Унесённые ветром

Братья-близнецы

Гостиница дефис ресторан «Алей» вплелась в историю города, как ленточка в косичку. И моя тоненькая нитка в ней тоже есть.
Два здания почти близнецы распахнули свои объятья для центральной площади города в далёком 53-м. В добротной монументальной четырёхэтажке с аркой расселились работники военного переселенца – Алтайского тракторного завода. Первый этаж поделили между собой ЗАГС, кафе с кулинарией и магазин. Да не какой-нибудь, а самый что ни на есть «золотой». Со всеми свадебными кольцами и прочим талонным бракосочетательным антуражем.
Лицом в лицо встал фасад роскошной гостиницы и ресторана под объединяющим названием «Алей», названные в честь мелководной, но многозначной реки. Вдоль её берега и растянулся весь благословенный Рубцовск, прошитый строчкой железной дороги.

Звездная пыль

Гостиница держала в памяти не только Индиру Ганди, заплутавшую в наших сибирских степях, но и многочисленных знаменитостей первой, второй и даже третьей величины. Они тогда наведывались в Рубцовск с завидным постоянством.
Главный городской отель привечал всех, кто радовал жителей в соседствующем Дворце культуры.

Году, наверно, в 85-м в двухкомнатном номере на третьем этаже (!) я брала интервью у Олега Анофриева. Того самого, который с Магомаевым озвучивали и всё пели в «Бременских музыкантах». У него творческий вечер во Дворце был. Мне тогда 18 исполнилось, и я только-только начала осваивать азы журналистики в атэзэвской многотиражке «Боевой темп». Помню, что номер был шикарный. А я с умным видом рассуждала на тему талантов современных звёзд кино. Когда подвергла сомнению гениальность Янковского, Анофриев очень удивился. Это я потом поняла, какую глупость сморозила.

 На первое, второе и на десерт

Впрочем, жизненные эпизоды плавают не только вокруг гостиницы. Ресторан запомнился не меньше. Наиболее удачливые рубцовчане здесь продолжали свою радость, начатую бравурной мендельсоновской серенадой. Особо торжественные юбилеи не оставались за порогом этого заведения. Чередой шли банкеты, корпоративы, официальные торжества. Багровая отделка зала с колоннами и зефирно-белые крахмальные скатерти – высокий торжественно-парадный штиль. Живая музыка и на аперитив, и в качестве десерта.

Детали и детальки. Незакрученная крышечка солонки в руках приятеля – всё содержимое в тарелке с обедом и рыдающие от смеха коллеги. В голодных девяностых фирменное блюдо – бефстроганов с пельменями на гарнир. Мясная тавтология.
 
Все наши ужины–обеды по поводу… Было бы где, а повод найдётся. Я не встречала горожан хоть раз не бывавших в «Алее». В эту реку входили и не по разу. Сколько времени нужно, чтобы преодолеть закоулки моей памяти и вытащить все застольно-деловые, банкетно-парадные, юбилейно-торжественные поводы, проходившие в этом интерьере в мою главредовскую бытность.

Годы летят стрелою

Годы летели как самолёты бывшего рубцовского аэропорта, а время стало вносить свои коррективы. И вот однажды начались случайности. Бермудская смута 90-х с акульей жадностью набросилась на советское добро. Куда-то исчез завод, будто и не было его. На его месте остались лишь два восклицательных знака забытых заводских труб, подытоживших историческое значение предприятия.

Гостиничная сторона, слегка подвинувшись, встала на сторону суда. «Алей» немного изменился в лице, как дама, забывшая про макияж на начальной стадии преображения. Храм Фемиды готов был на большее. Однако эта дерзость пришлась городу не по душе. Решительное «нет» поставило жирную точку на притязаниях и тире финансовому бессилью.

Дело в шляпе

«Алей» затрещал по швам. Пока думали, чем штопать, крыша дома поджалась, из шляпы превратившись в панамку, готовую слететь при первом дуновении ветра перемен. Репутация здания была безнадёжно подмочена природной сезонностью. Фемида спешно оставила его в покое, удалившись от греха подальше.

Одним не прекрасным телевизионным утром телефонный звонок отправил на экстренную съёмку. Случилось непоправимое, а именно то, что должно было произойти. Поздней ночью или ранним утром задремавший квартал содрогнулся от ужасающего грохота. На рассвете обнаружились руины восточного крыла бывшей гостиницы «Алей». И вовсе не природный катаклизм стал тому причиной и даже не желание злоумышленников. Своё чёрное дело сделало неумолимое время, подогретое спокойным невмешательством в судьбу знаменитого дома. Удар пришёлся по тому самому «анофриевскому» номеру. Теперь от его бывшей роскоши осталась лишь жалкая кучка битого кирпича.

Ещё несколько лет усиленных раздумий привели к сакраментальному решению. Казнить нельзя помиловать.
 
Без сослагательных наклонений

Здание рухнуло теперь уж волею всеобщего властьимущества. Забегал неистовый ковшеобразный хищник. Правда, тут же стал жертвой своей неуёмности, угодив в одну из ловушек непредсказуемого подвала. В наказание за спешность. Но не страшно. Выкарабкается. Побежит с новой силой, пожирая остатки истории города.

Площадь обещает преобразиться новым сквером. Обломки исчезнут под мощёными дорожками. Точкой притяжения должна стать убедительная стела «города трудовой доблести». В честь целого поколения жителей Рубцовска.

На площади имени Владимира Ильича до сих пор высится его энергичная копия, всем своим видом призывающая к светлому будущему.

Уходят люди, здания, заводы, города. Вместе с ними уходит история. Откуда появилась, туда и канет. В небытие.