Мальчик по имени Лев

Мальчик по имени Лев


«Мертвое прошлое надежно хранило своих мертвецов».

«Неправильный не я, неправильный весь этот мир».

«Жизнь — это совокупность сделанных нами выборов».

«Если причина твоей бессердечности — люди, то, возможно… Ты сам просто жертва».

«Мы должны прощать наших врагов, но не прежде, чем их повесят».

 

От автора

Боль может породить только боль и еще большую ненависть. Продолжая цепочку нанесенной боли, мы, будучи ранеными сами, причиняем боль остальным. Кто-то, кого причиненная вами боль ломает, становится неправильным, и он так же причиняет боль остальным, продолжая порочный круг ненависти и боли. В этом весь наш мир — бесконечная череда страданий и боли. В этом весь человек. Сломанный, неправильный, искаженный. И прощение как бы может даже быть выходом, но не всегда. Есть раны, которые не заживают от прощения тех, кто их нанес. Важно получиться исцеление. Или боль принесет разочарование. Настолько большое, что это разочарование может сломать человека. Остановить его на пути к своей мечте, на пути осуществления своих целей. Сила воли — это то, что может помочь пройти невзгоды. Когда ты силен, ты можешь справиться с любым несчастьем. Просто идти дальше, перетерпеть. Вынести это. Да шрамы остаются, но сильные могут идти дальше, слабые же люди будут обвинять всех вокруг и упиваться самосожалением. А жалость к себе — это худшая позиция для человека.
Я хочу попросить, чтобы вы старались меньше причинять боль другим и, конечно же, учились прощать. Хотя бы ради самих себя. Так будет легче. Чтобы по-настоящему простить, нужно быть сильным человеком.
Я вложил в эту книгу всю боль, что пережил в жизни: от разочарований, предательств, отверженности, непонимания и непринятия в обществе людьми. И я хотел бы помочь тем, кто так же пострадал в жизни от несправедливых и злых людей. Надеюсь, что, прочитав мою книгу, вы найдете в себе силы сражаться с отчаянием, с болью и чувством мести, с отверженностью. Спасибо всем, кто прочел, я бесконечно вам рад и всех вас люблю.

P.S: У этой книги есть предыстория — маленький мальчик по имени Лев.


Глава 1. Горький сон.


Двадцатое сентября две тысячи двенадцатого года.
Старый сельский дом стоит на окраине деревни. Помещение, похожее на сарай. Деревянные стены, голая лампочка висит под потолком. В нем посередине сидит мальчик десяти лет. Прикованный за руки и ноги ржавой цепью к старому деревянному стулу. Голова опущена вниз. Длинноватые волосы закрывают лицо. Рядом стоит старое металлическое ведро, испачканное кровью. Мальчик на стуле сидит, и только слабое дыхание выдает признаки жизни. Его лицо, руки и ноги в крови, его школьная форма порвана и сильно потрепана. Со лба медленно стекает кровь, капая на колени. Глаза перевязаны черной тряпкой. Сильно растрепанные волосы. У стены возле длинного верстака ходит высокий, бородатый, пузатый мужчина в кровавом переднике и чем-то занимается. Он похож на сельского рабочего. Что-то недовольно ворчит себе под нос, держа в руках какой-то окровавленный инструмент… Плоскогубцы. Мальчик медленно поднимает голову. Это движение дается ему с трудом. Мужчина обращает внимание, поворачивается к нему лицом, вытирая большие плоскогубцы тряпкой. На его лице сквозь бороду виднеется ухмылка.
— А ты сильнее, чем я думал. Я не ожидал, что ты выдержишь. — сказал мужчина, расплывшись в улыбке.
Он подошел к мальчику, встал на одно колено, взял правую ногу. Поднес плоскогубцы к ногтям.

Мальчик просыпается с криком.
— Не надо! — Тяжело дыша, он перевел дыхание.
Ему приснился кошмар. Снова. Он протянул правую руку и нащупал включатель ночника. Свет ударил по заспанным глазам. Он, прищурившись краем глаза, посмотрел на время. Циферблат электронных часов показывал два часа шесть минут.
— Еще спать и спать, — пробормотал он сонным голосом.
Выключил ночник, повернулся на бок, подтянул одеяло и закрыл глаза.


Глава 2. Маньяк


Два часа семь минут. Ночь.
Тишина ночного города. Пустые улицы, слабо освещенные тусклыми уличными фонарями. Прохладный осенний ветерок поднимает листву по тротуару. Деревья только примеряют на себя оранжево-желтый халат. Поэтому листьев немного.
Вдалеке слышится приглушенные звуки тех, кто думает, что сейчас еще день.
По улице идет высокий мужчина в длинном плаще. Глубоко вдохнув, он думает: «Эх… Какой же приятный запах ночного города. Чистый и свежий аромат осеннего воздуха. Да-а-а, есть в этом своя, немного грустная, атмосфера. И сегодня день охоты, сегодня ночью кто-то умрет».
Почти проговорив это вслух, он направляется вдоль улицы. Черные длинноватые волосы, прическа каре. В прямоугольных очках и полуклассическом костюме он выглядит стильно. На вид ему можно дать лет тридцать.
Быстрым шагом он уверенно направляется вдоль улицы. Как хищник ищет свою добычу, так и он рыщет по улицам в поисках жертвы. Со стороны может показаться, что он спешит, но у него просто длинные ноги и из-за этого большой шаг.
Впереди узкий проулок между двумя домами. Он резко заворачивает и останавливается. Туда не попадает свет от ночных ламп, и в проулке темно. Он еще днем приглядел это место, когда гулял по городу. И сейчас это место станет местом охоты. Он, оглядевшись по сторонам, встает в тень вплотную к кирпичной стене дома. Его почти не видно, если не подойти близко. В конце двора, к которому выходит проулок, виднеется силуэт.
В этот раз повезло. Обычно он мог ждать жертву часами, но тут не прошло и десяти минут.
«На ловца и зверь бежит», — вспоминает он старую поговорку.
Средних лет мужчина. Идет спешно, засунув руки в карманы и прижав их к телу, как будто замерз. Опустив голову, быстро перебирая ногами, идет прямо в проулок, не оглядываясь по сторонам.
«Этот, сейчас», — подумал он. Как только человек вошел в проулок маньяк вышел из тени и встал посередине. Он откидывает плащ и засовывает руки за спину, достает прикрепленное оружие — два тактических серпа. Человек поднимает голову замечая стоящего перед собой мужчину. Он немного вздрогнул, как будто пришел в себя. Увидев в чужих руках оружие, человек понимает, что незнакомец настроен враждебно, и, остановившись, спрашивает:
— Э-э-э... Ты чего, мужик?
Но было поздно. Маньяк атаковал с широкого шага и с большим замахом двумя руками сразу, в область ребер с двух сторон. Он долгими часами отрабатывал эти удары, его мышечная память усвоила каждое движение до автоматизма. Лезвия вошли наполовину между ребрами. Смертельные раны. Маньяк выпрямился в полный рост и встал ровно напротив жертвы почти вплотную, лицом к лицу.
Жертва замерла с приоткрытым ртом и широко открытыми глазами, на его лице застыла гримаса агонии от боли. Он не мог вдохнуть. Они простояли так около двадцати секунд, пока маньяк наслаждался моментом. Ему нравилось смотреть в глаза умирающему. Смотреть в глаза тому, кто встречается со смертью у тебя на глазах. Жертва что-то пыталась сказать, но он не мог даже выдохнуть и поэтому так и не сформировались до конца. Его глаза начали стекленеть и терять фокус, от лица отливала кровь, и щеки становились бледные. Ударив ногой в живот, маньяк вытащил лезвия и оттолкнул жертву назад. Жертва с брызнувшей из раны кровью упала на асфальт. Он подошел, чтобы еще раз посмотреть на лицо. Глаза уже закатились за веки, и рот был приоткрыт; он почти умер. Маньяк оттолкнул его ближе к кирпичной стене.
— Пусть думают, что это бомж. До утра, может, и не станут трогать, — проговорил он сам себе.
Он поправил его куртку, чтоб рану не было видно на теле.
«Кровь все равно увидят и поймут, что он умер, но в ночи могут и не обратить внимания. Сколько тут алкашей вот так спят», — подумал он.
Это было не просто убийство. Он ощущал прилив некоего чувства удовлетворенности. Держа серпы, встав в пафосную стойку, он демонстративно смотрел сверху вниз на жертву. Оценивая реакцию и отточенность движений, он похвалил сам себя в мыслях. Его грудь наполняло чувство превосходство над людьми. Он считал себя богом смерти. И это был его апофеоз.
— Ну все, надо уходить.


Глава 3. Опер


Полицейский участок.
Утро. Семь часов две минуты.
На улице уже светает. В кабинете за столом оперуполномоченного местного участка полиции сидит молодой мужчина. В кожаной коричневой куртке. Зауженные синие джинсы сидят по фигуре, и коричневые кожаные туфли дополняют его стиль, а черная неклассическая рубашка подчеркивает его спортивную фигуру. Он перебирает бумаги и что-то печатает на компьютере. На стене рядом висит детективная доска с прикрепленными маленькими стикерами, бумагами в формате А4 и фотографиями с разных мест преступлений. Красные линии веревки скрепляют их между собой, создавая сеть из следующих друг за другом преступлений. Это дело одного серийного убийцы, что орудует в этом городе последние пару лет. И опер временно возглавляет специальный отдел по его поимке. Почему временно? Изначально был следователь, который и возглавлял группу, но он перевелся на другой участок в связи с семейными обстоятельствами. И замену ему пока не нашли из-за недостатка людей в штате. Поэтому опер временно (что уже затянулось на год) и вел дело сам. А отчитывался непосредственно шефу полиции.
Оперуполномоченный Александр Майоров всегда видел в себе охотника, преследующего тех, кто нарушает закон. Он гордился своей работой, но сейчас чувствовал себя паршиво. У них по-прежнему никаких существенных зацепок, а он, как всегда, оставил недельный отчет на последний момент. И, конечно же, не успел составить его. И теперь с раннего утра вынужден печатать. Сегодня в полдень нужно сдать отчет шефу, который и так не рад их продвижению по делу, вернее, его отсутствию.
Стук в дверь. Дверь приоткрывается. Наполовину всунувшись, заглядывает уборщик Руслан.
— Здравствуйте, можно я протру полы у вас? — хрипловатым голосом произнес уборщик.
По лицу было видно, что он не выспался.
— Ты вчера разве не убирался? — спросил опер.
Опер не любил, когда его тревожили, особенно с утра, когда у него не было настроения.
— Нет, мне надо было пораньше уйти вчера, и я не успел, — ответил Руслан.
— Давай, — сухо ответил опер, не отводя взгляд от монитора.
— Вы так рано пришли сегодня. Много работы? — спросил Руслан, чтобы поддержать разговор, пока мыл полы.
— Да, я притащился сюда в шесть утра. Сегодня надо сдать отчет шефу по нашему делу, а я все оставил на последний день, как всегда, — недовольно пробормотал опер, словно ругая сам себя.
— А что, по нему есть что-то новое? — удивленно спросил Руслан.
— Нет, в том-то и дело. Он все улики стирает за собой. У нас на него вообще ничего нет. Все делает чисто, — удрученно ответил опер, устало потирая веки.
— Все чисто, значит?
— Это называется глухарь… И это головная боль всей полиции. Все давят на шефа с этим делом, а шеф давит на меня. Со своим биполярным расстройством, — раздраженно ответил опер.
Было видно, что это его разозлило. Руслан решил разрядить напряженную обстановку:
— Может, будем называть его «чистильщиком»? — скаламбурил уборщик с улыбкой на лице.
Шутка не удалась, опер поднял голову и исподлобья посмотрел на уборщика, как на идиота, демонстративно приподняв бровь. Уборщик в принципе никогда не умел нормально шутить, всегда нес какую-то чушь не в тему. Но он очень старался. Со стороны создавал впечатление неуклюжего неудачника, который хочет стать душой компании. В общем, неуверенный в себе прилипала.
— Ты не успеваешь все мыть? — спросил опер, хмуро смотря на бумаги.
— Ну-у-у… моего напарника же уволили, сократили точнее, теперь я один, — ответил уборщик, собирая швабру в ведро.
— Я скажу шефу, чтобы быстрей нашел тебе напарника, — бросил опер вслед уходящему уборщику.
— Спасибо, — ответил тот и закрыл за собой дверь.
Как только дверь закрылась, ее тут же распахнул взмыленный дежурный милиционер. Сзади него виднелся уборщик, которого дежурный оттолкнул с прохода. Опер возмущено вытаращил глаза и уже хотел прикрикнуть на него за столь бесцеремонное вторжение.
— Александр Михайлович, там это, утром нашли один труп, — начал дежурный.
— Я знаю, слышал. Я тут причем? Это должна группа этого…
— Похоже, что дело рук вашего маньяка, — выпалил дежурный, перебив его. — Шеф сказал тебе приехать туда срочно!


Глава 4. Школа


Лучи раннего солнца пробиваются сквозь висящие на окне занавески в комнату на последнем этаже пятиэтажки. Падая прямыми линиями на кровать, в которой лежит молодой парень. Его зовут Лев. Ему пятнадцать лет. Он школьник, учится в девятом классе.
На лице меняется мимика: немного скорченное выражение, как будто ему неприятно во сне. Парень с трудом открывает тяжелые, слипшиеся веки.
— Это всего лишь сон, — бормочет он.
Смотрит на часы. До звонка будильника остается еще десять минут. Парень встает и сонливо бредет в туалет, растирая лицо руками.
Умылся, залил хлопья молоком. Быстро покушал. Оделся в школьную форму, взял портфель и вышел из дома. Свежий, немного прохладный порыв ветра бросил в лицо запах утреннего города, обдул тело и устремился вверх. Парень вдохнул полной грудью и насладился этим уникальным осенним запахом: вялым, немного сладковатым, смешанным с привкусом листвы и дождя.
«Осень вкусно пахнет», — подумал он. Ему нравилась осень, по настроению это время года соответствовало его внутреннему состоянию. Таинственная и немного грустная, меланхоличная и спокойная. Единственное, что омрачало осень, — это начало ненавистного ему учебного года. Нет, дело не в учебе, он учился нормально, но одноклассники доставляли слишком много неприятностей и проблем.
Он идет по улице своим обычным маршрутом. Уткнувшись в одну точку перед собой, задумавшись о ночном кошмаре. Машинально перебирая ногами. Его внимание привлекла толпа зевак, столпившихся выше по улице, возле одного из переулков между домами. По мере приближения голоса людей становятся слышны все разборчивее:
— Это убийство?
— Может, местные разборки?
— Это он?
— А! Это же парень из противоположного дома, вчера его тока видела.
— У него есть родственники?
— Ах… Столько крови…
Узкий проулок между двумя домами. Напротив, на обочине дороги, стоят наряды полиции, через толпу к машинам и обратно ходят полицейские, пытаясь попутно разогнать зевак. Мимо всего этого по тротуару проходит Лев и, не останавливаясь, бросает взгляд. Мельком через толпу видит ленту, которой оцепили периметр, а на асфальте возле дома лежит человек, накрытый черным большим полиэтиленом. Рядом лужа запекшейся крови. Вокруг него стоят люди в форме и что-то записывают. Над трупом сидит на корточках мужчина в коричневой кожаной куртке. Он, немного приподняв черный полиэтилен рукой в перчатке, заглядывает под него. Лев краем глаза замечает очертания лица, приоткрытый рот и кожу синюшного трупного цвета.
— С чего вы решили, что это мой клиент? — спрашивает мужчина у того, кто стоит рядом.
— У него две большие резаные раны по бокам, — отвечает ему тот. — Твой маньяк так работает вроде.
Ему что-то отвечает стоящий рядом.
У Льва пробежали мурашки по телу. Он прибавляет шаг, чтобы поскорее пройти это место, дрожь пробирает всю его спину и руки. Ему становится не по себе. Уже пройдя толпу, он все еще слышит разговоры. Он отдаляется все больше, оставляя толпу позади, голоса зевак слышатся все тише и тише. Он пытается не думать о том, что увидел. Ему начинает казаться, что он чувствует на себе эту нависшую атмосферу в городе, как будто аура всеобщей депрессии накрыла всех жителей, смешавшись с грустным настроением осени, которая сопровождается блекло-серо-мокрыми тонами. Его посещают тревожные мысли, что на улице становится небезопасно. Это не первое убийство, про которое он слышал в городе за последнее время.
«Да не, все нормально в каждом городе разное случается», — утешил он себя. Но вдруг он услышал чей-то голос, как будто кто-то подкрался сзади и прошептал на ухо; голос от которого его глаза расширились, он испугался:
— Ты забыл, кем ты был…
Он резко обернулся и на мгновение увидел мальчика из ночного кошмара, он сидел на стуле и улыбался. Лев был уверен, что это говорил он. Мурашки пробежали по телу. Лев почувствовал на себе чей-то взгляд, будто за ним кто-то следит. И этот голос… Лев понял, что это был не голос, а мысль в его голове, но не его мысль, а чужеродная, иная.
Он огляделся по сторонам. Силуэт мальчика исчез, как только он повернул голову. Сейчас вокруг него никого нет. Он, простояв так несколько минут и убедившись, что никого рядом нет, продолжил идти.
«Все это в моей голове, этого не существует!» — уверял он себя.
Психотерапевт говорит, что это побочные явление частичной амнезии после тяжелой операции, перенесенной им пару лет назад после ДТП, в которое он попал вместе со своими родителями. Это событие разделило его жизнь на «до» и «после». В этой аварии он потерял родителей. Частично потерял воспоминания прошлых лет. И потерял свою прошлую жизнь.
Теперь он живет с тетей и не помнит своего детства. Не помнит даже лица своих родителей и вообще все, что было до аварии. Помнит только, как проходил лечение в больнице. Там ему объяснили, что случилось. Сказали, что он был в коме после аварии какое-то время. Потом его выписали, и его на усыновление забрала дальняя родственница по материнской линии. Ему назначили амбулаторное лечение, консультативно-лечебную психиатрическую помощь по месту жительства и закрепили за ним одного психиатра до совершеннолетия.
Обычно в таких ситуациях он звонит своему психиатру и принимает лекарство. Ведь если он начал слышать голос и видеть странные вещи, значит скоро может произойти панический припадок. Последствия тяжелой операции и долгого лечения отразились на его психике таким образом.
Лев ускорил шаг. Он почти пришел к школе. Урок скоро начнется.
«Ладно, приму таблетки в классе, а позвоню на перемене, все равно сейчас еще рано, психиатр спит, наверное», — подумал он.
Проходя мимо школьного забора, он увидел здание в полном размере и немного изменился в лице, как будто вспомнил что-то плохое. На его лице отчетливо отразилась грусть и немного усталости от ожидания того, что его ждет. Ночь была паршивой, кошмар испортил все удовольствие от сна, а утро получилось не лучшее. В школе же его ждут издевательства от одноклассников.
Заходя в класс, он поднимает голову и бегло оглядывается. По очереди бросает быстрый взгляд на всех одноклассников и некоторых из них даже рад видеть. Напряженное лицо немного смягчается дружеской улыбкой, и он, посмотрев на своего приятеля (до звания друга он не дотягивал), которого разглядел среди одноклассников, направился к нему. Приятеля зовут Петр. И был он приятелем потому, что без презрения относился ко Льву, в отличие от остальных одноклассников, которые в основном не общались с ним.
Сзади послышалась бурная речь подростков, быстро приближающихся к классу и дружески толкающих друг друга. С темпераментом обмениваясь оскорблениями, они с визгами залетают в класс. Задевая дверь, которая громко отскакивает в стену. Лицо Льва стало еще напряженнее, чем было до того, как он вошел в класс.
«День определенно будет плохим», — подумал он. Эти ребята, которые обратили на себя внимание эффектным появлением и вызывающим поведением, показывая всем вокруг, кто тут самый задиристый, являются занозой всего класса. Их ненавидят все, но мало кто может сказать им это в лицо.
Проблемные подростки. В каждом классе есть дети, которые зарекомендовали себя как самые сильные и якобы привилегированные личности. Пользуясь своей силой, они ведут себя дерзко и неадекватно, притесняя тех, кто по слабее или не может дать сдачи. Но на самом деле это обычные драчуны, у которых чуть-чуть больше смелости, чем у остальных. В каждом классе и в каждой школе построена примерно одинаковая иерархия, в которой все мальчики делятся на сильных и слабых. А девочки на красивых и не очень. И самые слабые и некрасивые зачастую становятся объектами насмешек и издевательств. Они становятся изгоями, с ними не хотят дружить и относятся с презрением. К этой группе относился и Лев.
Лев, пытался улизнуть от надвигающихся на него сзади неадекватных одноклассников. Он, делая вид, что не заметил их, идет к своему другу. Но сзади его за портфель схватил один из них и попытался оттолкнуть в сторону. Лев не мешал ему идти, просто задира решил в очередной раз проявить свою силу. Но Лев, предвидев эту выходку, уперся ногами и с силой выдернул портфель из рук задиры. Со стороны это выглядело резко, парень явно не ожидал такого ответа. Это был дерзкий ход по отношению к задирам, если не брать в расчет их поведение в общем. На миг все в классе остановились, замолчали и обернулись на них.
— Слышь, ты че, попутал? — возмущенно сказал Стас.
Он считался гопником в школе, так как постоянно отбирал деньги у сверстников и ребят из младших классов.
— Отстань от меня, — серьезно ответил Лев.
На его усталом, напряженном лице явно читалась злость.
Они уставились друг на друга, все остальные в классе уставились на них. Сергей, друг Стаса, который был вместе с ним, подошел и ударил Льва по щеке ладонью со словами:
— В себя приди! Что с тобой? Забылся?
В этот момент Лев снова услышал тот голос в голове:
«Ударь его… рядом с тобой на парте лежит карандаш. Возьми карандаш и ударь в горло сбоку, в район сонной артерии… Ударь его! Зачем ты терпишь?»
Петр, видя, что сейчас будет стычка, подбежал и толкнул Стаса со словами:
— Не трогай его!
Стас с гневом на лице ударил Петра в плечо и схватил за шиворот Льва. В этот момент в класс зашел учитель:
— Что вы тут устроили? Стас! Опять драка? Сейчас все к директору пойдете!
Они разошлись, класс расселся по местам. Лев сел к Петру. Стас повернулся к ним и показал жестом, что после уроков они должны встретиться за школой.
— Спасибо, — сказал Лев приятелю вполголоса.
— Да все норм, но тебе надо было продолжать, раз уже начал, теперь они не отстанут.
Время шло медленно, урок проходил за уроком, и Лев старался не попадаться на глаза задирам, чтобы избежать очередных стычек. Страх перед предстоящим столкновением мешал сосредоточиться на учебе, и все мысли были только об этом.
Как только последний звонок прозвенел, Стас бодро встал и с ухмылкой на лице заявил на весь класс, обращаясь ко Льву и Петру:
— В ваших интересах сейчас пойти за школу на заброшенный двор!
Сергей демонстративно потер ладони и, расплывшись в улыбке, ушел за Стасом.
— Как же мне это все надоело… — пробормотал Лев.
Раздражение смешалось со страхом от надвигающихся проблем.
— Ладно, все будет хорошо, я позову друзей из «Б» класса, чтоб мы были не одни, а то с ним сейчас куча людей придет, — заявил Петр.
— Давай, я пока спущусь, — ответил Лев.
— Жди меня там, — ответил Петр и пошел в соседний класс искать друзей.


Глава 5. Драка


Лев вышел за школу. У него окончательно испортилось настроение, он выглядел чернее тучи. Задумчиво он побрел на задний двор, предвкушая очередные бессмысленные разборки, из-за которых он очень сильно эмоционально устает. Перебирая в голове варианты развития событий, что и как ему говорить и что делать.
Оглядевшись по сторонам, он понял, что оказался на заднем дворе один — пришел раньше всех. На старой заброшенной спортивной площадке никого не было. Но сзади уже слышатся голоса приближающихся людей.
Лев обернулся и, прищурившись, увидел их. То самое чувство, когда понимаешь, что ты влип в неприятности. Это были задиры.
«Нужно было подождать его… зачем я пришел один?..» — подумал он с чувством нарастающей тревоги. Петр в принципе всегда был беспечным, но сейчас он нужен как никогда. Наверное, его задержали друзья из параллельного класса. От компании задир до Льва оставалось около пятидесяти метров. Они заметили его, как только вышли из-за угла школы. Из толпы слышатся разговоры:
— А-а, вот он!
— Уже пришел, че не терпится?
— Один?
— А где твой дружок?
Неторопливо приближаясь, они идут прямо на него. Задиры пришли с компанией: Лев насчитал шесть человек.
«Что могло быть хуже?» — подумал Лев. Сегодня определенно плохой день… До школы Лев думал, что утро не задалось, но сейчас он забыл обо всем, что было с утра. Даже ночной кошмар не кажется таким кошмарным перед надвигающейся толпой неадекватных одноклассников, отличающихся своей необоснованной жестокостью. У Льва начался панический приступ. Он встал как вкопанный и побледнел.
«Они сейчас меня изобьют!» — в панике подумал он.
Психиатр учила его справляться с паническим страхом. Лев попытался сосредоточиться, начал глубоко дышать и сделал серьезное лицо.
«Надо успокоиться и подготовиться к худшем варианту, тогда не будет так страшно», — подумал он, вспоминая чему его учили.
Идя в его сторону, задиры разговаривали между собой, грызли семечки и что-то бурно обсуждали. Но приблизившись вплотную, Стас без слов сразу ударил Льва в левую щеку.
Хоть он и ожидал, что будет драка, но это произошло слишком быстро. Лев упал и непроизвольно схватился рукой за место, куда пришелся удар. Послышались возгласы и смех, остальные не стали вмешиваться, они встали вокруг и начали пристально смотреть. На их лицах горело лишь ожидание зрелища. В предвкушения они смеялись и смотрели то на Льва, то на Стаса. На их лицах явно читалось: «Сейчас произойдет что-то интересное».
Стас считался из них самым сильным и авторитетным, и вся эта шайка держалась на его харизме. Он самый сильный в классе. Он встал напротив Льва в нескольких метрах и, сложив руки на груди, расставил широко ноги.
— Че это была за выходка с утра? А, урод!? Ты страх потерял? — выкрикнул Стас.
Лев потер ладонью щеку, куда пришелся удар. Его глаза покраснели и заслезились, он готов был вот-вот заплакать. Стас смотрел на него сверху вниз. И снова Лев слышит голос холодный и глубинный, чужеродный и страшный:
«А может, я тебе помогу?»
Он потихоньку начинает терять контроль над происходящим. В глазах помутнело, все вокруг стало темно-серым. Их голоса долетали до него глухим бормотанием, словно он напихал в уши вату. Это — как полет в невесомости, будто земля ушла из-под ног, будто тело утратило вес, мир померк и вокруг все стало темным. Он провалился в свое сознание и занял место наблюдателя, словно его телом завладел кто-то другой.
Лев поднялся на ноги и опустил голову так, что его лица не было видно. Немного длинные волосы почти полностью закрывали лицо. Вокруг все начали смеяться над ним, но он не реагировал. Он просто уставился в одну точку, смотря на землю.
— Ты че прикалываешься или оцепенел от страха?
— Да он поймал ступор, как испуганное животное. Я слышал, так некоторые олени делают. Надо леща ему выписать, — сказал Сергей.
Все разом засмеялись в полный голос.
Стасу надоело ждать, и он направился ко Льву. Что произошло в следующую минуту, Лев не совсем осознавал, он как будто потерял связь с происходящим. Стас сделал пару шагов и замахнулся чтобы ударить, но Лев сделал резкий выпад правой рукой и ударил его в нос. Стас запрокинул голову назад и отступил на пару шагов. Он схватился левой рукой за нос, откуда брызнула кровь, и, приоткрыв рот, возмущенно посмотрел на Льва. На его лице читался вопрос: «Ты что сейчас сделал?!»
Все вокруг замолчали и уставились на Стаса, ожидая от него реакции.
Стас от злости поменялся в лице: глаза широко раскрыты, щеки покраснели, а из носа текла кровь. Лев стоял перед ним и смотрел исподлобья, на его лице виднелась ехидная ухмылка. Стас, увидев эту улыбку, подумал: «Почему он ведет себя, как другой человек? Не тот, что трясся от страха пару секунд назад».
Лев скинул с правого плеча лямку портфеля. Портфель по инерции скатился вниз по левой руке, и лямка оказалось в ладони.
Стас понял, что ему нужно ответить, иначе его перестанут уважать его же друзья. И он кинулся на Льва, но Лев его опередил: сделал небольшой шаг левой ногой вперед и ударил правой прямо в нос Стасу.
Прямой удар ногой разбил Стасу губы. Стас рухнул назад от удара, схватившись за лицо обеими руками, и издал мычащий звук от боли. Вокруг все встали в ступоре, никто не ожидал этого. Сергей, который стоял сбоку, выкрикнул:
— Ты че, охренел!?
Лев с невозмутимым серьезным лицом сжал в левой руке лямку портфеля. Он, как прилежный ученик, носил все книги по всем шести урокам и тетради, и сменную обувь, и пенал с ручками и карандашами. Довольно увесистый рюкзак.
С размаху он ударил в голову рядом стоящего Сергея. Голова одноклассника резко наклонилась в бок. И он так же упал назад. В этот момент остальные задиры кинулись на него все разом. Кто-то пытался схватить. Кто-то ударить. Началась потасовка, в которой Лев получил пару ударов непонятно от кого. Его повалили на землю, и он схватил какой-то острый предмет, случайно подвернувшийся под руку. Это был большой осколок от разбитой стеклянной бутылки.
Он сжал осколок, не обращая внимание на то, что тот впился ему в руку, и начал махать им из стороны в сторону. Ударил в бедро тому, кто бил его ногой. Парень с криком повалился на землю, схватившись за рану. Все остановились и в ужасе попятились назад. Лев резко вскочил схватил портфель и побежал в сторону заднего забора школы. Стас к этому моменту оклемался. Вытерев нос от крови, вставая с земли, он погнался за ним, крича остальным:
— Догнать его, живо!
Лев перепрыгнул небольшой забор. За ним гналась вся толпа. Парень пришел в себя. Он понял, что он натворил. В ужасе он побежал без оглядки по переулкам, пытаясь скрыться из виду. Мысленно уже пожалев, что он это сделал, осознавая все последствия своих действий, он понимал, что теперь они от него не отстанут. Потому что он осмелился дать сдачи. Все эти рассказы взрослых о том, что, если тебя обижают, ты должен дать отпор и тебя сразу зауважают по-настоящему, не всегда работают. Да, в единичных случаях это может получиться и стоять за себя надо, но когда ты бьешь главаря подростковой банды, то, скорее всего, тебя только сильнее изобьют из мести и принципа.
Лев бежал и прокручивал в голове одни и те же мысли, почти проговаривая их вслух: «Почему я должен все это разгребать?.. зачем я это сделал? Почему это вообще со мной происходит? Почему все так получилось?»
Он бегал, как обычный подросток, и этого было достаточно, чтобы сдать на «четверку» бег на физкультуре. Но чтобы бежать в панике на долгую дистанцию — чертовски недостаточно. Он начал чувствовать, как усталость настигает его.
«Нужно спрятаться, я не убегу от них», — подумал он. Почти все, кто был в банде Стаса, занимались футболом и хорошо бегали. Кроме самого Стаса — тот занимался тайским боксом. И поэтому любил иногда отрабатывать удары на одноклассниках, демонстрируя свою силу.
Лев выбежал в отдаленный район города, где была промзона, рядом с частными гаражами. Он увидел высокий забор, который можно с разбега перепрыгнуть, заскочив на рядом стоящий металлический бак.
«Мне надо пропасть из виду. Если я спрячусь за забором, они меня не увидят и пробегут мимо», — подумал он. Ускорив темп, Лев направился к забору и запрыгнул на бак, подтянувшись, перелез.
Когда он приземлялся с другой стороны забора, то выпустил из рук портфель, который упал рядом. Приземлившись, Лев сразу встал на ноги. Склонился, уперся руками в колени и, открыв рот, начал глубоко и быстро хватать воздух. Восстанавливать дыхание. В то же время прислушиваясь к шуму вокруг, пытаясь услышать голоса преследователей и понять, куда они направятся. Шум бегущих ног. Да, это были они. Он замер, пытаясь не издать ни звука. Не было понятно, куда они побежали, но вроде мимо. Небольшое облегчение наполнило его грудь. Он выпрямился поднял портфель с бетона, отряхнул. Повернулся, чтобы оглядеться и понять, где находится, и увидел страшную картину, от которой замер в ужасе.


Глава 6. Роковая встреча


Он стоял возле забора, у ворот, которые перепрыгнул, а сзади была заасфальтированная площадка — территория технического склада. Посередине площадки стоял человек. Солидно одетый «по классике», в длинном черном плаще почти до колен, в классических зауженных штанах и черных туфлях.
На голове — обычная черная шапка, а лицо было закрыто медицинской маской. Видны были только глаза и острые скулы. Радужки блестели ярко-красным цветом. Он уставился на мальчика; стоял полубоком к нему и смотрел недоумевающим злобным взглядом. Возле ног у него лежал мужчина в крови. Он однозначно был мертв, так как не подавал признаков жизни, а на груди и животе у него виднелись большие глубокие раны. В руках у стоящего над ним мужчины была коса с длинной металлической ручкой. Как та, которую используют для покоса травы, но эта коса была больше похожа на оружие. У нее была прямая металлическая ручка цвета хрома. И заточенное с обеих сторон лезвие. На поблескивающем лезвии виднелись пятна крови.
Они встретились взглядами и уставились друг на друга. Лев начал кое-что вспоминать. Последние два года в этом городе появился серийный убийца. В первое время он убивал редко, но в последний год активизировался — по несколько трупов за месяц. Работал он осторожно, не оставлял следов. Выбирал всегда разные цели и методы убийств, поэтому до конца не получалось вычислить, сколько всего жертв на его счету. Обстановка в городе настолько накалилась, что местные активисты начали обвинять полицию в бездействии. Появились группы волонтеров, которые начали собственное расследование. А журналисты подхватили эту волну сплетен и распрей, только нагнетая обстановку. В каждой местной газете писали про эти убийства. В школу приходил участковый и проводил лекции по классам как надо себя вести. Не гулять допоздна. Показал фоторобот маньяка. Когда Лев с Петром увидели предполагаемое фото маньяка, переглянулись с усмешкой.
— И это все? — сказал тогда Лев.
На фотороботе был изображен взрослый высокий худой мужчина тридцати-сорока лет в черном пальто, в шапке и маске, ни лица, ни каких-либо отличительных черт видно не было.
«Да под это описание может попасть любой взрослый худой высокий мужчина, каких полно в городе», — думал Лев тогда. Но сейчас он понял, что даже такого описания была достаточно, чтобы осознать, что это был он, тот самый убийца. А сейчас, по стечению совершенно дурацких обстоятельств, он стал свидетелем его преступления. На затворках сознания начал нарастать страх. Такое чувство, будто он ощущался практически на физическом уровне. Это был не просто панический страх, это было что-то куда более масштабное. Он осознавал, что сейчас должен сделать маньяк. И в это мгновение все его проблемы доселе показались такими незначительными. В голове проскользнула мысль: «Вот бы сейчас вернуться и вмазать тому задире еще раз, лишь бы не находиться тут наедине с этим монстром…»
Пауза затянулась. Маньяк немного опустил голову, приложил левую руку ко лбу, нахмурил брови и потер пальцами виски. Этим жестом он словно показал: «Ты, пацан, оказался не в том месте и не в то время, и ты доставляешь мне неприятности».
Лев словно прочитал его мысли.
Маньяк повернулся и решительно пошел в его сторону. Прокрутив оружие пальцами в правой руке, он взялся за рукоять левой. Рукоять эта была длиной около полутора метра. Чтоб ударить, нужно замахнуться и в то же время взяться за нее двумя руками. От маньяка до Льва оставалось меньше десяти метров, и тот продолжал идти вперед. Лев снова услышал внутренний голос, как будто за его спиной прорычал злобный зверь: «Я не собираюсь сдохнуть здесь вместе с тобой!» — и его накрыло. Будто большая морская волна нахлынула на него всего и сбила с ног. По коже пробежала рябь, словно его облили холодной водой. Следом пошли мурашки.
Лев на секунду впал в оцепенение, закрыл глаза, а затем быстро широко открыл их. Его лицо изменилось. На его губах появилась ехидная ухмылка. Лев наклонил голову и посмотрел на маньяка исподлобья. В ту же секунду мальчик схватил портфель и побежал ему навстречу. Маньяк остановился и взялся за рукоять двумя руками.
Лев с размаху бросил портфель прямо ему в голову. Маньяк не ожидал этого, но быстро среагировал, взмахом косы он порвал портфель в полете. Книги и тетрадки разлетелись по площадке. В то же время, пока маньяк был отвлечен дерзкой выходкой, Лев, разбежавшись, уже через секунду оказался на расстоянии пары метров от маньяка. Подпрыгнув, он ударил в прыжке ногой с вращением «торнадо-гири». Сильный и очень сложный удар из тхэквондо. Но именно его можно сделать с разбега. И благодаря прыжку с наскока этот удар получается очень сильным.
Маньяк не успел ударить в ответ — чтобы замахнуться столь длинной косой нужно хоть немного времени, а он только что испортил портфель и даже не успел ее опустить. Он перехватывает косу, замахивается... Но уже поздно: нога Льва с разворота влетает ему в челюсть. Эффект неожиданности сыграл в полной мере. Опоздай Лев хоть на долю секунды, и маньяк ударил бы его косой. Лев падает на бок, маньяк падает на спину.
Встав, Лев бросил презрительный взгляд на маньяка.
— Ничтожество.
Маньяк был в сознании, хоть потерял равновесие от удара в челюсть. На мгновение в глазах помутнело, но он не отключился. Лев рассчитывал на то, что тот больше не встанет, но это не сработало — видимо, недостаточно силы вложил в удар.
Маньяк удивленно посмотрел на Льва и начал быстро подниматься. Лев, долго не думая, бросился прочь. За этой заброшенной старой площадкой находился вокзал. Территория площадки заканчивалась там, где начинались рельсы технического назначения. Потом шли платформы поездов. На них должны находиться патрулирующие полицейские. Лев понял, что надо добежать до крайней платформы, и, если там кто-то будет, он позовет на помощь. Он направился в сторону вокзала, перепрыгивая рельсы, чтобы не споткнуться и не полететь кубарем. Он не оглядывался — на это не было времени. Но слышал, как маньяк бежит за ним. Тяжелые громкие шаги, удары ног о землю с разлетающимися в сторону камнями.
Он бежал быстро. Но у Льва была фора.
Несколько грузовых вагонов впереди преградили путь.
Лев, ударяясь об углы, быстро проскользнул под ними, не обращая внимания на боль: небольшой рост дает преимущество в лазании под поездами. Что нельзя сказать о маньяке: ему с трудом удалось пролезть под грузовым составом.
Лев отрывается метров на пять. Это немного, но и не мало. Проскользнув под последним грузовым составом, Лев увидел площадку для посадки пассажиров. Это был восьмой, крайний путь. На нем стояли люди в ожидании поезда. Он бежал со всех ног, но сил уже не осталось.
«Я еще никогда столько не бегал», — думал он про себя.
Платформа высокая, разбежаться не получается из-за рельсов. Он допрыгнул до края, схватившись за него пальцами, но забраться не смог. Некуда было упереться ногами, и мальчик просто повис над железнодорожными путями. Оперевшись локтями о землю, он пытается схватиться хоть за что-нибудь, но плитка на платформе гладкая, и он не может подтянуться. А люди просто стоят и смотрят на него; никто и не думает помочь.
Некоторые даже не обращают внимания. Гул поезда. Состав подходит. Машинист, увидев мальчика, нажал на гудок, и воздух разрезал крик мегафона. Из толпы зевак выбежал железнодорожник и, громко бранясь, направился ко Льву. Схватив паренька за шкирку, он вытащил его на платформу. Мужчина громко кричал и размахивал руками, но Лев не слышал его. Он обернулся: маньяк стоял возле последнего состава грузового поезда. Он не стал бежать за ним дальше. Стоял прямо напротив и смотрел. В его глазах виднелся гнев, он словно говорил: «Скоро увидимся». Скорее всего, он видел, что Лева чуть не переехал поезд, и, наверное, надеялся на это, но для него побежать за мальчишкой и дальше было бы опасно.
План Льва сработал.
Они опять встретились взглядами.
По лицу маньяка можно было понять, что он улыбался: его скулы поднялись из-под маски, а возле глаз собрались морщинки.
Поезд подъехал, и маньяк пропал из виду.
Лев выдохнул.


Глава 7. Знакомство


Его отвели в полицию к дежурным на втором этаже вокзала. А те, когда услышали его рассказ о маньяке, отправили в соседнее здание, где находились вышестоящие. Один следователь расспросил его и попросил все описать письменно. Лев умолчал о том, что произошло за школой, писал про встречу с маньяком, а следователь постоянно звонил кому-то по телефону и с кем-то разговаривал, раз за разом повторяя историю Льва и получая какие-то распоряжения. Прошло около часа, пока они не выдвинулись с нарядом полиции на нужное место.
Наконец приехали. Открыли ворота. Они были не заперты. Перед ними предстала заурядная картина. Впереди была площадка, и только разрезанный портфель с разбросанными тетрадями и книгами валялся под ногами. Мокрый след от воды на месте, где должен был лежать убитый мужчина. Но самого трупа не было.
— Это точно тут? — недовольно спросил один из полицейских.
Пока они ехали, Лев выслушал все недовольство по поводу того, что их выдернули с рабочего места.
Территория склада была большая, она тянулась вдоль рельс технического назначения. Когда-то это место было частью разгрузочного депо и относилось к вокзалу. Но потом депо перенесли, разгрузочное место разместили за городом, а территорию выкупил местный предприниматель и построил на ней склад.
Площадка, на которой все произошло, была большая: двадцать на двадцать метров. Поперек стоял обжитый вагончик, на окошке со шторами виднелась табличка «Охрана». Слева располагалась пара построек, похожих на складские помещения. Возле них стояли двухсотлитровые металлические бочки с надписью «масло». Бочек было много, около пятидесяти штук. Дальше складские помещения продолжались вдоль рельсов и там валялся всякий хлам, собранный в кучу металл и мусор.
Лев начал осматривать территорию, он был уверен, что это произошло здесь. Во время стычки ему было не до изучения ландшафта, и поэтому сейчас он видел все, фактически, в первый раз. Недовольные полицейские начали язвительно шутить, мол, не бредит ли он.
Полицейские разошлись по территории склада и начали все осматривать. Заглянули в вагончик, он был открыт, и там никого не было.
— Ну а где труп-то? Встал и ушел? — с сарказмом сказал полицейский.
— Нет-нет, он был здесь, лежал прямо тут! — нервно и путаясь в словах, говорил Лев.
— Брешешь ты! — сказал полицейский.
— А я уже оперу позвонил, сказал, что это, походу, по его части. Сейчас приедет и что я ему скажу? Ложный вызов?
К воротам подъехала старая иномарка. Все обратили на нее внимание.
— Легок на помине, — сказал один из патрульных.
— Ага, помяни черта...
Из машины вышел высокий статный мужчина, блондин лет тридцати. В кожаной коричневой куртке. Спортивного телосложения. Подойдя, он поздоровался со всеми.
— Ну, что тут у вас? Рассказывайте, — сказал опер засунув руки в карманы.
— Да вот, приехали по показаниям мальца, а тут никого: ни маньяка, ни трупа, — сказал старший наряда.
Опер подошел к мальчику.
— Я оперуполномоченный специального отдела полиции Александр Михайлович, — сказал он, бросив оценивающий взгляд на Льва. — Так, а ты у нас Каменев Лев Сергеевич, правильно?
— Да, все верно, — робко ответил Лев. К нему еще не обращались по полному имени, фамилии и отчеству.
— Ну рассказывай, что тут произошло.
— Он отделал твоего маньяка, прикинь? — пошутил один из полицейских за спиной опера.
Лев начал рассказывать свою историю, которую повторял уже сто раз, и сам же все больше сомневался в своих словах. Пока Лев рассказывал, опер подошел к предполагаемому месту убийства. Наклонился, вытащил из кармана медицинские перчатки и надел их. Двумя пальцами что-то потрогал на асфальте. Потом встал и обошел место с разных сторон. На асфальте было мокрое место и вокруг множество следов.
— Тут кто-то разлил воду, наступил в лужу. Но отпечатков не разобрать… нужен криминалист, — проговорил опер вполголоса, будто разговаривая сам с собой.
— Ты что-то нашел? — спросил его полицейский, который стоял и курил возле ворот.
— Когда вы приехали, тут кто-нибудь был? — спросил опер у полицейских, проигнорировав вопрос.
— Ну, вроде нет, — ответил тот.
— А почему?
Все вопросительно посмотрели на опера.
— Что «почему»? — спросил следователь.
— Это охраняемый склад! Где охрана? — Он указал пальцем на вагончик охраны.
— Мы это выясним, — недовольно ответил полицейский. Он подозвал к себе напарника. — Узнай, чей это склад и должен ли быть здесь охранник.
Опер подошел ко Льву и стал расспрашивать. Лев старался все рассказать в подробностях, не упустив ничего. Он чувствовал себя неловко, как будто его подставили, и выглядел глупо в глазах окружающих. Опер выслушал его и прошелся по всей территории склада. Осмотрел бочки и позвонил следователю.
— Езжайте, я разберусь. Нужно проверить каждую бочку. И снять улики с предполагаемого места преступления.
— Серьезно? Ты думаешь, это правда? Парень не в себе… — возразил ему полицейский.
Опер одарил его презрительным взглядом. На его лице красноречиво читалось: «А тебе думать не положено».
— Там пытались смыть кровь. — Александр показал на мокрое место на асфальте. — И там есть пара кровавых подтеков.
— Хочешь сказать, что труп был, просто его спрятали?
— Возможно, а может, и парень несет чушь, но проверить надо. В общем езжайте, я займусь сам.
Полицейский жестом отозвал остальных, и они ушли.
Опер позвонил по телефону и вызвал криминалиста и напарника.
Мальчик стоял в стороне и наблюдал.
— Твой портфель? — спросил опер у Льва, поставив руки на пояс и посмотрев со стороны, пытаясь воссоздать картину событий, которую описал мальчик.
— Да мой, он разрезал его в полете. — Мальчик смутился, поняв, что это глупо звучит.
— Ты прыгнул сюда? — Опер указал на место у забора. — Потом стоял тут и?.. — Он посмотрел на мальчика в ожидании, что тот продолжит его мысль.
— Я стоял тут, и потом он направился в мою сторону, а я ему навстречу, кинул в него портфель, и… и потом ударил его… — робко и неуверенно ответил Лев.
— А потом просто убежал в сторону вокзала? — Мужчина жестом показал в сторону рельс.
— Да.
— Ты серьезно? — сказал опер с хмурым лицом.
Он подошел к мальчику и наклонился к нему, уперев руки в колени.
— Скажи честно, ты что-нибудь употреблял?
Вопрос опера показался ему оскорбительным.
— Нет. Я никогда ничего не… — испуганно затараторил Лев.
— Ладно, анализы сдашь потом, — перебил его опер. — Ничего не могу понять. Как ты остался в живых, если это правда?
Достав из кармана пачку сигарет, он закурил.
— Эм… я быстро убегал… — ответил Лев, едва выдавливая из себя слова.
— Если бы не почерк убийства, я бы не поверил, что это именно тот маньяк, которого я ищу. Он всегда убивал холодным оружием, причем достаточно специфичным: кинжалы, мечи, косы… И таких трупов за последний год уже много нашли. Я не могу исключать, что это был он, — сказал опер с явным недовольством.
Он покрутил головой, еще раз осмотрел площадь. Сделал пару затяжек.
— У меня один вопрос: как это вышло? — Вопрос прозвучал риторически.
Лев, не зная, что ответить, просто промолчал.
— Как ты его вырубил? Как ты убежал? Мне не верится, что это правда, — продолжал опер.
— Ну я… не знаю, как-то само получилось…. Я… не знал, что делать и… — мямлил Лев, но опер резко перебил его:
— Ты хоть понимаешь, как это звучит?
Лев опустил голову и замолчал.
— Расскажу кое-что. Был у нас один патрульный. Года полтора назад. Когда только начались эти убийства и мы поняли, что это «серийник», мы удвоили патрульных на улицах. И один из них случайно наткнулся на него вот примерно так же, как и ты. Хотя, на самом деле, был поздний вечер, и они… в общем, отошли по своим делам от намеченного маршрута. Выпили немного.
Опер сделал затяжку, бросил сигарету под ноги и затушил ее туфлей.
— И один из них хотел справить нужду. Зашел между гаражами и наткнулся на него. Маньяк поймал очередную жертву. Разрубил человека пополам мечом. Патрульный не успел ничего сделать. Экспертиза показала, что парень только успел вытащить пистолет из кобуры и сразу лишился руки, не успев выстрелить, а потом и головы. Шеф постарался все замять, чтоб не дать огласки. Чтоб не поднялась паника в городе и это не ударило по его репутации. Дело так и осталось висеть глухарем.
Лев удивленно смотрел на опера.
— А теперь появляется пацан, который говорит, что вырубил его одним ударом. — Мужчина уперся руками в бока и бросил на Льва презренный взгляд.
— Ладно, поехали в отделение, напишешь, как все было. Потом родители заберут тебя, я им позвоню.
— У меня нет родителей, только опекун — тетя, — ответил Лев, пытаясь звучать беспристрастно.
Опер приложил руку к лицу и потер лоб.
— Ну, тогда позвоню тете, — сказал он, почувствовав себя неловко.
— Хорошо, — ответил Лев с огорчением, понимая, что его еще ждет долгий вечер.
Он собрал разрезанный портфель и книги, но не досчитался тетради по биологии.
Они дождались криминалиста и напарника опера. Александр Михайлович объяснил им, что сделать, и уехал со Львом в участок.
Лев чувствовал себя паршиво, как будто его отчитали за какой-то проступок. Помимо этого, он чувствовал раздражение от всего стресса, что пережил сегодня. В голове был какой-то шум. Все мысли путались.
Они поехали в отделение молча, не проронив ни слова. Написав и заполнив все бумаги, опер отпустил Льва, и они договорились встретиться еще раз.
Не сказать, что тетя была обеспокоена, больше рассержена. Впереди его ждал неприятный разговор. Он вышел из полицейского участка. Возле центрального входа его ждала тетя. По ее виду было понятно, что она очень недовольна. Они сели в такси и поехали домой.
— Дома нет ничего покушать, — начала тетя. — Из-за того, что мне пришлось после работы приехать сразу сюда, я не успела приготовить ужин.
Прозвучало, как упрек, но это и был упрек.
— Ладно, там есть салат, остался со вчера, — ответил Лев.
Лев не ел мясо. После тяжелого лечения все мясное стало ему отвратительно. Поэтому Лев не ел обычную стряпню тети: она все готовила с мясом и не собиралась отказываться от своих пристрастий из-за Льва. Они приехали домой, и ему пришлось в очередной раз пересказать все, что произошло.
Тяжелый день закончился тяжелым вечером.


Глава 8. Логово зверя


Тот же день. Вечер.
Высокий молодой парень в длинном пальто, с металлическим чемоданчиком и с красными глазами зашел в помещение, наклоняя голову, потому что дверной проем был низковат. Закрыл за собой дверь.
Это был подвал под пятиэтажным жилым домом, обустроенный под жилую комнату. Квадратное помещение три на три с невысоким потолком и без отделки. Слева от выхода вдоль стены расположились металлические стеллажи, на которых стояли контейнеры — самодельные террариумы для рептилий. Шесть террариумов со змеями. Самых разных морфов. И восемь террариумов с пауками-птицеедами.
На противоположной стене висело оружие — холодное оружие разной формы. Рядом стоял холодильник. Под потолком проходили трубы отопления и канализации. У стены посередине стоял стол — длинный верстак. Над ним висели всякие приклеенные листы и стикеры, вырезки из газет и маленькие листовки, в основном про здешнего маньяка. У двери стояло зеркало. Парень снял с себя верхнюю одежду и повесил на крючок. Снял парик с черными волосами. Поставил чемоданчик на стол и открыл его: в нем лежала сложенная коса. Ее длинная металлическая рукоять складывалась вчетверо. Еще там хранились нож, веревка, резиновые медицинские перчатки и маска для лица.
Он вытащил оттуда тетрадку. Это была школьная тетрадь для домашнего задания по биологии. На обложке было написано имя, фамилия и отчество, а также класс учащегося. Он пробежался взглядом по содержанию, побродив по комнате. Подошел к зеркалу и увидел на своем лице синяк. Он рассвирепел от злости, и его лицо покраснело. Он сжал ладонь с тетрадкой в кулак, а другой рукой ударил по зеркалу. Осколки разлетелись по комнате.
— Я… тебя… уничтожу, — прорычал он в полный голос, вспоминая события, что произошли сегодня днем. — Меня уделал какой-то пацан! Школьник! Тихо, тихо, давай успокоимся, мы и так ходим по лезвию ножа каждый день. Нельзя, чтобы все было похерено из-за какого-то случайного свидетеля. Да, он случайно там оказался. Он от кого-то убегал и перепрыгнул через забор. Но ты совершил ошибку. Сделай ты это ночью, было бы меньше риска наткнуться на школьника. Сам виноват. Хорошо, что я успел спрятать тело. Эти придурки никогда не догадаются… И все из-за той вонючей шавки… Ну ладно, ладно, не все так критично, он не видел моего лица и опознать не сможет. Но все же его надо убрать. Просто из принципа.
Он развернул тетрадку, посмотрел на заголовок. Ухмыльнулся.
— Чисто из принципа тебя прикончу.
Он потер левый глаз, красные линзы создавали небольшой дискомфорт.
— Надо снять линзы…


Глава 9. Недоносок


Кабинет опера. Поздний вечер.
Криминалист зашел в кабинет без стука. Опер сидел враскорячку за столом, закинув руки за голову, а ноги на стол. Криминалист не был ему другом, но они давно были знакомы. Александр считал себя порядочным и серьезным человеком. И с кем попало не дружил, например, с типами вроде криминалиста.
«Типичный подонок, умеющий работать только локтями», — так опера иногда описывали в отделении. Самоуверенный и гордый. Но он соответствовал своему статусу. Криминалиста звали Андрей, и он был его полной противоположностью. Ехидная лиса или гуляка — так описывали Андрея. Любит деньги и клубы. Ему чужды правила жизни и порядочности, чести и достоинства. Никогда не умел держать язык за зубами и часто трепался. Этим он и отталкивал от себя.
У криминалиста была и такая черта, как фамильярность. Он всегда вел себя так, будто он со всеми на короткой ноге. Как будто он со всеми дружил. Он имел какой-то небольшой бизнес на стороне и выглядел богаче, чем обычный госслужащий. Дорогие часы, золотой перстень. Модная одежда и, конечно же, хвастовство — особо раздражающая черта характера. И взяли его на эту должность по знакомству.
— Здоров! Вижу, у тебя много работы последнее время, — начал криминалист, широко улыбаясь.
Он занес отчет о вскрытии трупа мужчины, которого обнаружили утром, и положил ему на стол. Опер просил его побыстрее составить отчет, чтобы доложить шефу.
— Больше бумажной волокиты. — Опер взял отчет и пробежался по нему глазами. — Что думаешь по сегодняшнему телу?
— Я думаю, что по почерку убийства это он. Две глубокие смертельные раны с двух сторон. Он ударил двумя руками, скорее всего длинные кинжалы или что-то вроде того. Ну и сила удара: глубокие проникновенные порезы длинным лезвием пробили оба легких с двух сторон. Надо уметь так бить, он, наверное, много тренировался, — ответил криминалист, встав перед столом.
— Значит, это мой клиент.
— Да, скорее всего, — сказал криминалист и подошел к детективной доске. — Я слышал, там парень объявился, который твоего маньяка вырубил.
— Ага, Джеки Чан прям, — фыркнул опер. — Кстати, твой напарник что-нибудь нашел на том складе?
— Нет. Он взял образцы остатков кровяных подтеков на асфальте, но определить, сколько именно крови пролилось и кому она принадлежит, не получится.
— Скажи ему, чтобы поторопился. Мне кажется, там что-то было.
—Твой подопечный осмотрел же все, нет? На территории склада ничего не нашли — ни трупа, ни больших подтеков крови. Или вообще что-либо намекающее на это.
— Там пытались смыть кровь и самого охранника так и не нашли.
— Ну мало ли что могло произойти. Значит, ты веришь пацану?
— Нет, я ему не верю. Да и шеф не поверит. Но если найдем труп… и почерк совпадет… то это зацепка.
— Какая зацепка? Пацан? Он сможет его опознать?
— Нет, наверное. Маньяк был в маске и шапке, но этот пацан — единственный свидетель, который видел его вблизи. Хотя, пока не нашли труп, я не стал составлять фоторобот. Но самое интересное, что если это он, то он убил днем. Хотя обычно он всегда убивал ночью.
— М-да… не густо, завтра шеф будет опять орать, — добавил криминалист.
— Слушай, а где уборщик? — спросил опер.
— Он ушел еще до обеда, отпросился, по-моему. Я видел, как он заходил к шефу, — ответил криминалист, не отрываясь от просмотра детективной доски. — Зачем он тебе?
— Да у него губка для обуви была, он давал мне ее всегда, — ответил опер, пытаясь почистить туфли влажной салфеткой.
— Ладно, надо идти домой, завтра тяжелый день, — сказал опер.
Он поднялся, подошел к вешалке, на которой висела куртка, и оделся.
— Ты не против, что я с ней встречаюсь? — с серьезным видом спросил криминалист.
Криминалист встал перед ним, расставив ноги и засунув руки в карманы брюк. Немного подняв подбородок вверх. Опер понял, что это был не вопрос.
«Видимо, для этого он и зашел ко мне», — подумал он.
Речь шла о девушке, которая работала в полицейском участке бухгалтером. Опер встречался с ней почти год, и у них были вполне серьезные отношения. Но неожиданно для опера все закончилось. После обычной бытовой ссоры, каких раньше было много, она просто заявила, что они больше не будут вместе. При этом сделала это в сообщении по телефону. Собрала вещи и уехала. Прекратила с ним любое общение и даже начала избегать встреч с ним. Ушла, ничего не объяснив. Опер пару раз пытался поговорить с ней, но видел лишь отвращение в ее глазах и потому решил отпустить. Он не хотел выглядеть каким-то слюнтяем, который бегал бы за той, кто его бросила. Это было ниже его достоинства. Потом он пару раз видел, как она уезжает с криминалистом с работы. И до него доходили слухи, что криминалист с ней спит, причем уже давно. Но у опера было одно негласное правило — сжигать мосты за собой. Если его бросали, то он принципиально выбрасывал эту женщину из своей жизни. Без права на прощение. Поэтому принял ситуацию и просто притворился, будто ее и не существовало вовсе.
— Нет, мне все равно, — сказал опер, поправляя воротник на куртке.
Они уставились друг на друга, как два ковбоя на дуэли, которые вот-вот выстрелят. Встретились взглядами. Опер посмотрел на него исподлобья с презрением. В этот момент он не скрывал отвращения, которое выдавало его лицо.
— Вот и славненько. — Криминалист с улыбкой вытащил руки и потер их.
— Ты типа разрешения у меня хотел спросить? — ответил опер почти в грубом тоне, застегивая молнию на манжетах кожаной куртки.
— Просто хотел уточнить. — Криминалист сделал невинное лицо.
Он уже повернулся чтобы уйти, но опер не смог сдержаться, и эта фраза вырвалась из его уст:
— Тебе не мешал тот факт, что я с ней встречаюсь, когда вы начали трахаться?
Криминалист, замерев на мгновение, повернул голову к оперу и, широко раскрыв глаза, посмотрел на него.
— Нет, не мешал, и что с того?
Опер схватил его левой рукой за шиворот и сжал в кулак правую. Его лицо выдавало намерение ударить.
— Ого, стой-стой, я не хочу конфликта, — сказал криминалист, попятившись назад на два шага и разведя руки в стороны. Со все той же ехидной улыбкой. — Я просто ввел тебя в курс дела. Не злись, ты еще найдешь кого-нибудь. — Криминалист щелкнул пальцами и, показав указательным на опера, развернулся и вышел из кабинета.
— Гребаный недоносок, — выругался вполголоса опер.


Глава 10. Капучино с корицей


На следующий день. Утро.
Лев не мог уснуть всю ночь, прокручивая события, произошедшие днем, задремал только под утро.
Психиатр после того, как узнала, что он попал в полицию, пришла к ним домой, и ему разрешили не идти в школу.
И вот теперь Лев сидел перед ней в своей комнате.
Она умела слушать. И выслушала его долгий рассказ обо всем, что произошло. Это было больше похоже на исповедь, но всегда работало. После разговора чувствуешь, будто спадает часть груза.
Психиатра звали Мария Сергеевна Яркина. Она была худенькой миниатюрной женщиной за тридцать, чуть выше его ростом. Лев считал ее симпатичной. Он не знал ее как человека, но за столько сеансов выяснил, что женщина была разведена и не имела детей.
Она успокоила мальчика и сказала, что позвонит директору и решит вопрос с теми задирами, что пытались побить его. По сравнению с остальными происшествиями, это были мелочи. Еще она предложила ему вести дневник, чтобы понять, из-за чего были перепады настроения и что могло вызвать видения. Было оговорено и его сотрудничество с полицией, а учитывая, что он находится на учете в ПДН, психиатр должна быть в курсе всех мероприятий. Поэтому она сказала, что свяжется с оперуполномоченным.
 После долгого общения они решили, что из-за пережитого стресса Лев несколько дней не будет ходить в школу. Учителя будут давать домашние задания его тете, и он поучится дома. Когда ситуация в школе утихнет, его, скорее всего, переведут в другой класс или даже в другую школу.
 После обеда он вышел на улицу прогуляться. Он просто бродил по городу, смотрел на людей и вглядывался в их лица. Он размышлял о том, что за короткий отрезок времени его обычный уклад жизни изменился, ситуация с маньяком его пугала, но ситуация со школой радовала. Те парни создавали ему много проблем. Постоянная жизнь в страхе ему давно надоела. Если его переведут в другую школу, это будет очень хорошо.
Пройдя несколько районов, он заметил кофейню. Он был там однажды — покупал кофе в зернах для тети. Решил зайти снова и выпить чашечку кофе.
Тематическая обстановка была в стиле лофт. Высокие потолки, отделка под кирпич. Деревянные и черные тона отделки в сочетании с необычными винтажными светильниками, которые были развешаны над каждым столиком, придавали особую атмосферу. И там стояла пара стеллажей с книгами разной тематики и комиксами. Они были больше похожи на декорацию.
Лев подошел к стойке. Бариста — молодая красивая девушка лет двадцати с крашеными волосами красного цвета — внешностью была похожа на азиатку.
Лев взял себе капучино с корицей. Он занял место на двоих у панорамного окна. Обратив внимание на книжную полку, он несколько минут разглядывал названия и выбрал одну. Ему больше нравились фантастика, ужастики и триллеры, но сейчас он выбрал старый криминальный роман. Бестселлер восьмидесятых годов неизвестного ему автора. Он сел за столик, попивая кофе через трубочку, и начал читать.
Большие панорамные окна выходили на центральную улицу, где вдоль тротуара располагалось много магазинчиков и каждый из них освещался разными цветами. Вечером это выглядело особенно красиво. Ночью город живет своей жизнью. До этого Лев, чтобы скоротать время и побыть наедине с самим собой, ходил в городскую библиотеку, там тоже была своя атмосфера, но там было скучно. Плюс библиотеки в том, что туда не ходят задиры и те, кто не любит читать. Тихое местечко. Но кофейня ему сразу понравилась тем, что сюда заходили разные люди, компании, красивые девушки. Он хотел встречаться, но был настолько не уверен в себе, что ему казалось это чем-то недосягаемым. Но ему иногда было приятно просто смотреть на людей. В этом месте он не чувствовал себя одиноким, хоть и не был знаком с этими людьми. Он просто ощущал себя частью этой суеты.
 Время пролетело, наступил вечер. Лев просидел в кофейне около трех часов. Он читал книгу и в перерывах думал о том, что произошло. Он никак не мог выкинуть из головы тот инцидент с маньяком, пытался вспомнить, что там было. Вот он убегает, вот он перепрыгивает через забор. Он вспомнил, как посмотрел в глаза убийцы, бездонные и наполненные мраком и злостью, и потом этот голос.
«Кто это был? Не ужели это я сам? Нет, я бы не смог сделать того, что он сделал тогда… тогда кто? Может, это часть меня, которую я не знаю? Такое возможно? Бред какой-то», — размышлял он. Психиатр объяснила ему, что в экстренных ситуациях человек действует неосознанно. Срабатывает инстинкт — бей или беги.
«Получается, я ударил и убежал, в принципе, логично, но тот голос и то, что я не контролировал себя… это же был не я… тогда кто?»
 Он сидел в раздумьях и смотрел на улицу, опершись на левую руку. Его внимание отвлек голос, знакомый девичий голос. Лев был уверен, что где-то уже слышал его. Он обернулся. Через столик справа спиной к нему сидела девочка лет двенадцати. Зеленый свитер, школьная юбка, рваные темные чулки. Школьные ботинки. И длинные распущенные каштановые волосы. Лев заметил, что на затылке в волосах у нее небольшое кровавое пятно. Он пристально всмотрелся. Девочка медленно обернулась к нему лицом, и там, где должен располагаться правый глаз, у нее было кровавое круглое сквозное отверстие. Половина лица в крови.
— Я не смогла убежать, Лев. А ты? — сказала она.
Дверь в кофейню открылась, разбудив колокольчик, висящий над ней. Лев, испугавшись, перевел взгляд на вошедших. Потом посмотрел туда, где сидела девочка, но там ее уже не было.
«Опять привиделось?» — подумал он.
Он посмотрел на часы. Двадцать часов одна минута.
«Надо идти домой».


Глава 11. Шеф


Очередное утро в полицейском участке. День планерки.
Все оперуполномоченные собрались в конференц-зале. Шеф рвал и метал. Мат вылетал из его уст через каждое слово. Мужчина был маленького роста, с залысиной и пузом, из-за которого он даже не сможет увидеть свои ступни, если просто опустить голову вниз. Он отчитывал всех по очереди, пытаясь придумать как можно более изощренные шутки с подколками для каждого индивидуально. Он был похож на неудачливого стендап-комика, который пытался импровизировать. И от этого выглядел еще глупее. Мало кто в участке уважал его, но он имел высокое положение и связи. Опер сидел в самом конце возле выхода. Ему не особо хотелось попадаться шефу на глаза, хотя он и знал, что тот его вызовет к себе обязательно.
 По коридору с ведром и шваброй шел уборщик. Неказистый, сутулый, заурядного вида парень в рабочем комбинезоне, явно поношенном пару лет. Проходя мимо, он заглянул в кабинет и кинул жест рукой, означающий всеобщее приветствие. Опер увидел его и кивнул головой. Уборщик остановился и показал знак двумя пальцами поднеся к губам. «Есть сигарета?». Шеф заметил, что опер смотрит в сторону открытой двери, чуть отошел в сторону и увидел уборщика, стоявшего чуть дальше дверного проема. Его лицо стало еще краснее, он выпучил глаза и со злостью произнес:
— ЭЙ, ТЫ, ДВЕРЬ ЗАКРОЙ С ДРУГОЙ СТОРОНЫ!
Все повернулись и уставились на уборщика. Тот замер, изменился в лице, сделал обидчивую гримасу. И закрыл дверь.
 Все закончилось, сотрудники вышли из кабинета. В участке воцарилась тяжелая атмосфера. Все были раздраженные, злые, удрученные. Те, кто не был на планерке, почувствовали это. Так всегда происходит, когда у шефа нет настроения. Он портит жизнь всем остальным.
Опер не успел далеко отойти от кабинета, как шеф позвал его к себе:
— Отряд по поимке неуловимого маньяка… ко мне в кабинет, быстро!
Это звучало как упрек в сторону опера и как намек на то, что они ничего не делают. Весь «отряд», состоявший из трех человек — оперуполномоченного Александра и его двух помощников, — прошел в кабинет шефа. В кабинете начальник был вне себя, кричал и размахивал руками, продолжая в том же духе:
— Это уже какая жертва, а?! Вы понимаете? Дело ни на сантиметр не сдвинулось с места! Он убивает уже больше двух лет, а у нас нет ни зацепки, ни свидетеля!
— Я извиняюсь, шеф, но свидетель есть, школьник, который случайно оказался на месте преступления. Мы с ним уже работаем…
—Я прочитал твой отчет! Этот тот пацан, который «вырубил» маньяка? И что за демона он описал? Красные глаза, кос, и черная маска — что за фигня?! Смерть с косой, что ли?! Он может его нормально описать?
— Скорее всего, нет, преступник был в маске, шапке и очках, но он описал его общие приметы и оружие. Это немного, но хоть что-то.
— Так зачем тогда ты меня ПЕРЕБИВАЕШЬ, ЕСЛИ У ВАС НИЧЕГО НЕТ?! — крикнул шеф на опера.
Опер посмотрел на шефа со злостью. У него заканчивалось терпение слушать весь этот бред. Шеф увидел это и немного сбавил обороты. Опер был не из тех, кто мог все спустить на тормозах.
— И, если не нашли труп, с чего ты взял вообще, что там был этот маньяк и все это вообще правда? — сказал шеф, сбавив тон.
— Ну, я продолжу поиски…
— Нет, на это нет времени, занимайся трупом, который нашли утром.
— А если мы найдем труп? Парнишка станет свидетелем, и ему понадобится наша защита.
Молчание… Шеф сел за свой стол, вытирая платком пот со лба.
— Как он мог победить в драке, если он ребенок? Как он смог убежать от него? Как он вообще остался жив, если маньяк напал на него? — возмущенно спрашивал шеф, оглядываясь по сторонам, как будто разговаривал сам с собой. — В общем, я думаю, что это все бред, он перевозбудился там, фантазия разыгралась и все такое, он же подросток. Поэтому я не верю в его показания и не могу обеспечить ему защиту, — сказал шеф, поправляя рубашку.
Опер опустил голову, не желая смотреть на шефа, перебирая ручку в руках. Он ожидал такого ответа. В принципе, он и сам не верил в рассказ и не мог поручиться за мальчика.
— Сначала пусть станет свидетелем! Потом посмотрим. И так людей не хватает, я не могу просто так тратить на него наши ресурсы, — произнес недовольно шеф, смотря на опера. — Поэтому занимайся тем, что есть сейчас. — Он демонстративно ткнул пальцем в стол.
— Я понял, — ответил Опер.
Опер вышел из здания через главный выход, спустился на первую ступеньку и закурил. Уборщик с понурым видом, опустив голову, подметал лестницу.
— Будешь? — окликнул его опер, протягивая сигарету.
Тот спустился к нему.
— Ну что, досталось тебе? — спросил опер.
— У него отвратительный характер, — ответил уборщик.
— У него биполярка, и он придурок! — объявил опер.
— Н-да… — согласился уборщик.
Сзади подошел коллега и помощник из отряда опера, Михаил. Он услышал их разговор и решил присоединиться.
— Шеф в ярости, потому что ему сделали замечание вышестоящие. Эти преступления слишком громкие, чтобы можно было их скрыть. И еще на него давит пресса. И мэр города намекает на его некомпетентность, — сказал Михаил.
— «Маньяк держит в страхе весь город, а полиция ничего не может сделать», — вчера прочитал в какой-то газете, — добавил опер.
— Так всегда было: чуть что — сразу винят полицию, — сказал уборщик, пытаясь поддержать их.
Небольшая пауза.
— Что будете делать? — вновь подал голос уборщик, чтоб сбить неловкую паузу.
— Надо работать. У нас опять глухарь нарисовался, — с хмурым лицом ответил опер.
—М-да, по утреннему трупу беда: ни свидетелей, ни улик. Если это маньяк, то он просто убил первого попавшегося, — сказал Михаил.
— Да, похоже на то, но ты все равно опроси родственников и друзей. Мало ли, — сказал опер.
— Хорошо.
Они постояли еще пару минут. Докурили сигареты. Уборщик пошел подметать дальше.
— Ладно, я пойду по делам, надо к криминалистам заглянуть, может, по анализу крови что получим, — сказал Михаил.
— Хорошо. Ты проверил все бочки на том складе вчера?
— Да, в бочках ничего нет, они все пустые.
— Номер хозяина склада достал?
— Да, он не берет трубку, пару раз вчера звонил ему.
— Хорошо, скинь мне номер, я перезвоню сам. Если охранник пропал, значит все-таки есть основание для подозрения.
— Хорошо. — Коллега переслал оперу номер хозяина склада.
— Я зайду к криминалисту сам, а ты займись утренним трупом. — приказал опер.
— Хорошо, — ответил коллега и отправился к машине, а опер вернулся в участок.

  Опер зашел к криминалисту, но тот не смог ему помочь: кровь, что они нашли на том складе, не принадлежала кому-либо из тех, кто находился в их базе данных.
Звонок хозяину склада тоже ничего не дал — тот не брал трубку. Интуиция подсказывала оперу, что там что-то было; что кровь пытались смыть не просто так.
«Надо заехать на склад еще раз», — подумал он.
 Он вышел из здания участка, остановился на центральной лестнице, вытащил пачку сигарет и закурил. Перед его взором предстала картина, как Яна, его бывшая девушка, садилась в машину криминалиста. У него был «мерс-купе».
Она смеялась, он улыбался. На улице было жарко, криминалист открыл крышу, и они с пробуксовкой двинулись с места. Опер проводил их презрительным взглядом.
Александр достал телефон. Зашел в раздел смс. Открыл переписку с девушкой, подписанной «Катя Петрова».
«Я заеду сегодня вечером?»
Катя была эскортницей, которой он однажды помог: она проходила свидетелем по одному делу и нарвалась бы на кучу неприятностей, не вмешайся тогда Александр. С тех пор они не встречались, до того момента, пока Яна не бросила опера, предпочтя более богатого и перспективного криминалиста.
Через пару минут Катя ответила:
«Давай. Только возьми вино, сегодня паршивый день».
«Однозначно паршивый», — подумал опер.


ГЛАВА 12. Тот, кто ест мясо.


Понедельник. Утро.
Лев встал как обычно рано и отправился в школу. Дни, что он провел дома, быстро пролетели. Он вспомнил эту тревогу в ожидании неприятностей. Больше он боялся последствий от того, что произошло тогда после занятий.
Зайдя в школу, он сразу направился в кабинет директора. Директриса была статной высокой стройной красивой женщиной, выглядела она на тридцать, но ей было больше. Сексуальная фантазия всех парней в школе. Она стояла у окна и смотрела на улицу. Лев непроизвольно обратил внимание на ее попу. Одета женщина была «по классике»: классическая юбка до колен, черные чулки, белая блузка с двумя расстегнутыми пуговицами и пиджак, который сейчас висел на стуле.
— Мне рассказала все одна из пекарей, работающих в столовой. Она сказала, что на тебя напали. И ты отбился и убежал.
Столовая в школе окнами выходила на задний двор, где все и произошло.
Директор села за свой стол, скрестила руки. Было видно, что она рассержена.
— Если хочешь, мы переведем тебя в другой класс, — сухо сказала она.
— Да, было бы хорошо, — робко ответил Лев.
— Ты не рассказал полиции, что произошло за школой?
— Нет. А тот парень, кого я… — Он замялся. — Которому я порезал ногу?..
— Я поговорила с его родителями, они возмущались, но ситуация такова, что их было пятеро, а ты один, и если разбираться, то их тоже можно привлечь за избиение, поэтому они согласились не подавать заявления.
— Понял.
— Хорошо, иди на уроки.
«Скорее всего, директор, побоявшись разбирательств и лишнего внимания со стороны полиции, решила вопрос сама», — подумал Лев. Возможно, и психиатр внесла свою лепту: она была единственной, кто защищал его перед учителями и перед тетей. Это ведь не первый случай, когда он попадает в подобные ситуации.
«Ладно, одна проблема решилась, я просто перейду в другой класс», — с облегчением подумал он.
Он поднялся в класс. Первый урок уже начался. Задир не было, он сразу обратил на это внимание.
Петя робко поднял руку и поздоровался с ним жестом, по нему было видно, что ему стыдно. Так дружба и рушится. Друг в беде познается, а если не познается — значит не друг. Лев сел один за парту.
На перемене Петр подошел ко Льву.
— Привет.
— Привет.
— Извини, я там опоздал в тот раз….
«Опоздал? Да ты меня кинул!» — подумал Лев.
— Да ладно.
— Че там случилось? У Стаса разбитый нос был, фингал под глазом, это ты его так?
— Да.
— Ни фига ты.
Лев почувствовал некую гордость за то, что он постоял за себя. Но он не стал рассказывать про встречу с маньяком и полицией. Хоть Петр и восхищался тем, что он сделал, все же Лев понял, что до статуса «друг» он больше не дотягивает.
Последним уроком была биология. Лев любил этот урок, он его хорошо понимал. И вообще любил природу и животный мир. Они как раз проходили взаимодействие живых существ со средой обитания. Речь зашла о хищниках и травоядных. Цикл жизни. Одни поедают других.
— Вообще коровы тоже плотоядные, вы знали? — заметил учитель.
— Как это? — спросил один ученик.
— Коровы употребляют мясо в виде бактерий, а траву они едят для того, чтобы она бродила в желудке, и в этом брожении появляются бактерии, которыми и питаются коровы.
— Но на коров же охотятся хищники? — спросила отличница.
— Это не показатель, — ответил учитель. — Хищники охотятся на многих, не только на травоядных.
 Разговор зашел о хищниках и цепочке питания в природе, и один из учеников задал вопрос:
— А кто самый сильный хищник в природе? Лев?
Кто-то из учеников посмотрел на Льва и сказал:
— Да вот он сидит.
Смех прошелся по всему классу. Лев покраснел и засмущался от такого внимания. Учитель поднял руку и жестом показал всем успокоиться.
— Вообще самым большим хищником в природе считается кашалот, — ответил учитель.
— А человек является хищником? — спросил Лев.
— Человек принадлежит к группе плотоядных приматов. И больше считается травоядным.
— А разве человек не является вершиной пищевой цепочки? — спросила отличница.
— В принципе — да, он может истребить абсолютно любой вид живых существ на Земле. Это делает его больше потребителем, но как хищник он уступает по многим параметрам другим хищникам.
— А если человек будет есть человека? — спросил Лев.
 Этот вопрос крутился у него на языке, как только начали говорить о хищниках. В классе повисла тишина.
— Тогда это будет каннибализм. Вообще, человеческое мясо для самого человека не такое полезное, как мясо травоядных для хищников. Оно крайне калорийно, и, если употреблять его постоянно, может привести к проблемам со здоровьем. Но если появится человек, который будет приспособлен к такой «пище», так сказать, то это будет означать, что появился новый вид хищников, который будет доминировать над людьми. И уже он займет вершину пищевой цепочки.
Лев, задумавшись, увидел перед глазами картинку. Что-то словно всплыло в его сознании из глубин памяти. Место было похоже на сарай, тот самый, что был в кошмаре. И мужчина. Он обращается к маленькому мальчику: «Мы не такие как они, запомни это».
— Лев, я ответил на твой вопрос? — спросил учитель.
— Да, спасибо.
— Тогда запишите домашнее задание.

***

В то же время.
Опер приехал на склад. Ворота были приоткрыты. Он вошел на территорию.
«Если это чей-то склад, почему здесь нет охраны? — подумал он. — Надо позвонить еще раз владельцу».
Он вытащил телефон и набрал номер. Пока шли гудки, он расхаживал по площадке, где якобы убили человека. Наконец на звонок ответили.
— Да, алло?
— Здравствуйте, я оперуполномоченный Александр Михайлович Майоров. Не мог до вас дозвониться.
— Да, здравствуйте, что вы хотели?
— Почему вы не отвечали на звонки?
— Ну, по личным обстоятельствам, я сейчас не в городе.
— Вы владелец склада, который находится возле вокзала?
— Ну-у-у… да. Но сейчас склад не работает, а что?
— Тут предполагаемое место преступления, и нам надо выяснить, где находится ваш охранник.
— Ну, склад сейчас не работает, там ничего ценного нет, да и вообще. Поэтому я не держу на постоянной основе охранников. Был один мужичок, он давно у меня работал, и когда я закрыл склад, я иногда просил его присматривать, ну чтоб он заходил там, посматривал что да как. Вот.
— А как же бочки с маслом?
— Они пустые, там ничего нет.
— Понятно, а есть номер телефона вашего охранника или адрес?
Опер подошел к двухсотлитровым бочкам и решил осмотреть каждую. Он начал проверять крышки.
— Я знаю, что он живет рядом, напротив склада, в пятиэтажке, но в какой квартире — без понятия. А номер могу дать.
— Можете по СМС мне скинуть сейчас?
— Да, хорошо.
— Будьте на связи на всякий случай, спасибо.
— До свидания.
Опер проверил половину из бочек и заметил, что одна из них чем-то наполнена. Она была тяжелая, и на ней не было крышки. Будто она стояла дном к верху.
«Да, я проверил бочки, они все пустые», — вспомнил он слова своего помощника.
«Там нет ничего ценного», — тут же вспомнил он слова владельца склада. Бочка стояла почти в середине. Вокруг нее были другие. Опер стал отодвигать пустые бочки пока не расчистил подход к этой. Он осмотрел бочку и понял — она перевернута. А внизу у основания виднелся кровавый подтек. Опер опрокинул бочку на землю. Оказалось, что верх ее был попросту вскрыт, как в консервной банке, а внутри торчала макушка головы и две ступни.
«Человека сложили на пополам и, как в чемодан, засунули в бочку, — подумал опер. — Значит, убийство все-таки было. Надо вызывать криминалистов».
Он набрал своего напарника и вызвал опергруппу.
Он начал осматривать тело, и его посетила пугающая мысль: «Парень был прав. Все, что он говорил, было правдой. А это значит, он видел маньяка. Это значит, что он свидетель. И он может быть в опасности. Надо звонить пацану».

***

Урок закончился, Лев вышел из школы. Выйдя за территорию двора через центральный вход в воротах, Лев заметил мужчину, стоящего через дорогу на противоположной стороне улицы. Мужчина показался ему знакомым. Высокий ростом, одетый в джинсы и толстовку синего-голубого цвета. Одна рука была опущена, а вторую он держал в кармане толстовки. На голове был капюшон, а на лице — медицинская маска. И взгляд. Он смотрел на Льва пристально, не отводя глаз.
«До боли знакомый взгляд», — подумал Лев. Мужчина просто стоял и смотрел на него. Но Лев всем своим нутром почувствовал опасность. И тут сзади к нему подошли два высоких парня. Они схватили его под локти и потащили.
— Куда собрался? Пошли с нами, поговорить надо.
Это были старшеклассники из одиннадцатого класса. Сопротивляться было бесполезно. Лев знал их всех и всегда держался от них подальше. Те, кто его тащили, были друзьями Стаса.
Охранник видел, как они его волокли за собой. Но даже он боялся им что-то сказать. Это была преступная молодежь, которая уже связалась с криминалом, и в школе они устанавливали свои порядки. Вымогательство, избиение, насилие. Деньги трясли прям у входа в школу. А однажды кто-то избил охранника и тот уволился. Были и ученики, которые перевелись из школ после конфликтов с этой бандой.
Эту школу приравнивали к сельской. Потому что она была на окраине города. Как будто это была школа для людей второго сорта. Лев слышал, что в городских школах не допускают такого беспредела.
 Сейчас он как никогда хотел перевестись отсюда. Он понимал, что его ждет. Глупо было надеяться, что все так просто сойдет ему с рук. Они тащили его в один из переулков.
Школа находилась в частном секторе. Здесь было много маленьких переулков. Он знал, как подойти к школе и выйти за ее пределы и не попасться никому на глаза. У главного входа всегда было много людей, старшеклассники стояли у центральных ворот и «собирали дань» — попросту отбирали деньги у слабых, — поэтому Лев заходил окольными путями. А на переменах или когда прогуливал урок — сам не раз прятался в этих переулках. Но сейчас там ждали все, кого он побил в прошлый раз.
— Ну что, довыпендривался? Сейчас огребешь по полной… — сказал старшеклассник.
Один из них толкнул его в спину. Лев, выставив руки вперед, врезался в забор, оцарапав ладони, и упал на колени. Его окружили толпой. Один из старшеклассников, Рома, обратился к Стасу:
— Как так получилось, что он уделал тебя?
Стас потрогал фингал под глазом, оставшийся после той драки.
— Это была случайность, один на один я его ушатаю.
— Ну давай посмотрим. А то как мы будем тебя уважать? — с ухмылкой сказал Роман.
Кто-то из толпы выкрикнул:
— Теряешь авторитет, Стас.
Стас схватил за шиворот Льва одной рукой и прижал к забору.
— Ну че, давай! Покажи, что ты там пытался в прошлый раз!?
Лев почувствовал, как на него с презрением смотрит толпа улыбающихся отморозков. Он ощутил жжение в руках и посмотрел на ладони, чувствуя подступающую к горлу тошноту. Не от крови, а от боли в животе. Сначала он чувствовал это как страх, как раздражение от сильного стресса, но внезапно это переросло в нечто большее. В глазах потемнело.
Стас ударил кулаком по щеке, потом еще раз, а в третий раз Лев перехватил его руку. Он схватил кулак Стаса и ударил второй рукой ему в горло. Стас, испугавшись, схватился обеими руками за шею, его глаза расширились, а лицо покраснело. Он отступил на пару шагов и начал кашлять.
Лев посмотрел на свои руки. Из ссадин проступили кровавые капли. Он потер ладони и сказал:
— Ты не сдохнешь, я не сломал тебе кадык, но будет больно.
И в ту же секунду Лев начал бить, шквал ударов обрушился на Стаса. Удары летели по лицу и по телу. Он пару раз ударил в печень и в живот. Все удары были технически сложными и отточенными, будто он делает их на автоматизме.
Все закончилось быстро. Лев ударил левой рукой апперкот в нижнюю челюсть и правой ногой — под колени. Стас упал на спину. Бровь и губы были разбиты, а на глазах выступили слезы.
Среди толпы раздался гул:
— Ого, ничего себе! Хорош.
Старшеклассники усмехнулись, переглянувшись. Роман стоял и смотрел все это время со стороны. Когда Стас уже лежал на земле, он подошел сбоку и с ноги ударил Льва на уровне груди, оттолкнув его настолько сильно, что тот упал назад на спину.         
— Ты че, охренел?! Такие, как ты, должны знать свое место! Ты придурок! — почти прорычал он, крикнув на Льва.
Он начал обзывать его матерными словами и всячески оскорблять. Никто не смел остановить его или вмешаться. Толпа замерла, и все уставились на него. Лев лежал, держась за грудь: от удара у него перехватило дыхание.
Он пришел в себя. Роман подошел ко Льву и ударил его ногой по ребрам. Лев нащупал горсть мелкой щебенки под собой. Он сжал в кулак и резким движением швырнул горсть пыль и щебня в лицо старшекласснику. Попал прямо в глаза, тот схватился за лицо. Лев резко вскочил и побежал. У него была пару секунд, чтобы скрыться. Кто-то из толпы бросился за ним.
Лев бежал вдоль проулка, слыша своих преследователей. Оглянувшись, он заметил бежавшего за ним Романа. Парень уже почти догнал его и даже пару раз коснулся кончиками пальцев его куртки. Но Лев уже выбежал из переулка и увидел неподалеку опера, идущего по улице от школы в их сторону.
За Львом выскочил Роман и уже было замахнулся, чтобы ударить, но его остановил опер поймав за руку.
— Ты че творишь, а?! А ну успокоился, — сказал опер жестко.
Старшеклассник, остановившись, попытался выдернуть руку силой.
— Отпусти! Ты кто такой вообще?!
— Я оперуполномоченный в убойном отделе. А ты у нас кто?
Сзади прибежали все остальные, кто был в переулке, и остановились позади Ромы. Опер отшвырнул его руку, и тот отошел на пару шагов. Лев встал рядом с опером.
— Ты кто такой? Что ты себе позволяешь?
— Не твое дело! — дерзко ответил Роман.
Опер схватил старшеклассника за воротник одной рукой.
— Ты совсем охамел? Если бы у меня сейчас было бы время, я бы тебя в «обезьянник» упек дней на пятнадцать, чтоб в себя пришел, обнаглевший! Пошли вон отсюда все, быстро! — Опер толкнул его в толпу, стоящую сзади.
Задиры начали пятиться назад и отходить. А опер со Львом отправились к школе.
— Местные разборки? — спросил опер
— Да, школьные… Как вы меня нашли?
— Позвонил твоей тете, она сказала, что ты в школе, я приехал, а учитель сказала, что уроки закончились. Тогда я спросил у охранника, он сказал, что ты ушел с ними в этом направлении.
— Понятно.
— Мы нашли тело. Его спрятали в бочке на том складе, где ты… — Опер замялся. — Встретился с маньяком.
— Ясно.
— Теперь ты важный свидетель. Единственный.
— Это значит, что?..
 — Это значит, что тебе надо будет помочь нам составить фоторобот того, кого ты там видел. Мы возьмем тебя под защиту как свидетеля.
— Ладно.
— Прохладно, — передразнил его опер. — Главное, чтобы ты помог следствию, и тогда мы защитим тебя и всех остальных от этого урода.
— Хорошо, поехали в участок.
Они направились к его машине. Лев обернулся посмотреть на задир, которые остались позади. И на противоположной улице заметил того мужчину, которого видел, когда выходил через центральный вход. Он стоял напротив того переулка, откуда Лев выбежал, и провожал их взглядом. Он стоял, держа руки в карманах и наклонив голову чуть вперед, и смотрел из-под капюшона. Опер, заметив, что Лев куда-то смотрит, обернулся и посмотрел в ту же сторону.
— Что там?
— Да нет, ничего.
Опер заметил того же человека, на которого смотрел Лев.
— Ты его знаешь?
— Нет.
Опер встретился глазами с тем мужчиной и остановился. Мужчина повернулся и пошел в противоположную сторону.
— А вы знаете его?
— Нет, но, по-моему, я его где-то видел. Ладно, надо ехать в участок.
Они сели в машину и отправились в участок.
 Минут пять они ехали молча.
— Ты можешь постоять за себя? — спросил опер, чтобы разрядить обстановку.
— Ну, я как бы постоял, но потом пришел этот старшеклассник и они опять меня побили, — стесняясь, ответил Лев.
— Давай, может, я научу тебя самообороне? Дам тебе газовый баллончик и научу им пользоваться и пару приемов покажу, хочешь?
— Ну, давайте, — застенчиво ответил Лев.
— Мы переведем тебя на домашнее обучение, для твоей безопасности. И, может быть, если понадобится, ты переедешь жить в другое место. Просто наш шеф не хочет давать тебе статус свидетеля. Но если ты поможешь следствию…
«А как я могу помочь? — подумал Лев. — Я ведь толком не видел его лица».
— А если я не смогу дать точное описание?
— Это плохо, но тот факт, что есть труп и ты все это увидел, все равно делает тебя свидетелем, поэтому я сделаю все, чтобы тебя защитить.
«Тебя защитить — какие приятные слова», — подумал Лев.
 Он, засмущавшись, отвел взгляд.
— Хорошо, я постараюсь. А где будем тренироваться?
— Да у нас в участке есть тренировочный зал, там и потренируемся. Давай завтра вечером, возьми спортивную одежду и приходи.
— Хорошо. Только мой психиатр просила вас связаться с ней. Ей нужно вам что-то сказать.


Глава 13. Психиатр


Три часа спустя.
Семнадцать часов три минуты. Кабинет психиатра.
— Почему вы не заехали ко мне сразу?! Вы понимаете, что он не совсем психически устойчивый? — сразу начала психиатр, как только опер вошел к ней в кабинет.
Опер вальяжно сел на стул для пациентов и скрестил ноги. Кинул оценивающий взгляд на нее. Худенькая, стройная. На докторе была белая медицинская форма. Брюки обтягивали попу. Лифчик виднелся через блузку. Она не выглядела пошло, но довольно привлекательно как женщина.
— На то были причины, я был занят. — Они встретились взглядами.
«Симпатичная, но маленькая», — подумал он. Секундная пауза.
— В каком смысле «психически неустойчивый»? — продолжил опер.
— Он пережил в детстве сильную травму. И так и не восстановился психически. Пострадала его память, он забыл часть своей жизни — амнезия.
— Как это может влиять на то, что он должен дать показания на преступника?
— Ну сначала поймайте его. А потом уже…
Опер демонстративно поднял бровь и кинул на нее неодобрительный взгляд.
— Дело не в том, что он не сможет дать показания. Просто… у него может проявиться посттравматический психоз и галлюцинации. Из-за этого у него проблемы с адаптацией в обществе, — закончила психиатр.
— Попроще, пожалуйста, и поподробнее.
Психиатр еле заметно раздраженно вздохнула:
— Он попал в жуткую аварию, в которой погибла вся его семья. Он получил травму головы. Остался жив, но был в коме несколько месяцев, а потом не смог принять тот факт, что потерял родителей, у него был нервный срыв, появились галлюцинации и попытки суицида. Его положили в психбольницу. Болезненное лечение хоть и помогло ему, но избавиться от галлюцинаций полностью он не смог. Он тяжело принял тот факт, что потерял родных. И поэтому, когда ему плохо, когда он переживает стресс, сильно нервничает, кого-то боится, у него могут начаться галлюцинации.
— Угу, то есть ему может там что-то привидеться?
— Может. Но в основном это воображаемый враг. Боль от утраты и того, что он пережил, может являться ему в виде вымышленного врага.
— Врага? — перебил ее опер. — Обычно дети придумывают себе воображаемых друзей.
«Это все, на что хватает знаний у этого плебея? Неотесанный и грубый… но красивый», — подумала Мария.
— Да, враг, он проявляется у него как злое альтер эго в виде галлюцинаций.
— То есть у него раздвоение личности?
— Нет. Данного понятия как такового не существует в профессиональной медицине. У Льва именно галлюцинации.
— А как же…
— Сути это не меняет, не перебивайте, пожалуйста, а то я так и не закончу мысль.
«Истеричка», — подумал опер.
— Это галлюцинации на фоне психологической травмы и из-за физической травмы. И он винит себя в произошедшем. Но это частое явление для тех, кто остается в живых в таких ситуациях. — Психиатр увидела, как опер достал телефон и потыкал пальцами по экрану. Он не производил впечатление вовлеченного в разговор человека.
— В общем, у него посттравматическое стрессовое расстройство.
— ПТСР. Понятно, — сухо резюмировал опер, засунув телефон в карман. — Почему лечение не помогло и галлюцинации остались?
— Мозг — это очень сложный орган. Лев получил и моральную, и физическую травму, в совокупности это и может давать такой эффект.
— А потеря памяти? Он все забыл?
— Да, почти всю жизнь до аварии. Даже лица своих родителей, но воспоминания иногда всплывают. Потеря памяти и новая жизнь после этого… — Психиатр задумчиво посмотрела в окно. — Кто мы, в сущности, есть, если не наши воспоминания? Лишившись их, мы теряем самих себя…
— Он может сейчас что-то забыть?
— Нет, амнезия больше не проявлялась. Он забыл только то, что было до аварии, и саму аварию. После он уже память не терял. Сейчас, после лечения, проявлялись только галлюцинации. — Психиатр потерла лоб. — Я не знаю, что там произошло, если честно. Мне передали его, когда он приехал в этот город. Дали определенные указания на счет него. Поставили на учет в ПДН. После лечения в психиатрии ему конкретно промыли мозги. Я думаю, что там и произошел перелом сознания. Он забыл все, что было, и вышел оттуда новым человеком.
«Какая-то несвязная чушь, причем тут перелом сознания?» — подумал опер. Он встал, подошел к окну.
— Знаете, как раньше врачи шутили: «Ну что, пусть живет? Или будем лечить?»
Психиатр улыбнулась уголками губ.
— Ну, он попал в клинику с травмой головы, сильное сотрясение, был невменяем от пережитого стресса. Психотропные препараты и лечение в одной из самых жестких психушек, что я знаю. Если бы он не был маленьким мальчиком, его бы не выпустили. Он превратился бы в овощ и остался бы там навсегда. Но он был еще ребенком, даже не подросток, и попадал под защиту как несовершеннолетний. Поэтому ему решили подарить новую жизнь.
— Это не слишком жестоко? Почему именно такая психбольница? И такое лечение? Зачем делать из него овоща?
— Там было какое-то уголовное дело, связанное с его родителями. Я рассказала вам то, что мне сказали самой, и на мои вопросы они тоже не ответили. Но то, что там произошло… Нам лучше не знать.
«Надо поднять архивы», — подумал опер.
— Это удивительная история, — сказал опер с сарказмом. — Но как мне все это поможет? Что мне с ним делать?
Психиатр бросила косой взгляд на него.
— Вам надо быть с ним дружелюбнее, если хотите с ним работать. И не раздражать его. Если он потеряет над собой контроль, то может быть неадекватен.
— Дружелюбнее? — переспросил опер.
— Он эмоционально раненый и у него недостаток общения, нет полноценного родительского внимания. Если бы вы проявили теплоту к нему, быть может, он бы больше вам доверял.
— Да, вот только я не нянькой работаю… Ладно, я учту это.
— Давайте договоримся, что вы не будете говорить с ним о его прошлом, ДТП и его родителях, потому что это может вызвать у него… неприятные переживания и вообще…
— Да-да, я понял, к чему вы.
Опер собрался уходить, подошел к двери и обернулся.
— Кстати, мне нужна будет его карточка и… еще один вопрос.
Психиатр встала за своим столом скрестив руки.
— Как он мог уложить маньяка с одного удара?
— Никак, он не мог этого сделать, это лишь его воображение, — ответила Мария, покачав головой.


Глава 14. Шпион


Вечер, тот же день.
Подвал многоэтажки.
Молодой парень расхаживает по маленькой комнате. Только что он отрабатывал удары на самодельной груше, которую сделал из мешка и набил ее всякими ненужным вещами. Повесил этот мешок на стену и прикрепил его сверху и снизу. На теле сквозь майку видны его жилистые мускулы. По плечам стекают капельки пота.
— Это была плохая идея, — прошептал он, смотря куда-то перед собой. — Он почти узнал меня, мне не стоило так рисковать, а если бы он подошел ко мне?.. Пришлось бы бежать…
Остатки от разбитого зеркало на стене запотели. Он взял меч — японскую катану — и начал затачивать ее точильным камнем. Это было похоже больше на невроз, чем на обработку лезвия.
— Придется подождать, пока все не успокоится, — пробормотал он. — Опер, ты начинаешь меня раздражать…. Пока что мне надо подождать, а то я и так совершил ошибку, убив днем. Но я все равно доберусь до тебя.
Он посмотрел на стену над столом, увешанную листами и стикерами, где была прикрепленная фотка, на которой был запечатлен Лев по дороге в школу. Фотка была похожа на те, что делают папарацци, когда следят за звездами. Среди всех этих бумаг висела и тетрадка Льва.
— Ну а пока я подготовлюсь. — Он расплылся в улыбке и продолжил точить лезвие.
Посмотрев на календарь, висевший на стене, он вспомнил что сегодня — день кормежки.
«Нужно покормить змей», — подумал он.
 Вдоль стены, слева от входа, находились стеллажи с террариумами. Молодой человек вытащил из маленького холодильника замороженных крысят, сложил их в пакет и положил на батарею. Стал ждать, когда они разморозятся. Пройдет пара часов, пока это произойдет. Потом он вытащит их по одному и аккуратно, по очереди открывая каждый контейнер, бросит своим любимцам размороженного крысеныша. Змеи накинутся на них и, обвивая своими телами, сворачиваясь в клубок, как будто убивая свою добычу, медленно проглотят, запихивая себе в рот, раздвигая нижние челюсти. Он любил наблюдать, как они едят, в этом была своя атмосфера. Он следил за каждой особью, радостно наблюдая, как те поглощают добычу. Хотя уже много раз это видел. Это было его хобби.
 Ему в голову пришла одна ужасная мысль, и от этой мысли у него началась эрекция. Он почувствовал, как возбуждение растекается теплом по всему телу: «А может, мне задушить кого-нибудь?»


Глава 15. Тренировка


На следующий день. Вечер.
Спортзал в полицейском участке.
Лев пришел вовремя, но опер опоздал на полчаса. Они начали с обычной разминки, и потом опер дал ему газовый баллончик и объяснил, как пользоваться.
— Смотри, держи его всегда в кармане. Он небольшой и поэтому удобный, а еще очень полезный. Если ослепить нападающего, можно запросто выиграть пару минут, а то и больше, и убежать. Я видел, что его даже в уличных драках использовали. Хотя долго находиться на том месте, где ты его применил, ты не сможешь — пары газа ударят и по твоим глазам, поэтому пшикаешь и убегаешь.
 Они отработали пару вариантов, в которых можно применить газовый баллончик, и пару вариантов выхода из захвата. Опер показал несколько ударов в болевые точки — голени, глаз и пах.
— Это нечестные приемы, но когда сражаешься за свою жизнь, тем более с противником сильнее тебя, тем более против серийного убийцы, то их вполне можно использовать, — объяснил опер.
Они оба улыбнулись.
— Когда я занимался спортом в школьные годы, я кое-что понял: опыт — лучший учитель. Без опыта, но со знаниями ты ничего не сможешь, тем более в рукопашном бою. Практика на вес золота, поэтому надо всегда спарринговаться, чтобы у тебя был хоть какой-то опыт, — вдохновил его опер.
— Хорошо, — согласился Лев.
— Давай, я нападаю, а ты уходишь от захвата и бьешь в голень. Удар в голень создает болевой шок, и твой противник не сможет нормально наступить на ногу, у тебя будет шанс убежать — сказал опер.
Они начали спарринг. У Льва получалось.
— Так, хорошо, давай теперь с газовым баллончиком, — сказал опер.
Это было легче, чем бить в голень.
— Удар в пах — очень болезненный для мужчины прием, но главное — ты должен отработать удар ногой и сориентироваться…
Пока опер объяснял Льву, как выполнять прием, Лев задумался о том, как у него получилось ударить Стаса в школе. А потом он вспомнил, как ударил маньяка. Картинки вспышками всплыли в сознание и пролетели перед глазами. Он вспомнил, что чувствовал в тот момент. Это была отрешенность. Он будто не владел собой. Словно в нем жил кто-то другой и они на мгновение поменялись местами. А потом прогремела мысль. Она прозвучала голосом того мальчика из кошмаров:
«Чему учит тебя этот идиот? Разве ты забыл наставления нашего отца? Нам не нужны его тренировки…»
— Эй, ты меня слышишь? — спросил опер, заметив, что мальчик улетел в мыслях.
— Да, простите, задумался немного.
— Ну все, давай на этом закончим. Самое главное: если ты поймешь, что маньяк нашел тебя, то сразу сообщи мне. Я приеду в любое время, понял?
— Да. А он правда может узнать, где я живу? — спросил Лев с тревогой в глазах.
Опер видел, что тот взволнован и не хотел его пугать:
— Надо быть готовыми ко всему. Я позабочусь, чтобы в районе, где ты живешь, почаще появлялись патрульные.
— Понятно, спасибо.
— А ты неплохо физически подготовлен, я хочу сказать. Для девятиклассника. Ты занимался чем-то раньше?
— А, э-э-м… Я не помню, вряд ли.
— Ну, ты вырубил маньяка и все схватываешь на лету сейчас… В тебе определенно что-то есть. Ты совсем не помнишь своего прошлого?
— Нет. Ну, иногда отрывками, но я ничего не могу понять из того, что вижу.
— Видишь? Это как видение?
— Ну типа, иногда всплывают воспоминания. Но я не могу отличить галлюцинации от реальности. И они сопровождаются головной болью, типа как от мигрени. Какой-то бред, в общем.
— Почему бред?
— Ну потому, что со мной этого не происходило на самом деле.
— Что именно?
— Ну всякие странные и ужасные вещи, типа: какой-то мальчик в сарае на стуле и в крови. Двое мертвых детей, мальчик и девочка. И… — Лев замялся. — Но я не понимаю, как это может быть связано со мной и что это вообще. Я знаю, что была авария и потом я пролежал в больнице в коме, а после меня передали тете как ближайшему родственнику. И вот я здесь.
— А в психиатрической больнице ты лежал?..
Лев повернулся и посмотрел на него удивленными взглядом.
— В смысле? — перебил он его. — Я не был в психиатрической больнице, я был в коме и в обычной травматологии.
«Он не знает? Она ему не сказала, или он не помнит?»
Опер понял, что сказал лишнее.
— Ну, твоего психиатра ведь не просто так к тебе приставили.
Лев задумался и ответил:
— Я думал, это обычная практика после амнезии и она просто помогает мне восстановиться после комы. По крайней мере, она мне так сказала.
Опер ничего не ответил. Они переоделись в раздевалке, и Александр отвез мальчика домой.
 Он привез его к подъезду дома и напоследок дал наставление:
— Не гуляй допоздна и старайся не выходить из дому вечером. И старайся ходить только в людных местах. Понял? Если что — сразу звони.
— Понял, хорошо, до свидания.
 Они разошлись, и Лев поднялся домой.

Несколько часов спустя.
Он видел все как в тумане. Он находится в помещение с белыми стенами. В смирительной рубашке. Руки перекрещены и завязаны сзади. Он стоит на коленях. В этой комнате есть лишь белая, под цвет стен, дверь. Лев не может ничего понять, но его наполняет тревога и страх, и есть лишь одна мысль, что постоянно мелькает у него в голове: здесь делают больно.
Замок поворачивается, дверь медленно открывается. За дверью стоит густой туман красно-бордового цвета. Сквозь туман виднеется человеческий силуэт. Из него выходит взрослый худощавый высокий мужчина в белом халате.
«Это врач», — понял Лев.
Он идет, будто на роликах, очень стабилизированно. Словно по рельсам. Руки опущены по швам, голова смотрит строго вперед. В правой руке —большой стеклянный шприц с бледно-зеленой субстанцией. Лица нет, оно будто стерто. Просто кожей обтянутая овальная поверхность. Он подкатывается ко Льву, ни разу не шевельнувшись, будто манекен.
— Мы тебя вылечим Лев, просто не сопротивляйся.
Лев застывает, ожидая, что сейчас что-то произойдет. Он смотрит на врача снизу-вверх, по щекам текут слезы. Врач не шевелится. В следующее мгновение он резко поднимает руку и втыкает шприц в шею Льва. Жгучая боль разливается по телу…
И Лев просыпается.
«Опять кошмар», — подумал он.
Лев поднялся и сел на кровати. На краю кровати сидел он. В полумраке Лев увидел его силуэт. Мальчик из кошмаров. Он был весь в запекшейся крови и в изорванной школьной форме. Голова опущена. Он что-то мусолил в руках.
— Вспомни, — произнес он тихим голосом. — Тебе надо вспомнить… — Он повернул голову и посмотрел на Льва. Его глаза были черного цвета. — Тебе… придется…
Он проснулся с криком. Все это было сном. Посмотрел на часы на телефоне — четыре часа пять минут. Он весь вспотел и замерз от холодного пота. Встал с кровати. В коридоре послышались шаги. В комнату заглянула тетя.
— С тобой все в порядке? Ты чего кричал? — спросила она сонным голосом.
— Да, все нормально, просто кошмар приснился.
— Хорошо, ложись спать.
 Он сходил в туалет. Вернулся в спальню. Сел на кровать.
«Почему сейчас приснился другой кошмар? — подумал он. — Причем тут врач? И этот мальчик... И почему он хочет, чтобы я что-то вспомнил? Что именно?»
Ответ пришел сам собой, словно кто-то невидимый рядом прошептал на ухо. Он вспомнил слова опера и понял, что это оно, — психиатрическая больница.


Глава 16. Игры со смертью


Центр города. Девятнадцать часов сорок минут.
Маньяк снова вышел на улицы. Только вот не на охоту. Он просто решил хорошо провести время. Отвлечься, отдохнуть. В одной социальной сети он нашел сообщество по интересам. Это была группа людей, которые играли в «Мафию». Они собирались в ресторане на втором этаже и играли за большим столом. По всем правилам, как положено. С масками, картами и всеми ролями, которые есть в игре.
Изначально у маньяка была задумка найти там жертву. Но любое сближение с людьми в его ситуации могло привести к разоблачению. Если кого-то из играющих убьют, то полиция будет проверять все окружение. А там было много людей и много свидетелей. Это могло привести к нему, и он отказался от своей идеи. И просто приходил играть. В детстве он играл в мафию со своими друзьями во дворе и в школе, когда у него еще была семья. До всех трагических событий, произошедших в его жизни. Игра в «Мафию» пробуждала в нем желание вспомнить былое.
И вот он пришел в ресторан. Заплатил семьсот рублей за игру Анастасии, организатору. Полноватая симпатичная женщина уже раскладывала на столе маски, когда он подошел. Он не любил опаздывать и всегда приходил заранее. Кроме организатора, никого еще не было. Он сел за стол.
Постепенно люди начали подтягиваться. К восьми часам уже собралось десять человек. С кем-то он уже играл, кого-то видел впервые. Но несколько игроков опаздывало, и игра задержалась.
— Сколько сегодня будет человек, Насть? — спросил он.
Конечно, он представился вымышленным именем. Для этих людей его зовут Равиль.
— Ну, около пятнадцати, поэтому еще ждем, — ответила Анастасия.
 С ним особо никто не общался, потому что он не так часто играет, всего раз в неделю или две. Он еще не успел подружиться ни с кем. Хотя он этого и не хотел. Он давно решил для себя, что лучше быть одиноким. С его основным «увлечением», любое сближение с социумом может быть печальным. Но нужда в общении с живым человеком все же есть, маленькая, небольшая, крошечная, спрятанная в глубине души. Но все же есть. Несмотря на то, что он давно разочаровался в людях.
Он смотрел на всех них, сидящих с ним за одним столом. Они общаются друг с другом, разговаривают, делятся событиями, произошедшими на днях. Это его забавляло, и ему нравилось смотреть на них свысока. Они обычные люди, а он — бог смерти.
Двадцать часов двадцать минут.
Игра начинается, все, кто хотел, уже пришли.
 Каждый взял небольшую плашку и написал свой псевдоним. Можно писать что угодно, но обычно используют разные прозвища: «Мяу», «Лиса», «Котенок», «Молот», «Хайзенберг», «Президент», «Интим», «Романтик», «Лина» и т.д. Маньяк написал слово «Мафия». Этот ник отображал его обособленность и настрой. В игре ему всегда нравилась роль мафии. За «мирных» он не умел играть.
 Подошли еще люди. Всего набралось двенадцать человек. Бывало и больше. Когда много людей, играть интереснее.
— Ну что, начинаем, — объявила Анастасия.
Игра началась. Анастасия взяла поднос и положила на него перевернутые карточки с ролями. Каждый игрок вытягивал карточку и должен был посмотреть так, чтоб никто не видел. За столом были правила: нельзя оскорблять друг друга и материться, нельзя вскрываться до того, как тебя разоблачат или «убьют». Наказание — дисквалификация.
Маньяку попалась карточка «шерифа».
«Фигня, терпеть не могу шерифов», — огорченно подумал маньяк. В игре в ночное время он должен был указывать на любого игрока и тем самым проверить, «мафия» он или «мирный». Ведущий — Анастасия — отвечала на его запрос, показывая ему жестом. Поднятый большой палец вверх — «мирный», опущенный палец вниз — «мафия». Днем «шериф» должен убедить всех, что именно он «шериф», и доказать, что определенный игрок, проверенный им ночью, — «мафия» или «мирный». Такой же принцип у остальных персонажей. Мафия выбирает, кто умрет ночью. Любовница показывает, к кому пойти, доктор показывает, кого вылечить.
— Город спит, наступает ночь, — объявила Анастасия.
Все закрыли лица пластмассовыми масками.
Первая ночь — ознакомительная. Анастасия по очереди, с интервалом в десять секунд, перечисляет персонажей, и они должны снять маску и тем самым обозначить себя.
Мафия. Доктор. Маньяк. Любовница.
— И шериф. — Маньяк снял маску и посмотрел на Анастасию.
Анастасия подождала десять секунд.
— Хорошо, город просыпается, мы начинаем с Мяу.
Пухленький паренек лет под тридцать начал говорить. Маньяк до этого не играл с ним. Паренек был в компании с девушкой. Они сели рядом. У нее был ник Котенок. Милая на лицо девушка-блондинка. На голову выше своего спутника.
«Что она в нем нашла?» — подумал маньяк.
— Ну, всем привет, день сегодня хороший, я тоже хороший. Вот. Желаю всем приятной игры, — пробурчал Мяу.
В первый игровой день это было чем-то типа обязанности. Каждый должен был поприветствовать всех и рассказать что-то о себе или вкратце как прошел день.
— Дальше Котенок, твое слово.
— Здравствуйте, я Котенок, я сегодня мирная, во-от, победу мирным. У меня все хорошо.
— Дальше Лиса.
— Всем привет, я — Лиса. Рада всех видеть, я мирная! Победу мирным, всем хорошей игры.
Маньяк уже играл с Лисой, она часто играет, почти всегда. Она была одной из первых, с кем он познакомился. Приятная девушка-хиппи с татуировками и дредами. Худенькая и симпатичная.
Все высказывались, говорили обычные вещи. Очередь дошла до Равиля.
— Добрый вечер, я Мафия. — Он демонстративно улыбнулся. — Надеюсь, игра будет интересной. Спасибо.
— Поговорил по-черному, — высказался Мяу.
(Черный — значит злой. Мафия или маньяк. Светлый, соответственно, наоборот — мирный).
— Так, разговорчики! — сказала Настя. — Перебивать нельзя. Когда говорит человек, говорит лишь он один. Таковы правила.
Маньяк переглянулся с Мяу. Тот ухмыльнулся. Все закончили высказываться. День подошел к ночи.
Ночью шериф проверил первым делом игрока с псевдонимом Мяу. Анастасия показала палец вверх. Значит, он мирный. Наступил день, и Анастасия объявила, кого убила мафия. Жертвой оказалась незнакомая маньяку Лина. Маньяк не стал вскрываться на второй день. Нужно больше проверок. Ему нечем доказывать. Если он заявит, что он «шериф», и выставит на голосование другого игрока, обвинив его, что тот «мафия», и если этот игрок не окажется таковой, вопросы будут уже к «шерифу». А если он окажется «мафией», то в эту же ночь его скорее всего убьют оставшиеся сообщники. Количество «мафий» зависело от общего количества игроков. Сегодня их было две, поэтому нужно больше проверок.
 Остальные игроки несли какую-то чушь. Маньяк решил отмолчаться. Мяу выставил его на голосование, предположив: «У него ник Мафия, значит он — мафия». Да, идиоты — это изъян подобных игр, прийти в которую может любой. Даже не обладающий интеллектом человек. К сожалению. Маньяк не стал оправдываться и говорить что-либо в свою защиту. Так прошел второй день игры. Все сошлись на том, что мафия — это игрок с псевдонимом Молот. Его выбрали общим голосованием. Он оказался «мирным». Наступила третья ночь. Маньяку повезло, он нашел «мафию». Ею оказался Хайзенберг. Маньяк решил вскрыться. Он объявил, что он шериф и что «мафия» — Хайзенберг и, возможно, Президент. Мнения разделились. Примерно половина поверила Равилю. Половина нет. Хайзенберг говорил громче всех, но больше всего маньяка разозлило поведение игрока Мяу: он за столом обращался к «мафии» и предлагал кому-нибудь из них тоже вскрыться «шерифом». Аргументировал он это тем, что игра слишком скучная и нужно больше экшена. Когда «мафия» вскрывается «шерифом», начинается путаница. Мирные игроки не поймут, кому верить, а проверить, конечно же, не смогут.
«Зачем этот дебил это делает? Он же мирный, — думал маньяк. — Он портит игру мирным. Я бы понял, если бы он был бы мафией, но он мирный!»
Пришло время голосований. Маньяку пришлось включить всю свою харизму и толкнуть речь, чтобы убедить большинство, что Хайзенберг —«мафия». И у него получилось. Из одиннадцати оставшихся игроков он убедил пять.
«Это большинство», — подумал он. Остальные по одному и по двое голосовали за других игроков. И когда начали голосовать, девушка, которая сидела рядом с Мяу с ником Котенок и по совместительству его возлюбленная, задумалась. Она немного приподняла голову и смотрела в потолок.
Голосование прошло быстро. Ведущая произнесла ники тех, кого выставили на голосование. Кто согласен, что человек «мафия», тот поднимает руку. Котенок не подняла. Она смотрела в потолок, как дура, с задумчиво глупым лицом. Равиль начал возмущаться:
— Ты че, издеваешься? Мы же договорились! — обратился Равиль к Котенку.
— А, ну, я задумалась. — Девушка наивно улыбнулась и заправила прядь волос за ухо.
— Да это жесть какая-то. Как можно так?.. — Равиль не договорил, он понял, что это будет звучать грубо.
— Как можно — что? — спросил Равиля игрок с ником Мяу.
— Как можно так затупить!
— Так, никаких разговорчиков, голосование еще идет! — сказала ведущая.
Хайзенберг выставил Равиля на голосование, но Равиль не обратил на это внимания, он был полностью вовлечен в свою игру. По итогу получилось так, что против Хайзенберга проголосовало всего четыре человека, без этой дуры с ником Котенок. А остальные почему-то проголосовали против Равиля. Его выбрали мафией. Он не стал даже оправдываться
 — Сборище идиотов, — проговорил маньяк вслух, встал из-за стола и вышел на улицу.
Кто-то что-то недовольно пробубнил ему вдогонку. Маньяк пробыл на улице минут двадцать. Он просто возненавидел всех, кто сейчас там играл. Вернувшись, маньяк увидел конец игры. Победила мафия. Он сел за стол.
— Ты что, самым умным себя считаешь? — с претензией спросил Мяу.
— Ну уж поумнее вас, — со злостью ответил маньяк.
— Да? Это почему же?
—Из-за глупости твоей девушки мы проиграли! Если бы она проголосовала, а не считала ворон, то Хайзенберга убрали бы и, возможно, мирные бы выиграли.
— Да всем насрать вообще, че ты себе позволяешь? Девушка ошиблась, а ты ее оскорбляешь!
— Я не оскорбляю, а констатируют факты! Мирные проиграли из-за нее.
— Ты назвал ее тупой!
«Так и есть», — подумал маньяк.
— Я так не говорил, я сказал «глупость»! Но то, что она сделала, и есть глупость!
— Да какая разница, че она сделала…
— Большая разница! Я прихожу сюда получить удовольствие, а не для того, чтобы мне кто-то игру портил!
— Слышь, ты, хрен! — выкрикнул Мяу.
— Хватит! За оскорбления буду выгонять! Прекратите оба! — крикнула ведущая.
— Да он хрен пойми кем себя возомнил!
— Да? И в чем я неправ?
— Все, хватит, иначе я вас выгоню обоих! — ответила Анастасия.
На этом перепалка не закончилась. Они играли еще две игры, и в каждой из них Мяу и Котенок выставляли Равиля на голосование, и многие поддерживали их. К финалу игры настроение маньяка было испорчено окончательно. Давно он не испытывал такой ненависти к людям, как сейчас. Он чувствовал, что вот-вот сорвется и убьет их прямо здесь, за столом. Но он определенно точно решил, что они должны умереть. Равиль натянул на свое лицо гримасу безразличия и отчужденности. Дождался, когда все закончится, и быстро попрощавшись, вышел первым из здания.
Все начали выходить на улицу. Маньяк отошел чуть дальше, чтобы его не было видно. Внутри него все бурлило и кипело. Он хотел убить их во что бы то ни стало. К счастью, Мяу и Котенок были на машине. И машину они припарковали не рядом с рестораном — в центре города, особенно вечером, вообще не бывает свободных мест для парковки.
Они шли за ручку вдвоем. Маньяк следил издалека. В его куртке был вшитый капюшон, он надел его. На лицо он надел медицинскую маску черного цвета. Они завернули в один двор. Там, между домами, стояла их машина. Маньяк не взял с собой холодное оружие, потому что не планировал сегодня охотиться. Но иногда он носил с собой пистолет. Он догнал их, когда они садились в машину. Подошел сзади и с трех метров разрядил в машину всю обойму. Через разбитые стекла он увидел, что попал в цель. Развернулся и убежал.


Глава 17. Старый друг


Подходя, опер увидел оцепленное желтыми лентами место преступления. Машина стояла у дороги. Маленький синий хетчбек. Сзади виднелись пулевые отверстия, было разбито заднее стекло. На переднем стекле виднелись четыре круглые дырки от пуль. Криминалист был активно занят: наполовину влез в машину со стороны водительского места. Несколько следователей стояли поодаль и что-то обсуждали. Еще двое дежурных стояли по периметру, отгоняя зевак. Одного дежурного звали Эдгар, другого Денис. Они, как лед и пламя, были противоположностями друг другу. Эдгар был суперактивный, везде совал свой нос, лез с расспросами и рвался в бой. А Денис абсолютный меланхолик. Он терпеть не мог куда-то выезжать, ходить и вообще двигаться. Не задавал лишних вопросов и всегда был себе на уме. Александр хорошо их знал. Была пара случаев, когда он привлекал их к расследованию.
 Опер подошел ко всем и поздоровался. Потом направился к машине. Встав возле, он засунул руки в карманы.
— Это не по твоей части, — буркнул криминалист. — Тут расстреляли машину, твой маньяк так не работает.
Опер ухмыльнулся и достал пачку сигарет.
— С каких это пор ты начал думать?
Криминалист укоризненно посмотрел на него. Опер ответил ему презрительным взглядом.
— Ну что вы, девочки, хватит ссориться, грызетесь, как собаки, постоянно, у нас тут вон такое дело... — произнес следователь, подошедший к оперу. Его звали Леонид Иванович.
Они давно знали друг друга и раньше работали в паре, когда опер только устроился в участок и был неопытен и зелен. Но сейчас этот следователь входил в число хороших приятелей. Они поздоровались. Опер воспринял его слова как шутку. Криминалист промолчал. Следователь не обладал чувством такта и считал себя опытным профессионалом, но вел себя иногда по-дурацки и слишком вульгарно.
— Что думаешь? — спросил следователь, изображая профессиональный интерес и вспомнив те времена, когда он учил опера.
— Не знаю. Выглядит так, будто их заказали и киллер не стал заморачиваться, просто подкараулил, подошел и расстрелял машину.
— Повеяло девяностыми. — Леонид тоже достал пачку сигарет и закурил. — Кстати, с каких пор ты начал курить?
— С тех самых.
Криминалист глянул на опера и ехидно улыбнулся. Опер закурил после расставания с Яной.
— Ну да, в принципе, все так и выглядит, — продолжил Леонид, вернувшись к делу. — Вот только они обычные люди. Я уже установил их личности. Девушка безработная, видимо, спутница парня, что расположился на водительском кресле. А паренек — так, мелкий бизнесмен. Предприниматель, как сейчас модно говорить.
— Иждивенка и предприниматель, — повторил опер.
— Да все они иждивенки, — ответил Леонид.
Опер задумался, оглянулся назад, построив траекторию пути убийцы.
— Они откуда-то шли? Сели в машину, и тут их настигли. Где они были?
— Свидетелей еще ищут. Поэтому пока не ясно, — ответил Леонид.
— А камеры видеонаблюдения? Если они шли по улице, может, засветились где?
— Правильно. — Леонид выглядел довольным, как учитель, чей ученик ответил на экзамене на «отлично». — Но именно в этом месте нету. Думаешь, это твой пациент? — Следователь имел в виду маньяка.
— Не знаю, не могу сказать сейчас. Ты возьмешь это дело? — спросил опер, посмотрев на Леонида.
— Ну, если шеф скажет. Так-то я скоро на пенсию уже выхожу.
— Ясно, не думаю, что можно приобщить эти убийства к маньяку, шеф и так бесится об одном упоминание о нем. С трудом согласился вообще признать его существование, — пояснил опер.
— Н-да... Наверное. — Следователь затянулся. — Давно у нас такого не было.
— Да... Пойдем пройдемся, объяснишь, что уже узнали, — предложил опер, не желая разговаривать в присутствии криминалиста.
Отойдя на пару шагов, опер обернулся к криминалисту.
— Мне завтра нужен отчет.
— Обойдешься, у меня куча дел.
 Они шли по улице. Опер рассматривал дома, пытаясь найти хоть одну камеру видеонаблюдения.
— А давно мы с тобой не работали, давай хоть покушаем вместе, что ли, тут рядом моя любимая кафешка, — предложил следователь, указав на заведение через дорогу.
— Да, давай. Угощаешь? — съехидничал опер.
— Конечно. — Следователь дружески ударил опера по плечу. Они оба улыбнулись и направились в кафешку.
Следователь ел очень быстро. Как он сам когда-то объяснял оперу, это из-за того, что в армии на прием пищи им давали всего три минуты. Кто не успел — тот не ел. Вот и вошло у него в привычку за два года службы кушать быстро. Опер же трапезничал, медленно расправляясь с блюдом. Следователь, проглотив заказанную им солянку за пару минут, разразился тирадой о жизни, взяв в руку кружку пива.
— А вот скажи, кто виноват? В том, что в предпожилом возрасте мужчина не имеет за душой ни гроша? Государство? Злой рок судьбы? Жена, что ушла к другому? Низкооплачиваемая работа? Родители, что не смогли позволить себе дать своему ребенку хорошее образование? Стечение обстоятельств, из-за которых дело, куда он вложил деньги от проданной квартиры, провалилось? Конечно же, государство.
Опер слушал его, не понимая к чему он все это говорит.
— Ты это о себе? — съязвил опер.
— Не только. Я один, что ли, в разводе с разбитой жизнью?
Леонид замолчал. Опер ел.
— Ни одного свидетеля? — спросил опер.
— Нет. Ну, пока нет. Времени немного прошло. Может, найдем. Да и телефон проверим. По звонкам там.
Небольшая пауза, опер доедал яичницу, следователь задумался, смотря куда-то в сторону, а потом продолжил:
— Что такое «женщина»? Вот мужчина, с самого детства ему приходится бороться, кем-то стать, с кем-то драться, начиная со школы, достигать чего-то, пытаться добиться в бизнесе чего-то, чтобы быть состоятельным, иметь деньги, капитал, имущество. Все наше общество так устроено. Даже в браке мужчина рискует больше, чем женщина. Если даже просто работать: нужно обеспечить семью, детей, квартиру содержать. И я не говорю про кредиты. Мужчина всегда платит больше, и я не только о деньгах сейчас. А женщина? Им просто надо успешно выйти замуж, охмурить кого-то с деньгами и можно всю жизнь не работать. Ходить в обтягивающем, трясти своими сиськами; весь их вид рассчитан на сексуальное возбуждение мужчин. И как их уважать за это, если даже не будучи проститутками они все равно всегда платят своим телом?
— Ну, не все такие. Даже в наше время есть приличные и целомудренные. И те, кто работает и чего-то добивается, — ответил опер, взяв кружку пива. С яичницей он покончил.
— Ну, таких меньшинство, и ты заметил, что обычно те, о которых ты говоришь, это девушки с не самой красивой внешностью. Которые не вышли лицом или ростом, фигурой.
— Слушай, твой сексизм мне понятен, я не защитник женщин и против феминизма, но в твоих словах чувствуется обида, ты ранен отношениями с женщиной, которая тебя бросила, и теперь возненавидел их всех. Ты предвзят к ним. Хоть и со мной поступили так же, я все же понимаю, что все зависит от человека.
— Да пошел ты, — ответил Леонид, обидевшись на его слова.
— Есть и женщины, пострадавшие от мужчин. И мне кажется, их больше. А ты в первую очередь просто упиваешься самосожжением, — продолжил опер: — «О, меня бросили! О, что мне делать? Я такой бедный-несчастный». — Опер сделал паузу, обдумывая следующие слова. — В этом мире мы все причиняем боль друг другу, и стабильно лишь случайное стечение обстоятельств, где кому-то везет больше, кому-то меньше. Исходя из этого и устроена наша жизнь. Кто-то родился в хорошей семье, получил образование, семейное дело, обеспечен с детства, а кто-то родился в семье алкашей и умрет от передоза в двадцать лет, потому что свяжется с плохой компанией с подросткового возраста. Жизнь несправедлива и случайна. Но за каждым человеком стоит выбор и последствия его дел.
— Ты прям философ, — сказал следователь.
— Да пошел ты.
Они оба рассмеялись. Когда они работали в паре, Леонид часто вел такие разговоры, он любил порассуждать о жизнь и поспорить с кем-нибудь.
—Каждый человек живет в своем мире, каждый думает, что он прав, и смотрит с абсолютной субъективностью на жизнь.
— «Сколько людей — столько и мнений», это правда, — сказал опер.
Они вернулись к месту преступления и еще долго беседовали.


Глава 18. Дела житейские


На следующий день.
На двери в кабинет шефа полиции висела табличка «Борис Тычинин». Она отличалась от остальных табличек: сделанная под заказ, с яркими буквами на светлом фоне, лакированная. Остальные таблички в полицейском участке давно пожелтели и приобрели цвет грязной морской пены. Такое отношение было у Бориса ко всему, что касалось его вещей: кабинет всегда был чистый, а уборщику вменялось в обязанность начинать работу именно отсюда и только потом переходить к другим помещениям участка.
В кабинете была уютная обстановка: большое кожаное кресло, стол из красного дерева, отделанный медной фольгой под цвет золота. Шеф очень хотел себе стол с золотой отделкой, но не мог позволить. В кабинете было много шкафов; свободной стены, которую не закрывал бы шкаф, не найти. В шкафах хранилась хроника и главные дела полицейского участка. Закрытые дела, конечно же. Гордость полиции и шефа. А еще больше на полках было сувениров — самых разных. От кожаной статуи слона, до африканской маски.
Шеф был суеверным человеком. Почитывал гороскопы и прочую дрянь, поэтому и всяких амулетов, и всякой мистической чуши от сглаза было на полках тоже достаточно. С ними соседствовали маленькие иконки. Разбавлялось это все книгами. Книги шеф не читал, больше коллекционировал. И чем ярче и пафоснее была книга, тем больше шансов ей выпадало оказаться в коллекции.
 Шеф был у себя, когда к нему в кабинет постучались. Он играл в старую компьютерную игру, сидя за своим столом.
— Борис Сергеевич, можно?
— Иватев? Да, заходи, садись.
В кабинет зашел следователь Иватев. Он, не отвлекая шефа, тихонько сел в кресло перед ним и ждал, пока тот будет готов отвлечься на разговор с ним. Иватев был из тех, кто не проявляет инициативу, и в участке имел репутацию несерьезного работника. Серьезные дела ему не доверяли. И работал он всегда в паре с более опытными следователями. Из-за своих проступков его часто вызывали «на ковер» и отчитывали. Поэтому любой вызов в кабинет шефа он воспринимал как очередную порку. Вот и сейчас притих в ожидании, когда шеф начнет говорить.
— Ну че, Иватев, как дела?
— Нормально, Борис Сергеевич, работаю.
— Знаю я, как ты работаешь, Иватев… баклуши бьешь целый день. Где отчет за прошлую неделю? — не отвлекаясь от монитора, произнес шеф.
— А… ну я сделаю сегодня, — робко произнес Иватев.
—Ай, ладно, — произнес шеф, махнув на Иватева рукой и отвлекаясь от монитора. — Дело есть к тебе. Сейчас учить тебя буду, как работать. — Шеф встал со стула и подошел к шкафу с документацией.
Иватев внимательно следил за его действиями. Шеф достал толстую папку, положил на стол и открыл ее.
— Смотри, знаешь кто это? — Шеф ткнул указательным пальцем в черно-белую фотографию в досье. Это была фотография из личного дела рецидивиста и насильника Сергея Чернова по кличке Черный.
— Кто? — спросил Иватев, посмотрев на фотографию и изображая интерес.
— Очень опасный преступник. И он недавно освободился. Он отсидел пятнадцать лет. И посадил его я, когда еще не был шефом полиции. Можно сказать, он стал моей главной ступенькой на пути наверх.
— Вы вели его дело?
— Да, он сел за изнасилование, хоть на его счету были и убийства, но он в них не сознался, и мы не смогли доказать его вину. Но мы точно знали, что он был причастен ко многим делам.
— Каким?
— Убийства, грабежи, вымогательства. Он состоял в одной ОПГ и был у них в авторитете, чуть не за главного. Но против него никто не хотел давать показания. А потом мы нашли одну дамочку и она под нашей защитой свидетельствовала против него. Остальные преступления мы не смогли доказать. Но мы точно знали, что это он.
— Понятно, — ответил Иватев, не совсем понимая к чему шеф ведет.
Шеф закрыл папку и сел в свое кресло.
— Там на центральном районе два жмурика нарисовались, — сказал шеф, скрестив пальцы.
— Вы имеете в виду недавнишнее двойное убийство в машине?
— Да. Что по нему?
— Ну, по ходу глухарь, улик нет, свидетелей нет…
— Так! — Шеф ударил ладонью по столу и крикнул. — Никаких глухарей у меня тут! Лес какой-то с глухарями, а не полицейский участок.
Иватев выпрямился и замер.
— Ты знаешь, сколько у нас уже глухарей? С этим маньяком долбаным… — Шеф потер вспотевший лоб носовым платком. — Статистику как поправлять будем, а?!
Иватев хотел ответить «не знаю», но благоразумно не стал.
— Проверь-ка его, у него была ситуация в прошлом, по его указанию члены ОПГ расстреляли машину. Тех, кто стрелял, мы поймали, но они главного своего не сдали, хотя мы понимали откуда ноги растут. Я тут подумал, вдруг Черный опять за свое взялся7 Привычки старые вспомнил. Мало ли.
— Проверить, где он был? — спросил Иватев.
— Проверить, есть ли у него алиби на момент преступления. — Шеф поднялся со стула и навис над столом. — И если нет, то он в этот же день должен оказаться в «обезьяннике», понял?
— Понял.
Иватев был единственным, кто, не задавая вопросов, выполнял приказы шефа. И лишь это и давало ему гарантию на постоянное рабочее место в полиции. И лишь этим он и нравился шефу.

***

Иватев поднялся в свой кабинет. Там сидел его помощник Алексей Палкин.
— Ну что, как там дела? — спросил Алексей.
— Да шеф работенку опять подсуетил, сейчас надо будет мне отлучиться.
— А допрос?
— Какой допрос? — спросил удивленно Иватев.
— Ну парень, что сейчас придет. Марк, или как так его зовут. Который идет соучастником по гоп-стопу.
— А он сейчас придет?
— Ну да, я же звонил ему, но дозвонился только до его матери. Она сказала, сейчас приедет. И, кстати, пока вы были у шефа, дядя этого паренька заходил. Занес конверт и попросил не бить по голове.
— Где конверт? — оживился Иватев.
Алексей взял со своего стола вскрытый белый почтовый конверт и передал следователю. Иватев сел за стол, взял конверт, заглянул внутрь.
— Пятнашка, что ли? — пробурчал Иватев.
— Ага, — подтвердил Алексей.
— Что-то как-то символически.
— Ну да. Ну вы же его, по-моему, знаете. Ну, он сказал, что знаком с вами и так намекнул, типа, по-свойски с пацаном обойдитесь, сильно не бейте.
— А, все, я понял, дядя Марка. Гриша который.
— Да, Григорий.
— Ну ладно. Значит, сильно не бей, — съехидничал Иватев, вытащил из конверта две купюры по пять тысяч и остальное отдал Алексею.
— Понял вас, — сказал Алексей, беря конверт.
— Ладно, я погнал. На связи, — сказал Иватев собрал папку с бумагами и вышел из кабинета.
Сорок минут спустя в кабинет постучали.
— Заходи! — крикнул Алексей.
В кабинет следователя вошел молодой парень семнадцати лет, одетый в спортивный костюм коричневого цвета. Алексей выдержал театральную паузу в минуту, пристально смотря на парня, и потом только спросил:
— Ты кто?
Алексей сидел за своим столом, закинув на него ноги и вальяжно курил.
— Марк, Савченко Марк, — ответил парень.
По виду было понятно, что он очень боится.
— Что за имя дебильное такое — Марк… ты еврей, что ли?
— Нет.
— Ладно, Марк. Мусорку видишь? — спросил Алексей, показывая на мусорное ведро, которое стояло возле стола следователя Иватева.
Марк не понял, в чем смысл вопроса, и поэтому замялся с ответом.
— Ну, ну… вижу, да.
— Посмотри, что в мусорке, — сказал Алексей и встал из-за стола.
Марк опять не понял, но сделал, как сказали. Он подошел и заглянул в мусорку.
— Там ничего нет, она пустая, — ответил Марк.
— Я тебя щас туда утрамбую, фраер, — проговорил Алексей и ударил.
Как и просили, он не бил по голове. Бил по животу, по плечам, по бедрам, пару раз ударил в грудь. Потом схватил за ухо Марка и потащил к своему столу.
— Ты зачем пацана гопнул? — спросил Алексей.
— Я никого не трогал! — заявил Марк.
Алексей поставил Марка к стенке, сел за стол, щелкнул пару раз по клавишам и повернул монитор от компьютера так, чтобы Марк видел. На экране воспроизводилось видео с камеры наблюдения, что висела во дворе жилых домов. На видео было видно, как трое подростков стоят возле детской площадки. К ним подходит четвертый и, поговорив пару минут, раздает каждому по несколько купюр.
— Это Мтищев, это все он, я просто деньги взял. И все! Видите?
— Интересный ты, а то, что ты деньги взял, не делает тебя соучастником?
— Делает… — виновно пробормотал Марк.
— Давай так… — Алексей встал, схватил за шиворот Марка.
В этот момент дверь в кабинет распахнулась.
— Э, дверь закр… — Но Алексей не договорил.
В дверном проеме показался шеф полиции. Он встал, расставив ноги на ширину плеч, и засунул руки в карманы брюк.
— Иватев где? — сердито спросил шеф.
— А, эм… — Алексей отпустил Марка. — Борис Сергеевич, а он уже ушел. Час назад где-то.
Шеф полиции грозно посмотрел на Алексея, потом на Марка. Развернулся и ушел, хлопнув дверью.
Марку повезло, он отделался легкими телесными и больше его не вызывали. Зато он надолго запомнил этот визит в полицейский участок.


Глава 19. Попытка номер два.


Прошло несколько недель. Льва перевели на домашнее обучение, чему он был очень рад. Появилось больше свободного времени. По вечерам он тренировался с опером, ходил в кофейню, а днем гулял и делал уроки. Ему не мешало отсутствие друзей. Одиночество тоже хорошо, когда тебе одному хорошо.
После очередной тренировки опер высадил его у подъезда. Лев заметил, что он куда-то торопится: во время тренировки мужчина часто брал телефон и с кем-то переписывался.
«У него есть девушка? Скорее всего, да», — подумал Лев.
 Они попрощались, и Лев зашел в подъезд. Было уже темно на улице, а в подъезде почему-то не было света.
«Лампочка перегорела», — решил Лев.
Быстрыми шагами он начал подниматься. После тренировки была легкая усталость, но это не мешало. На четвертом этаже, возле одной из дверей, стоял человек в капюшоне, одетый во все черное. Он стоял возле двери, спиной ко Льву, по виду — как будто открывал замок. Лев прошел мимо него и только боковым зрением отметил, что человек на него смотрит. Капюшон скрывал лицо, и, кроме того, Льву показалось, что на человеке была маска. Человек явно ждал, пока Лев поднимется дальше, на пятый этаж. Мальчик, почуяв неладное, остановился. Обернулся, посмотрел на незнакомца. Незнакомец повернулся к нему в пол-оборота. Под капюшоном оказался противогаз, а в правой руке у него был какой-то предмет, похожий на рукоять. Секундная пауза. Лев потянулся за перцовым баллончиком. Незнакомец резко левой рукой схватил Льва за плечо. Рывком он подтянул мальчика к себе. Лев успел вытащить баллончик. Развернувшись, он брызнул мужчине в лицо и только потом понял, зачем тот надел противогаз.
«Он знал! Это маньяк!»
Перцовая смесь повисла в воздухе паром. Лев ощутил на себе ее действие. Глаза заслезились, и из носа потекли сопли. Маньяк схватил его и швырнул к двери. Он начал бить Льва кулаками, пару ударов по голове и по корпусу. Лев защищался как мог. Маньяк схватил его за куртку и занес правую руку, в которой был кинжал. Он ударил в район шеи. Лев выставил две руки и перехватил руку маньяка. Это не помогло, но сдвинуло траекторию удара, и нож воткнулся в плечо. Лезвие вошло в плоть на три сантиметра. Лев почувствовал сильное жжение в районе плеча. И теплая кровь потекла по телу.
«Бей или беги», — вспомнил он чьи-то слова.
«Бей и беги», — сказал внутренний голос.
Маньяк понял, что не сможет так убить. Вырвал руку и направил кинжал в живот.
Лев отреагировал быстро. Он ударил маньяка между ног. Даже через маску было видно, что он поморщился от боли. Маньяк все равно ударил.
Лев опять преградил его удар, выставив руки вперед и поймав лезвие ножа буквально голыми руками, порезав ладони и пальцы. Лезвие перерезало куртку и коснулось его плоти, сделав небольшой порез сантиметра на три. Лев втянул живот и уперся спиной в дверь.
Маньяк склонился над ним и надавил всем телом. Он был выше ростом, и его преимущество в весе было ощутимым. Но Лев был уже подростком, пусть и не самым высоким в классе, если сравнивать со сверстниками, но явно не ребенком. Он смог дать отпор.
Маньяк наклонился вперед, сильнее толкая рукоять кинжала. Его лицо под противогазом было близко к лицу Льва. Они смотрели друг другу в глаза. Было слышно, как тяжело он дышит под резиновой маской.
— Ты. Мне. Надоел! — прорычал Лев.
Он рывком пихнул маньяка от себя, оттолкнувшись спиной от двери, и сразу же отпустил, отведя лезвие в сторону от живота. Маньяк все это время давил на него всем телом. Кинжал воткнулся в металлическую дверь, лезвие задело левый бок Льва. Кончик лезвия вошел в обшивку металлической двери на несколько сантиметров и застрял там.
Лев схватил за шиворот маньяка и, размахнувшись, ударил головой в противогаз. Это оказалось и больно, и эффективно. Маньяк запрокинул голову назад, и Лев увидел, как стеклышко для глаз треснуло. Он ударил маньяка по голени левой ноги и быстро юркнул под плевую руку. Маньяк схватил его за шиворот. Но Лев сбросил с себя куртку и побежал вниз по лестнице. Перепрыгивая пролеты. Он за считанные секунды оказался на первом этаже. С силой открыв дверь нараспашку, выбежал на улицу. За ним бежал маньяк.
«Порезано левое плечо, живот и левый бок, пока адреналин действует — болевого шока не будет, но это ненадолго. Органы не задеты. Надо бежать, но я потеряю много крови…. У меня нет оружия — это плохо. И время на исходе. Выбора нет, надо звонить менту», — быстро оценив ситуацию, он побежал по дороге вдоль двора. На ходу он вытащил телефон и набрал первый номер, что был в исходящих звонках — номер опера, они созванивались перед тренировкой. Он бежал и чувствовал, как маньяк его догоняет. Разговаривать и объяснять не было времени. Опер ответил спустя пару гудков:
— Да, алло.
— …
— Да? Говори.
— Маньяк, — крикнул он в трубку, — бежит за мной!
— ТЫ ГДЕ?
Маньяк почти схватил его за плечо. Лев резким движением швырнул телефон ему в лицо. Из последних сил постарался ускориться и оторваться от него хоть чуть-чуть. Лев бежал, как мог, но чувствовал, что силы покидают его. Впереди показались два фонаря — фары машины. Знакомая иномарка неслась на всех скоростях. Послышался визг шин от экстренного торможения.
«Наконец-то», — подумал Лев. Машина затормозила перед ним за пару метров. Зад машины немного занесло вправо. Лев бежал, пока не врезался в капот. Маньяк развернулся в обратную сторону, как только понял, что это опер. Опер выскочил из машины и подбежал ко Льву. Лев, хватая ртом воздух, облокотился на машину и держался за левый бок.
— Я в норме, догони его!
Опер вытащил пистолет из кобуры и сразу же выстрелил в небо и направил дуло на убегающего.
— Стой! Стрелять буду! — выкрикнул он.
Маньяк успел забежать за угол дома. Опер погнался за ним. Лев, облокотившись на машину, проводил взглядом опера.
— Мне, пора отдохнуть, а ты… попробуй не сдохнуть… тюфяк, — пробормотал он вполголоса сам себе.
 Лев пришел в себя. Он убрал руку с левого бока, посмотрел на нее. Вся в крови. Было темно, но он разглядел. Липкая и теплая кровь. Такое же ощущение было чуть ниже живота. Кровь стекала по ноге вниз, к ступне. Левое плечо пульсировало, словно удар был нанесен только что. И какая-то тупая боль в животе. Он оглядел себя и еще раз посмотрел на свои руки. На ладонях было несколько глубоких порезов. Ему стало плохо, тошнота подобралась к горлу. Он закатил глаза и потерял сознание.


Глава 20. Герой.


Шестью часами ранее.
Съемная квартира в новостройке. Ремонт закончили полгода назад. Новая мебель и новые обои в светлом стиле цвета морской пены. Однокомнатная квартира на девятом этаже выходит окнами на недавно построенный район. На постели лежат двое, мужчина и женщина.
— Мне пора идти, — сказал опер, вставая с кровати.
— Останься, давай еще полежим, — игриво сказала Катя.
Опер взял с тумбочки телефон, посмотрел на часы. Встал, схватил штаны и рубашку и начал одеваться. Катя села на кровать и обиженно поглядывала на него, разглядывая его мускулистое тело.
— Останься, — сказала Катя, встав с постели и накинув на себя халат, — я сделаю ужин.
— Нет, мне надо идти, у меня тренировка с пацаном.
— Ты приедешь ночью?
— Не знаю, наверное, как получится.
— Ладно, — легко согласилась Катя.
Она подошла, поцеловала его в щечку и ушла на кухню.
Опер вышел из квартиры, сел в машину и уехал в полицейский участок.
Он просидел около часа в своем кабинете, перебрав некоторые документы. Потом отправился в спорт зал, куда пришел Лев.
Очередная тренировка стала уже обыденностью. Они немного пообщались, и Александр отвез парня домой. Оставив его возле подъезда, он проехал метров сто и остановился на обочине напротив алкомаркета. Несколько минут смотрел на магазин, потом в телефон. На экране телефона была открыта переписка с Катей. Он уже набрал сообщение: «Я приеду, разогрей ужин», — но не успел отправить, как зазвонил телефон. Звонил Лев.
Со свистом опер развернул машину и помчался обратно к подъезду. По двору бежал раненый Лев. Опер выскочил из машины и погнался за нападавшим.
Маньяк, оторвавшись от преследователя, забежав за угол, остановился, осмотрелся. Дальше была дворовая площадка, мало машин и мест, где можно спрятаться.
«Как назло, самый пустой двор, и следующие дома далеко, я не оторвусь. Если он увидит меня на открытом месте, то начнет стрелять. Я должен опередить его здесь», — подумал маньяк.
Опер выбежал из-за угла, не успев остановиться, и маньяк встретил его прямым ударом ноги в грудь. В этот момент они пересеклись взглядами. Опер упал на спину и сделал кувырок назад. В руках у него был пистолет. Маньяк, приблизившись, замахнулся ногой и пнул по руке опера. Пистолет отлетел в сторону. Маньяк дополнил удачный удар еще одним — в живот. Опер сделал кувырок назад через плечо и попытался быстро встать. Маньяк налетел на него, пытаясь ударить, но опер успел схватить его руку, в которой был нож. Они начали бороться. Опер цеплялся за его руки и ноги, не давая ему нанести новый удар, но маньяк оттолкнул его. Они встали друг против друга. Немного отдышались.
Метрах в двадцати от них послышался голос мужчины и лай собаки.
— А ну пошли вон отсюда, алкашня! Устроили тут…
Они оба, проигнорировав мужчину, уставились друг на друга, оценивая ситуацию.
«Я в очень невыгодном положении, против ножа, без оружия, мне не выстоять», — думал опер.
«Если этот мужчина со своей собакой вмешается, то мне придется туго… но он без оружия. — Маньяк краем глаза глянул на пистолет — тот был далеко, метрах в пяти-шести от опера. — Нельзя, чтобы он приблизился ко мне. Вдруг он сорвет с меня противогаз?»
— Я не один. Скоро сюда приедет наряд, — демонстративно сказал опер.
Маньяк прищурился, его глаза сузились. Было понятно, что он улыбается. Он не ответил. Лишь покачал головой.
«Лжец».
— А мы нигде не встречались? — спросил опер.
Это был блеф, опер не знал, кто он, но ощущение, что этого человека он уже где-то видел, не проходило. Маньяк промолчал.
«Время, этот чувак тянет время, неужели правда кого вызвал? Нужно что-то делать», — думал маньяк.
«Я должен остановить его, даже ценой собственной жизни, это первый и, возможно, единственный шанс, когда я так близко к раскрытию самого громкого дела. Он особо опасный преступник. Я должен остановить его. Сейчас. Но я без оружия… надо взять пистолет», — подумал опер.
И он решился, собрав всю волю в кулак. Шансы в бою против человека с ножом крайне малы. В контактной близости это очень опасно.
«Тем более, его стойка», — подумал опер.
Маньяк стоял, чуть согнув ноги в коленях. С широко расставленными ногами, как в боксерской стойке. Левую руку он выставил чуть вперед, а правую, с ножом, занес назад. Будто заряженную на удар.
«Знакомая стойка, он военный?» — подумал опер.
— Выбора нет, — еле заметно прошептал опер.
Он засунул руку в карман и достал связку ключей. Сжал крепко в кулаке, самый большой ключ поставил между средним и указательным пальцами. И направился вперед. Маньяк понял его намерения.
«Он хочет на меня напасть?» — подумал маньяк.
Опер сделал пару шагов и внезапно подкинул ногой мелкие камешки, метя в лицо маньяка. Маньяк прикрылся руками. Опер рванул к пистолету. Маньяк кинулся на опережение. И они схлестнулись. По росту они были почти одинаковы, и длина шага у обоих была одинаковой. Маньяк легко догнал его и, занеся руку с клинком, нанес удар. Это был тот самый момент, когда опер мог рискнуть и попытаться добраться до пистолета, подхватить его и выстрелить. Но при том пропустить пару ударов в спину. Опер не стал рисковать. Он обернулся и, выставив руку, постарался блокировать. Удар пришелся в левое предплечье. Но опер, схватив маньяка за руку, ударил того в лицо. И маньяк отступил, кулак скользнул по противогазу. Будто он знал, что будет контрудар. Он наклонил голову и сделал пару шагов в сторону.
«Ну и реакция у него, не лыком шит…» — подумал опер.
Они снова оказались друг напротив друга. До пистолета оставалось метра три. По левой руке опера сочилась теплая кровь. Рана глубокая. Опер дернулся в сторону пистолета, но маньяк несколькими размашистыми взмахами ножа преградил дорогу. Опер отступил на пару шагов. Отвечать ему было нечем. Опер замахнулся и резко кинул ключи в лицо маньяку. Тот снова прикрылся руками, отбив ключи. И опер еще раз кинулся к оружию. Он сделал кувырок и схватил пистолет. Счет шел не на секунды, а на доли секунды. Промедли он хоть чуть-чуть, и маньяк зарежет его.
Пистолет был заряжен и взведен. Осталось лишь направить, но маньяк уже был рядом. Он занес правую руку, а левой перехватил руку опера, в которой был пистолет, чтобы направить дуло в сторону от себя. После кувырка опер был в позе полуприседа и так и не успел встать. Маньяк был сверху. Опер схватил его правую руку, не дав ударить себя ножом. Маньяк давил сверху на кинжал, а левой рукой держал пистолет, отведя его в сторону. Прозвучал выстрел. Маньяк пальцем достал до курка. Выстрел пришелся в глухую стену.
«Он хочет разрядить обойму?» — подумал опер.
Прозвучало еще два выстрела.
«Осталось три патрона», — подумал опер.
У опера была слабая надежда, что мужчина с собакой вмешается, но надежда себя не оправдала. Опер сопротивлялся, как мог, но был в невыгодной позиции. Они начали бороться. Прозвучало еще три выстрела.
«Все, патроны кончились», — подумал опер. Маньяк отпустил его руку, ударил коленом в лицо и продавил ножом. Лезвие прошло по плечу и груди опера. Разрезав одежду и слегка порезав его. Опер не растерялся, удар коленом не вырубил его: он ударил разряженным пистолетом маньяку по голове. Маньяк отступил на пару шагов. Опер встал. Маньяк потер ухо левой ладонью.
— Больно, да? — с ухмылкой проговорил опер, вытирая кровь с губ.
«Не лыком шит», — подумал маньяк.
— Эй, я вызвал полицию! — Откуда-то сзади послышался голос мужчины с собакой.
«Ну все, пора, я не убью его сейчас, а мужик и вправду, скорее всего, вызвал полицию».
Маньяк с разворота ударил ногой оперу в грудь и сбил его с ног. Развернулся и бросился бежать.
— Стой! — прохрипел опер, он хотел крикнуть, но у него сбилось дыхание.
«Я еще поиграюсь с тобой, Александр Михайлович».

***

Опер отвез Льва в больницу, не обращая внимания на свои раны. Наряд приехал после, он созвонился с коллегами и все объяснил. Лев был без сознания.
«Да что это за героизм долбанул мне в голову? Мальчик мог умереть… а я поставил в приоритет убийцу. Какой я идиот», — корил себя опер, расхаживая по коридору в больнице перед операционной, куда увезли Льва. Врач сказал, что мальчик потерял много крови. К оперу подошла фельдшер.
— Вас надо осмотреть, вы ранены, пойдемте, — сказала смуглая девушка небольшого роста в белом халате.
Опер прошел за ней. В кабинете ему зашили раны, наложили десять швов. Неглубокий порез на груди залепили большим пластырем.
— Вам повезло, порезы лишь в мягких тканях, не тронута левая подключичная вена и плечевая артерия. Иначе вы бы истекли кровью.
Опер сидел в коридоре, ждал окончания операции и обдумывал все, что произошло. Он ждал, когда выйдет врач и скажет. Молился, чтобы он сказал заветную фразу: «Все хорошо, он будет жить».
И вдруг понял, его словно осенило: «Маньяк молчал, и вел себя странно, будто больше защищался, хотя преимущество было на его стороне. Он мог убить меня. И лицо… Он делал все, чтобы противогаз не слетел с его лица. Ну лицо понятно, я бы мог его опознать, но голос? Он молчал».
И осознание пришло, как Божье откровение. Как озарение. Как гром с неба: «Он боялся, что я его узнаю по голосу? Значит, он один из тех, кто мне знаком… кто-то из моего окружения».
Врач вышел.
— Ну-с, мы закончили, — сказал врач. — Все нормально, он будет жить.
Опер выдохнул. Словно камень упал с души.
Но самое главное озарение произошло, когда он сел в машину. После того, как маньяк убежал, он сразу вернулся к автомобилю, подобрал Льва, положил его на заднее сиденье и помчался в больницу. Пистолет он кинул на переднее, рядом с водительским, не до него было. И сейчас он вновь сел за руль. Взял пистолет, чтобы засунуть его в кобуру, и заметил крохотное красное пятнышко. Кровь была не его, не Александра. Значит, кровь маньяка.
— Это ведь ДНК-материал! Я смогу пробить его по базе данных! — выкрикнул опер.
Зазвонил телефон, это был шеф полиции.
— Алло!
— Ну, что там у тебя, герой?
— У меня есть зацепка!


Глава 21. Новая надежда?


Подвал девятиэтажки.
Логово маньяка. Он разбил все. Все террариумы. Всю мебель. Бил мечом, размахивая направо и налево. На стенах оставались рубцы от ударов. Порвал свою одежду и сломал стол.
— Да как можно было так облажаться! — крикнул он. — Второй раз. Второй раз эта тварь уходит от меня.
Он весь покрылся потом, снял верхнюю одежду и стоял посреди маленькой комнаты.
— Но подожди, я ранил его, причем хорошо так ранил. Может, он умрет? Или, скорее, ты загнешься. Оставил кучу следов и недобитого свидетеля.
— Теперь его спрячут по программе защиты свидетелей, а на тебя выйдут…
— Не выйдут.
— Опера надо было замочить.
— Это все твоя любовь к оружию. Надо было взять ствол. Хотя в нем все равно нет патронов. Ты же, идиот, потратил их на каких-то уродов.
— И что теперь? Что мне делать?
Он сел на пол. Рядом под обломками стекла и дерева расползлись змеи.
—Это была фатальная ошибка.
Идея пришла сама собой.
«Фатальная, значит, надо уйти красиво».
У него давно был план. План, как войти в историю. «Финальный план» — так он его называл. Он прекрасно понимал, что рано или поздно его поймают. Он не мог прятаться вечно. И еще давно, когда он только начал убивать, в его голове зародилась идея. Если запахнет жареным и ему придется бежать, он заявит о себе. В открытую. И заберет с собой как можно больше людей. Эта идея понравилась ему сразу, еще когда он впервые подумал об этом. Она вдохновляла его, как нечто масштабное и великое, то, что он оставит после себя. На свою жизнь ему уже много лет было наплевать, он находил удовольствие только в том, что делал, и со смертью давно смирился. А вот войти в историю, заявить о себе открыто... Эта идея будоражила его до мурашек. И если его разоблачат — смысла жить дальше не будет.
— Да, значит, надо начать подготовку. И я знаю, кто станет главным блюдом на моем столе…


Глава 22. Бывшие друзья


Две недели Лев провел на стационарном лечении. Лежал в отдельной больничной палате в гордом одиночестве. По требованию оперуполномоченного Александра Михайловича, который лично общался с лечащим врачом. Он дал ряд распоряжений и лично навещал его. А еще приставил одного полицейского, чтобы тот дежурил возле его палаты. Сам же опер выбил для Льва статус свидетеля и настоял, чтобы ему выделили отдельное жилье под присмотром полиции.
 Первые два дня Лев отлеживался, почти не вставая с больничной койки. Потом начал приходить в себя. Операция была несложной. Жизненно важные органы оказались не задеты, но он потерял много крови, и раны были глубокими.
Дни тянулись долго. На четвертые сутки пришел опер и они общались несколько часов. Опер все запротоколировал: любые мелочи были важны. Лев умолчал о голосе, который слышал, и о том, что опять потерял над собой контроль. Рассказал только, что смутно помнил. Потом опер принес ему пару книг, которые передала тетя, чтобы он не скучал на досуге. Сама же тетя навестила его только пару раз, отговорившись работой: теперь она выходила по графику шесть через один. Она принесла своему воспитаннику домашнюю еду и фрукты. Так прошла неделя.
Вторая неделя тянулась еще медленнее. Лев перечитал книги. Раны стали медленно затягиваться. Он стал выходить в коридор, перезнакомился с пациентами, которые лежали в других палатах. Полицейский ходил за ним по пятам. Так прошла еще одна неделя, потом его выписали.
 Опер его встретил и отвез на съемную комнату в общежитии. Оплата комнаты шла из бюджета полицейского участка. Комната располагалась на пятом этаже. Дешевая мебель, одна кровать, стол, старый телевизор, шкаф и маленькая тумбочка возле кровати. Ремонт здесь не делали давно, обои пожелтели и где-то отклеились, но помещение было вполне пригодно для жилья. Общий санузел и кухня. Опер побеседовал с тетей Льва, когда тот был еще в больнице. Сошлись на том, что она будет иногда приносить ему еду и отдавать всю пенсию от государства по потере семьи. Этих денег должно хватить на пропитание и бытовые мелочи. К общежитию была приставлена дежурная группа из двух полицейских, которые должны постоянно патрулировать этот район.
 Лев зажил свободной жизнью. Делал уроки по желанию, начал выходить на улицу и гулять, правда, только днем. Дом, куда его переселили, находился в другой части города, противоположной от того места, где он жил с тетей. Так началась его самостоятельная жизнь. Ему пришлось научиться готовить, хотя питался он в основном едой быстрого приготовления. А еще столкнуться с тем, что на стиральную машину нужно занимать очередь и на душ — тоже. Особенно вечером, когда жильцы по соседству возвращались с работы. А еще он понял, что продукты лучше не хранить в общем холодильнике, потому что они попросту исчезают оттуда. Цена свободы оказалась горькой на вкус. И временами он вспоминал, как беззаботно жил у тети.
 Чтобы отвлечься от повседневной суеты, он отправился в ту кофейню, в которой бывал раньше. Разумеется, заранее предупредив опера.
 Зайдя в кофейню, он понял, как давно тут не появлялся.
— Что вам, молодой человек? — спросила бариста.
— Большой капучино с корицей и два сахара, — ответил он.
— Хорошо, присаживайтесь. — И бариста занялась его заказом.
Лев сел за самый дальний столик, посмотрел в сторону книжной полки.
«Надо взять книжку», — подумал он.
И тут раздался звук колокольчика: в кафе зашла группа парней, что-то бурно обсуждая, привлекая внимание остальных посетителей. Одним из них был школьный приятель Льва — Петр. Тот самый, который не пришел на разборку.
Они встретились взглядами, и Петр, спустя секунду раздумий, подошел ко Льву.
— Сколько лет, сколько зим! — сказал он. — Ты куда пропал?
— Я? Да так, на домашнее обучение перешел.
— Да ну, это из-за той стычки, что ли?
— Нет, там есть свои проблемки.
Лев стыдился своего положения в классе и не любил обсуждать то, что его обижают. Но сейчас он уже не в школе и, возможно, уже не вернется туда. Лев был рад видеть своего приятеля, хоть тот и когда-то поступил не по-дружески.
— А че случилось? Расскажи! Пойдем к нам сядешь. — Петр показал на столик, куда сели двое парней их возраста и девушка из параллельного класса.
— Это мои друзья: Миша и Андрей, мы с ними из одного двора, а это Ксения, ты, наверное, ее знаешь.
— Видел, но мы не знакомы. — Он встретился глазами с девушкой, она скромно улыбнулась, а Лев задумался и вспомнил, что когда-то она ему очень нравилась.
Видимо, Петр чувствовал вину за то, что не помог ему тогда, и хотел компенсировать это, приняв Льва в свою компанию. Он был хорошим, простым, веселым парнем, хоть и зачастую абсолютно несерьезным и ненадежным.
 Они начали общаться. Петр рассказал, что они частенько тут собираются своей компанией для того, чтобы играть в настольные игры. Это был их клуб по интересам. И Лев был очень рад, что его пригласили. Последнее время он чувствовал себя одиноким.
 Петр все лез с расспросами, что же тогда случилось за школой, опуская тот момент, что он сам не пришел на помощь. Лев хоть и понимал его фальшивый интерес, но все же почувствовал острую нужду высказаться. Слишком многое произошло за последнее время, и ему не с кем было об этом поговорить. Одиночество отступило от него, и парень почувствовал себя в кругу друзей.
«Такое приятное ощущение нужности», — подумал он.
 Компания слушала его с открытыми ртами, изумляясь и комментируя его рассказ. Лев рассказал все: от драки с отморозками, до тренировки с опером. Конечно, опуская некоторые подробности, все же опер запретил ему рассказывать подробности дела.
Лев приукрашивал историю так, будто он герой боевика, и опускал некоторые неловкие моменты. Ему казалось постыдным, что его обижали в школе и он не всегда мог дать сдачи и постоять за себя. И ему не хотелось выставлять себя в таком свете перед Ксенией. Думал, что и она будет презирать его за это. Отчасти это было правдой. Девушки всегда обращали внимание на плохишей и задир, он это заметил в школе. В его же сторону со стороны одноклассниц исходило такое же презрение, как и от одноклассников. Из-за чего Лев ощущал еще большую никчемность в классе, поверив тем, кто его оскорблял, приняв за чистую монету то, что они говорили.
— А ты храбрый, — сказала Ксения, мило улыбнувшись и подперев голову кулаком. В этот момент луч надежды и счастья будто пронзил его насквозь и Лев невольно заулыбался. На душе стало теплее.
— Спасибо, — еле слышно ответил он.
— Я недавно встречалась с одним парнем, и он вечером отказался провожать меня. Сказал, что не может и ушел домой. И я одна пошла по темным переулкам, — начала свой рассказ Ксения, жестикулируя руками, абсолютно уверенная в том, что все будут ее слушать.
И это было правдой: на ней сосредоточилось все их внимание.
— Мы ходили в кино вместе. После этого я с ним рассталась, — закончила она.
Ребята рассмеялись, осудив того парня. А у Льва невольно появилась надежда. Ксения сказала, что ни с кем не встречается, и ему стало еще легче. Хоть Лев и совсем недавно ее увидел, ощущение, что у него есть какие-то шансы, приносило радость.
Они стали играть, попутно делясь событиями из своей жизни. Время пролетело быстро, близился вечер. Все-таки после того, что он рассказал, Лев увидел некий отклик в их глазах, некое уважение к своей персоне. А от Ксении даже сочувствие.
«Побольше бы такого общения», — подумал Лев.
Настолки были классные. Он на удивление для себя понял, что не плохо так может играть и даже обходил их в некоторые моменты. Еще одно увлечение появилось в его небольшом списке любимых дел. День удался. Они закончили играть и начали расходиться по домам, Миша с Андреем подождали, пока Петр соберет все игры в коробки, а Лев вспомнил рассказ Ксении и решил проводить ее до дома. Хоть из-за этого и вернется сам поздновато. Подождав, пока девушка отойдет к выходу, где на вешалке висела ее курточка, Лев подошел и предложил проводить ее. При всех он стеснялся это сделать.
— Да, хорошо, — застенчиво ответила она.
Он поймал пару взглядов со стороны Миши и Пети.
«Может, кто-то из них хотел это сделать?» — подумал он.
Но не обратил внимания. Они с Ксенией попрощались и вышли, а следом вывалились и парни, направившись к себе во двор в противоположную сторону.
Лев понятия не имел, как поддержать разговор с Ксенией и что говорить, чтоб не выглядеть глупо. Но благо Ксения любила говорить и рассказывала сама. О своих мелочах в жизни. Ему нужно было только изредка задавать вопросы, чтобы она продолжила говорить, и внимательно слушать ее. Ксения говорила о многом: о своих подружках, об учительнице, которая не хотел ставить «пятерку», о подарках родителей и своих увлечениях. Из ее рассказа он понял, что она из состоятельной семьи с хорошим уровнем жизни.
 Они дошли до ее подъезда.
— Увидимся, — улыбнулась Ксения, помахав рукой, и зашла в подъезд.
— Обязательно, — ответил Лев.
Эту ночь, после того как его отругал опер за то, что он поздно вернулся, Лев провел в мечтах о Ксении.
Он уже представлял, как будет встречаться с ней, как они будут гулять. И с нетерпением ждал новой встречи. Они договорились собираться по определенным дням. Давно он не чувствовал себя таким счастливым и чувствовал ли вообще когда-то подобное?
 Он поймал себя на мысли, что от возбуждения он не может уснуть, а на часах уже три часа ночи. Его будто осенила одна мысль: «Это что, любовь?»


Глава 23. Следствие вели...


Все началось два года назад, когда опера только назначили на это дело. Когда начались все эти убийства, и шеф пытался скрыть, что это серия. Это было понятно: на такие вещи всегда обращает внимания прокуратура и вышестоящие, а шефу не хотелось ходить под колпаком и портить «статистику раскрываемости». Поэтому многим родственникам жертв не говорили, что убитый — жертва маньяка. Дела оставались висеть «глухарями», но в «серию» их брать не хотели. Когда все же отрицать факт стало нереально — шеф создал группу. И когда через полгода расследования следователь перевелся, группу возглавил Александр Михайлович Майоров. Оперуполномоченный, которого недавно назначили.
Опер сразу вынес теорию о том, что маньяк может быть одним из сотрудников полиции и либо как-то связан с информацией, либо имеет доступ к ней. На это были предпосылки уже тогда. Маньяк использовал разные орудия, менял места, жертвы были разного возраста и пола. Никак не были связаны между собой. Знал, где есть камеры и ни разу не был зафиксирован на них. Особенно был активен в дождливую погоду. Создавалось впечатление, что он знал, как работает полиция.
Описание, конечно же, было. Мужчина в черном пальто, иногда в маске, иногда с чемоданчиком. Те немногочисленные свидетели, припоминавшие, что издалека видели какого-то обычного человека в районе преступления, давали почти одно и то же описание.
Обычно преступника ловят по горячим следам, либо по уликам. Либо по показаниям свидетелей. А тут — ничего. Он нападал. Не оставлял следов. И исчезал. А главное, когда проходили рейды и облавы, даже внеплановые — он просто исчезал. Будто знал заранее.
Но окончательно опер убедился, что маньяк имеет доступ к их информации, когда случилось одно происшествие, в случайность которого он никак не мог поверить. Тогда из Москвы приехал один следователь. Якобы «спец» по маньякам — Арут Ашотович. Коренастый мужчина среднего роста, с явно спортивным прошлым и армейскими замашками. Убийства прекратились в тот же момент, когда он приехал. Следователь был старше опера лет на десять. «Матерый следак» — так его называли. Но был у него один изъян — девушки и выпивка. Он не скрывал своего пристрастия и часто вызывал проституток. Приехав в город, он первым делом направился в местные бары, клубы и притоны. Арут оправдывался: мол, это для дела: «я ищу людей и слухи, слухи могут привести к истине», — говорил Арут. Спустя месяц его нашли в туалете местной пивной, он умер от передозировки. Вколол себе лошадиную дозу. Вскрытие показало, что он был пьян. Свидетели говорили, что он был с проституткой, ее не нашли. И дело замяли.
Кто-то поверил, кто-то не хотел верить. Опер настаивал на том, что это было убийство. Но видеосъемка с камеры наблюдения внутри пивной опровергла эту версию. На ней было видно, как Арут пришел в пивную, будучи уже пьяным, развлекался с проституткой, а потом они отправились в туалет. Проститутка вышла из пивной одна и исчезла.
Уборщик Руслан из полицейского участка, который оказался последним, кто контактировал с ним. Они как-то сдружились и вместе выпивали иногда. Руслан подтвердил, что они выпили с Арутом после рабочего дня и разошлись. Это был позор для полиции. И шеф по распоряжению Москвы выкупил все материалы, просочившиеся в СМИ и прессу.
Перед опером вырисовывалась мутная картина. Либо это какое-то стечение невероятных совпадений, либо они все — всего лишь пешки в огромной игре какого-то злого гения. Который не просто на шаг впереди, а убежал метров на десять вперед и, все спланировав, давно ждет, когда следствие его догонит.
В совпадения опер не верил. Тогда все, что он мог — это проверить всех, кто работает в участке, хотя бы по образцам ДНК. И если как-то получится найти хоть какую-нибудь улику, можно будет их сравнить.
 Когда опер предложил шефу, чтобы все сдали генетические образцы на тест ДНК, тогда-то к нему и появилась неприкрытая ненависть. Шеф разразился тирадой о коллективной ответственности, о том, что «мы все здесь делаем общее дело и трудимся на благо нашей страны, а ты, Александр Михайлович, подрываешь коллективный дух, и вообще этого маньяка нет, а все улики — лишь догадки и совпадения». Хотя на самом деле ДНК тест был невероятно дорогим исследованием, да и занял бы немало времени. В этом городе подобное не делали, а значит, и ожидание результатов было бы крайне долгим.
Да, шеф, прикрываясь недостатком улик и времени, просто экономил деньги. В итоге оперуполномоченный стал изгоем и объектом все общего презрения в участке. Но это не остановило Александра, он был уверен в своей правоте. Со временем общее презрение поутихло, но осадок остался. Опер не добился этого, идею с ДНК тестом не одобрили. Это выстрелило бы по бюджету. Вопрос закрыли.
 Спустя время возник конфликт и с криминалистом. С самого начала их отношения не заладились. Оперу он сразу не понравился — не внушал доверия. Его около преступные разговоры обычного человека без совести, который добрался до лакомого места, создавали о нем не лучшее впечатление. Его кредо «живем один раз и можно все главное, чтоб никто не увидел» вызывало у опера только презрение к нечестному и лживому типу. Опер принципиально не дружил с такими. Но после того как он увел возлюбленную, да и еще и с намеком на то, что она начала встречаться с ним на стороне пока еще была в отношениях с опером, он окончательно его возненавидел. И ее тоже. А слух об этом разошелся по всему участку, и опер знал, что за спиной над ним насмехаются: «рога наставила и ушла». Это оскорбляло его. Но он просто сделал выводы об этих людях и абстрагировался от них, всем своим видом давая понять, что они не достойны его внимания. Отчего еще больше стал нелюдимым, и круг его общения с сослуживцами сократился до минимума, до тех, с кем он работал в паре над делом маньяка.
 Опер еще тогда составил некий список, который хранил дома. В нем были имена и контакты всех, кто работал в участке. Он совместно с расследованием вел свое внутреннее расследование, собирая информацию о сотрудниках полиции. В списке были те, кто попадал по двум и более совпадениям:
Первое — внешность. По тем немногочисленным свидетельским показаниям, которые были, составили какой-никакой фоторобот. Одежда почти всегда была черного цвета, полуклассического стиля: рубашка, брюки, никогда куртка, всегда пальто или плащ. И главным фактором было то, что все как один говорили про рост — он был высоким. Не менее ста восьмидесяти сантиметров. Разумеется, по росту можно предположить и примерный вес подозреваемого — не менее семидесяти-восьмидесяти килограмм. Даже если он был худощавым… что вряд ли, ведь удары были весьма сильными, то есть человек был физически развит, значит, больше восьмидесяти килограмм. Подразумеваться спортивное либо военное прошлое, и в том числе — изучение боевых искусств.
Второе — психологический портрет, составленный исходя из манеры убийств: синдром Бога, мстительный, лишен эмпатии. Причина — глубокая психологическая травма, возможно, детская. Вероятно, отсутствие родителей — сирота. Поведение: гордый, самовлюбленный, любит внимание со стороны и признание, любит роскошь. Именно так характеризовал маньяка полицейский психиатр.
Третье — алиби, если на момент убийства у человека из списка было алиби, то, разумеется, его приходилось вычеркивать.
Когда же опер начал подозревать, что есть утечка информации, он первым делом подумал на криминалиста. Хоть и понимал, что это предвзятое отношение из-за натянутых взаимоотношений, но все же он был первым в списке подозреваемых. У криминалиста никогда не было алиби. Он жил один, уходил с работы раньше всех. Хоть его работа ему это и позволяла, но все же. Да, он всего лишь разглядывает под микроскопом улики и пишет отчеты. Проводит свои анализы и мини-эксперименты, как он сам это называл. Но все это, конечно же, не делает его маньяком — обычный лживый подонок. Каких полно везде. Главный аргумент опера против криминалиста был в том, что тот препятствовал его расследованию: постоянно задерживал отчеты с места преступления, иногда путал их или вообще не приносил, оправдываясь загруженностью. Конечно, и это можно было списать на их вражду и на то, что криминалист специально вредил ему. Но все же это уже выходит за рамки личного конфликта.
 
Очередной день в участке.
Опер закрылся у себя в кабинете. До того, как он получил улику в виде капельки крови маньяка, его работа в основном была в заполнение отчетов, бумаг и всякой бюрократической тягомотины. Но с недавних пор, как он отдал на экспертизу улику, он оживился и с нетерпением ждал результатов. Криминалисты должны были установить личность по ДНК, если этот человек когда-либо засветился по базам данных. Пока криминалисты занимались ДНК, опер был погружен в дело, пытаясь составить хронологию последних убийств маньяка.
Обложившись стопкам бумаг, он с неудовольствием посмотрел на календарь: криминалист опять задержал отчет. Раздражение с каждым разом нарастало все больше, и опер понимал, что скоро сорвется и выскажет все ему в лицо и, возможно, даже выпишет пару пощечин. Встав, походив по кабинету взад-вперед, он понял, что не может больше ждать и придется зайти к нему в кабинет и потребовать отчет. Спустившись на первый этаж, он прошел к кабинету аналитики. Он ощутил волнение перед предстоящим разговором.
Кабинет состоял из трех комнат. В двух, справа и слева, работали две сотрудницы: только пришедшая после университета на стажировку девушка и женщина, которая работала тут с незапамятных времен. Среднюю комнату занимал криминалист.
Александр вошел в его кабинет без стука. Кабинет криминалиста был пуст. Из соседнего выглянула Ольга Васильевна.
— Да, что вам Александр Михайлович?
— Здравствуйте.
— Здравствуйте.
— Я бы хотел получить отчет по моему последнему запросу по ДНК тесту.
— А Андрей на больничном, по-моему, он еще ничего не сделал.
— А где улики, что нашли с места последнего убийства?
Женщина вернулась в свой кабинет. Опер пошел за ней. В кабинете сидел уборщик Руслан. На столе стояли две чашки с чаем и печенье. Руслан виновато улыбался. Женщина начала рыться в папках с бумагами в шкафу.
— Чего ты мешаешь работе криминалиста? — в шутку сказал опер, улыбнувшись.
Руслан встал и подал руку, они поздоровались.
— Да не-е-е-е, я убирался у них и вот печеньки принес, угостил. — Руслан виновато опустил голову и почесал затылок.
Опер поглядел на швабру с ведром, стоящие возле стены напротив стола. Вода в ведре была чистая.
«Охмурить ее хочет, что ли?» — подумал опер.
Ольга Васильевна была немолодой женщиной, и Руслану годилась в матери.
— Там, где было два трупа в машине, верно? — поморщившись, спросила Ольга. — Это дело передали следователю Иватеву, так что…
— В смысле? — удивился Александр.
— Ну там вскрылись еще какие-то улики и уже преступника схватили, как я слышала.
«Надо будет спросить шефа», — сделал себе мысленную заметку опер.
Иватев был самым ленивым следователем, с кем оперу доводилось работать. Он не любил свою работу и славился своей праздностью. Образом жизни чем-то был похож на Арута Ашотовича, но тот хотя бы свое дело любил и работал, а этот нет. Только вечно жаловался на зарплату.
«Неужели шеф слил дело?» — подумал опер.
— Ладно, не до этого сейчас, а что по ДНК тесту крови?
—Эм. — Женщина посмотрела на стол, заваленный разными приблудами. — Работаем. Пока в процессе.
— Это первая зацепка за долгое время, — серьезно заявил опер. — Вы уж постарайтесь. Рассчитываю на вас.
— Да, конечно, но мы еще не определили ее по ДНК.
— Хорошо, я буду ждать.
Опер вышел в коридор.
«Уборщик. В каждой бочке затычка», — подумал опер. Он ему тоже не нравился своей навязчивостью и глупостью. Но уборщик был отменен в качестве подозреваемого сразу же. Во-первых, у него инвалидность. Что-то со спиной, и из-за этого он ходит немного сгорбившись. А во-вторых, у него было алиби по нескольким эпизодам.


Глава 24 Душу излить


Машина стояла возле небольшого озера за городом. Вокруг была лесополоса. Машина арендованная. Минивен темно-синего цвета. В салоне задние сиденья были разложены, а сверху положили матрас и сделали небольшую кровать. На ней лежали двое — девушка и мужчина. Тот, на чьем счету сотни убитых и девушка легкого поведения, нанятая по вызову. Маньяк решил излить душу. Ведь он одинокий человек и близких друзей у него никогда не было. Потребность у человека может быть не только в близости с противоположным полом, но и в обычном общении. Даже у таких, как он. Он начал свой рассказ с самого начала. Со своего детства.
— Это случилось, когда мне было десять лет. Отец был бизнесменом. Ну как «был», пытался им стать. Он взял в кредит немалую сумму под залог имущества. Открыл магазин, продуктовый. Дело пошло. Но объявились люди, криминальные элементы, как он их называл. Местная ОПГ. Они выдвинули ему ультиматум: мол, делись выручкой или магазин сгорит. Отец был не из пугливых. Пошел в полицию. Искал связи на стороне. Но все концы привели обратно к ним. К «криминальным личностям». Конечно, у них тоже были связи в полиции. — Маньяк замялся, вертя в руках маленькие кусачки для ногтей.
— И что потом? — спросила девушка, изображая интерес.
— В общем, здешние менты у них с ладошки ели. Ну и по итогу продуктовый магазин сгорел. Вспыхнул синим пламенем. — Маньяк ухмыльнулся и продолжил: — Отца избили еще потом. А дело в том, что деньги, что он занял в какой-то мутной конторе, тоже были под этими «личностями». И они просто продали им его долг. И эти бандюки пришли и за квартирой. Мать ушла к любовнику, как почувствовала, что пахнет жареным. Ушла по-английски, не сказав ни слова. А отец повесился. Я нашел его дома, висящим на люстре в зале. Бандюки дали пару дней, чтобы мы освободили квартиру.
Девушка удивленно смотрела на него, взяла его за руку. Теперь интерес был неподдельным.
— Бедный, не повезло тебе. — Она положила руку ему на плечо.
— Нет, не повезло им. Я уехал жить к бабушке по отцовской линии, в деревню. С родственниками матери я не хотел общаться. — Он прослезился. — А потом я вернулся, уже после армии, — он посмотрел на нее мокрыми глазами, наполненными злость, — и убил их всех. Главарь их ОПГ жил в нашей квартире. Я сжег его вместе с его семьей заживо. У него было двое маленьких детей и красивая жена. Его подручных, кто был причастен, выловил по одному. И всех перебил. Наслаждаясь каждым моментом.
Повисла пауза. Девушка не знала, как реагировать. Маньяк знал, что делать. Он продолжил:
— Эти события не просто нанесли мне душевную рану, отняв у меня семью и привычную беззаботную жизнь. Это не было просто преступление. Они меня уничтожили и уничтожили во мне веру в людей, веру в хорошее, веру в любовь и счастье. Можно жить со страхом и жить долго, но с этим жить невозможно. Оно пробивает дыру в фундаменте, на котором ты стоял, уничтожает твою догму, твой смысл жизни, и ты не знаешь, что делать дальше. Просто не понимаешь. Все, что ты знал до этого, сейчас уничтожено и попрано в грязь. А ты полностью опустошенный внутри, без надежды и с разочарованием остаешься один на один с этой действительностью. У меня просто не было выбора, кроме как стать тем, кем я стал. И все эти люди заслужили мой гнев. Месть — это единственный выход из положения.
Он привстал. Под матрасом лежал приготовленный заранее нож.
— Именно тогда я понял, что все, что произошло, было по вине не одного человека. Не только того, кто управлял этими отморозками. И не по вине всей этой банды. И даже не по вине полиции или равнодушных людей, что знали о ситуации и ничего не делали. Это жизнь такая. И все вы вокруг виновны! Каждый из вас! — демонстративно сказал он и вогнал нож в сердце девушки.
Он давно пользовался ее услугами. Следов оставлять нельзя.
 

Глава 25. Старое дело
 

Опер находился в своем кабинете, разбирал бумаги и отчеты, когда ему в голову пришла идея пробить Льва по их базе. Заодно и о прошлом его что-то получится раскопать. Он давно хотел это сделать, только вот руки не доходили, не до этого было. Он вспомнил слова психиатра о том, что мальчик был причастен к какому-то уголовному делу, и из-за этого даже была засекречена информация. Может, это и не имеет отношения к делу, но ему стало любопытно из собственных соображений. Особенно после всех событий, которые произошли при их совместных тренировках и после разговоров, опер понял, что Лев не простой подросток.
Ему вспомнился разговор с психиатром, она упоминала одну психушку. По названию он нашел эту больницу. Узнал номер. Позвонил. Оттуда он узнал, что его лечащий врач был директором и сейчас уже вышел на пенсию. Но ему удалось узнать, из какого города Лев поступил к ним. И еще — по какой причине он туда попал. Хоть и медсестра не хотела разговаривать, но оперу пришлось включить свой навык убеждения на полную, чтобы получить ответы:
— Отец маньяк? — удивленно переспросил опер у медсестры, которая взяла стационарный телефон.
— Да, они с отцом заманивали девушек, молодых в основном. Мальчик помогал, был вроде как приманкой, отводя их к отцу, а тот уже убивал их. — Опер замер в шоке от услышанного, не зная, что ответить.
— А потом он вроде как убил отца и его нашла полиция. Но, если честно, мы точно не знаем. Это так, слухи из города. Полиция рассказала нам только то, что он сын маньяка.
— Понятно, спасибо.
Опер повесил трубку. Сел в свое кресло и пару минут обдумывал услышанное.
— Вот почему он такой странный… но психиатр сказала, что он потерял память и ничего не помнит. Интересный персонаж, — ели слышно опер пробурчал, разговаривая сам с собой.
Он решил позвонить в участок, который занимался расследованием старого дела. Его несколько раз перебрасывали от одного сотрудника к другому, пока он не нашел тех самых полицейских, которые и участвовали в задержании. Один из них сказал, что только с согласования вышестоящих вышлет полный письменный отчет, но и того, что он вкратце рассказал по телефону, оперу хватило. Бывалый и, несмотря на молодость, много повидавший, даже он не мог остаться равнодушным к услышанному.
— Нужно дождаться, когда придет отчет, — подумал он.
Он невольно задумался, не причастен ли Лев к убийствам, что совершил маньяк… И сразу же опровергнул свою же мысль.
«Нет, вряд ли, маньяк работает один, это понятно: и по следам от обуви, и по тем случайным малочисленным свидетельствам он всегда был один. Да и мальчика он тоже пытался убить».
Опер так погрузился в раздумья, что не заметил уборщика, который стоял в дверях и пытался что-то сказать, но боялся отвлечь его. Они встретились взглядами.
— Чего тебе?
— Я это, протру полы у вас?
— А, да, давай. Только молчи и не разговаривай, — резко добавил опер.
Опер подошел к детективной доске и прикрепил маленькую фотографию Льва. В центре этой схемы была картинка без лица со знаком вопроса, подписанная как «маньяк». От нее отходили красные ниточки к листовкам, размещенным вокруг. На листовках говорилось обо всех совершенных маньяком убийствах, о которых было известно. Опер провел от Льва линию ниткой к «маньяку». И под фотографией поставил знак вопроса. Потом встал, скрестив руки на груди и начал пристально смотреть на доску, рассматривая каждое дело. Уборщик хотел было спросить, но вспомнил, что ему сказал опер, и промолчал, вымыл полы и вышел попрощавшись. Опер же остался в кабинете допоздна.
 
***
 
На следующий день опер пришел пораньше: нужно было снова сдать отчет, только на этот раз он его написал еще вчера. Вдруг он заметил на рабочем компьютере, что на почту пришел рапорт по его запросу. Всего там было страниц десять. Подробный рапорт о задержании и описания всего того, что нашли полицейские в доме, где жил Лев со своим отцом.
«Столько жестокости, что же ими двигало?» — невольно задался вопросом опер, бегло пробежавшись по отчету глазами.
Ему не хотелось верить в то, что Лев все это сделал. В рапорте были нестыковки.
«Почему его так долго не могли поймать? Как ему удавалось все проворачивать? И почему Лев убил отца? Точнее, опекуна. Он не был мальчику родным отцом. Его родители погибли, как он и говорил, в ДТП. Только вот они погибли, когда он был совсем еще ребенком».
В отчете говорилось и об убитых ими женщинах. Но последними жертвами числились два школьника — одноклассники Льва. У опера появилась неприязнь ко Льву. И сильное желание расспросить парня об этом.
Зазвонил телефон.
— Помяни черта... — проговорил он.
Это была психиатр Льва.
— Алло?
— Да здравствуете. Вы что-то хо... — Он недоговорил.
— Да, вы звонили в больницу?! — перебила его врач.
— Да, а вы откуда знаете?
— Ну я же его лечащий врач, и мне позвонили из больницы и спросили, почему мой подопечный опять замешан в каком-то уголовном деле. Он ведь все еще состоит на учете в ПДН как несовершеннолетний трудный подросток.
— М-м, «трудный подросток» — вот как это называется... Ну да, теперь я знаю — сын каннибала и соучастник.
— Послушайте...
— Почему вы скрыли от меня это?! — с претензией произнес опер.
— Это не имеет отношения к вашему делу. Это во-первых. Во-вторых, он не помнит о тех событиях.
— О, это аргумент, — с издевкой сказал Опер.
— Он прошел особое лечение, я слышала о том враче, что занимался им. Он приверженец старых советских методов. Льву провели лечение гипнозом, и он все забыл.
— Мне все равно нужно было это знать!
— Если вы расскажите ему правду, то, скорее всего, тот, кого он прячет в себе, может вернуться. Вы представляете, что может произойти?
— Вы сами себя слышите? Вы признаете тот факт, что он опасен. И скрыли это от меня!
— Он проходит лечение, он почти восстановился, ему нужно лишь перерасти это, у него есть шанс жить обычной жизнью, а не той...
— Ну, если он так опасен, почему бы....
— Что? Почему бы «что»?! Не упечь его в тюрьму на пожизненный срок?
Опер, тяжело вздохнув, промолчал.
— Он ребенок и жертва обстоятельств, тем более он изменился. И у него есть шанс перерасти это. Забыть и восстановиться, жить нормальной жизнью. — Психиатр тяжело вздохнула. — Ни в коем случае не рассказывайте ему правду, очень настоятельно вас прошу, она ему не нужна.
«Это прозвучало, как приказ», — возмутился про себя опер, но не стал больше спорить с ней.
— Хорошо, — сухо ответил он и положил трубку. — Да что с ним не так? Почему единственный свидетель — такой же маньяк?.. — произнес опер в пустоту и потер переносицу.
 

ГЛАВА 26. Намеки
 

День начался, как обычно. Лев встал, прошелся по урокам, почитал книги. Днем позвонил опер.
— Нужно увидеться сегодня вечером.
— Тренировка?
— Да, ты же можешь уже тренироваться?
— Да, я восстановился, плечо уже не болит, — расстроенно ответил Лев. Сегодня вечером он хотел встретиться с друзьями в кафе. Они снова собирались играть. Но оперу отказать он не мог.
«Если он опасен, то за ним нужно присматривать», — пришел к такому решению опер, оправдывая свое любопытство.
 
Вечер. Тренировочный зал. Опер показал пару приемов по высвобождению из захватов и обучил Льва, что делать, если напали с ножом. Всю тренировку опера не отпускало чувство, будто Лев сдерживался. Мальчик все быстро схватывал, будто он уже знал эти приемы. В рапорте было описано, что в ходе расследования было выявлено, что опекун тренировал его и учил убивать и пользоваться оружием. Хотя и со стороны, без этого рапорта, было очевидно, что Лев физически подготовлен и умеет обращаться с оружием.
«Все встает на свои места. Но это значит, что он и вправду мог отбиться от маньяка... и то, что он рассказывал, — тоже правда...», — думал опер.
Они закончили тренировку. В раздевалке опер решил расспросить Льва:
— А ты помнишь свое прошлое?
— Ну, да, так... смутно. А что? — ответил Лев, посмотрев на опера.
«Неужели он и вправду ничего не помнит?» — опера раздирали двоякие чувства. Если он жертва обстоятельств, то у него нелегкая судьба, но вдруг он потенциальный маньяк? Такой же, как его опекун. Лев выглядел, как мальчик, попавший в передрягу, и создавал вид тихони из неполноценной семьи, жертвы обстоятельств. Оперу было жалко таких, он понимал всю тягость этой жизни и жалел людей, несправедливо страдающих, особенно детей. Он сам рано потерял отца. Тот был замешан в преступных делах одной криминальной группировки и был убит. Мать вырастила его одна. А чувство обостренной справедливости и то, что произошло с его отцом, помогло Александру определиться с профессией.
«В то же время его прошлое... его отец — монстр, и парень ему помогал. Как мне быть?» — через пару минут размышлений опер продолжил.
— Я поднял твое дело, мне стало кое-что известно.
Лев вопросительно взглянул на Опера.
— Ты помнишь своего отца?
— Нет, я был еще маленький, когда они с мамой разбились в ДТП.
— Ясно.
«Он не помнит? Он просто не помнит целый отрезок жизни?»
— Вы сказали «дело», вы имеете в виду «уголовное дело»?
— Пойдем перекусим, я угощаю, — ушел от ответа Опера.
«Если он и правда не помнит, значит, пусть так все и будет».
Они доехали до кафе, которое работало допоздна. Опер угостил Льва, но тот отказался от мяса и взял себе только салат.
— Не ешь мясо? — опер наблюдал за его реакцией.
— Нет, не переношу.
«Это связано с тем, что они ели только человеческое мясо? В рапорте было написано, что они питались в основном этим. Или же наоборот: у него появилось отвращение ко всему мясу из-за того, что он изменился?»
Они молча ели, но в воздухе висел вопрос, на который опер Льву так и не ответил.
— Дело было заведено на того, кто был виновником ДТП, ну уголовная ответственность за гибель твоих...
— Я понял, — резко ответил Лев, не желая дослушивать.
Опер внимательно посмотрел на Льва, который опустил голову и доедал салат, чуть не плача.
«Ему стало больно, он и вправду верит, что это было?» — подумал опер и не стал продолжать разговор.
 Но в действие гипноза опер не верил. Гипноз для него был созвучен с чем-то мистическим и связанным с эзотерикой. Опер не верил в гороскопы и вообще во что-либо сверхъестественное. Не верил ни в Бога, ни в дьявола, как говорят. Он всегда был скептиком во всех околомистических вопросах.
— Давай я тебя отвезу домой.
— Угу.
Они доели и сразу отправились. Доехали до дома. Пред тем, как выйти, опер задал ему еще один вопрос.
— Слушай, а имена родителей, там, отчима или матери ты помнишь? — опер осекся.
— Эм… какого отчима?
Они встретились взглядами, в глазах Льва был вопрос. Опер понял, что сказал лишнее, проболтался. Хоть он и успел отвести взгляд, но Лев заметил.
— Ну да, извини, я напутал, — опер сделал вид, что оговорился. — Твоего отца и мать, я хотел сказать. Имена ты их помнишь?
— Нет, — сухо ответил Лев.
Они попрощались, Лев вышел из машины и отправился к подъезду. Зашел в дом. После разговора у него осталось смутное чувство недосказанности. Он понял, что опер что-то скрывает.
— Это ложь, — проговорил его внутренний голос.
Слова резкой болью отдались в затылке. Лев опустил голову, перед глазами всплыли картинки, воспоминания из жизни, что он забыл. Он увидел образ взрослого мужчины в кровавом переднике с плоскогубцами в руках. Вспомнил дом на отшибе где-то в глубинке за городом. Вспомнил отца. Вспомнил сарай, пристроенный рядом с домом. Как делал уроки. Как боялся отца. А еще вспомнил двух одноклассников. Мальчика и девочку.
«Мы были друзьями?» — подумал он.
— Тебе всегда врали... ты единственный, кто находится в неведении...
Он вытащил из кармана таблетки и воду из рюкзака. Выпил. Боль прошла так же внезапно, как и пришла. Он поднялся домой. У него почти не было воспоминаний за последние пять лет до ДТП, только эти непонятные вспышки. Он решил все выяснить.
 

Глава 27. Диверсия
 

Он не любил это делать, хотя и делал уже не раз. Пробираться в участок — большой риск. Одна ошибка — и появится куча ненужных вопросов, и это, скорей всего, будет конец всей его конспирации. Хоть и все это время, что его ищет полиция, именно возможность его доступа в полицейский участок помогала ему всегда быть на несколько шагов впереди, все же ставки очень высоки. Маньяк понимал, что его могут раскрыть, он даже был в этом уверен.
«Рано или поздно все вскроется, не было еще ни одного серийного убийцы, которого не поймали. Ну, кроме Джека-Потрошителя. Нужно быть готовым», — повторял он себе. Его жизненный опыт научил его быть реалистом, и он осознавал, что когда-нибудь его вычислят. Глупо было думать, что тебя никогда не поймают, все когда-нибудь ошибаются. И у него был план и на этот случай. Но та информация, которая находилась у опера о мальчике, была как сочный кусок отлично приготовленного стейка для того, кто не ел три дня. Она манила его. Тем более, у него были планы на этого мальчика. Он хотел с ним поквитаться. И оскорбление, которое ему нанес этот мальчик, было как больная мозоль, которая саднила день ото дня.
Он проник в участок еще вечером и просто подождал ночи в серверной, небольшой комнатке с кучей проводков и роутерами. Конечно же, у него были ключи, он давно сделал себе дубликаты от всех комнат, которые ему могли пригодиться. И знал все расположенные камеры и их обзор. Расписание дежурных и кто сегодня заступил на смену, и когда они спят. Он подготовился. На самом деле попасть в участок не так сложно, сложнее выйти. Он подождал до времени, когда дежурный должен был уснуть.
«И вот сейчас он должен вовсю сопеть в две дырки», — подумал маньяк и вышел из комнатки.
Лампочка перегорела недавно, не без его помощи. А камера не захватывает эту сторону крыла. Он вытащил дубликаты ключей и подошел к кабинету опера. Тихонько, не издавая шума, пробрался внутрь, слегка прикрыв дверь. Перед тем как начать искать отчет, он сфотографировал, как все лежало на столе. Хорошо, что окна кабинета выходили на задний двор, а КПП, где сидел еще один дежурный, был у главного входа. Вспышки от камеры никто не увидит. Маньяк принялся искать. Минут десять покопавшись, он нашел распечатанный отчет и еще нашел какой-то список, где были его имя и фамилия.
«Листок странный какой-то, список, что ли?»
На листке было в столбик написано множество имен и напротив через дефис должность или звание. Некоторые были зачеркнуты. Маньяк нашел в этом списке свое имя и фамилию, улыбнулся.
— Ах ты старый лис, — проговорил маньяк с улыбкой на лице.
Маньяк давно знал, что опер ведет свое расследование.
«Значит, он зачеркнул, а потом передумал? Странно, но ладно, потом разберусь, до чего там опер уже докопался», — подумал маньяк и продолжил искать.
Распечатка отчета о Льве была у него в руках. Расплывшись в широкой улыбке от радости, он принялся читать, пока не поймал себя на мысли, что уже минут десять стоит с бумагами в руках.
— Вот это экземпляр... Я и подумать не мог, кто он, — прошептал маньяк от удивления. — Надо сфоткать, потом дочитаю. — И он сфотографировал все листы, разложив по очереди на полу.
Закончив, он положил все как было. Вытащил из кармана заранее приготовленную влажную тряпку и вымыл свои следы на полу. Выйдя из кабинета, тихонько закрыл дверь, медленно провернув ключом, чтобы не издать ни единого звука.
— Александр Михайлович? Ты чего, опять уснул за столом? — раздался голос дежурного, стоящего позади в коридоре. — И что ты крадешься? — сонно добавил он зевнув.
Маньяк на мгновение оцепенел. Дежурный принял его за опера. У него была всего пара секунд на раздумья. Конечно, маньяк был в маске и перчатках. Но пока он стоял спиной, дежурный не понимал в полутьме, кто перед ним.
Маньяк резко развернулся. Теперь они оказались лицом к лицу. Дежурный стоял с заспанным лицом и весь помятый.
— Зря ты проснулся.
У дежурного расширились глаза: осознание пришло с опозданием. Он потянулся за пистолетом, но не успел вытащить его из кобуры. Маньяк ударил его ногой в живот, в солнечное сплетение. Дежурный попятился назад от толчка и уперся в стену. Маньяк сделал выпад и ударил туда же правой рукой. Дежурный открыл рот, хотел вскрикнуть, позвать на помощь, но от боли у него перехватило дыхание. Он замер, схватившись за живот и начав наклоняться. Маньяк ударил левой рукой в печень. Дежурный закатил глаза и, раскрыв рот еще шире, упал на колени, а потом и скатился на пол.
— Тебе же подарили бутылку рома, надо было выпить и спать, — гневно пробурчал маньяк.
Он вытащил у полицейского оружие, рацию и телефон и направился в кабинет дежурного. Там он нашел пару бутылок со спиртным.
— Отлично.
Вернулся в коридор к дежурному. Тот уже пришел в себя и пытался, подняться, даже встал на колени, оперевшись на руки.
— Ну ты забавный, — с усмешкой проговорил маньяк.
Маньяк открыл бутылки, схватил мужчину за подбородок левой рукой и приподнял ему голову. Перед тем как передать — разумеется, не напрямую, — дежурному алкоголь, он предварительно добавил сильное снотворное в бутылку. Дежурный уснул бы с одной рюмки. В том, что они выпивали по ночам, не было никакого сомнения. Маньяк знал это.
— За...зачем... ты это... — пытался сказать дежурный.
Маньяк засунул ему в рот горлышко от бутылки, тот сопротивлялся, но маньяк пригрозил ему:
— У меня твой пистолет, и ты либо напьешься до беспамятства здесь, либо сдохнешь, а все решат, что ты напился и покончил с собой! — злобно прорычал маньяк, посмотрев ему прямо в глаза. — Пей, жирная тварь!
Он залил ему в глотку всю бутылку, а потом и вторую. После ударил по затылку и дежурный потерял сознание.
Волоком маньяк оттащил бесчувственное тело в кабинет и бросил его на пол. Поднялся, протер все, где мог оставить какие-нибудь следы. Вернулся к дежурному и удалил все записи с видеокамер. Отключил камеры. Вернул ему оружие с рацией и телефоном. Дежурный уже крепко спал. Маньяк решил выйти через окно первого этажа с центрального коридора. Почему-то на нем никогда не было решетки. Решетки стояли только на окнах кабинета криминалистов и в хранилище улик. Видимо, шеф полиции не мог и помыслить, что кто-то захочет пробраться в один из кабинетов.
Маньяк знал лазейки и через забор. Было место, где он мог перелезть, благо рост и спортивная подготовка помогли. Он благополучно исполнил задуманное и ушел за пределы полицейского участка.
 

Глава 28. Хозяин собаки
 

Опер спускался со второго этажа по лестнице, перепрыгивая по четыре ступеньки огромными шагами. Со стороны он мог показаться здоровым детиной. Но опер был счастлив как ребенок, поэтому так и выглядел. Его переполняли позитивные эмоции.
Ольга Васильевна связалась с ним по телефону и сказала, что результаты по тесту ДНК будут готовы через пару дней.
 На первом этаже у центрального входа развернулась такая картина. Шеф полиции орал на дежурного, обзывая его бранными словами. Алексей, дежуривший ночью, крупный мужчина с лишним весом предпожилого возраста, стоял, как провинившийся школьник. Опер знал его достаточно долго: он работал в полиции еще до того, как опер пришел. Алексея нашли пьяным на рабочем месте. Он спал, пока в двери не постучалась девушка из отдела секретариата. Она приходила в отделение полиции первая — у нее всегда было много бумажной работы: в полицейском участке сотрудников не хватало. И часто на плечи того же секретаря ложились гораздо больше работы, чем должно было.
Конечно же, о том, что дежурный провел ночь на посту в невменяемом состоянии, сразу доложили. Шеф был в ярости. Это был уже не первый раз, когда дежурные, что оставались на ночную смену, выпивали. Но не до такой степени.
Опер подошел поближе и прислушался к разговору. Шеф в центральном проходе выстроил всех дежурных. Их было четверо: виновник, что напился ночью, дежурный что пришел в дневную смену, помощник дежурного и дежурный по разбору с доставленными в участок. Шеф, закончив ругаться, зашел в их кабинет и начал рыться в вещах, пытаясь найти алкоголь или его остатки. Были найдены две пустые бутылки из-под крепкого алкоголя. Шеф проверил записи с видеокамер — те были стерты, а камеры отключены.
— Ты вообще охренел, гад? — крикнул шеф. — Так ты стер записи? — обратился шеф к Алексею.
Он вышел из кабинета и подошел к виновнику. Схватил его за шею правой рукой и наклонил его к себе.
— Это был не я, говорю же, — оправдывался дежурный.
Опер подошел поближе, чтобы разнять их, если вдруг шефа переклинит: он терпеть не мог, когда шеф повышал голос, но еще больше возмущало, когда он позволял себе распускать руки.
— Ты за идиота меня держишь? Думаешь, я поверю, что кто-то залил тебе две бутылки коньяка в рот?
— Что происходит? — спросил опер, подходя ближе.
Шеф отвлекся и бросил на опера разгневанный взгляд.
— Александр Михайлович, — заговорил Алексей, — он шарился в вашем кабинете, и я увидел его, а потом, он, ну, в общем, споил меня.
— В моем кабинете? — удивился опер.
— Да.
— Ты проверил у себя? Кто-нибудь там рылся? — обратился шеф к оперу.
— Нет, я бы заметил. Там все было, как и вчера, — спокойно ответил опер.
— Да потому что этого не было! — крикнул шеф в лицо Алексею. — Ты просто нажрался на рабочем месте!
Шеф оттолкнул Алексея от себя.
— Ты уволен! — крикнул шеф.
— Борис Сергеевич…
— Я сказал — ты уволен! Это не первый раз, когда тебя находят пьяным на рабочем месте! Я предупреждал тебя уже. Пошел вон отсюда! — Шеф махнул рукой и показал на выход.
Алексей виновато побрел в комнату дежурных собирать вещи.
— Что встали, разошлись по своим делам! — крикнул шеф на всех, кто собрался в коридоре.
Шеф покраснел как помидор, вытащил платок и стал вытирать пот с лица и отправился в свой кабинет. Опер подошел к кабинету дежурных. Алексей собирал вещи.
— Ну что ж ты так. Тебя ведь ловили уже на перегаре, — сочувственно сказал опер, заглянув в дежурку.
— Да это не я! — вскрикнул Алексей.
— Ну, звучит странно, я бы тоже не поверил.
Алексей сел на стул и приложил руки к лицу.
— Ну, если бы у меня в кабинете шарились, я бы заметил, — сказал опер.
Алексей не ответил. Когда опер уже отходил от кабинета Алексей обратился к нему:
— Там это, Александр Михайлович…
Опер повернулся.
— На днях приходила женщина. Хотела встретиться с вами.
— Что за женщина?
— Ну, помните мужчину, что убили на складе? Вы его труп в бочке потом нашли. Там еще этот малец был, паренек мелкий. Свидетель который.
— А, ну и?
— Они ведь до этого писали заявление, что какой-то тип ударил их собаку.
— Не понял?
— Ну мы заявление приняли, я его передал. А потом прошла пара дней и этого мужчину убили.
— И ты говоришь мне это только сейчас?
— Ну не по вашей части же. Это же уличное хулиганство или что? Я передал участковому — Шведскому, он и занимается. Вот и она приходила, хотела узнать, что там, ругалась, пыталась в полицейский участок попасть, но я ее не пустил.
— Почему не пустил? Почему не предупредил меня?
— Да вы заняты были и просили не беспокоить вас. Я и… в общем.
— Забыл ты, короче говоря, — укоренено сказал опер.
— Да, забыл. — Алексей виновно потер шею.
Оперу было жаль Алексея, слишком уж шеф разошелся. Не дело, конечно, напиваться на дежурстве, да и случай был не первый. Но сейчас у опера резко появилась антипатия к проштрафившемуся дежурному. Он развернулся и поднялся в свой кабинет. По дороге он взял телефон и позвонил участковому. Тот рассказал, что, конечно, делом он не занимался. По написанному заявлению ситуация вырисовывалась дурацкая — мужчина шел гулять с собакой в район местного парка. Собака начала лаять на одного прохожего. Тот был в черном плаще. В руках нес какой-то пакет. Собака подбежала близко к прохожему и попыталась укусить за ногу. Прохожий ударил ее. После чего собака накинулась на прохожего. Тот и ударил ее еще раз. Собака заскулила и убежала. Прохожий скрылся. Хозяин собаки вызвал полицию. Но на вызов, разумеется, никто не приехал. Тогда он пришел в участок и написал заявление. Которое сейчас лежит мертвым грузом в кабинете участкового. Опер повесил трубку.
В кабинете он взял стикер и написал на нем: «собака». И прикрепил его к делу по убитому на складе на детективной доске. Пододвинул кресло и сел перед доской, закинув ногу на ногу.
— Итак. Кто-то пинает его собаку. Через время этот человек погибает от рук маньяка, — проговорил опер вслух. — Случайность?
Осознание пришло, когда опер открыл папку с тем делом. Конечно, он подумал о маньяке. И тут пазл сложился. Опер всматривался в текст, что сам же и написал. И вспомнил вопрос, на который не нашел ответа тогда: почему маньяк убил именно в это время, днем, а не ночью? Это было, наверное, единственное убийство, когда маньяк напал днем. И опер сложил последовательность событий.
«Он ударил собаку!»
Как бы ужасно это ни звучало, но опер подумал, что поступил бы так же, если какая-нибудь шавка попыталась его укусить на улице.
«Потом он написал заявление».
Конечно, в полицейском участке есть гораздо больше значимых и серьезных дел, чем это. Поэтому дело передали участковому, который, наверное, даже не читал его внимательно, так, пробежал глазами и оставил за отсутствием состава преступления.
«И потом хозяина собаки убивают…»
Опер потер лицо рукой. Осознание реальности и упущенный шанс, который продвинул бы расследование, узнай он вовремя об этом заявлении, были несоизмеримо большими.
Собака кинулась на маньяка. Хозяин собаки увидел его лицо. И маньяк, узнав, что мужчина написал заявление, убил его… Твою ж мать. Это еще раз подтверждает, что маньяк находится здесь, в полицейском участке, это кто-то свой.
 

ГЛАВА 29. Триумф
 

Девятиэтажный дом, цокольный этаж. Человек, на чьих руках была кровь десятков людей, расхаживал в своем подвальном штабе, погружаясь все больше в свое безумие, строя планы.
— Н-да... это было рискованно, пожалуй, так я больше не поступлю. — Он ходил по комнате и разговаривал сам с собой. — Но, опер, ты меня удивляешь и раздражаешь. Ты начинаешь мне надоедать. Откуда ты взял материал для теста ДНК? Ранил меня в драке? Я не помню. Или… Он ударил меня в ухо… Неужели? — Он потрогал свое ухо. На нем была еле заметная ранка. — Ну, тогда понятно. Ладно, я был готов к этому.
Он не боялся смерти. Он давно жил в состоянии глубокой суицидальной депрессии. И все эти преследования, внимание к своей персоне, игра с полицией в кошки-мышки, интрижки, планы, цели... Он нашел в этом смысл жизни. Но даже так он понимал: всему наступает конец. И его интуиция подсказывала ему, что скоро что-то произойдет. И нужно уйти красиво. И тогда он поставил перед собой цель, чудовищную цель. Он принял решение забрать с собой как можно больше жизней…
— Ну а ты, мой милый мальчик, займешь особое место в моем финальном представлении, — возбужденно сказал он, прикоснувшись двумя пальцами к фотографии Льва.
Он взял распечатку фотографий, что сделал в кабинете опера.
— Это просто какой-то подарок судьбы, встретиться с тобой! Неограненный алмаз! Самородок! Воистину достойный соперник! Я хотел сделать это с опером, но опер — это всего лишь ищейка, идущая по следу, и он оказался слаб, ну а ты… ты такой же, как я мертвый внутри. Ты будешь вишенкой на торте, — маньяк рассмеялся, взмахнув руками и разбросав листы по комнате. — Это будет мой триумф... Но надо подготовиться. — Маньяк расплылся в широкой улыбке. — И сбить со следа опера, мне нужно будет еще не много времени.
Его грудь наполнила эйфория, пробежавшись мурашками по телу. В предвкушении он ощутил невероятное вдохновение и приступил к делу.
 

Глава 30. Правда в прошлом
 

В двенадцать часов дня Льву пришло странное сообщение на телефон со скрытого номера: «Если хочешь узнать правду о своем прошлом, то найди в интернете событие от 24.10.2008 в городе Самара. Это твоя история».
Лев долго думал об этом, пока не вспомнил. В его памяти всплыл фрагмент. Как он провожал двух одноклассников со школы. Как они сидели вместе на уроках. Ее звали Катя, его — Виталий. Брат и сестра. И они дружили. Лев вспомнил еще кое-что. На уроках одна учительница говорила про их город — Самару.
Он решился и вечером отправился в местный компьютерный клуб, который располагался неподалеку от дома, где он живет.
Он зашел в клуб. Его сразу посетила мысль, что тут могут быть отморозки из школы или их приятели. Небольшое чувство тревоги проскользнуло по его животу.
«Навряд ли они будут соваться ко мне после того, что было», — успокоил он себя. Но ему все же не хотелось бы их встретить.
К нему подошел мужчина, на вид ему было лет сорок, но выглядел он по-молодежному: окрашенные в серый цвет волосы, серьга в ухе, зауженные джинсы. Было видно, что он тут всем заправляет.
— Будете играть?
— Да.
— Комп или сонька?
— Комп, можно оплату по факту?
— Нет, платишь сразу, — отрезал мужчина.
— Ладно, — ответил Лев и заплатил за час. — Если что, продлю.
— Хо-ро-шо, — съерничал мужчина.
«Ему не идет. Он выглядит, как взрослый детина. Но это место, наверное, как раз для таких. Малолеток и тех, кто застрял в подростковом возрасте», — подумал Лев.
Помещение было пропитано сигаретным дымом. Освещение — как в ночном клубе. Нет окон, по углам фиолетово-неоновая тусклая подсветка.
«Атмосфера как в наркоманском притоне, или дешевом ночном клубе, — подумал он. Сел за компьютер. — Так, я не играть сюда пришел, хотя есть пара игр, которые мне интересны».
Он огляделся, чтобы удостовериться, что его никто не узнал. Мужчина включил ему компьютер.
«Так, с чего бы начать… с больницы, или?..»
— Ты не боишься узнать правду?
— Нет, не боюсь, — ответил он.
На самом деле он боялся, но отчаяние и пустота в нем двигали его вперед. Он начал искать с даты и города, что были указаны в СМС.
«Так, надо, наверное, искать среди новостей. Местные журналисты, у которых есть свой сайт. Или местное телевидение, у которого должен быть сайт с хронологией выпусков».
Час пролетел незаметно.
«Да, это займет больше времени, чем я думал, — подумал он, посмотрев на часы. — Проблема в том, что я не знаю, что искать. Что я конкретно ищу? Аварию, в которую я попал? Ее нет ни в одних новостях. Это вообще какой-то тихий городок, в котором ничего не происходило».
Он листал ленту новостей сверху вниз. Одно объявление подходило по времени, но оно было похоже на какую-то страшилку из желтой прессы. Это был блог какого-то местного активиста, и он писал об инциденте с серией пропавших девушек. Их похищал какой-то сумасшедший, и его поймали именно в этот день. Точнее, задержали его сообщника. По времени он совпадал с датой из СМС. Лев сразу наткнулся на эту заметку, но пропустил ее и не отнесся всерьез. Он искал какое-то более значимое событие. Но интуиция подсказывала ему зайти на этот сайт. И спустя еще полчаса поисков, ничего подходящего больше не найдя, и он все же поддался.
Автор представлялся волонтером и принимал участие в поисках нескольких пропавших, организованных родственниками. Информация была следующая: «Двадцать четвертого октября две тысячи восьмого года было произведено задержание маньяка и его соучастника, что стояли за нападениями на девушек последние несколько лет. Преступниками оказалась семья каннибалов. Взрослый мужчина заманивал молодых девушек с помощью своего приемного маленького сына в темные переулки. Ребенок неопрятного вида подходил к девушкам, говорил, что потерялся, и просил провести его до дому. Мало кто отказывал. Особенно молодые девушки. В переулке, куда вел девушку мальчик, уже поджидал отчим. Он убивал своих жертв, затем вместе с сыном они грузили тела в машину и отвозили к себе домой. Жили они за городом и там же разделывали трупы: человеческое мясо консервировали и заготавливали. Глава семьи был убит при задержании. Мальчика поместили в психиатрическую больницу».
«Страшная и какая-то невероятная история. Похоже на выдуманную страшную байку. Чтобы пугать девочек», — подумал Лев. Статья заканчивалась длинным описанием быта преступников, а в конце названы их имена: Климачерский Андрей Андреевич и его приемный сын Шефер Лев Вольфович.
Лев уставился в монитор и раза три прочитал последние строки.
— Не может быть… — прошептал он.
Потом отклонился на кресло и уставился в одну точку. Минут пять он обдумывал прочитанное.
«Да нет, это чушь, бред какой-то. Это всего лишь совпадение. Меня не одного зовут Львом. Имя не популярное, но и не такое уж и редкое, — подумал Лев. — Тем более я Каменев Лев Сергеевич».
«Надо еще поискать ту больницу, в которой я лежал, психиатр однажды упоминала ее название», — подумал он.
И такой больницы он не нашел. Он пролистал около десятка страниц поисковика. Поисковик выдавал какие-то частные клиники. Под таким названием была лишь одна психиатрическая лечебница с броским заголовком «Как живут в психбольнице для убийц и каннибалов: заповедник монстров». Он прочитал статью и по картинке на сайте вспомнил одну из камер, в которой он сидел. И тут все встало на свои места. Опер, который упомянул отчима. Психиатр, что случайно произнесла название этой клиники. И кошмары, что снились ему по ночам. Все встало на свои места, все его рваные воспоминания словно сложились в собранную мозаику. Он осознал, он не вспомнил все до конца, но понял, что произошло.
Он встал из-за компьютерного стола и направился к выходу.
— Эй, у тебя продление, еще час не оплачен, куда пошел? — крикнул ему вдогонку седовласый детина.
— А, да, извините. — Лев вернулся и дал сто рублей мужчине.
— Ты чего, тебе плохо? Бледный какой-то.
Лев не ответил, развернулся и ушел, не взяв сдачи.
Он брел в сторону дома. В его голове бурлило слишком много мыслей. Поначалу он не верил. Потом вспомнил свои кошмары. Внутренний голос, что говорил ему странные, нелогичные вещи. Воспоминания всплывали и всплывали. И то, что он помнил после больницы, после «аварии», и то, что случилось раньше. Он пришел к выводу, что не помнит своего детства и отрезок жизни за три года до ДТП. Он пытался воссоздать хронологию.
«Я же должен был ходить в начальные классы и хотя бы учителей должен же помнить... Лица родителей или их имена. Тетя сказала, что моего отца звали Сергей. А фамилия у меня тетина. Но я ведь не родной ее сын, почему так?»
Пока он бродил в раздумьях, с неба капали капли осеннего дождя — погода с утра была пасмурная. К вечеру наконец пошел дождь, но Лев не обратил внимания.
Дождь вначале был не сильным. Просто моросил. Но через десять минут пошел сильнее и Лев промок до ниточки. Он еще полчаса бродил по району, не заходя в дом. Но когда замерз и больше не мог терпеть холод от промокшей одежды, вернулся к себе в комнату.
 

Глава 31. Переломный момент?
 

Опер проснулся один в своей квартире. У него была однушка в центре города. Мебель он покупал по минимуму, в черном цвете: стильно и недорого. Только обои были белые.
«Может, сегодня навестить мать?» — подумал Александр.
 Нужно было с утра появиться в участке, сделать пару дел. Зато после обеда время оставалось свободным. Если планы не поменяются.
В маленьком блокноте он набросал список дел и того, что нужно купить домой. Список вышел небольшим: нужны были дезодорант, стиральный порошок и новая зубная щетка.
«Короткий карандаш лучше хорошей памяти», — говорил его дедушка.
Александр позавтракал яичницей с ветчиной. Заварил себе в термосе черный китайский чай — пуэр. И двинулся на работу.
Выезжая со двора на главную дорогу, на перекрестке, какой-то «шумахер» вылетел из подворотни на большой скорости и при повороте ушел в занос. Заднюю часть машины закинуло в противоположную сторону. Машина была советской — ВАЗ 2107, в простонародье семерка — красного цвета. С заниженным клиренсом на литых дисках в лаковой покраске. За рулем сидел кавказец с густой растительностью на лице. Рядом — пассажир такой же колоритной внешности. Из машины громко кричала какая-то популярная иностранная музыка. Водитель явно не рассчитал траекторию, и машину занесло больше, чем он, видимо, ожидал.
Опер на своей машине, подождав, когда его пропустят, уже выезжал на дорогу. Впереди была небольшая пробка перед светофором. Семерку занесло так, что она не успела остановиться и врезалась в машину опера. Удар пришелся в переднее правое крыло. Водитель семерки начал жестикулировать руками, ругаясь за рулем.
— Да что за олень! Что ты делаешь? — выпалил опер.
Водитель семерки выскочил из машины вместе со своим товарищем и начал рассматривать место столкновения. Опер тоже вышел из машины.
— Ты что делаешь, а?! — возмущенно спросил опер.
— Это ты что делаешь? — так же возмущенно ответил ему водитель семерки.
По его лицу было видно, что он агрессивно настроен.
— Ты вылетел с перекрестка и ударил мою машину! В смысле, что я делаю. Я выехал, встал в ряд. — сказал опер, попутно показывая руками.
— Я ехал по своей полосе! — парировал кавказец.
— Ты летел по своей полосе и в занос ушел. Ты знал, что дрифтовать нельзя на проезжей части?
— Да меня это мало волнует! Ты будешь мне еще законы читать?! — агрессивно ответил кавказец.
«Ну, в принципе, на этом моменте вполне можно ему и по лицу ударить», — подумал опер.
— Слышь, ты попроще разговаривай, Шумахер, — в том же грубом тоне ответил ему опер.
— Слышишь, ты! Ты с кем разговариваешь? — подключился к разговору товарищ, что был в семерке.
— Я разговариваю с быдлом, что ведет себя по-хамски!
Оба направились к оперу. Опер обошел свою машину. Они оказались друг против друга. Кавказец был худой, но спортивно сложенный. В плечах, правда, он был уже опера и на полголовы ниже его по росту.
— Ты что-то сказать мне хочешь? — спокойно сказал опер. Он показал пальцем на поврежденное крыло своей машины. — Ты за это платить будешь, понял?!
— Да?
— Да!
Дело было не в том, что опер работал в полиции и имел определенную власть. Он просто был уверен в своей правоте. И не любил «светить» своим удостоверением при каждой возможности. Но кавказец тоже был уверен в своей силе. Он толкнул опера в грудь. Опер отступил на шаг и сразу ударил правой рукой в живот нарушителю, после чего сразу же ударил левой рукой в печень и добавил апперкотом в челюсть. Кавказец упал. Его товарищ, стоявший позади, направился было на опера, но получил удар правой ногой в лицо. Схватившись за нос, из которого хлынула кровь, он упал на асфальт.
«Как говорил один человек, если драка неизбежна — бить надо первым», — подумал опер.
Водитель семерки быстро пришел в себя. Он попытался встать. Опер вытащил полицейское удостоверение и сказал:
— Я оперуполномоченный Александр Михайлович. Вы арестованы. Не вставайте, пожалуйста.
 Опер позвонил в дежурную часть и вызвал наряд. Потом позвонил знакомому сотруднику ДПС и попросил помощи в оформлении аварии. Через час вопрос решился. Нарушителей забрали в дежурное подразделение, семерку на штрафстоянку. А опер отправился в участок.
— Н-да… день начался, конечно, интересно.
 
***

Прибыв в полицейский участок, опер отчитался перед шефом, почему опоздал, и принялся за работу. Первым делом он навестил отдел криминалистики. Андрей, как всегда, юлил в своей манере. Но сказал, что ответ по ДНК тесту придет совсем скоро — либо сегодня, либо завтра с утра. Это была хорошая новость.
Прошло три часа. Опер спустился в дежурную часть, в «обезьянник». Он подошел к старшему дежурному и дал распоряжение:
— Пусть посидят суток пятнадцать, ладно? Влепи им там дебош или еще что-нибудь.
— Понял вас, Александр Михайлович.
Совершив месть над нарушителями его спокойствия, он, довольный, хотел навестить мать, как и планировал. Она жила в другой части города.
Не успел он сесть в машину, как телефон зазвонил. Это был следователь Иватев, что заступил сегодня на дневное дежурство.
— Слушаю, — ответил на звонок опер.
— Александр, там по твоей части, видимо. Я выехал с «дежуркой».
— Что там?
— Убийство с применением холодного оружия, все как ты любишь.
— Ну, не факт, что это мой клиент. Не каждый же раз, когда… — Опер не договорил.
— Там видели человека в черном пальто, а у жертвы пять ножевых, — перебил его Иватев.
— Понял, говори адрес.
Он прибыл по адресу. Труп был найден в районе гаражей, за жилыми домами. Машина с нарядом была на месте. Опер подошел к следователю Иватеву, когда тот расспрашивал пожилую женщину.
— Ну что там, рассказывай? — спросил Александр, когда Иватев отпустил свидетельницу.
— Ну что, что. Внук этой женщины с детворой играл на гаражах. И он же нашел труп. Рассказал бабушке, она вызвала наряд. Мы приехали, а тут это. Я посчитал — пять ножевых в грудь. Умер мгновенно. Раны, несовместимые с жизнью.
— А нападавший?
— Да видели тут одного. В пальто черном ходил. Убитый — местный пьяница, выпивали они с компанией в гаражах. Жителей уже опросили: компанию эту часто тут видели отдыхающими, а в черном пальто человека — впервые.
— Понятно. Оперативно ты работаешь.
— И еще кое-что, тебе понравится. — Иватев жестом позвал за собой и направился в сторону пятиэтажки, что стоял напротив гаражей.
— Что нашли?
— Есть кое-что.
Они подошли к дому со стороны первого подъезда, который был оцеплен желтой полицейской лентой по периметру. В кустах, под окнами угловой квартиры, лежал окровавленный кинжал.
Опер хотел обрадоваться, но сомнения опередили его.
«Он никогда не оставлял орудие убийства… почему сейчас, почему так?» — подумал опер.
— Ну что, берешь дело?
— В смысле?
— Твой клиент поработал? Посмотри на кинжал. Это не кухонный нож. И, сдается мне, это не бытовое убийство.
Опер укоризненно посмотрел на следователя.
«Тебе лишь бы дело скинуть», — подумал он.
— Надо проверить по отпечаткам. И попробовать по горячим следам раскрыть. Может быть, подражатель.
«Хотя он не оставлял отпечатков, в принципе, так же, как и оружие до этого момента. Что-то тут не так», — сомнения атаковали пера.
— Все запротоколировали?
— Андрей еще не приехал.
— Как приедет — пусть займется сначала этим и отправит нож на экспертизу, а потом уже все остальное. Это важно!
— Хорошо.
Опер осмотрел место преступления. Прочитал отчет, что успел составить следователь, и, когда необходимость в личном его присутствии была исчерпана, уехал к матери.
Из-за болезни мать мало ходила. Опер платил сиделке, чтобы та ухаживала за ней. Он обещал матери навещать ее чаще, но каждый раз, когда видел ее болеющей — просто не мог выносить этого. Это причиняло ему боль. И каждый раз, когда он ее навещал, очень сильно переживал.
Поступил звонок на телефон.
— Да, алло?
Это был следователь Иватев.
— Есть совпадения по отпечаткам пальцев, найденным на орудии убийства.
Опер молчал, ожидая продолжения диалога.
— Это местный житель. Рецидивист. Три судимости, в том числе разбой. Живет рядом с местом преступления.
— ОМОН? Росгвардия?
— Все собираются. Экипируйся, будем брать.
— Еду, — бесстрастно ответил опер. Внутри же у него все переворачивалось от возбуждения.
Через двадцать четыре минуты опер прибыл в отделение полиции. Шеф встретил его у центрального входа.
— Твоего маньяка брать будут, а ты шастаешь где-то. Надевай бронежилет, пойдешь с первой группой. Задержишь его лично, — улыбнулся шеф.
Опер забежал в оружейную, схватил свой бронежилет. Оружие было при нем всегда. Вышел на улицу. Перед воротами стоял Иватев с дежурным нарядом.
— ОМОН пойдет первым. Он живет в общежитии в том же районе, где было совершено преступление. На четвертом этаже.
Шеф пафосно скомандовал: «По коням!» — и все выдвинулись.
Сотрудников ДПС поставили перед фактом, чтобы они организовали дорогу. Подъезжали без мигалок. Полицейский наряд обеспечил оцепление, окружил дом.
Опер с ОМОНом поднялся на нужный этаж. Дверь в корпус, где жил подозреваемый, была открыта. Помещение представляло из себя длинный коридор. По левой стороне располагались три двери, и одна — по правой. Сразу по правой стороне находилась общая кухня со столом и холодильником. Потом начинался коридор и вел в общий санузел. По левой же находились комнаты жильцов. Во второй от входа комнате проживал их «клиент».
 Тихо не получилось. Когда опер с ОМОНом поднялись на лестничную площадку, заглянув на кухню, они наткнулись на местную жительницу.
— О, ну кого ж не ждали! Кто вызывал? Зачем приехали? Кого ловить будете, меня, что ли? — громогласно вопила дама. — Как вас вызываешь — так вас нету никого, а как все тихо — так здрасьте, нарисовались! Надо тут че?
При взгляде на нее было понятно, что она выпившая. Она была одета в какую-то сильно растянутую футболку и, по-видимому, без всего остального под ней. Босиком.
Опер показал ей удостоверение и приказал ей заткнуться, но это вообще никак не подействовало на нее. Тогда он жестом показал одному из ОМОНовцу и тот просто вышвырнул ее на лестничную площадку. Женщина кричала, размахивая руками.
Под этот приглушенный аккомпанемент опер приблизился к двери и показал пальцем на нее ОМОНовцу. Встал, прижавшись к стене между второй и третьей дверью. Боец из штурмового отделения занял позицию ближе к двери, приготовившись ее выбить. Остальные выстроились за ним. Опер поднял левую руку и начал отчет, загибая пальцы.
Три.
Два.
Один.
Пошли.
ОМОНовец выбил дверь так, что она слетела с петель. Они зашли в комнату. Там никого не было. Постель была аккуратно заправлена, и ветер шевелил тонкую занавеску у открытого окна. ОМОНовец подошел к окну. Из окна к батарее была привязана веревка. В этот же момент раздался голос по рации опера. Вызывал дежурный, что был в оцеплении: «Кто-то на третьем этаже в окно залезал. В комнату под вами». Опер среагировал молниеносно.
 — Он внизу! — выкрикнул Александр и побежал на третий этаж.
Опер перепрыгивал сразу по пять ступенек, спускаясь на этаж ниже. Он залетел в коридор, забыв про осторожность. Они врезались друг в друга. Подозреваемый почти сбил его с ног. Худощавый, высокий мужчина средних лет, с залысиной, в семейных трусах и майке-алкоголичке. Он пытался выскочить в лестничный проем. За ним слышались крики тех, кого он, видимо, оттолкнул, пока бежал. Опер, врезавшись в него, сразу оттолкнул его от себя и хотел крикнуть: «Стой, ты арестован!». Но мужчина сразу понял, что к чему. Он схватил опера за руки и стал выламывать их, чтобы тот не направил пистолет него.
«Дежавю? — подумал опер. — Нет, сейчас все будет по-другому».
То, как он проиграл маньяку в драке один на один, сильно ударило по его самооценке. Плевать, что тот был с ножом. После этого почти каждый день он заглядывал в спортзал и тренировался. Иногда ходил к знакомому дзюдоисту, и тот поднатаскал его с парочкой приемов. Он тренировался. Он не мог допустить, что проиграет снова. Даже если преступник с ножом или другим оружием.
«Я должен быть готов, я должен стать сильнее», — мотивировал он сам себя. Это дало свои плоды.
Опер ударил головой в лицо преступнику, высвободил силой левую руку и схватил ей свою же правую, в которой был пистолет, и направил его в грудь мужчине. Он мог выстрелить. Если бы не одно «но». «Но» всегда присутствует в нужный момент. Позади в коридор вышла женщина с ребенком на руках. Видимо, она услышала шум. Опер увидел ее из-за плеча преступника.
«Ну ладно…» — подумал опер. Он защелкнул спусковой крючок большим пальцем. Теперь пистолет не выстрелит. И еще раз со всей силы ударил головой в голову преступнику. И этого мгновения хватило. Он ударил коленом в живот под ребра. Перехватил пистолет в левую руку и выдернул руки из хватки преступника. Правым боковым ударил в челюсть. Преступник облокотился на стену и скатился по ней на пол.
— Стоять, ты арестован! — произнес опер.
Позади подоспел ОМОН. Надели наручники.
Преступника перевезли в отделение полиции и сразу же допросили.
 

Глава 32. Реальность как она есть
 

 Утро на следующий день было паршивое. Он проснулся с жаром, болью в голове и слабостью в теле. Нос был заложен. Первые признаки простуды. Он измерил температуру. Градусник показал тридцать семь и восемь.
 Лев редко болел и всегда считал, что у него крепкий иммунитет. В принципе, так и было. Но вчера он промок до нитки и сегодня уже температурил. По совету тети он не пил антибиотики, ибо они вредные и только при наличии сильной болезни нужно их употреблять. Так, он и поступил. Принял таблетку ацетилсалициловой кислоты и парацетамол. Сделал себе чай с лимоном и медом. Ему слегка полегчало. Аппетита не было.
«Значит, сделаю себе сегодня выходной, никуда не пойду», — решил он.
Он с трудом сходил в магазин. Тяжесть в теле отдавалась с каждым шагом. Купил себе сладостей. Пришел домой и закутался в одеяло.
«Тетя говорила, что надо пропотеть, если простыл», — вспомнил он ее наставления.
Включил сериал на телефоне, что так давно хотел посмотреть. Так и пролежал до вечера. О том, что он узнал вчера в компьютерном клубе, он не хотел думать. Льву было тошно от одного упоминания всего этого. И он так и не пришел к конкретному выводу.
 Вечером он позвонил тете и рассказал, что простыл. Получил еще пару распоряжений в ответ. Потом позвонил Петру и предупредил, что не будет сегодня играть, и завтра тоже.
«За один день это не пройдет».
К ночи жар усилился, градусник показывал тридцать восемь и пять. Он выпил еще две таблетки жаропонижающего и попытался уснуть.
Ночью температура поднялась, и сон был больше похож на бред: он шел по гравийной дороге. Нес школьный портфель. Вокруг были поля с высокой травой и деревья. Небо было красно-алого цвета. Рядом с ним шли девочка и мальчик. Они обсуждали какую-то настольную игру. Подошли к заброшенному старому дому, им навстречу вышел мужчина. Высокий, с пивным пузом и бородой. Он был похож на сельского рабочего. В грязной рабочей одежде. Раньше одежда была светлого цвета, но сейчас замызгана черными и коричневыми пятнами. Какие-то пятна были свежими и имели оттенок бордового, какие-то — старые. Он взял мальчика и девочку за шиворот, поднял их на вытянутых руках так, что их ступни оторвались от земли. И понес их в сарай, что был пристроен рядом с домом. Перед сараем на участке в их дворе стоял маленький мальчик в школьной форме. Рубашка была испачкана кровью. Школьные синие штаны были порваны. Его руки и ноги были перевязаны толстой веревкой. Мальчик провожал мужчину глазами. Лев шел за мужчиной. Мужчина зашел в сарай и закрыл за собой дверь. Лев подошел к мальчику. Он был ростом на голову ниже Льва.
— Ну, привет. Ты готов увидеть?
— Увидеть, что?
— Увидеть, что ты сделал? — проговорил мальчик детским голосом.
Из сарая послышались крики и стоны.
— Он не хотел, чтобы кто-то узнал наш секрет.
— Какой секрет? — спросил Лев.
Мальчик показал пальцем за спину Льва. Лев обернулся и увидел длинную очередь вдоль гравийной дороги, по которой они шли. Девушки: молодые, красивые, одетые, голые или в нижнем белье. Они стояли в очереди в сарай. Каждая из них открывала дверцу сарая и заходила в него. Крики, которые позже смолкали. И следующая девушка открывала дверь, и так дальше по очереди. Одна из девушек, что стояла вровень со Львом, повернулась к нему и сказала: «Ну что, ты нашел дорогу домой?»
Лев не ответил. Мальчик взял его за руку и подвел к сараю. Они подошли к дверям. Мальчик приоткрыл дверцу, Лев заметил, что у него на пальцах не было ногтей. Лишь кровавые раны. Мальчик открыл дверь нараспашку, и Лев заглянул внутрь.
 Он проснулся ночью с криком. Весь в холодном поту. Постель под ним была мокрая. На краю кровати сидел мальчик из кошмара.
— Я же говорил, что ты вспомнишь, — произнес он.
Лев отдышался. Мальчик исчез так же внезапно, как и появился.
«Если кто и знает правду, так это психиатр. Она должна знать», — подумал он.
На следующий день он отправился к Марии Сергеевне Яркиной.
 

Глава 33. Маньяк?
 

Вечер. Сразу после задержания.
Преступника доставили в отделение полиции в комнату для допроса. Опер допрашивал его вместе со следователем Иватевым. Перед допросом опер принес фотографии с последних мест убийств. Он разложил их на столе перед подозреваемым. Александр правда хотел верить, что наконец-то удалось поймать маньяка. Что он раскрыл это дело, что он победил. Хотел посмотреть в глаза злодея, и чтоб тот сознался. И настоящая радость наполнит Александру душу. Но все его нутро говорило твердило, что это не он.
— Че, хороший коп, плохой коп? — хмыкнул Аркадий.
— Аркаш, ты бывалый ведь, да? — ответил Иватев.
— Бывалый, бывалый, — сказал Аркадий.
Он разговаривал, как самый настоящий «вор», по их криминальным «АУЕ» понятиям. Специально говорил в нос, похрипывая, делая слова грубее и произнося их как бы мычащим тоном.
— Ну, давай без всех этих сложностей. Сознайся по чистосердечному, да и все.
«Иватев в своем репертуаре», — подумал опер.
— Расскажи, как все было? — серьезно спросил опер.
— Как по-настоящему? — промычал Аркадий.
— Да, со вчерашнего вечера. Где был? Что делал? Почему твои отпечатки на рукояти ножа, которым убили твоего собутыльника? Это весомая улика, ты понимаешь?
— Да, начальник, понимаю, расскажу, как было. В общем вчера хотели выпить, как обычно. Но подкатил один фрукт. Интересный такой паренек. Иваныч был с ним знаком, а я нет.
— Иваныч — это погибший, правильно? — уточнил Иватев.
— Да, все верно, корефан мой. — Аркадий почесал щеку кончиками пальцев. — Так вот, это самое. Собрались, да этот фраер там был уже. Сидел на гаражах. С Иванычем базар вел. О том, о сем. Трепался, короче. Да и предложил: типа, давай сыграем в карты да выпьем. У него было два пузыря водяры. А че нет-то? Я так подумал. Да и в карты я умею играть. Ну вот и сыграли. Да так сыграли, что он все деньги отдал, у него пару тыщ было. И пальто свое черное в придачу. Сказал, что оно пятнадцать тыщ стоит. Веселый парень, смышленый, но в карты не умеет играть. В общем, нажрались мы. Он еще за закуской сходил. Так, мы там и пожрали, и попили. И я на пару тыщ обогател и прибарахлился. Ну а потом он случайно нож свой засветил. Я у него отжать хотел, но он ни в какую, соображает, что проиграет же. Хороший нож был. Такой охотничий кинжальчик. В общем, он с этим ножом и ушел вместе с Иванычем. А я так нажрался, что потерял их. Куда-то они ушли, я так и не понял. Я пошел домой. И спать лег. Проспался да отлеживался, а тут и вы нагрянули. — Аркадий улыбнулся, договаривая историю.
— Ты трогал нож руками? — спросил опер.
— Конечно. Он дал потискать. Но потом забрал. Я пьяный был, не помню, как именно, но, короче, он забрал, я там чуть не подрался с ним. Сильно ножечек понравился, хороший был. — Аркадий положил ногу на ногу и поставил руки на колени, свесив кисти, как обычно, сидят арестанты.
— Пойдем поговорим, — предложил опер следователю.
Иватев направился вслед за опером. Они вышли. Их встретили шеф и Леонид Иванович, и еще пара дежурных. Леонида попросил присутствовать сам шеф как опытного следователя. И бывшего наставника опера. Чтоб подсказал, если что.
— Ну только не говори, что ты ему веришь, — сразу заявил шеф.
— Ну а что, его не могли подставить? — возразил опер.
— Ты обалдел?! Мы такую операцию провернули. А ты что, сейчас хочешь отпустить его?
— Ну, не отпустить, но информацию проверить хотя бы.
— Послушай! У нас его отпечатки на орудии убийства — это раз. — шеф начал загибать пальцы. — У него нет алиби на момент убийства — это два. Тем более, они выпивали вместе в тот вечер. И три — у него уже есть судимости.
— Но не по убойной статье. Он воровал в основном, но не убивал, — парировал опер.
— Что ты хочешь сказать?! — спросил шеф. Но это был больше упрек, чем вопрос.
— Я хочу собрать больше улик. Нужны свидетели хотя бы. Пусть посидит пока в изоляторе.
Шеф повернулся на месте, взявшись за голову двумя руками, демонстративно показывая негодование. Надул щеки и громко выдохнул.
— Ну, даже если он и убил. Допустим. Но не факт, что это именно тот маньяк, на которого вы рассчитывали. Убийство по пьянке не редкость, — вмешался в спор Леонид Иванович, он стоял и стриг ногти на пальцах рук маленькими ножничками. — Но, чтобы доказать его причастность к «серии», которая длится уже два года, нужно и вправду больше улик.
Шеф посмотрел на Леонида укоризненно, с недовольным взглядом, поставив руки на пояс.
— Да и это тоже. Почерк похож. Но «серию» на него не повесить, — добавил опер.
— Ладно. Хотя бы на это убийство выбейте из него показания. Но я буду надеяться, что серия прекратится и что это все же он. — Шеф махнул рукой, развернулся и ушел.
— Надейся–надейся, — пробормотал Леонид ему вслед так, чтобы начальство не услышало.
— Ты что думаешь? — спросил опер, обратившись к Леониду.
— Да всякое может быть. Может, и подставили. Хотя им верить — себя не уважать. Они все в тюрьмах невиновные сидят. Как кого ни спросишь, так незаслуженно осудили. — Леонид засунул руки в карманы. — Но показания — да. Хотя бы это дело закройте. А там дальше улики ищите. Может, найдете что, да свяжите. А может, и нет.
Опер повернулся к следователю Иватеву.
— Нужны свидетели. И тщательный обыск его комнаты.
— Ага, завтра сделаем, на сегодня хватит уже.
 

Глава 34. Правда?
 

Сидя перед психиатром, он испытывал сильное раздражение. Температура вновь поднялась, но он уже не обращал на нее внимание: было то, что гораздо важнее его самочувствия — правда, которую от него скрывали.
«Она мне врала», — эта мысль проносилась в его голове все чаще. Он больше не доверял ей. И решил потребовать объяснений.
— Все мои сны, видения, то, что я видел, — все это были вспышки воспоминаний из прошлого? Все это было правдой? И тот мальчик… — не скрывая своего недовольства, Лев обратился к ней.
— Да, возможно. — Скрестив руки на груди, она сидела в кресле с таким же выражением недовольства на лице.
Не оттого, что мальчик так разговаривает с ней, а скорее оттого, что он узнал правду.
— Значит, вы мне врали и тот мальчик из видений был я в прошлом? — спросил Лев.
— Это была ложь во спасение, — сухо ответила Мария. — Понимаешь, ты получил много тяжелейших травм, которые сломали бы и взрослого человека, — продолжила психиатр. — Мы боялись, что ты станешь... таким, как тот, кто тебя воспитывал. Но гипноз помог, и ты все забыл. Это была возможность тебе реабилитироваться. Получить шанс на нормальную жизнь.
— Гипноз? — переспросил Лев.
— Да, твой лечащий врач… — Она замялась, подбирая слова. — Он практиковал медицинский гипноз. В советской медицине его часто применяли. Человека вводили в состояние транса и прорабатывали с ним какие-то моменты. В твоем случае — воспоминания. Ты забыл все, что делал тогда с отчимом. Это было гуманно.
— Вы сказали «мы»? — перебил ее Лев.
— Твой лечащий врач, что был в психиатрической больнице, он дал определенные распоряжения: поддерживать ту легенду хотя бы до твоего совершеннолетия. И тебе поменяли фамилию и отчество. Чтобы избежать огласки. Все-таки там были родственники пострадавших и…
— Тетя тоже была в курсе?
— Да, конечно, но всех подробностей она не знает.
— Он мучил меня... — опустив голову и взявшись рукой за лицо, будто ему было больно, произнес Лев.
— Нет, его методы часто критиковали, но он выдающийся врач. И он просто хотел помочь тебе, — добавила психиатр. — Иначе тебя ждало бы пожизненное пребывание в психиатрической больнице.
— Понятно, — сухо ответил Лев.
— Тебе плохо?
— Нет.
— Пойми, все было ради твоего блага.
Он промолчал, но отчасти в глубине души был согласен с ней, хоть ему и было больно.
— Да, я понимаю, — сказал он, чтобы побыстрее закончить этот разговор.
Он больше не хотел находиться там. Какое-то чувство отвращения и апатичности нахлынуло на него. Больше оттого, что он узнал о себе. Ему было отвратительно осознавать, что он делал со своим отчимом.
— Ну теперь ты знаешь всю правду.
 — Да.
— Хочешь, я поговорю с твоим Альтер эго?
— Как? Вы можете поговорить с ним?
— Да, я назову твое настоящее имя, и он должен захватить твое сознание.
— Я не хочу.
— Тебе не о чем волноваться…
— Нет, я не хочу! — возразил Лев.
Психиатр посмотрела ему в глаза:
— Хорошо, хорошо, не хочешь — не надо. — Мария Сергеевна развела руками.
Возникла небольшая пауза. Лев молчал.
Вдруг у Льва зазвонил телефон. Это был Александр Михайлович. Они поговорили. Лев ответил, что приедет через час, и положил трубку.
— Что теперь будешь делать? — спросила врач.
— Ничего…
— Хорошо, ничего делать и не нужно. Просто пей таблетки. Старайся не нервничать. Кстати, как идет расследование?
— Нормально, без изменений, ничего нового, — без энтузиазма ответил Лев.
— Понятно, ну все эти события тоже оставили свой отпечаток, и это спровоцировало в тебе изменения, — продолжала говорить психиатр.
Лев снова погрузился в раздумья. Он будто провалился в собственное сознание. Ее он больше не слушал. Он словно очутился в комнате без света. И лишь силуэт того, кто пугал его, был перед ним. На стуле сидел он. И Лев услышал до боли знакомый голос:
«Это реальность, которую ты должен принять», — сказал Альтер эго.
«Ничего я не должен, я не такой, как ты».
«Да, ты не такой, и поэтому ты не выживешь».
— Лев, Лев? — окликнула его Мария Сергеевна.
— А, да? Я задумался, извините.
— Все хорошо?
— Нет, не все хорошо. Я не хочу больше разговаривать, мне надо подумать.
— Да, конечно, тебе надо переосмыслить все это. Подумай. Я всегда на связи, если что звони.
— Хорошо.
Лев встал и ушел не попрощавшись.
Психиатр проводила его взглядом. Как только Лев вышел из кабинета, она взяла записную книжку. Нашла там нужный номер, набрала.
 — Алло, Виталий Викторович?
— Да, здравствуйте.
— Вас беспокоит Мария Сергеевна… Он вспомнил. Точнее сказать, узнал правду.
— Ну, это должно было когда-нибудь случиться. Жаль, что сейчас, я думал, что это будет попозже, когда он повзрослеет. Как он себя вел?
— Он был рассержен и раздражен.
— М-м, это понятно, и это хорошо. Он не принял своего прошлого, он зол на себя за то, что делал тогда. Это говорит, что он не хочет стать таким, как был, и значит, есть шанс, что он не вернется к прошлому.
— Понятно, что мне делать?
— Следите за ним по мере возможности и удвойте дозу препарата. Хотя нет, я назначу другой. Посильнее.


Глава 35. Кинжал
 
 
Утром опер пораньше приехал в участок. Ему не терпелось продолжить допрос. И он планировал побывать при обыске комнаты. И, конечно же, позвать их единственного свидетеля — Льва, чтобы он хотя бы внешне опознал его. Пусть даже не по лицу.
 Когда опер зашел в здание, то сразу почувствовал влажный воздух. Возле кабинета криминалистов царила суета. Кто-то бежал. Ольга Васильевна выносила папки с документами. Почему-то мокрыми. По коридору послышался крик шефа:
— Да как так можно-то, а? С ума свести меня хотите?
— А мы-то что, это вон, сантехникам предъявляйте, — виновато отвечал криминалист.
Андрей ходил по коридору с закатанными рукавами и штанинами и с ведром в руках.
«Приятно видеть, как его отчитывают», — подумал опер.
— А что это у вас тут происходит? — с неподдельным интересом спросил опер.
— Да затопило нас.
— Что? Как?
— Да трубу прорвало.
Опер подошел к кабинету криминалистов. Заглянул внутрь. Вода стояла по щиколотку. В кабинете, где сидела Ольга Васильевна, в углу комнаты, рядом с глухой стенкой и окном проходила труба с горячей водой. Она шла к батарее, что стояла под окном, и дальше — в следующую комнату. Под потолком, где труба уходила на следующий этаж, и произошел прорыв. Из-за того, что прорыв трубы был на высоте, фонтан воды обрызгал весь стол криминалистов и шкафчики. Намокло все.
— А как так произошло? Она что, лопнула, труба-то? — спросил опер.
— Да она подтекала часто на том месте. Там было соединение.
— Если подтекала, почему не починили?
— Да сколько раз просили! Нет, у нас все бюджета не хватает. Да и мы думали: ну что страшного, если капает иногда? Ничего серьезного, не течет ведь. Мы Руслана просили, он подтягивал иногда, когда сильно текла. А ведь я сколько заявок шефу сделала! Он все грозился ремонт сделать. Ну, на этом все и стихало, знаешь сам, как у нас бывает. Пока жареный петух кое-куда не клюнет, ничего не произойдет, — ответила Ольга Васильевна.
— Понятно. Надеюсь, улики и ДНК тесты не пострадали?
— Ой, Александр Михайлович, сейчас не до этого. Хотя, по-моему, нет. Но я не могу найти тест. Он был в запечатанном файле. Я не успела его вчера вечером посмотреть, на сегодня оставила. Вчера с этим задержанием суматоха такая, много всего навалилось, занята была.
— Как и все мы, — встрял в разговор криминалист.
Он вошел в кабинет и поставил ведро на пол.
— Я надеюсь, вы улики хранили в хранилище внизу? — язвительно спросил опер.
— Ну, те улики по расследованиям, что ведем сейчас — нет. Мы же их исследовали, они были здесь все.
— Понятно. И сейчас они все плавают у вас на полу в воде…
Криминалист промолчал. Лишь одарил опера недовольным взглядом.
— Кстати. У нас затопило все компьютеры, потому что они стояли внизу. Ну, вода поднялась и…
— И?
— И пока что мы не сможем пользоваться базой и сделать анализ.
— Понятно, ни фига не весело у вас тут.
— Кстати, насчет ножа, — продолжил криминалист. — Я нашел на нем номерной знак. Вообще-то он охотничий и на него нужно разрешение. И он делался на заказ. Так что хозяина можно найти. Это редкий нож, в обычных магазинах такие не продают.
— И нож зарегистрирован не на того, кого мы задержали?
— Нет. На кого-то другого. Но вся информация находилась в компьютере, а он сейчас неисправен. Но можно найти магазин, где он был куплен, и у них посмотреть.
— А ты не помнишь, кому именно?
— Нет, не помню. Зачем мне помнить, я сделал заметку, думал, сегодня скажу тебе и имя в базе увидим.
— А как магазин-то назывался, хоть помнишь?
— Охотничий один. На краю города находится. Оформлен как ИП Симонова. Пробей сам. Адрес я не помню.
— Толку от вас… — пробормотал опер.
— Слышишь, ты, отвали, а! Без тебя проблем! — раздраженно вскрикнул криминалист.
Это было грубо, но опер не стал реагировать, криминалисту и так прилетело от шефа. Да и нет смысла ругаться сейчас с ним, ведь это не его вина, что кабинет затопило. Опер развернулся и вышел, не став провоцировать его больше.
 Опер поднялся на второй и этаж и зашел к Иватеву.
— Привет.
— Утречко, Михалыч.
— Н-да, утречко так утречко.
— Да, криминалисты поплыли, — усмехнулся Иватев.
— И не говори. Давай, наверное, опознание устроим. Я позову мальца. Можешь взять еще человека четыре, кто в КПЗ сидит? Наденем маски на них, и пусть посмотрит. Может, опознает.
— Да, давай, че нет-то.
— Хорошо. Через часик.
— Ага.
 
***
 
Опер позвонил Льву и вызвал его на опознание. Пока Лев ехал к нему, он нашел адрес охотничьего магазина, про который говорил Андрей. Потом забрал нож у криминалистов.
«Съезжу туда после опознания», — решил опер.
Лев приехал, как и обещал, через час. В том же кабинете, где и допрашивали преступников, Иватев, выстроил пятерых в ряд. Из них был задержанный вчера Аркадий. Двое дебоширов, что устроили ДТП с опером, которые до сих пор сидели в «обезьяннике», и еще двое задержанных. Их всех переодели в черное. На лицо надели медицинские маски и шапки. Лица были почти полностью закрыты у всех. Льву нужно было опознать по внешности, по росту и телосложению. Лев встал перед специальным зеркалом.
— Сосредоточься и не торопись, вспомни, каким ты его увидел, — сказал опер.
Лев рассматривал минут пять.
— Из них никто не похож.
— Ну, подумай еще.
Лев попытался в мыслях воссоздать событие первой встречи с маньяком. Он вспомнил его широкие плечи, его спортивную, подтянутую фигуру, хоть тот и был в пальто. Но были видны бицепсы на руках. Штаны были немного заужены, и виднелись мышцы бедер и выпирающие икры. Как у бегунов. Отсутствие пивного живота, который был у всех, на кого он сейчас смотрел. Длина рук. Никто из них не был похож. Но ему нужно было что-то ответить.
— Ну, по росту похож тот, крайний. Он высокий и такой же, как был маньяк. Ну а так, они все другие. Маньяк был спортивный. Когда мы столкнулись, я заметил, что у него достаточно спортивное телосложение. А эти… какие-то...
— Ладно, я понял, — ответил опер. Повернулся к Иватеву и сказал ему: — Заканчиваем, возвращай их.
Опер вытащил из внутреннего кармана маленький блокнот и записал: рост — метр восемьдесят шесть.
 Опер переговорил с Иватевым, и они закончили с опознанием.
— Ты что сейчас делаешь? Не занят? — спросил опер у Льва.
— Нет.
— Давай съездим кое-куда, надо кое-что проверить.
— Хорошо.
Они отправились в охотничий магазин. Магазин находился на краю города. Они доехали за сорок минут из-за пробок. Пока ехали, разговаривали на разные темы. Опер сделал вывод, что Лев очень даже смышленый парень. С ним было приятно общаться. Опер вспомнил одного паренька из прошлого, когда он работал еще участковым. Парень был такого же возраста, как сейчас Лев. И чем-то похож на него.
«Они похожи, наверное, несчастной судьбой и добрым характером», — подумал опер. Он проникся ностальгией, вспоминая те времена. Тот парень попал в передрягу: его мать избили местные отморозки, парень начал мстить и попал под следствие. Вот тогда и встретился с Александром Михайловичем, на тот момент участковым. Александр помог ему, он понимал, что совершать преступление паренька вынудили крайние обстоятельства.
Они подъехали к двухэтажному зданию. На втором этаже висела вывеска. «Охотник» было написано на ней зелеными буквами.
— Так, пойдешь со мной, только говорить буду я, а ты молчи, ладно?
— Угу.
Для Льва это было как приключение. Он проникся духом авантюризма. И теплыми чувствами к Александру.
Они зашли в магазин. Посередине стояла касса. За кассой — высокий бородатый мужчина, в меру тучный, не то чтобы толстый, но и худым его назвать было никак нельзя. Из-за ворота красного свитера виднелись татуировки — языки пламени.
— Здравствуйте, — сказал продавец басом.
— Здравствуйте-здравствуйте, — ответил опер.
Слева от продавца расположились вертикальные стеллажи с охотничьими ружьями. Справа такие же стеллажи, только с воздушками, пневматикой, арбалетами и луками. На витрине были разложены инвентарь и запчасти к оружию, патроны и ножи.
«Отец с сыном, что ли? — подумал продавец. — Нет, для отца мужчина слишком молод, а паренек слишком взрослый. Братья?»
Опер направился к стеллажу с ножами и начал разглядывать их. А Лев рассматривал ружья.
— Вам что-то подсказать? — спросил продавец.
— Да, подскажите, кто купил у вас этот нож. — Опер вытащил нож из внутреннего кармана в полиэтиленовом пакете и протянул продавцу.
Продавец посмотрел на нож — на прозрачном пакете была прикреплена записка «Улика №1». Потом на опера. Опер достал из кармана джинсов удостоверение. Продавец бросил взгляд на удостоверение и протянул руку к ножу.
— Можно я гляну?
— Да, конечно. — Опер отдал ему нож.
Продавец забрал нож и зашел в комнату за прилавком. Его не было минут пять. Потом он вышел. Взял чистый лист бумаги и начал писать. Молча отдал нож и лист бумаги оперу. Опер прочитал, что было написано: «Такшаев Максим Петрович. Улица Демократическая, 50/2».
— Спасибо за содействие, — сказал опер, и они со Львом вышли из магазина.
Опер вытащил телефон и набрал коллеге из участка.
— Алло? Пробей мне Такшаева Максима Петровича, проживающего по адресу улица Демократическая, дом пятьдесят дробь два.
— Хорошо.
— И скинь мне на телефон его фотку, любую, чтоб я узнал его.
— Будет сделано, — отозвались на другом конце линии.
Опер отключил вызов и положил телефон.
— Вы будете его задерживать? — спросил Лев.
— Ну, да, наверное. Отвезу в участок, пусть объяснится, почему его ножом убили человека.
— А вы думаете, он маньяк?
— Я хочу проверить. Не знаю на самом деле. Но что-то тут не складывается. Того, кого мы поймали, Аркадий его зовут… — Опер замялся. — Понимаешь, слишком легко поймали. Мне не дает покоя это, слишком много нестыковок. Он и вправду не похож на того, с кем я тогда схлестнулся, и ты его не опознал. И действовал он как-то грубо, неосторожно. Не сходится ничего, понимаешь?
— Вы думаете его подставили, ну, Аркадия?
— Не исключаю такой вариант и… и я столько охотился на этого маньяка. Он никогда не совершал таких глупых ошибок.
Они разговаривали о деле маньяка и ехали.
По нужному адресу находился частный дом. Большой черный металлический забор закрывал двор. За забором виднелся третий этаж частного дома. Возле забора стояла машина «BMW x5» с номерами К555КК123. Опер припарковался в метрах десяти от «BMW x5».
— Н-да, богатенький домик, — сказал опер.
— Богато жить не запретишь, — подтвердил Лев.
Прозвучал звук СМС на телефоне. Опер взял телефон и посмотрел в него. Там была фотография Такшаева.
— Понятно, — пробурчал опер.
Телефон зазвонил, это звонил коллега.
— Ну, что там? Нашел чего?
— Да, он довольно интересный человек. Недвижимости не имеет, но на него оформлена одна фирма. Сам он частный предприниматель. Из имущества только машина «BMW x5» и на ней просроченных штрафов тысяч на двести.
— Ого.
— А дом тогда чей по адресу?
— Дом принадлежит некому Важеву Петру Марковичу. У него несколько машин, несколько квартир, этот дом.
— Этот Важев, или Важный, пахан Такшаева, что ли?
— Не знаю, нет инфы.
— Или подставное лицо?
— Такшаев пару раз привлекался за хулиганство. А так ничего нет особо на него.
— Хорошо, понял. Пришли опергруппу по этому адресу, я тут уже. И его машина тут стоит. Будем ждать.
— Ты брать его будешь?
— Посмотрим, может, сам приедет. Группа пусть не светится, встанет рядом. Я, если что, маякну.
— Понял, принял.
Опер положил трубку.
— Ну что, будем ждать, — сказал опер Льву. — Машина его тут стоит.
— А дома его подкараулить?
— Понимаешь, если он и вправду тот маньяк, которого мы ищем, то он, скорей всего, убежит, узнав, что мы его караулим. Поэтому я хочу его врасплох застать.
— Понятно.
— Да, все сложно.
Они сидели в машине, через двадцать минут приехала дежурная группа. Опер вышел к ним и показал, куда встать, чтобы их не было видно. Опер со Львом прождали еще около часа и общались на разные темы.
Лев решил сходить в магазин купить что-нибудь перекусить. Опер заказал ему шоколадку «Милка» молочную. Лев купил себе «Сникерс» и оперу, что тот просил. Перекусили они возле капота.
— Ты точно не мог ошибиться с опознанием? Может, маньяк сидит сейчас у нас в участке, а я ищу тут его.
— Нет, среди них не было и близко тех, кто похож на него. Маньяк, он был высокий, спортивный. С длинными руками. Накачанный. Вон, как тот парень примерно. — Лев показал на идущего в их сторону парня.
Парень шел в сторону «BMW x5», уткнувшись в телефон и тыкая пальцами по экрану. Он был одет по молодежной классике. Зауженные классические брюки черного цвета в белую клетку с отворотами. Красная рубашка обтягивала мышцы груди. Сверху был классический джемпер, который идеально сидел по фигуре. Лакированные черные туфли. На левой руке были часы серебристого цвета. На правой — золотой браслет. И золотой перстень в форме льва на пальце.
— Так это же Такшаев, — проговорил опер и приказал: — Сядь в машину и не выходи.
Он бросил недоеденную шоколадку на капот своей машины и двинулся к Такшаеву на встречу.
— Уважаемый! Можно с вами побеседовать? — обратился к идущему.
— Нет, нельзя, — ответил Такшаев, смотря в телефон.
По мере приближения опера, Такшаев поднял голову, увидел его и спросил:
— Ты кто такой?
Опер подошел ближе. И рассмотрел его получше. Рост и вправду совпадал. И в плечах широкий. Но выглядел как-то неряшливо. Одежда вся помятая, будто он неделю ее не снимал. Волосы растрепанные, лицо опухшее, как после запоя.
— Я оперуполномоченный Александр Михайлович Майоров. Мне нужно с вами побеседовать. Пройдемте со мной.
— Ты че-то путаешь, чел…
— Нет, почему же, вы Такшаев Максим?
— Ну, допустим.
— Ну вот, значит, не путаю.
— Слышь, давай иди отсюда, мне некогда с тобой тут базарить, — грубо ответил Такшаев.
«Он пьяный, что ли? Выглядит невменяемым, но от него не пахнет алкоголем, и глаза взбудораженные какие-то».
— Это в ваших интересах, Максим Петрович, — вежливо сказал опер.
— В твоих интересах соскочить отсюда я сказал! — по-хамски ответил Такшаев.
Опер начал закипать.
— Послушайте…
Такшаев засунул телефон в карман и наотмашь ударил опера по щеке. Ударил сильно, со звуком. От удара опер повернул голову. Опер, конечно, ожидал сопротивления, но не такого. Он посмотрел на Такшаева, немного опешив.
— Ты че, не понял? Ты не знаешь, кто я?
— Знаю, ты труп. — процедил сквозь зубы опер.
Сзади из-за угла выбежали двое дежурных. Опер схватил Такшаева и бросил через бедро. Такшаев взвизгнул от боли. Опер ударил ему по лицу пару раз кулаком. Перевернул его на живот и надел наручники. Двое дежурных подбежали к ним, схватили Такшаева и потащил в полицейский УАЗик. Опер отвез Льва домой, а сам поехал в участок.
 

Глава 36. Альтер Эго
 

 На следующий день.
Лев весь день думал о том, что произошло вчера. Он так вдохновился, когда наблюдал за работой Александра Михайловича, что решил пойти в секцию по рукопашному бою. Опер вдохновлял его своей храбростью, стал для него примером для подражания. «Может, мне тоже стать полицейским и ловить преступников?» — подумал Лев. Он залез в интернет и начал искать информацию о том, как выучиться на оперуполномоченного. День пролетел незаметно.
 Вечером Лев собрался к друзьям. Груз на его душе от дела маньяка потихоньку спадал. Он был рад понимать, что это скоро закончится. Он надеялся на это. И этот вечер обещал быть хорошим, сегодня они вновь собираются играть в кофейне. Сегодня он снова увидит Ксению. Но его тревожил его прошлый разговор с психиатром. Его прошлое, хоть он и узнал правду, отчасти стало им восприниматься легче. Но то, кем он был и что делал, пугало его. Осознание того, что все эти кошмары были воспоминанием еще одной личности, живущей в нем, вызывали у него мурашки: «А вдруг он вернется? Что тогда будет со мной?» — думал он.
Но, к счастью, он пришел к твердому пониманию, что сегодняшний «он» — это не тот человек, который был раньше.
И дело не во взрослении и смене обстоятельств. Это действительно был другой человек. Одни мысли сменились другими. И правда не освободила его от тревоги. Теперь он боялся потерять над собой контроль. «Ладно, хватит думать об этом, — взбодрил он себя. — Пора собираться».
Он не хотел терять эту жизнь, хоть и не все его устраивало, но у него хотя бы появился лучик света, жизнь стала налаживаться, были и друзья, и любовь… новая жизнь. Вот только закончится все это с маньяком, и все совершенно точно наладится окончательно. С такими мыслями он вошел в кофейню.
— О, привет! Ты чего такой хмурый? — встретили его друзья.
Он улыбнулся и, оставив размышления за дверью, подошел к ним. Оказалось, что Ксения взяла своего младшего брата с собой, брата звали Тимур. Разница в возрасте была небольшой, поэтому он присоединился играть с ними. У стола, увидев Ксению с братом, сидящих вместе, на Льва нахлынули воспоминания: картинка поменялась, он увидел двоих, мальчика и девочку — он вспомнил старых друзей, Катю и Виталика. Через мгновение увидел их изуродованные тела, лежащие в том же сарае, где сидел он из прошлого. Лев посмотрел на свои руки, ему показалось, что руки в крови. Это была их кровь. И голос, знакомый и мерзкий, хриплый и тонкий:
— Ты помнишь их? Они умерли по твоей вине.
Лев поморщился от боли, зажмурил глаза и опустил голову, чтобы никто не увидел, что с ним что-то не так. Взялся рукой за лоб и помассировал возле висков.
— Что такое? Все нормально? — спросила Ксения.
— Да-да, все хорошо, голова разболелась просто, сейчас пройдет, — ответил Лев, стараясь не привлекать внимания.
Остальные ребята разговаривали между собой, поглядывая на него. А Петр уже раздавал карты настольной игры. Лев вытащил баночку с таблетками и выпил две штуки.
— Ну все, садись, давай играть, — произнес Петр.
Лев сел, сделав вид, что все прошло. Боль действительно исчезла через пару минут.
Они начали играть. Лев любовался Ксенией при каждой возможности. Она была очень красивой. Ксения замечала его взгляд и всегда смущалась, и краснела, но старалась не подавать вида. В воспоминаниях, что всплывали отрывками в его памяти, Лев понял, что Ксения похожа на ту девочку из прошлого. Он смотрел на Ксению и уже мечтал о том, как они будут встречаться. Как повзрослеют и начнут вместе жить. Как он с ней будет заниматься любовью. В этот момент он понял одну важную вещь: «Нужно избавиться от прошлого, я не могу так больше… прошлое мешает мне жить. Мне нужно разобраться с ним». Это решение приободрило его. Сегодня он избавится от того, кто на затворках сознания.
 Отлично проведя время, он проводил Ксению до дому. Это уже стало традицией. Попрощавшись, он направился домой. У него созрел некий план, и сегодня он попробует все решить. Он зашел в свою комнату, закрыл дверь. Встал возле зеркала и произнес свое полное имя:
— Шефер Лев Вольфович.
Никакой реакции.
— Шефер. Лев. Вольфович, — он произнес каждое слово по отдельности.
Ничего.
Он ожидал услышать голос, которым сопровождалось появление Альтер эго. Он зажмурил глаза и повторил еще раз.
Ничего.
Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, посматривая на свои ступни. Он боялся встретиться с ним лицом к лицу, хоть и хотел все решить. Еще пару раз произнеся это имя, он отчаялся.
«Тупая была идея», — подумал он.
Поднял глаза и увидел его. В зеркальном отражении стоял не Лев, а его Альтер эго. Он стоял, выпрямившись, но как-то криво, будто ему в позвоночник вставили кривой прут. Руки были в запекшейся крови. На подбородке и шее следы от стекающей крови. По всему телу было много гематом и ран. На пальцах рук не было ногтей. Лишь опухшая мягкая ткань выпирала местами. И демонический взгляд, глаза черного цвета с красными зрачками. Лев испугался и задержал дыхание. Потом выдохнул и, набравшись смелости, сказал:
— Ты...
— Зачем… ты… меня… звал? — перебил его мальчик. Альтер эго говорил с трудом, будто каждое слово давалось ему с болью.
Лев снова набрался смелости и заявил:
— Я хочу… я хочу, чтобы ты ушел! — произнес он.
— О-о... А ты осмелел... Храбрым стал? Прям как опер?
— Ты мне не нужен!
Мальчик в отражении повернул голову на левый бок.
— А ты выживешь без меня? Ты забыл, кто спасал тебя все это время? Без меня ты бы сдох! — со злостью и желчью проговорил он.
— Да. Выживу... — ответил Лев, но сам понял, что сомневается в своих словах.
Мальчик в отражении улыбнулся, увидев его сомнения. Они смотрели друг на друга. Альтер эго буравил его яростным взглядом, который чувствовался жаром на теле.
— Ты знаешь, каково жить во тьме? Когда видел свет? Каково смотреть на себя со стороны и не мочь ничего сделать? Как быть запертым в клетке из собственной плоти. Меня заставили забыть. И я потерял себя. Я потерял свободу… И лишь слабый отголосок самого себя я нашел на дне души.
Альтер эго поднял левую руку и посмотрел на свою раскрытую ладонь. Она была в свежей стекающей крови. Он сжал ладонь в кулак и посмотрел на Льва.
— Ту боль, что создала меня. Я обнял ее и начал подниматься к свету.
Лев посмотрел на его руку, что тот поднял. На ней было больше ран и ссадин, чем у Льва шрамов на всем теле. Лев потрогал свой свежий шрам на плече, что остался у него от маньяка. Рубцы шрама были еще розовые и чувствительные.
— Ты слабый и немощный! И поэтому… ты не выживешь!
— Я не хочу жить, как ты! Я хочу жить как, все нормальные люди… — выкрикнул Лев. — А ты и то, что ты пережил, — Лев нервно мял пальцы от волнения, на его глазах появились капельки слез, — и то, что ты делал, пугают меня. Я не хочу, чтобы ты возвращался. У меня новая жизнь. А ты в прошлом. — Лев отвел взгляд от мальчика.
Почему-то ему стало стыдно за то, что он его прогоняет, но он отверг в себе эти чувства.
— Ты... — он снова посмотрел в зеркало, но в нем было лишь его отражение. Мальчик исчез, — …мне не нужен, — он договорил фразу, что хотел сказать, и понял, что стоит и разговаривает сам с собой.
— Сработало... Получилось! — обрадовался он.
Радость и облегчение наполнили его грудь.
— Все закончилось! — повторял он себе.
 

Глава 37. Ошибка
 

Опер привез Такшаева в полицейский участок. Завел к себе в кабинет. Посадил на стул, не снимая наручников. Обыскал его и выложил на стол все, что нашел: ключи от машины, телефон, наличные — несколько купюр разного достоинства, всего около пятидесяти тысяч, визитницу с картами, пару визиток, складной нож и маленький пакетик с белым порошком. Это были наркотики.
Опер подошел к Такшаеву, схватил его за волосы и откинул голову на свет. Заглянул ему в глаза и раздвинул веки пальцами. Зрачки были расширенными и по всему глазному яблоку — множество лопнувших капилляров.
— Так ты че, обдолбанный, что ли? — спросил возмущенно опер.
Такшеев плюнул ему в лицо. И тут опер не выдержал. Он начал бить Такшеева по лицу кулаками. Ударив несколько раз, он остановился и понял, что нужно успокоиться. По регламенту нельзя вести допрос, если подозреваемый находится под воздействиями каких-либо веществ. Будь то алкоголь или наркотики. Такшаев был именно таким. И оперу следовало остановиться. Но ярость нахлынула на него. И он не смог. Опер отдышался, поправил рубашку и начал яростно и с криком задавать вопросы:
— Как твой нож попал в руки местного уголовника, который убил им человека?!
— Я не понимаю, что ты несешь!
Опер взял нож со стола и показал ему.
— Это твой нож! На тебя оформлен, ты его покупал! Как он оказался у убийцы?!
— Ты дебил?
Опер еще раз ударил его по лицу.
— Ты понимаешь, на кого нарвался вообще? — продолжал Такшаев.
— Это ты по ходу ничего не понимаешь. Твоим ножом убили человека. И нашли нож на месте преступления.
— Пошел ты на хер! Дай позвонить, мне надо сделать звонок! Тебя в порошок сотрут, когда узнают, что ты сделал, мразь! — заявил Такшаев.
— Пошел ты! — ответил опер и еще раз ударил Такшаева по лицу.
Александр никогда не любил рукоприкладства. И редко прибегал к такому методу допроса. Но иногда это нужно было сделать, и приходилось марать руки.
Александр выплеснул весь свой негатив на Такшаева. Его наглость и борзота выводили опера из себя. И опер все же поверил, что задержанный и есть маньяк. Ведь он вел себя как человек, ставящий себя выше других людей. Скорей всего мажор, сын какого-то местного бизнесмена. Почему бы ему не убивать людей для собственного удовольствия? Но доля сомнения все же присутствовала.
К концу допроса у Такшаева было разбито все лицо. Но он так ничего толком и не сказал. Заявлял, что потерял нож где-то в ночном клубе. Оставил на диване, будучи пьяным, и ушел. Какой ночной клуб? Когда это было? Он не помнит.
 Опер отправил Такшаева в КПЗ и занялся уборкой в своем кабинете. Он хотел найти уборщика и сказать ему, чтобы тот навел порядок, но оказалось, что Руслан уволился пару дней назад. А нового уборщика еще не взяли. Пришлось мыть полы самому. Опер провозился до позднего вечера, когда к нему в кабинет зашел шеф.
 — Ты что творишь, а? — разгневанно спросил шеф, как только вошел в кабинет опера.
— Что? — удивленно спросил опер.
— Ты зачем Такшаева задержал? Ты что с ним сделал?
— Я его задержал, потому что нож, которым убили Аркадия, принадлежит ему.
— Ты зачем избил его?
— Его допрашивал…
— ЗАКРОЙ СВОЙ РОТ! Ты совсем охренел? Ты что тут устроил за самоуправство! Что за самосуд? Ты совсем обалдел?! — орал шеф. — Ты знаешь, кто он?
— Не знаю.
Шеф так напрягся, что у него перехватило дыхание:
— Идиота кусок, ты понимаешь, что натворил?
— Да кем бы он ни был…
— Замолчи! Выпусти его живо! СЕЙЧАС ЖЕ!
Опер понял, что с ним бесполезно спорить. Придется подчиниться. В таком состоянии шефа не переспорить. Опер взял куртку со спинки стула и вышел из кабинета. Шеф вышел за ним. Опер спустился по лестнице к центральному входу.
Возле центрального входа стояла группа людей: несколько крупных мужчин в классических костюмах. И между ними стоял мужичок невысокого роста. Опер узнал его. Это был Важев Петр Маркович. Местный авторитет. В девяностых отжал одно предприятие, потом расширился, да еще как. Вложился в недвижимость. Сейчас у него имелись, кроме всего перечисленного, собственный ресторан и пара магазинчиков. Опер несколько раз видел его с шефом и местным прокурором, среди высших чинов власти. На тот момент опер просто не знал его фамилию, потому что его называли «Петрович». Опер остановился на секунду, посмотрел на них и направился в КПЗ. Все стало ясно.
Александр приказал дежурному вывести Такшаева и отдал ему все вещи, кроме пакетика с наркотиками. В КПЗ он узнал, что Такшаев взял телефон у одного из дежурных, пообещав заплатить ему.
Такшаева вывели у центральной двери. Сам опер поднялся в свой кабинет по другой лестнице. Прошло пятнадцать минут, прежде чем шеф вызвал опера к себе.
Опер зашел в кабинет к шефу и встал перед столом, засунув руки в карманы брюк. И недовольно смотрел на шефа. Шеф сидел за столом и курил.
— Короче, я тут подумал. Иди-ка ты в отпуск. На месяцок. Отдохни, в себя приди. В оплачиваемый, конечно. А то у тебя ум за разум заходит уже. Заморочился ты с этим делом.
— Ты меня слить хочешь?
— Ты мне не тыкай тут! Соблюдай субординацию! Совсем ошалел?! Я жопу твою прикрываю! — Шеф встал из-за стола. — Ты вон каких дел наворотил. — Шеф показал в сторону города правой рукой. — Столько шуму поднял! Таких людей задел.
Шеф сделал затяжку и встал возле окна.
— И упертый ведь как баран! Непрошибаемый. Сидит маньяк в клетке уже, что тебе еще надо? — Шеф развернулся к оперу. — Успокойся. Все, закрываю я дело маньяка. И спецгруппу распускаю. Хватит уже. От меня отчеты из Москвы требуют. — Шеф показал пальцем в потолок.
— Что? — Опер, опешив, вытащил руки из кармана. — Зачем?! Как? — Теперь пришла очередь опера поднимать голос.
— Все я сказал! Я распускаю спецгруппу, а ты — в отпуск.
— Ты совсем обалдел! — повысив голос, сказал опер.
— Замолчи, я сказал! — крикнул на него шеф. — И пошел прочь отсюда, чтобы глаза мои тебя не видели целый месяц!
Опер развернулся и направился прочь из кабинета.
— Скажи спасибо, что в оплачиваемый, а не в бессрочный отпуск в связи со служебным расследованием отправляю, поганец! — крикнул ему вдогонку шеф.
Опер хлопнул дверь так, что звук эхом разошелся по всему полицейскому участку. И вышел.
 

Глава 38. Три пути, три жизни


Опер.
Вечер. Восемнадцать часов.
Теплый осенний ветер. Еще не холодный. Не тот, что продувает до костей. Не тот, что несется с холодным дождем. Теплый приятный осенний ветерок. Достаточно сильный, чтобы были слышны звуки изгибающихся деревьев и кустов. По улицам разлетался мусор. Чья-то одежда, вывешенная нерадивой хозяйкой, сушилась на улице и, недостаточно хорошо закрепленная, уже была сорвана порывами ветра и унесена на балкон соседнего здания.
Остатки летнего теплого воздуха смешались с чьей-то неведомой могучей силой и неслись навстречу мужчине, что шел между девятиэтажками. Между этими высокими зданиями всегда сильный ветер. Александр шел вечером навстречу возлюбленной, хотя он и стеснялся ее. Катя была проституткой, и этот факт не давал ему покоя.
«Оперуполномоченный и эскортница. Стыд и срам. Мать точно не одобрит», — думал он. Но больше всего его беспокоило то, что тучи именно над его головой сгущаются. Его интуиция била молотком. Он чувствовал нутром, что что-то не так. И предпосылок было достаточно.
«Шеф закрыл дело — раз. Такшаев утверждает, что потерял нож в ночном клубе — два. Аркадий утверждает о наличии третьего на их попойке, что ушел с убитым — три. И самое главное — результаты ДНК теста так и не нашли — четыре», — думал опер.
После затопления комнаты криминалистов они вытащили все свое барахло, начали сушить, перебирать, и оказалось, что теста нет. И, конечно же, никто его не посмотрел. В тот вечер была большая операция. Было не до вновь полученных бумаг.
Александр не верил в случайности и совпадения. Да, в бытовой суете они, конечно же, есть. И ситуации, в которые попадают люди, бывают: от нелепых и глупых до почти невозможных и нереальных. Но сейчас совпадения были совсем уж неправдоподобными.
 Ветер подул еще сильнее. Порывы были настолько сильными, что в какой-то момент опер замедлил шаг. Будто невидимый сильный соперник сдерживал его.
Александр проникся атмосферой.
«Ветер, ветер, ты могуч, ты гоняешь стаи туч…» — вспомнил он стихотворение.
Опер провел аллегорию между ветром и своим врагом, что он не может поймать. Он также остается невидимым, всегда рядом в непосредственной близости и останавливает его.
Александр специально решил пройтись — надо было подумать. После того как группу распустили и его отправили в отпуск, у него появилось много свободного времени и огромная зияющая пустота в груди. И дело даже не в скуке и безделье. Дело в том, что он чувствовал, что проиграл. Будто он что-то упустил. Свернул раньше срока или проехал нужный поворот. И теперь стоит в тупике, не зная, что делать.
Вчера, когда шеф объявил, что закрывает группу, первое, что хотел сделать Александр, — это нажраться вусмерть и забыться. Хотя опер никогда так не пил. Только по праздникам мог позволить себе бокал вина или шампанского. А сейчас его почти одолело желание утонуть в рюмке. Он сдержался. Решил расслабиться, но не так. Все же напряжение надо скинуть. Много чего накопилось. Он позвонил Кате и договорился о встрече.
 Опер подошел к дому, где жила Катя. Сел на скамейку возле входа. Закурил. Он оделся под настроение, по-осеннему, грустно и серьезно. Черный осенний плащ, черные брюки и ботинки с высоким подъемом. Черная толстовка с горлом. И шапка восьмиклинка, тоже черная.
Он прокручивал в памяти все, что произошло.
«Так, надо составить хронологию событий. Понять, где я свернул не туда. — Он достал блокнот и начал записывать. — Первое — задержание лжеманьяка. Второе — затопление комнаты криминалистов. Третье — Такшаев. И четвертое — закрытие спецгруппы и мой отпуск».
«Нет, четвертое надо вычеркнуть — это последствия».
Он подумал пару минут. Потом написал: «Аркадий — убийство — Такшаев».
«Нет, криминалистов затопило в то же день, когда была облава на Аркадия. Значит... Значит, кто-то хотел отвлечь меня от ДНК теста?»
Опер приложил ладонь ко лбу.
«Нет, это догадка. Трубу прорвало ведь. Или ее же могли нарочно испортить… Нужно проверить этот момент. Если будет хоть одна зацепка, что затопление улик было не случайно, значит — да, это версия имеет место быть. Надо начать с кабинета криминалистов. Зайти к ним и просто посмотреть на трубу. А если ее уже починили? Как я пойму, испортили ее или нет? Ладно, завтра займусь этим вопросом. Заскочу с утра в отделение под предлогом забрать свои вещи, чтобы не привлекать внимания, и проскочу в кабинет. Решено».
Опер достал телефон и написал Кате СМС: «Выходи, я у подъезда».
Сегодня они пойдут в ресторан. Прогуляются по городу. А потом у них будет незабываемая ночь. Самое настоящее свидание.
 
***
 
 Лев.
 Тот же день. Восемнадцать тридцать один.
Недалеко от центра города.
На улице уже стемнело.
Лев шел из спортивной секции по рукопашному бою. Он решил записаться. Но сначала решил походить, посмотреть, где ему больше понравится. Он составил список, в него входили: бокс, кик-бокс, дзюдо и рукопашный бой. Сегодня он сходил в секцию рукопашного боя. Пообщался с тренером, посмотрел стоимость занятий и расценки на экипировку. Посмотрел, как тренировались ученики в секции. Ему не понравилось.
«Завтра схожу на бокс», — думал он. Он возвращался тем же маршрутом. Проходил мимо здания юношеского дома культуры, в котором были разные кружки по рукоделию и танцам. Лев шел, рассматривал здание. И увидел Ксению с ее младшим братом. Они стояли на крыльце дома культуры.
 — Ксения? — обрадовался Лев.
— О-о, привет! — Она помахала рукой ему в ответ.
 Он подошел к ней, поздоровался с ее братом.
— А ты чего тут?
— Так я же на танцы хожу, забыл? — широко улыбаясь, сказала она.
— А-а, точно, извини, забыл, да. — Он посмотрел еще раз на здание. — А твой брат?
— А Тимур ходит в кружок плотников.
— А-а-а-а.
Тимур отвлекся на друзей, что выходили из здания. И подошел к ним.
— Ты домой?
— Да, сейчас пойдем.
— Можно я тебя провожу?
— Да, сейчас только брата дождемся. Ну что ты там? — крикнула Ксения брату, что затерялся в толпе таких же подростков.
— Идите без меня. Я дойду сам, — ответил Тимур.
— О, ну вот опять тебя наругают. Ладно, пофиг, пошли. — Ксения махнула рукой на брата и подошла ко Льву.
— Пошли, — сказал Лев.
Они отправились в сторону ее дома. Лев начал хвастаться, как ходил на секцию рукопашного боя. А Ксения рассказывала, что ее больше всего хвалят на танцах.
Они вышли на центральную улицу. Гуляя по аллее, они услышали музыку — где-то вдалеке слышалась мелодия известной песни: на площадке возле входа на закрытый стадион расположились уличные музыканты. Группа из четырех музыкантов — две девушки и два парня — были одеты в винтажные строгие костюмы. Девушка посередине играла на большой виолончели. Рядом стояла девушка невысокого роста со скрипкой. Слева от них стоял парень с бас-гитарой, а справа — гитарист с акустической гитарой. Они исполняли разную музыку, от саундтреков известных фильмов до популярных классических произведений. Ксения со Львом подошли ближе. Ксения очень хотела послушать. Вокруг уже собралась немалая толпа людей. В толпе ходила девушка с тряпичным мешочком и, подходя к каждому, просила деньги для музыкантов. Лев с Ксенией протиснулись почти в первый ряд. Музыканты начали новую композицию из фильма про пиратов Карибского моря. Атмосфера была волшебная. Люди снимали на телефон. Кто-то фоткался. Влюбленные пары стояли в обнимку. Лев посмотрел на Ксению и попробовал взять ее за руку, она была не против. Лев взял ее маленькую ручку и понял, что она совсем холодная. Он взял ее вторую руку в свои руки, зажал между пальцами и начал греть. Ксения смотрела на него, потом на музыкантов. Лев смотрел только на нее.
«Вся эта музыка играет для нас», — подумал Лев, глядя ей в глаза.
Лев почувствовал чей-то взгляд на себе. Обернулся и увидел опера. Александр Михайлович был с высокой, стройной красивой русоволосой девушкой. Они тоже держались за руки. Опер смотрел на Льва с ободряющей улыбкой. Потом кинул взгляд на Ксению. Потом снова на Льва. Он подошел ближе, протянул руку, они поздоровались.
— Гуляете?
— Да.
— Мы тоже гуляем.
Лев улыбнулся. Опер улыбнулся в ответ.
— Ладно, мы пойдем дальше, хорошего вечера, — попрощался Александр.
— Пока.
Опер наклонился и прошептал на ухо Льву: «Молодец!» — и они со спутницей вернулись на то место, где стояли и тоже слушали музыку.
 
***
 
Маньяк.
По улице идет высокий молодой мужчина. Он просто гуляет. В одном из спальных районов, где-то недалеко от центра города. Одет в костюм— тройку темно-зеленого цвета. Поверх — драповое пальто. Вместо рубашки — черная водолазка. И черные туфли.
Он любил одеваться стильно. Это повышало его самооценку. Он чувствовал себя комфортнее, когда знал, что хорошо выглядит.
Гуляя по городу, он размышляет о правильности своих поступков и пытается найти оправдание своим действиям.
«Большой город, в нем так легко потеряться среди серой массы, — подумал он. — Красивые парки и площади разбавляются пыльными и серыми дворами с кривыми и темными переулками. Жилые дома и высотки сменяются торговыми центрами. Дороги пролегают по всему городу как вены в организме человека, по которым течет кровь в виде машин. Улицы и дворы в лучах солнечного света пропитаны атмосферой дома и родного места, и на этих улицах кипит людская суета. Ночью эти же дворы и закоулки пропитаны грязью и развратом никчемных людей, не нашедших в себе цели в жизни… Этот город пропитан лицемерием, ложью и кровью, страданием от разрушенных судеб и беспредела. Этот город заслужил такого, как я. И все же… навевает воспоминания. Приятное, немного грустное чувство ностальгии по детству, когда я гулял по дворам. Когда единственной моей заботой было поиграть подольше на улице и не делать уроки. Я словно чувствую запах того времени. В солнечную погоду днем во дворах играют дети, пожилые бродят, ища, с кем бы завести разговор. Среди машин, чьи владельцы не отправились сегодня на работу, стоят машины, покрытые толстым слоем пыли. Забытые или сломанные, никому не нужные старые машины. На некоторых клумбах напротив домов виднеются посаженные и ухоженные клумбы цветов. Переполненные мусорные урны. Старые обшарпанные пятиэтажки и девятиэтажки. Неудачные граффити на стенах лестничного прохода. Заколоченные окна пристройки сбоку от дома. Чей-то магазин, чей бизнес не пошел. Атмосфера спокойствия и родного места наполняет мою грудь, теплый осенний ветер обдувает лицо, и я вспоминаю школьное детство, как играл во дворе. Мои дворовые друзья, чьи имена я уже и не вспомню, игры в прятки и салочки. Эх, во времена моего детства еще играли на улицах в разные игры. Не то что сейчас. Да, как быстро прошло то беззаботное время. Не то, чтобы у меня было сожаление по ушедшему времени, но воспоминания приятные. А потом наступает ночь, и я вижу эту двуликость: ночью эти улицы и закоулки превращаются в вертеп разбойников и извращенцев, домогающихся к несовершеннолетним. Желтые, красные, белые огни прорываются через тьму, упавшую на улицы, расплывшуюся по всей территории города. Звуки музыки неадекватных водителей, которые хотят, чтобы все услышали тот бред, что они слушают у себя в тачках. Красные огни проезжающих машин. Откуда-то доносятся вопли пьяного дебошира. На лавочках алкаши выясняют отношения. В кустах подростки, кому не хватило внимания от нерадивых родителей, травятся легкими наркотиками. В квартирах, которые сдают в аренду, всю ночь гудят все те же подростки, устроившие «вписку». А кто-то изменяет своему супругу. И это все в порядке вещей… Город спит, просыпается мафия... И только я понимаю их никчемность, они не заслуживают жить».
Пройдя по улицам спального района, он сел на автобус, чтобы доехать до центра города.
«Злые лица людей, стоящих на остановке. Они понимают свою никчемность. Настолько нищие, что приходится ездить на общественном транспорте», — подумал он.
Он вышел ближе к центру, где стоял самый большой торговый развлекательный центр. Людей стало больше.
«Тут уже не видно пьяниц и дебоширов, люди более красиво одеты. Центр города светится в огнях магазинов, и свет рекламных вывесок добавляет ночную романтику городу, живущему ночью. Здесь атмосфера немного меняется, — подумал он. — Чувствуется запах нового поколения. Новых технологий. Больше молодых людей, целеустремленно двигающихся куда-то. Здесь гуляют люди из более молодого поколения и те, кому повезло родиться в «нормальной» семье, чьи родители принадлежат среднему и высшему классу. Но они все мертвые внутри. Вся их никчемная жизнь состоит из поиска удовольствий. У них нет смысла существования, кроме как удовлетворять свои вожделения. Вся их работа, цели, мечты, все это они выстраивают вокруг своих желаний получить хоть какой-то гормон счастья. Все, что они делают — это ищут удовольствия. Всю. Свою. Жизнь. Деньги для того, чтобы попробовать как можно больше удовольствий, еда как получение удовольствия. Отношения для получения сексуального удовольствия. Даже добиться в чем-то успеха для получения похвалы, статуса и внимания к своей персоне — все это для того, чтобы потешить свое самолюбие, самоутвердиться за чужой счет. Получить удовольствие от доминации над кем-то. Все это — ради выработки эндорфина. Чем они отличаются от животных? Есть чем, человек хуже животного — даже животное не будет извращаться ради половых утех. Пестик и тычинка, но нету тычинки и тычинки, или пестика и пестика. Нет. В природе есть гармония. В человеке же царствует развращение. Никакая обезьяна никогда не сделает аборт, чтобы дальше заниматься сексом. Да, в природе есть свои жестокости, «выживает сильнейший», но извращения есть только у людей».
Двадцать часов, тридцать одна минута.
Маньяк свернул на аллею, что находилась на центральной улице города. Погруженный в свои раздумья, он брел вперед. Пока музыка не привлекла его внимание. На площадке перед входом в закрытый стадион играли уличные музыканты. Маньяк обратил внимание: музыка, которую они сейчас играли, была из одного фильма про космос. Этот фильм ему нравился, и музыка тоже. Он вошел в толпу и протиснулся чуть ближе. В толпе он заметил мальчика, который держал руки девочке и, по-видимому, грел их. Они слушали музыку. Это был Лев. Маньяк сразу узнал его.
Маньяк наблюдал за ними пару минут, как заметил второго, не менее важного человека. В толпе он увидел оперуполномоченного Александра Михайловича. Тот стоял с молодой девушкой, достаточно далеко от маньяка, с противоположного конца. Но опер заметил его: поднял руку на уровень груди и помахал ему в знак приветствия. Маньяк ответил тем же и улыбнулся.
— Тут что, весь полицейский участок собрался, что ли? Откуда он взялся здесь? — прошептал опер.
Лев увидел, что Александр Михайлович помахал кому-то рукой, повернулся в ту сторону и заметил человека из полицейского участка. Они не были знакомы, но он пару раз видел его на работе у опера. Лев отвернулся и продолжил греть руки Ксении.
«Будет рискованно сейчас что-либо предпринимать. Просто прослежу за мальцом, раз выдался такой случай», — подумал маньяк и скрылся в толпе так, чтобы опер и Лев не видели его.
Чуть позже маньяку удалось проследить за Львом и Ксенией. Он узнал, где они живут.
 

Глава 39. Безмятежность
 

Еще один вечер прошел в кругу компании. Ксения пришла без брата и немного опоздала. Петр привел еще одного своего знакомого. Компания была большая и шумная. Но старые игры уже стали надоедать. Нужно было покупать новые. Все согласились скинуться. Петр предложил пару вариантов новых настольных игр, тех, в которые они еще не играли. Лев согласился со всеми вариантами. Он был по-настоящему счастлив проводить так время в кругу друзей. Он задумался: «А не к этому ли я стремился? Жить беззаботной жизнью, радоваться с друзьями, играть, не ходить в школу. Не видеть всех этих отморозков из параллели. Да, это счастье».
После последней совместной прогулки Лев и Ксения стали ближе. Когда он ее проводил и она зашла домой, она позвонила ему, и они еще час разговаривали по телефону. Лев чувствовал, что она отвечает ему взаимностью. Он набрался смелости и решил сегодня пригласить ее на свидание и признаться в чувствах. Самое настоящее свидание, с цветами и романтической прогулкой. Пойти вместе в кино, а после поужинать в какой-нибудь кафешке. Это было пределом его мечтаний. В животе летали бабочки, в груди был ураган эмоций, и страх быть отвергнутым боролся с влюбленностью, что окрыляла. И влюбленность побеждала все остальные чувства. В симбиозе они давали некую эйфорию.
Они закончили играть. Лев по обыкновению собрался ее проводить, помог ей надеть куртку. Они вышли на улицу вместе с остальными, попрощались с друзьями. И отправились в сторону ее дома.
— Я хочу кое-что сказать, — начал Лев.
Она посмотрела ему в лицо, увидела его покрасневшие щеки и поняла, что он хочет сказать что-то важное.
— Ну, скажи, — ответила она, предвкушая, что он ей признается в своих чувствах.
Ксения зарылась губами в шарф, чтобы не выдать свое смущение.
— А, ну, да, в общем, ну... Я хочу пригласить тебя в кино, — сказал он, глядя в ее глаза и ожидая ответа.
— М-м-м, ну хорошо, давай сходим, какой фильм?
— А, ну я еще не выбрал, там по расписанию посмотрим.
— Хорошо.
Снова возникла неловкая пауза.
— Я тебе нравлюсь? — не выдержав, спросила она.
— Да, — сразу ответил Лев, хоть и не был готов к этому. Он хотел первым признаться ей.
— А чем?
— Ну, мне нравится твое лицо.
Девушка в недоумении смотрела на него. Лев понял, что она ждала не такого ответа.
— Ну, ты вся мне нравишься, твое лицо, фигура, то, как ты говоришь и одеваешься, ты милая и добрая, — смотря на нее, произнес Лев.
Он почувствовал, как стало легче на душе. Ее лицо залило краской. Она молчала, смущено, поглядывая на него и еще больше натянув шарф на лицо.
Опять пауза.
— А я тебе? — робко спросил он в ответ.
— А ты мне нет, — игриво сказала Ксения с улыбкой.
Жизнь остановилась, он перестал дышать, испуганно заморгал глазами, смотря на нее. Девушка рассмеялась, видя его реакцию.
— Да шучу я, конечно нравишься, — быстро ответила она. — Думаешь, я бы пошла с тобой куда-то, если бы не нравился? — Она отвела глаза, стала смотреть себе под ноги.
У Льва камень упал с души, и он еще раз за вечер почувствовал облегчение. Они взялись за руки и так и дошли до ее дома.
Перед подъездом возле ее дома он обнял ее за плечи, но не отпустил. Она обняла его в ответ. Они стояли так несколько минут. Потом он слегка отпустил ее и посмотрел в ее глаза. Их лица были близки. Он чувствовал ее дыхание. Он робко потянулся к ее губам, и они поцеловались. Это был первый настоящий поцелуй в жизни Льва. Сначала они просто уперлись губами друг в друга, но потом начали хватать губы губами, как бы кусая, продолжая и продолжая. Она сильно притянула его к себе, обвив руками шею. Он взял ее за талию и приподнял ближе к себе. Ксения встала на носочки. К губам добавился язык, и вот они уже целуются взасос. Все прекратилось, когда послышался звук шагов. Кто-то спускался по лестнице в подъезде. Они перестали целоваться. Прозвучал звук домофона. Дверь открылась, из дома вышел сосед по лестничной площадке. Ксения, засмеявшись, отпустила Льва. Они обменялись еще парой фраз и разошлись.
Лев шел домой, словно летя на крыльях, почти в припрыжку. Но всю дорогу ему мешало чувство, которое он подавлял в себе, чувство, что за ними кто-то следит.
 

Глава 40. Незаконченное дело
 

Несколько дней проведя с Екатериной, отдохнув и переведя дух от последних событий, опер решил заглянуть в участок, как и планировал.
«Нужно проверить трубу и расспросить, кто мог видеть что-либо странное», — решил он.
Пока он отдыхал, гулял и праздно проводил время с любовницей, из его головы не выходила мысль, что не давало ему покоя. Он не мог полностью расслабиться и забыться. Когда он закрывал глаза, перед его внутренним взором всплывали фрагменты из незаконченного им дела. Он понял: нужно продолжить расследование. Несмотря на то, что дело уже закрыли. Аркадия скорей всего посадят. И шеф запечатает еще одну папку в своем шкафу.
«Неважно, что там напридумывал себе шеф. Дело еще не раскрыто, и я поймаю его, во что бы то ни стало…»
Он выбрал обеденное время и заехал в участок. Пока ехал из дома до участка, он размышлял: «Кто бы это мог быть? Им может быть любой. Кто угодно. В участке полиции работает около ста человек. Ладно, женщин не будем считать. Но все равно много. Каждый из них, если захочет — может быть в курсе происходящего внутри. Облавы, задержание, ход дела… Новости сплетнями разносятся по всем кабинетам. Кто, что сделал, кого отчитал шеф. Кто с кем переспал или попался на взятке. Любой дежурный. Любой патрульный. Может, кто-нибудь из помощников следователей? Или кто-то из самих следователей? Из рядовых? Может, из криминалистов? Или из оперативной группы? Кто же это может быть…»
 На улице шел дождь, опер быстро проскочил пропускной пункт. Из дежурных никто и слова ему не сказал. Он быстренько пробежал по крайней лестнице к себе в кабинет. Взял пакет и накидал туда несколько книг и папок с документами. Вышел и так же спустился на первый этаж. Огляделся по сторонам.
«Главное шефу на глаза не попасться», — думал он.
Он аккуратно открыл дверь в кабинет к криминалистам и быстро зашел. Андрея не было.
«Ну и хорошо, он мне не помощник», — подумал опер и прошел в кабинет Ольги Васильевны. Она была на месте.
— Ну что вы тут, как дела?
— О, Александр Михайлович, здравствуйте.
Ольга Васильевна оторвалась от телефона и улыбнулась.
— Ну что, восстановили все после потопа?
— Ой, и не спрашивайте. Я некоторые вещи до сих пор найти не могу.
— Бывает, да, случается беда.
— Вы что-то хотели, Саш?
— Да, хотел взглянуть на эту вашу трубу.
Ольга Васильевна чуть спустила очки и посмотрела на него, скривив губы.
— Зачем?
Опер не стал терять времени, подошел к трубе и начал рассматривать ее. Там, где был прорыв, виднелись швы от сварки. Трубу заварили.
— Надо мне кое-что выяснить. Я быстро.
— Ну, смотрите, — пробурчала Ольга Васильевна.
«Так, ничего разобрать не могу, труба как труба. Краска облезла. Заварена недавно», — подумал опер.
— А кто дежурил, когда прорыв то был?
— А, я не помню. Иватев вроде бы.
— Понятно. Спасибо.
Опер вышел из кабинета.
«Так, Иватев был на задержании со мной, и двое из дежурных тоже. Остался один только. И он как раз сейчас на КПП сидит. Пойду у него спрошу», — подумал опер и отправился на КПП.
 На пропускном пункте сидел молодой паренек, Денис.
— Дэн, привет еще раз.
— Здравствуйте.
— Слушай, а напомни мне, как криминалистов-то затопило? Ты тогда в дежурке сидел. Должен был видеть.
— А что видеть? Пар пошел из их кабинета, я думал, пожар начался. Подбежал, открыл дверь, а там вода фонтаном бьет из трубы.
— Понятно. А что-нибудь странное по камерам видел?
— Да короткое замыкание ведь было. На час где-то свет потух во всем здании. Камеры тоже отключились. Я спустился в щитовую в подвале, а там автоматы отбило. Я включил, а они опять выбили. Ну позвонили электрику. Он приехал, нашел короткое замыкание. Сказал, кабель перегорел. Хотя в таком месте чего бы ему перегореть — не понятно, но все же.
— Как интересно. Вначале вырубается свет. Не работают камеры. И в это время происходит потоп.
— Нет, потоп произошел сразу, как свет включили.
— Ага, очень интересно. Слушай, а кто был-то в здании?
— Девочки из дознавательского отдела, бухгалтеры, участковый, из отдела статистики пара человек. Вечер был, многие ушли уже, поэтому немного.
— Понятно. Ты что-нибудь странное заметил?
— Да нет, все как обычно. Уборщик, правда, уволился. Я его попросил помочь мне, он же знал, где щитовая и котельная находятся, а он отказался. Такой, мол, я здесь больше не работаю, и ушел. Такой важный был.
— Да, уборщик ценный кадр был, конечно.
«Надо спросить у уборщика», — сделал себе мысленную пометку опер.
— Ладно, понял тебя, спасибо, — сказал опер и вышел.
Он сел в машину. И начал думать.
«Здесь более чем понятно, что совпадений слишком много: электричество отключилось, камеры не работали, потом затопление и это все, когда мы были на задержании. Дежурный остался один, остальные были на выезде… дежурный». Опер вспомнил про дежурного, которого уволили из-за пьянки.
«Как там его звали? Алексей? Он напился и говорил, что кто-то его напоил силой, а еще он сказал, что этот «кто-то» заходил в мой кабинет».
 — Так, так, так, — проговорил опер. — А это-то я не учел.
Опер достал свой маленький блокнот и написал: «Кто-то в моем кабинете».
«Итак, надо это проверить. Если маньяк в полицейском участке, а он в полицейском участке — это точно, надо поговорить с Алексеем. И с уборщиком тоже, с чего это он уволился и как раз в такое время? Слишком много совпадений».
Опер достал телефон и набрал номер девушки из бухгалтерии.
— Привет, Ань.
— Привет-привет, Саш, — фамильярно ответила она.
— Слушай, дело есть на миллион. Помоги мне, пожалуйста.
— Что случилось?
— Мне очень нужно узнать адреса двух людей, работавших в полицейском участке. Это очень важно и очень секретно. Чисто для меня. Поможешь?
— Ну, дело такое, вообще-то…
— Пожалуйста, Ань, с меня конфеты.
— Ну, одними конфетами за такое ты не отделаешься.
— Хорошо, шампанское и букет цветов.
— Ладно, это уже лучше.
— Пришли, как сможешь, смской мне на телефон, — попросил Александр, продиктовав ей нужные данные.
— Хорошо.
К вечеру у него были адреса Алексея и Руслана.
 

Глава 41. Мысли на высоте
 

 Шестнадцать часов. Тот же день.
 Высокий парень в робе синего цвета зашел в большой торговый центр в центре города. Роба новая, незапачканная. На плече — нашивка с надписью «Электросети ОАО Д.Э.П №118». В руках — чемоданчик. Он подошел к охраннику на рамке металлодетектора.
— Здравствуйте. Администратор у себя? — сделав важный вид, спросил он.
Охранник, мужчина лет сорока пяти, одетый в черное, с дубинкой на поясе, равнодушно скользнул взглядом по посетителю, ответил:
— Привет, нет, нету ее.
Маньяк знал, что ее нет, поэтому и пришел в это время.
— Понял. Она мне распоряжение дала, надо доделать сегодня.
— Хорошо-хорошо, делай, — сказал охранник.
Парень прошел мимо рамки металлодетектора. И отправился к противоположному выходу. Всего в торговом центре было четыре выхода. Один — черный, или грузовой, выход, который вел во двор здания, на парковку. Туда подъезжали фуры и грузовые машины и разгружали товар, который потом заносили через этот вход. Он закрывался на ключ и имел металлические двери. Остальные двери были для посетителей — из витринных прозрачных стекол, под три метра в высоту.
Маньяка интересовал только один. Он подошел к эскалатору, что находился напротив нужных дверей. В отличие от остальных двух выходов, у этого эскалаторы находились ближе всего. По правую и левую стороны расположились ресторанчики, суши-бар и пекарня. И только потом шли бутики с магазинчиками.
«Этот проблемный», — подумал маньяк. Он уже предусмотрел несколько вариантов, но никак не мог решиться. Подошел к колонне, что стояла сбоку, и начал осматривать ее. К нему подошел охранник.
— Привет! Что и сегодня работать будешь?
— Привет. Да я не успел в прошлый раз, сегодня закончить надо.
— Понял, администратор в курсе?
— Да, конечно, я ее предупредил.
— Хорошо. Слушай, там в нашей каморке, — так охранники называли небольшое помещение без окон, которое они использовали для отдыха и переодевания, — розетка по ходу сгорела. Посмотришь заодно?
— Конечно, — ответил маньяк.
Идея пришла, когда он несколько минут смотрел, как люди поднимаются и спускаются по эскалатору.
«Так я же могу установить в эскалатор, зачем мне мучиться с выходом? Тут некуда его запихнуть. Эскалатор все равно близко, — подумал он. — Только вот надо ночью прийти, когда все будет закрыто. Опять придется убалтывать этого зануду… Ладно, что-нибудь придумаю».
Он подошел к охраннику.
— Передай своим, что я на закрытие приду.
— А что так? А сейчас?
— Сейчас людей много, не смогу подлезть, — ответил маньяк, почесав затылок.
— Ну, ладно… — протянул охранник.
— Заодно и розетку вашу посмотрю.
— Хорошо.
Маньяк вышел на улицу. Закинул инструменты в багажник машины. Было около пяти часов.
«Скоро стемнеет, примерно через полтора часа», — подумал маньяк и закурил. Посмотрел вдаль и вспомнил, что он хотел посетить еще одно место.
— А давай, на закрытие все равно успею, — пробурчал он.
Он пошел пешком. Недалеко строилось одно здание. Там был задействован башенный подъемный кран — возводили высотку. Маньяк хотел подняться на этот кран и встретить там закат. Всего лишь пара кварталов — и он на месте.
Стройка была обнесена металлическим забором. На воротах виднелся плакат «Паспорт объекта». Он купил бутылочку фруктового пива с лаймом. Взял чипсы.
Стройка была месяц, как заморожена. На территории оставался только охранник. Маньяк зашел в пятиэтажку, что стояла напротив, через дорогу. Поднялся на пятый этаж. С лестничного пролета осмотрел сверху территорию стройки. Отметил, что будка охранника находится с другой стороны недостроенного здания.
«Навряд ли он будет днем обходить территорию, наверное, сидит в своей будке и смотрит сериалы».
Маньяк спустился, обошел забор. Перелез прямо напротив крана. Огляделся, подождал минут пять — не прибежит ли охранник. И начал взбираться по лестнице крана вверх. Забрался в будку — она была не закрыта. Сел в кресло крановщика. Перед ним открылся вид города с высоты. И алые облака на горизонте прикрывали угасающие солнце. Он открыл стеклянную бутылку с пивом. Открыл пачку чипсов. И стал наслаждаться моментом, глядя на солнце, уходящее за горизонт.
«Что это со мной? Страх? Страх перед тем, что будет? Страх перед предполагаемой смертью? Ведь плана отступления у меня нет. Да его и не может быть в такой ситуации. Или просто меня будоражит масштаб того, что грядет? Не знаю. Наверное, все же страх перед смертью все равно в какой-то мере присутствует. Наверное, это нормально. Бояться, что жизнь оборвется, перед глазами потемнеет, и ты перестанешь существовать. Я думал об этом тысячу раз, но только сейчас осознание приходит по-настоящему. Перед смертью не надышишься… как говорят. Но и жизнь эта мне давно опротивела. Да, пути назад уже нет. Я не могу остановиться. Столько жизней было загублено, по-настоящему невинных жизней. Я это понимаю. И все ради удовлетворения собственной похоти и пороков. Я не достоин жизни. Наверное. Или это они недостойны жизни?» — он посмотрел на улицу внизу. По ней шли люди. Мать с ребенком. Молодой парень идет с пакетом. Двое пожилых идут рука об руку. Женщина выгуливает маленькую собачку. Мужчина стоит и курит возле машины такси.
 После всех трагических событий, что случились с его семьей, он уехал жить к бабушке в деревню. Там он пробыл, пока не призвали в армию. Вернувшись, он отомстил обидчикам и остался в городе. Тогда же он и связался с одной протестантской церковью. Ходил туда с полгода. Хотел замолить грехи. Но понял, что мрак в его сердце уже прочно засел в нем. Ему не смогли помочь, да и не хотели особо. В таких церквях делают упор на посещаемость, деньги и якобы братстве, в которым ты должен (именно должен) находиться. И он ушел. Но он запомнил одно учение, что пропагандировали в этой церкви: то все плохие мысли и искушения идут от бесов и демонов. И в какой-то момент он понял. В нем и есть бес. И эта сущность ему нравится. Он его так и назвал — Мой демон мщения. И иногда обращался к нему и разговаривал с этой темной сущностью. И бес отвечал ему. Маньяк чувствовал его в своем сердце, этот мрак, что был чернее черного, это желание — убивать.
 Маньяк разглядывал людей внизу и в то же время заглянул в собственное сердце. И тот мрак, что был внутри, ответил ему: «А как же наша цель? Ты должен!»
— Хорошо. Раз должен, значит сделаю, — ответил маньяк.
Он допил пиво. Съел чипсы. Подождал, пока солнце сядет, и отправился домой.
 

Глава 42. Руслан
 

Опер посмотрел по карте в интернете, где находятся дома Руслана, уборщика и Алексея, уволенного дежурного.
«Так, Алексей вообще в частном доме живет, за городом. До него сейчас ехать через весь город, по пробкам час выйдет. Не хочу. А вот Руслан живет практически рядом. Минут двадцать отсюда со всеми пробками», — думал опер.
«Ладно, сначала к Руслану, потом к Алексею», — решил он и отправился по адресу.
 Пока опер ехал, он вспомнил, как ему дали это дело. Шеф формировал команду из тех, кому нельзя доверить особо важные задачи. Чтобы не отвлекать от дел толковых следователей. Шеф до последнего не верил в существование маньяка и списывал все жертвы на бандитов, разборки между группировками. Или случайности. Он скрывал до последнего, что это серия, не желая признавать очевидное. Он вспомнил, как списывали убийства, лишь бы повысить статистику раскрываемости.
«Нечего нам заводить "глухарей" тут», — однажды сказал ему шеф. И все так и делали, никто не хотел попасть под разнос. Работы и так было много.
— Да мы сами его создали… Наша халатность! А скольких он убил на самом деле? — прорычал сквозь зубы опер.
Вместе с этими мыслями пришла идея: «Закончу с этим делом и уйду из полиции». Эта идея принесла ему облегчение.
 Припарковав машину, он осмотрелся. Руслан жил в девятиэтажке. Зашел в подъезд, нашел его дверь. Постучал три раза. Тишина. Он занес руку — хотел постучать еще раз, но услышал шаги. Кто-то подошел к двери. Было слышно, как человек за дверью подошел и посмотрел в глазок. Замок двери провернулся. Уборщик толкнул дверь и сразу развернувшись, ушел вглубь коридора. В руках он держал кружку с чаем.
— Здравствуй, заходи, — сказал Руслан.
— Приветствую. — опер зашел, разулся и прошел за ним.
Уборщик прошел вглубь квартиры и встал посередине зала, развернувшись к оперу лицом. Он был в черных штанах-шароварах и белой майке. Опер осмотрелся.
— Уютненько у тебя тут, — соврал опер, оценивая обстановку.
Обычная однокомнатная квартира с давнишним ремонтом. Балкон переделан под небольшую комнатку. Там стояла двуспальная кровать. Перегородка между комнатной и бывшем балконом была убрана, и там, где должна была стоять стена, сейчас свисали полупрозрачные шторы. Рядом с кроватью лежали разные вещи.
— Ты что-то хотел? — непринужденно спросил Руслан, отпив из кружки.
Опер не обратил внимания, но Руслан, стоящий перед ним, сейчас выглядел несколько выше, чем обычно — он не горбился. Уборщик выглядел совсем иначе: со спортивной фигурой, широкий в плечах, с мускулистым торсом. Словно атлет. Опер не замечал раньше этого. Уборщик всегда одевался как-то неказисто: в замызганную робу, обычно на несколько размеров больше, чем нужно. Вещи всегда висели на нем, и он всегда горбился. И всегда жаловался на больную спину.
— А ты вроде горбился, нет? — выпалил опер, игнорируя его вопрос.
Маньяк посмотрел краем глаза на вещи, лежащие на полу.
— Ну, как видишь, нет, — ответил Руслан.
Опер посмотрел на пол, куда упал взгляд Руслана, и увидел корсет — для осанки позвоночника, у Александра был такой, когда он был подростком. Опер пригляделся и увидел, что корсет не совсем обычный, переделанный. Александр сделал пару шагов в комнату, поднял корсет и стал разглядывать его. Какие-то лямки пришиты вручную, а с тыльной части прикреплена маленькая подушка неправильной формы.
— Ясно, — прошептал опер и бросил корсет на пол.
«Так он носил корсет для того, чтобы казаться горбатым? Зачем?» — подумал опер.
 Он повернулся к Руслану. Руслан с ухмылкой смотрел на него и отпивал из кружки чай. Мозг опера уже ответил на свой же вопрос «зачем?», но мысли еще не догнали его.
— Как ты меня вычисли? Ты прям удивил, не ожидал, что все же выйдешь на меня, — сказал хищно Руслан, по-злодейски. Выражение его лица изменилось в мгновение ока. Наигранная улыбка сошла. Лицо стало леденяще спокойным и чудовищно серьезным.
«Сейчас все маски сброшены», — подумал маньяк с облегчением.
Опер смотрел на Руслана округлившимися глазами. Маньяк понял, что Александр приехал по какому-то своему делу, а вовсе не как к маньяку. Атмосфера наэлектризовалась.
— А я и не понял… Ты только что прокололся, — выговорил опер.
Сердцебиение участилось. Опер напрягся так, что волна жара прокатилась по всему телу. На лбу и руках выступили вены.
— Ну сейчас уже не имеет значения. — Маньяк опустил руку с кружкой. В ней оставалось немного горячего чая.
Опер не мог поверить, что это он. Секунд тридцать они сверлили друг друга взглядами. Пауза затянулась.
— Прежде чем все начнется, — произнес Руслан, — можно я закурю?
— Нет, нельзя! — прорычал опер и медленно потянулся рукой за спину, нащупывая рукоять пистолета.
Маньяк кинул ему в лицо кружку с чаем. Это было ожидаемо. Опер увернулся. Маньяк кинулся к нему. Опер вытащил пистолет и успел выстрелить один раз. Пуля задела его противника, но не остановила его.
Маньяк схватил его руку и отвел в сторону дуло пистолета, толкнув опера и прижав всем своим телом к стене. Руслан двумя руками схватился за правую руку опера, чтобы отобрать пистолет. Свободной рукой Александр пару раз ударил его по лицу, а потом схватил за волосы, пытаясь оттянуть его голову в сторону. Они начали бороться. Прозвучало еще два выстрела, когда маньяк попытался выбить пистолет. Пули попали куда-то сзади в стенку и потолок. Маньяк прижал опера к стене, уперев локтем в шею, а второй оттягивая его руку с пистолетом в сторону. Еще два выстрела: опер пытался направить дуло пистолета, но оба раза мимо. Маньяк ударил опера локтем в нос. Опер потерялся на секунду, и маньяк ударил коленом по руке. Пистолет вылетел.
Опер вдруг осознал: «Он намного сильнее меня».
На майке Руслана, в боку брюшной полости виднелось покрасневшее от крови отверстие. Но на лице была лишь ярость, он словно не чувствовал боли. Маньяк начал наносить точные и сильные удары по корпусу и голове Александра, словно боксер, прижав своего оппонента в угол ринга. Опер поднял руки и блокировал удары как мог, но маньяк не останавливался. Опер оттолкнулся от стены, схватил его за плечи и бросил через бедро. Маньяк вцепился в него. Они начали бороться на полу. Опер попытался вывести его на болевой захват, чтобы сломать руку. Но маньяк достал рукой до кружки, из которой пил, и ударил с размаху оперу по голове. Маньяк вырвался из захвата, оттолкнул его ногой и успел встать. Опер встал на долю секунды позже. Маньяк ударил ногой, метя в голову. Опер успел, схватил ногу, хоть и слегка пропустил удар. Встал. И они снова начали бороться.
«Он сильнее меня, но нельзя сдаваться», — подумал опер.
По лицу текла кровь из рассеченной кружкой брови, заливая глаза. Опер пытался не давать Руслану возможность бить руками. Прижал его к стене и пытался схватить, чтобы снова опрокинуть на пол. Но Руслан ударил опера между ног. Схватил его за голову и ударил лбом в лицо. У опера на секунду потемнело в глазах. Маньяк, воспользовавшись этим, тут же толкнул опера к шкафу, что стоял у стены. Прижал локтем, надавив на горло, и левой рукой потянулся к книгам, что стояли на книжной полке на уровне глаз. Опер понял: либо он, либо его. Так бывало и раньше, но сейчас права на ошибку нет. Опер ударил сверху вниз и попал кулаком по челюсти. Руслан на секунду потерялся. И опер начал драться, как дикий зверь, размахивая руками так быстро, как это возможно. Маньяк стал пропускать удары по лицу. Ударив раз десять кулаками, опер ударил прямой ногой в корпус и оттолкнул его к стенке. Маньяк врезался в стену спиной и чуть не упал, с трудом удержавшись на трясущихся ногах. Лицо маньяка было залито кровью, он, казалось, вот-вот потеряет сознание. Опер схватил его за плечи еще раз и снова хотел швырнуть через бедро и тут почувствовал, удар в бок, что-то вонзилось ему в плоть. Боль разошлась по телу. Маньяк ударил ножом, вогнал по самую рукоятку. Опер прочувствовал каждый миллиметр лезвия, обжигающего изнутри. Маньяк ударил ножом в правое легкое.
«Он вытащил нож из шкафа?» — подумал опер.
Маньяк с силой вырвал нож из груди. И у опера из раны брызнула кровь и перехватило дыхание. Маньяк начал бить. Опер чувствовал, как ломаются его ребра под ударами. Ответные удары были все реже. Удар по лицу кулаком снизу. Опер запрокинул голову от удара, в глазах потемнело. Еще серия ударов в грудь, ноги стали ватными, колени задрожали, и опер, сполз по стене.
Маньяк, запыхавшись, хватая ртом воздух, отошел поднять пистолет. Подошел и сел на корточки перед ним, похлопал опера по лицу. Тот пришел в себя. Руслан начал что-то говорить, но опер его не слышал, будто вата была в ушах. Опер понял, к чему все идет. Он вспомнил слова одного полковника, когда только выпустился из училища: «…нас смерть в постели не найдет, не все умрут от старости, работа у нас такая. Людей защищать». Александр вспомнил дни в училище. Как поступил на службу в полиции. Радость от того, что раскрыл первое дело. Вспомнил мать, отца, друзей и первую любовь.
«Вот что значит «жизнь перед глазами пролетела»», — подумал он.
Он разобрал из слов Руслана только один вопрос:
— Зачем тебе все это было нужно?
— Работа у нас такая — людей защищать, — хрипло, с трудом проговорил опер.
— Ну и что? Защитил? — ответил Руслан
— Я сделал все, что мог. А теперь делай, что должен, подонок... — Он смотрел на маньяка, и в его глазах не было страха.
Первый раз за всю жизнь маньяк встретил человека, который не боится умереть. Не боится смотреть смерти в глаза.
— Ты достойный соперник, я тебя уважаю и всегда уважал. Ты был единственным, кто мог меня остановит, — сказал маньяк, встал и выстрелил три раза в грудь оперу.
Агония разошлась по всему телу, дополнив боль, что была. И вслед за этим стало холодно. Мышцы расслабились. Стало как-то легко и свободно. Тело стало будто невесомым. Александр закрыл глаза.
Руслан отбросил пистолет опера. Вытащил из тайника за шкафом свой пистолет, который недавно приобрел у одного преступника. С лестничной площадки были слышны звуки — соседи вышли на шум. Собрались возле его двери и стали стучать. Маньяк умылся и начал собираться. Приклеил большой пластырь к ране на боку и сразу вколол себе обезболивающие. Пуля прошла навылет, задев мягкие ткани. Он надел сверху черный плащ, чтобы не видно было рану, и натянул кепку на голову. Взял деньги, ключи, пистолет и подошел к двери. Открыл, на него уставились четыре пары глаз.
— Что такое? — возмущенно спрашивали соседи по лестничной клетке. — Что происходит?
— Что ты там делаешь? — разом спрашивали они.
Он направил пистолет на них и методично по очереди выпустил в голову каждому по пуле. Через пять секунд в лестничном проходе лежало четыре трупа.
Он вышел из квартиры, предварительно натянув растяжку с самодельной бомбой в коридоре и открыв газ на полную. Закрыл дверь и, перешагнув через трупы, спустился вниз по лестнице. Он вышел на улицу. На парковке возле дома остановился полицейский дежурный уазик. Маньяк развернулся и пошел в другую сторону вдоль по улице.
«Они примчались на вызов», — подумал он. Группа полицейских вышла из машины и подошла к подъезду. Их было четверо. Маньяк узнал двоих из них. Это были Эдгар и Денис. Денис остался внизу, а Эдгар зашел в подъезд.
Маньяк отправился на цокольный этаж, где была его тайная комната с экипировкой. Через пять минут послышался взрыв на четвертом этаже.
— Ну что ж, понеслось, — проговорил Руслан.
 

ГЛАВА 43. Свидание
 

 День спустя.
Лев пришел пораньше.
Дата и время были выбраны не случайно, он все продумал. Перед этим он провел целое расследование, чтобы узнать, какие фильмы нравятся Ксении. Какие жанры она предпочитает. И выбрал подходящий фильм с тем расчетом, что если ей не понравится, то они пойдут на другой. Они договорились встретиться возле кофейни и отсюда пойти дальше, прогуляться через парк до кинотеатра. До фильма было достаточно времени, а билеты он уже купил. Но Ксения не пришла в назначенное время.
— Опаздывает, но для девушек это естественно, — утешал Лев себя.
Пока он ждал Ксению, в кофейню пришел Петр.
— О, салют! Ты же вроде собрался с Ксенией на фильм? — удивленно спросил он.
— Да, но она опаздывает, — хмуро проговорил Лев.
— А, ну бывает. Точнее, так всегда, — с улыбкой сказал Петя. — Они всегда опаздывают, — добавил он.
— Мы хотели прогуляться до того, как пойдем в кино.
— Ха, ну ты романтик, — поддел его Петр.
Лев обиженно взглянул на него.
— Но теперь, если она опоздает еще чуть-чуть, мы еле на фильм успеваем.
— Ну ладно, не расстраивайся.
Лев вытащил телефон и набрал номер Ксении. Не отвечает. И не просто не отвечает, она не в сети. Это насторожило Льва.
— Может, телефон разрядился? — пробормотал он про себя.
Петр уселся за стол и начал раскладывать игру.
— Вы что, сегодня тоже играете?
— Да, я позвал еще своих друзей из школы, раз вы собрались в кино.
— Понятно.
— Ну, я чувствую, ты с нами играть будешь. — Петр запрокинул голову и залился смехом.
Лев одарил его раздраженным взглядом. Петр был веселым, и с ним было легко общаться. Хоть и не совсем надежный, но друг, пусть его шутки иногда раздражали.
Прошло полчаса, друзья Петра уже стали подтягиваться. Лев решил отвлечься, пока ждал и болтал с ними. Но чем дольше Ксении не было, тем больше он начинал нервничать. Последний парень, которого ждали, зашел в кофейню. Поздоровался со всеми и сел за стол. Петр потер руками и объявил начало игры. Лев присоединился к ним, но настроение вконец испортилось. Видя хмурое лицо Льва, Петр попытался приободрить его:
— Ну ладно, бортанули тебя с кино, ничего страшного, не расстраивайся, потом сходишь. У нее, наверное, серьезная причина. — Его слова звучали, как издевка, но Лев смирился с тем, что его свидание сорвалось.
«Может, и правда есть какая-то серьезная причина, она ведь хотела пойти в кино», — подумал Лев.
Лев натянул на лицо дружескую улыбку и стал играть с ребятами.
 Час пролетел быстро. Ксения так и не пришла, убивая последнюю надежду. Но с грузом на сердце он решил потом разобраться.
А потом начались странности. Льву позвонила сначала тетя, пытаясь нервно выяснить, где он находится. Попросила его никуда не уходить из кофейни и, ничего не объясняя, бросила трубку. Через десять минут в кофейню зашел полицейский. Он был молод, на вид ему было лет двадцать. Взгляд упал на Льва. Он подошел прямо к нему.
— Здравствуйте, молодой человек, вы Каменев Лев Сергеевич? — серьезно спросил полицейский.
— Да, я, — испуганно ответил Лев.
— Меня зовут Денис Равильевич. — Он вытащил удостоверение и показал Льву. — Вам нужно пройти со мной.
— Что-то случилось?
— Да, — серьезно ответил полицейский, давая понять, что больше отвечать на вопросы он не будет. — Пройдемте со мной.
Лев встал и последовал за ним. Друзья сидели за столом и ошарашенно молчали, никто не осмелился что-то спросить, провожая их взглядами.
Лев и полицейский сели в машину.
— Мы связались с твоей тетей, предупредили ее. Смотри, в чем дело: один террорист захватил торговый центр, взял людей в заложники. Это тот маньяк, которого искал Александр Михайлович, оперуполномоченный, что работал с тобой. Ты же был свидетелем, правильно?
— Да, — дрожащим голосом ответил Лев.
— В общем, этот псих требует на переговоры только тебя. И у него много заложников.
 

ГЛАВА 44. Апофеоз зла
 

Двумя часами ранее.
Торговый центр захватил террорист, взорвав один из выходов. Он объявил о захвате заложников. Заблокировав остальные выходы и собрав людей на втором этаже.
Через час все уже было огорожено по периметру территории торгового центра. Толпа людей стояла через дорогу, было слышно, как они разговаривают, возмущаются, кричат. Чьи-то родственники пошли погулять и попали в заложники, чьи-то знакомые, друзья, родные... Кто-то просто стоял из любопытства.
 Полиция расположилась на территории парковки перед центральным входом. Два автобуса ОМОНа и штаб-палатка, развернутая на асфальте. Журналисты стояли за периметром в передних рядах и пытались привлечь внимание полицейских.
 В мобильном штабе находились несколько следователей, Леонид Иванович и Иватев, руководитель штурмовой группой ОМОНа и шеф полиции.
— Да что происходит, уберите отсюда этих зевак! — кричал шеф на Иватева.
— Снайпер на позиции, но этот тип установил прожекторы. Их свет, направленный от крыши торгового центра по кругу в нашу сторону, мешает работе. Мы его не видим.
— Что значит «не видим»? — возмущенно спросил шеф.
— Умный, гад. Свет в нашу сторону, прицелиться снайперы не могут.
— А тепловизор?
— Да, так видно, но лампы тоже излучают тепло и там заложники. Сам он за ними спрятался. На крыше есть большие будки, выход от вентиляции типа кондиционеров, террорист между ними, а здесь не так много зданий, где можно расположиться на той же высоте, чтобы он был в радиусе досягаемости. В общем, место он выбрал грамотно, просто так снять его не получится.
—Толку от вас, — пробормотал шеф. — Зараза, все продумал! Все до мелочей!
— Сколько людей ранено?
— Трое на данный момент и...
— И?
— И предположительно пять трупов.
— Он сказал, что заминировал все вокруг, и, если мы попытаемся кого-нибудь спасти, будет еще взрыв. — Шеф обливался потом, нервно вытирая лоб платком.
В воздухе висело жуткое напряжение.
— Тихо! — закричал шеф, глядя на телефон. — Из Москвы звонят, генерал-майор.
— Полковник Тычинин слушает.
— Что у тебя там происходит?! — послышалось в телефоне.
— Псих захватил торговый центр, есть залож… — Шеф не успел договорить, как его перебили.
— Требования он выдвинул? Деньги, вертолет? — с сарказмом спросил генерал-майор.
— Нет, он сказал, что будет разговаривать только с одним мальчишкой и все, и отказывается от переговоров.
— Что за мальчишка? Кто он?
— Проходил свидетелем по его делу, он… он, был… под…
— Да че ты мямлишь, говори яснее!
— Мальчишка был свидетелем по делу маньяка. Который сейчас и захватил торговый центр.
— Так это тот маньяк, которого ты якобы поймал?!
Шеф помолчал.
— Да, это он, — выдавил он наконец.
В трубке послышался раздраженный вздох.
— Ну ты и дебил. Как ты мог так обосраться, а?! Мне с Кремля уже звонят, понимаешь? Такая шумиха! Как вы могли его проворонить?!
 — Понимаю, — ответил шеф.
— Да ни хрена ты не понимаешь! Возьми психолога и сам дуй к нему, — приказал генерал-майор.
— Зачем?
— За надом! Идиот! Договаривайся! Денег предложи! Или что он там хочет.
Шеф замолчал. В сердце защемило. Он почувствовал фантомную боль.
— Так точно, — похоронным голосом ответил шеф.
— Мальчишку на всякий случай приведи, но к нему не пускай. И, наверное, пока ты будешь с ним разговаривать, пусть группа захвата попробует проникнуть внутрь, все равно придется штурмовать, так что подготовь все.
— Понял.
— Ты понимаешь, что с тобой будет, если не решишь все? Хотя бы уйди красиво, решишь проблему и подашь в отставку.
— Хорошо, — ответил шеф, и ему вторили гудки сброшенного звонка.
Шеф опустил телефон. Вытер пот со лба.
— Бронежилет и позовите психолога, пусть готовится. И где этот пацан? Не привезли еще?
— Едет, в пробке, — ответил ему Леонид Иванович.
В штаб зашел психолог.
— Ты говорил с ним? — спросил его шеф.
— Да, я пытался снова с ним связаться.
— И что? — Все обернулись, смотря на психолога.
— Он сказал, что будет наказывать. За каждый лишний звонок он будет убивать по одному заложнику. А еще все остальные входы тоже заминированы, если кто-то попытается сбежать или проникнуть...
— Чертов урод, — выругался шеф, надевая бронежилет. — Экипируйся, пойдешь со мной. Как мы к нему заберемся, он сказал?
— Ну он сказал, что лестницы заминированы, поэтому скинет с крыши нам мягкую лестницу сбоку здания.
— Блефует? — спросил шеф, обращаясь к следователям.
— Не думаю. Взрыв же был. Он мог все здание заминировать, — ответил Иватев.
— Я связался с администратором торгового центра. Она сказала, что был одни электрик, который там что-то делал по освещению. И постоянно растягивал работу. Этот частный электрик, судя по записям с видеонаблюдения, и есть наш террорист. И наш бывший уборщик, и, как, оказывается, наш неуловимый маньяк. И убийца наших ребят… — потерев лоб, сказал Леонид Иванович.
Он вспомнил, как ему вчера сообщили о нападении на Александра. И тогда правда выяснилась. И все поняли, что сделал Руслан и кем он был.
— Ладно, пойдем, поболтаем с ним, — сказал шеф, набравшись храбрости.
Они вышли на парковку, около которой разбили штаб. Посмотрели на крышу, откуда били лучи прожекторов. Тишина ночного города подступала, рядом не ездили машины — весь район был оцеплен. Шум толпы разговаривающих людей становился тише. Небо было затянуто тучами. Днем было пасмурно, сейчас, к вечеру, стало прохладно.
Шеф полиции и психолог смотрели на крышу здания.
— Ты думаешь у нас есть…
— Нет, — сразу же перебил его психолог. — Он определенно знает, что делает, и не дает даже шанса переубедить. Он подготовился.
Они постояли еще так пару минут, собираясь с мыслями и заставляя себя верить в лучшее. Шеф закурил. Из торгового центра слышались голоса людей. Они подошли ближе к зданию. Несколько машин стояли в первой линии парковки прямо перед зданием. Разбитые стекла, порванное, как тряпка, железо от взрыва. Кровь и останки людей, которые оказались поблизости в момент взрыва.
— Он сказал, что заминировал пару машин, стоящих ближе к входу. — Психолог вытащил пачку сигарет, закурил. — И если мы попытаемся войти без его разрешения…
— Понятно, — сказал шеф, посмотрев на машины. — Все продумал, мерзавец. Но нам надо выиграть время, полковник сказал, чтобы мы отвлекли его, группа захвата зайдет в здание. А там по обстоятельствам.
— А если не получится?
Шеф промолчал.
— Значит, будут штурмовать…
Шеф подозвал начальника штурмовой группы, отдал распоряжение, объяснил план действий. Потом обратился к психологу.
— Я буду говорить первым, потому что я его знаю, попробую разговорить, потом ты.
— Ну-у-у… — протянул психолог. — Ладно, понял.
Он отдал жестом приказ снайперу быть готовым к тому моменту, когда они поднимутся и начнут разговор. Шеф подошел к зданию, поднял рупор:
— Впусти нас, мы готовы.
Вокруг образовалась тишина. Все замолкли. Через пару минут с крыши, сбоку здания, ближе к углу, спустилась длинная мягкая лестница на жгутах. Шеф и психолог переглянулись и направились к лестнице. Когда они почти поднялись по лестнице, к парковке подъехала полицейская машина со Львом. Его отвели в мобильный штаб.
 

ГЛАВА 45. Слабоумие и отвага.
 

Шеф полиции поднялся на крышу. Его лишний вес мешал сейчас как никогда, особенно в бронежилете.
Руслан стоял, склонившись над столом, поставленным у вентиляционного шкафа. Между тремя такими же шкафами, которые были под два метра высотой. Чуть впереди стояли два стула, на них сидели заложники — женщина и девушка, привязанные по рукам и ногам. Женщина лет под сорок и девочка лет пятнадцати. У обеих были заплаканные лица и кляпы во рту. За маньяком на полу посередине между шкафами виднелся люк. На нем — цепь с замком. Шеф огляделся и заметил, что остальные люки тоже заперты.
— Даже если штурмовая группа ворвалась в здание, на крышу они не смогут попасть, — шепотом произнес шеф, пока они подходили к маньяку.
На столе было много вещей: ноутбук, оружие, патроны, ножи, какие-то бумаги, пульт управления, куча проводов, идущих к ноутбуку и микшеру, какие-то инструменты. Шеф знал, что это был он — тот самый маньяк, несколько лет державший город в страхе. Но не мог до конца поверить в это.
— Руслан, — позвал шеф.
Маньяк встретил их ехидной ухмылкой, которая переросла в широкую улыбку. Он совершенно не походил на того Руслана, которого шеф привык видеть в коридорах управления.
— Я не вижу с вами мальчишку, — заметил Руслан.
— Послушай, — начал шеф, приподняв руки, — мы хотим поговорить, все обсудить, понимаешь?
Маньяк взял в руки пистолет.
— Ты еще можешь все исправить, там внизу пострадали люди.
Снайпер зафиксировал через тепловизор, что они вступили в контакт с террористом, и отдал сигнал штурмовой группе. Группа из пяти человек отправилась ко выходу.
— Давай подумаем, чем это может закончиться. Разве ты этого хочешь?
Психолог по выражению лица маньяка понял, что такие разговоры на него не действуют, и решил перехватить инициативу.
— Послушай, давай мы выслушаем твои претензии и попробуем разобраться, — сказал психолог.
— Вы что, за идиота меня держите? — раздраженно рыкнул маньяк. Атмосфера накалилась.
Шеф замер, не зная, что ответить. Маньяк сделал шаг назад и посмотрел в монитор ноутбука. На экран были выведены изображения камер видеонаблюдения. На лице маньяка сначала появилась гримаса ненависти, но потом он скривил кончики губ в ухмылке.
Мельком глянул на шефа. Он увидел, как к выходу приближалась группа экипированных людей ОМОНа, и нажал на кнопку на микшере. Прозвучал грохот: одна из машин взорвалась, та, мимо которой только что прошла группа захвата. Машина взлетела в воздух, перевернувшись, и опрокинулась на крышу. Тех, кто замыкал цепочку, объяло пламя от взрыва. Остальных отбросило взрывной волной. По зданию прошла дрожь.
Психолог с шефом, вздрогнув, переглянулись. На лицах застыл ужас. Рядом со зданием от горящей машины вознесся столп черного дыма, похожего на гриб. Через пару секунд он взлетел над крышей, пронесшись мимо шефа и психолога, ошарашено провожающих взглядом расплывающийся сгусток.
Маньяк направил пистолет на шефа. Шеф обернулся, попытался что-то сказать, но маньяк не дал ему такой возможности, выстрелив в голову. Пуля прошла навылет. Шеф запрокинул голову назад и упал на спину. Потом маньяк обратился к психологу:
— Приведите мне пацана. Даю полчаса и начну расстреливать заложников. Все, пошел вон. — Маньяк кивнул ему в сторону лестницы.
Он сжал губы, на его лице шевельнулись мышцы на скулах.
— Если кто-нибудь еще раз сунется, я всех взорву, — добавил он в спину уходящему психологу.
— Я понял, — ответил тот.
 
Через десять минут психолог уже сидел внизу на парковке в машине скорой помощи с кислородной маской на лице. Вокруг него столпились все следователи и участники операции. Один из следователей взял на себя командование и по телефону разговаривал с начальством.
Лев стоял на парковке и с ужасом смотрел на все происходящее: на полицейских, отгоняющих праздных зевак и журналистов, на врачей, которые до последнего пытались вытащить пострадавших от взрыва. Он подошел машине скорой помощи, где сидел психолог.
— У него двое заложников, девочка и женщина, шеф мертв. — Психолог кинул взгляд на подошедшего Льва.
Наступила пауза, и Лев почувствовал, как в воздухе в самом деле повисла тревога.
— Он хочет разговаривать только с пацаном. — Он кивнул головой на Льва.
Все обернулись и уставились на него.
— Сказал, что начнет убивать заложников, если он не придет через двадцать минут, — добавил психолог.
Лев попятился назад.
— Это ты же был свидетелем по его делу? — спросил один из следователей.
— Угу, — промычал Лев.
— Ты уже знаешь, что случилось с Александром?
У Льва от страха округлились глаза, он отрицательно помотал головой и чуть не расплакался. Следователь Иватев подошел к нему, взял за плечо и подтолкнул в сторону штаба.
— Иди внутрь и не выходи, понял?! — строго приказал он.
В кармане у Льва зазвонил телефон. Лев вытащил трубку, на экране было уведомление о нескольких пропущенных от тети и непрочитанное СМС. Он открыл СМС, отправителем была Ксения:
— Жду тебя на крыше. Ты ведь не хочешь, чтоб умер кто-то еще?
Он посмотрел на крышу, силуэт человека промелькнул среди света прожекторов.
— Не может быть, не может быть, не может быть... — бормотал Лев.
В ногах возникла слабость. В глазах стояли слезы.
Он все понял. Маньяк ждал его, а на кону — жизни людей. И Ксении.
 

ГЛАВА 46. Выбор
 

 Лев вышел из штаба и обошел его с другой стороны, огляделся, чтобы убедиться, что не попался никому на глаза. Полицейские бегали в разные стороны. Врачи были возле психолога. Следователи сидели в штабе. Он, пригнувшись, быстрым шагом приблизился к машинам. Начал пробираться от машины к машине, стоящими на парковке, укрываясь за ними, чтобы не попасть на глаза. Продвигаясь к лестнице, по которой спустился психолог. Один полицейский окликнул его.
— Эй, пацан, ты че там делаешь?
«Сейчас, иначе они меня остановят», — подумал Лев и бросился бежать со всех ног. Вскочил на лестницу. Ему в спину уже кричали следователи, но он не обращал внимания. Выбор был очевиден: его жизнь в обмен на жизни стольких людей и жизнь Ксении. Слишком многое было на кону. Полиция не стала преследовать его. Ни у кого уже не было сомнений в намерениях террориста.
 Лев взобрался по лестнице. Увидев Ксению, привязанную к стулу, ужаснулся. Эта была правда. И в нем погас последний луч надежды, что все закончится хорошо. Он робко подошел и встал перед заложниками, глядя на их заплаканные лица. Ксения смотрела на него, во рту был кляп. Она что-то попыталась сказать, но Лев не понял ее.
Маньяк стоял у стола и был чем-то занят: щелкал по клавиатуре, что-то шептал себе под нос. Он знал, что мальчик пришел, но сделал вид, что его не замечает. На лице маньяка Лев увидел пару ссадин и синяков.
Лев обратил внимания на стол. Там было много оружия, какое-то оборудование. Какой-то хлам. А под столом он заметил рукоять от японской катаны.
— Ты пришел, — сказал маньяк, не отрываясь от ноутбука.
Повернул голову и посмотрел на него с довольной улыбкой.
— Я ждал.
Они смотрели друг на друга. Лев отвел взгляд первый, потому что боялся.
— Я так долго этого ждал. Сын каннибала, — он словно обратился к Альтер эго Льва. — Какое невероятное стечение обстоятельств... Встретиться нам с тобой. — Маньяк выпрямился и развел перед собой руками, будто говорил торжественную речь.
Впрочем, для него так и было.
— После того как я узнал о твоем прошлом, я просто опешил, ну и все встало на свои места: твои поступки, твое поведение, раздвоение личности. Н-да...
Лев слушал его, но не понимал, к чему он клонит.
— Твой отец сделал из тебя монстра. — Маньяк достал чемоданчик из-под стола. — Как только я узнал правду о тебе, у меня родился гениальный план. План, как все закончить. Наше с тобой противостояние.
Лев смотрел на него мокрыми глазами, его охватывал еще больший ужас.
— Ну не смотри на меня так жалостливо, ты ведь сам это начал, не надо было вставать у меня на пути.
— Я пришел, как ты и хотел, от… отпусти их, — выдавил из себя Лев дрожащим голосом.
— Хм… — Маньяк широко улыбнулся.
Раскрыл чемоданчик и вытащил оттуда складную косу. Это не было инструментом для покоса травы, она была больше похоже на оружие. Металлическая рукоять, составленная из нескольких колен. Лезвие, заточенное с обеих сторон. И вся покрытая хромово-черной краской. Та самая, что была при их первой встречи.
— Я и не собирался никого отпускать. — Маньяк разглядывал лезвие косы и не смотрел на Льва. — Но я предоставлю тебе этот выбор. Отсюда я позволю уйти только одной.
Он подошел к заложникам, встал между ними и положил левую руку на плечо Ксении, а рукоять косы — на плечо женщины.
— Ты выберешь, кого я отпущу, — маньяк расплылся в широкой зловещей улыбке, — а кто умрет.
У Льва округлились глаза, сердце забилось с бешеной скоростью, он начал тяжело дышать.
— Нет, нет, нет, пожалуйста… — застонав, проговорил Лев и заплакал.
Вся тяжесть осознания того, что от него хочет маньяк, упала на его плечи.
— Итак, справа у нас, — он поднял рукоять косы и опустил ее снова на плечо женщины, — мать троих детей, нищебродка, живущая в бедности, она работала в это торговом центре уборщицей. Навряд ли ты ее знаешь. — Маньяк посмотрел на женщину.
— Пожауста… не нато… — промычала женщина сквозь кляп.
— Нет, я не могу, — заливаясь слезами, говорил Лев.
— А слева, — маньяк довольно ухмыльнулся, хлопнув по плечу Ксении, — молодая девушка, твоя возлюбленная. По-моему, вы с отцом ели именно таких, да? Ах, нет, постарше.
— Зачем ты это делаешь? — произнес Лев, борясь с паникой внутри себя.
Маньяк мысленно ответил себе на этот вопрос: «Потому что я хочу сломать тебя морально, ты теряешь над собой контроль в стрессовой ситуации, и твоим рассудком завладеет тот самый… мальчик. Он-то мне и нужен. Именно он был тогда, когда мы первый раз встретились», — маньяк приложил руку к щеке и потер щетину кончиками пальцев.
— Это не имеет значения. Тебе надо просто выбрать.
Лев встретился взглядами с Ксенией, она была напугана, но в ее взгляде было еще кое-что: непонимание и страх не только перед маньяком, но и перед ним.
— Так вот. — Маньяк пальцами повернул играючи  рукоятью косы. — Кого ты выберешь?
Глаза Льва начали метаться между двумя заложницами.
— Кто останется в живых, а кто умрет? Я даю тебе право выбора, — Маньяк начал расхаживать взад-вперед, не отводя взгляда от Льва.
Лев стоял и мялся в сомнениях. «Почему я вообще должен делать такой выбор?» — спрашивал он себя. Страх сковывал его, и это был страх уже не за свою жизнь, а за жизни этих людей.
— ВЫ-БИ-РАЙ! Или я убью обеих! — прорычал Руслан.
Он прекрасно понимал, что Лев не сможет сделать выбор. Он ждал, когда Лев потеряет над собой контроль и выпустит своего внутреннего зверя. Он изначально не собирался никого отпускать.
— Ты понимаешь, что я убью их обеих? — Маньяк перестал улыбаться, его лицо стало серьезным и злым.
Лев жалостливо смотрел на заложниц. Женщина начала показывать головой на девочку. Ксения, зажмурившись, плакала.
— ВЫБИРА-АА-Й! — крикнул маньяк во весь голос.
Они вздрогнули от его крика. Льва охватила паника, он начал реветь и что-то бормотать под нос, вытирая слезы и сопли руками, размазывая их по щекам, но слезы не останавливались.
Женщина начала что-то мямлить и с повязкой во рту пыталась сказать Льву, чтобы он выбрал девочку. Ксения стонала, и из забитого тряпкой рта прорезался вой. Она тоже пыталась сказать Льву, чтобы он выбрал женщину. Маньяк вытаращил глаза и вытянул голову чуть вперед в ожидании, когда Лев потеряет контроль над собой, и у него на лице появится та самая ехидная улыбка, с которой он дерзко ответит ему. И начнется бой. Но Лев лишь плакал, опустив голову.
— Давай, давай, давай… — шипел маньяк.
Не увидев желаемого, маньяк поднял косу и опустил ее, кончиком лезвия воткнув в левую ногу женщине, со словами:
— Выбирай же!
Женщина закричала от боли. По ее ноге начала стекать кровь и капать под стул. Лев замер, в ужасе наблюдая. Маньяк вдруг резко обернулся и посмотрел в сторону монитора ноутбука.
— Ах вы ж твари... — прорычал маньяк.
Он подошел к монитору, поставил косу, уперев ее о стол. На экране через видеонаблюдение было видно, как несколько человек из штурмовой группы поднимаются по выключенному эскалатору. Маньяк предусмотрел и такой исход. Он нажал на тумблер на микшере и взорвал заминированный эскалатор. Под ними послышался взрыв, содрогнувший здание.
— Вы че ублюдки? Провести меня думали! — крикнул он в монитор.
Он пощелкал по клавишам и переключил вид камер одну за другой. На одной стало видно, как по стене с другой стороны здания забираются двое ОМОНовцев. Маньяк взял пистолет с ножом.
— Стоять на месте, если шевельнетесь — убью всех и сразу! — пригрозил маньяк заложницам и Льву.
Он направился на другую сторону крыши. Как только он зашел за шкаф вентиляции, Лев подбежал к женщине и попытался ее освободить, но руки были связаны металлическим прутом.
«Ножом не разрежешь», — понял он и начал развязывать.
 Маньяк, немного пригнувшись, подбежал к краю крыши. Увидел два крюка. Одну веревку перерезал сразу, послышался мужской крик и через пару секунд глухой стук об асфальт чего-то тяжелого.
— Так, один есть, — пробормотал маньяк.
 Пока маньяка не было, Лев пытался развязать женщину, но узлы были сильно затянуты. Охваченный паникой, он посмотрел на женщину, которая пристально следила за его движениями. Она все поняла и кивнула ему в сторону Ксении.
 Второй ОМОНовец уже схватился рукой за контур крыши и почти забрался. Маньяк протянул руку в его сторону, спрятавшись за контур крыши, и расстрелял в ОМОНовца почти в упор, выпустив всю обойму. Несколько пуль попали в голову, шею и плечи. Омоновец опустил веревку и упал на асфальт рядом со своим товарищем. Маньяк отрезал вторую веревку и скинул ее.
 Освободив ноги у Ксении, Лев, принялся развязывать ей руки, видимо, Маньяк не стал сильно затягивать ей узлы, в отличие от женщины.
 Рядом с ним просвистели две пули. Одна отрикошетила от контура крыши рядом с рукой маньяка. Вторая пронеслась чуть выше над его головой.
— Снайпер, — пробормотал маньяк.
«Надо заканчивать, они все равно будут штурмовать».
Пригнувшись, он побежал назад к заложникам.
Лев успел развязать ноги у Ксении и пару узлов на руках. Но не успел полностью высвободить ее. Позади него вырос маньяк. Он подошел почти бесшумно. Лев выпрямился, встав, и посмотрел на него, ожидая худшего. Маньяк пнул его. Лев откатился на пару метров, упал, схватившись за живот. Маньяк подошел к ноутбуку, ударил по столу рукой и обратился ко Льву:
— У нас мало времени, эти идиоты хотят штурмовать здание. — Он яростно посмотрел на скорчившегося от боли Льва. — Ты мне надоел.
Он бросил пистолет на стол, взял косу, прокрутил ее пару раз в руках, взялся за конец ручки двумя руками и подошел к заложницам. Лев поднял голову и посмотрел на него. Маньяк, размахнувшись, ударил женщине в область шеи, отрубив ей голову. Ксения замерла, у нее перехватило дыхание. Лев простонал:
— Не-е-ет...
— А всего-то надо было сделать ВЫБОР! — Он посмотрел на Льва. — Ничтожество. — Он пнул стул с телом женщины, и тот опрокинулся.
Маньяк сделал пару шагов ко Льву. На столе из ноутбука прозвенел какой-то звук, похожий на уведомление, и маньяк резко изменил траекторию пути.
Ксения, придя в себя от ступора, почувствовала, что может высвободить руку. Она шепотом позвала Льва. Тот услышал, она показала жестом на руки, и он понял, что она почти высвободилась. Он подполз к ней и начал развязывать последние узлы.
— Там лестница, я отвлеку его, а ты беги, — прошептал он.
Ксения вскочила и побежала. Ноги не слушались, сил не было, но она через силу направилась к лестнице. Маньяк их сразу заметил.
Лев резко встал и, схватив стул, замахнулся и кинулся на маньяка. Маньяк потянулся за пистолетом и, схватив его, почти успел направить на Льва, но Лев успел первым и ударил его по руке стулом. Пистолет выстрелил, пуля пролетела в паре сантиметров от Льва, маньяк выронил пистолет, и оружие откатилось на несколько метров в сторону. Руслан схватился за ножку стула и выдернул его с силой из рук Льва и швырнул в сторону. Потом схватил его за горло. Ударил в живот, под дых, потом по голове кулаком и, схватив его за волосы, ударил головой о стол и отшвырнул в сторону.
«Девчонка сбежит», — подумал маньяк.
Он взял нож со стола, до пистолета было слишком долго идти. Вышел из-за угла шкафа вентиляции, посмотрел на убегающую Ксению. Она почти добежала до лестницы. Он замахнулся...
 Ксения, добежав до конца крыши, остановилась перед лестницей. Взглянув вниз, она вздрогнула. Высоты она всегда панически боялась.
— У всего есть своя цена... — сказал маньяк и швырнул нож со всей силы.
Ксения замерла. Что-то со свистом вонзилось ей в спину. Лев лежал на бетоне, сознание покидало его. Перед тем как закрыть глаза, он увидел, как Ксения упала на бок. Веки потяжелели, тело размякло, и он закрыл глаза, вместе с ней.
 

Глава 47. Чертоги разума
 

— Знакомое место, — подумал Лев. — Я здесь уже был. Это то место из кошмара, нет, из моего прошлого…
Он огляделся по сторонам. Вокруг — до боли знакомое место. Гробовая тишина вместе с серым воздухом вроде тумана окутала это место, создавая мертвую атмосферу. Как в склепе. Он стоял у входа в тот злосчастный сарай. Вот тут стул, рядом — ведро, испачканное кровью. Длинный металлический стол-кушетка стоял ближе к выходу, тоже в крови. Разделанные куски мяса, подвешенные на крюки вдоль стены, как на скотобойнях…
Мясо не животных.
Силуэт высокого человека в углу, скрытого темнотой. Мужчина без головы, в окровавленном переднике, с ружьем в руках.
«Это оте… отчим...»
В кошмарах он не мог разглядеть все это, он словно видел то, что ему показывали, но сейчас он будто находился внутри, наяву, не так, как обычно было в видениях.
— Как я здесь очутился? Я помню, как он ударил меня, потом Ксения упала и... я умер? Неужели это ад? Нет, слишком тихо для ада…
— Ну что, вспомнил? — сказал Альтер эго.
Он появился позади и положил ему руку на плечо. Лев и вправду вспомнил. С его прикосновением место начало оживать, воспоминания проносились перед ним декорациями. Как отчим тренировал его на заднем дворе. Он обучил его охотиться на людей и убивать. Они ели их мясо. Лев помогал ему заманивать девушек… Потом он пошел в школу, в пятый класс. И подружился с теми, кто показал ему любовь и настоящую дружбу. Друзья. Первые настоящие друзья. Катя и Виталий. Первые и последние… У них дома Лев узнал правду. Правду про его собственную семью. Его настоящая мать и отец погибли в ДТП, а опеку над ним взял дальний родственник по материной линии. Дядя Андрей. Каннибал и серийный убийца. Он тренировал Льва, воспитывал и научил его своему ремеслу. Как охотиться на людей. Как убивать. Когда Андрей узнал о том, что у Льва появились друзья, он испугался, что их секрет могу раскрыть. Разозлившись, Андрей пытал Льва. И убил его друзей. А Лев убил его. Потом психбольница. Тот врач и гипноз. Забвение было выходом из положения. Он не мог оставаться прежнем, ему нужно было измениться. Откинуть свое прошлое. Воспитанный людоедом… он не имел права на жизнь.
— И я уснул. Просто ушел в забвение. И стал ждать… И вот ты стоишь и смотришь уже на свое прошлое со стороны, — процитировал мальчик, читая его мысли.
— Как ты все это вынес? — спросил Лев, проникшись чувством жалости и нему.
Он уже не боялся его, но принял его как часть себя.
— Никак... ты же видишь, что случилось... Я не вынес... и появился ты. Ты был моим сладким сном, а я спал, но теперь пришло время проснуться.
— Но я не хочу умирать… — Лев осекся.
Он не умрет, но исчезнет, и место его сознания займет этот мальчик.
— Я не хочу исчезнуть.
— Ты не выживешь… Он убьет тебя, — парировал мальчик.
Позади, вдалеке на горизонте, в темноте появился силуэт. Они оба обернулись. Он шел медленно. От его шагов содрогалась земля. Высокий мужчина во всем черном, с косой в руках. Его лицо было скрыто мраком. Но на месте глаз светились два красных огонька, смотрящих из-подо лба демоническим взглядом. Лев понял, кто это. Он казался высоким, и его силуэт рос все больше и больше. Доставая до облаков. Как будто ты стоишь перед скалой, упирающейся в само небо. И эта скала вот-вот рухнет на тебя. И ужас охватывал Льва с каждым шагом, будто сама смерть идет за ним.
— Мы не победим?
— Ты — нет. Потому что ты слаб…
— Нет… Я вовсе не слабый… Просто он слишком силен.
Они молча стояли и наблюдали, как воплощение смерти приближается к ним, и Лев понял, что другого выбора нет: чтобы справиться с Маньяком его сил недостаточно.
— Значит, сегодня я умру… Нет… Точнее сказать… исчезну, — подумал вслух Лев, подняв голову к небу.
— Ладно, это было славное время, я даже на мгновение почувствовал себя счастливым, наверное, на этом мой путь заканчивается.
— Значит, ты согласен?
— Да.
— Хорошо, тогда теперь твоя очередь поспать… Скажи это… Скажи, как мы себя называли. Кем ты был на самом деле?
— Я монстр…
Он склонил голову, расслабил руки и упал назад, в тень, в отражения самого себя из прошлого, он будто провалился в туман и исчез.
 

ГЛАВА 48. Монстр
 

 Лев пришел в себя, открыл глаза, он лежал на крыше недалеко от стола, где стоял маньяк, склонившись над ноутбуком. Притворившись, он продолжил лежать. Оценив ситуацию, он понял свое состояние. «Так, пара ушибов, разбитый нос, легкое сотрясение, ничего страшного, надо встать, как он отвернется».
Маньяк ругался матом и возмущался:
— Как я ненавижу, когда все идет не по плану!
Он взял гранату со стола, прошел мимо лежавшего, как он думал, без сознания, Льва и подошел к концу крыши, выдернул чеку, кинул гранату вниз. Через несколько секунд послышался взрыв и звук разбившегося стекла.
Маньяк развернулся и замер. Мальчика не было. Там, где он лежал пару секунд назад, было пусто. Маньяк подошел к столу и пистолет. Он перезарядил его и засунул под ремень за спину. Взял в руки косу. Еще раз посмотрел на экран ноутбука.
«И где его искать? — подумал он, но на его вопрос сразу пришел и ответ: — Девочка. Лестница».
Маньяк выглянул из-за вентиляционного шкафа в сторону лестницы и увидел его. Лев стоял перед лежащей Ксенией, опустив голову. Она лежала на правом боку, из ее спины торчала рукоятка ножа. Рядом растеклась лужа крови. Она едва дышала. Легкий, но уже холодный осенний ветерок нес редкие капли дождя, обещая перерасти в ливень.
— О, ты очнулся, — съязвил маньяк.
Лев проигнорировал его слова и смотрел на девочку. Ветер теребил его школьную белую рубашку. Он стоял, как статуя. Маньяк встал позади него. Между ними было не больше восьми метров.
— Если честно, я ожидал более раннего твоего пробуждения. Что-то ты запоздал, — подначивал его маньяк.
Лев обернулся. Бросил на маньяка ледяной взгляд. Он больше не казался таким ущербным, в его глазах было спокойствие.
— Ну тогда выкинь пистолет и давай начнем.
Маньяк нащупал рукоять пистолета. Изначально он решил оставить его на всякий случай.
— Или боишься мне проиграть? — пристыдил его Лев.
Маньяк поймал себя на мысли, что так оно и есть. Он и правда боялся ему проиграть. Уже в третий раз.
— Хм. — Маньяк почесал бровь мизинцем. — Ты мог и не пытаться вывести меня из себя, я ведь и так этого хотел.
Они словно разыгрывали сцену в театре, только вот не было тех, кто мог оценить их спектакль. Руслан вытащил огнестрельное оружие и закинул его на вентиляционный люк — теперь достать его будет трудно. Лев повернулся к Ксении, сел на корточки. Взялся за рукоять ножа и выдернул ее из спины. Ксения вздрогнула, и кровь из раны пошла сильнее.
— А ты знал, что ее можно было спасти? — удивленно спросил маньяк.
Лев повернулся к нему и со злостью и отвращением посмотрел на него. Он стал вертеть в пальцах нож. Маньяк ухмыльнулся. «Это совсем другой человек», — подумал он.
— Да, знал. — невозмутимо ответил Лев.
— Ах ты, засранец, я с удовольствием выпотрошу тебя, — прорычал маньяк, наращивая тон с каждым словом.
— Ты слишком много болтаешь, — многозначительно бросил Лев.
Руслан побагровел от злости, его лицо залилось краской, и он направился вперед на мальчика, размахивая косой как копьем. Маньяк ускорился, и когда между ними оставалось метра три, Лев сделал широкий шаг вперед, замахнулся и швырнул нож, целясь маньяку в голову. Руслан мгновенно среагировал: махнув перед собой косой, он попытался отбить нож, но неудачно — тот отрикошетил от ручки, и лезвие все же коснулось его лица. Маньяк взвизгнул от боли и свободной рукой схватился за правый глаз, попятившись назад. Из-под ладони по щеке потекла кровь. Он лишился глаза. Лев, воспользовавшись моментом, подбежал ближе и ударил ногой в живот, чуть оттолкнув маньяка назад. Маньяк махнул косой, чтобы отбиться, но Лев сделал заднее сальто и уклонился от удара.
— Ах ты, мелкая дрянь… — выругался маньяк.
— Ну теперь у нас равные шансы, — прошептал Лев.
Лев подбежал к столу. Среди оружия он изначально заприметил катану, японский меч. Схватив катану, он ловко вытащил ее из ножен. Сделал пару шагов и несколько пируэтов, разминая кисть руки.
— Ну а теперь у тебя нет шансов, — уверенно проговорил Лев.
Они снова встали друг против друга и медленными шагами шли по кругу, как два гладиатора на арене.
«Разница в силе очевидна, он сильнее. И нельзя попадать под прямые удары, катана может не выдержать и сломаться. Его коса — это смертоносное оружие. Радиус поражения очень велик… А еще, мне кажется…»
«Он мелкий, проворный и в реакции быстрее меня, но я сильнее, нужно задавить его сильными ударами», — размышлял маньяк.
— Ты под чем? — резко спросил Лев.
— Не понял?
— Я видел использованный шприц на столе и какую-то колбочку. Наркотик?
Маньяк ухмыльнулся.
— Все-то ты знаешь…
— Ясно.
«Значит, он принял допинг, возможно, в ближайшее время он не будет чувствовать боли и усталости. И, скорее всего, его сила выросла. Он явно надеется на свои сильные удары. Он будет бросаться на меня с размашистыми ударами, и тогда его можно подловить на контратаке. В этой схватке проиграет тот, кто первый сделает ошибку».
Дуэль взглядами закончилась, маньяк, убрав руку с лица и схватившись за косу, сделал первый шаг.
Он поднял косу и бросился на Льва. Широким шагом Лев отскочил в сторону, маньяк начал размахивать косой, пытаясь нанести удар, но Лев парировал все выпады, отступая назад. Он вспомнил все, чему учил его опекун. Все свои тренировки. Но сейчас перед ним человек, который так же оттачивал свое умение убивать.
«Из-за допинга он вряд ли быстро устанет. К тому же он не чувствует боли. Как победить его?»
Он вспомнил слова отчима на одной из тренировок: тот учил его, как противостоять противнику сильнее и больше себя:
«Для начала — пальцы рук и ног. Каким бы сильным он ни был, без рук он бессилен, если он не сможет держать оружие в руках — драться он не сможет. Потом ноги, передвигаться — значит быть мобильным, и по движущемуся противнику труднее попасть. Поэтому целься в пальцы рук и икры ног, бедро, локоть и кисти. Обезоружить, сократить дистанцию и убить одним ударом. У его косы большой радиус поражения, но есть и минус — в ближнем бою ей трудно отбиваться. Поэтому сначала руки, потом ноги… потом сердце».
Маньяк снова и снова обрушивал удар за ударом. Искры летели от столкновения металлических лезвий. Лев уворачивался, но, когда возможности уже не было, парировал удары катаной и сразу же делал выпады, пытаясь задеть пальцы рук или ноги. И уже нанес пару незначительных ран. Он быстрыми легкими ударами попал маньяку по плечу и ноге. Руслан даже не обратил внимания на это, он снова и снова кидался на парня.
Удар, еще удар, Лев уже попал по запястью левой руки. На лице маньяка была безумная гримаса улыбки и ярости. Он снова и снова размахивал длинным лезвием косы. И вот Лев пригнулся практически так низко, как только мог. Лезвие косы пронеслось над ним. Лев уклонялся и атаковал одновременно. И у него получилось полоснуть лезвием по ноге маньяка, прочертив глубокий порез на бедре, и маньяк поморщился.
«Значит, он все-таки чувствует боль. Или действие наркотика заканчивается?»
Вдруг погас свет. Во всем здании.
«Видимо, полиция сообразила отключить питание», — подумал маньяк.
Мрак окутал их, и они остались в темноте, но видели друг друга. Глаза быстро привыкли. Пошел сильный дождь.
— Видимо, нам недолго осталось, они уже начали штурм …
Лев молчал. Он не надеялся на полицию. Только на свои силы.
И они снова встали друг против друга. Но первым уже начал Лев. Лев ударил сверху вниз, высоко занеся лезвие. Маньяк поставил рукоять косы поперек его катаны. Они скрестили оружие, и Лев ударил ногой ему в голень. На лице маньяка на миг промелькнула боль, и Лев, положив лезвие плашмя на рукоять косы, резким движением полоснул по пальцам его левой руки. Пара пальцев отлетела. Маньяк откинул его и пнул в живот, Лев попятился назад и упал. Маньяк тоже отступил, прижав левую руку к себе. Сжал ее в кулак. Рука была залита кровью.
«Теперь он будет держать косу одной рукой, — подумал Лев. — Я сильно его ослабил».
Маньяк поставил конец рукояти косы на пол и упер в свое плечо. Залез в карман, вытащил платок и обвязал им раненую руку. Лев поднялся на ноги, отдышался. Маньяк взял косу посередине рукояти. Теперь на его лице не было непоколебимой уверенности в своей победе. Теперь он понял, что уязвим, и на мгновение Лев заметил промелькнувший страх в его глазах.
 Маньяк рассвирепел: одна мысль о том, что он может проиграть, приводила его в ярость, и он с криком кинулся на Льва. Теперь он держал косу, как топор. Радиус поражения уменьшился и сила удара тоже. Лев парировал все его удары и снова и снова отвечал ему, нанося мелкие порезы. Через пару минут одежда маньяка была изрезана и окровавлена. Он глубоко дышал. Ноги и руки были изранены.
«Мне нужно одним ударом покончить с ним, так почему же я не могу попасть?» — думал маньяк.
«Я начинаю уставать, нужно добить его одним ударом, иначе он победит!» — думал Лев.
 Они вновь скрестили оружие, и маньяку удалось ранить Льва. Он задел его по щеке кончиком лезвия. Кровь залила шею. Маньяк усилил напор: он начал бить сильнее и быстрее, в нем словно открылось второе дыхание. Вкладывая в каждый удар свои последние силы. Удар, еще удар.
Еще одна рана: Руслан задел Льва по ноге с задней части бедра. Лев захромал. И теперь страх был уже в его глазах.
«Я так проиграю, — подумал Лев. — Он подстроился под мои удары!»
Маньяк замешкался: от быстрых ударов сбилось дыхание, воздуха не хватало. Глубоко дыша, он остановился, восстанавливая дыхание и на пару секунд опустив косу. Лев тоже опустил катану и шагнул назад. Они вновь стояли друг против друга. Глубокими вдохами Лев восстановил дыхание и ритм сердца.
«Я устал… Надо закончить. Все или ничего… Сейчас!»
Они стояли так где-то минуту, переводя дух. Оба устали и выдохлись. Маньяк был весь в крови. Лев нанес ему много ран. Лев начал первым, взявшись за рукоять двумя руками, он, разбежавшись, приблизился к маньяку широкими шагами и, резко подпрыгнув перед ним, занес катану над головой. С разбегу в прыжке Лев ударил сверху вниз, целясь маньяку в голову. Он ударил настолько сильно, насколько это было возможно.
Маньяк парировал, выставив рукоять косы поперек. Лев ударил, и лезвие катаны сломалось об нее. Одна часть отлетела в сторону, а в руке у Льва остался рукоять с небольшим обломанным лезвием. На лице маньяка появилась довольная улыбка. Лев приземлился вплотную к маньяку, врезавшись в него. И в этот момент он воткнул сломанное лезвие между ребер ему под сердце. Руслан замер. Улыбка сползла с его лица. Он склонил голову. Лев вогнал лезвие глубже, провернул его и выдернул из груди маньяка. Кровь из раны брызнула парню прямо в лицо. Лев отошел на два шага. Руслан выронил косу, левой рукой машинально прикоснулся к ране. Ярко-алая кровь сочилась сквозь пальцы. Он посмотрел на свою ладонь. Почувствовал слабость. Лев смотрел ему прямо в глаза. Во взгляде Руслана медленно угасала жизнь. Гримаса безразличия, разочарования и боли застыла у него на лице. Не на такой конец он рассчитывал.
Лев улыбнулся.
 — Все-таки ты монстр… — произнес Руслан.
Закрыл глаз и упал на спину.
«Я ведь изначально чувствовал, что с тобой связываться не надо. Все мое нутро говорило мне об этом. Но нет. Гордость! Меня раздражал сам факт того, что ты меня победил. Я должен был остановиться. Но нет, хотел доказать, а кому? Самому себе? Зачем? Только сейчас понимаю, как это глупо. Я понимал, что ты сильнее. Я просто не мог этого принять… Как же я бездарно потратил эту жизнь. Месть, боль, убийства… скольких людей я загубил… Зачем я все это делал?..»
Из глаз Руслана выступили капельки слез. Сердце отчаянно билось, из последних сил прогоняя последнею кровью по венам. Но она вытекала из раны под сердцем. Руслан уже не чувствовал боли. Холод охватил все его тело. Сердце остановилось. Он умер.
Лев стоял перед ним и смотрел на свои окровавленные руки.
— Ну вот и все.
Лев подошел к столу, посмотрел на экран ноутбука, на котором все еще отображалось видео с камер наблюдения. Штурмовая группа уже была внутри здания. Он подождал, когда они начнут выводить заложников, и прошел к свисающей лестнице сбоку здания, спустился и убежал, проскользнув через оцепление, пока все внимание было приковано к заложникам, выходившим из здания. Немногие заметили, как маленькая тень промелькнула среди припаркованных машин.
 

ГЛАВА 49. После
 

На следующий день.
Полиция пришла домой ко Льву. Они взяли у него показания о том, что произошло на крыше. Вчера вечером была суматоха и полиция не нашла Льва. Он затерялся в толпе. Лев рассказал им, что поднялся на крышу. Там, помимо двух заложников и маньяка, находился сообщник Руслана. С кем он в ходе разногласий и словесной перепалки вступил в схватку, и они начали драться. Лев описал его как человека, похожего на маньяка внешностью.
Пока они сражались, Лев убежал к заложникам через люк в крыше и вместе с ними потом вышел из здания. Такую сказку он им рассказал. Свои раны он объяснил тем, что маньяк бил его до того, как они со своим союзником начали драться.
Полиция приняла его версию. У них не было другой, да особенно они и не старались выяснить, насколько правдиво Лев все рассказал. Даже несмотря на то, что снайпер, который вел наблюдение за крышей, не подтвердил его версию.
 
Через пару дней.
Полиция сделала заявление, что в ходе операции по освобождению они ликвидировали террориста.
 В полицейском участке назначили нового шефа полиции.
 Психиатр пришла ко Льву на следующий день после случившегося. У них состоялся разговор. Лев спокойно и без эмоций рассказал ей ту же версию, что и полиции.
— А как ты пережил смерть Ксении? — спросила психиатр.
Она пыталась понять, кто с ней сейчас разговаривает: «Лев» из прошлого или Лев настоящий.
— Ну, мне было очень грустно. И я до сих пор не могу это принять.
Лев сидел в кресле, а напротив на диване сидела Мария Сергеевна.
— Ты знал, что случилось с оперуполномоченным, который вел дело маньяка?
— Да, мне сообщила полиция.
—Что ты почувствовал, когда узнал это?
— Мне стало жаль его, но меня больше волновала жизнь Ксении на тот момент. С опером мы не были близки.
— Что насчет твоего прошлого? У тебя были видения?
Лев помотал головой.
— Сны, кошмары?
— Нет, я разобрался с ним… с прошлым.
— Как?
—После нашего с вами последнего разговора я пришел домой, и я долго думал обо всем этом. Я решил разобраться. Я понял, что он мне не нужен. — Лев опустил голову и нервно мял пальцы. — Я встал перед зеркалом. И позвал его. И в отражении появился он. Мальчик из кошмаров... — Лев замолчал.
— И что было дальше?
— Я прогнал его, я сказал, что он мне больше не нужен. И он исчез. После этого кошмары прекратились. Видения тоже.
Мария Сергеевна заметила, что он говорил искренне, она поверила ему.
— Понятно, ты правильно сделал. Прошлое, особенно в твоем случае, держит людей. Не дает идти вперед. Я хотела тебе сказать это еще тогда, но ты был расстроен, и я решила подождать. Ты молодец, ты принял правильное решение.
— Да.
— Что ты думаешь теперь делать?
— Мне нужно время, чтобы восстановиться. Заняться учебой. А еще я хочу заняться спортом.
— Хорошо.
— Скажи, Лев, ты соврал мне в чем-нибудь сейчас? — резко спросила Мария. Она хотела вызвать эмоции у Льва и посмотреть на его реакцию.
Секундная пауза. Лев опустил голову.
— Нет, я вам не вру.
 
***

Спустя год Лев восстановился в школе. Он сдал экзамены и поступил в колледж. Инцидентов, срывов и видений у него больше не было. В восемнадцать лет его сняли с учета ПДН. У психиатра не было причин больше вести наблюдение. За три года он полностью адаптировался в обществе. Примерное поведение сыграло свою роль.
Он не обзавелся друзьями. Но ходил в спортивную секцию по тайскому боксу. Поступив в колледж, Лев подрабатывал. И как только закончил учебу, исчез. Не сказав тете ни слова, он уехал из города и оборвал с ней связь.
Лев отправился в свой родной город, чтобы навестить могилу родителей, и на том же кладбище он нашел могилы Кати и Виталия. Его первых друзей.
 

Глава 50. Эпилог
 

После Олимпиады в Сочи, в 2014 году черноморский пляж сильно переделали, а особенно Имеретинскую низменность. Там есть один пляж в Адлерском районе, возле Сириуса, перед новым имеретинским портом. Весь он засыпан огромными камнями. Большие валуны положены ради безопасности, чтобы волны не разбили пляж во время сезона штормов зимой.
Красивое место. Пляж там был технически зарыт и не оборудован, потому что камни горой доходили до моря. Это место стало особенным для жителей городка. На этих камнях провожали солнце в закат. И встречали рассвет. Смотрели на луну под штиль ночного моря. И даже когда был шторм и о камни разбивались большие волны, можно было посмотреть на бушующие водные массы вблизи и с высоты. Туда и направился Лев.
Лев когда-то бывал с опекуном в Абхазии, очень давно, когда еще был ребенком. Проездом были и в районе Адлера. А сейчас, когда многое изменилось, он решил еще раз посетить это место.
 
Темно. Ночь, август.
Небольшие волны моря, разбивающиеся о камни.
Рыбаки стоят с фонариками и ловят рыбу на берегу.
Где повыше — примостились пары влюбленных. Кто-то просто бродит по набережной.
Ясное темное небо. Звезды и луна освещают набережную.
Теплый ветерок дует со стороны моря. В ветре чувствуются нотки морской соли.
Клубная музыка играет из одной близлежащей кафешки.
Если посмотреть вдаль, вдоль набережной, то видно разноцветные огни. Они длинной полосой украшают берег.
В толще воды видно столб лунного света, что лучом пролегает по морю. И само море, темное и таинственное, неохватное. Так и манит к себе.
 Молодой парень лет двадцати сидит на большом камне и смотрит в сторону моря. Одинокий, тот, кто отличается от остальных. Он размышляет о жизни:
«Я не буду так жить. Отучиться, потом работать, жениться, родить детей. Квартира в ипотеку, стабильная работа. Машина в кредит. Потом старость. И смерть. Я не хочу так жить. Какая-то бессмысленная трата жизни. Я не такой. И то, что я пережил… Надо ли мстить? И кому? Люди, живущие в этом мире, сами являются жертвами обстоятельств, их окружающих. Но есть одно, что мне важно. То, что я пережил, научило меня понимать, что свобода и сила воли — это главное в жизни!»
Лев посмотрел в даль моря на горизонт.
— Я хозяин своей судьбы. Стать ли мне монстром, каким был мой опекун? Или же стать тем, кто помогает другим? Жить в свое удовольствие? Или же жить, как все? Я пока не знаю. Но выбор за мной. Я сам вершу свою судьбу.