Пятое июня, или Няня для Драко Малфоя. Глава заклю

Гермиона не могла не поприветствовать старших Малфоев, когда Драко вёл её к небльшому ларёчку, где разливали вино, а эльфы разносили его гостям.

— О, мисс Грейнджер, полагаю? — улыбнулся Люциус. Он был всё такой же, каким она помнила его когда-то на втором курсе Хогвартса: шикарный, красивый, в дорогой одежде и весь лорд из себя. Война его потрепала здорово, ибо девушка помнила, каким он жалким был на суде:избитый аврорами...  или кем-то ещё, вымотанный и постаревший. — Рад встречи, весьма рад!

— И я тоже, лорд Малфой! — ответила Миона. — А Франция вам пошла на пользу.

Взгляд мужчины прошелся по хрупкой девичьей фигуре. Хоть Гермионе и было уже двадцать пять лет, но выглядела она на девятнадцать лет или максимум на двадцать. Нежная, красивая, с точенной фигуркой и полными грудками, с чистой и гладкой кожей, Грейнджер выглядела миловидной и достаточно юной. Люциус не мог не увидеть этого. Под его взглядом гриффиндорка смутилась. И если Драко смотрел на неё мягко, то его отец раздевал её глазами, как мужчина. И это Грейнджер не нравилось.

Но вот послышался треск новой аппарации и в Стоунхендже появилась красивая женщина с трехлетним ребёнком на руках.

— Любимый, а вот и мы! — произнесла женщина...  можно сказать, даже девушка, которая обняла Люциуса и передала светловолого мальчика на ему на руки. Ей было не больше двадцати двух лет, и девушка была младше Драко.

Гермиона посмотрела на леди Малфой. Она не обращала внимание на молодую пассию Люциуса. А Нарцисса принялась приветствовать Гермиону:

— Вам очень идёт изумрудный цвет, дорогая мисс Грейнджер! — произнесла она. — Драко, скажи, что девочка прекрасна?

— Грейнджер восхитительна! — улыбнулся ей лукаво блондин.

— А кто эта девушка? — спросила Миона. — Меня просто распирает спросить, леди Малфой.

— Студентка моего отца, — усмехнулся Драко. — Магглорожденная. Её зовут Катерина Маршалл. Американка и дочь банкира-маггла. У отца с ней был роман, когда он приподавал в Магическом Институте Благородных Девиц от Шармбатона в Бержераке. Три месяца отношений и теперь у отца с этой девицей сын.

— А как же вы, леди Нарцисса? — ахнула гриффиндорка. — Ох, простите, мадам...

— Магический брак разрушить нельзя, развод невозможен, — ответила Нарцисса. — Люциус с Катериной живёт по большей части в Америке, приезжает в Бержерак в конце весны и уезжает осенью. У нас общий бизнес. Да и Кэтрин не столь противна, какой кажется. Магглорожденная, иначе маггла, у которой нет магии...

— Но как же магический институт? — удивилась Гермиона.

— В нашем мире он магический,  в мире не-магов — обычный. Там два корпуса, мисс Грейнджер...

— Просто Гермиона, леди Малфой...

— Тогда уж просто Нарцисса для вас, дорогая! — улыбнулась женщина. — Так вот, Люциус вёл историю мировой культуры и у волшебниц, и у магглорожденных. Он красив, импозантен, благороден и страстен. Кризис среднего возраста, полагаю, желание познать молодую плоть — это в крови у всех мужчин... — Гермиона глянула на Драко, а Нарцисса рассмеялась. — Мой сын, возможно, один из всех мужчин, который является однолюбом, дорогая Гермиона.

— Ведьма, не смотри на меня так яростно, — прошептал на ухо Грейнджер Драко. — Я — не мой отец!

— Кэтрин стала везде и всюду бегать за Люциусом, и в конце концов легла под него...

— Мерзость... — ахнула гриффиндорка.

— Это жизнь, Грейнджер! — возразил Малфой-младший. — Катерина свела отца с ума. Молода, красива, аппетитна, доступна, готовая на всё и 24/7. Люциус сорвался и три месяца просто пропадал с ней. Бывает. Через три месяца выяснилось, что девушка залетела, как выражаются магглы. И тогда мой отец опомнился. Приполз на коленях к матери. Он был в отчаянии. Ну а мы что — дитя убивать во чреве нельзя — магия лишит весь род детей, проклятие крови и рода ждёт, как и откат магии. Умирать из-за Кэтрин и бастарда мы не хотим с Нарциссой.

— Это понятно, — возразила Гермиона, — но что с Катериной, ей родители разрешают жить вне брака?

— По законам магглов они расписаны в мэрии Вашингтона, где живёт её семья. Они не знают о мире магии, а Кэтрин, — ответила Нарцисса, — помалкивает, дав Непреложный обет хранить тайну гражданского мужа. У мальчика пока никак не проявилась магия. До одиннадцати лет посмотрим, а потом Люциус с ней по-маггловски разведётся.

— Возможно, что и раньше, — добавил Драко. — В пять лет делают тест крови в банке "Гринготтс", у гоблинов в ритуальном зале, либо в Министерстве Магии. Тест покажет.

— Можно сделать тест на ДНК по-маггловски, — ответила Гермиона. — Я знаю в Лондоне хорошую клинику, где работает наш человек, вернее, два человека — сестры Патил, если ты их помнишь, Драко.

— И как они смогут помочь? — спросил блондин. И Гермиона рассказала, что значит тест на  ДНК, как проводится, и всё прочее.

— Завтра же отведи Кэтрин, Михаэля, нас с мамой и Люциуса к Патил, — попросил Драко. — Мой отец говорит, что всегда поил её зелье против зачатия, да и заклятие никто не отменял. Люциус не понимает, как она смогла залететь от него. Если она только солгала и ребёнок не его, то Люциус просто применит Обливиэйт к ней и её родителям. Глаза и черты лица у Михаэля не нашей породы, а блондинистые волосы — не показатель.

Однако Кэтрин подошла к Гермионе и защебетала:

— Вы ведь Гермиона Грейнджер, да? Я видела ваше живое фото в комнате Драко в Бержераке, куда мой муж как-то раз привозил. Оно во весь рост у него. Должно быть, Драко любит вас, Гермиона, если у него есть  ваше фото в человеческий рост, верно?

Миона покраснела и посмотрела на Драко, а тот кулак показал Кэтрин.

— У тебя язык без костей, дорогая! — возмутился блондин, а Люциус улыбнулся.

— Язык моей гражданской жены прекрасен, сын мой, но в другой области, — ответил Люциус. — Цисси, дорогая, нам бы завтра как-то попасть в Малфой-мэнор, чтобы кое-что проверить. Поговори, пожалуйста, с Кингсли, меня он вряд ли послушает.

— Конечно, дорогой, — улыбнулась Нарцисса, — всё для вас!

Пока Люциус общался с Кэтрин и сыном, а Нарцисса пошла к Шеклболту, Гермиона не могла не спросить Малфоя:

— Сколько же терпения в твоей матери, Драко! Да она же святая у тебя, если терпит рядом с мужем эту белобрысую сучку. Ах, прости меня Мерлин! Сегодня отправимся на шабаш и попросим Магию Земли распутать это дело с Кэтрин. Будь я на месте твоей матери... Убила бы обоих!

— Горячая Грейнджер...  — рассмеялся блондин. — Идём прыгать через костёр?

— Да, идём! — кивнула гриффиндорка. — Уже пора.

— А ты в курсе, яростная львица, что после прыжка через священный ритуальный огонь парочка обязана поцеловаться? Ты позволишь мне, Грейнджер? — поинтересовался Малфой.

— Я позволю, если ты сейчас скажешь мне, почему в твоей комнате висит моё коодофото, да ещё и во весь рост? — не осталась в долгу девушка.

— А вот когда прыгнем и я поцелую тебя, Грейнджер, тогда и отвечу на твой вопрос, —ответил Малфой.

Она оставила в руках у Луны Лонгботтом свою мантию, а сама осталась в сарафане, который был солнце-клеш, да ещё и длинный, но Драко не сплоховал — поднял в последний момент на руки Грейнджер и они прыгнули. А потом поцеловал на глазах у всех — жадно, глубоко и нежно. Гермиона всё ещё была на его руках. Она обняла блондина за шею и ответила на поцелуй. Она пьянела с каждой минутой от сладости губ Малфоя, и льнула к нему. А потом словно опомнилась и отпрянула. И не зря, ведь их снимала на колдо сама Рита Скитер, которую Миона ненавидела.

"М-да, утром выйдет сенсация века, — подумала почти уже министр магии, — Гермиона Грейнджер целовалась взахлёб с бывшим Пожирателем Смерти на фестивале великого Чародея Мерлина! Сенсация века, друзья! Читайте все эксклюзивную новость..."

А потом вдруг повела бровью и подумала уже другое:

"А почему бы и нет, черт вас всех побери?! Мне двадцать пять лет и я все ещё девственница! Нецелованная почти девственница, у которой вместо парня — книги, вместо свиданий — работа в Департаменте Кингсли Шеклболта. Я хочу сегодня всего попробовать".

А потом они с Малфоем танцевали под весёлую музыку, под пение какой-то певицы, голосом, похожим на Мирей Матьё. Про магию была песня, про леса и горы, о друидах и великих волшебниках. А Гермиона с Драко танцевали уже медленный танец под проиникновенную песню.

— Так всё-таки, Малфой, почему у тебя моё колдофото, а? — спросила Гермиона обнимая за плечи партнёра в танце.

— Потому что ты мне нравишься, Грейнджер, — просто ответил блондин, — курса с третьего, а то и со второго нравишься. Слушай, а вон там... В дальней левой стороне поля, что там за игра. На гольф похожа, да?

— Ага, — кивнула она, — мини-гольф магглоской и есть.  Фред с Джорджем привнесли эту игру в магический мир, ведь не всегда под ногами огромные поля для настоящего гольфа, а играть хочется. Мини-гольф с девятью лунками, хочешь поиграть?

— Я хочу всё, что ты хочешь, Гермиона, — ответил он. — Хочу всё, что ты предложишь мне, Грейнджер. Но сначала я отправлю домой родителей и Кэт с ребёнком. Им пора, Михаэлю надо баиньки.

После того, как Драко отправил родителей домой, к ним подошёл Шеклболт.

— Гермиона, Малфой-мэнор опечатан, ты же знаешь, а Нарцисса очень просила сходить завтра-послезавтра в имение, там ей, кое-что надо сделать...

— Посмотреть на родовой гобелен? — спросила она. — Да, я понимаю. И вы хотите помочь, министр...

— Да, чтобы ты и Гарри завтра с Драко и Нарциссой вошли в имение. Мог бы и Люциус, если бы с него были уже сняты все запреты Визенгамотом. Да, он оправдан и четыре года изгнания  из десяти лет сняты, но ему ещё месяц проходить проверки, слушания и восстановление в члены маг мира Британии. Пожалуйста... Люциус мог бы своей меткой пройти в имение, ибо чарами поместья это приемлемо. Мог бы и Драко...

— Я не хочу, министр, — возразил строго Малфой-младший, — да и метки у меня больше нет, потому что я выжег её на руке, покрыл другой татуировкой, так что от проклятого черепа со змеей ничего не осталось. И эта метка никогда не была моим выбором. Просьба  отца во имя семьи и приказ Сами-Знаете-Кого, когда Люциус стал не в милости. Поэтому, министр, без меня, прошу.

Гермиона  похлопала успокаивающе по спине Драко, потому что блондина затрясло от напряжения.

— Мы с Гарри сходим, Кингсли, не переживай! — кивнула Гермиона.

— Хорошо, дорогая, — ответил Шеклболт, — потому что леди Малфой — хороший человек и настоящая мать, терпеливая жена и святая женщина. Я бы не простил измену, будь я на месте Нарциссы.

А потом они играли в миниатюрный гольф.

- Грейнджер, а ты уверена, что умеешь играть, ведьмочка? — спросил блондин, когда она стала примеряться клюшкой по белому неоновому мячику. Возле них уже собрались взрослые и дети.

— Уверена, Малфой, а вот ты, похоже, и не очень-то, да? — парировала она.

— Ну, я умею играть в обычный гольф, у нас в магическом Бержераке есть три поля для гольфа, я ведь содержу яхт-клуб, у меня и гостиничный бизнес. А какая гостиница без поля для гольфа, без спа, гррячих источников, сауны и бассейна?

Видимо, Гермиона долго примерялась, поэтому клюшкой по мячу ударил  Драко.

— Эй, так не честно, Малфой! — возмутилась она и запахнула боковые стороны мантии на спину, чтобы было свободнее играть. — Слизеринское жульё!

— Да все уже уснули, пока ты примеряешься клюшкой, Грейнджер.

Девушка поспешила ко второй лунке, но замахнулась чуть сильнее, чем надо. Малфой успел лишь подумать, что эта девчонка сейчас пошлёт мячик кому-нибудь по лбу или в чей-то бокал с напитком, когда вдруг у него в правом глазу, а мгновением позже и в голове засияли звезды. А потом пронзила боль...

— Грейнджер! — взревел аристократ.

Гермиона обняла его и принялась дуть на глаз, причитая:

— Малфой, миленький, прости меня! Пожалуйста-пожалуйста, прости меня! Мерлин, я же не специально, Драко...

Глаз моментально распух, а Гермиона всё причитала.

— Да, Малфой, прямо как на третьем курсе, да? — усмехнулся подошедший к ним Блейз Забини. — Привет, Грейнджер! А ты молодец — не всё же по носу бить, можно и в глаз сразу, да?

— Забини?!

— Да расслабься, Грейнджер! — фыркнул итальянец. — Я хоть и опоздал немного, но вы не забыли оба, что вы — волшебники, а? Чары, заклинания там... припоминаете?

— Ох, и правда! — спохватилась Миона и принялась залечивать глаз чарами и заклинаниями. А потом подоспел и Джордж Уизли с мешочком со льдом.

— На-ка, приложи Хорьку: глаза нужно беречь, — сказал рыжик.

— Кстати, поздравьте меня, ребята, — гордо проговорил Забини, — моя Пэнси родила мне сегодня сына, поэтому я и опоздал. Малфой, Грейнджер, будете крестными Джованни? Моя же мать стала католичкой после войны, вот и мы с женой теперь с ней тоже. Крестить будем в базилике Святого Николая в Бари. Там мы с Персефоной венчались, там и ребёнка покрестим.

— Я согласен!

— Согласна! — в унисон произнесли Гермиона с Драко, и девушка добавила: — Позвони или сову пришли, когда и в какое время.

Потом Блейза перехватили близнецы Уизли, чтобы поговорить, а Гермиона потащила уже вполне здорового блондина к следующей группе играющих. То была бутылка от огневиски Огдена, которую надо было передаваться другому с помощью ног. То есть, между коленями зажата пустая бутылка и её надо передать в колени соседу.

Они играли и дурачились уже по третьему кругу, а Гермиона смеялась до слёз, как ребёнок, глядя на Малфоя, который никак не мог передать без рук, только  ногами бутылку. Он дёрнул девушку на себя и передал ей, толкнувшись в её колени и она замерла, почувствовав, что он возбужден.

— Ведьмочка, ты хочешь, чтобы другие почувствовали как у меня встал на тебя, Грейнджер? — горячо прошептал ей на ухо Малфой. — Я не могу не хотеть тебя в этот дивный вечер моего дня рождения. Ты такая красивая, Гермиона!

— В... В твой день рождения? — удивилась она. —  Пятого июня у тебя день рождения?

— Да, Грейнджер, да! И мне исполнилось сегодня двадцать шесть лет, — ответил он. — Ты и не представляешь, какой сделала мне подарок сегодня, Гермиона, ведь я не хотел оставаться на праздник, не хотел аппарировать в Стоунхендж, не хотел никого видеть, а встретил тебя, и вдруг обрадовался подарку Судьбы.

— О, Мерлин, Драко! — воскликнула гриффиндорка. — Как же это хорошо! Я... Я от всего сердца поздравляю тебя, Малфой! Идём, поедим сладкого, ведь день рождения должен быть сладким и чудесным, да? А у меня в сентябре будет.

— Я знаю, Грейнджер, 19 сентября!

— Да уж, ну я и поздравила тебя — клюшкой по глазу. Ох, Мерлин великий! Прости меня, Драко, пожалуйста!

А потом они ели шоколадные яйца, пирожные, запивая медовухой близнецов Уизли, танцевали и снова пили. А потом целовались, когда наколдованный Темпус начал отбивать, подобно колоколу на Астрономической башне в Хогвартсе, двенадцать раз. Драко целовал Грейнджер и благодарил за прекрасный день рождения — первый радостный за десять лет. Они были захмелевшие от сладкой медовухи, а больше от поцелуев, и Драко, не спеша, вылизывал рот Грейнджер под её тихие полустоны. И ничего, что они были перепачканы в шоколаде, в пирожных, в сладкой розовой вате.

— Мы с тобой такие чушки сейчас, Малфой! — между поцелуями произнесла гриффиндорка. — Липкие и грязные.

— И что ты предлагаешь, ведьмочка? — спросил аристократ, размазывая по её подбородку шоколад, а потом слизывая, пока она смеялась. — Хочешь ко мне? У меня в Уилтшире есть квартира. В не магической части, если быть точным. Пять комнат со всеми удобствами.

— Я могу использовать на нас обоих Митис Тергео, Драко, и мы будем идеально чистыми...

— Идём со мной, Грейнджер, — попросил Малфой. — Пожалуйста. Мне так много надо тебе сказать... Поговорить с тобой, Гермиона.

— Мы можем пойти и ко мне, Малфой, — улыбнулась она. — Правда подальше будет — в Лондоне. Четыре комнаты, магический дом и я одна.

— Так ведь и я один. У мамы своя квартира в Лондоне, — возразил Драко, а отец с Кэтрин сейчас в гостинице. Наверное, тоже в Лондоне. Как мне думается.

— Ну, если ты так хочешь, то почему бы не пойти к тебе, если уж действительно ближе, — согласилась почти что уже министр магии.

Драко обнял гриффиндорку и они аппарировали за два дома до его  жилища.

Квартира Малфоя была большая и старинного типа: высокие потолки, толстые стены, паркетные скрипучие полы, узкие окна. И мебель была раритетная, но смотрелась красиво, придавая квартире тепло и уют.

— Иди первая в ванную комнату, — предложил Малфой, но девушка покачала головой.

— Иди ты, а я применю пока к себе Митис Тергио и осмотрюсь, — ответила она. — У тебя библиотека есть?

— На втором этаже, вверх по винтовой лестнице, Грейнджер. Она крутая, не упади. Ну а я в душ, потому что хочу под горячую воду.

Грейнджер наслаждалась мягким ковром под ногами во весь пол в библиотеке, книгами, поэтому час пролетел незаметно. Редкие яды — это же так интересно.

Драко появился в домашней одежде, весь такой чистый и благоухающий. Да и она после заклинания тоже была чистой, свежей, словно только вышла из душа и оделась на выход.

— С годами меняется мир, пролетают дни и месяцы, но только не ты, да, Грейнджер? Книголюбка Гермиона — как это знакомо... — услышала она за спиной голос Драко. Так близко, почти касаясь её. — "Редкие яды и ритуалы на их основе", да?

— Я нашла рецепт зелья "Тёмная материя", Малфой! — воскликнула она. — Его же нет нигде, а готовят его зельевары, получившие лишь диплом и золотую медаль Академии Зельеваров в Чикаго. Только там учатся десять лет студенты. Из двадцати принятых на курс студентов, остаются три, а то и два человека. Ты был одним из них? — догадалась девушка.

— Был, но проучился только три года, а потом пришло письмо из Альбиона, где говорилось, что я — бывший Пожиратель Смерти. Меня уволили из Академии Зельеваров, и я ушёл познавать науку как вести бизнес и экономику. А книга осталась. Такая одна среди трех мне известных. Ты хочешь её, Грейнджер?

— О чем ты? — моргнула девушка, отведя взгляд от босых ног слизеринца. Дело всё в том, что её весьма всегда возбуждали именно босые ноги парней. У Рона ноги были огромные, они ей не нравились, а вот у Поттера размер был 43, и ровные. Она помнила, как на Гриммо часто наблюдала за Гарри, как какая-то извращенка — благо Поттер не видел этого. Вот и сейчас Гермиона просто залипла на ноги Драко, у которого был где-то тоже 43 или 44 размер.

— Я говорю о книге, Грейнджер, которую ты держишь в руках, — выдохнул блондин, чуть склонившись к шатенке. Он заметил, что её венка на шее уж слишком быстро бьётся, а руки подрагивают. Признак возбуждения? — Хочешь её?

— Хочу... — кивнула она и подняла с ног взгляд на губы Драко.

— Сильнее хочешь, чем живого мужчину? Я ещё в Хогвартсе заметил твою любовь к книгам, Грейнджер, — ответил он. — Горящий взгляд, трепет всего тела, когда ты прикасаешься к фолиантам, словно это не книга, а тело парня. Ты всегда любовно ласкала их рукой, перелистывала страницы, облизывая губы, словно просила любовника даровать тебе наслаждение. А когда ты читаешь то, что нравится, твои глаза, Гермиона, затуманиваются, будто ты испытываешь почти что оргазм. Сколько раз я выходил из библиотеки Хогвартса, чтобы помочь себе в туалете или в душевой, представляя, что твои пальчики будут также касаться меня.

— Малфой... — простонала Миона, чувствуя горячее дыхание Драко на своей щеке, потом почти что на губах.

— Если бы я был таким же кажаным фолиантом, ты бы захотела меня, Грейнджер?

— Но ведь ты же не книжный фолиант, Драко, — ответила она и облизала губы.

И Малфой сгрёб её в объятия, запустил руку в прекрасные волосы, а другой притянул девушку за шею, и поцеловал.

Сознание Гермионы кричало:

"Беги, дурочка, беги! Это же Малфой, о котором ты ничего не знаешь, как он жил все эти годы. Беги, а иначе пожалеешь!"

Но Грейнджер приоткрыла губы, пропустила язык Драко внутрь своего рта и обхватила того за шею.

— Я хочу ласкать тебя гораздо сильнее и нежнее, чем кожаный фолиант, который только что упал на пол, — прошептала она между поцелуями. — Драко, подними меня...

И он поднял гриффиндорку на руки, а она обхватила его ногами по-обезьяньи.

— Моя Грейнджер! — шептал блондин, разрывая на ней сарафан, стягивая ажурные трусики. Он прижал шатенку к стене, в коридоре, по пути к спальне и приник к груди. Попробовав оба соска, Драко пошёл дальше. Она была уже мокрой и Малфой чувствовал её влагу на своем оголенном животе, ибо его футболка задралась. Её влага сочилась по его коже. — Ты такая красивая сейчас, Гермиона. Покажи мне, как ты хочешь меня, и я покажу тебе в десять, в сто раз больше, как я жажду твоих ласк и любви, Грейнджер!

— Ты будешь моим сегодня...  Эм, мои первым мужчиной.

— И я буду осторожен, Грейнджер. Покажу тебе, милая, как это хорошо принадлежать и полностью доверять мужчине, моя детка.

На пороге спальни Гермиона поцеловала парня сама, а он остановился и магией снял с себя всю одежду, отвечая на его голодный поцелуй, выпивая стоны, всхлипы и горячий шёпот желания.

А потом она упала на прохладные простыни, и этот контраст горячей кожи и прохладного шелка возбудили до предела, стали последней каплей для Мионы.

— Не медли, Малфой, — попросила она. — Мне двадцать пять и я большая девочка, чтобы ты готовил меня.

Драко надрачивал себя, глядя в почти чёрные глаза напротив. Грейнджер, о которой он грезил все эти годы, сейчас станет его женщиной. Да ещё и не просто девушка, а девственная дева, в которой никто не был до него? О, боги, спасибо! Говорит одно, а руками прикрывается. Скромница Гермиона.

— Иди ко мне!

И Драко подполз медленно и осторожно, чтобы не спугнуть эту птичку колибри — его маленькую девочку, у которой глаза от страха стали больше, губы горят из-за того, что она их то облизывает, то покусывает от переживаний.

— Спрошу тебя как джентльмен, Гермиона, ты этого точно хочешь? Ты не пожалеешь утром?

— Нет, я хочу тебя, Драко Люциус Малфой! — ответила Грейнджер. — И я не пьяна, чтобы не понимать того, что я хочу от тебя. Иди сюда!

И он подполз ещё ближе. Драко хотел подготовить Гермиону, но она взяла своими ладонями его детородный орган и направила головку в себя.

— Чуть позже мы попробуем друг друга, Малфой, а пока я хочу тебя по-настоящему. Тебя всего во мне, Драко, до основания внутри себя.

И он плавно, осторожно вошёл, услышав всхлип боли. Малфой обнял Гермиону и стал нежно целовать, пока она не привыкла к его размеру и объёму внутри себя. Он чувствовал, как её теснота выталкивала из себя инородное тело, однако уже через несколько минут Грейнджер привыкла к нему.

— Я ведь очень сильный, Грейнджер, — прошептал Драко в рот любимой. — Я агрессивен в своих желаниях, милая моя девочка. Я ненасытен в любви, Гермиона. И уж если начну, то это на пару часов.

— Думаю, что я такая же, Драко, — улыбнулась Грейнджер. — Ты обратился по адресу.

Первые плавные толчки, и вот губы Малфоя сцеловывают слезы, хоть Грейнджер и шепчет, что всё хорошо, что не больно, но Драко чувствует, как она дрожит. Скоро будет дрожать от желания и страсти, а пока надо постараться.

Он начал плавно двигаться в девушке, и уже вскоре дрожь дискомфорта сменилась на дрожь наслаждения.

— Моя дикая кошка...  — прошептал Драко. — Нетерпеливая, гордая и властная Грейнджер!

— Я рада, что именно ты стал моим первым мужчиной, — ответила гриффиндорка, обнимая спину Малфоя. — Я не представляю кого-то другого на твоём месте.

— И не смей представлять, Грейнджер! — рыкнул блондин. — Ты только моя, Гермиона, и я тебя никому не отдам. А сейчас, котёнок, я сделаю тебе хорошо. Да, я чувствую тебя...

Малфой чуть сменил угол проникновения и Гермиона закричала от удавольствия. Чего уж там Драко почувствовал в Мионе, но это доставило ей наслаждение. Искры рассыпались в глазах, волнами проходила по телу дрожь. Тело и всё существо Грейнджер превратилось в одну струну. Оргазм был на подходе — первый в её жизни, самый настоящий, который доставил ей мужчина. Драко ускорился, но не спешил сам к разрядке — только чтобы довести её до края и чутка дальше.

— Малфой...

— Не сдерживайся, любовь моя! — попросил блондин и она закричала, с силой сжав его внутри. Её коготки впились в спину слизеринца. — Ну ты, и правда, кошка у меня, Грейнджер!

— Заткнись, Малфой, и не останавливайся! — простонала девушка и укусила блондина в шею.

Через несколько минут, когда она отдышалась, Драко развернулся с ней так, что её живот оказался на матрасе. Он приподнял попу Гермионы и снова вошёл. Глубоко на этот раз и жёстче, чем было до того. Грейнджер взвизгнула в подушку и подалась ему навстречу.

— Грейнджер, ты ведь выйдешь за меня замуж? — спросил блондин.

— Ну ты и нашёл время делать предложение, Малфой! — возмутилась она, но снова взвизгнула от новых глубоких и жёстких толчков. — Ах... МАЛФОЙ!

Но Драко прикусил её за загривок и принялся вбиваться сильнее.

— Да! — закричала Гермиона. — Да, Драко, да!

— С чем ты соглашаешься, котеночек?

— Я стану твоей, Малфой!

— Так ведь ты уже моя, Грейнджер! — возразил Драко.

— Вот же зараза! — возмутилась девушка и стала яростно подаваться навстречу. — Змей слизеринский!

И она получила шлепок по заднице. Не больно, но ощутимо. Ей бы обидиться, но возбуждение накатило с новой силой, и Гермиона снова кончила.

— О, боги! — шептала она. — Малфой, с днем рождения тебя!

— Спасибо, любимая, но можно просто Драко! — усмехнулся парень и лёг на спину, а он стал насаживать её на свой член. — И я  готов кончить от твоего голоса, Грейнджер, от своего имени на твоих губах. Давай, покажи себя сверху.

— Ты применил ко мне Обезболивающее заклятие и Чары выносливости? — спросила гриффиндорка.

— Ага, Грейнджер — кивнул аристократ. — В первый раз женщина не в силах дважды кончить, потому что это непривычно для неё, дискомфортно и она устает сильно. Завтра ты будешь спать у меня в постели и стонать от боли в мышцах, потому что они сейчас все напряжённо работают, а ты кончила всего два раза у меня.

— Зато ты ещё ни разу! — фыркнула шатенка.

В следующие полчаса Грейнджер была наездницей на Малфое, и снова достигла освобождения.

Четвёртый раз Драко взял Гермиону сверху, лёжа на ней, подняв ноги девушки на свои плечи. И в этот раз Малфой тоже кончил, но глубоко и с силой в Грейнджер.

— Всё, моя девочка, теперь ты точно моя! — прохрипел аристократ, до капли сцеживаясь в гриффиндорку.

— Согласна стать твоей женой, Малфой! — ответила она.

— Я рад, моя дорогая! Но скажи-ка мне, Грейнджер, сейчас я лучше твоих книг? Я также желанен для тебя, Гермиона, как фолианты?

— Ну, ты — это ты, и мне это нравится. Мне очень понравился секс с тобой, — зевнула шатенка, — однако книги — это книги, с ними невозможно конкурировать, Малфой, конечно, я тебя хочу иначе, и ты вызываешь во мне любовь, чувства, бурю страстей, но книги — это другое. Ты — бОльшее для меня, чем древние фолианты.

Утром Гермиона проснулась и вскочила на кровати, в ужасе осматриваясь спросонья. А потом она вспомнила все и застонала. Из ванной комнаты вышел Драко, и она вдруг увидела его спину в царапинах, а тело — в засосах. Перевела взгляд на себя и ахнула — Грейнджер и сама была не лучше. Её тело всё нылои болело от непривычки, словно она неделю не спала, а только занималась силовыми упражнениями в спортзале. Всё болело: задница, поясница, все мышцы — и даже кожа! Её лоно распухло и ныло. Однако и больно, и сладко.

— С добрым утром, Грейнджер! — произнёс Малфой. — Как ты?

— Ужасно! — ответила она. — У меня всё болит, Драко. Ты — садист самый настоящий.

— И ты меня любишь, кошка моя! — довольно проговорил блондин. — В следующий раз твоё тело привыкнет к нагрузкам. В третий — попросит добавки. Не злись, любимая, а лучше выпей зелья и давай я смажу твоё...

— Я сама всё сделаю, не прикасайся ко мне! Извращенец!

— Иди ко мне, я знаю, что ты хочешь моего поцелуя, детка. Иди, Грейнджер!

*
Три месяца спустя
*

Гермиона с Драко поженились под самый день рождения Грейнджер. Свадьба Мионы и Малфоя стала сенсацией. Идя под венец, она точно знала, что беременна. Да с Драко иначе было и невозможно, потому что Малфой в постели был огненным, а его толчки глубокие, так что оплодотворение произошло бы на все двести процентов. Молодые люди были здоровыми парнем с девушкой, медпоказатели в полном порядке для репродуктивного зачатия.

Что касается Кэтрин и Михаэля? Гобелен в Малфой-мэноре не показал, что на семейном дереве появился бутон цветка, ни проявилось ни имени мальчика, ни его матери. Тест ДНК выявил, что Михаэль на самом деле не сын Люциуса Малфоя. Под Веритасерумом девушка призналась, что сын не от Малфоя-старшего. Министр магии, Кингсли Шекболт, сам провел Обливиэйт над Катериной, а Гарри с Гермионой слетали в Штаты и помогли родителям девушки забыть о зяте Люциусе. Мужчина вернулся к законной жене, однако Нарцисса предупредила, что если он ещё раз переспит с кем-то и заведёт роман, то она разведутся и проклянет его.

Гермиона и Гарри добились для Малфоев, чтобы им вернули мэнор, где бы Нарцисса с Люциусом смогли жить. Гермиона же с Драко жили то в квартире у Малфоя-младшего, то у Грейнджер.

И — да! Гобелен в Малфой-мэноре показал, что у Гермионы с Драко родятся мальчики-близнецы. А это означало одно — гобелен работает, а Кэтрин с её сыном просто не были частью Малфоев по крови. Тут уж без вариантов.