О, любовь, в сумерках грез

 
О, ЛЮБОВЬ, В СУМЕРКАХ ГРЕЗ

О, любовь, ты — как забытое платье в саду сюрреалистических видений, 
где лунный свет преломляется через призму энтропии, 
ткущий из грубых нитей квантовые руны — 
шифры желания, закодированные в ДНК ночи. 

Я помню первое касание — 
как уравнение, решаемое кожей: 
(летний воздух + обнаженное плечо) ; невысказанность = ; 
В складках ткани — топология несовершенных поцелуев, 
как в манускрипте, где чернила стекают вниз по странице, 
образуя новые смыслы в каждом изгибе. 

КОГДА ПЕЛЕНА ТАЕТ В МЕЧТАХ

Приближение — это коллапс волновой функции: 
из квантового тумана возможностей 
проявляется грубая материя реальности. 
Швы — как уравнения Максвелла, 
где электричество обещаний 
не находит заземления в магнитном поле прикосновений. 

Синтетика холодит по формуле: 
Q = ;·(T;-T;)·S/d 
где Q — теплота твоей нежности, 
а d — расстояние между ожиданием и реальностью. 
Попугай любви повторяет теорему Гёделя — 
все системы неполны, 
все клятвы содержат в себе семя лжи. 

В САДАХ ЗАБЫТЫХ ВИДЕНИЙ

Эти сады — фрактальные аттракторы Лоренца, 
где каждое прикосновение рождает хаос. 
Бывший возлюбленный — уравнение Навье-Стокса, 
не имеющее аналитического решения. 

Под слоем пыли — 
теория струн моих желаний, 
вибрирующих в 11-мерном пространстве памяти. 
Розы — сингулярности, 
где кривизна пространства-времени 
стремится к бесконечности. 

В ВИХРЕ НАДЕЖДЫ И СНОВ

Но в этой точке бифуркации 
я нахожу странный аттрактор — 
платье из топологических изоляторов, 
где электроны моих желаний 
могут течь без сопротивления. 

Швы — как кривые Пеано, 
заполняющие всё пространство возможностей. 
Ткань — метаматериал с отрицательным коэффициентом преломления, 
искажающий законы оптики: 
теперь я вижу твою истинную форму 
за пределами голографической иллюзии. 

О, СЕСТРЫ, В ТАНЦЕ ГРЕЗ

Мы — нелокальные квантовые состояния, 
запутанные через пространство метафор. 
Наш танец — бозон Хиггса, 
придающий массу всем этим бесплотным мечтам. 

Прикосновение теперь — 
как нелинейное дифференциальное уравнение, 
где начальные условия 
уже содержат в себе решение. 

И когда ночь сворачивается 
в цилиндр Калаби-Яу, 
мы находим ту единственную гармонию — 
где эротика измеряется 
в планковских единицах возбуждения, 
а любовь становится 
универсальной константой.