Пасха

Вот и кончилась первая служба светлой седмицы, с крестным ходом, брызгами освящённой воды и открытыми Царскими вратами. Я выхожу из церкви сразу с тремя пасхальными яйцами в руках, которыми одарил меня у креста отец Иоханнес. Прямо от крыльца, между могилками идёт прямая, выложенная булыжником дорога, которая другим своим концом упирается в странное строение в югенстиле на противоположной стороне кладбища. Это крематорий, на верхушке его высокой  железной трубы ясно видны следы языков пламени (хоть бы они её покрасили что-ли…) Сейчас почти на каждой могилке горят свечки, даже и на тех из них, где написаны мусульманские имена. Теперь светит солнце и свечки плохо видно, но ночью – это море огней…
Теперь светит солнце, и мне очень хочется съесть яйцо, и даже не столько съесть, сколько почистить и разбросать скорлупки по дороге. Желание сильное, но что-то удержывает меня: «Эх, разбросать бы скорлупки по  дороге!» - обращаюсь я к одному знакомому прихожанину. «Боюсь, что не поймут», – отвечает тот. Ладно, отхожу на пару шагов в сторону, к урне. Там сверху, не решётке, куда обычно втыкают окурки, дети уже накидали горку скорлупок. Собираюсь почистить туда яйцо, когда ко мне подходит Фёдор, сын отца Йоханнеса и пристально смотрит на урну. «Слушай, Фёдор – говорю я ему, – давай накидаем скорлупу на дорогу?» «На дорогу – не знаю, но в мусорке им, явно, не место», – отвечает он мне.

«Ну, что же это такое? Что же это со мной? Я ведь и сам прекрасно знаю, что яйца освящённые и их нельза вот так разбрасывать», – думаю я про себя и пытаюсь понять откуда у меня такое странное, такое навязчивое желание, и я вспоминаю…

Я вспоминаю, как давным давно, ещё в детстве, весной, я выходил из дома в наш городской двор, залитый первым, тёплым, весенним солнышком. А вокруг мусорных ящиков, у сараев были разбросаны эти самые пёстрые скорлупки. Я тогда ещё ничего не знал ни о Пасхе, ни о Церкви, ни о Боге, но я остро чувствовал праздник. Ощущенем праздника было залито всё вокруг, оно летало в воздухе.
И потом, уже в университете во время жёстких диспутов с аппологетами с гуманитарного фокультета, кричавших, что наука доказала, что Бога нет, и Его не было, и что даже свиней там никаких не было и быть не могло, мне хотелось сказать им: «Ребята, вы не туда смотрите, вы посмотрите в мусорные баки!».

И потом, когда мы встречали Пасху в церкви-землянке отца Севастиана, в которой, как говорили, мужики за одну ночь выкопали пол на метер в глубину, чтобы люди могли находиться внутри... Какая это была служба! И как шли мы потом рано утром по пустому городу из Михайловки к центру, мимо памятника Ильичу, по проспекту Ленина. Тротуары были просторные, но их не хватало и люди шли прямо по дороге, группками и в одиночку. Благо, машин ещё было мало. Что это было за шествие! Тихий марш счастливых людей. Для меня это были похороны Советского Союза.

Я постоял ещё пару мгновений в нерешительности, и потом бросил горстку пёстрых красно-белых скорлупок на дорогу…