На станции

***
на безмолвной станции
старик просит воды —
снег тает не долетая до земли

***

Поезд летит сквозь темную синь.
Сумерки, снега, сугробы, дали.
Дорожная азбука морзе, серая рябь в паузах.

Фонари флиртуют с глазом.
Рельсы лязгают, колеса громыхают, младенец плачет.
Плач не вдохновенный, не жалобный, скорее дежурный.
Младенец в поезде исправно дежурит по плачу.

Колеса стучат монотонно.
Этот перестук наполняет смутным предчувствием поворота в судьбе.
Тот сдвиг, который случается радикально и незаметно.
Как в будни хирурга.

Пассажиры исправно исполняют (свою роль).
Пассажир заправляет постель.
Пассажир стремится на станции покурить и размяться.
Пассажир хочет чая.
Пассажира раздражает плач младенца.
Пассажир флиртует с проводником.
Пассажир всем доволен.
Но не всегда, а только в ответ на вопрос начальника поезда.

Короткая остановка, четыре буквы - название города в свете станционных фонарей, как приглашение, как зов, как легенда.
На носу и на губах нежная прохлада снежинок.

Снег летит, снежинки тают, проявляется (веселая) мысль.
Жаль, что все поезда называются Ласточки, веселей, если б были бы разные птицы на разных направлениях.

Мысль оттуда, что Л. едет сейчас на Ласточке, и уже через час вдохнёт густой воздух Курского вокзала.
Снега растаяли. Мы пали, нас забыли