Мама. Часть первая

I.

Здравствуй мама, это опять я пришел. Надеюсь, не надоел тебе со своими проблемами. Как ты? Я снова на перепутье, ничего не ладится ни в семейной жизни, ни на работе. Прямо полоса невезения какая-то. Да не нервничай, не переживай, все образуется, все будет хорошо. Ну вот, ты опять беспокоишься обо мне. Не надо. Всю мою жизнь ты меня опекала, старалась оградить от всех неприятностей, зачем? Это моя жизнь, и я должен сам во всем разобраться.

Что ты говоришь? Ты можешь мне помочь? Но как? Она ушла от меня, как тут поможешь? Я помню, как ты любила ее, как хорошо к ней относилась. Порой мне казалось, что она ближе тебе, чем я, твой собственный сын. Она говорила, что любит тебя даже больше, чем свою мать, и ласково называла тебя: «Мама», помнишь? А ты говорила ей, что у тебя никогда раньше не было дочери, а теперь есть! Ты всегда умела ее выслушать и дать ей добрый совет. Может я и был ей плохим мужем, но ведь она была членом нашей семьи. Она любила меня и тебя, называла тебя мамой, а потом так поступила, разорвав все, что нас связывало.

У нас не было детей: мы так и не узнали, по чьей вине. Может, это я такой, может, она, а, может, мы просто несовместимы. И все-таки мы прожили вместе больше десяти лет. Как она могла? Нет, не надо ей звонить, не надо беспокоить. Она все решила: она больше не любит твоего сына-неудачника. Видишь, как ты воспитала меня! Нет, конечно, это не твоя вина, я сам вырос такой, во всем виноват только я. Думаешь я не знаю?

Пытался продвинуться на работе, получить должность повыше, больше денег, лучшую ставку, целовал чьи-то задницы, чтобы этого добиться. А потом, когда этот старый идиот наконец-то ушел на пенсию, они отдали его должность сыну главного инженера. Этому недотепе, который ничего не смыслит в нашей работе. Столько времени, сколько труда я потратил зря и зачем? Думаешь ей понравилось, что ее мужа отпихнули от сытного пирога, как собаку? А ведь это время я мог провести с ней: в кино бы сходили, в гости, в ресторан, уехали бы куда-нибудь в отпуск, да мало ли чего. А я пропадал на работе, надеялся на повышение, делал какие-то дополнительные задания, обещал ей, что скоро все будет по-другому, а тут…

Что ты говоришь? Она должна была понять? Может быть. Но когда у женщины нет ребенка, а муж занят работой, ей становится грустно и одиноко. Что? Ее работа? Ты же знаешь, мама, она всегда относилась к своей работе с прохладцей. Она там все знает, ей не очень нравится коллектив, и она всегда хотела найти другую работу. С ее специальностью она всегда может найти работу получше. Нет, не надо ей звонить, что можно ей сказать, я не понимаю. Ты была ей МАМОЙ, когда она была со мной. Сейчас ты ей посторонний человек, как и я. Бывший! Слово-то какое, бывший, как бывшее в употреблении грязное белье. Ладно, не буду больше. Хорошо, я позвоню ей, передам от тебя привет, скажу, что ты спрашивала о ней.

Кто он? Я ничего не знаю, не хочу спрашивать ее, унижаться. Чем он лучше меня? Да ВСЕМ, потому что она сейчас с ним, а не со мной. Ладно, не буду об этом. Зачем тревожить старые раны? Знаешь, мама, я не понимаю, почему я все время говорю о ней, потому что все еще люблю ее, или потому что потерял ее навсегда.



II.

У меня так много вопросов, на которые я никак не могу найти ответы. Вроде, взрослый человек, уже под сорок, а я все бегу к тебе, советуюсь, спрашиваю. Наверное, ты для меня, как психотерапевты для других. Только ты не прописываешь мне таблетки и не берешь у меня деньги за потраченное время.

Мама, мама, если бы ты знала, как бы мне хотелось вернуться обратно в детство, когда я был маленький. Ты пела мне свою колыбельную песню. Она была такая грустная:

«Спи, мой воробушек, спи, мой сыночек,
Спи, мой звоночек родной».

Ты, конечно, помнишь эту песню.

Я закрывал глаза, но, когда ты уходила, думая, что твой сын уже уснул, горько плакал в подушку от этой песни, от этих слов, от твоей любви. Наверное, я знал, что детство мое пройдет быстро, и скоро я не услышу твоего голоса и твоей песни. А сейчас я опять хочу вернуться в те дни и вечера, но знаю, это невозможно. Все мои тогдашние трудности можно было легко разрешить, и ты всегда помогала мне.

А сейчас? Везде одни проблемы. Вот ты говоришь, что мне нужно не торопить события, найти другую женщину, узнать ее получше и, может, это будет та, которая мне нужна. Я пробовал, но, наверное, я больше не привлекаю женщин. Кому нужен немолодой, покинутый всеми мужчина, который не может забыть свою бывшую жену, у которого сложности на работе, долги, и к тому же, он, может быть, не может иметь детей. Теперь ты понимаешь меня? Только не надо спорить со мной. Чем ты можешь мне помочь? Разве что спеть свою грустную колыбельную.

Иногда, когда ты работала допоздна, я отправлялся к родственникам с ночевкой. У них была дочка, девочка примерно моих лет, и мы играли вместе. У них всегда было шумно, они громко разговаривали, пели песни, спорили с соседями. А когда наступала ночь, я часто лежал в кровати и думал, что будет со мной, если вдруг ты умрешь?

Я считал, что когда мне будет 10 лет, тебе будет 38, когда 15, тогда, 43. Так я доходил до того момента, когда мне становилось 40, как сейчас, а тебе 68. Я не представлял себе тогда, что мне будет когда-нибудь 40 лет, а больше думал, какая ты будешь старая. Будешь ли ты еще жива, думал я, и мне становилось страшно. Страшно оттого, что мне было только 5 лет, потом я вырасту, а ты, мама, постареешь.

А помнишь, как мы однажды бросили все и уехали к твоей двоюродной сестре? Тебе дали на работе отпуск, ты купила два билета на поезд и мы поехали. Я в первый раз уезжал из города. Как было все интересно: мелькающие пейзажи за окном, остановки, люди в вагоне. Они выходили из поезда, их встречали. На перронах проходящих станций всегда что-то продавали. Мы с тобой выходили из вагона на долгих остановках и гуляли по перрону. Ты покупала мне газированную воду из автомата; на фрукты, овощи и орехи, которые продавали, у нас не было денег. Я ничего не просил, я все понимал. Однажды я засмотрелся на спелые вишни, и дядя-продавец насыпал мне небольшой кулечек. Ты стала предлагать ему деньги, но он не взял. Вишни были очень вкусные, я хотел, чтобы ты тоже попробовала, но ты съела две-три штуки и сказала, что больше не хочешь.

А какой необыкновенно вкусной казалась мне еда в поезде! Мы взяли с собой огурцы и помидоры, а еще ты сварила в дорогу картошку, яйца и кусок курицы. Мы ели все наши припасы с таким удовольствием! А потом проводник принес горячий, крепко заваренный чай в серебряных подстаканниках. Мы пили этот чай, обжигаясь. До чего он был вкусный!

Мы приехали в город, где жила твоя двоюродная сестра. Когда мы ехали к ней, ты говорила, что у нее не сложилась жизнь. Я ожидал увидеть грустную женщину в темном, которая старше тебя. Но она оказалась гораздо моложе тебя и показалась мне веселой, жизнерадостной и даже красивой. Она встретила нас на вокзале, и мы с ней сразу подружились. Она много говорила о своем городе, о том, сколько интересного мы здесь увидим, спрашивала о моих планах, чем я занимаюсь, что мне интересно. Она жила в небольшом домике где-то на окраине города. Туда ходили трамваи.

Мы гуляли по городу, она нам показывала дом, где в детстве жил известный писатель, мы ходили в кино, катались на аттракционах, смотрели картины в городском музее. Потом мы сели на пароход и смотрели на город со стороны реки. Я не понимал, как и почему у нее не сложилась жизнь. Она была такая хорошая и добрая. Через несколько дней мы уже сами знали город. Когда она уходила на работу, мы с тобой садились на трамвай и снова посещали те места, которые полюбили. Ты покупала мне вкусное ванильное мороженое, помнишь?

А в выходные она научила меня кататься на велосипеде. Сначала у меня ничего не получилось, я падал и никак не мог удержать равновесие. Уже хотел все бросить, а она только смеялась и снова показывала мне, как нужно начинать движение, как разгоняться и как тормозить. Она держала велосипед, я влез на него и стал медленно крутить педали. Потом она отпустила велосипед и я поехал. «Я еду, еду, смотри, у меня получается!”, - громко кричал я. Мы катались с ней до темноты, потом у меня даже немного болели ноги. Как мне было хорошо в том городе, с твоей двоюродной сестрой! Две недели которые мы провели там с тобой казались самыми счастливыми в моей жизни. Потом мы приехали домой, я был немного грустен, потому что наше путешествие закончилось, потому что я уже скучал по ней и потому что дома у меня не было велосипеда.

А потом она умерла. Сколько ей было тогда? Рак съел ее буквально за несколько месяцев, может быть, доктора его поздно обнаружили. Ты ездила на похороны одна, помнишь? Ты потом говорила, что не узнала ее. Она лежала в гробу худая, бледная, измученная, а я помнил ее веселой, жизнерадостной и болтливой. Мне было тогда лет пятнадцать, но я часто вспоминал ее и горько плакал.



III.

Я столько помню разных историй из моего детства, не хочу тебе морочить голову. Ты всегда старалась отстранить меня от всех напастей, чтобы я дольше не узнал, какая тяжелая жизнь меня ожидает. Может, напрасно? Я узнал жизнь раньше, чем ты думаешь.

Однажды я гулял в соседнем дворе и вдруг увидел толпу, которая обступила кого-то. Я подошел поближе и увидел старика. Он лежал на земле, у него была разбита голова и кровь текла по лицу и рукам. Старик был мертв. В толпе говорили, что его сын заболел какой-то смертельной болезнью. Отец приехал к нему издалека, не смог этого пережить и выбросился из окна. Приехали врачи на машинах с темными стеклами. Они закрыли старика простыней, положили на носилки и увезли куда-то. Эта белая простыня сразу пропиталась кровью.

Мне было тогда лет 5 или 6. Я пришел домой и рассказал, что увидел. Ты прижала меня к себе, посадила на колени, целовала мои мокрые глаза и утешала. Ты говорила, что жизнь очень тяжелая и что люди должны быть сильными, чтобы преодолеть эти невзгоды. Еще ты говорила, что всегда будешь со мной и всегда поможешь мне. А я все никак не мог успокоиться, все видел этого человека, лежащего на земле, и эту окровавленную простыню.

Знаешь, мама, почему я тогда плакал? Мне, конечно было жаль старика и его сына, который заболел. Я плакал потому, что представлял СЕБЯ под такой простыней, представлял, что когда-то и меня вот так накроют и отвезут куда-то.

И все же у меня было счастливое детство, несмотря на то, что у меня не было хорошей одежды, как у других детей. У нас не было денег, и мы многого не могли себе позволить. Помнишь тот салатовый свитер? Я надевал его почти каждый день во втором классе. Он был очень теплый. Мне казалось, что в нем есть немного твоего тепла, потому что ты купила мне его. А через год он как-будто скукожился, рукава стали коротки, и я не мог его одеть. Ты отрезала рукава и сделала из этого свитера жилетку. Я надел ее и пошел в школу. Как же смеялись дети: они ведь помнили мой свитер. Я смеялся вместе с ними, говорил, что очень подрос за лето. Мне было немного стыдно, но я все равно продолжал в ходить в этой жилетке. Я надевал поверх нее пиджак, так чтобы ее не было видно. Скоро о ней все забыли.

Я понимал, что у нас нет денег, что ты воспитываешь меня одна. Дети в школе тоже понимали это. Просто дети очень жестоки, они должны воспитывать в себе эту силу и стойкость, чтобы выжить в этом жестоком мире. Только я не мог быть таким, не мог ударить кого-то, чтобы доказать свою силу, не мог даже дать сдачи. Странно, что дети не трогали меня: они смотрели на меня, как на пустое место.

Помнишь, однажды ты увидела синяки на моем лице. Это соседский мальчишка крепко побил меня за что-то, а может просто хотел показать свою силу. Ты взяла меня за руку, и мы пошли к нему домой. Я не помню, что ты сказала его родителям, только его отец громко позвал сына и так ударил его, что тот отлетел в угол и разбил себе голову. Отец ничего не спросил у сына, он видел только, что тот выше меня на целую голову. Мне было даже жаль его.

А может, зря ты это делала? Может, ты должна была позволить мне, чтобы я сам решал свои проблемы и не надеялся на тебя. Ну побили бы меня еще: научился бы давать сдачи? Может быть, я бы смог разобраться со своей женой, и она бы не ушла? Да что я опять об этом.

Знаешь, а ведь после того, как она ушла, я хотел бросить все, поменять, уволиться с работы, переехать в другой город, чтобы ничто не напоминало о ней. Думаю, это было бы очень правильным решением, снова начать все заново: найти новую работу, жить в другой квартире, встретиться с другими людьми. Но я представил себе, что ты будешь далеко от меня, и я не смогу к тебе приезжать так часто. Ведь ты не сможешь переехать со мной. Нет, мама, не уговаривай меня, сам я не перееду. Я не оставлю тебя одну. Здесь я хоть могу приезжать к тебе, разговаривать, а там? Думаешь, что я смог бы начать все сначала и устроиться на новом месте? Ты правда так думаешь?


Copyright © 2024 by Марк Лэйн