Мировая история через призму этногенеза Глава 14

 


Вспомним весьма популярный анекдот, а скорее притчу, о парадоксах бытия. Обыгрываются на уровне оксюморона   немыслимые совсем недавно  события. Такие, как избрание негра президентом США: страны, бывшей в  близком прошлом оплотом оголтелого расизма. Автор притчи изумляется: немцы не хотят воевать, вот это повод для смеха, ну надо же!
Историческая память – явление сложное, почти всегда она мифологизирована. В 20 веке немцы повергли планету в ужас. И после этого поверить в то, что когда-то они не хотели воевать, крайне нелегко. Но здесь чувства плохой консультант, нужны знания.
Ещё целый век Германия зализывала раны. В середине следующего восемнадцатого столетия о себе заявила Пруссия, менее всего пострадавшая в Тридцатилетней войне. Династически объединившись с Бранденбургом, Пруссия начала серию войн за сплочение, точнее, за аннексию германских земель.
Ведь не только баварцы, но даже саксонцы ментально ощущали огромную разницу между собой и пруссаками. Куда большую, чем нынешние украинцы с русскими, многие из которых всё ещё готовы   надсадно  рыть духовную пропасть между собой и «ордами азиатских московитов».


 В 18 веке Пруссия оказалась ещё слишком слаба. Нет оснований обвинять немцев в трусости, но их задавили численностью. Европа не Америка, ничьих земель уже не оставалось.
Соседи, хотя и не особо дружно, методично перемолотили всю прусскую армию. Русские войска вошли в Берлин, а Восточная Пруссия с Кёнигсбергом  почти   пять лет являлась генерал-губернаторством   в составе России.   
Местное население   присягнуло на верность русской императрице. Сделал это и Иммануил Кант, который жил и работал     в Кёнигсбергском университете.               
Кант был самым знаменитым гражданином   города за всю его историю. Ни превзойти, ни повторить этой славы не смогли ни правители, ни участники войн, ни торговцы славного  ганзейского города.
  Если бы не предательство  Петра III, то в 1945 году не пришлось бы вновь возвращать Восточную Пруссию в «родную гавань». Предательство, аналогию которому можно увидеть лишь в неугомонной деятельности «главного прораба перестройки». Эта земля уже в те годы могла навеки стать частью России. И весь мир говорил бы о великом русском философе Иммануиле Канте.   
       Город вернули  пруссакам, но историки, даже немецкие, так и не смогли   найти свидетельств того, что  Кант отказался от российского подданства. И сегодня его могила   находится на территории России, в городе Калининграде.   
И, как и великого философа, каждого из нас продолжают удивлять, наполняя душу благоговением, две вещи: звездное небо над  нами и моральный закон внутри нас.


Обескровленная Пруссия отказалась от претензий на гегемонию ещё ровно на век.
А в это время европейцы творили мировую историю помимо Германии. Как мы помним, Испания, Португалия и Голландия вырвались вперёд. Франция и Англия приотстали.
Но англичане, на пути к мировому господству на морях, последовательно разгромили всех своих конкурентов.
Бесславная гибель   Непобедимой Армады, 1588 год, выбила из колеи Испанию. С голландцами англичане разделались в трёх войнах,   проведённых одна за другой с 1652 по 1674 год.
Французские колонии в Канаде и Индии Великобритания забрала по результатам Семилетней войны, 1756 -1763 годы. Воевать с португальцами даже не пришлось, их задавили экономически.


Немцы смотрели на все эти «безобразия» без оптимизма. И стойко копили пока ещё не расовую, но уже этническую ненависть.
 В начале 19 века в Европе начался бурный экономический рост. Ещё раз напомним цифру: в 1800 году Россия производила железа больше всех в мире, а в  1850 году отставала от лидера, Великобритании, в десять раз!
В аграрный период для удвоения экономики требовались столетия, порой тысячелетия.  В индустриальную  эпоху это происходило за считанные годы.
Английский капитализм был рыночным, он работал на потребителя. Пруссаки, а в дальнейшем и вся, завоёванная ими  Германия, создали капитализм государственно-монополистический. «Пушки вместо масла» - этот императив был близок и понятен всем немцам.
 Протекционизм, госзаказ, правительственные инвестиции в развитие науки и тяжёлой промышленности, в первую очередь в производство вооружений, дали невиданный взлёт экономики.


Накопившиеся за три с половиной века фантомные боли наполнились реальным содержанием. Вначале была повергнута Австрия, затем Франция.
Пока неугомонные горожане провозглашали Парижскую коммуну, ни на миг не сомневаясь, что диктатура пролетариата – это на века, Отто фон Бисмарк объявил о создании нового империалистического хищника, Германской империи.
Всякая приличная европейская держава по тем нравам не имела права не владеть колониями. Даже Польша, уже в 20 веке,  «отхряпав», по результатам Мюнхенского сговора, вместе с  Германией у чехов Тешинскую область, категорически требовала себе заморских земель. Правда она и сама меньше, чем через год, стала генерал-губернаторством Третьего рейха, но это превратности судьбы.
Однако выбирать немцам было особо не из чего. Заморская землица досталась им по принципу «на тебе, боже, что нам негоже». Вроде африканской Намибии с пустыней Калахари, которой португальцы, владея соседней Анголой, пренебрегали в течение четырёх веков. Или Новой Гвинеи с малярийными болотами. По площади это было в десять раз меньше, чем у англичан. А по населению в тридцать.

 
Мировые войны – первую и вторую – логично было бы объединить в единое целое. Та же Тридцатилетняя война проходила в разное время на разных театрах боевых действий. Но это не мешает классификации. Столетняя война в основном состояла из перерывов между сражениями, но историки не видят в этом никаких проблем.
 Две войны, развязанные германским милитаризмом, почти идентичны. Цели и задачи сохранялись. Противники, на удивление, практически не поменялись. Результаты войн совпадают.
Идеи о расовом превосходстве немцы развивали ещё до рождения Гитлера. Он лишь поднял градус полемики, хорошо понимая, что «сгоревшего не поджечь». За период «межсезонья» с 1517 по 1870 год немцы, образно говоря, «недожгли топливо». То «горючее», которое другие европейцы истратили в схватках между собой, в основном, в борьбе за колонии.


Для большей наглядности, приведём аналогичный пример. В начале 17 века Япония закрылась от мира на два с половиной столетия. Десять поколений самураев не имели опыта боевых действий. Подробно это описано выше..
Страну «распечатали» силой оружия. У японцев было лишь два пути: потеря независимости и деградация, или модернизация и расцвет.  От революции   Мейдзи, 1868 год, до выхода Японии на первое место в мире по ВВП    на душу населения, 1988 год, минуло 120 лет. А затем всё пошло совсем не так гладко, как предполагалось.
С нашей точки зрения, накопленный за четверть тысячелетия избыток «горючего» был быстро израсходован в «топке истории». Ведь ежегодные «энергозатраты» на развитие японского общества в период 1603-1853год, несомненно, меньше, чем с1868 по 1988год.
 

В Германии происходило то же самое. Индустриальный мир становился всё более секулярным. Место бога   настойчиво занимал человек, его жизнь и являлась высшей ценностью общества.
 Англосаксы видели это через призму либерализма. Русские «приватизировали» коммунизм. Немцы налегли на эволюционизм.
Если бы Германия выиграла первую войну, в нацизме, как извращённой форме эволюционизма, не было бы нужды. Но здесь банально  не хватило духовной «дозы», чтобы довести нацию до полной экзальтации, требовалось всех немцев скопом объявить живыми богами, на меньшее они не соглашались.

Впрочем, такую же комбинацию проделали в годы Второй мировой войны и японцы.
 Но жизнь вносит коррективы в любую, самую утончённую теорию.
В 1939 году по антропологическим признакам,  типа форма черепа и прочая дурь, в СС проходил лишь один из ста немцев. А они, напомним, все поголовно были «истинными арийцами».
Но всего лишь через четыре года в СС брали уже и калмыков, и кавказцев, и прочих «недочеловеков». Приходилось хоть как-то спасать ситуацию.

После того, как немцы активно «сожгли избыток горючего», к 1945 году «энергетический потенциал» в биосоциальной системе «Европа» практически выровнялся.
 Мы уже почти не отличаем шотландцев и норвежцев от хорватов и греков, а португальцев и испанцев от литовцев и румын. Они все европейцы. «Понаехавшие тут» быстро нивелируют, а точнее, вытаптывают ещё оставшиеся кое-где различия.
Этнические,  религиозные, культурные особенности выжигаются калёным железом и размазываются неумолимым катком объективного хода истории.
Но так ли было 500, 200 и даже 80 лет назад?! Ведь в годы Третьего рейха немцы французов считали пьяницами и раздолбаями, а поляков просто животными.


Здесь придётся привести метафору. Старички на лавочке. И водочка уже не пьётся, здоровье не позволяет. И о бабах даже  говорить не хочется. И нормы ГТО сдавать не надо, не забыть бы, сдать анализы. И подколоть, подковырнуть соседа просто лень. Вот и получается: гармония с идиллией.
По опросам, проводимым перед самым началом  СВО, большая часть населения многих европейских стран вообще не хотела иметь никакой национальной армии. А зачем?! Они-то нападать ни на кого не собираются. Население  и сейчас ничего не хочет. «Поджечь сгоревшего» пытаются политические элиты. 


18 ноября  1956 года на приёме в польском посольстве в Москве Никита Сергеевич Хрущёв заявил послам западных стран: «Нравится вам или нет, но история на нашей стороне. Мы вас похороним». Конечно, вождь имел в виду духовный аспект, неумолимо веря в превосходство социализма над капитализмом.
Допустим Европу мы «списали» с «большевистским размахом». Но ведь планета на ней не заканчивается. Только в Китае и Индии народа почти в двадцать раз больше, чем в России с её 2% мирового населения. Через какие аргументы мы собираемся «гнуть свою линию»?!   


Как все мы хорошо помним, во время своей знаменитой встречи с Конфуцием, великий   Лао-Цзы сказал: «Оставь, о друг, своё высокомерие…».
История вовсе не игрушка в руках амбициозных вождей. Как раз наоборот: люди – расходный материал Истории, её рабочий инструмент. Мы не можем повлиять на Её ход. Но разве попытка увидеть закономерности  в хаотическом нагромождении  событий лишена смысла?
 Люди не способны  предотвратить цунами и землетрясения. Но узнав о них заранее, можно спастись от, казалось бы, неизбежной катастрофы. Так и в случае с Историей.
А нам остаётся лишь  поднять вёсла на утлом  челне наших размышлений. И пустить его по бурным волнам   неумолимого хода исторических событий.
   Дискурс в самом разгаре.