Бруг. Скальная штольня

Запахи сгущались, становились тяжелее. Словно кто-то настойчиво вбивал в камень металл. Скальная штольня была широкой, но не настолько, чтобы два плечистых крепыша могли идти рядом. Монарх шёл впереди, а Бруг шагал за ним, втапливая в песок мелкие камни. Они взвизгивали, скрипели, но не рассыпались. Фрагменты морских раковин, поддерживая пламя факела, подсвечивали зеленоватым светом.
Высокий потолок был усеян хитоновыми вкраплениями. Иллюзия звёздного неба, сползающего на плечи, ощущалась настолько реалистично, что у бывалого командира закружилась голова. Живо вспомнилась летняя ночь, душистое сено, обнажённые плечи рыжеволосой красавицы Нари и звёзды. Много звёзд...
Споткнувшись о крупный камень, Бруг еле устоял, но влетел во впереди идущего и едва не опрокинул его. Опаловая бездна огненно полыхнула.
— Всё в порядке, Бруг?
Смущённо кашлянув, легендарный недовольно насупился.
— Глюки меня посетили — и что? Веди давай.
Спохватившись, командир склонился:
— Прошу прощения, Ваше Величество. Это всё звёзды.
Он поднял взгляд на потолок и вздохнул:
— Бывает так, что свобода пьянит круче вина.
— Да, бывает, — согласился Ри, зябко передёрнув плечами.
Мокрый шёлк рубашки вдруг стал холоднее льда, а внезапное ощущение петли на крыльях — острее его осколков. Никто и никогда не надевал петлю на крылья Ри, Бруг прожил в ней почти год. Сверхчувствительный эмпат — Ри Темнокрылый с детства ощущал боль других, пропуская её через себя. Любую боль, и память тоже.
Колыхнувшись, танцующий луч выхватил из полутьмы блестящие от влаги волосы Монарха. Бруг заметил, насколько сильно Его Величество промок. Они попали под ливень. В голове прозвучал обеспокоенный голос Пэта: «Приглядывай за ним, Бруг».
«Чёрт...», — ругнулся командир про себя. — «Ты куда смотришь? А заболеет? Он не ты, и вряд ли спал на голых камнях».
Субординация назойливо советовала держать дистанцию, не забывая, что перед ним — Монарх. И тем ни менее, сдёрнув плащ, легендарный накинул его на плечи Монарха, виновато пряча глаза:
— Вонючий — да, но тёплый. Не помешает. Губы вон синющие.
Застойный запах гнили ударил в нос, но эстет Ри и не подумал возвращать владельцу его «пахучую» заботу. Наоборот, он плотнее завернулся в плащ, ощущая, как согревается холодный шёлк, а вместе с ним и сердце. Последние крупицы отчуждения и настороженности таяли, как ледяные крошки под весенним солнцем.
— Пошли, а то вино прокиснет, — хитро сощурился Его Величество и пошагал по коридору штольни.
Коридор расширялся, потолок поднимался всё выше. Хитоновые вкрапления, осознавая значимость своего предназначения до самого малюсенького осколка, напрягались изо всех сил.
У второй тайной двери Его Величество обернулся и лукаво сверкнул глазами:
— Готов повторить код, легендарный?
Подначиваемый испытующей хитринкой, командир невольно включился в игру «Ты действительно умный или притворяешься?» Фыркнув, Бруг аккуратно потеснил Его Величество за спину, всучив в руку ярко полыхающий факел:
— На-ка, держи.
Легко повторив двенадцатизначный код, состоящий из сложной последовательности поворотов и нажатий, командир вслушался в утробное ворчание скрытого механизма, отодвигающего скальную глыбу, и восхищённо цокнул языком:
— Надо же, какая махина!
— Впереди ещё одна дверь, — улыбнулся Монарх, — веди, командир, открывай.
Факел остался у Ри, а Бруг уверенно шагал впереди, изредка останавливаясь, чтобы коснуться природного каменного барельефа и восторженно пробормотать: «Красота...»
Когда плащ обнял плечи, Ри несколько растерялся, Но мобильный психолог и эмпат быстро сообразил, что последняя защита легендарного командира, скрывающая ото всех его настоящего - это нарочитая резкость.
Остроугольная глыба двери, рокоча скрытой механикой, ушла в тело скалы, чтобы вернуться на место и отсечь от мира двоих странников по жизни.