Приключения сельской скорой помощи

Сегодня я собирала материал для репортажа из районной сельской больницы. Главный врач привёл меня в отделение скорой помощи и сказал:

- Ты хочешь сенсаций? Их нет у меня, титьки митрофановы. Вот дежурная бригада – знаменитый фельдшер Чечукина и легендарный водитель Фролов. Общайся.

Затем погрозил Чечукиной пальцем и сказал:

- Журналистку не портить! Знаю я вас, титьки митрофановы.

- Расскажите, – спросила я у знаменитой Чечукиной. – От чего в сельской местности чаще всего случаются летальные исходы?

- Причина у всех одна, – сказала Чечукина. – «Скончался от прибытия «скорой».

- А то же ж, – сказал водитель Фролов.

– Девушка просто не в курсе, – сказала Чечукина.

В карете «скорой помощи» кроме носилок и кресел сзади стояли удочка, топор, рыбацкие сапоги и мешок картошки.

- Это на чёрный день, – сказал водитель. – Вдруг крякнем где-нибудь – дров нарубим, похлёбку сварим из пациента… Не голодать же!

Я поняла, что это шутка, но отсела подальше от топора.

- Бедновато у вас, – заметила я. - Я читала, будто сегодня даже сельские кареты «скорой» оснащены по последнему слову техники. Что у вас есть из оснащения?

- У нас есть всё! – сказала Чечукина. – Могу дать пациенту зелёнку. Могу дать клизму. Могу дать клизму из зелёнки. А могу вслух прочитать больному вашу галиматью о современном оснащении «скорых».

- Но это только при экстренной реанимации, – сказал водитель Фролов. – Очень сильнодействующее средство. Вместо эвтаназии.

Из диспетчерской заорали, что поступил срочный вызов по 03, и мы полезли в машину.

- Петрович из Никулино звонит, – сказал Фролов, который знал в округе каждую собаку. – Говорит, ногу поломал, дубина! Я ему мотыля для рыбалки обещал, а он ходули ломает. Чечукина, сунь куда-нибудь мотыля?

Чечукина сунула пакетик с мотылём в сумку и сказала мне:

- Вот тебе практическая задача, журналистка. В прошлую смену у нас было три вызова. В деревне Бабулино температура, в деревне Дедулино – подозрение на перелом, в деревне Рогулино – что-то с пузом. Угадай, куда мы ездим первыми?

- Не знаю, – говорю я. – Наверное, на пузо или на температуру?

- Ты далека от нюансов сельской медицины, – сказала Чечукина. – Запомни, солнышко: деревенская скорая сначала едет туда, где есть дорога, а потом – туда, где можно одолжить бензина. Или украсть.

- А то же ж! – сказал водитель Фролов.

- Девушка просто не в курсе, – успокоила фельдшер Чечукина.

Мы ехали в деревню Никулино к Петровичу с возможным переломом. По словам водителя, туда вела приличная дорога. Но вскоре нас с Чечукиной стало бросать по салону вместе с её чемоданчиком, удочкой и мешком картошки. Не бросало только водителя Фролова, который держался за руль.

- Когда уже будет приличная дорога? – заорала я, получив по лбу сначала удочкой, потом чемоданчиком, а на закуску – Чечукиной.

- Это она и есть, – сказал водитель Фролов. – Лучше не жди. Но с домкратом и Гиппократом хоть до Пекина доедем.

- А то же ж, – сказала Чечукина и села на мешок с картошкой. Тут нас снова тряхнуло, мешок оказался сверху и сам стал сидеть на Чечукиной.

- Родить можно от такой тряски, – сказала я, ощущая приступ морской болезни.

- А ты думала? – сказала Чечукина. – Рожали! Причём даже те, кто родить не мог. Я своего Вовку вон на том ухабе родила.

- А зачала – вот на этом! – сказал Фролов, и его снова тряхнуло, но уже не от дороги, а от подзатыльника.

За окном машины стеной стоял лес – такой же мрачный, как сельское здравоохранение. Мне показалось, в кустах кто-то мелькает.

- Волки тут у вас есть? – боязливо спросила я.

- Есть немного, – сказала Чечукина и снова оседлала мешок. – Но они по средам и четвергам смирные. Мы их называем «внештатные патологоанатомы».

В это время на дорогу перед нами вышел волк, присел, нагадил и ушёл.

- Какой душка, – сказал Фролов. – На нашего главврача похож.

Я смотрела на салон деревенской скорой, на мешок и на Чечукину.

- Как вы тут возите по три больных? – спросила я. – Тесно же.

- И по десять человек возили, – успокоил Фролов. – Особенно в рыночный день. Автобусы не ходят, а мы врачи, мы гуманные. Или ты хочешь, чтоб их волки по пути съели?

- К нам в машину садятся обычно здоровыми, – пояснила Чечукина. – Больными пациенты становятся после поездки с Фроловым. Мы почти приехали!

Разбрызгивая озёра грязи, мы торжественно прибыли в деревню Никулино. На завалинке небритый мужик, вытянув ногу, грелся на солнышке. Рядом дулась худая и сердитая супруга.

- Петрович, привет! – заорала Чечукина. – Зачем вызвал, в тромбофлебит твою язву? Ты сегодня пимши, суппозитория?

- Ещё нет, – сказал Петрович с выставленной ногой. – Не пимши. В магазин идти не на чем, одна ходуля осталась, а баба против.

- Хреново дело, – сказала фельдшер. – Не пимши – потому и заболемши. С крыши рухнул, что ли?

- Хуже, – сказал Петрович. – Бабе своей под задницу пнул, да не рассчитал… что-то хрястнуло и распухло.

- Тьфу на тебя, оглоед! – сказала сердитая жена. – Зла не хватает. Чечукина, дай мне чего-нибудь от давления?

Фельдшер сунула ей что-то, пощупала ногу Петровичу и заключила:

- Рентген надо. Говорила я тебе: не женись на костлявой заднице, титьки митрофановы. Мяконькую выбирай, чтоб пинать безопасно. А ты небось зарядил ей под хрящи со всей дури!

Запихав травмированного Петровича в «скорую», мы тронулись обратно. Выехав из Никулино, догнали бабу, которая несла в мешке поросёнка.

- Подбросим их, – сказал Фролов. – С поросёнком ехать веселее.

Бабу-попутчицу звали Таисия, а поросёнка – Тилибомчик. Ехать действительно стало веселее. Через пять минут я поняла, что по пути вперёд мы просто загибались от тоски и депрессии, а теперь куда скука девалась.

Вырвавшись из мешка, Тилибомчик внёс в наш странствующий ансамбль драйв и оживление. Розовой кометой он летал по стенам и потолку, хрюкал от избытка чувств, бодался с картофельным мешком и лез целоваться ко всем подряд. Петрович, Тася и фельдшер Чечукина пили разбавленный спирт за развитие медицинско-свиной солидарности. Волки угрюмо смотрели на нас из леса, но гадить на дорогу больше не выходили.

Подъезжая к больнице, Чечукина полезла в сумку и задумалась.

- Слышь, Петрович? – сказала она. – Твоя баба просила что-нибудь от давления, а я по ошибке сунула ей пакет мотыля и велела принимать три раза в день. Как думаешь, мотыль помогает от давления?

- А то же ж! – сказал Петрович. – Может, хоть задницу толще отъест! – и они ржали весь остаток дороги.

Возле больницы стоял главврач. Когда мы открыли машину, поросёнок Тилибомчик выскочил первым и радостно бросился ему на шею, едва не сбив с ног.

- Чечукина, это что за свинья? – заорал тот, пытаясь стряхнуть с себя хрюкающее создание. – Всё-таки испортили мне журналистку, титьки митрофановы?

Всё бы хорошо, но я не знаю, что писать в репортаже о сельской «скорой». Поэтому написала то, что есть.