Клуб Бамбук

ГЛАВА 1


В переулке, за запылённым китайским чайным магазином, где пахло сухими лотосами и перцем сычуаньским, скрывался Клуб «Бамбук». Табличка висела вкось, а дверца скрипела, как старый мудрец, которому снова пришлось проснуться среди мира людского.

Здесь собирались те, кто не спешил. Не потому что ленились, а потому что знали — поспешность разрушает суть. В кресле из ивовых прутьев дремал Господин Чэнь, молчаливый философ. Напротив него – Григорий Семёнович, бывший библиотекарь, говоривший стихами, но исключительно по вторникам. Ещё был юный художник Лука, писавший лишь один пейзаж — бамбук на фоне луны — но уже третий год подряд.

В клубе не было устава. Единственным правилом было: «Бамбук не торопится — и всё же вырастает в небо».

Говорили мало. Иногда в течение часа звучало только:
— Чай остыл...
— Ну и славно...

Иногда в клуб забредал новый человек — с мобильником, с планами, с графиками. Он садился, пил, нервно оглядывался... А потом, на четвёртый вечер, забывал, как его зовут. И это всех радовало — значит, начал выздоравливать.

ГЛАВА 2

В один из дней, когда небо над переулком висело, как старая занавеска в доме покойной тётушки, в «Бамбук» вошёл человек в чёрном пальто и с зонтом, хотя дождя не было. Он оглядел клуб, как будто искал кнопку «старт» на старинном самоваре, и с недоверием сел на край скамеечки, скрипнув ботинками.

— Меня направили сюда, — сказал он. — Сказали, вы здесь… ничего не делаете?

— Это ложь, — спокойно произнёс Господин Чэнь. — Мы делаем великое ничто.

— Ничто?.. — переспросил пришедший, стараясь не усмехнуться. — А как же эффективность, результаты, цели?

Григорий Семёнович приоткрыл глаз:

— Мудрая птица не стремится стать орлом. Она просто сидит и поёт. Иногда — в полночь.

— Но ведь мир ждёт от нас действий! — настаивал гость, заминая под собой подушку, будто хотел нащупать педаль ускорения.

Господин Чэнь не ответил. Он поднёс к губам чашечку и произнёс:

— Лист падает — и Земля знает, куда его нести. Так и человек: если он слишком знает, куда идти, он теряет путь.

Лука поднял голову от своей незаконченной картины:

— Я однажды закончил. И сразу испугался: а что теперь?

— А что вы сделали потом? — спросил человек в пальто.

— Начал заново. Бамбук на фоне луны. Но луна теперь — чуть правее.

Человек замолчал. Что-то в этом месте действовало мягко, как руки старой няни — не объясняя, не поучая, а просто позволяя быть.

Он ещё пару дней пытался спорить. Принёс книгу о тайм-менеджменте, читал вслух… Но текст утекал, как дождь по стеклу, не оставляя смысла. На четвёртый день он перестал говорить. На пятый — забыл проверить почту. А на шестой — впервые налил себе чай и сказал:

— Кажется, я слышал, как бамбук растёт.

— Ты выздоравливаешь, — шепнул Лука, не отрываясь от кисти.

— Скоро ты поймёшь, — добавил Чэнь, — что «делать» и «быть» — не враги, но просто разные времена глагола.

И всё снова вошло в свой медленный, мудрый круг.