Кино как пространство мечты

«Somnia vera sunt.»
Сны бывают истинными.
(Из «Энеиды» Вергилия.)

Пару дней назад открылся Каннский фестиваль, но Брижит Бардо не скрыла: у неё нет ни желания присутствовать, ни смотреть представленные фильмы. Всё это — «социальное кино», по её словам. Темы — «обычные люди», интриги — посредственные. Мечтать эти фильмы не заставляют. И актёров с яркой индивидуальностью стало мало.
Она и Ален Делон давно придерживаются одной мысли: суть кино не в отражении реальности, а в создании мира грёз, где можно вновь почувствовать себя — живым, чувствующим, молодым. Кино, по их мнению, больше не ведёт нас к мечте. Делон горько признаёт: история закончилась. «Это наш ‘Сансет бульвар’. Когда-то мы поднимали глаза к экрану, натянутому будто на небо. Там Ингрид Бергман целовала Кэри Гранта». Годар подметил разницу: в кинотеатре мы поднимаем голову, перед телевизором — опускаем. А с этим взглядом уходит романтика.

«Где же теперь волшебная шкатулка?» — вопрошает Делон. Где красные бархатные кресла? Остались лишь кожзаменители,  тусклый звук, и герои, похожие на первого встречного. А ведь раньше мы искали в героях то, чем сами мечтали быть. Гепард, Господин Кляйн, Гражданин Кейн — их не встретить на улице. Они были сновидениями.

Жан-Пьер Мельвиль, влюблённый в голливудское кино юности, тоже разочаровался. Он понял: красивая ложь больше не работает. После войны мир жаждал правды, глубины, одиночества. Его «Самурай» — история нового ронина, человека без времени и принадлежности. Его герои — не маски, а души. Даже эротика, как в фильме «Ева» Лоузи, не в теле, а в подтексте. И Жанна Моро в «Модерато кантабиле» — не столько героиня, сколько женщина, сбивающаяся с ритма.

Даже в «Молчании моря» Мельвиля — конфликт любви и долга. Француженка и немецкий офицер, война и фортепиано. Он играет её любимое произведение, а она молчит — потому что любит. Или боится полюбить.

Я смотрела эти фильмы, смотрю и сейчас. Но теперь — голливудские. Не ради реальности, она и так вокруг. А ради мечты. Ради того, чтобы снова почувствовать себя молодой, желанной, любящей. У меня появились новые кумиры — зрелые мужчины с мужественностью и внутренним стержнем. Например, Глен Форд: ветеран, герой, актёр. Он играл с Ритой Хэйворт в «Гильде». Его образ — стиль послевоенного времени: короткая стрижка, твидовый пиджак, галстук.

И ведь в Москве 60-х было нечто похожее. У меня сохранилось фото бывшего свёкра — элегантный, словно сошёл с экрана. Его круг — Бернес, Утёсов, Рознер. Мужчины, которых уже не встретишь. Да и женщины рядом с ними были — звёзды.

Теперь я смотрю старые фильмы и возвращаюсь туда, где жила любовь. Где можно снова быть собой — в отражении чужих судеб. И что может быть прекраснее?

16 мая 2025 года, Брюссель