Чужие сны

               


Приходят в дом совсем чужие сны, украдкой продвигаясь по паркету
Они змеиным шепотом полны и проникают медленно…, согласно
этикету…
Там все чужое в мутности своей: исполненные жалобами свитки, 
Незыблемости старых площадей, где камни сложены, как золотые
слитки,
Где есть следы почтовых лошадей в орнаменте рождественской
Открытки и сломан чей-то сонный домофон, где мокрый след остался
призрачной улитки от горьких слез ее стареющей судьбы...
 
         
Играет тьма со светом на виске и отражается на липком потолке -
ленивый мир чужих интерпретаций...
В дорогу тьма собралась налегке, без звезд, без фонарей и без оваций
И черный протокол чужой мечты внедряется в чужую оболочку,
Где сны шагают мерой пустоты в желаньи рисовать нули, как просто
точку…
В желании проникнуть в сон чужой и притвориться милым наважденьем
Во всем виня закрытые глаза, играясь непонятным отраженьем своих
частот давления у вен и теплотой единственной подушки…


В ночном дрожании ресниц и тишины идет проверка внутреннего кода
Виденья ищут бесконечность глубины, чтобы увидеть лик экскурсовода
Умеющего сны вплетать в ковры чужих миров давно уснувших лиц
Погрязших в азбуке математических таблиц и теплом воске лжи и
небылиц,
Которые уснуть успели трижды и выдали чужое за свое, ну..., а свое,
конечно, за чужое, но ни сказав об этом никому ни слова...


Необходимость прошлого, тактильность  пустоты, песочные снега,
и запах неба,
Запутанность идей у тонкой красоты, как форма амарантового хлеба в той
бесконечности святого тупика,
Где кажется, что жизнь совсем легка и стоит два ничтожных пустяка:
сначала жить, ну…, а потом уснуть, чтоб снова жить, но только лишь во сне,
Качая образы откуда-то извне в кромешной тьме чужого провиденья…,
Когда на ужин часто подают несвежий чай к чужому вдохновенью.