Перспектива. Глава 5

Наутро двинулись в дорогу.  Первые лучи солнца, пробиваясь сквозь дымку тумана, освещали узкие, мощеные камнем, улочки. В наполненный запахом моря влажный воздух   вплетались ароматы городских кварталов - свежеиспеченного хлеба, специй и пряностей, жареной рыбы, дубленых кож, экзотических фруктов. Рыночная площадь и бесчисленные торговые ряды, уже многолюдные и суетливые в это раннее время, звучали зазывным многоголосьем.  Выехав за городские ворота, полуэльфы направились на юго-восток. 
Трехдневный путь до Сурзина по хорошо наезженной дороге обещал быть приятным неспешным путешествием. Далекая столица еще только-только ощутила наступление весны, а здесь уже вовсю буйствовало лето. Предместья Сайеля изобиловали виноградниками, тянувшимися, на сколько хватало глаз.  Солнце мягко грело землю и пряный запах трав витал в воздухе.
Тракт оказался оживленным - то и дело навстречу попадались повозки с разнообразными товарами. Иннегард и Лейнолл проводили заинтересованным взглядами вереницу телег, запряженных волами и нагруженных большими, темными, отполированными временем бочками с вином.
Деревни с белеными домами, крытыми черепичными крышами, окруженные фруктовыми садами, уютно располагались на склонах холмов. От них к тракту спускались  дороги, и на перекрестках по обочинам  стояли небольшие деревянные лавки, где продавалась приготовленная деревенскими хозяйками еда – пирожки с самыми неожиданными начинками, вяленая рыба, вареные и кислые овощи, неаппетитные с виду шарики, слепленные из меда и мелко накрошенных фруктов, длинные бугорчатые колбаски из орехов и виноградного сиропа. Над всем этим продовольственным раздольем кружили жирные мухи, без особого рвения отгоняемые дремавшими в тени навесов продавцами.  Остаться голодным в этом изобилии и разнообразии съестного мог разве что нищий, да и то, если б оказался чересчур ленивым или брезгливым, чтобы подобрать в придорожной канаве какой-нибудь огрызок. Невдалеке от  лавок отдыхали люди, ели, разостлав на траве рогожки и разложив на них взятые в дорогу припасы или купленную у маркитантов снедь. Иногда меж продуктовых прилавков можно было увидеть лоток с пучками трав, корешками, горшочками и туесками со снадобьями, которыми торговали местные знахарки.
Для придирчивых к обслуживанию и ищущих комфорта путешественников на тракте имелись и трактиры. Полуэльфы остановились в одном из них, когда полуденное солнце сделало путешествие менее приятным, раскалив воздух до зыбкого марева.  Запивая обильный и сытный обед  сайельским вином, славящимся на весь Маверранум, Иннегард  с блаженной улыбкой воскликнул:
- Ригестайн, если унаследованная тобой вотчина хоть на четверть похожа на этот благословенный край, я готов стать управляющим в твоем замке!
- Зная твои аппетиты,  я разорюсь на твоем жалованье, - рассмеялся Ригестайн.
- Я не так  алчен, как тебе кажется, - с насмешливым укором возразил ему Иннегард. -  Дюжина бутылок сайельского в день в качестве жалованья меня вполне устроит.   
Унаследованные Ригестайном владения явились взору путников к закату третьего дня. Пропали светлые деревушки, сменившись  заброшенными  полуразрушенными домами  с дворами, заросшими бурьяном и  кустарником. Фруктовые сады, некогда окружавшие деревни,  разрослись и одичали, скрыв в гуще стволов  и переплетении  ветвей следы человеческого жилья.  Невозделанные поля с прошлогодним сухим репейником, торчащим над новой зеленой порослью, пустующие пастбища и луга, заполоненные полынью и крапивой,  довершали удручающую картину.  Обозреваемые путниками пространства были безлюдны, но не пустовали – стадо косуль показалось невдалеке от дороги; посвистывали в высокой траве за обочиной невидимые перепелки;  мелькнул в придорожных кустах рыжий лисий бок; издалека послышался лай и азартное подвывание одичавшей собачьей своры.   
Полуэльфы выехали к развилке. Повернувшая влево широкая и наезженная дорога вела к Сурзину. Его стены и башни, окрашенные предзакатным солнцем и освещенные фонарями, виднелись милях в пяти, на противоположном берегу реки Песковки, служившей границей владений Бартоласкъе. В прилегающих к  городу слободах слабо мерцали редкие вечерние огни. 
Вправо от развилки, петляя меж кустов, тянулась почти невидимая, теряющаяся в траве тропа. Далеко в той стороне, едва различимый в сгустившихся  сумерках, темнел силуэт замка. И ни единого огонька не заметно было во всей округе.   
Гилэстэл посмотрел направо, покачал головой. 
- Я не склонен идти туда сейчас, на ночь глядя, с риском переломать лошади ноги, угодив в чью-нибудь нору. Потерпишь до завтра, Ригестайн?
Преодолев реку по широкому каменному мосту, путники направились в Сурзин. Но городские ворота пройти до закрытия не успели. Астид долго стучал в ставень узкого  окошка привратной башни, прежде чем он сдвинулся и на полукровку, рассержено глядя, шикнул стражник.
- Чего надоть?
- В город войти.
- До утра не положено.
- Мы не крестьяне и не разбойники. Моему господину очень нужно пройти в город.
- Правило для всех едино поставлено, илан. До зари не отопрем, не гневайтесь, службу свою блюдем. Вона, огоньки за Пёсковкой светят, трактир тама. Ступайте туда, да почивайте с кунфортом. 
Страж задвинул ставень, и полукровка развел руками, оглянувшись на Гилэстэла.
- Да что ты его упрашиваешь? – возмутился Иннегард. – Спалить хама вместе с воротами!   
- Тише, Иннегард, - осадил метиса Гилэстэл. – Этот человек исполняет свой долг.  Переночуем в трактире. 
До гостиницы, расположившейся на противоположном берегу реки в полумиле от моста, добрались в полной темноте, подсвечивая дорогу несколькими светочами. На вывеске, венчающей трактирный фасад, без особого изящества была выведено название - «Усталая лошадь». Под надписью изображалась сама живность – молодецки гарцующий на цветущем лугу конь с развевающейся гривой. 
Астид тронул князя за руку  и указал на маленькое изображение половинки солнца в самом уголке вывески. Гилэстэл чуть заметно улыбнулся – заведения, вывески которых были отмечены этим рисунком, принадлежали ему.
Взглянув  на медальон, продемонстрированный князем, хозяин гостиницы – высокий и дюжий мужчина с прореженными сединой волосами -  низко ему поклонился. Особых гостей поселили в отдельном флигеле, удаленном от общей гостиничной суеты и оборудованном с должным комфортом. Проходя вслед за хозяином по двору  мимо ярко освещенных окон, полуэльфы слышали доносящиеся из трактира  пьяный смех, крики и песни. В городских заведениях подобный хаос мог быть чреват штрафом для хозяина гостиницы и тюремным заключением для виновников – ночная стража не дремала. Но здесь, за пределами городских стен, эти правила не действовали. С наступлением сумерек «Усталая лошадь» принимала  в свое нутро разную публику - промышляющих по окрестностям нищих, разновозрастных мужчин и женщин  сомнительных занятий, опоздавших к закрытию ворот путников.  Обеспечение безопасности постояльцев и своей собственной неприкосновенности возлагалось на плечи трактирщика.
Ужин принесли во флигель. Прислуживала гостям жена хозяина, немногословная и аккуратная женщина, выказывающая искреннее уважение и почтительность. Еда была вкусной, кровати - удобными, белье – чистым. Астид, проснувшийся ночью, оценил заботу хозяина, услышав доносящиеся из трактира приглушенные звуки  драки. Вдаваться в подробности полукровка не стал и вернулся в кровать.
Принеся утром воду для умывания и помогая жене накрывать стол к завтраку, хозяин виновато заглянул  Гилэстэлу в лицо.
- Как спаслось, ваша милость? Не сильно вас шельмецы мои всполошили?
- Кто? – не понял Гилэстэл.
- Драка ночью была в трактире, - пояснил Астид.
- Была, была,  - сокрушенно вздохнул хозяин. – Видать, все ж потревожили вас озорники. Прощенья просим.
- Я ничего не слышал, - успокоил его князь.
- Как же ты справляешься тут один?  - покачал головой Лейнолл. – Стражи нет, народец, как погляжу,  всякий собирается. 
Хозяин покосился вниз и  вбок со сдержанной  ухмылкой. 
- Эх, ваша милость, не будь я сам из того народца, разве ж я бы эту «клячу» удержал?  Нифиуса тут всякий знает. И лишнего  себе не позволит. А коль чужак бузить вздумает, мои  сынки  живо к  почтительности принудят, похлеще городской  стражи  отделают.
При этих словах трактирщик указал в окно  на  троих широкоплечих рослых парней, убирающих  двор.
- Значит, тебя тут все знают, и ты всех знаешь? – спросил Гилэстэл.
- Так и есть, -  кивнул Нифиус.
- А кто сейчас владеет замком в десяти милях отсюда, знаешь?
- Собачьим-то?  Казначейство владеет.
- Почему собачьим? – озадачился Ригестайн.
- У Бартоласкъе псы были на гербе. Так и зовется в народе замок с прежних времен – «Собачий».  Мой дед, кстати сказать, при последнем бароне конюшим был. Не сгинь его милость и сын его безвестно, может, другим порядком жизнь бы тут шла.
Последние слова трактирщик произнес с горечью, глубоко вздохнув.
- А что не так с нынешним порядком? – спросил Гилэстэл.
От Астида не ускользнул предостерегающий  и тревожный взгляд, которым трактирщица  одарила супруга. Но тот лишь поморщился.
 - А то не так. Вы спросили, кто замком владеет? Владетель хозяйствовать должен, трудиться на имуществе своем. А казначейские служаки навроде псов у свиного корыта – ни самим поесть, ни других накормить. Отобрать-то отобрали, а  хозяина нового найти уж сколько времени не выходит. Сами не пользуют, и другим работать не дают, никого туда не пускают, кто жил в замке, все давно оттуда ушли. А земли окрест замка сколько пустует! Людям ведь есть надо, а за засеянные поля или скотину на лугах, что под казначейским запретом, штраф или, хуже того, тюрьма. Бартоласкъе воинами  добрыми были, в отрядах под их началом каждый юнец с малых лет  служить чаял. На ронзейцев ходили – в узде держали, ни одним глазом они  за пролив и не заглядывали. А теперь что? Парням в округе одна дорога – лихое воинство, а про девок я уж лучше промолчу. Это те, кто остался еще. Много народу с земель баронских в Сайель подалось, ну или в Вейерхольд, кто ратной службы искал. Разве же это порядок?   Для порядка хозяин нужен, а его нет.
Гилэстэл какое-то время смотрел на Нифиуса, окончившего горячую речь. Прямая  спина и взгляд его словно говорили: «Сказал, что думаю. Хотите- казните, хотите – милуйте». Князь повел глазами в сторону Ригестайна. Тот задумчиво смотрел на трактирщика.   
- Хозяин, говоришь, - краешком губ улыбнулся князь. – А не боишься ли порядка, что новый хозяин принести может? Для кого порядок, а для кого – неволя  и кабала. Вино  в твоей таверне отличное, но сознайся - вряд ли ты за торговлю им  пошлину платишь. Это следствие отсутствия хозяина земли, на которой стоит твоё заведение. А появится он – придется платить.
- Так я и сейчас плачу, -  усмехнулся Нифиус. – Казначейству.
- Винную пошлину? – приподнял бровь Иннегард.
- Штрафы, - усмешка трактирщика стала  шире. – Первого числа кажного месяца. Игра у нас такая – они как бы наказывают, я как бы каюсь.
- Такая игра и до тюрьмы довести может, - буркнул Лейнолл.
- На этой  лошадке выгоднее пахать, чем в стойле держать, - рассмеялся Нифиус, но тут же посерьезнел. – Однако, плати я хозяину, была бы у меня и защита, и надёжа на грядущее, и какая-нито першпектива. А покамест – деньги на ветер. Так что, ваша милость, живет здешний люд чаяниями на возвращение барона.
- Барон Ловид Бартоласкъе скончался три недели тому назад, - сказал Гилэстэл. - Его сын Лер умер  двадцатью тремя годами ранее.
Трактирщица ахнула и прижала руку к губам. Нифиус тяжело вздохнул и скорбно опустил голову.
- Почил, сталбыть. Жалко его, хороший был человек. Выходит вы, ваша милость, барона знали?
Князь качнул головой. Лицо трактирщика вдруг преобразилось, озаренное догадкой.
- Уж простите дерзость мою, илан, но… Не вы ли, часом, заместо барона теперь? В смысле, не вы ли «Собачьего» замка хозяином станете?
- Нет,  не я.
Лицо трактирщика начало разочарованно вытягиваться. Гилэстэл указал на Ригестайна.
- Он.