха. Сколько он ни уговаривал, она наотрез отказалась менять фамилию, но на работе это даже удобно. Путаницы меньше. Светка сразу ему сказала – в офисе Порох должен быть только один.
    Светка пришла к нему с кучей бумаг. Вся такая деловая, строгая, идеальная офисная мадам.
-Что ты притащила? Зачем? – спросил Порох и закрыл дверь кабинета на ключ.
-Это мои выкладки для Правления. Ты забыл – заседание через 2 дня уже.
-Не забыл. Но у меня к тебе совсем другой разговор.
    Он хотел ее обнять, но она оттолкнула его:
-Не смей ломать мой рабочий настрой. Иначе я за себя не ручаюсь.
-Ладно, ладно, – смирился Порох, – Давай просто поговорим. Причем, серьезно.
-О чем? Если не о работе, то я ухожу. Дома поговорим.
-Нет! Здесь и сейчас! – прикрикнул на нее Порох.
-Света, ты ревнуешь меня к кому-то?
-Опять своему психу звонил? Передай ему привет от меня и скажи, что больше не нуждаешься в его услугах.
-Не увиливай! Отвечай – ревнуешь или нет!
    Она отвернулась.
-К кому? Почему ты такая дурочка?
-Потому что слишком сильно тебя люблю.             
-Любишь? Почему же тогда не доверяешь? Неужели не видишь, что мне никто кроме тебя не нужен?
-В офисе слишком много молодых красоток, отдел кадров специально для вас, мужиков, старается, присылает только таких? Скажешь, у тебя ни с кем из них ничего не было?
-Не было! Они все тут по году, по два, а то и по три уже работают. Это ты залетела и уже через полгода захомутала меня, по рукам и ногам повязала. Да, приходят они, по очереди документы мне на подпись приносят, склоняются пониже, чтобы сиськи свои мне показать. И что? После этого я как ужаленный к тебе несусь, и кабинет закрываю на все ключи. Потому что только тебя одну хочу! Они для меня только куклы-дразнилки. Я ж не робот, а нормальный здоровый мужик, с нормальной здоровой потенцией.
-Нормальный мужик не обратил бы внимания, а лучше приструнил бы этих кукол!
-Так и сделаю! Приказ издам, поувольняю к чертям собачьим за фривольное поведение! Так?
-Нет, не так. Но ты не должен возбуждаться, глядя на других женщин.
-Да я возбуждаюсь, даже когда на круглые дыньки в супермаркете смотрю, если они вдруг рядышком друг к дружке притулились. Слышала про эротическое воображение? Мне Колька иногда эротик-смайлы посылает – реакция та же, все мысли сразу о тебе. Мне его тоже уволить?
-А для чего это он тебе такие смайлы посылает?
-Для психологической разрядки, чтобы отвлекся ненадолго от работы. Иначе с ума можно сойти. Света, что мне сделать? Скажи. Чтобы ты не волновалась и не думала черт знает что. Я ведь тебя одну люблю.
-Не знаю…
-Ну, хочешь, я Кольку заставлю забирать все бумаги у бухгалтериц и секретарш, чтобы только он приносил их в мой кабинет?
-Весь офис начнет смеяться и сплетничать о нас с тобой. Я же не дергала тебя, не приставала. Ты сам…
-Потому что вижу, что ты злишься. Как я могу не реагировать? Не смей меня ревновать!
    Он заметил, что глаза ее блеснули.
-Слёзы? Ты с ума сошла? Уволю, дома посажу под замок, чтобы не видела никаких местных профурсеток!
-Не буду больше. Открой кабинет, мне нужно работать.
-Сначала поцелую, – Порох склонился к вырезу ее блузки и поцеловал туда. Чтобы помаду у нее на губах не смазать.
-Ты специально? Чтобы я вообще о работе думать не смогла? – спросила Светка и ускользнула за дверь.
    Ближе к обеду Порох сказал Кольке:
-Срочно подбери мне секретаря-парня. А мою секретаршу переведи в другой отдел. И подумай, как сделать так, чтобы бумаги, которые мне приносят на подпись, подавал мне только он или на крайний случай ты, а не наши расфуфыренные девицы.
-Светка ревнует? Тебя?! Вот же фурия.
-За фурию убью. Думаешь, народ смеяться будет?
-Посмеются и перестанут. Зато жена твоя успокоится. Однако что у баб в головах? Ревновать на ровном месте?!
-Дык потому, что вы все тут шашни разводите с нашими девицами, вот она и обо мне так думает. Возьму и издам приказ, что за выявление случая флирта на работе на первый раз выговор, а на второй – увольнение. Посмотрю тогда, как вы запоете.
-Порох, это ж нарушение прав человека. Не сходи с ума.
-Тогда проведи воспитательную работу среди персонала. Девки чтобы не лютовали и одевались приличнее, никаких сисек напоказ. И чтобы меня на пушечный выстрел стороной обходили. Иначе точно уволю. Скажи, что это Крутов приказал, а с дедом я сам поговорю.
    И всё-таки Порох в конце дня позвонил психу.
-Вадим, я ведь тебе все уже сказал, – возмутился Совенко.
-Я премию тебе выпишу, скажи только, делать-то что?
-Понимаешь, я с женщинами не работаю. Даже не берусь. Они совершенно алогичны и иррациональны в своем поведении при том, что вроде бы мыслят, так же, как и мы.
-То есть, мыслят так же, а ведут себя черт знает как?
-Именно. У них включаются какие-то древние механизмы, сбивающие всю программу интеллекта к примитивным инстинктам. Так и здесь наверно.
-И какие именно инстинкты тут работают?
-Ну… убить или прогнать всех самок, окружающих самца.
-Ясно. Этот вопрос я уже почти решил. Что еще?
-Еще? Инстинкт диктует ей привязать к себе самца как можно крепче.
-Куда уж крепче, чем сейчас?
-Родить, например.
-Родить? Ужас какой-то. А менее драконовских методов не имеется?
-Природа-мать так устроена, мы не в силах менять ее законы.
-Ну, может, всё-таки что-то есть?
-Подари ей кошку или собаку, переключи так сказать ее внимание. Но по опыту скажу – почти не работает. Если уж ее подсознание диктует ей желание родить, тут ничего не поделать. Думаешь, зря у меня двое детей. Это я так отмазывался перед женой за свои прошлые гульки. И теперь чуть что, она на девичник, в музей, на выставку, в поход, а я все выходные сижу нянькой с пацанятами.
-И начинается всё с ревности?
-Бинго! Премию не забудь перевести. Отключаюсь.
 
    Порох тут же перезвонил жене:
-Светка, псих сказал, что ты ревнуешь, потому что хочешь родить.
-Все нерожавшие женщины хотят в будущем родить. Ты опять советовался со своим Совенко?
-Угу. Выбирай – собачку, кошку или все-таки детёныша? Кого ты по-настоящему хочешь?
-Никого не хочу. За кошкой и собакой уход нужен, выгуливать, кормить. А ребенок… Я еще и года не проработала в фирме. И поженились мы совсем недавно. Рано нам еще ребенка…
-Я не спрашиваю тебя – рано или нет. Хочешь?
-Порох, отстань. У меня работа.
-Ты ж мне мозг вынесешь своей ревностью. И себя доведешь до нервного срыва.
-Порох, я просто хочу, чтобы ты был счастлив со мной, чтобы спешил домой ко мне и к нашему ребенку, который обязательно будет во всем похож на тебя. Хочу, чтобы ты радовался и не стремился куда-то уйти.
-Светка… так и будет. Потому что я очень тебя люблю.

    Сотрудницы читали листовки, которые им раздал заместитель Пороха и в которых он описал новые правила для офисных сотрудниц. Тем временем секретарша Пороха собирала в коробку свои вещи, чтобы переехать в другой кабинет. На ее место взяли молодого айтишника. Он никого к Пороху не пропускал без его разрешения, даже бухгатериц, входивших раньше к начальнику в любое время. Все бумаги на подпись они теперь сопровождали записками с комментариями, которые раньше говорили ему чуть ли на ухо. На Светку они смотрели завистливыми глазами, но вели себя с ней подобострастно. Внешне она не обращала на них никакого внимания и занималась своими делами – консультировалась с плановиками и производственниками, разговаривала с технологами и логистами. Хотя, конечно, она прекрасно замечала все происходящее, а также мелочи и детали, такие как обновки на той или иной бухгалтерше или секретарше.
    Офис гудел как улей. Правда, Порох еще не успел переговорить с дедом, но тот, прочтя листовку, составленную Колькой, усмехнулся и сказал:
-Так и надо! А то не офис, а дом свиданий. Даже я иной раз облизывался.
Внуку дед сказал:
-Правильно! Мужик, все, что в его силах, должен делать для своей жены. Даже административный ресурс использовать. Не в ущерб работе, хотя иногда можно и в ущерб. Жена важнее. Жена – это знаешь ли… главный человек для тебя. Есть и будет. Дети и то на втором плане. Если, конечно, по-настоящему любишь ее. А без любви – оно всё плохо, и жена, и дом, и дети. Без любви все это в куче бросают и уходят. Когда к другой, а когда и так, куда глаза глядят, лишь бы подальше от разбитых надежд. Люби и оберегай как драгоценность свою жену. На отца своего не равняйся, и на меня тоже. Бизнес – не замена счастья, а иногда его разрушитель. Мы с ним оба потеряли свое счастье из-за бизнеса. Одна надежда на тебя. Если вдруг когда-нибудь перед выбором встанешь – не глядя выбирай любовь и семью. А бизнес – дело наживное, он не единой слезинки твоей жены не стоит. 
             
                ***

© Copyright: Марк Шувалов
     январь-февраль 2023


7. Сате от шеф-повара, часть1, часть2

Часть 1. Сате от шеф-повара

Сате – национальное блюдо индонезийской кухни.
Представляет собой миниатюрный вариант шашлыка,
который может готовиться практически из любых ви-
дов мяса, птицы, даров моря и многих других проду-
ктов, в том числе различных овощей и даже фруктов.

***
    На сегодняшний вечер круглосуточный кафе-бар "Уголёк" на Старо-Невском проспекте полностью забронировали для корпоратива. Поэтому шеф-повар Агафонов и два его помощника готовили к началу вечеринки тридцать порций горячего, а также закуски, три торта, нарезки и фруктовые корзинки. Собственная пекарня "Уголька" заранее напекла в достаточном количестве чиабатту, багеты и круассаны. Музыканты и диджей готовили свою программу, а цветами занималась флористка из соседнего цветочного магазина, которая называла себя странным старинным именем Аглая. Агафонов подозревал, что имя она себе придумала для романтичности. Эта особа мнила себя художницей, но вывешенные ею в магазине среди цветов собственные картинки Агафонов оценивал как обычную, ничем не примечательную мазню. Потому что знал толк в настоящем искусстве, и в современном – особенно. Своей прической она напоминала бомжиху, не хватало только грязных митенок, которые она надевала, когда возилась с землей при уходе за горшечными цветами. Но Иветта, администратор кафе, сказала, что прическа Аглаи стоит не меньше сороковника. И, правда, при близком рассмотрении эти на вид нечёсаные спутанные пряди имели разные оттенки явно искусственной обработки.
    Агафонов обращал внимание на все эти детали непроизвольно, потому что они своим хулиганством вызывали в его памяти совсем другую особу, ни в чем, впрочем, не похожую на Аглаю. Он давно не был в тех краях, где когда-то жила та, другая, на улице Фрунзе. Оттуда до Парка Победы идти всего ничего, минут 10, они часто гуляли там раньше. Тогда он работал неврологом в кардиоклинике на Кузнецовской.

    В будни кафе-бар имел в меню завтраки и комплексные обеды, сытную пасту и блюда корейской кухни, салаты и супы. Барная карта предоставляла клиентам линейку классических коктейлей и подборку фирменного крепкого алкоголя. В баре также имелись настольные игры для дружеских компаний, а по пятницам распорядительница устраивала вечерние кинопоказы избранных фильмов. Ночной ассортимент блюд и напитков был несколько сдержанней.
    Иветта очень гордилась, что нашла такого шеф-повара как Роман Агафонов. Хотя крайне удивилась, когда из отдела кадров ей сообщили, что он имеет медицинское образование и 10 лет работал врачом. Но при приеме на работу в кафе он показал владельцу свои кулинарные способности, чем привел того в полный восторг. И это при том, что Роман не имел профильного образования по кулинарии. Сказал, что всему его научил дед. Просто люблю готовить, а больше – наблюдать, как мою стряпню едят и хвалят, часто говорил Роман. На вопрос, кем был его дед, он отвечал уклончиво, но точно не кулинаром. Просто любителем и самоучкой, собирающим лучшие рецепты со всего мира. Агафонов даже показывал владельцу файл с иллюстрированными рецептами, собранными его дедом, которых накопилось более 500, от простых до самых сложных. Главным критерием выбора являлось – вкусно это или нет. Но Агафонов прекрасно владел и искусством украшения блюд. На самом деле дед его долгие годы был дипломатом, но Агафонов не хотел это афишировать.
    Более всего Иветта опасалась задерживаться в кухне, когда Агафонов что-нибудь шинковал. Его виртуозная работа ножом завораживала ее, и однажды она чуть сознание не потеряла, наблюдая за его руками. Помощники перешептывались и посмеивались, ведь было ясно без слов, что Иветта влюблена в Агафонова как кошка. Именно для него она и наряжалась, и причипуривалась. Но Агафонов не проявлял явных эмоций не только к ней, но и к ним, и ко всем остальным, с кем ему приходилось общаться по работе в кафе. Лишь однажды все они видели, как Агафонов умеет смеяться и радоваться встрече с друзьями, это когда к нему пришли трое мужчин и поздравляли его с днем рождения. А после возлияний начали громко уговаривать его вернуться в медицину.
    Агафонов работал в кафе уже целый год и за это время получил минимум шесть предложений от рестораторов, но отнесся к ним совершенно равнодушно. Так что напрасно Иветта переживала, Агафонов не собирался уходить из-за более выгодных условий. Согнать с этого места его могли лишь более веские причины.
    Иногда к нему приходили друзья. Жил он теперь недалеко от места работы в служебной квартире, предоставленной ему владельцем кафе-бара. А свою квартиру сдавал хорошим знакомым, молодой паре, ожидавшей, когда достроят дом, в котором они частями оплачивали свои драгоценные квадратные метры.
    Вот и в этот раз к Агафонову пришел какой-то мужчина, поэтому Роман попросил своего замшефа подменить его в кухне, а сам усадил гостя в самый дальний угол у окна за колонной, где их было почти не видно в основном зале. Сейчас, в обеденное время народ заказывал преимущественно комплексные обеды, поэтому шеф-повар мог себе позволить небольшой перерыв.
-Ромка, лично мне тебя очень не хватает, нам невролог нужен просто позарез, – говорил Агафонову Королёв, главный врач кардиоклиники, где раньше работал Агафонов.
-Я год как уже тут. Обходились же вы как-то все это время без меня, – ответил Роман, поглядывая на Иветту, которая уже несколько раз профланировала мимо, пытаясь прислушаться, о чем они говорят.
-Слушай, у вас же сейчас можно спиртное? Знаешь, в груди горит.
    Агафонов попросил Иветту, и она принесла графинчик.
-А что случилось-то? – спросил Роман.
-Помнишь двух сестричек? Ну, рыженькие такие, симпатичные. Старшая еще у нас лечилась. Не знаю, в курсе ты или нет, но год назад, незадолго до твоего ухода из клиники, скончалась она прямо на операционном столе, в стационаре у Петрова. Остановка сердца.
-Умерла?! – почти прошептал Агафонов.
-Да, у нее же инфекционный эндокардит был, пораженный клапан требовалось менять. 25 лет всего… Ты в Москве в это время учился на повышении квалификации, а после, как вернулся, сразу уволился. Так вот сестренка ее тогда же пришла к нам на прием с подобными симптомами. А потом пропала.
-Что?! – вскрикнул Агафонов и даже вскочил с места, – Как пропала? В регистратуре ее данные остались?
-Конечно. Я даже посылал к ней медсестру, но родители девочки сказали, что про симптомы ее ничего не знают, все вроде бы нормально было. Ходила туда медсестра еще три раза, безрезультатно. Родители до сих пор в трауре по старшей дочери, их тоже тормошить особо не будешь. А про младшую они сказали, что недавно уехала она к подружке, которая в Ейске живет. Она их дочку на море звала развеяться, потому что та сильно по сестре убивалась. А то, что телефон заблокирован, так это младшая ни с кем общаться весь этот год не хочет. Даже родители ей в соцсетях пишут.
-Так что с диагнозом у младшей?! – схватил Агафонов приятеля за плечи.
-Да не стала она обследоваться, в том-то и дело. Доктор, что тогда прием вел, назначил ей много всего пройти, но у нас же, ты знаешь, платная клиника. Может, и прошла она обследование в государственном медцентре, я не в курсе. Только до сих пор ни слуху от нее, ни духу. А у меня тяжесть на сердце не отпускает все это время.
-Слушай, а как-то через знакомых нельзя узнать, где она проходила обследование и что там? У тебя же полгорода друзей среди врачей.
-Попытаться можно. Но я-то переживаю за то, что пропала она. Странно, что родители спокойны. Вот думаю, может телефон подруги в Ейске у них спросить? Хочу опять медсестру послать к ее родителям под видом того, что дочка не расписалась у нас в бумагах, а это для отчетности якобы надо.
    Они договорились прошерстить всех знакомых медиков. Агафонов взял для этого отгулы, чем очень огорчил Иветту. Но через неделю выяснилось, что рыженькая нигде обследование не проходила. Была еще у одного кардиолога, уже в своей поликлинике, и тот также дал ей множество направлений на диагностику. Агафонов встретился с этим доктором.
-Да, приходила она ко мне. Я зафиксировал тремор пальцев, беспокойное поведение, бледность кожи. Имелась усиленная пульсация сонной артерии, болезненность ребер, межреберных промежутков. Но размеры сердца при перкуссии – без изменений, частота сокращений нормальная, дополнительные тоны и шумы отсутствовали. При измерении давления я отметил небольшую асимметрию показаний на правой и левой руке. Кардиограмму ей при мне сделали – никаких отклонений. Однако в связи с ее жалобами я посоветовал обследоваться, холтер пройти и томографию.
-А что за жалобы? Поймите, я лечил ее сестру, которая умерла во время операции.
-Понимаю. Жалобы… девочка описывала все очень ярко и подробно так, что смело можно предварительно миокардит ставить. Наверно, она прекрасно знала симптомы сестры. А у нее самой я предполагаю обычный кардионевроз на почве психотравмы.
    Агафонов долго думал, почему же Стася пропала тогда, год назад. Теперь, когда он узнал о ее сестре, то стал подозревать, что Стася именно из-за этого и исчезла с его горизонта. Ни с того, ни с сего позвонила ему и сказала, что встретила другого и что с Агафоновым у нее просто была вспышка, которая в его отсутствие быстро прошла. Да и разница в возрасте в 13 лет ей не походит. Сказала, чтобы не искал ее и не звонил, а то новый бойфренд ей не простит этого. Ее слова причинили ему сильную боль, но он вполне мог понять, что такая юная девочка влюбилась в молодого мальчика, а его, взрослого и состоявшегося мужчину тут же забыла. А чего он ждал и на что надеялся? Да еще и с Лизой в то время все никак не мог разрулить – та ни в какую не желала с ним расставаться. Про то, что полюбил другую и очень сильно, он молчал, не хотел, чтобы Лиза хоть как-то вышла на Стасю и начала ее прессовать. Ведь Лиза его сверстница, они вместе учились, а Стасе тогда исполнилось всего 17 лет.
    Он совсем потерял с ней голову, надышаться ею не мог. Будучи намного младше Агафонова, она имела очень ясный и критичный ум, хотя, конечно, наивность и детство еще не вполне выветрились из нее к тому времени. Он ото всех скрывал их связь по причине ее несовершеннолетия, но ни дня, ни часа не мог не думать о ней. Встречались они тайно у него дома, где он покрывал ее поцелуями с головы до ног.
    С Лизой все было сложно потому, что незадолго до знакомства со Стасей он сделал Лизе предложение, и они начали готовиться к свадьбе. Однако даже после того, как Стася порвала с ним, он не мог вернуться к Лизе. Потому что продолжал любить свою юную неугомонную рыжулю.
    Лиза перестала мучить его где-то через два месяца после разрыва. Но Роман подозревал, что она хочет увидеть разлучницу. Возможно, просто увидеть без желания что-то ей высказывать. А, может быть, она уже видела Стасю, но, оценив ее достоинства, а главное, учтя ее юный возраст, не стала нарываться на ссору.
    В прошлом году летом Агафонов еле дождался, когда Стася получит аттестат, и ей больше не придется ходить в школу. Но сразу после этого его самого угнали на двухмесячный курс усовершенствования врачей в Москву. Без этого он мог потерять категорию. Как раз в этот период Стася и сообщила ему, что нашла другого. А сейчас Роман узнал, что за неделю до ее звонка ему она похоронила сестру. Так что никакого мальчика у нее и быть не могло.
    Как же тебе больно и страшно, думал он о Стасе и пил водку, которая не помогала. Сердце его горело и жгло изнутри. Зачем ты так поступила? Хотела оградить меня от своего горя? Так оно такое же моё, как и твоё. Почему не пришла плакать ко мне? Ах да, я же в это время в Москве учился…, эти мысли душили его.
    После второй бутылки он немного успокоился и решил, что найдет ее на югах, тем более что Королёв сообщил ему имя и фамилию подружки, к которой она уехала. Рома решил привлечь хакера, чтобы узнать телефон и адрес. И позвонил своему давнему школьному дружку Юрке Олейникову.
-Ромка, ты? Даже телефон мой не забыл? Ты пьяный? В стельку? Поверить не могу, что ты пьян. Где ты есть, я приеду сейчас?
    Рома не виделся с Юрцом уже года три. И не созванивался с ним. Новости о его жизни и карьере узнавал из соцсетей, там же поздравлял его с днюхой. У дружка шла насыщенная жизнь – девушки, поездки, своя тусовка. В общем, сплошной рок-н-ролл. А Рома занимался медициной и совершенно оторвался от прежней разгульной жизни.
-Ты что, в центр перебрался? – спросил Юрка, когда вошел. А, подхватив Романа подмышки и волоком дотащив его от входной двери до дивана, сказал:
-Ну, ты и набрался…
-Мне надо… мне адрес один нужен…– еле ворочал языком Роман.
-Ладно, ладно. Найдем адрес, не беспокойся. Ложись-ка, я у тебя прикорну. Никогда тебя таким не видел.
-Ты кто?
-Приехали. Дружок твой давний. Очень давний.
-Дружок? У меня только один настоящий дружок и был, Юрка Олейников.
-Я это, я. Спи давай.

    Утром Юрка кормил Романа завтраком:
-Ты зачем так напился? Ты же пить совсем не умеешь.
-Юрка! Я так рад, что ты жив-здоров.
-Да что мне сделается-то?
-Как-то мы потеряли друг друга, и никого у меня не осталось. Ты ближе всех был.
-Не был, а есть. Доедай, и за дело возьмемся. Выпей еще вот это – от похмелья.
    Выяснилось, что Юрец официально нигде не работает, а процветает в основном на фрилансе, поскольку услуги его очень востребованы.
-А почему ты в повара угодил? На работе уволили?
-Сам ушел. Так получилось. Расскажу потом. Мне адрес нужен, очень!
 
    Они решили лететь в Ростов-на-Дону, а потом арендовать машину и уже на ней ехать до Ейска. До этого Рома все-таки рассказал все Юрцу:
-Понимаешь, с Лизой я порвал, потому что полюбил малолетку. Ей только сейчас 18 исполнилось. Но она бросила меня, позвонила по телефону, сказала, что в другого влюбилась, пока я на усовершенствовании врачей учился. Однако теперь я узнал, что на самом деле в тот момент у нее сестра… умерла.
    Юрец немного подумал и сказал:
-Давай подробнее. Понимаю, из-за траура она не хотела пока любовными делами заниматься. Но почему обманула тебя?
-Ее сестра ведь лечилась в нашей клинике. Там я со Стаськой и познакомился. Беседовал с ней, спрашивал, нет ли у нее симптомов, похожих на те, что у сестры. А она огрызалась, отказывалась говорить об этом и сразу мне заявила, что не хочет играть со мной в пациентку и доброго доктора. А недавно главный ко мне из клиники приходил. Рассказал, что записывалась она к ним на прием. Уже после моего увольнения. И кардиолог назначил ей обследование. После этого она пропала. Я метался по всему городу, выяснял по медцентрам, появлялась она там или нет. В поликлинике по месту жительства врач сказал, что была она у него на приеме. И он провел ее осмотр, давление замерял, и кардиограмму ей сделали.
-И что? Там все серьезно?
-Никаких органических нарушений нет. Он предположил кардионевроз на почве психотравмы. Но нужно МРТ для верности и кое-какие анализы крови.
-Кардионевроз – это как бы невроз сердца?
-Ну да. Хотя там не все так просто. Многие системы задействованы, не только сердце. Ты вот вряд ли получишь такое себе. Склонность нужна. Но излечимо – психотерапия, успокоительные.
-Ладно. В основном я понял картину. Теперь о главном. Ты хочешь ее вернуть? Или найти, чтобы лечить, как удравшую пациентку?
    Рома помолчал, Юрий даже заглянул ему в лицо.
-Ладно, понял я. Любишь ее.
-Я в повара из-за нее ушел. Ничего другого ведь больше не умею. Хотел с медициной навсегда покончить. Но тогда я еще не знал про ее сестру. Просто видеть не мог ни пациентов, ни коллег, ни тем более лечить кого-то. Когда она бросила меня, думал, конец мне наступит. Она… она…
-Ладно, понял я уже. Сильно любишь. Я с тобой, сделаю все, что в моих силах. Мы ж друганы с детства. У меня тоже кроме тебя никого ближе нет.
-Вот, посмотри,– Роман показал другу фото Стаси на мобильнике. Тот долго ее рассматривал:
-Мдаа. Вот как их понять, этих женщин. Сама еще от горшка три вершка, а решения принимает, впору возрастной матроне. Собой жертвует, любимого защищает.
    Он заметил, что Роме сдавило горло, поэтому протянул ему фужер с белым вином, принесенный стюартом:
-Выпей.
    В Ейске они почти сразу нашли нужный дом. Сели напротив и стали ждать. Рома хотел немного успокоиться. Но вдруг калитка открылась и из нее вышла тоненькая рыжеволосая девочка. Она оглянулась на сидящих поодаль Рому и Юрца и пошла по своим делам. Но вдруг остановилась и обернулась снова. Роман уже почти нагнал ее. Юрка смотрел, как эти двое судорожно прилепились друг к другу, словно их кто-то хотел силой растащить в стороны. Когда он подошел ближе, Ромина драгоценность висела на нем как обезьянка, обняв его руками и ногами. Рома целовал ее и счастливо смеялся, хотя Юрка видел, что лицо его мокро от слез.
-Пойдемте в дом, – предложила Стася.

-Слушай, а как твое имя полностью? Станислава что ли? – спросил пьяный Юрец.
-Анастасия,– ответила Стася и снова прижалась к Роману, который ни на минуту не отпускал ее от себя. Подруга Стаси поглядывала на это с сомнением, а еще на пьяного в стельку Юрца.
-Не волнуйтесь, я увезу его в гостиницу, – сказал Рома.
-Вряд ли вы в сезон свободный номер хоть где-то найдете. Пусть спит, на веранде полно места и топчан имеется.
    Потом, когда подруга отозвала Стасю в сторонку, Рома услышал:
-Твои родители меня не убьют? Ты не говорила, что он намного старше тебя.
-Ну и что? Всего на 13 лет. Мой отец старше мамы на 15, и ничего, прожили столько лет вместе.
-Ты вчерашняя школьница, а он взрослый мужчина. Даже представить себе не могу тебя с ним в постели.
    Подруга была старше Стаси лет на 10, поэтому и рассуждала соответственно. Но Стася упрямо промолчала в ответ. Спросила только:
-Можно, он со мной в комнате останется?
-Уступаю, но родителям своим ни слова о том, что вы у меня вместе ночевали. Обещай.

Через два дня они втроем улетели в Питер, где Рому как бога ждали в кафе-баре.
-Мы закрываться уже хотели без тебя, – рассказывала ему возбужденная Иветта.
-Постоянные клиенты как услышат, что другой повар на кухне, разбегаться стали. Владелец меня чуть не уволил за то, что я тебе недельный отпуск дала. У нас выручка втрое упала.
    Рома посмеивался и давал распоряжения помощникам. А сам достал из пакета принесенные продукты и занялся приготовлением каких-то отдельных блюд. Потом, когда у него все было готово, он выдал их официанту и кивнул головой в сторону зала:
-На седьмой столик отнеси. Парню – это, а рыженькой – это.
Официант глянул: парню полагалось пять мини-шашлычков из мяса молодого барашка, а девушке столько же из экзотических фруктов.
-А как представить? – спросил официант.
-Скажи – Сате от шеф-повара для лучшего друга и возлюбленной. 

                ***

Часть 2. Десерт для любимой

*** 
    Агафонов так и не вернулся в медицину. Остался работать шеф-поваром в кафе-баре на Старо-Невском проспекте. Тем более что владелец увеличил его зарплату в полтора раза, чтобы ушлые рестораторы не переманили к себе такого ценного работника. Рому всё устраивало. Главное, у Стаси теперь не имелось поводов считать, что она его пациентка. Она очень не хотела этого, говорила, что не сможет любить Агафонова как мужчину. Потому что всегда боялась докторов. Анечка тоже боялась.
    Стася только сейчас, через год, стала вспоминать сестру без острейшей, невыносимой боли. Все потому, что Рома всё время находился рядом. Он был ей ближе подруг и даже родителей, которые после того, как Стася переехала жить к Роме, редко посещали ее. Только звонили раз в неделю. Их траур по старшей дочери не закончился. Роману они также звонили и он, когда Стаси не было рядом, докладывал им все о ее здоровье, которое, слава богу, не внушало опасений. Кардионевроз исчез без следа, Рома приложил к этому все свои силы, устроив их жизнь со Стасей в самом лучшем виде. Хотя он и без кардионевроза не мог бы ей ни в чем отказать – любовь к ней поглощала его полностью, без остатка.
-И почему ты, такой красивый, полюбил меня, такую некрасивую, рыжую и конопатую? – часто спрашивала его Стася, на что он отвечал:
-Ты очень красивая. И вообще, самая лучшая.
Но она не унималась:
-Однажды ты прозреешь и ужаснёшься. Скажешь, как я мог полюбить эту вздорную, взбалмошную и глупую девчонку. Когда я уже не буду девчонкой, а стану взрослой женщиной, вряд ли твоя любовь останется прежней, если вообще останется.
Рома сердился на нее за такие речи, и, чтобы она не заводила их, настоял, и они со Стасей расписались. Свадьбу не делали по причине траура. Ведь прошел только год после ухода Анечки. Родители Стаси почти не восприняли новость о регистрации брака младшей дочери. Только новоиспеченный тесть сказал Роме:
-Береги ее. Во всем полагаемся на тебя.
  Стася не хотела никуда поступать после школы. Говорила, что ей тяжело на душе из-за Анечки. Но Рома оплатил ей подготовительные курсы и заставлял их посещать. Возил ее туда и ждал, когда она закончит. Ведь Стася очень хорошо училась в школе, ее хвалили. Преподаватели подготовительных курсов также высоко оценивали ее знания и говорили, что она легко запоминает всё, что ей дают на занятиях. Но Роману Стася говорила:
-Учусь только потому, что ты оплатил.
-Пойми, без высшего образования сейчас ничего не достичь. Или идти на рабочие специальности, в помощники кому-то, в сферу услуг. Ты этого хочешь?
-Да! Хочу официанткой в твоем кафе работать.
-Ни за что! Это трудная и неблагодарная работа, которая ничего не дает уму.
-Зато платят хорошо, и ты будешь рядом.
-Я и так рядом. Ты полдня сидишь у меня с ноутом. Разве мало?
-Сейчас да, а если поступлю, придется на лекции ходить.
-Стася, к тому времени ты перестанешь бояться оставаться одна.
-А я и сейчас не боюсь. Хочу быть рядом с тобой вовсе не из-за страха.
-Тогда из-за чего?
-Не могу объяснить. Знаешь, раньше это называлось – неразрывные узы. Ну, что-то в этом роде. Вот когда ты шинкуешь что-то на кухне, у меня руки ощущают почти то же самое, нечто ритмичное. Когда пьешь, я непроизвольно глотаю, хотя и не пью в этот момент. И так во всем.
    Он понимал, потому что и сам чувствовал ее даже на расстоянии. А она, при всей ее взбалмошности и неугомонности, сейчас не могла долго обходиться без него, соглашалась сидеть полдня, лишь бы из открытой двери комнаты для персонала видеть его, работающего в кухне. Зато в свободное время таскала его чуть ли не по всему городу, то на выставки, то в тропическую купальню, то на каток, то на велотрек, то на скалодром. Теннисом решила заняться, и они теперь ходили на учебный корт, после чего Рома от усталости мог заснуть прямо в кресле. Хорошо еще, что его мама приходила днем, готовила и убирала в квартире. Она долго не могла понять сына, девчонка совершенно ей не нравилась – легкомысленная вертушка. Разве такая ему нужна? Вот Лиза была что надо. Но заговаривать об этом с сыном она больше не решалась, чтобы не поссориться с ним. Тем более что он расписался со Стасей, чего мать не ожидала и очень не хотела.
    При встречах Стася смотрела на нее равнодушно, однако ни на минуту не отпускала Роминой руки, словно мать могла отобрать его у нее. Да и Рома вел себя с матерью в присутствии Стаси совсем не так как раньше. Ольга Васильевна не хотела выглядеть ревнивой свекровью, но Стася постоянно ее провоцировала, впрочем, неосознанно. Только это ее и извиняло в глазах Ольги Васильевны. Может, когда девчонка станет постарше, изменится, думала она о Стасе. Однако даже внешность невестки ей не нравилась – субтильная, подвижная, словно на шарнирах, рыжая, да еще и по-деревенски конопатая. И никакой косметики. Рома смотрелся рядом с ней аристократом, случайно попавшим в глубинку к неотесанным аборигенам. Хотя нужно признать, ярко синие глаза Стаси и вишневого цвета губы делали ее личико привлекательным. И как только он может желать эту девочку-подростка, холудинку с руками и ногами, похожими скорее на палочки, нежели на человеческие органы движения, думала мать. Правда, однажды она случайно видела, как самозабвенно и страстно Рома целует этого кузнечика. И у нее даже что-то шевельнулось в душе.

    Стася иногда расспрашивала Рому обо всем, что в голову приходило:
-Ты очень хорош в сексе. Это потому что ты врач, да еще и невролог?
-Невролог, но не гинеколог и не сексолог. Все это по большей части интуитивно, кое-что еще пацанами из атласа по анатомии узнали, про всякие чувствительные точки у женщин, книжки про это читали, потом интернет все пробелы заполнил. И самих себя изучали. Правда, Юрка намного больше меня во всем этом спец.
-У него много девок было?
-Не сосчитать. Всех и не помнит, наверно. То и дело ко мне обращался за проф мероприятиями после незащищенного секса по пьяне. Сейчас-то уже осторожней стал и избирательней. И, как оказалось, насыщенная и яркая жизнь почти ничего не дала ему в плане человеческих связей. Я так и остался для него ближе всех из друзей. Как и он для меня.
-А кого ты больше любишь, его или меня?
-Он мой друг, а ты – часть меня на психо-физиологическом уровне. Это два совершенно разных вида любви. С ним – любовь-понимание. С тобой – взаимопроникновение и полное родство.
-А вдруг наша с тобой любовь тебе наскучит?
-Это невозможно.
-Почему? Некоторые люди иногда самих себя не любят и даже ненавидят. Внешность свою, например, или же за трусость себя презирают, а сделать ничего не могут.
-Я живу только для тебя одной, без тебя не смогу существовать. Жизнь не может наскучить, кто бы и что ни говорил на эту тему. А моя жизнь – это ты.
  Она часто задумывалась и смотрела на него. Боялась, вдруг что-то упускает и недопонимает. Не может же мужчина так растворяться в любви к такой, как она. Мужчины, которых она знала, даже отец, были другими и смотрели в первую очередь на красоток со стройными ногами и грудью не меньше 3-го размера. А Рома… ушел из-за нее из медицины, хотя столько лет проработал врачом, а до этого учился. И жил совсем другой жизнью, невесту имел, собирался жениться.
    Когда Стася смотрела на себя в зеркало, то понимала совершенную бесполезность любых усилий по улучшению своей внешности. Еще со школы она забила на это и жила как обычная пацанка, носилась с мальчишками, играя в футбол, лазала по канату как обезьянка, анекдоты рассказывала в их кругу. Даже курить попробовала, но по тыкве за это получила от Костяна, главного в их тусовке. Имелись у нее и подружки. Однако пацаны ее за свою считали и не прогоняли. Хотя относились к ней все-таки не как к равной, а как к малолетке, которую защищать нужно и которой все позволительно. Даже в старших классах. Многие из них к тому времени уже повзрослели, не то что Стася. Хотя на самом деле все было наоборот, просто вести себя иначе она не могла. Ей казалось глупо пыжиться и стараться выглядеть как подруги – прически всякие делать, маникюры, макияжи. К тому же она ценила пацанскую дружбу и отношение к себе мальчишек, хотя они не воспринимали ее как девчонку, с которой хочется потусить, чтобы пообжиматься по углам или переспать. Никто из них представить не мог, что уже в десятом классе она стала встречаться с Ромой. Даже сестра ничего не знала. Стася скрывала всё, чтобы не волновать Анечку, которая наверняка не одобрила бы их отношения.
    Поначалу Стася не воспринимала свои чувства как любовь, хотя ее ужасно к нему тянуло. Ей все время хотелось целоваться с ним. И секс ей очень даже понравился. Правда, Рома слишком уж осторожничал, все боялся боль ей причинить. Более всего ее заводило то, что встречались они тайно, ведь она была несовершеннолетней. Правда, ей не нравилось, что поначалу он вел себя с ней как с ребенком, но это быстро прошло, почти сразу после первого их секса. Она все пытала его, как он воспринимает ее худобу, тонкие руки и ноги и один намек на грудь, а он принимался целовать эту грудь, эти ноги-руки и говорил:
-Ты цены себе не знаешь. Никого и никогда не слушай, ты очень красивая и со временем будешь становиться все красивей.
    Впервые она сделала прическу и настоящий макияж в салоне перед их регистрацией. И тогда поняла, что Рома наверно прав. И фото из загса подтверждали ей это – на них она выглядела действительно красивой. Он просто видел в ней это безо всяких причесок и косметики. И вообще обожал ее обычно спутанные рыжие волосы, которые сильно вились, и которые очень трудно было расчесывать. Стася иногда, плюнув, просто стягивала их резинкой, особенно, когда спешила. Без этого они напоминали разворошенную копну сена. Пока училась в школе, она постоянно стригла их покороче и закалывала всякими зажимами, но они росли со скоростью света. Подружки завидовали густоте ее волос, хотя признавали, что такая копна – это сплошные проблемы, а порой и неприятности. Правда, они помогали ей на переменах заплести косы, иногда даже не сумев хорошенько прочесать, поэтому часто эти косы выглядели как свалявшиеся валенки или дреды. А, коротко остриженные, эти волосы вообще походили на гортензии, и казалось, что голова Стаси больше раза в два-три, чем на самом деле, и вот-вот перевесит влево или вправо на таком тонком тельце. Пацаны-друзья называли ее подсолнухом, но обзывать Стасю никому не позволяли.
  Один Рома умел хорошо прочесывать ее непослушные волосы, потому что делал это спокойно и с любовью. Каждое утро он уделял этому полчаса, сбрызгивал их специальным спреем, а потом прочесывал, заплетал и закалывал сильно вьющиеся пряди по очереди в прическу, после чего целовал в губы свою любимую Стасю.
    Между прочим, когда она начала применять солнцезащитный крем по его настоянию, ее веснушки значительно побледнели, и лицо стало выглядеть намного светлее и нежнее. Совсем сводить их отбеливанием Рома ей запретил, говорил, что это вредно. Стасе было все равно, она давно привыкла к своим веснушкам. Для нее главным являлось то, что Рома любит ее. Мнение остальных людей ее мало волновало. Тем более что она много раз видела, как на самом деле выглядят неимоверные красавицы без причесок и макияжа. Чисто умытых их вряд ли считали бы очень уж красивыми.
    Особой гордостью Стаси являлись белейшие ровные зубки, которые никогда ее не беспокоили кариесом, хотя она любила сладкое. Рома утверждал, что у нее очень сильная защита по причине отличного усвоения кальция в организме. Именно поэтому и волосы ее росли как на дрожжах, и переломов у нее никогда не случалось, несмотря на тонкость ног и рук.
    Более всего растрогало ее признание Ромы его другу, которое она случайно подслушала.
-Я надышаться ею не могу, сердце постоянно сжимается и ноет. Хочу ее постоянно, останавливаю себя, чтобы не навредить ей частым сексом, – говорил он Юрцу.
-Ты вроде раньше посочней себе выбирал. Убей, не пойму, что тебя так привлекает в этой худющей пацанке? Ну, молоденькая, а дальше-то что? Мозги наверняка детские. Что-то такое по Фрейду?
-Намекаешь на педофилию? А ничего, что для меня она настоящая женщина, идеал во всем? И очень умная, совсем не по-детски. Кстати, дети меня реально отвращают, избегаю я этих малолетних монстров.
    После этого Стася задумала отомстить Юрцу. Когда он наливал себе чай в кухне, она как бы ненароком прижалась к нему со спины, сделав вид, что тянется за печеньем. И отчетливо почувствовала, что его словно током прошило. Он обернулся и в ужасе на нее взглянул, а она сделала наивное лицо, откусила печенье, как ни в чем не бывало, и отчалила в комнату прямиком к Роме на колени. После этого Юрий поглядывал на нее с опаской и седьмой дорогой старался обходить. Но перестал задавать Роме вопросы на тему Стаси и вести себя по отношению к ней стал более уважительно. Руку подавал, когда она из машины выходила, в лифт первой пропускал, в общем, стал джентльменом в ее присутствии. Рома воспринимал это как само собой разумеющееся, но Стася знала, что доказала Юрцу его неправоту.
    Иногда она встречалась с подругами. Один раз устроила посиделки в кафе у Ромы, чтобы представить им своего мужа. Девчонки обалдели, ведь до этого она им даже не намекала на то, что у нее кто-то есть.
-Он такой взрослый и такой красивый, – сказала Танька, но Наташа и Света защитили Стасю:
-Стася тоже красивая. Посмотри, без веснушек совсем другая стала.
-А хорошо замужем быть? – спросила Танька шёпотом.
Стася улыбалась, она ощущала себя старше девчонок:
-Да, с моим мужем мне очень хорошо.
-Не знала, что ты такая скрытная. Раньше все нам рассказывала, – не унималась Танька.
-Какой он у тебя галантный и внимательный. Не боишься, что уведут?
-Не боюсь, – ответила Стася и посмотрела на Рому через приоткрытую в кухне дверь, – Сейчас попробуете, как он готовит. Клиенты заранее записываются. А когда он один раз уехал на неделю, кафе чуть закрывать не пришлось.
    Про то, что Рома по образованию врач и проработал по специальности много лет, она не хотела говорить им троим. Сказала только Наташе, с которой была ближе всех. Подружка очень удивилась, но, зная историю с Анечкой, ни о чем расспрашивать не стала.
    Рома постарался и приготовил для девчонок вкуснейшую еду, за которую они тут же принялись, потому что проголодались. Пили легкое вино, но Стася отказалась, потому что вечером хотела пойти с Ромой на корт.
-Все-таки ты сильно изменилась, – констатировала Танька, – Действительно, стала взрослее. Тоже замуж хочу. Только где такого Рому найти?
-Он такой один, – сказала Стася и поперхнулась, потому что комок в горле встал. Ей не хватало воздуха, так сильно нахлынули чувства. Но тут официант принес сладкое, и самую красивую высокую креманку поставил перед Стасей:
-Десерт для любимой лично от шеф-повара.
Девчонки дружно взглянули на подругу, у которой из глаз катились слёзы. 

                ***

© Copyright: Марк Шувалов
    февраль 2023


8. Промысел

***
    После Суриковки Степан уехал из родительского дома и чем только в то время ни занимался. И в Сибири кедрач колотом бил, и мумиё на Алтае добывал, даже в Якутию ездил, соболя промышлять. Пару сезонов в артели на приисках пахал. Но много денег не получалось заработать. Тем более что почти четверть всего заработанного за три сезона он истратил под Архангельском на оленьи рога, моржовые клыки и даже кусок бивня мамонта раздобыл. Но главное, накупил холмогорских заготовок для резьбы. И кое-что из поделок местных мастеров для образца. Брал, конечно, и очищенную до белого цевку, что покрепче и потолще. Килограмм сто все это потянуло, когда он отправлял груз в Москву через багажное отделение. Остальные деньги он на депозит положил, чтобы копить на первый взнос ипотеки – хотел не однушку какую-то, а нормальную, трешку в развитом районе. По его прикидкам за год-другой все могло получиться.
    К резьбе по кости он пристрастился еще в Якутии, где ему даром отдали несколько зубов кашалота, оленьи рога и моржовый бивень. Учился он долгими вечерами у одного старика-умельца, который поразил его своим мастерством. Такая это красота была несусветная, волшебная просто – белоснежная, филигранная. Глядя на реалистичные до умопомрачения фигурки умельца, он Суриковку вспоминал и самые счастливые моменты, когда что-то вдруг понимал такое, глубинное, слушая наставника или профессоров. Словно полог какой-то приоткрывал в другой мир, словно нить ухватывал из будущего. Ночами иногда из-за этого не спал, рисовал или из глины лепил то, что потоком в голову приходило. Как водопад, который всякую минуту уже другой.
    Степан купил у мастера парочку поделок и сделал кучу фото его работ, потому что решил именно этим теперь заниматься всерьез. Там же обзавелся и бормашиной с насадками, и штихелями местного производства, на московские магазины не надеялся.
    В свое время в институте его просто притягивали народные промыслы. Он и художественной ковкой увлекался, и резьбой по дереву, и керамикой, и росписью – ощущая при этом сильное волнение. Даже испарина у него на лбу выступала и сердцебиение учащалось. Что-то такое происходило, чему он не мог подобрать названия. Словно кто живыми пальцами прикасался к его оголенным нервам. Но от этого многое не получалось у него должным образом, ему все время хотелось от канонов отойти, тогда как многовековые промыслы незыблемо на канонах стоят.
    Рисовал он так, что все без исключения хвалили, выставляться звали, но он забросил рисование сразу по окончании учебы. И все свои картины закинул на чердак дачного дома пылиться. Что-то злило его неимоверно в собственных работах. Как будто в них он вытащил из себя нечто сокровенное, исподнее, не предназначенное для чужих глаз. Промыслы в этом смысле спасением для него становились. Хотя и с ними он мучился какой-то непреднамеренной откровенностью, вылезавшей из него на каждом шагу, тогда как он хотел напротив отгородиться от мира своим искусством.
    Институтская приятельница Клава упёртым ортодоксом его обзывала. Конечно, никакая она не Клава была, а Кристина, но вечно всем прозвища давала, даже себе. Все говорила, когда ляп у нее выходил – вот же Клава я совдеповская. А Степана называла Стивой, как у Толстого. Степа молчал, так-то злобы она ни к кому не имела, бесшабашная и шебутная. Стива так Стива, какая разница, думал Степан. А Клава, то бишь, Кристина смеялась:
-Не чувствуешь ты тонкости, хотя на деле показывать не хочешь, что чувствуешь. Но в этом твоя фишка – этакий на вид неотёсанный валенок. Но кого ты обмануть-то хочешь? Стоит на твои художества глянуть, и все всем ясно станет как белый день, что ты практически рафинированный кристаллизованный умник.
-Валенок не может неотёсанным быть. Чурбан может, – бурчал Степа на уроке мастерства, ухмыляясь себе под нос, а Кристина говорила:
-Чурбаном я тебя уж точно не могу назвать. Валенок – он хотя бы теплый. Ты ж в рисунках своих весь отрыт опытному глазу. Слои с себя каждый раз снимаешь до розовой кожи. В этом и глубина.
    Профессор ему тоже что-то подобное говорил, но советовал, если уж оголять нервы, то не настолько. Так ведь и перегореть можно. Поэтому Степа крест поставил на рисовании и использовал его лишь в прикладных целях.
    На торжественном вручении дипломов Клава плакала. Вроде никто не обидел, ее ведь все любили. Может, что дома случилось, может, от избытка чувств. Степа не стал к ней подходить, женских слёз не выносил и утешать не умел. Других утешителей полно оказалось. Он смс-ку ей послал: Поздравляю, ты молодец.
    Она не ответила и куда-то исчезла с церемонии. Так что больше они не виделись.   
 
    В Суриковку он поступил не сразу, пропустил два года после школы. В армии отслужил, а на гражданку вернулся еще более замкнутым. Хотя служить ему нравилось, физическая сила пригодилась и смекалка. В школе ему прозвище дали – Молчун, а в отряде оно стало его позывным. Друзья по отряду его полюбили, обнимали на прощанье, телефоны и адреса свои писали ему в блокнот. Он только улыбался и помалкивал.
    Соболей промышлять он поехал к Арылхану, который давно звал его к себе. Это уже после Суриковки. В армии Степан с ним сошелся ближе, чем с другими. Арылхан был настоящим якутом, которых осталось всего-то половина из миллионного населения республики Саха. Он и научил Степана охоте на пушного зверя – сетями и обмётами. Но главный упор делался на обученных лаек, которых у Арылхана было две. В артели все имели собак.
    Дружок ко времени приезда Степана заматерел, пять лет ведь прошло, как они не виделись. Хотя Степан и сам мог силой с ним помериться. Когда Степан собрался уезжать, Арылхан дал ему данные своей сестренки, которая училась в Москве:
-Присмотри там за ней. Родители очень переживают, как бы не связалась с кем или наркоту не начала принимать. На втором курсе учится. Ей 20 лет всего.
    Сестренку звали Кунней и училась она на промдизайнера. На фото выглядела просто отпадно – этакая юная азиатская красотка в национальном наряде. Но Степан был равнодушен к красоткам. Сделал себе ее фото на мобильник, записал данные и на том распростился с Арылханом.
    В Москве с родителями жить он не хотел, отвык за время разлуки, поэтому заранее через риелтора нашел себе съемную квартиру. А еще заключил договор с одной строительной фирмушкой на производство частных заказов по художественной ковке. Лестницы, перила, всякая всячина для коттеджей. Платили они хорошо, потому и взялся. Мастерскую и несложное оборудование фирма ему предоставила.
    Мать сказала, что очень обидится, если он не придет в выходной на семейный обед:
-Ты три года мотался где-то. Родители совсем стали не нужны?
    Он и правда, даже звонил им редко. Так что собрался и в субботу пошел, а потом сидел и три часа слушал всякие новости про ближнюю и дальнюю родню. Кто на ком женился, кто развелся, кто детей родил, кто новый дом построил.
-А ты? Так и будешь как сыч? – спросила мать. Отец не особо напирал, все больше пирог с палтусом наворачивал по причине его неимоверной вкусноты.
-Не буду, – сказал Степа, – Для начала вот работу себе нашел. Не все сразу. Обосноваться получше хочу, потом о другом думать.
-Степа, тебе скоро 30 лет, а ты с девушками даже не встречался, – причитала мать,– может, проблемы у тебя какие с этим?
-Нет никаких проблем, – ответил Степа, – Не встретил свою половину.
-Так если просто ждать, половина ниоткуда не возьмется.
-Найду. Не переживай, обещаю, все будет нормально.
    Насчет того, что найдет, это он приврал для успокоения матери. Никого искать он, конечно, не собирался, потому что претендентки липли к нему на каждом шагу. И в магазинах, и в парке на скамейке, и даже в метро. Если бы он не отмалчивался, живым бы уже давно не ушел от какой-нибудь. Бойкие нынче девушки пошли, активные, сами парней в оборот берут.
    Первым делом Степан решил машину себе в кредит взять, потом кое-что из цифровой техники прикупить, чтобы качественные трехмерные эскизы кованых изделий создавать. И для резки по кости выделил место в квартире. Купил механический лобзик для ажурного выпиливания и небольшой полировальный станок. Все остальное он еще под Архангельском приобрел – и бормашину, и штихели, а также ножи и рейсмусы, втиральники, клепики для гравировки и цикли-гладильщики. А тесло и терпуг ему старый мастер подарил – за внимательность и упорство.

    Кунней оказалась еще красивее, чем на фото. На Степана она смотрела своими раскосыми глазами и даже не собиралась отводить взгляд.
-Брат твой просил присматривать за тобой, – сказал Степан.
-Брат молодец. Ему спасибо нужно сказать за то, что такого присмотрщика прислал. А как ты за мной присматривать будешь? В кино со мной пойдешь? Или в кафе? А то одной стрёмно, да и страшновато, пристанет еще кто-нибудь.       
-Нет, с подружками ходи. У меня дела.
-Степан! Я ведь пошутила! Не уходи.
-Шутки твои примитивны. Я думал, ты поумнее.
-Ну, пожалуйста! Я просто прикалывалась. На самом деле я не такая!
-Ладно, пойдем в кафе, кофе выпьем, поговорим.
    В кафе Степан сказал ей:
-Буду позванивать тебе и заезжать. На большее не рассчитывай, работа у меня.
-Но хотя бы изредка будем с тобой кофе как сейчас пить?
-Зачем?
-Ты такой… подружки с ума сойдут от зависти.
-Что еще за глупости. Пей давай. Расплачусь и пойду.
-Ой, наша преподша по академическому рисунку и живописи. Меня постоянно прессует.
    Степан обернулся и застыл на месте. За два столика от них села Клава. Она не заметила его, достала ноутбук и занялась просмотром чего-то на нем.
-И как ее зовут? – зачем-то спросил Степан.
-Кристина Витальевна. Знаешь, какая строгая!
-Она? – удивился Степан и еще раз украдкой взглянул на Клаву.
-Сплошные неуды ставит. К ней по пять-шесть раз пересдавать ходят. А работы так постоянно рубит, рука отвалится переделывать. А я, между прочим, художественную школу окончила.
-У тебя тоже неуд?
-Нет. Но на отлично у нее я точно не тяну. Мымра! Ей уже почти 26, а она одиночка. Старая дева, небось. Никогда никого рядом мы с ней не видели.
    После этого Степан рассчитался и отправил Кунней восвояси, пообещав, что дня через три приедет, и они снова выпьют вместе кофе. Он хотел побыстрее от нее отделаться, поэтому посадил в такси, а сам вернулся в кафе. Но Клавы-Кристины там уже не было.
    Домой он решил пойти пешком, хотя идти пришлось долго, целый час. Но погода стояла отличная, ему хотелось прогуляться и подумать. В съемной квартире он еще не успел навести какой-то уют, просто застелил кровать новым бельем и полы помыл. Пока он только рабочее место у окна себе устроил. Еды тоже не имелось, холодильник стоял пустой. Поэтому он зашел в супермаркет недалеко от дома, а когда выходил, ему вдруг показалось, что кто-то метнулся за угол. Сердце его забилось сильнее. Он в два прыжка оказался за углом и схватил ее за плечи. Конечно, это была она.
-Почему ты сбежала? – спросил он, наклонившись к ней, чтобы видеть ее глаза.
-Потому, – буркнула Клава.
-Я уезжал на заработки, меня в Москве не было 3 года.
-Знаю. Ну что, заработал на северах?
-Не очень. Зато научился кое-чему, резьбе по кости и заготовки закупил. Пошли ко мне, темнеет уже.
-А студентка твоя?
-Она не моя. Сестренка армейского друга. Он просил присмотреть за ней. Я ее сегодня первый раз вживую увидел.
    В квартире Клава ежилась и осматривалась.
-Замерзла что ли? – спросил Степан.
-Немного. Долго за тобой шла, ветерок продул.
Степан похлопал ее по плечам, а потом неожиданно притянул к себе:
-Давай, согрею.
Она реально дрожала, поэтому он обнял ее сильнее и рукой прижал ее голову к своей груди:
-Ты тогда с выпускного сбежала. Я видел, что плакала, постеснялся подойти.
-Из-за тебя плакала.
-Из-за меня? – он слегка отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза, но она отвела взгляд в сторону.
-Почему же молчала?!
-Потому! Валенок ты неотесанный, вот почему!
-Глупая, не валенок, а чурбан… Валенок не может быть неотесанным. И вообще, ты Стивой меня называла, а себя Клавой.
-Называла…
    Оказывается, он очень по ней скучал. Просто не думал об этом, всё некогда было. А сейчас почувствовал, что с ума с ней сходит. Ведь он никогда раньше ее не обнимал, а тем более не целовал. Сейчас же его словно примагнитило, по телу ток проходил при каждом прикосновении к ней. Он даже не понимал, секс это или нечто другое – какая-то чувственная сладостная пытка, которую он бы ни на что не променял.
-И где ты только пропадала столько времени? Не звонила и на звонки не отвечала. Признавайся, с кем крутила?
-Ни с кем. Тебя ждала. Можешь у наших спросить. Я же полностью на виду. Многие уже семьи завели и детей, я по гостям замучилась ходить все время одна, без пары.
-Какой же я придурок, так сильно люблю тебя, но почему-то не понимал этого.
-Любишь? Может, кажется тебе? Столько времени даже не вспоминал обо мне.
-Видать, защита стояла, блок. Помнишь по психологии?
-А я вот чуть не каждую ночь плакала. Думала, что ты давно нашел себе кого-нибудь.

    Рано утром она собралась и вызвала такси:
-У меня практические занятия для студентов. И для твоей Кунней в том числе.
-Она не моя. Ты моя, – сказал Степан, обнял ее со спины и зарылся носом в ее волосах. 
    Когда он снова встретился с Кунней в кафе, та обиженно сказала:
-Я видела тебя с мымрой. Что у вас общего?
-Она не мымра, а моя девушка. Будешь обзывать ее или грубить ей на занятиях, позвоню брату и откажусь за тобой приглядывать.
-Твоя девушка?
-Да, мы учились вместе. Потом не виделись целых 3 года.
-Зачем она тебе? Я ведь лучше!
-Не для меня. На этом наши встречи закончились. Потребуется помощь – звони.
    Хотя теперь он частенько видел ее, когда забирал Кристину с работы. Уже на новеньком фольксвагене. Кунней злилась, провожая их взглядом, но Степан был настолько счастлив, что не замечал не только этого, но и многого другого вокруг. И часто думал, и почему я с самого начала не понимал, что Кристина – моя? Я точно валенок.
    Кристина навела уют в его съемной квартирке, на подоконнике появились цветы в горшках, а на окнах – шторы. В ванной теперь висело два халата, а на обувной полке их ждали две пары домашних тапочек. И холодильник теперь всегда ломился от еды. Но главное, Степа мог сколько угодно обнимать Клаву, что он и делал, когда они были дома, и постоянно мешал ей своими поцелуями заниматься на кухне делами. Все приставал:
-Когда поженимся? Ты же сказала, что любишь.      
    Но Клава боялась:
-Давай еще себя проверим. Жил же ты три года и даже не вспоминал меня.
-Я ведь говорю, наверняка блок у меня в мозгах стоял. Защита такая.
-Да прекрати. Какой еще блок. Когда по-настоящему любишь, никакие блоки не сработают. Хотя изменился ты. Тебя же молчуном всегда называли, а сейчас без продыху о любви твердишь.
-Ну почему ты не веришь? Сама ведь говоришь – изменился я. Как тебя увидел, так и изменился, внутри словно все перевернулось. Даже не знал за собой такого, то жаром, то холодом обдает, и хочу тебя постоянно. Если б не упиралась со своими делами, я бы тебя ни на минуту от себя не отпускал, так бы и обнимал, так бы и носил везде с собой. Чтобы дыхание твое ощущать, сердцебиение слышать. Знаешь, как детей в рюкзачках-переносках носят. Чтобы чувствовать тебя всем телом. А ночью хочу быть твоим одеялом, чтобы согревать. Промысел это, не иначе.
-Промысел?
-Ну да. Божий.
-Ты же в Бога не веришь.
-Не верю. Ну… не знаю, что там помимо Бога? Природа, Абсолют, Первооснова, что-то же есть, что определяет всё сущее.
-Вот и давай повременим, разберемся – оно это или нет. Может, обычная ностальгия нахлынула по студенческим временам, а я тут и появилась. Не одна ж я у тебя была за эти годы.
-Ну, были всякие однодневки. Я ж не евнух и не монах. Просто физиология. Чего о них вспоминать-то? Кошки похотливые. Ты совсем другое дело – люблю тебя, понимаешь?
    Он говорил это слово, как драгоценность ей открывал в своей ладони. Но она упрямо твердила:
-Повременим. Еще пару недель. Мы оба изменились со времен Суриковки. Если ты все тот же, докажи – рисунки свои привези с дачи. Обещай! В них твое истинное нутро сидит. От себя ты их спрятал, а ведь это и была твоя любовь, которой ты испугался. Меня тогда убило это. Не помнишь? Ничего не видел?
-Я не думал, что из-за меня тебе так плохо. Мне же и самому было настолько хреново, что ломало всего.
-Я хочу выставку организовать в универе.
-Но я давно не рисую.
-Меня нарисуешь?
-А ты – меня? Ты же лучше меня всегда рисовала.
-Не лучше, а по-другому.
-Привезу, но при одном условии. Мои работы вместе со своими выставишь. И напишешь: супруги Тихоновы.
-Сначала пожениться нужно, чтобы такое писать.
-Сама же тормозишь – давай себя проверим. Сколько еще проверять?!

    Степан теперь все вечера сидел над фигуркой танцовщицы из белоснежной кости. Пока она, конечно, еще не была белоснежной, и платье ее пока еще не стало воздушно-ажурным. Он спешил, месяц после подачи заявления пролетал незаметно. А он хотел успеть как раз к регистрации. Кристине запретил подглядывать, ширму поставил.
-Вы, правда, женитесь? – позвонила ему Кунней.
-Ты откуда узнала? – опешил Степан.
-Брат сказал, что собирается к тебе на свадьбу приехать. Вот объясни мне, почему ты меня не выбрал? Я моложе и красивее.
-Слушай, малявка. Ты хоть знаешь, что такое любовь?
-А ты?
-Я? Тоже не знал до недавнего времени. Теперь знаю. Тайна это из тайн. Божий промысел. 

                ***

© Copyright: Марк Шувалов
     февраль 2023


9. Фигляр, часть1, часть2, часть3

Часть 1. Start

***
    Как только Барсукова за жизнь не называли. В школе, конечно, Барсук, во дворе – Барчук, в студии – Бегемот, дома – Бобо. Имелись и еще прозвища, Черныш, Бегунок, Гамадрил, но Барсук и Бегемот являлись основными. С Барсуком всё понятно, а Бегемотом его прозвали, когда худрук вовсе не молодежного, а настоящего, взрослого театра предложил ему роль Кота Бегемота в спектакле, несмотря на довольно-таки высокий рост. Потому что Барсуков обладал всеми качествами этого персонажа. Во-первых, косматыми черными волосами, кошачьей пластичной гибкостью и подвижностью, неимоверной наглостью и умением говорить по-кошачьи льстивым голосом. А, во-вторых, прирожденной артистичностью. Не только в театре. Один режиссер планировал снять его в фильме крупными планами из-за уникальной мимики и умения изображать на лице абсолютно любые выражения. Барсуку даже роль придумали, хотя по сценарию такого персонажа не было. Этот режиссер приходил на каждый спектакль с участием Барсука и уходил чрезвычайно довольный, сразу после последней сцены с Котом Бегемотом. Сам спектакль его не слишком интересовал.
    Кроме всего прочего, причесанный и стильно одетый, Барсук выглядел ни дать, ни взять, сынком богатых родителей. Именно поэтому во дворе его с детства звали Барчук. Родители его, конечно, не бедствовали, но и до олигархов им было как до Луны. Отец держал авторемонтную мастерскую, а мама работала в аптеке. Она и прозвала его Бобо, потому что в детстве он прибегал к ней с любой царапиной и ссадиной и кричал – "бо-бо", "бо-бо". Кстати, начал разговаривать он довольно-таки поздно, почти в 3 года, и был чрезвычайно стеснительным. Метаморфоза произошла с ним лет в 13, причем разительная.
    Между прочим, режиссер приезжал к Барсуку и домой. Разговаривал с мамой, даже предложенный чай пил. А сам поглядывал на Барсука.
-Скажите, Анна Васильевна, в кого у Кима такие черные оленьи глаза? У вас голубые. Может, у мужа черные?
-У мужа карие. А у Кима, даже не знаю, в родне больше вроде тоже ни у кого.
    Когда режиссер приехал снова, Ким был дома один. Режиссера звали Николай Петрович. Он сел напротив и какое-то время молча смотрел Киму прямо в глаза. Ким недоумевал, но покорно сидел и молчал.
-Разгадать тебя хочу и не могу, – сказал режиссер, – В театре со сцены глаз особо не разглядеть, и все там органично и к месту. А кино… понимаешь, камера сразу высветит любое несоответствие. Твои глаза, они совершенно не соответствуют тому образу, который мы задумали. И вообще создают впечатление, что ты – это вовсе не ты.
-Кто же я, по-вашему? – спросил Ким испуганно.
-Да нет, ты – это ты. Я вот думаю, может, цветные линзы тебе вставить на съемку. Чтобы черноту глаз приглушить. По сценарию ты ведь эмоциональный, живой, даже хулиганистый у нас. А глаза все портят.
-Почему?
-Слишком глубоко они смотрят.
-Линзы, значит, линзы. Я согласен.
-Хорошо, давай попробуем. Что же с тобой в 25 или 30 лет будет, если сейчас у тебя такой взгляд?
    Последнюю фразу режиссер обронил как бы про себя, но Киму она засела в мозги. Ему говорили, что он странный, но про глаза никто и ничего не намекал. После этого разговора он целый час сидел перед зеркалом и пытался понять, о чем это говорил режиссер. Глаза как глаза. Обычные. Ну, может быть слишком большие и черные, ну так что ж. По поводу оленьих – Ким даже специально видео посмотрел про оленей. Оказалось, что у оленей карие глаза, а вовсе не черные. И не особо большие. Однако потом он прочел, что арабы издавна восхищались газелями, их грацией и большими черными глазищами с ресницами. И сразу вспомнил, что режиссер как-то сказал, глядя на него:
-Газель с невинной робостью в глазах властителей земли ввергала в прах.
    Тогда Ким не понял, к чему эти слова, но недавно нашел в инете, что это из "Лейли и Меджнуна" Низами.
    Ким после школы хотел поступить на актерский факультет, но потом раздумал. Не потому, что худрук взял его на роль в спектакле, просто решил, что не хочет всю жизнь быть актером. После армии он устроился в этот же театр рабочим сцены и уже неплохо понял закулисную жизнь, которая не слишком ему нравилась. А актеров, игравших на сцене, через одного он вообще не уважал. Были, конечно, и нормальные, и умные, и веселые – шестеро ребят, пришедших из одной студии, руководитель которой уехал за рубеж из-за ссоры с кем-то там. Фактически, он бросил их, хотя и помог трудоустроиться сюда. Однако они составляли меньшинство и объединились в кружок, куда взяли и Кима. Основная труппа относилась к ним предвзято. Киму тоже доставалось, потому что многие считали его выскочкой, а худрука упрекали за то, что постоянно давал Киму роли, второстепенные, небольшие, но тем не менее. Худрук отбивался и говорил, что не им решать, и защищал Кима от их нападок.
   
    Сегодня Кима вызвали в отдел кадров, потому что худрук принял его в штат актером, а с должности рабочего по сцене следовало уволиться. Ребята похлопали его по плечу:
-Ну вот, официально вольешься в наш коллектив.
    Ким пригладил свои взъерошенные волосы, вытер лицо влажной салфеткой от пыли и грязи, глянул в зеркало. На лице кое-где остались грязноватые разводы, но одет он был в рабочий комбинезон, поэтому не пошел умываться основательно. Начальница отдела кадров насупилась, глянув на него, дала ему бланки заявлений, а потом буркнула:
-Иди в бухгалтерию, там тоже заявления нужны от тебя – куда зарплату перечислять и все такое. И как это тебя к актерам приписали, такого охламона.
-Говорят, тётенька, что у меня врожденный талант.
-Какая я тебе тётенька! Как же, талант, даже образования актерского нет. Моего племянника не взяли, а такого как ты…
-Племянника? Крашеного?
-Сам ты крашеный! Не бывает в природе таких черных волос, как у тебя, и глаз таких тоже! Небось, линзы цветные.
-Проверить хотите? Вы за племянника меня так ненавидите?
-Иди в бухгалтерию!
    В бухгалтерии ему дали два заявления, он заполнил их и хотел уже уходить, но одна бухгалтерша сказала ему:
-Можешь зайти сюда? Мне сказать тебе нужно кое-что.
Ким крайне удивился, оглянулся на еще двух женщин, но одна сидела за стойкой с названием "Касса" и вязала что-то вроде шарфа, а еще одна раскладывала бумаги. Рядом находился кабинет с табличкой "Главный бухгалтер", но туда Ким ни разу еще не входил.
    Бухгалтерша завела Кима в маленькую подсобку, где, по всей видимости, в перерывах девушки чаевничали, и сказала:
-Садись. Хочешь чаю?
Ким кивнул. Девушка налила ему чай и подвинула розетку с вареньем. А потом изучающе смотрела, как он съел всё варенье и выпил содержимое стакана ровно за минуту всего двумя глотками.
-Слушай, я попросить тебя хотела…
    Он внимательно смотрел на нее и ждал.
-Не смотри так, – сказала она, – Ко мне тут один пристает, отвадить хочу. Можешь моего парня сыграть? Очень нужно.
-Я? – изумился Ким.
-Да, ты. А что? Ты отличный актер, ничего, что младше меня, так даже лучше. Более достоверно – вроде как ты влюбился, а я такая – довольна, что интеллигентного молодняка подцепила.
-Меня?
-Именно. Я видела тебя однажды в нормальной одежде и не такого лохматого. Вполне подойдешь. Главное, умеешь изобразить кого угодно. Я хорошо заплачу.
-Деньги?! – еще более изумился Ким.
-Да, 1000 евро тебя устроит?
-А что нужно делать?
-Ты должен меня на одном рауте сопровождать. А потом решим. Если потребуется продолжение, отдельно оговорим. Тот, кого я отвадить хочу, редкостная скотина.
-Марина Аркадьевна…
-Просто Марина. Ты ж моего парня будешь изображать.
-Марина…, – Ким взглянул на нее.
-Говорю же, не смотри на меня так!
-Почему?
-Да потому! Глаза у тебя… ладно, согласен, или нет? Раут через неделю. Мы с тобой можем порепетировать, чтобы не проколоться.
-Хорошо. Когда начнем?
-Сегодня. Проводишь меня после работы домой. Ты не занят на репетиции?
-Нет. Буду вовремя.
-Тогда в 18-30 буду ждать.
-А здесь, в театре, я тоже твоего парня буду играть?
-Здесь особенно. Думаешь, почему я именно тебя попросила. Ты здесь лучший актер, а мне необходимо, чтобы никто не засомневался.
-Так он у нас работает?
-Да.
-И кто это?
-Догадайся сам. Всё, иди. Мне еще кое-что для главбуха нужно сделать.
    После этого она очень сноровисто вытолкала Кима за дверь. Он некоторое время стоял и думал, потом отошел в сторону и сел в коридоре у окна. Кто бы это мог быть, напряженно размышлял Ким, пытаясь вспомнить хоть что-то, относящееся к Марине. Сердце его сдавливала тяжесть, потому что он почти догадался, для кого Марина решила устроить спектакль. Неужели худрук? Не может быть, думал Ким и ощущал ком в горле.
    Худрук нашел его в подворотне, где Ким отбирал у мелкой школоты своего двора сигареты:
-Вот расскажу все вашим матерям, будете знать.
Пацанятам этим по 10-11 лет всего исполнилось, а туда же – покурить захотели. Ким превосходил их по росту чуть не в два раза. Он начал в лицах рассказывать им всякие ужасы про последствия курения, что и увидел худрук, приехавший к своему знакомому в соседний дом.
    С этого все и началось. Худрук даже в военкомат ходил, пытался уговорить военкома, чтобы Кима не призывали, но не вышло. И вот теперь, через полгода после возвращения из армии Кима официально приняли в труппу театра. Именно сегодня, в тот самый день, когда бухгалтерша решила нанять его изобразить ее парня. А ведь она прекрасно знала, как худрук ценил и защищал Кима от остальных актеров.
    Отказаться? Ким сжал виски и опустил голову максимально низко, почти к самым коленям. Но лицо бухгалтерши стояло у него перед глазами. Она не давила на жалость и не прикидывалась несчастной. Напротив, хотела драться. Наверно, именно поэтому выбрала не абы кого, а любимчика худрука. Ведь все считали Кима его любимчиком, тут ни у кого не имелось двух мнений.       
    Ким думал до конца дня. Завершал в свой последний день в качестве рабочего все дела по сцене и рассказывал, что и как нужно делать, двум своим новым напарникам.
-Ну, братан, повезло тебе, – говорили они, – И то сказать, у тебя талант.

    В назначенное время Ким подошел к бухгалтерии, из которой по очереди вышли Марина, две девушки и одна толстая женщина. Как понял Ким, это и была главбух. Все они с удивлением смотрели на Кима, а Марина взяла его под руку и сказала им:
-До завтра. Я как обычно сначала зайду в офис, потом сюда.
    Ким ничего не успел сказать, Марина потянула его за собой, и они вышли на воздух.
-Пойдем быстрее, не хочу сейчас никаких вопросов от них.
-Но мне что сейчас делать? – спросил Ким. Марина ничего не ответила, снова схватила его под руку и с улыбкой громко произнесла:
-Малыш, какой же ты неловкий. Пойдем скорее, у нас ведь столик заказан в ресторане.
Ким краем глаза заметил худрука, поэтому ответил в тон Марине:
-Зайка, я помню. Просто думал, что ты захочешь подышать воздухом, поэтому вызвал такси. Скоро приедет.
    Марина сжала его руку, и он понял, что так она благодарит его. Ким сделал заказ, и такси появилось через пять минут.
-Какой же ты у меня умничка, – снова громко сказала Марина, садясь в машину. А Ким ей шепнул:
-Не будь такой нарочитой. Расслабься, он все видит, – после чего поцеловал ее в губы и сел рядом. Когда они поехали, Марина спросила:
-Ты для роли меня поцеловал?
-Нет, – ответил Ким, – Поцелуй там был явно лишним. Разве ты не поняла этого?
-Тогда зачем?
-А я часто поступаю спонтанно, в каком-то порыве. Не знаю, что на меня нашло. Просто само как-то. Твоя помада напомнила мне малину, захотелось попробовать на вкус.
-Давай все же на будущее по сценарию.
-Мы ведь его еще не обсудили, пришлось действовать по зову природы. Но как скажешь.
    Однако Марина назвала таксисту реальный адрес ресторана, где был действительно заказан столик для них.
-Давай поедим, – сказала она, – Этот гнус вполне может следить за нами сейчас. Так что играем по полной.
-Хорошо, – согласился Ким и галантно подал ей руку, когда она выходила из машины.
-Правда, я не одет для ресторана.
-Ничего, выглядишь нормально. Такому молодому и красивому мальчику многое простительно. Так что не тушуйся.
    Когда они уже вовсю ели и выпили по фужеру вина, Марина посмотрела ему в глаза и спросила:
-И все-таки, почему ты поцеловал меня?
-Я же сказал, помада.
-А почему согласился? Ведь ты догадался, что мой враг – это худрук.
-Теперь и мне он совсем не друг. По крайней мере, уважать его я больше не смогу.
-Но ведь именно он продвигал тебя изо всех сил, даже ссорился с другими. Тебя все его любимчиком считают.
-На самом деле я не хочу быть актером. А любимчиком тем более. Просто пока ничего другого у меня на примете нет. Вот я и пришел снова в театр. Найду нормальную работу – уйду. А ты почему выбрала именно меня, зная о том, что худрук меня протежирует?
-Не твое дело!
-Понятно.
-Что тебе понятно?!
-Не злись.
-Слишком умничаешь, вот и злюсь. Расскажи лучше о себе. О детстве, о том, как в армии служил.
    Когда они ждали официанта, чтобы расплатиться, Марина достала из сумочки маленькую косметичку.
-Не крась губы, – сказал Ким, – Хочу попробовать их натуральный вкус.
-Ты наглец, как я погляжу, – ответила Марина, но косметичку убрала и приготовила деньги. Однако Ким сам оплатил счет и сказал ей:
-Не унижай меня. Я вполне дееспособен.
-У тебя небольшой заработок.
-А у тебя большой? Мы оба в театре работаем, так что на равных.
-Нет, не на равных. У меня кроме работы есть еще источник дохода – папа.
-У меня тоже, – парировал Ким, – родителям нравится, что меня взяли актером. Гордятся мною, не знают, что я готовлю им полное разочарование.
-А кто твой отец?
-У него автомастерская. Не олигарх, конечно, но все-таки.
-Понятно.
-И это все? Про себя ничего не хочешь рассказать?
-Мой отец руководит большой фирмой. Звал меня к себе работать, но я отказалась. А теперь вот бегаю от Аристарха.
-Ничего. Он же видел, как я тебя поцеловал. И еще увидит. Так что сделает выводы.
-Еще увидит? Давай-ка не переигрывай.
    Они вышли на улицу и стояли в ожидании такси. Был очень теплый вечер. Ким даже пожалел, что не требуется защищать спутницу от ветра и дождя.
-Вон он, уже шпионит, – процедила Марина и показала глазами на машину, припаркованную недалеко от входа в ресторан. Ким боковым зрением тоже увидел худрука и сказал:
-Ну, тогда сам бог велел,– обнял и снова поцеловал Марину, уже по-настоящему. Она дернулась в его объятии, но он только крепче ее сжал и сказал ей на ухо:
-Он же смотрит.
-Наглец, я не для этого тебя наняла.
    Ким прижимал ее к себе и даже слышал стук ее сердца. Отпустил только, когда такси за ними подъехало. В машине Марина отвернулась от него и стала смотреть в окно.
-Я от одного наглеца в руки другого попала.
-Не буду больше. Просто мы договорились, что я натуральный вкус твоих губ попробую.
-Мы не договаривались!
-Ты не стала их красить, поэтому я решил… Знаешь, я, может, и младше, но не малолетний и не деревянный. Почему бы нам по-настоящему не стать парой? Я ведь помню, поначалу ты все мои спектакли смотрела.
-Ну, смотрела… и что… мы все на тебя смотрели – пацан-самородок.
-Ты мне очень давно нравишься. Я еще до армии на тебя запал.
-Что-то незаметно было.
-Я ведь актер, лицедей, фигляр, чего ж ты хочешь.
-Хочу, чтобы со мной ты настоящим был.
-Значит, буду. Ты ж не себя, а меня от него спасала. Признайся. Вот и давай ответим ему не спектаклем, а по факту. Даже изображать ничего не нужно, само сложилось.
-Не наглей, ничего еще не сложилось. Я пока ничего не решила.
-Зато я решил.
    Возле ее подъезда он спросил:
-Я зайду к тебе?
-Нет! – сказала она и набрала номер домофона. Но Ким протолкнулся внутрь вместе с ней.
-Я же сказала – нет!
-Чаем хоть напои.
-Какой же ты наглец!
-Актер, что с меня взять.

    На раут они так и не собрались. Ким написал заявление на увольнение, худрука предупредил заранее. Сказал, что сезон доиграет все запланированные спектакли, но на гастроли уже не поедет.
-В кино что ли подался? – спросил Аристарх.
-Нет. Просто женюсь я. Нужна денежная работа, а актером много не заработаешь.
-Женишься? На Марине? Но ты ведь не думаешь, что я…
-Забыли, Аристарх Олегович. За то, что поддерживали и протежировали – спасибо. Но больше не хочу отнимать у вас время, актерская карьера меня совершенно не привлекает.
-И у Игнатьева сниматься не будешь?
-Не буду. То, что сняли, вряд ли войдет в фильм. Для актерства призвание нужно, а не просто врожденные умения.
-Глупый. Пожалеешь ведь. У тебя дар, который редко кому дается.
-У каждого какой-нибудь дар имеется. И мой дар в жизни пригодится. Буду спонсоров обольщать, когда бизнес начну. Мне семью нужно будет содержать, наряды жене покупать, на море ее возить.
-Неужели и она не понимает, что твой талант нельзя в землю зарывать?
-Она лучше всех всё обо мне понимает. Так что не сомневайтесь.             

              ***

Часть 2. Next

***
    Весть о том, что Барсук женился, долетела даже до бывших одноклассников и армейских дружков. Хотя пышной свадьбы не делали. Но череда гостей с подарками не прекращалась месяца два. Все знакомые Кима желали увидеть избранницу и обнять по-дружески жениха. Больше всех радовалась мама Барсука. Отец тоже был рад, но уже через два дня снова полностью ушел в дела. А родители Марины все-таки вынудили две семьи организовать небольшой банкет, куда пригласили ценных гостей. Преимущественно со стороны родителей невесты. Марина очень переживала, все беспокоилась о внешнем виде Кима, заставила его подстричься, но он настолько всех очаровал, что она была крайне удивлена. Оказалось, Ким умеет вести себя как настоящий аристократ. Ведь Марина до этого не видела его на таких мероприятиях. И все время забывала, что он прекрасный актер. На банкете никто не догадался, что Ким младше Марины. Выглядел он взрослым и уверенным в себе. Но дома тем же вечером, взлохмаченный и голый под банным халатом после душа, вновь стал ее прежним разболтанным Бобо. Это детское прозвище она выбрала изо всех других, потому что на ее взгляд дома он становился именно тем, кого можно называть только так.
-Ты совершенно не приспособлен к обычной жизни! Не понимаю, как ты в армии служил? Мамочки ведь рядом не было. Ты даже пуговицы толком застегивать не умеешь.
-Ну… я изображал умелого солдата. С пуговицами мне пацаны помогали. И картошку научили чистить, правда, все руки потом в порезах у меня были. Но начальство на это внимания не обращало, потому что я в основном за самодеятельность отвечал. Между прочим, все мероприятия успешно организовывал и проводил. Ни разу в грязь лицом не ударил. Две благодарности имею.
-А как же собственно военные какие-то действия? Стрельбы там всякие, учения?
-С этим вроде все нормально было. Иногда не получалось что-то, но инструктор написал на меня докладную начальству и ко мне стали относиться снисходительнее.
-И что же он написал? Что у тебя детские мозги?
-Нет, что мои анатомические особенности не позволяют мне быстро осуществлять некоторые общепринятые действия, такие, например, как застегивание пуговиц. Все потому, что у меня пальцы слишком длинные, несоразмерные кистям рук. Меня из-за них родители в музыкалку отдали учиться. А многие музыканты, между прочим, тоже никудышные солдаты и повара. Скрипачи, например. Пуговицы… да, с этим у меня проблемы и с галстуком. Хорошо, что сейчас есть галстуки на резинке.
-Актеры обычно не только гибкие, но и ловкие. А тебе режущие и колющие предметы противопоказаны, – говорила Марина, в очередной раз наклеивая ему пластыри на порезы.
    В самый разгар субботы, когда Ким пытался помогать ей по хозяйству, вдруг позвонил худрук.
-Чего он хотел? – спросила с пристрастием Марина, глядя Киму в глаза.
-Просил прийти. Сказал, поговорить нужно.
-Не ходи! – воскликнула она.
-Почему? – удивился Ким.
-Ты что, дурак? Не понимаешь, что он не смирился и не оставит тебя в покое, даже несмотря на то, что ты женился.
-При чем здесь это? Наверно, опять хочет уговаривать насчет какой-нибудь роли. Или чтобы на гастроли поехал с ними.
-Ты серьезно не понимаешь?
-Чего я не понимаю?
-Ты же вроде сообразил, что я не себя, а тебя от него защищала. Не приставал он ко мне ни разу и не преследовал меня никогда. Мой отец его в порошок бы стёр за это.
-Зачем же тогда ты нанимала меня?
-Боже, не думала я, что ты такой наивный и слепой. Ты его объект, а не я.
-Конечно, я ведь актер и нужен ему.
-Ты ему вовсе не как актер нужен! Совсем ничего не соображаешь?
    Опешивший Ким сел и уставился на нее.
-Вот-вот, посмотри на меня своими наивными глазищами, – сказала Марина, села к нему на колени и обняла.
-Так что мне делать?
-Я пойду с тобой. И вообще, если что, привлеку его за сексуальные домогательства.
-Но ведь он никогда и ничего… он даже ни разу меня за руку не брал.
-Зато глазами просто поедал. Да все это видели. Потому и удивлялись, что ты женился. Считали, что ты такой же, как он, раз принимаешь его покровительство.
-Меня? Считали геем?
-Ну, наконец-то дошло.
-Муся, тогда я точно не пойду. О чем мне с ним говорить? Я понятия не имею, как в такой ситуации себя вести.
-Изобрази наивного дурачка. Точно такого, каким был до этой минуты, фактически себя самого. Послушаем, чего он на этот раз от тебя хочет. Я буду рядом.
    Ким ощущал озноб и даже померил себе температуру. Но все оказалось в норме. Марина тем временем приводила себя в порядок и поглядывала из спальни на растерянного Кима. Какой же он, по сути, ребенок, думала она, хотя прекрасно знала, что полюбила его за это так же, как и за все остальное. Он мог быть наглым и раскованным в сексе, свободно вел себя на сцене, не смущаясь, смотрел в глаза кому угодно и наравне с этим во многом оставался совершенно неискушенным и беззащитным.
-Ты мой большой ребёнок, – часто говорила ему она. 
-Муся, – сказал он, – ведь он не виноват, что такой от природы.
-Не виноват. Но он не должен был тебя пасти, чтобы потом пытаться совратить.
-Как он мог меня совратить?
-Бобо, прекрати! Ты не должен поддаваться ему. У тебя теперь есть я!
-Я не поддамся. Ведь я ушел из театра, теперь он ничем не может меня удерживать.
-Он может давить на жалость. Пойми, если ты дашь слабину, у него появится ложная надежда, которая в итоге принесет ему боль.
    Эти слова впечатлили Кима, он не хотел худруку ничего плохого. Теперь он вспоминал некоторые моменты, каких-то молодых парней, часто приходивших к худруку и потом сменявшихся другими. Но даже, когда Марина наняла его побыть ее парнем, у него не возникло к худруку не только законной ненависти, но и сколько-нибудь сильной неприязни. Тогда у него родился лишь азарт, желание показать сопернику, как легко он завоюет Марину. 

    Марина в данный момент находилась в отпуске, который взяла по случаю бракосочетания. На работе ее встретили поздравлениями, бухгалтерши окружили их с Кимом и забросали вопросами. Но тут появился Аристарх, и Ким пошел с ним в кабинет. Марина проводила его взглядом, но решила пока не вмешиваться. Они договорились с Кимом, что без нее он не станет принимать никаких решений.
    Актеры отдыхали в актовом зале, кто-то лежал, заняв два кресла, кто-то сидел на подоконнике. Это был второй состав, в основном молодые ребята, которые, увидев Кима, дружески его окружили. Но Аристарх очень быстро увел его к себе, не дав толком пообщаться с ними.
-Малыш, – начал Аристарх, – Ким, я знаю, что ты решил порвать с театром. Но послушай еще раз. Я хочу дать тебе главную роль в "Весенних птицах". Неужели откажешься?
Ким опустил голову, но потом посмотрел худруку прямо в глаза:
-Да, откажусь. Я решил изменить свою жизнь.
-Может быть, тебя напрягает отсутствие актерского образования? Так я хочу создать мастерскую для молодых актеров и пригласить руководить ею Измайлова – того самого! Неужели и от этого откажешься?
-Откажусь, Аристарх Олегович, – сказал Ким. Хотя раньше он мечтал получить курс актерского мастерства у этого легендарного в театральной среде гуру.
-Измайлов очень ждет тебя. Подумай еще раз. Я знаю, что Марина будет против. Но она против лично меня, насчет Измайлова у нее может быть иное мнение. Спроси ее. Вы ведь не зря вместе пришли сегодня. Пойми… Да, я живой человек и был сильно в тебя влюблен. Но сейчас все позади.
    Ким помолчал, но потом решил все-таки объяснить Аристарху свое решение:
-Я очень много думал обо всем этом – о театре и актерской работе. О ваших чувствах я даже не подозревал, поэтому и думать не мог. А об актерстве… Начнем с того, что я не уважаю многих актеров в труппе. При том, что они отлично играют. Для меня актер должен быть, прежде всего, человеком и личностью, способной дать что-то важное другим людям.
-Ну, так и стань таким человеком! Тогда и тех, кого ты не уважаешь, останется на одного меньше.
-Вы не понимаете. Актерская среда… это собрание людей, прошедших жёсткую фильтрацию и школу умений подстраиваться под тех, кто распределяет места и присваивает регалии. Отсеялись более слабые или просто порядочные и честные, остались амбициозные и готовые на все ради ролей и известности. И эти люди часто играют праведников с высокими идеалами. Я слишком чувствую фальшь и ложь, потому и не могу оставаться в их рядах. Роль Бегемота… это почти буффонада, и этот персонаж хотя бы не вступал в душевные диалоги с другими персонажами.
-Ким!
-Простите, Аристарх Олегович. Я не могу и не хочу. При том, что очень люблю читать пьесы как литературу и представлять себя в какой-нибудь роли. Но когда я вспоминаю, что моими партнерами будут те или иные актеры из нашей труппы, все мои желания тут же пропадают. К тому же… каждый худрук или режиссер всегда насаждает свою философию, даже если она чудовищна. Для меня это неприемлемо ни в каком виде.
-И моя философия?
-И ваша. Взять тех же "Весенних птиц". Вы насаждаете в ней один взгляд на поведение героев, а я понимаю их совсем иначе. Мы никогда не сойдемся во мнениях.
-Но ведь ты ни разу не пытался убеждать меня в чем-то.
-Зачем? Я просто ушел. Взрослого, сложившегося человека словами убедить в чем-то очень трудно, если вообще возможно.
    Ким встал, потому что в кабинет вошла Марина.
-Что с тобой? – закричала она, – Почему ты такой бледный? Что вы с ним сделали?! – обернулась она к худруку.
-Ничего. Мы просто разговаривали, – удивленно воскликнул Аристарх.
Но тут Ким стал оседать и распластался на полу без сознания.
-Вызовите скорую! – выкрикнула Марина, – Я засужу вас за домогательства!
-Какие домогательства?! Ничего такого и близко не было.
    Приехавший доктор сказал, что обморок у Кима случился, по всей видимости, от сильных эмоций, дал ему выпить успокоительное и с тем уехал. Прописал пустырник и валериану.
    Марина была очень зла на Аристарха, но больше не препиралась с ним, а просто увела Кима на воздух и вызвала такси. Ким не мог говорить, начинал, но она останавливала его:
-Помолчи. Тебе нужно успокоиться. Больше в театр чтобы ни ногой! Иначе я этого гнуса просто убью.
-Он ничего мне не сделал. Я сам разволновался, – только и смог сказать ей Ким.
    Ребята из театра потом позвонили и сказали, что Аристарха часа через три увезли домой пьяного в стельку. На столе у него в кабинете стояло две пустых бутылки из-под дорогого спиртного. Это всех крайне удивило, ведь Аристарх никогда не пил на работе. Приехал директор и объявил на три дня общий выходной, потому что рабочие сцены должны были устанавливать новые декорации.
    После этого происшествия Марина не отпускала от себя Кима ни на шаг. И вообще увезла его на дачу на целую неделю. Родителям они ничего не говорили, и по поводу увольнения Кима из театра решили сообщить позже.
-Знаешь, – говорил Ким Марине, – Даже если мне дадут самую лучшую роль на свете, и я сыграю ее, вложу всего себя и выплесну большую часть души, зрители, если и воспримут это, то далеко не все и далеко не всё, а через короткое время вообще постепенно всё забудут. При том, что я полностью растрачусь, выгорю и останусь опустошенным. Никаким актерским мастерством невозможно передать самое главное и сокровенное, это всегда должно происходить как таинство между любящими людьми. Каждое сказанное слово я воспринимаю глубоко и многогранно, со всех сторон, во всех возможных смыслах, когда-либо данных этому слову, потому что ты рядом и так же чувствуешь все, понимаешь и хранишь меня. С тобой я никогда не выгорю, с тобой я не могу быть опустошенным, ты наполняешь меня. Я бы еще подумал о кино, но вряд ли кто предложит мне сыграть настоящие чувства. Все сценарии, которые я читал, переполнены надуманными вывернутыми эмоциями и поступками героев, лишь бы привлечь зрителя, заинтересовать, удивить необычностью. А меня поглощает сама жизнь, ее фантастическая глубина, выглядящая как обыденность, ежедневность, с отсутствием ярких событий, потому что она сама и есть главное событие, длящееся в пространстве и во времени.
    Сколько я ни смотрел кино и спектаклей, ничто не откликнулось во мне и не задело даже края души, как бы хорошо ни играли актеры. Нужен величайший талант режиссера для того, чтобы получился фильм о настоящих глубоких чувствах и о настоящей внутренней жизни человека. Но таких режиссеров единицы в мире. И только избранные книги дают мне то, что я пытаюсь понять и к чему стремлюсь всем существом, то, что легко и без малейшего напряжения дает мне любовь к тебе – причем безмолвно. Книги и тексты объясняют и расшифровывают мне мои же мысли и чувства, все мои ощущения и стремления. В этом их ценность. Ни театр, ни кино не сравнятся с ними. Театр и кино, скорее для развлечения. Но мне это уже не интересно. 
-Будем просто жить, Бобо. В этом и есть счастье, – отвечала ему Марина теплым летним вечером, шевеля вспыхивающие то и дело горячие угольки в мангале.

                ***

Часть 3. Continuation

***
-Мне нужны данные твоего личного кабинета в Сбере. Оплатить ЖКХ, телефоны и погасить пару кредиток, – сказала как-то Марина сладко дрыхнувшему Киму.
-На моем ноуте посмотри в папке "Бабло". Там все мои логины и пароли от личных кабинетов.
-Ты что, и в соцсетях есть?
-Да, только редко туда захожу. Раньше вешал фоты со спектаклей, ролики и портфолио. Муся, дай поспать.
    Когда он все-таки встал и после умывания прискакал как кузнечик в кухню завтракать, она спросила его с пристрастием:
-Откуда у тебя столько денег на картах?
Барсук удивился ее вопросу:
-Разве много? Просто я не трачу, даже не в курсе, сколько мне батя перечисляет. Это все он.
-А я так не думаю. Посмотри сам, за последние три месяца он перевел тебе обычные 150 тысяч, а на твой счет поступило из разных источников еще 300.
-300? Странно. Раньше меньше приходило.
-Приходило? Что это за платежи и откуда они?
-Это за сингл и несколько каверов. Я давненько их повесил на своих каналах. Даже забыл уже.
-Что это за каналы?
-Обычные соцсети.
    Марина зашла в личный кабинет Кима в соцсети и уставилась на Барсука:
-Ты хоть в курсе, что у тебя более полумиллиона подписчиков?
-Да ладно! Откуда?
    Он сел с ней рядом и взглянул на монитор.
-Да малолетки, небось. Они много комментов писали. Я думал, они давно забыли обо мне. Я ж не Алишер и не Бумага.
-Ты имеешь в виду Моргенштерна и Влада Бумагу?
-Ну да. Не думал, что мелкие до сих пор по мне фанатеют и тащатся.
-Почему я ничего об этом не знаю?
-Муся, я даже не считал нужным об этом говорить, так ерунда, пацанские песенки. Кому это сейчас интересно? Я ничего от тебя не скрываю. Просто мы все баловались этим, я имею в виду актеров. И Аристарх поощрял, говорил, что для раскрутки это хорошо. Но ничего серьезного.
-А кто ролики тебе снимал?
-Говорю же, Аристарх поощрял и оператора нанимал для нас.
-И сколько таких, как ты, певунов и танцоров было?
-Вроде трое. Потом я один остался. А когда Ник Петрович нарисовался после того, как мои ролики увидел в сети, Аристарх сразу сник.
-Кто это Ник Петрович?
-Режиссер. Ну, тот, с которым в итоге у меня ничего не получилось. Снимали, снимали, штук 10 эпизодов, линзы цветные мне ставили, а ничего в фильм не вошло.
-А видео он тебе на память дал? Хочу посмотреть. И бэкстейдж, если есть.
Пока Ким искал в архиве видео файлы с киносъемки, Марина сжала губы и открыла ролик в Инстаграмме. Просмотрев его, она повернулась к Киму, который с интересом наблюдал ее реакцию.
-Это ты сам? Или тебе кто-то ставил номер?
-Сам. А что такое? Никакого плагиата, все движения – мои собственные задумки. А все остальное – я же говорил тебе, что музыкалку окончил. Пальцы у меня такие…
-И ты никогда и нигде не учился современному танцу?
-Не учился. Просто много смотрел танцы, поставленные в Тодесе и ему подобных студиях.
-А песня? Это же кавер на битлов? Я права?
-Да. Но ведь это не нарушает ничьих прав. Я придумал всю композицию сам, и слова, и аранжировку. Сейчас кто только каверов ни делает.
-Ты хоть понимаешь, что означает количество твоих подписчиков и суммы, которые поступают тебе за эти твои пацанские песенки? – спросила Марина строго.
Ким испуганно сжался:
-И что же они означают?
-Они означают то, что ты до сих пор глупый мальчишка и цены себе не знаешь. Пробиться самостоятельно в интернете, собрать столько подписчиков, да еще и фанатов, готовых деньги платить – это многого стоит. Я послушаю и посмотрю все твои ролики, а потом мы подумаем, что с этим делать.         
    Из всего сказанного Ким понял только то, что Марина не сердится на него, поэтому успокоился и развеселился.
-И какие планы у нас на сегодня? Мы едем куда-нибудь или дома останемся? – спросил он.
    Марина смотрела на него и думала. После сна, взлохмаченный и непосредственный, кузнечик выглядел совершенно как подросток, черноглазый и румяный. В таких без памяти влюбляются фанатки. Но стоит ли ему ради денег начинать раскручиваться как певцу и танцору? После отказа от театра и кино он ощущал себя счастливым, а карьера исполнителя песен это еще большее рабство.
    Ким словно услышал ее мысли, обнял со спины и сказал:
-Мусенька, я не хочу быть кумиром малолеток. Я зрелая личность.
-Ты?! – рассмеялась Марина от такого неожиданного заявления, – Ну ладно, ладно. Я не спорю. Но ведь у тебя действительно разносторонние таланты. А главное, выглядишь ты малолетним, чем и привлекаешь кого ни попадя.
-Я хочу найти хорошую работу, а лучше начать свой бизнес.
-Бизнес? Это не так просто, как кажется. Нужен стартовый капитал. Вот для этого и можно попробовать выпустить твой альбом, найти продюсера, продвигающего молодые таланты. Или ты хочешь попросить денег у отца?
-У бати? Точно нет. Он и так содержит меня, а ведь мне уже 23.
-Поступать куда-нибудь не хочешь?
-Учиться? Да я после армии все, что в школе давали, забыл уже. Это ж на подготовительные курсы ходить… Я женатый человек, не хочу опять школяром быть.
-Ну, ты, женатик, – рассмеялась Марина, – Трудный у тебя выбор. Актером не хочешь, певцом не хочешь, каким бизнесом заняться – еще не решил, учиться не хочешь. Хочешь у своей женушки на груди греться?
-Угу, хочу. А бизнес… С пацанами нужно перетереть, их вроде вдохновляла эта идея.
-С какими еще пацанами? – изумилась Марина.
-Ну… с друганами моими по школе.
-Надеюсь, они серьезные парни?
-Да, не сомневайся. Это верные мои дружки.
-И сколько их?
-Двое. Помнишь, приходили поздравлять меня?
-Помню. Вроде ничего так, нормальные на вид ребята.
    Однако Марина все-таки сомневалась в том, что Ким поставил окончательный крест на своих артистических способностях и разносторонних талантах. Особенно ее впечатлили ролики, где он не только пел, но и танцевал. Она понимала, что все это будет то и дело вылезать из него, ведь он еще так молод. Это себя она считала по-настоящему взрослой, потому что была на три года старше Кима и главное, после 25-ти переступила некий порог взросления. А ему это все еще только предстояло. Но она все же решила посмотреть на его танцы вживую.
-Показать? – изумился Ким, но тут же плотоядно улыбнулся:
-Но после этого секс! Обещаешь?
-Обещаю, обещаю.
    Он нашел подходящий клип, скинул халат, надел шорты и начал. Марина смотрела на него и понимала, что Ким никогда не успокоится, потому что невозможно победить натуру и то, что сидит глубоко, на уровне физиологической потребности радости тела. Он был бесподобен, она прекрасно теперь понимала Аристарха, потому что не влюбиться в Кима просто не представлялось никакой возможности. Его пластичность и подвижность поражали, и это при том, что он не репетировал и вообще последний месяц все вечера валялся перед теликом. Даже аэробикой с ней не хотел заниматься, ленился, кот-Бегемот. Конечно, ему не подходило прозвище Бегемот, такому гибкому и живому как ртуть. Ему совершенно не требовались никакие репетиции и отработка танцевальных движений, тело его подчинялось каким-то двигательным врожденным инстинктам и самопроизвольно осуществляло нечто, что, по сути, являлось уже готовым танцем. Когда они ездили на пляж, он тоже выдавал нечто подобное, но это выглядело просто игрой перед купанием, которое и являлось основной целью такого предварительного разогрева. А сегодняшний его танец представлял собой законченную композицию, которая при этом могла длиться бесконечно долго, вариативно повторяя ритмичные движения и завораживая зрителя.
-Даже не думал, что мои танцульки-певульки способны так тебя завести,– говорил усталый, но совершенно счастливый Ким после обещанного секса, на что Марина буркнула ему в ответ:
-Не надейся, твой номер больше не пройдет.
-Ничего, придумаю еще что-нибудь, – засмеялся он и обнял ее.
    Потом, когда они уже гуляли, она спросила:
-А сейчас ты ничего не сочиняешь?
-Да есть кое-что. Так, развлекуха, ничего серьезного. Просто несколько текстов на музычку.
-И сколько?
-Нууу… штук может, двадцать. Пять каверов. Остальное – синглы и треки.
-Это же почти полноценный альбом. Покажешь все до единого.
-Ладно, – сказал Ким и стал смотреть куда-то в сторону.
-Почему замолчал?
-Потому. Говорю же, это просто развлекуха. Не хочу я серьезно этим заниматься. Тогда никакого времени на любовь не останется.
-Пойми, это может быть очень доходной деятельностью. И на любви это никак не отразится, если ее ни от кого не скрывать.
-Может, да, а может, и нет. Скорей бы мне уже 30 стукнуло, чтобы меня сладким мальчиком больше не считали.
-Ты не выглядишь сладким мальчиком. Нечего на себя наговаривать. Но твои таланты не спрятать, они постоянно будут вылезать то тут, то там. Почему бы не заниматься тем, что сейчас твое подсознание тебе диктует? Песни, танцы, стихи. Почему бы и нет? Это не работа в театре. Тут ты хозяин своему творчеству.
-Хорошо. Но я не хочу никаких пиар-менеджеров. Само если пойдет, тогда ладно. А платить за профессиональное впихивание толпе недозрелых подростков свои музыкальные вирши через продвижение и раскрутку мне противно.
    Целую неделю после этого Марина изучала все, что скинул ей Ким. Сам он то за играми сидел, то боевики смотрел, то готовил по рецептам блюда, которые она ему поручила. А в воскресенье Марина выдала ему свой вердикт:
-Пойдешь учиться в РПГУ им. Герцена, на факультет "Музыкальное образование в области вокального искусства" по специальности эстрадный певец. В дальнейшем сможешь даже преподавать вокальное искусство и исполнительство. У тебя все для этого имеется, и главное – сумасшедшая харизма. Пока есть возможность и помощь отца, нужно учиться. Всему в жизни нужно учиться.
-Хорошо, – ответил Ким и обнял ее, – Всё, как ты скажешь, дорогая.
-Тогда с сентября запишу тебя на подготовительные курсы.
-Ладно, но только потому, что ты так хочешь.
    Как только у Марины закончился отпуск, Ким выпросил у отца Аркану, хотя отец и опасался давать ему машину после того, как Ким разбил на ней бампер. Но любимый сын подлизнулся и клятвенно пообещал бате быть аккуратным и внимательным. Главным аргументом для отца Ким выбрал то, что Марину нужно возить на работу и домой. Поэтому тот согласился. И теперь у Кима появилось много дел днем, пока Марина находилась в театре. Она нагружала Кима поручениями, и он пытался ничего не забыть, помня, насколько жена его придирчива, но до сентября он хотел успеть порешать все дела по открытию бизнеса с дружками, потому что не оставил эту идею. Конечно, подготовительные курсы сбивали некоторые его планы, но он был уверен, что приноровится. Да и товарищи его убеждали в этом.
    А Марина тем временем изучила все, что Ким написал, и занималась теперь поиском продюсерской фирмы для того, чтобы выпустить первый альбом и пару клипов Кима. Конечно, на сцене он выступать не собирался и от любых прослушиваний и кастингов отказался сразу, Марина решила продвигать его в соцсетях, не хотела, чтобы его талант пропал в безвестности. Но она понимала Кима, поэтому на большем не настаивала. 
             
                ***   
© Copyright: Марк Шувалов
    март 2023


10. Конь в пальто

***
    Тихон Кононов имел два высших образования, сносно изъяснялся по-английски и по-французски, читал книги на этих языках помимо еще огромного количества научной и художественной литературы, а также нон-фикшена. Его электронный ридер был переполнен текстами. Именно поэтому Тихон относил себя к разряду высокообразованных интеллектуалов. Работал он в закрытом научном ведомстве начальником отдела инноваций. Все годы после окончания гимназии он постоянно учился, поэтому к своим 30-ти годам еще не женился. С женщинами он был крайне осторожен в общении и ни разу не подал повода для сомнений в том, что жениться не собирается. Поэтому девушки очень быстро его оставляли. Две так и вовсе заявили ему в лицо, что он наигнуснейший эгоист. Тихон так не считал, вернее, он полагал, что это нормально, когда человек не влюблен. К чему быть дамским угодником, если девушки и сами желают секса без обязательств и без любви. А влюбляться ему пока не приходилось. Были, конечно, и у него влюбленности лет в 14, а потом в 17, но они быстро испарились. Сейчас, вспоминая те времена, он не испытывал ничего, кроме неловкости за прежнюю свою подростковую и юношескую глупость. Да и те его избранницы сейчас вызывали в нем недоумение – как он мог влюбляться в таких примитивных и малопривлекательных особ. Обе уже давно обзавелись мужьями и детьми, одна располнела, а вторая, напротив, исхудала. И ни ту, ни другую нельзя было назвать особой красавицей. Так… просто симпатичной, не более.
    Однако простейший рационализм требовал от Тихона позаботиться о своем физическом и нравственном здоровье, а Тихон знал лишь один путь к этому – создание семьи. Но имелось весьма существенное препятствие для выполнения плана по устройству своей жизни. Дело в том, что Тихон за эти годы вполне осознал, что не сможет жениться, если не полюбит свою избранницу, но ни разу еще за все 13 лет с последней своей влюбленности он так и не встретил никого, кто мог бы его привлечь.
    Да, он знал многих красивых и не очень девушек, но встречался с ними исключительно только для секса. Никаких свиданий не признавал, даже в рестораны ни одну из них не водил. Поэтому все они до одной бросали его очень быстро. Знакомился он на вечеринках у друзей, пару раз на выставке, один раз даже в баре, иногда просто на пляже или в парке. Но, прежде чем переспать с очередной знакомой, через возможности своего ведомства он узнавал о ней абсолютно все, вплоть до записей в медицинской карте. Наверно именно поэтому ему ни разу не попалось ни одной мошенницы или носительницы какой-нибудь заразы.      
    Конечно, имелись девушки и в ведомстве, где он работал, но все они одевались и вели себя в строгом соответствии с требованиями корпоративной этики госучреждений. И по этой же причине ни одна из них внешне не выказывала к нему интереса как к мужчине. Да и он старался не рассматривать их как женщин, а только как сотрудниц, ведь не знал, что произойдет, если два работника ведомства вдруг начнут встречаться. На его памяти такого прецедента в открытую ни разу не случалось. И женатые пары вместе в ведомстве не работали. За свои должности сотрудники здесь держались просто зубами. Где еще можно было получать такие льготы и бонусы. Ведь многие уже через год имели право на беспроцентную ипотеку. Поэтому никакой текучки кадров в ведомстве не существовало, и дисциплина соблюдалась железная.
    Все последнее время Тихона поглощала проблема женитьбы. Ему больше не хотелось интрижек на стороне, тем более что все они всегда заканчивались одинаково. Сегодня он, как и вечером раньше, ужинал в одном небольшом ресторанчике с красивым видом из окон. Вдруг за соседним столиком он увидел одну из сотрудниц ведомства, где работал, Зотову. Они постоянно встречались в офисе по работе, она готовила для него ежедневные пресс-релизы и приносила их ему на согласование. В ведомстве большая часть деятельности являлась закрытой, поэтому к пресс-релизам все они относились с повышенным вниманием – нельзя было допустить в тексте ни единого лишнего слова. Тихон знал, что зовут ее Алла, но на работе никогда не называл ее по имени. И по фамилии не называл. Говорил просто "вы" или обезличенно – сходите, отнесите и т.п.
    Он встал, подошел к ней и спросил:
-Вы тоже здесь ужинаете?
    Зотова испуганно взглянула на него, потом обернулась на другие столики. Но никого из знакомых ни она, ни Тихон не заметили.
-Не думаю, что просто совместный ужин вне работы для нас возбраняется, – сказал Тихон и сел рядом, – Нелепо было бы делать вид, что мы незнакомы.
-Да, вы правы, – кивнула Зотова.
    Когда им принесли заказ, и они приступили к еде, Тихон спросил:
-А почему вы одна?
-Вы тоже один,– ответила Алла.
-Да, один. Но с некоторых пор решил найти себе спутницу жизни. И столкнулся с кучей проблем.
-Разве у такого как вы могут быть проблемы с этим?
-Что вы имеете в виду? – спросил Тихон.
-Разве для вас проблема познакомиться с девушкой?
-Не проблема, вы правы. Но просто знакомая – это одно, а я хочу найти ту, на которой женюсь.
-Понятно. Ее желания вам как бы побоку. Она должна ощутить себя самой счастливой от того, что вы избрали ее.
-Нууу… всё не совсем так.
-Извините, я не должна… Это не мое дело.
-А вы бы пошли за меня? – неожиданно для себя самого спросил Тихон и внимательно посмотрел на Зотову.
-Пошла бы,– обреченно сказала Зотова и, уткнувшись в тарелку, продолжила есть.
Тихон какое-то время переваривал ее ответ и свой вопрос, а потом сказал:
-Странно, что я спросил вас об этом и еще более странно, что вы ответили согласием. Наверно, потому, что не хотите остаться одинокой. Вот… даже ужинаете одна.
-Я рассталась с очередным бойфрендом,– разозлилась Зотова, – Не стройте из себя такого уж знатока человеческих слабостей.
Тихон опешил, но тут же и сам разозлился:
-Я тоже расстался со всеми своими партнершами, но даже когда встречался, никогда не ужинал ни с одной из них, как сейчас с вами.
-Я вас не приглашала, вы меня – тоже. Мы случайно здесь встретились. Так что нечего тут…
-Но я мог сделать вид, что не заметил вас. Поел бы и ушел.
-Ну и шли бы. Зачем заметили и сели сюда?
-Почему вы грубите и злитесь? Вы же сказали, что вышли бы за меня?
-Хочу и злюсь! Мы не на работе и здесь вы не можете мне указывать!
Тихон помолчал и тоже начал есть. Какое-то время они ели молча, но Тихон то и дело поглядывал на Зотову. Ему хотелось спросить ее, почему она так разозлилась, но он опасался, что она разозлится еще больше.
-Я могу вас потом отвезти домой, – примирительным тоном сказал Тихон.
-Хорошо, – буркнула в ответ Зотова.
-И все-таки, вышли бы вы за меня? – спросил Тихон после того, как они поели и ждали счет.
-Я же сказала, что да! – почти выкрикнула Зотова.
-Хорошо, хорошо… я понял. Ну что, я все оплатил, поехали?
  Встав из-за стола, Зотова удалилась в дамскую комнату, где пробыла минут пять. Тихон в это время сел за руль, чтобы прогреть двигатель машины.
    И что мне со всем этим делать, думал он и чесал переносицу. Когда Зотова появилась из ресторанчика, стал накрапывать дождь. Тихон вышел и открыл ей дверь в машине как истинный джентльмен. Зотова не удивилась его галантности и села. Они поехали. Оба молчали и оба думали о том, что Зотова не сообщила Тихону свой адрес. Тихон думал еще о том, что никогда не приглашал к себе девушек, всегда снимал номер в мини-гостинице. Очень странно, думал Тихон, мы оба молчим, как будто уже все решили.
    Когда он припарковался, и оба они вышли, Тихон указал на свой подъезд, и Зотова молча направилась вперед. В квартире она немного огляделась, а потом спросила:
-Хочешь, кофе сварю?
-Лучше чай, уже вечер, если выпью кофе, всю ночь не усну.
-Ты такой чувствительный?
-Я за день и так чашек пять выпиваю. Вечером – для меня уже перебор.
    Она ушла в кухню, где какое-то время занималась чаем. Но Тихон уже не хотел чая. Войдя, он обнял ее и сказал:
-Так значит, ты не врала, когда сказала, что выйдешь за меня?
-Не врала.
-Почему же злилась?
-Потому что слишком долго ждала, когда ты мне такое скажешь.
-В офисе нельзя было.
-Знаю.

    Утром он сказал ей:
-Дверь просто захлопни. Поспи еще, я пораньше, мне к руководству нужно зайти. Я там тебе зубную щетку положил и чистое полотенце. Всё, убегаю.
-Тихон! – воскликнула она и приподнялась, оперевшись на локоть. Но когда он оглянулся, сказала:
-Нет, ничего… Иди, а то опоздаешь.
-Почему не договорила? – посмотрел он ей в глаза,– Я не сказал нужных слов? Просто еще не привык… кажется странным и банальным говорить о том, что чувствую. И все-таки ты хочешь услышать?
-Да, хочу!
-Хорошо, говорю – Я очень тебя люблю. Так?
-Так. Я тоже.
-Нет уж, скажи полностью.
-Не будь таким педантом.
-Тогда вечером все мне скажешь, как положено.

    На работе он так и не смог поймать ее взгляда. Она молча положила распечатанный текст ему на стол и сразу ушла. Но Тихон улыбался себе под нос. Даже начальник отдела по защите информации заметил:
-У тебя хорошее настроение?
-Да. Алексей Алексеевич, а у нас в ведомстве есть семейные пары? Что-то ни об одной не знаю.
-Нет. Женились тут два менеджера с интервалом в год, так руководство почти сразу же их с женами по разным зданиям развело, чтобы никакой семейственности, ни-ни.
-То есть, если сотрудники женятся, то одного из супругов сразу переводят в другое здание?
-Точно. А ты что, жениться собрался? Интересно, на ком?
-Собрался. А могу я возразить руководству по поводу перевода моей супруги?
-Можешь, если не побоишься. Те двое даже рыпаться не стали. Один, кстати, развелся уже. Но ты меня удивил! Вот уж от кого не ждал такого – жениться. Ты никогда ни на кого не глядел. Знаешь, как тебя наши девицы втихаря называют? Конь в пальто.
-И откуда ты про их разговоры знаешь?
-Мне по должности положено знать все, тем более такое.
-А почему я – Конь в пальто?
-Потому что ни на одну из них глаз не положил, как они ни старались. Они считают тебя бесчувственным чурбаном. А теперь докладывай, на ком собрался жениться? Как я понял, она у нас работает? Я должен знать. Удивительно, что мне еще ничего об этом не доложили.
-Узнаешь, когда женюсь, – ухмыльнулся Тихон.
-Ах, ты ж, бандит. Ладно, припомню я тебе это. Давай сегодня по чарочке пропустим в ресторане?
-Не могу. Меня моя будущая жена будет ждать.
-Кто ж она такая, кто? Отвечай, Конь в пальто.
Они посмеялись, и Тихон пошел к себе. Когда он уже подходил к лифту, то увидел Аллу. Она тоже заметила его, поэтому тут же исчезла за дверью одного из кабинетов.
    Я ведь не смогу скрывать это долго, подумал Тихон, да и она извелась уже вся. Что за правила у нас тут такие? Как в концлагере. Уволюсь к чертям, хочу нормальной жизнью жить, хочу видеть ее рядом, хочу с ней обедать, приезжать и уезжать вместе. И вообще, ведь это именно она все пресс-релизы мне делает, причем, безупречно. А для этого необходимо досконально изучать всю информацию о предлагаемых продуктах и хорошо представлять их, чтобы не допускать каких-то технических ляпов, к тому же вычленять только то, что можно дать в прессу, а чего нельзя – это постоянное балансирование по тонкой грани. А еще на ней вся связь с общественностью держится. Так что пусть выбирают, но я не соглашусь с тем, чтобы нас с ней как телков развели по разным стойлам.
    Ближе к обеду он отправился в архив, потребовалась одна секретная папка. Расписался в журнале у дежурного и пошел по сумрачному проходу вдоль стеллажей к самому дальнему из них. И вдруг кто-то мелькнул за очередной стойкой. Тихон удивился, заглянул туда и увидел Аллу, складывающую взятые со стеллажа папки.
-Ты? – изумилась она, но он зажал ей рот рукой, втолкнул в самый тёмный угол хранилища и стал целовать, спускаясь от губ к шее, а потом расстегнул ей блузку и начал целовать грудь.
-С ума сошел? Нас увидят. Тут же камеры везде.
Но Тихон не отвечал, а продолжал, закрыв ее от камер собой.
-Можешь раньше с работы уйти? Сегодня ведь пятница,– спросил он. Она кивнула, торопливо застегиваясь.
-Адрес свой мне скинь, я заеду за тобой. Собери в чемодан все необходимое на первое время. Завтра же распишемся. Я уже договорился на 10 утра.
Она молчала.
-Или ты хочешь свадьбу?
-Нет, лучше как ты сказал. Но меня же сразу переведут в другой отдел, в здание напротив? Не сможем видеться в течение дня.
-Не переведут. Я решу этот вопрос.
    В понедельник Тихон подал данные об изменении своего семейного положения в отдел кадров, а потом зашел к Главному. После короткого разговора с ним он вышел и распорядился, чтобы рабочее место бывшей Зотовой, а ныне Кононовой, перенесли к нему в кабинет ближе к окну, где было светлее всего и где на подоконнике буйно цвели прекрасные фуксии.

                ***

© Copyright: Марк Шувалов
    март 2023


11.  Мусорщик

"Мусорщик" – название
фильма 2001 г. режиссер
Георгий Шенгелия по по-
вести Ивана Охлобыстина

***
    После недельного гриппа Лора решила навести порядок дома. И главное, разгрузить холодильник и выбросить из него всю просрочку. Набралось два пакета. Уже стемнело, хотя еще и 8 часов вечера не пропикало. Во дворе редкие жильцы возвращались с работы. Основная масса прошла ранее. Никто не гулял, даже собачники, потому что дул холодный ветер и срывался снег. Лора закуталась по самые глаза белым пушистым шарфом, потому что только-только выздоровела. Добегу до мусорных баков и сразу обратно, решила она.
    От подъезда баки находились не так уж и близко, в стороне за ограждающей стенкой. К вечеру все они стояли переполненными. Лора огляделась, прикидывая, куда бы пристроить свои два пакета. Вдруг между баками кто-то зашевелился. Лора застыла от испуга вместо того, чтобы быстрее уйти. Так и стояла с полными пакетами, по одному в каждой руке. Из темного угла на слабо освещенный пятачок вышел парень. Лицо и руки у него были в крови. Лора с ужасом смотрела на него и не могла сдвинуться с места. Парень подошел, взял у нее пакеты и забросил их повыше на полный бак. А потом похромал к выходу с мусорной площадки.
-У вас кровь, – сказала Лора. Парень обернулся и какое-то время смотрел ей в глаза. Все остальное – щеки и нос у Лоры закрывал шарф.
-Знаю, пластыри размокли и отлетели. Вот и кровь, – сказал незнакомец.
-Вы ранены?
-Ничего. Пройдёт. Собаку бродячую обездвиживал. Она мальчонку испугала, он заикаться стал. Я ее три дня тут сторожил, только сегодня поймал. Ее волонтеры увезли в приют.
-Вас надо перевязать. Кровь слишком сильно сочится. Куртка уже у ворота промокла.
-Вот как? – парень наклонил голову, чтобы увидеть ворот, но тут же застонал.
-Пойдемте! – решительно заявила Лора и схватила его за руку.
    Парень не сопротивлялся, но руку освободил, она также была в крови.
-Эта собака что же, так вас покусала? Нужно ведь уколы сделать – от бешенства и от столбняка.
-Уже сделали. Неотложка приезжала.
-И они так плохо заклеили вам раны?
-Я сам их торопил.
-Тогда почему вы здесь остались после того, как они уехали?
-Да так… Звонил друзьям, но у кого-то дела, у кого-то дети малые… В метро в таком виде не пойдешь.
-А живете где?
-Я в Питер из Москвы приехал неделю назад. В хостеле место снимаю, далековато отсюда.
    В этот момент они подошли к подъезду Лоры.
-Я сразу же уйду, – сказал торопливо парень, когда они вошли в лифт.
-Меня зовут Лора, а вас?
-Матвей.
В квартире он долго возился, раздеваясь:
-Я куртку на пол положу, а то, боюсь, вашу одежду испачкаю,– сказал он.
    Лора тем временем достала аптечку и крикнула ему:
-Матвей, проходите ко мне в кухню.
    Кровь у него сочилась из шеи, так же были раны на руках. Лора обработала все, наложила кровоостанавливающие губки и туго забинтовала обработанные места. А шею и задетый висок заклеила новыми большими пластырями. Казалось бы, она всё сделала нормально, но лицо парня почему-то стало каким-то задумчивым, а потом он вообще медленно сполз со стула и распластался на полу. Лора несколько секунд лихорадочно думала, потом нашла в аптечке нашатырь и намочила им ватку. Матвей не сразу, но медленно открыл глаза и уставился на Лору грустным взглядом темно-карих глаз с длинными ресницами.
-Может, ты голодный? У тебя обморок случился.
Матвей слабо улыбнулся и сел:
-Да, есть такое. Я заплачу, но у меня наличных нет. Переведу тебе по номеру телефона.
-Забудь. Главное, поешь. Сейчас разогрею суп и котлеты.
    Пока он ел, Лора смотрела на него. Потом налила ему добавку супа. Потом еще раз налила. И котлет он съел две порции.
-Ты не ел все эти три дня, что собаку караулил?
-Да, только пил. Бутылка воды у меня с собой была,– кивнул он, – Давай, все-таки переведу тебе хотя бы 500 рублей.
-Нет. Я тоже хочу поучаствовать в том мероприятии, что ты осуществил.
-Собака-то хорошая, просто обозленная на тех, кто содержал ее по-скотски.
-Но ведь она искусала тебя.
-Она просто защищалась, я ведь скрутил ее, чтобы укол сделать, но она пару раз изворачивалась и вгрызалась в меня. Хочу обязательно съездить в приют, посмотреть, как ее устроили. Кавказская овчарка, ее какие-то сволочи довели до ужаса, на цепи держали, склады охранять. И почти не кормили. Так она с этой цепью удрала, вырвала крюк из бетонной стенки. Вся израненная, шерсть свалялась в комья, глаза в гнойниках.
-Матвей… давай-ка успокойся, ты слишком разволновался. Вместе съездим, а сейчас тебе отдохнуть нужно.
-Да. Понял. Что ж, спасибо за обед. Мне пора.
-Пора? В хостел? Вас там сколько в комнате заселено?
-Четверо. Я и еще трое рабочих узбеков.
-Вот именно. А тебе нужно будет потом повязки и пластыри поменять. Останешься здесь. В дедушкиной комнате будешь спать.
-А дедушка?
-Дедушка курс лекций во Францию читать уехал на три месяца.
-Лора… ты ведь даже мой паспорт не спросила. Вот, возьми, – он протянул ей бумажник с документами.
-Отлично, у тебя и права имеются. Значит, дедову машину возьмем и съездим в приют, пока я еще на больничном.
-Ты болела?
-Да, грипповала. Но уже выздоровела. В понедельник на работу, так что еще 4 дня могу смело отдыхать. А ты, как я поняла, все эти три дня провел на улице? Как же ты не замерз?
Матвей смутился:
-Укрывался старым одеялом, мне дворник его дал. А носки я постираю и футболку…
-Одной рукой? Я дам тебе новую футболку и новые носки. Ещё халат могу дать, старенький, много раз стираный. Полностью помыться тебе сейчас не получится. Просто обмойся частично и переоденься в чистое. У деда кажется и новые "боксеры" в запасе имеются, сама ему покупала. По размеру вы не сильно с ним отличаетесь.
-А что преподает твой дедушка?
-Он историк. Древние цивилизации. В общем, скукотища еще та. Увидишь книги у него в кабинете – шумеры, хетты, майя. Ты говорил, что из Москвы приехал?
-Да, дело одно решить. Старшего брата на место поставить.
-А чем в Москве занимаешься?
-У нас бизнес семейный, ресторан… Но с некоторых пор все сложно из-за брата. Отец не может с ним бороться, мама тем более. Один я должен, им надеяться больше не на кого, брат хочет все у них отобрать.
-А я в университетской библиотеке работаю, где дедушка преподает.
-А твои родители?
-С ними все сложно, как у тебя с братом. Именно поэтому я к деду жить переехала.
Немного подумав, Лора спросила:
-А почему ты не ел все это время? И где ночевал?
-Понимаешь, я сторожил псину. Очень хитрая, она всё поняла и пряталась. Приходила к мусорке поживиться чем-нибудь, а потом пряталась рядом в подвале, через приямок туда пробиралась. К тому же, я боялся покинуть свой пост, сделал себе сидушку поудобнее за мусорными баками, чтобы она снова кого-нибудь не напугала. Там и дремал понемногу. А не ел потому, что карточку забыл в хостеле в сумке с вещами. В магазине нечем было расплатиться, переводы по номеру телефона там не принимают.
-Тебе совсем негде жить в Питере кроме хостела?
-Раньше я у брата всегда останавливался. Но потом, когда он начал всю эту борьбу с родителями… Понимаешь, он давал им деньги, погашал некоторые долги ресторана. Поэтому считает, что имеет полное право на него, потому что ресторан могли закрыть из-за неуплаты налогов. Брат хочет нового управляющего нанять и персонал весь заменить, родителям и мне предложил отступные, но для них ресторан – это все. Это часть их жизни. А он не понимает этого. Говорит, что в их возрасте люди дома сидят, сериалы смотрят, по парку гуляют, в пансионаты ездят. Даже мне работу присмотрел, чтобы я из ресторана ушел. Все это началось после того, как он женился.
    Лора внимательно слушала и думала о своих родителях, которые хотели забрать у деда большую трехкомнатную квартиру в старом районе, а свою двушку в хрущёвке продать и купить ему большую однокомнатную. Лора вступилась за деда и переехала жить к нему. Он прописал ее и даже оформил дарственную на Лору. А хрущёвку между тем включили в план реновации и родители Лоры теперь ожидали, когда им предложат варианты переселения в новых домах. Деда они оставили в покое, но он, и Лора вместе с ним, почти совсем перестали с ними общаться.
    После ужина Лора постелила Матвею в дедушкиной комнате, но он захотел посидеть у телевизора, новости посмотреть, поэтому она открыла ему дедушкин кабинет.
-Ого, сколько книг! – восхитился Матвей и долго рассматривал названия. Некоторые иллюстрированные альбомы доставал и листал.
-Целое сокровище, тут можно год, не выходя, читать и размышлять.
-Ты любишь читать? – спросила Лора, – Да, здесь много чего. Но у деда почти нет художественной литературы. Думаю, тебе быстро бы наскучили его книги. Слишком специализированные издания.
    Когда она заглянула к нему через час, он смотрел фото в их семейном альбоме. Лора села рядом и поглядывала на него. Ее удивил его искренний интерес к этому домашнему архиву. Лора там тоже была, маленькая, в коротких платьицах и с заклеенными разбитыми коленками. Губы у нее почти на всех фото были обиженно надуты, и смотрела она исподлобья, потому что ей хотелось мячик гонять с соседским мальчишкой, а родители заставляли позировать. Тогда ее от них бабушка защищала.
-Ты такая серьезная в детстве была, – улыбнулся Матвей.
-Заметил? Не любила фотографироваться.
-Когда ты там, возле баков, смотрела на меня, почти полностью укутанная в шарф, я подумал:-Ну вот, ангелы все-таки существуют.
-Ангелы не выносят мусор, – засмеялась Лора.
-Зато, как и ты, раненых и голодных спасают.
-Тебе голову нужно помыть.
-Я сам не смог одной рукой, да и на шее пластырь.
-Но ты такой взлохмаченный, и все волосы у тебя в засохшей крови. Давай, я очень аккуратно тебе голову помою в тазике. Знаешь, как в парикмахерских делают. Я так бабушке мыла, когда она уже не могла.
    Лора все приготовила, Матвей лег на четыре поставленных в ряд табуретки. А на стуле, который был пониже, разместил свою голову в тазу. Лора аккуратно лила воду из кувшина, потом намыливала и смывала.
-Закрой глаза, – сказала она Матвею, – Ты смущаешь меня. И мыло может попасть.
-Почему смущаю?
-Так смотришь… И твои ресницы, они очень длинные, как у красной девицы.
    Когда он закрыл глаза, его ресницы показались ей еще длиннее, но она отвела взгляд и сосредоточилась на мытье его лохматых и спутанных волос.
-А как ты хочешь защищать ресторан от брата? – спросила она.
-Продал свою однокомнатную квартиру и хочу возместить брату все его расходы, чтобы у него не имелось козырей на руках.
-Продал квартиру?
-Да, родители нам обоим с братом помогали оплачивать ипотеки. Сейчас снял себе поближе к ресторану. Родители ничего не знают, они бы против были. И то, что сюда поехал, я им тоже не сказал.
-А когда твой брат погашал долги ресторана, он оформлял это как-то юридически? Договором, например?
-Нет. Просто давал отцу деньги, а тот вносил на расчетный счет и оттуда платил – налоги, зарплату сотрудникам, за электроэнергию, газ и т.п.
-А помещение?
-Они еще три года назад выкупили его в собственность. Именно поэтому брат и решил дать денег на погашение долга. Почуял, что это теперь лакомый кусок. А ведь родители почти 10 лет платили кредит, который взяли на покупку этого помещения, параллельно с тем, что помогали и нам. Все эти годы они и сами на кухне поварами работали и все остальное делали. Прибыль полностью уходила на кредиты, налоги и зарплату нанятым работникам. Потом, когда я из армии вернулся, тоже в ресторане стал работать. Закупки и доставка продуктов на мне.
-И он никаких вложений в ресторан не делал?
-Брат? Нет. Ни копейки.
-Тогда он ни на что не имеет права претендовать.
-Я знаю. Но все равно верну ему его деньги. Не хочу, чтобы он мог и дальше наезжать на отца с матерью. Они очень расстраивались из-за того, что он хладнокровно и цинично выступил со своими претензиями. Мама много ночей плакала, а отец стал замкнутым. Сказал мне однажды:
-Теперь у нас только один сын остался – ты.
-А в армию ты после школы ушел?
-Нет. После универа. На программиста учился.
-Я тоже диплом имею. По образованию юрист. Но работаю в библиотеке. Так получилось. Но хотя бы деду помогла отстоять квартиру, когда мои родители хотели ее отнять.
-Хотели отнять? Ты поэтому у дедушки живешь? Выходит, у тебя почти такая же ситуация.
-Да. Мы теперь с моими родителями общаемся редко и только по необходимости. Почти совсем чужими друг другу стали.

    Утром они поехали на дедовой машине в приют. Заведение, куда они прибыли, вызвало у Лоры какое-то непонятное состояние. С одной стороны она понимала, сколько усилий вложили устроители в обустройство приюта для собак, но с другой – вид несчастных, раненых и больных животных причинял ей сильную боль. Она задерживалась у каждой клети и подолгу смотрела на ту или иную собаку. Здоровых и сильных здесь было мало, их чаще забирали. Обычно дачники или для охраны объектов.
    Когда они дошли до кавказца, Лора вообще вся сжалась и не могла слова сказать, у нее голос пропал. Собака лежала внутри будки на подстилке, но все равно было видно, насколько она изможденная. Все ее раны работники приюта обработали, также сказали, что аппетит у нее не пропал, а значит, скоро поправится. Увидев Матвея, псина грозно зарычала. Но Лора попросила разрешения войти к ней в клеть. Работник приюта посмотрел с сомнением, однако открыл ей дверцу. Собака разрешила Лоре погладить себя. Лора что-то говорила ей, склонившись к самой морде, а работник опасливо стоял рядом, готовый в любой момент отбить нападение псины. Но та внимательно слушала Лору и даже отвечала ей урчанием различных тональностей.
    Вдруг Лора поманила Матвея внутрь. Он вошел, но псина приподнялась и зарычала.
-Не бойся, он друг. Смотри, – сказала Лора, встала, взяла Матвея под руку и поцеловала его в щеку.
-Видишь? Он не обидит тебя, – склонилась она снова к собаке. Та уткнулась носом ей в ладонь. Лора подозвала Матвея ближе, взяла его руку в свою и так погладила псину. Собака не шелохнулась. Матвей достал угощение и дал собаке. Она осторожно взяла его с ладони Матвея и съела. После этого Матвей присел на корточки рядом с Лорой.
-Знаешь, ей наверняка тут холодно. Особенно ночью, – сказала Лора. Давай, заберем ее отсюда?
-Куда? В квартиру?
-Да. Ее нужно откормить и полечить. Здесь недостаточно условий для этого.
-А потом? Что мы с ней будем делать, когда она поверит нам и привыкнет?
-Ничего. Оставлю ее у себя. Не могу я по-другому. А дедушка… он поймет.
    Матвей смотрел на нее изумленно, но молчал. Ушел и поговорил с работниками приюта, которые помогли собрать собаку и посадили ее в машину. Дали намордник, сказали, что такую породу в городе без него нельзя. Кроме этого дали собачий паспорт, который уже оформили на нее, где были указаны прививки и медпрепараты, примененные для лечения, даже снимок узи приложили.
-В целом, она здорова, просто исхудала сильно. Все ранки мы обработали, в одном месте швы наложили. Колтуны остригли. По состоянию зубов ей не более 3-х лет. И дыхание чистое, значит, проблем с желудком и легкими также нет.
    В машине Лора сидела с собакой на заднем сиденье. Та положила голову ей на колени.
-Она полностью тебе доверяет. Просто удивительно, даже меня приняла с твоей подачи. Почему?
-Потому что мы обе девочки, – улыбнулась Лора, – Нужно ей имя придумать. Альма? Пойдет?
-Ну… нужно смотреть, примет ли она его.
-Если я все время буду так ее называть, она поймет и примет.
-Да, она умная и хитрая. Жизнь ее научила быть такой.
    По пути они заехали в хостел, где Матвей забрал свои вещи. Когда он вновь садился в машину, Альма встрепенулась, но тут же успокоилась и вновь закрыла глаза.
-Альма, Альмочка… – гладила ее Лора.
    Потом они заехали в зоомагазин и купили усиленный поводок с ошейником, миску для воды, миску для еды и пару больших пакетов собачьего корма. В приюте сказали, какой ей больше нравится и посоветовали не давать кусков со стола.
    Уже на следующий день Альма ожила, потому что оправилась от сильного снотворного, которое ей вколол Матвей. За неделю она освоилась в квартире и на улице спокойно гуляла на поводке. Лора даже рискнула отпустить ее побегать на пустыре, хотя Матвей сомневался, стоит ли это делать так быстро. Днем в основном Альмой занимался он, потому что Лора вышла на работу после больничного. За это время он встретился с братом и вернул ему деньги. Брат поначалу не соглашался, но потом узнал у юристов, что в любом случае не имеет никаких прав на ресторан, поэтому деньги взял. Матвей до последней минуты их встречи смотрел ему в глаза, но так и не увидел раскаяния. Получил от него расписку и впервые не пожал ему руку.
    Была пятница, поэтому Лора вернулась с работы раньше.
-Лора, я уезжаю, – сказал Матвей, – Расписку от брата получил, чемодан собрал. Родители очень ждут, я ведь поставками в ресторане занимаюсь.
-Конечно, конечно, – сказала Лора, – Ты и так задержался из-за Альмы.
-Переживаю, как ты будешь одна с ней справляться?
-Не волнуйся, она уже оправилась, даже бегает вовсю. Вес восстановит, старую шерсть я постепенно ей выстригу, будет просто красавицей. А в случае чего ребята из приюта помогут.
    Матвей слушал, опустив голову. А когда пришло такси, торопливо сказал:
-Лора, я приеду как только смогу.
Она испуганно посмотрела на него и кивнула:
-Я буду ждать.
-Обязательно звони мне, – сказал он.
-Конечно, – ответила она.
    Матвей взял чемодан и подкатил его к двери, но потом вернулся и обнял Лору.
-Я вернусь, – сказал он и начал очень нежно ее целовать.
    К ним подошла Альма и внимательно посмотрела на то, как они целуются. Потом зарычала и дернула Матвея за край одежды. Он опомнился, схватил чемодан и исчез за дверью.

    Через полгода они поженились. Матвей переехал в Питер к Лоре и ее дедушке. В ресторан на свое место он привел работать приятеля. А Альма поселилась у родителей Матвея в Москве. В будние дни она сидела в пристроенном маленьком домике недалеко от входа в ресторан и охраняла детские коляски. Пару раз она задержала и не пропустила неблагонадежных подвыпивших граждан.
-Какой хороший и красивый у вас охранник, – часто говорили хозяевам посетители ресторана. А постоянные клиенты приносили Альме разные маленькие собачьи угощенья. Шерсть у нее полностью восстановилась и выглядела Альма теперь просто супер красоткой. Правда, возле ресторана ей из-за своих размеров и грозного вида приходилось мириться с привязью и намордником, но она приняла это как должное. Потому что вечером новые хозяева забирали ее домой и за службу давали ей очень вкусную еду.
                ***

© Copyright: Марк Шувалов
    март 2023