Сон из Парижа

На исходе зимнего семестра в Свободном университете Берлина, где моя младшая улучшала свое знание немецкого языка, мне приснился сон. Из Парижа. Почему именно оттуда? Просто летом мы собирались посетить Столицу моды и любви.

И вот видится мне: мы гуляем по Парижу – не по местам из открыток, не по Елисейским полям, а по каким-то облезлым улочкам, где каждый дом выглядит так, будто устал жить, но стыдится признаться. Тротуары кривые, вывески рукописные, ароматы – смесь кофе, круассана и плесени

И вот выходим мы на площадь. Ну как площадь – площадочка. Скорее – карман между домами. Спряталась, зажалась между вековыми зданиями, которые будто держат её за руки и не отпускают.

В углу этой площади – парикмахерская... на помосте. Метровый деревянный подиум, на нём кресло, зеркало и француз с носом красным, как гоголь-моголь после похмелья.

Говорят, наверное, по-французски, но я всё понимаю – ведь это сон.
Парикмахер, с лёгким наклоном головы и трагедией в голосе, спрашивает:

– Что угодно, мадам?

Клиентка в кресле вся сияет, но говорит, как будто язык у неё – IKEA: собрать можно, но не сразу.

– Я просиль... обрезать вас красильно! – говорит она торжественно, как будто вручает Букеровскую премию.

Парикмахер слегка побледнел:

– Простите, мадам... вы хотите, чтобы я... что сделал?

– Ты не слушаль! Я говорюсь: обрезать вас тута и вон тута!

Она тычет в свою голову с такой уверенностью, будто руководит посадкой самолёта.

Парикмахер в замешательстве. Он как будто одновременно пытается понять её и пересчитать налоги за последние пять лет.

– Простите, мадам, но почему вы хотите... обрезать меня?

Клиентка вскипает:

– Ах, какой тупенький шнайдер! Я сказаль, обрезать ВАС! Не целиком, а... на голава!

Снизу, у подиума, уже собралась толпа. Зеваки, туристы, голуби – всё как положено.

Один, в панаме и с багетом под мышкой, кричит:

– Да она, похоже, вообще не понимает по-французски!

Толпа – в хохот. Кто-то хлопает. Кто-то падает. Собака заливается лаем от смеха.

И тут пузатый, полупьяный француз с лицом почти как у Жерара Депардье и характером бульдозера орёт:

– Как это – не знать французский?! Варвары! Дикари! Эль фини дю культура!

Толпа бьётся в истерике. Кто-то смеётся как чайник. Кто-то как гусь. У кого-то от смеха отстёгивается кардиган.

И тут меня – хрясь! – кольнуло. Прямо под ребра. Или в чувство достоинства.

Я, как с трибуны, крикнул:

– А моя дочь знает немецкий на уровне С1! Это не ваш шансон мур-мур...

Момент — и тишина. Гробовая. Даже муха, казалось, замерла на лету и задумалась.
Толпа поворачивается ко мне медленно, как турникет в киевском метро.

На лицах – смесь ужаса, изумления и лёгкой мигрени.

Пузатый француз, побледнев как сыр, громко шепчет:

– Этого не может быть... Невозможно выучить немецкий на уровне С1... Там же... язык... ломается!

Толпа взорвалась. Кто-то упал. Кто-то закричал «Уберите учебники!»
Парикмахер, рыдая, бросил ножницы и убежал в канализацию.

А я… проснулся.