Хокулеа Путь до Таити. Гл. 27. Встречный ветер

27
ВСТРЕЧНЫЙ ВЕТЕР

22 мая – Три недели в пути.

С того момента, когда вчера мы вышли из экваториальной депрессии, нам сопутствовали яркое, чистое небо и устойчивый бриз – пока что наилучшая погода за всё время путешествия. «Хокуле'а» идёт плавно и спокойно. Солнце тёплое, но не жаркое, благодаря свежему ветру.  И море вновь оживилось, сверкая на солнце появившейся рябью. В дополнение к этой удаче мы снова идём автоматически навстречу ветру, как это было перед зоной экваториальной ложбины. Рулевое весло привязано к палубе; ничто, кроме двух корпусов, не врезается в воду. Из носовых отсеков откачана вода; быстро истощающиеся запасы пищи и воды хорошо упакованы в задней части каноэ, что наклоняет его кормой вниз и позволяет двигаться самостоятельно.

Вообще-то, мы всё же управляем каноэ, но только изредка поправляя полотно заднего паруса, натягивая его таким образом, чтобы подойти ближе к ветру. Задний парус – ключ всему, потому что это именно он при концентрации на нём ветра может развернуть каноэ и породить водный руль. Уменьшение парусной поверхности путём уменьшения заднего паруса служит свою службу. До затопления, когда мы плавали с двумя парусами одного размера, каноэ всегда зависело от погодного руля. Только при лёгком ветре, когда задний парус отпущен почти до состояния, когда он начинает хлопать на ветру, мы могли заставить идти каноэ против ветра без использования рулевого весла. Сейчас, с едва ослабленным задним парусом, мы идём устойчиво и автоматически навстречу ветру, ни слишком близко к нему, ни слишком далеко.

Лично я никогда не чувствовал себя так комфортабельно в море, как сейчас. Мы с Томми соорудили из спасательных жилетов, дырявого надувного матраса и куска брезента маленькое укрытие поверх холстинного покрытия правого корпуса. Получилось идеальное место для сна или отдыха, во время которого можно наблюдать танец искрящегося всего в 18 инчах внизу моря. Но мы не хвалимся своим успехом перед теми, кто выселил нас с палубы, особенно после грубости, с какой они не допустили нас к пользованию их новым пристанищем.

Сейчас как раз тот момент, когда можно сесть, расслабиться и получить наконец удовольствие от путешествия.  Когда братва счастливо устроилась в своём клубном домике, а остальная палуба в основном принадлежит нам, напряжение значительно спало. Даже Мау выглядит менее напряжённым. Сейчас он спит большую часть ночи, а днём сидит на своём насесте из кормовой перекладины, глядя в море и размышляя, как мне хочется думать, о прошлых походах к незнакомым берегам и о будущем выходе к Туамоту и Таити. Кавика продолжает кропотливо переписывать в официальный журнал медленным, но почти идеальным почерком. У Лаймана тоже есть своё дело. Он покрывает небольшую фляжку замысловатым плетёным узором – любимое развлечение моряка. Мы с Льюисом превратились в книжных червей, с наслаждением проводя теперь приятные свободные часы за чтением подборки подмокших бумажных изданий.

Томми занят своими растениями и животными. Курицы, хоть и линяют, но в целом чувствуют себя хорошо, склёвывая весь натёртый для них кокос. Хоку уже не на поводке, наслаждается свободой, носясь по всему каноэ.

Наш боров Максвелл бьёт все рекорды в пищевом департаменте. Он становится неимоверно большим и таким сильным, что мы побаиваемся, как бы он не проломил свою клетку, так опасно подвешенную между кормовыми частями для автоматического смывания отходов, и не свалился бы прямо в океан. Однажды на прошлой неделе, когда утренний свет открыл нам его лежащим на спине с застывшими в воздухе ногами, мы подумали, что он умер, став жертвой солнца и парусины. Накануне это прожорливое животное сжевало кусок нейлона, натянутого поверх его клетки для защиты его нежной, хаоле, кожи от экваториального солнца. Последовавший ожог вкупе с неперевариваемой массой нейлоновой парусины в желудке чуть не прикончили его. И только нежный уход Томми вернул Максвелла в норму.

«Ну, что, Томми, жаркое из свинины сегодня?» Нашему хранителю растений и животных приходится выслушивать немало подобных шуточек. Но он принимает их благосклонно и даже кажется, приветствует их, чтобы внести хоть немного юмора в ситуацию нашего раскола. Улыбка Томми, его быстрый смех и умение уклоняться от конфронтации помогали ему избегать гнева братвы, а также держать эту часть эксперимента (животных и растения) в стороне от стычек.

Хотя бывают и у него ситуации. Как-то раз один из скучающих членов команды мучал Максвелла, тыча в него палкой, просунутой между перекладинами клетки. К счастью, Томми не пришлось вступаться за разъярённое животное. Максвелл оказался расторопнее своего мучителя, прокусив до крови его руку своими острыми зубами.

Потом, сразу после сноса спальных укрытий, Томми пришлось быстро соображать и действовать спокойно, чтобы спасти растения. Готовясь к путешествию, он месяцы провёл в сборе корней, семян, черенков и другого растительного материала. Дотошно упаковал всё в мох и солеотталкивающие листья для сохранения влажности и защиты от солёных брызг. Помещать растения в водонепроницаемые контейнеры было нельзя из-за опасности плесени и гниения (не говоря о нарушении исконного полинезийского метода хранения), а растения очень чувствительны к солёной воде. Вот почему Томми подвязал их под спальными укрытиями и почему он был так огорчён, когда укрытия снесли. Единственным защищённым от брызг местом на каноэ теперь был клубный домик братвы, которая и слышать не хотела ни о каких растениях. Томми никак не прокомментировал их отказ, дождался, когда они все уйдут на корму за едой, и, проскользнув в хижину, привязал пакеты к распорке. Когда же братва вернулась и обнаружила новые дополнения к их жилищу, он сумел шутками-прибаутками уговорить оставить растения.


Только одна вещь портит это в остальном идиллическое время – встречный ветер. Мы сейчас в зоне юго-восточных пассатов, но они слишком лёгкие и слишком южные. Дуя со скоростью от 5 до 10 узлов, они толкают нас слегка к западу от юга. При таком ветре «Хокуле'а» демонстрирует худшие ходовые качества. Её паруса рассчитаны на более сильные пассаты; они не достаточно большие, чтобы придать тяжёлому каноэ скорость при слабом ветре. Впервые с начала путешествия мы теряем в продвижении на восток. Но мы не слишком обеспокоены, надеясь на более благоприятный ветер в ближайшие дни. Перед отплытием из Гонолулу один океанограф предупредил меня о полосе слабых ветров при выходе из зоны экваториальной депрессии. «Они наводят панику на всех яхтсменов, идущих на Таити, - сказал он. – Но ты не волнуйся. После экватора ветры наберут силу и станут более восточными. И затем ваш курс выправится.»

Мы можем себе позволить немного потерять в продвижении на восток. После длительного прохода против северо-восточных пассатов и дрейфа по Экваториальному противотечению мы набрали по крайней мере пару сотен миль на восток. Льюис утверждает, что мы находимся в 200 милях к востоку от долготы Таити. Родо думает, что мы в 300 милях к востоку; эта оценка, насколько я могу судить исходя из разницы в системах счисления пути, ближе к той, которую даёт Мау. Если после экватора ветер усилится и поддержит движение каноэ на восток, то у нас будет хорошая возможность подойти к одному из атоллов Туамоту к северо-востоку от Таити. И даже если ветры не изменятся и мы будем вынуждены идти тем же манером, у нас всё равно есть шанс выйти прямо на Таити или на один из меньших островов к западу от Таити. В том случае, если наши расчеты соответствуют реальности.

Прошлая ночь была изумительно ясной, практически без облаков или какого-либо рода дымки; ничто не закрывало от нас звёзды. Час спустя после заката нам с Родо удалось на короткий миг увидеть отсвет того, что оказалось Полярной звездой, едва просвечивающей сквозь толщу атмосферы над горизонтом. Поначалу мы засомневались, что это Полярная звезда, потому что обычно из-за облаков и дымки на горизонте и в положении недалеко от экватора практически невозможно её увидеть. И всё же увиденная нами звезда имела то же спокойное свечение и располагалась на правильном расстоянии вдоль воображаемой линии, проведённой от двух звёзд-указателей Большой Медведицы. Примерно чуть меньше 2 градусов над горизонтом. Принимая во внимание некоторое увеличение высоты за счёт преломления, можно сказать, мы находимся в пределах 100 миль от экватора.

Родо сейчас особенно внимательно следит за скоростью и курсом, записывая все расчёты в журнал, вести который ему посоветовал я. У них с Льюисом развернулось добродушное соревнование в вопросе счисления курса, и Родо намерен рассчитать точно, когда мы пересечём экватор, чтобы произвести на нас впечатление и показать, что и он навигатор, заслуживающий внимания.


23 мая. – Двадцать два дня в пути.

В это воскресенье, 23 мая, начинается четвёртая неделя в море. Все три наши навигатора говорят, что мы пересечём экватор сегодня, но только один Родо объявил точное время. Примерно в восемь часов он самонадеянно заявил, что мы пересечём экватор в одиннадцать. Кавика весело вызвал по радио «Меотаи» и сказал: «Мы ожидаем в гости короля Нептуна в одиннадцать часов.» (Позднее днём, когда навигатор «Меотаи» закончил свои полуденные расчёты, он был удивлён, что Родо ошибся всего на два часа, или на 6 миль, из-за медленного хода, которым мы тогда следовали. Однако мы не могли разделить его удивление. Только когда мы достигли суши, нам сообщили о точности расчетов Родо.)

Мы не устраивали праздника Нептуна. Кое-кто из тех, кто участвовал ранее в разнообразных церемониях, таких, как порка и прочие издевательства, поговаривал о том, чтобы нарядить Родо Нептуном, который провёл бы обряд инициации для тех, кто впервые пересекает экватор. Но идея заглохла. Мы пересекали огромное царство полинезийского бога Каналоа, а не римского бога из окружённого сушей моря. Кроме того, любые попытки провести церемонию посвящения были бы неправильно поняты, поскольку именно братва была в числе тех, кто подлежал обряду инициации. И, как кто-то сказал тогда, «кто будет пороть Баффало»?

Мы в восторге, что наконец идём в южном полушарии, в настоящем южном Тихом океане, и потому отметили это обстоятельство вкусным обедом. Приготовление пищи, смеси восточной с полинезийской, вытащило даже Клиффорда из его закута, и он подключился к готовке. Пока Томми варил рис, неожиданно жизнерадостный Клиффорд вымачивал сушеную рыбу в своей версии соуса терияки, а затем обжаривал её на перевёрнутой крышке нашей кастрюли. У нас даже был десерт – первый настоящий десерт за всё время путешествия. Джон Круз натёр мякоть остававшихся у нас кокосов, отжал из неё густое молоко, сварил его вместе с аррорутом (полинезийский эквивалент кукурузного крахмала) и получил очень вкусный пудинг.

Это, возможно, последний наш такой пир. На «Меотаи» подходит к концу рис и совсем нет соевого соуса или уксуса (необходимые ингредиенты для приготовления соуса терияки). Ко всему у нас кончился аррорут. На пудинг Джона ушел последний крахмал, который оставался от изначально малого запаса, израсходованного теми, кто страдал от ношения постоянно влажных, пропитанных солью шорт. (Они обнаружили, что аррорут так же хорошо снимает зуд, как и лучший тальк.) Было бы очень кстати, если бы ветер усилился и скорость каноэ увеличилась, чтобы мы смогли поймать на нашу троллинговую приманку немного свежей рыбы, которая должна же быть в море вокруг нас. Иначе наступят голодные времена.


24 мая. – Двадцать три дня в пути.

Обещанная смена ветра наступила по расписанию. Прошлой ночью ветер усилился до разумных 10-12 узлов и поддержал движение на восток. Каноэ ускорилось и автоматически последовало за ветром, пока нос не указал слегка к востоку от засечки звёздного компаса, которую Мау называет Мачемеас (Machemeas) и которая помечена наполовину взошедшим Южным Крестом, лежащим под углом в 45 градусов. С учётом сноса и дрейфа это указывает нам на нужный курс к югу или близко к нему. Если ветер продержится, как сегодня утром, то мы сможем достичь Туамоту меньше, чем через неделю.


25 мая. – Двадцать четыре дня в пути.

Ветер сохранил свою силу, но не направление. Вчера, в конце дня, он резко повернул на юго-юго-восток, поставив нас на курс, катастрофически близкий к прямому юго-западу. Прошлой ночью отметка Мачемеас звёздного компаса была далеко слева от носа левого корпуса. Мы шли значительно западнее вертикального положения Креста, что указывает на юг на компасе Мау. Большую часть ночи носовая часть была направлена в сторону следующей точки компаса, Мачемелетоу (Machemeletow), образованной наполовину севшим Крестом с наклоном в 45 градусов.

Ухудшило ситуацию то, что утром ветер стих до шёпота, замедлив каноэ чуть не до полной остановки. Кавика с Лайманом решили, что самое время очистить корпуса от налипших на днище моллюсков, которые, несомненно, замедляли ход каноэ. Шестеро из нас, вооружившись мачете, ножами и деревянными палками, нырнули и стали сбивать и соскребать моллюсков с бортов.

Мы не покрывали корпуса противоракушечной смесью; иначе нас можно было бы обвинить в несоблюдении тех условий, в которых были древние полинезийцы, не имевшие подобных химикатов. Хотя покрой мы борта, они оставались бы чистыми и гладкими до конца путешествия и, возможно, на какую-то долю узла мы бы шли быстрее. Непреднамеренно этот недостаток усугубился. План - очистить корпуса перед выходом с Мауи – стал очередной жертвой предстартовых бед. Поэтому мы вынуждены были отчалить с ярко-зелёным кольцом водорослей вдоль ватерлинии и множеством маленьких острых наростов под нею, что к настоящему моменту превратилось во внушительные скопления крупных раковин.

Через десять минут наших стуков и скрёбов работавший рядом со мной Джон Круз схватил меня за плечо с криком: «Акулы! Акулы! Прочь из воды!»

Четыре длинных акулы, чьи плавники имели белые наконечники, плавали в боевом построении неподалёку от наших висящих в воде ног. Мы не стали выяснять, что им надо, и, отчаянно молотя ногами и судорожно цепляясь руками, выскочили из воды на борт каноэ.

«Эта акула плохо. Кусать», - поделился своими знаниями благоразумно оставшийся на палубе Мау. Он знал этот тип акул, которые часто атакуют пловцов снизу без всякого предупреждения, но лишь слегка удивился нашему поспешному возвращению на каноэ. Оказалось, он многим советовал и ранее не скрести борта. Островные рыбаки, охотящиеся на акул, специально стучат по резонирующим бортам своих каноэ, привлекая этих чудовищ. Так и мы, в дополнение к очистке корпусов, проделали замечательную работу по привлечению акул.


27 мая. – Двадцать шесть дней пути.

Через несколько часов после акульих приключений ветер усилился опять.  К концу дня мы шли с приличной скоростью в 5 узлов. Но по-прежнему ветер имел в себе больше юга, чем востока, заставляя нас вернуться на курс значительно западнее южного. Этот нежелательный ветер длился уже двое суток и всё ещё не показывает признаков смены направления.
 
Сейчас мы теряем от 2 до 3 миль восточного направления из каждых 10 пройденных. Если этот снос на запад продолжится, мы потеряем весь с таким трудом накопленный запас восточного захода и проскочим далеко на запад от Таити. В таком случае нам повезёт, если мы доберёмся до Островов Общества, которые тянутся с подветренной стороны Таити на несколько сот миль. А если пропустим и их, то можем выйти к островам Кука – следующий к западу от Таити архипелаг. Это будет неловко, но не смертельно. Премьер-министр этого крошечного полинезийского государства, расположенного в 600 милях на юго-запад от Таити, приглашал нас в гости. Дождавшись там нужных ветров (западные ветры случаются там с ноября по февраль), мы смогли бы пойти обратно на Таити. Согласно устной традиции, именно так поступали древние навигаторы, когда хотели идти на Таити. Но было это задолго до появления современного рабочего расписания, когда мореходы могли себе позволить месячные и даже годичные ожидания нужных ветров. Если бы мы застряли на островах Кука, боюсь, многие потеряли бы работу из-за долгого отсутствия.

Но мы не планируем идти вплоть до островов Кука, если пропустим самую западную часть Островов Общества. Мау, посоветовавшись с Родо, разработал соответствующий возможным обстоятельствам план. Если мы пропустим все Острова Общества, мы продолжим идти тем же галсом несколько дней, чтобы зайти к югу от островов. Затем мы пойдём галсами обратно в северо-восточном направлении и подойдём к архипелагу с юга. Выйдя к какому-либо его острову, мы сможем найти путь вдоль всей цепи до Таити.


«ХОКУЛЕ'А СБИЛАСЬ С ПУТИ.» Таким заголовком в выпуске от 28 мая «Хонолулу Адветайзер» оповестила своих читателей о наших затруднениях. В статье под ним говорилось, что оставшиеся в Гонолулу члены совета директоров Общества полинезийских плаваний собрались накануне, чтобы обсудить вопиющий сдвиг курса на запад, и что они планируют приказать «Меотаи» известить нас об этом отклонении.

За день до этого моя жена Рут слышала о готовящемся собрании и попыталась предотвратить любые попытки вмешательства. Она обнаружила, что члены совета обеспокоены возможностью, что, пропустив Таити, мы окажемся без еды и воды раньше, чем найдём землю. Некоторые также считали, что мы дезориентированы и сбились с пути; они хотели, чтобы с «Меотаи» информировали нас о нашем местоположении, чтобы мы смогли вернуться на правильный курс. Один даже посоветовал приказать отбуксировать каноэ на восток, напомнив при этом, что Рут не моряк. Тем не менее попытки Рут, видимо, возымели какое-то действие; на собрании было решено посмотреть, будет ли каноэ и дальше уходить на запад. И всё же один из членов остался неудовлетворённым; он решил самолично позвонить на «Меотаи» по прямому радио-телефону капитана судна, чтобы нам сообщили по  СиБи об отклонении от курса.

К счастью, устав путешествия давал исключительное право прекратить эксперимент только Кавике; хотя когда мы  разрабатывали правила, мы и представить не могли, что один из членов нашего совета директоров попробует вмешаться. Оказалось, что именно этот член совета не читал устав плавания. Капитан «Меотаи», полковник ВВС в отставке, деликатно зачитал правила по радио, после чего отключил члена совета от радиосвязи.

Конечно, об этом переполохе мы узнали после возвращения на Гавайи.