Меланхолия и великое искусство

Меланхолия и великое искусство…

Меланхолия - это не болезнь, а способ зрения. Мир, лишенный ее, подобен пейзажу без горизонта: все есть, но нет того, что придает глубину. Великое искусство рождается не из радости, ибо радость конечна, а из той щемящей пустоты, что остается после нее. Оно - попытка удержать ускользающее, запечатлеть тень, остановить время. И потому меланхолия - его неизбежная спутница, как тень - спутница света.

Когда человек впервые осознает, что все преходяще, он либо впадает в отчаяние, либо начинает творить. Искусство - это бунт против небытия, попытка оставить след на стене вселенной, которая равнодушно стирает любые надписи. Но именно в этом бунте - его величие. Художник знает, что его творение обречено на забвение, но все равно пишет, лепит, слагает. Как Сизиф, который, зная о бессмысленности своего труда, все равно катит камень. В этом - высшая свобода. 

Слезы, которые пробирают при виде прекрасного, - это слезы не только от красоты, но и от осознания ее хрупкости. Шедевр - это всегда прощание. Когда мы слушаем Моцарта, мы слышим не только гармонию, но и тишину, которая последует за последней нотой. Когда мы смотрим на “Звездную ночь" Ван Гога, мы видим не только космический вихрь, но и одиночество человека, который его написал. Великое искусство - это всегда эпитафия. 

Но почему тогда оно нас спасает? Потому что в нем - победа над временем. Пусть на мгновение, пусть иллюзорно, но в строке стиха, в мазке кисти, в звуке симфонии время останавливается. И мы вместе с ним. В этот миг мы перестаем быть пленниками смерти. Мы становимся частью чего-то вечного - даже если это вечность длиной в три аккорда или в четыре строчки. 

Меланхолия - это плата за зрение. Великое искусство - это плата за меланхолию. И если после его созерцания вам хочется плакать, значит, оно выполнило свою миссию. Оно напомнило вам, что вы живы. Что вы - человек. Что вы - часть этого бесконечного, бессмысленного, прекрасного мира. А большего и не надо.