Гамлет. Вильям Шекспир

Творчество Уильяма Шекспира — оно многогранное. Иногда и не разберешь, о чем это. Не, ну так часто бывает — выдумаешь что-нибудь, вроде понятное, а потом, особенно как история твоя настоится, наберется соку — выясняется, что получилось нечто большее, иногда — совсем неожиданное. Вот и разбери тут, кто пишет, и кто придумывает. С Шекспиром так — постоянно. Взять хотя бы замечательную пьесу из средневековой датской жизни, про Гамлета. Обычно Гамлета трактуют как классическую трагедию мести: принц, которому призрак отца (сомнительный, между прочим, гражданин сверхъестественной наружности, я бы такого и в трамвай не пустил, не то что слово ему давать) шепчет «отомсти за меня», берёт в руки меч (ну или череп), и вроде должна пойти жара, и зло должно быть наказано, ан нет. Берет он, значится, меч, и… медлит. Медлит долго, с паузами на философские монологи, театральные представления, и обвинения в адрес собственной матери.
Тут, кстати, интересно. Принц-то — с хорошим таким приветом. От Фрейда. А с чего бы здоровому бугаю так болезненно переживать за то, с кем и как спит его вполне половозрелая и вменяемая мама? Тебе-то какое дело, припадочный? И где-то в литературной Мультивселенной один венский психиатр хохочет и хлопает в ладоши.
Впрочем, если копнуть глубже, становится ясно: Гамлет не просто мститель. Он — ходячее воплощение глобального сомнения, разложения и разрушения. Его задача — не возмездие, а расформирование всего, что хоть как-то держится, пусть и на соплях, в датском королевстве. И, кстати, по итогам этой чистки на трон приходит – кто? Кому мир достался? Скучному, но стабильному Фортинбрасу — человеку - прапорщику, у которого, похоже, ни одной метафизической мысли в голове, зато дисциплина, и четыре капитана, которые в итоге и оприходуют покойников, ранее таких непростых и противоречивых.
Гамлет хотел справедливости, а стал Шивой. Сжигающим миры. Разрывающим реальность. Уничтожителем. Разрушителем иллюзий. А что поделать, если кроме них — и нет ничего. Убрал всех, включая себя. И кому от этого лучше? Освободил место для банальности, потому что все, что сложнее Устава караульной службы — сгнило безнадежно.
Начинается все вроде бы неплохо, с такого готического триллера с чертовщинкой.
Гамлет получает классическое задание: отомсти за отца. Но вместо действия он замирает в позе «Где я? Кто все эти люди? Что вообще происходит?». Его “to be or not to be” — не просто экзистенциальное нытьё, это момент, когда трагедия мести превращается в философский диспут. Если уж и мстить, то кому? Бытию? Матери? Призраку? Себе? Просто все плохо сделано, очень плохо. И хотел бы переделать, да не выйдет. Этот мир ремонту не подлежит.
Собственно, Гамлет понимает: всё вокруг — театр, включая его собственную роль. Вот он примеряет личину безумца, вот он устраивает спектакль в спектакле, вот — подозревает всех и вся. Герой трагедии? Нет. Гамлет — критик реальности с внутренним тюнингом в стиле Сартра, Камю и, возможно, в тайне — Кафки. Ох, и силен старый чорт Вильям Шекспир! Мощно закрутил!
В отличие от банальных мстителей, Гамлет разрушает не только врагов, но и друзей, родственников, романтические линии, да и сюжет, гори оно все синим огнем. Он, как Шива, не устраивает показательное шоу мстителя, с наказанием невиновных и награждением непричастных, как оно положено в классической трагедии мести — он методично, понемногу, демонтирует реальность.
Клавдий? Мёртв. Гертруда? Трагически погибла. Офелия? На дне она, где ил. Полоний? Кому и занавеска - гроб. Все персонажи пошли под нож. И это — не провал, а очищение. Они все очень плохо сделаны, так плохо, что даже стыдно. А вот чтоб не стыдно было. Пусть оно горит все огнем. Раз уж тут цирк уродов — жги, Господи. Стоп. Стоп стоп стоп. Внимательный читатель уже начинает догадываться, кому именно предъявляет свой заветный счет датский принц. Уж никак не королю-интригану, маме-шалаве и Лаэрту — дураку. Они — так, мелочь. У него противник посерьезнее, тот, кто все так плохо сделал. Вот за халатность Гамлет и пришел спросить.
Гамлет, устав бороться с абсурдом, становится его воплощением. Ну да, мало старался. Ну так он умный был, быстро догадался, решил не тратить силы зря. Его действия уже не имеют цели. Они имеют — смысл. Или, точнее, отсутствие смысла, как у любого хорошего разрушителя иллюзий.
Если смотреть в мифологическую бездну — там всё очень логично. В скандинавской мифологии есть Рагнарёк: гибель богов, конец эпохи. В гностицизме — спасение через распад материального мира. В Гамлете? Режим - больше не могу, хочу, чтобы всё сгорело.
По мнению Яна Котта (и мы его тут охотно цитируем), Гамлет — это не герой, а разоблачитель. Он не хочет спасти Данию, он хочет показать, что Дания давно мертва. В конце остаётся Фортинбрас — человек, который не читает этих ваших философиев, не разговаривает с черепами, а просто марширует по сцене и наводит порядок. Брутально, но эффективно.
Итог прост: если реальность — цирк, то смерти персонажей трагичны только в том случае, если ты веришь в клоунов. Гамлет к финалу готов, он принял, и его rest is silence — это не уныние, это философское ура. Иногда отказ — лучший ответ. Не верь, не бойся, не проси.
Все умерли? Да. Потому что все были частью конструкции, которую Гамлет разрушил. Он не бог, он — баг. В системе, которая не подлежит починке. И в этом его истинная роль.
Так что забудьте о жалобах Гамлета на нерешительность. Все он успел, все у него получилось. Он сделал всё, что мог — просто его миссия была не в мести, а в уничтожении. Он не облажался. Он превзошёл себя — и стал символом краха мира, где всё гниёт — а справедливость — только повод наконец все закончить.
И знаете, что самое страшное? Его роль даже не метафора. Она — предупреждение.
Потому что иногда разрушение — это единственное, что осталось от смысла. А потом приходит Фортинбрас. И начинается Excel, отчёты и новая эпоха. Без черепов. Без вопросов.