Нар Дос - Смерть - перевод с армянского -44

Нар Дос - Смерть - перевод с армянского языка -44


3

Но едва он сделал несколько шагов, чтобы сесть в одну из карет, стоявших на площади, как вдруг остановился, почти в ужасе.

Перед ним стояла сама пани Зданевич, высокая и стройная, закутанная в шубу.

«Здравствуйте, пан Шахян», — радостно воскликнула пани Зданевич и крепко пожала ему руку.
- Вы получили мое письмо?

- Получил.

- И? Не хотите зайти ко мне?

Шахян едва мог себя контролировать.

- Как же нет... Именно поэтому я и пришел... Но... у меня тут было небольшое дельце... Я решил, что закончу его, а потом...

 - Это хорошо. Значит, Вы еще не были у меня. Я уезжаю завтра утром, поэтому я вышла купить кое-что и сказала швейцару, чтобы Вы подождали меня, если придете, и я все равно оставила дверь своей комнаты открытой. Но я действительно не думала, что Вы придете, потому что Вы не ответили на мое письмо. Вот, я уже закупилась всем что нужно, и иду домой. Значит Вы зайдёте, когда закончите свои дела, я буду Вас ждать, хорошо?

- Да, я сейчас же...

И Шахян, чтобы показать, что ему есть куда идти, быстро ушел. Он шел, шел и, когда отошел достаточно далеко, замедлил шаг и рассмеялся над своим поведением. Он прошел по Дворцовой улице, по всему Головинскому проспекту и повернул назад. По пути он останавливался то у одного, то у другого окна магазина, невнимательно осматривая находящиеся в нем вещи, которые, однако, не были хорошо видны сквозь запотевшие стекла, и делал это только для того, чтобы задержаться как можно дольше и своей задержкой доказать пани Зданевич, что он действительно пошёл по делу.

Прошло полчаса, и он наконец решил, что пора идти. Он уже не мог не идти, потому что дал слово. Но притворство надо было продолжать, надо было во что бы то ни стало показать пани Зданевич, что он немного опоздал, против своей воли, поэтому он ускорил шаг, не заботясь о том, что ноги его скользили по снегу при каждом шаге, с той же скоростью поднялся по лестнице отеля и нарочно спросил у первого встречного слуги в коридоре номер 18, хотя мог бы найти его и не спрашивая.
В тот же момент дверь в нескольких шагах от них быстро отворилась, и на пороге появилась улыбающаяся пани Зданевич.

- Добро пожаловать, вот моя комната.

Шахян с неистовой, фальшивой энергией человека, возвращающегося с работы, отряхнул снег с груди и плеч своего пальто, вошел внутрь и начал снимать мокроступы и пальто у двери.

«Извините, возможно, я заставил Вас ждать меня», — сказал он.

- Ничего страшного, ночь длинная. К тому же, в последнее время я страдаю бессонницей. Добро пожаловать сюда.

Шахян, как неуклюжий ребенок, последовал за пани Зданевич и сел на предложенную ей кушетку. Кушетка была настолько низка, что ему казалось, будто он сидит на полу.

- Вы простыли. Вы ведь не откажетесь от чашки чая?

Вместо ответа Шахян улыбнулся.

 "Я ждала Вас, чтобы вместе с Вами выпить чай, и приказала снова подтопить печь», — сказала пани Зданевич и быстрыми шагами зачем-то зашла за стойку в углу комнаты.

«Кровать, конечно, там», — подумал Шахян и застенчиво взглянул на стенную печь, отдушины которой светились, подобно ряду огненных глаз. Он не понимал, было ли это из-за слишком жаркой комнаты или из-за напряжения, который он чувствовал в тот момент, его лоб и уши внезапно нагрелись, руки его были холодны и мокры, как собачья морда, а все его тело попеременно то бросало в жар, то остывало. Ему показалось, что все это оттого, что он сидел очень низко, так низко, что колени его были почти на уровне груди, поэтому он встал с кушетки и сел на стул.

«Представляю, как Вы были удивлены вчера, когда я пришла к Вам», — услышал он голос пани Зданевич из-за стойки.

— Кстати, откуда вы узнали мой домашний адрес?

— Ваш домашний адрес?... Я вам потом скажу.

Пани Зданевич вышла из-за стойки с чистой салфеткой в руке, подошла к чайному столику и стала готовить чай.

— Сегодня вечером я расскажу Вам все, все... Помните, мы встретились у Базеняна, когда он лежал больной? В то время я уже чувствовала, душа моя свидетельствовала, что рано или поздно мне будет не хватать Вашей помощи и я смогу смело обратиться к Вам, потому что с первого взгляда я увидела, что Вы чрезвычайно добры и...

- Давайте оставим эти разговоры, пани Зданевич»

— Конечно, на этом мы остановимся, потому что я не хочу, чтобы Вы думали, будто я Вам голову морочу.

«Если так, пани Зданевич, пожалуйста, продолжайте об этом же», — смеясь, добавил Шахян.

Пани Зданевич, протирая чашки, посмотрела на него и тоже засмеялась.

— Нет, я больше не буду об этом говорить, пан Шахян, но я должна рассказать о том, почему я побеспокоила Вас и заставила прийти ко мне в эту холодную ночь. Должна Вам сказать, что я крайне эгоистична и не хочу, чтобы Вы знали меня только как своего должника. Я хочу... Я не знаю, какая дружба была между Вами и Базеняном и рассказывал ли он Вам что-нибудь обо мне, но мне кажется, я чувствую, что Вы... (Лицо пани Зданевича исказилось от острой душевной боли, и она с большим трудом договорила то, что хотела сказать) имеете обо мне неблаговидное представление...
«Ах», — вздохнула она с бессильной злобой и, несколько грубо, поставила стакан на поднос.
— Вы думаете, мне было так просто прийти к Вам и попросить Вашей помощи? Я прошла через все муки ада прежде чем набралась смелости позвонить в Вашу дверь.
«Куда я иду?» — говорила я себе.
— Что я должна Вам сказать? Как мне объяснить свое душевное состояние? Что он обо мне подумает? Как он посмотрит на меня, когда я собственными устами признаюсь, что была любовницей Базеняна, что он соблазнил меня, ограбил и сбежал... А если он не поверит моим словам и вежливо отошлет меня ни с чем?... Как бы я ни была убеждена, что Вы джентльмен, как бы мои чувства ни подсказывали мне, что я могу полностью довериться Вашей доброте, все же в такой необычной ситуации я не могла быть свободна от сомнений и пессимизма. Слава Богу, мои сомнения и пессимизм в отношении Вас оказались напрасными, Вы оказались очень добры ко мне, за что я Вам чрезвычайно благодарна, но... Ваша доброта причинила мне большие душевные муки, чем если бы Вы просто закрыли дверь перед моим носом. Я никогда не чувствовал себя такой униженной, как тогда, когда покинула Ваш дом. Я для Вас чужая женщина, Вы для меня чужой человек. Ибо, поистине, ни я Вас не знаю, ни Вы меня. И вдруг я прихожу к Вам, плачу перед Вами, прошу у Вас денег... Вы не отказываете, потому что Вы добрый, Вы джентльмен. Но разве эти прекрасные качества могут стать препятствием для человека, чтобы он в душе сомневался в незнакомке, которая взывала о помощи и словам, которым он вынужден был верить из вежливости? Вы помогли мне не медля, без слов, даже не желая вникнуть в суть моих слов, и даже не дали поблагодарить Вас, и как мне успокоиться, развеять Ваши подозрения, чтобы в глубине души Вы не считали меня продажной, обманщицей, даже тайной союзницей Базеняна?...

«Пани Зданевич!» — воскликнул Шахян, не в силах больше терпеть, и встал.
- Что Вы говорите? Неужели Вы вызвали меня, чтобы оскорбить?