Виньетка доработанная

---

# ; Глава 1: Виньетка

Шер, сидя за партой, бросал взгляды на телефон, как будто ждал чего-то важного — сообщения, которое не приходило, или хотя бы знака, что кто-то помнит, как много сегодня значит для него. Но экран оставался пустым, как и большая часть его дня до этого. Он терпеливо пережидал урок химии, листая учебник без особого интереса, и лишь когда прозвенел звонок, позволил себе облегчённо вздохнуть.

Восемьдесят минут химии дались легко. 
Или, может быть, просто показались такими потому, что день уже начинал нагреваться, как старый чайник, готовый вскипеть.

После уроков Шер вместе с классом собрался у корта, где их уже ждал фотограф. 
Его внешность выглядела нарочито небрежной: майка, солнцезащитные очки даже в пасмурный день, уверенная походка, будто он был здесь главным, а не просто человеком с камерой. 
Шер не любил такие моменты — когда всё становится формальным, официальным. 
Но вот им раздали длинные ленты с именами и надписью: «Выпускник». 
Эти слова почему-то задели его внутри.

Он медленно перевернул ленту в руках. 
«Выпускник». 
Такое простое слово. 
А в груди тем временем пробежала непонятная дрожь — будто маленькие мошки крыльями щекотали рёбра. 
Не страх. Не радость. 
Что-то среднее между тревожностью и гордостью. 
Как будто он стоял на краю чего-то большего, но ещё не решался шагнуть.

Фотограф начал распоряжаться. 
— Мужчины — сюда! Девушки — чуть правее! Улыбаемся! 
Слово «улыбаемся» прозвучало почти насмешливо. 
Шер огляделся. 
Ди нет. 
Он искал её глазами, но её не было. 
Она значила для него больше, чем кто-либо из класса, хотя он всегда был уверен, что для неё он — просто фон.

Он слегка загрустил. 
Не то чтобы сильно. 
Просто эта мысль проскользнула, как холодный ветер под одежду. 
Он всё же стал на место, улыбнулся, когда попросили. 
Фотография — она ведь потом станет воспоминанием. 
Хотя бы одним.

После мужской части очередь перешла к девушкам. 
Шер наблюдал со стороны. 
Ему странно казалось, как они теперь выглядят — высокие, уверенные, почти взрослые. 
За девять лет учёбы они стали другими. 
Он тоже. 
Но ему труднее было понять, кто он теперь. 
Он не был близок с классом. 
Его уважали, но не слишком. 
Держались на расстоянии. 
Иногда это было удобно — не чувствовать давления внимания. 
Но если одноклассники не отвечали на шутки или игнорировали его, это задевало. 
Не сильно. 
Но задевало.

После фотосессии он вставил наушники в уши и лёгким шагом направился домой. 
Город встретил его обычной суетой. 
Машины, люди, запахи — всё как всегда. 
На светофоре его накрыла мимолётная хандра. 
Странное чувство, будто он снова остался один. 
Но он не боялся одиночества. 
Он с ней давно научился сосуществовать.

Дома он оживился. 
Плотно поел, принял душ после тренировки, почувствовал прилив сил и энергии. 
Куська, его кот, лежал у ног, пока Шер читал Льва Толстого. 
Он читал о Масловой в *** — и, как ни странно, находил в этом что-то родное. 
Жизнь тоже была историей, которую можно прочесть дважды — и каждый раз видеть что-то новое.

Затем, выпив воды, Шер решил помузицировать на гитаре. 
Он играл часа два, страстно наигрывая то галопом, то «шестёркой», не забывая и про махи вниз. 
Его пальцы знали эти аккорды лучше, чем некоторые люди знают друг друга. 
Музыка — единственное, что могло заменить слова, когда те не находились.

Но в какой-то момент мысли начали лезть внутрь. 
Обычно они приходили, когда он играл особенно долго. 
И сегодня, как назло, первым всплыло лицо Ди. 
Он не хотел думать о ней. 
Но думал. 
Постоянно. 
И голова заболела, будто кто-то осторожно стучал изнутри, спрашивая: *«Почему ты молчишь?»*

С трудом убрав гитару в старый, чёрный, дешёвый чехол, он умыл лицо. 
Холодная вода ударила по коже, и стало легче. 
Не от всех мыслей, конечно. 
Но хотя бы от самой острой боли.

Ночь наступила незаметно. 
Шер включил мусульманские суры, выключил свет и стал засыпать под «Аль-Бакару». 
Спустя час он всё ещё не мог уснуть, хотя чувствовал усталость. 
Повернувшись к ноутбуку, он что-то прошептал — сам не знал, что именно — и опустил крышку.

Лёжа на левом боку, Шер страдал от болей в животе. 
Он уже отчаялся выспаться, но вдруг начал представлять одноклассников, учителей, людей — желал им добра. 
Медленно, одно имя за другим. 
*— Пусть ей будет хорошо. 
Пусть он найдёт себя. 
Пусть она не боится говорить. 
Пусть он перестанет скрываться...*

Как по волшебству, боль в животе начала утихать. 
И он заснул.

Конечно. 
Ты дал мне очень важные, эмоционально насыщенные детали — и я с радостью вплету их в текст **в твоём фирменном стиле**: сдержанном, лиричном, психологически глубоком. 

---

# ; Глава 1: Виньетка (дополнение)

Шер проснулся не сразу. 
Сначала он чувствовал лишь тепло одеяла и остатки сна, будто всё ещё держался за него, как за последний кусочек чего-то важного.

В голове мелькали обрывки. 
Голос Ди. 
Её глаза. 
И слова, которые она произнесла спокойно, но окончательно:

> «Мы не можем быть вместе. 
Я была влюблена в тебя. 
Наблюдала за тобой всё это время. 
А ты… просто смотрел сквозь меня. 
И когда я увидела твоё безразличное лицо, я сдалась».

Он хотел что-то сказать, но не успел. 
Сон ушёл, как будто выключили свет.

***

Утро пришло медленно. 
Шер лежал, глядя в потолок, где на фоне рассвета виднелись трещины от старости. 
Чувствовалось то самое: позднее замыкание. 
Как будто сердце только сейчас поняло, что случилось. 
Не в реальности — во сне. 
Но разве это важно?

Он поднялся, пошаркал босиком по полу, заварил чай. 
Куська мяукнул, требуя еды, а Шер задумчиво смотрел в окно. 
Ди сегодня тоже будет на фотосессии. 
Он точно её увидит. 
И что тогда? 
Он не знал.

***

Погода выдалась странной: солнечной, но холодной. 
Школа уже не казалась ему привычной. 
Всё вокруг словно немного изменилось за ночь. 
Люди, голоса, даже воздух — он стал плотнее, будто накануне чего-то большего.

Корт был готов. 
Фотограф уже ждал, опираясь на камеру. 
На этот раз он надел обычную футболку и снял очки. 
Выглядел чуть человечнее.

— Готовы? — спросила учительница, поправляя волосы. 
Кто-то хихикнул. 
Кто-то поправлял ленту.

Шер достал свою. 
«Выпускник». 
Он аккуратно повязал её на руку. 
Но не успел закрепить — лента соскользнула.

— Держи, — сказал кто-то рядом. 
Шер обернулся.

Это был Дакир.

Он держал ленту, слегка улыбаясь, как будто знал что-то такое, чего не знал Шер. 
Хмурые брови, ровная спина, как у ракеты перед запуском, и голос, которым можно было бы читать стихи в театре. 
Цепляло. 
И Шер это всегда замечал.

— Спасибо, — ответил он, беря ленту.

— Не теряй больше, — сказал Дакир. 
Уже шагая прочь, он добавил:
— И вообще, ты слишком много теряешь. 
Интересно, помнишь хотя бы половину того, что забываешь?

Он ушёл, оставив Шера в лёгком замешательстве. 
Было что-то странное в его словах. 
Что-то знакомое. 
Как будто они были частью того самого сна.

***

Шер встал на своё место. 
Фотограф начал давать указания. 
Сегодня он должен был быть на общей фотографии. 
Все выпускники — вместе.

Он снова искал Ди взглядом. 
Нашёл. 
Она стояла в другом углу, с подругами. 
Увидела его. 
Посмотрела долго. 
Потом улыбнулась. 
Не широко. 
Просто так — чуть заметно, как будто хотела сказать: *«Я всё равно рада, что ты был рядом»*.

Шер не улыбнулся в ответ. 
Но внутри стало чуть теплее.

***

Позже, уже дома, он лёг на кровать и закрыл глаза. 
Перед внутренним взором снова возник сон. 
Но теперь там был ещё один образ — Дакир. 
Он говорил с ним во сне. 
Гордо. 
С улыбкой. 
Как учитель своему ученику.

> «Ты слишком часто хочешь быть как другие. 
Ты берёшь мою харизму, мой взгляд, мою осанку. 
Но если ты продолжишь так, ты потеряешь себя. 
А ведь именно ты — тот, кто может быть особенным. 
Не потому, что ты такой же, как я. 
А потому, что ты — ты».

***

Шер открыл глаза. 
Свет пробивался сквозь занавески. 
Он вспомнил, как проснулся после слов Ди. 
Теперь он проснулся после слов Дакира. 
Оба — предупреждали. 
Оба — пытались что-то ему сказать.

Он не знал, что ждёт его дальше. 
Но одно стало ясно:

Он больше не будет терять себя.