Бег в котурнах на длинные дистанции 21 Порог

Слушать: « Уходили из дома»
Калинов мост

« Knocking On  Heaven’s  Door”
Bob Dylan.


Дом - это там , где твое  сердце.
Плиний Старший

Теперь возвращаюсь в свой роди-
тельский  теплый  дом памятью.

Сыновья покидают родительский  дом
один  за другим , а возвращаются
обычно  парой за парой.

Твой дом там , где  хранится  твое  зарядное
телефонное устройство.


Я  обычно помню  из  детства что- то ущербное ,  что носит
спрятанные следы рук  или ног:  яблоню, потерявшую одну
руку ,  утратившую  лицо дворовую плитку ,  чайную чашку с
трещинкой на носике ,   посеревший  иранский ковер с  рай-
скими птицами .  Не помню сколько было ступенек   на 
крылечке - две или три  ,  а вот  съеденный  обувными  подош-
вами   порожек из лиственницы  - не трагедия ,  а теплое воспо-
мигание. Сколько бы его не красили  , он  проявлял свою сущность:
сказочные разводы натуральной древесины  давали фору  худож-
никам - абстракционистам.
Топтали  его бабушкины калоши , мамины  сапоги , отцовские
строгие ботинки  , курсантские  - брата. Оттоптался и я -  то кедами , то босыми пятками ,
загипсованной ногой , пляжными  сланцами  , хипповыми макаси -
нами , торжественными туфлями  , с особой юношеской гордостью-укороченными сапожками морского пехотинца.  Потом пришла  очередь
Лениных  туфелек ,  и детских  босоножек.
Порог  был главным свидетелем , хроникером  семейного счастья ,
встреч , расставаний  и горестных прощаний.


На этом пороге всегда немного пыльно, но пыль та — как позолота на старых иконах. В солнечный день она мерцает, будто золотая мука, просыпанная из мешков  отцовской  памяти. Порог скрипит, и в этом скрипе — голос старого дерева, которое видело рождение этого дома, и теперь, стоя на страже, нашёптывает что-то каждому входящему. Мы с братом  переступая его, делали  это прыжком, как будто преодолевали колдовскую черту, где взросление ещё можно отложить. Вспоминается…
С одной стороны — двор, где петухи спорят с ветром, и каждый сорвавшийся с вишни лист звучит как падение времени. С другой — коридор ,  затаённый  в складках шали, брошенной на спинку стула.
На пороге иногда сидит отец .. Он перебирает пальцами незримые письмена на косяке — может, это его дыхание, его биография, вписанная в древесные волокна.
Мать же проходит мимо быстро, как запах выпечки или как взгляд.
А сам порог — как затаённый аккорд: его можно не заметить, можно перешагнуть, но он останется — и в тебе, и в доме, как первая строка стихотворения, которое тебе ещё только предстоит вспомнить.


Весной порог оживает.;Он вслушивается в капли — как в шаги возвращающихся гостей. В трещинах дерева прорастают  едва заметные  мшинки - будто дом начинает тихо думать о вечности. Порог слегка влажный, как лоб мальчика после сна. Сквозь него проносятся первые запахи сырой земли, возвращается голубиная гортань, и воздух на границе между улицей и домом делается плотным, как ткань покрывала, откинутого перед долгим сном. Иногда кажется, что сам дом начинает дышать глубже — и вздох его начинается именно здесь, на пороге.
Летом порог раскален, как старый чугун.;Он носит на себе пыль чужих шагов и тепло босых пяток.  Мы бегали  туда-сюда, и каждый раз, спрыгивая с порога, будто ныряли  в кипящее море двора. Вечером он пах  табаком и яблоками. На нём можно сидеть и слушать, как за горизонтом умирает день . Иногда по нему проходит кошка, и её мягкие лапы глушат всё — даже память.
Осенью порог тяжелеет.;Он пропитан дождями, как губка пропитана чернилами. Каждый шаг по нему — как вступление в забвение. Листья облетают с деревьев и ложатся рядом, словно письма, недоставленные адресатам. На нём оседает утренний  туман — порог дрожит от  зябкости  и воспоминаний.
Осень на пороге — это не сезон, это чувство возвращения в собственное детство, в его тёплый, угасающий свет.
Зимой порог молчит.;Он покрыт инеем, будто старинным лаком, и уже не скрипит — лишь глубоко внутри слышится глухое эхо ушедших слов. Иногда на нём остаются следы — чьи-то тяжёлые, в валенках, или лёгкие, как от птицы. Снег ложится на него, как забвение, а дом внутри будто застывает, охраняя тепло, собранное за весь год. И всё же порог ждёт — будто старый стражник у врат сна, он знает: кто бы ни пришёл, ему всё равно придётся пройти именно здесь, через эту тонкую щель между мирами.


Порог — это место рваное, шероховатое, неуловимое, как ток в теле дерева, как деревня под снегом, где ночь длится дольше человека. Это не просто доска у входа — это место, где происходит что-то, но ты не знаешь что, и всё-таки чувствуешь спиной, как за тобой тянется прошлое, деревом, холодом .
Порог — не говорит, порог — дрожит.;Он простужен. Он — как человек, которого забыли на перекрёстке, а он ждал.;Порог — это когда ещё не ночь, но уже не день.;Когда человек вышел, да не вернулся.;Когда жена ждала, да не дождалась.


Но иногда порог говорит - чей - то  далекий
Я — порог. Доска. Сломанное место между домом и всем остальным. Я всё помню.
Вот  девка. Вышла тихо, ночью. Кошка только шевельнулась. За ней — кто-то, солдат. Потом вернулась одна. И больше не смеялась. По мне — босая, по первому снегу.;Я помню её дыхание. Горячее, как печь.
Вот дед. Сухой. В валенках. Вышел с ведром, поставил на меня ведро, сел на край, посидел. Говорил сам с собой, шептал: «Всё, всё уже было, больше ничего не будет...»;На следующий день его не стало. Только табак остался, пропитав доски.
Я слышал, как плакали. Как целовали мне край. Как били по мне кулаком. Как уходили, не оборачиваясь.
Я дерево. Но я — живая трещина.
Потому что через меня — всегда кто-то уходит.;И не всегда возвращается.