Народ, лидеры и интеллигенция

1.
Не раз и не два, а очень много раз я встречал людей, сильно отягощенных интеллектом, переживающих о судьбе человечества, лежа на проваленном диване, которые заявляли, что готовы отдать все свои гениальные мозги кому-то даром, только бы стать частью народной массы. Да, быть представителем народа намного удобнее, нежели интеллигентом, который думает обо всем человечестве, а мыслями о себе самом в основном брезгует. Интеллигентные люди осознают, какой каплей в море будут любые их потуги для бедствующего в большинстве своем человечества, и это не располагает их к действиям и практике, потому они в основном заняты теорией.  А в это время представители народных масс ставят перед собой реальные цели, и достигают их с помощью маленьких хитростей и народной мудрости и радуются этим достижениям гордые собой.

Интеллигентам хотелось бы забыть о своем воспитании, которое мешает им найти слабую жертву, пнуть её и упиваться своим величием. Интеллигентам мешает радоваться жизни их огромный запас знаний и живой ум, которые дают им представление о том, насколько ничтожны их познания по сравнению с тем, сколько в мире ещё всего неизвестного. А представитель народных масс знает мало, и потому уверен в том, что мир прост и он его познал практически до конца, осталось узнать пару мелочей, и он будет самым умным. Народ может, в отличии от интеллигента, радоваться простым вещам, вроде поездки на курорт, праздничного застолья, покупок того, что модно, что рекламируется.

Несчастен на взгляд народа тот, кто много знает и постоянно думает, ибо даже если он как-то случайно получит средства необходимые для того, чтобы смотаться с бабой в Геленджик, то это будет ему совсем не в радость, а может стать самой настоящей пыткой. Многие имели неудовольствие лицезреть на праздниках жизни, человека с кислой миной, лежащего на пляже, желающего побыстрее уехать домой с этого солнца, обжигающего кожу, с этого моря и пляжа, кишащего людьми, которые визжат от радости, едят, пьют, гадят в море, в котором потом плещутся. В большинстве своем эти интеллигенты не против того, чтобы выпить или поесть, но только в компании себе подобных, где-то в уединенном уголке, под классическую музыку, обмениваясь мнениями о последнем фильме в стиле арт-хаус или о прочитанной философской книге. И им в принципе безразлично, что именно пить, где сидеть, во что быть одетыми при встрече, чем закусывать, главное узнать при общении что-то новое и интересное. Народ разговаривает только для того, чтобы доказать свою правоту, а не знать новое, и для этого важно, где происходит разговор, что при этом поедается, что выпивается и в каких количествах, во что представитель народа одет. Чем дороже ресторан, наряд и прочие атрибуты достатка, тем проще доказать свою правоту собеседнику.

Казалось бы, счастливы интеллигенты, если для них не имеет значения материальное, но нет! Они несчастны, потому что у них вечная проблема с поиском собеседников, ведь собеседника интересного для них трудно найти по рекламному объявлению. Даже интересную книгу нужно очень долго искать, читая в процессе поиска всякую дребедень. Тут проблема такого плана, которую невозможно решить с помощью денег. То есть проблему представителя народа можно решить быстро и просто – дав ему денег или, он может пойти на завод и заработать себе денег и быть счастливым или украсть эти деньги. А интеллигенту можно предложить миллиарды, а он даже не обрадуется. С другой стороны, этот интеллигент может быть счастливым, изучая повадки тараканов на своей кухне, только, потому что он вдруг увидел загадку в жизни насекомых.

Интеллигенту не понять удовольствия от туризма, которое заключается в том, что некий слесарь или ассенизатор может целый месяц раз в году почувствовать себя барином. Ассенизатор едет далеко, туда, где его никто не знает и, соответственно, отдыхающие могут принять его за барина, хоть и не потомственного аристократа, но хотя бы за какого-то предпринимателя средней руки. И этот рабочий действительно чувствует себя избранным, когда его обслуживает в ресторане официант, когда горничная убирает его гостиничный номер, когда он идет на экскурсию и гид что-то там бухтит, пусть это все и скучно, потому что непонятно, но его обслуживают, значит он барин. Он фотографируется на фоне необычных вещей в парадной одежде, чтобы потом, вернувшись к ремонту канализации показывать коллегам, родным и знакомым, что он все-таки был барином, хоть и месяц в году, но был. Сидя в ресторане, он, конечно, переживает, что отдал слишком много потом и кровью заработанных денег, за крохотный плевок какой-то массы непонятного происхождения на огромном блюде, но в этот момент он мысленно возвышается над своими коллегами и друзьями, которым он будет об этом рассказывать. Таким образом он самоутверждается, следуя стадному инстинкту, которого интеллигенты лишены.

2.

Именно отсутствие стадного инстинкта и делает из некой персоны интеллигента, а наличие этого инстинкта наоборот делает из него часть народной массы, неким рабочим коллективным насекомым, которое лишено индивидуального осознания и действует согласно сигналам, исходящим от мамки, то есть государственного аппарата. Ранее эти сигналы транслировались через церковь и барина, или его управляющего, а потом появились газеты, книги, кино, радио, телевидение. С появлением интернета сигналы от одного государства начали постоянно пересекаться с сигналами от других государств, и это создало государственным аппаратам множество проблем в управлении.

Интеллигенты по сути своей отщепенцы, чужеродные элементы в ульях и муравейниках. Когда интеллигент декларирует, что интересы общества для него превыше своих личных, он разделяет интересы общественные и личные и признает, что они не совпадают. Пролетарию и в голову не придет делить интересы на личные и общественные, потому что он убежден в том, что общество и он, – это одно целое. Советские люди, к примеру, не считали воровством, если брали что-то на государственном заводе или в колхозе и несли домой. Государство – народное, а народ это они, те единогласные, которые всегда в большинстве. Потому это даже называли не воровством, а «несунством». Пролетарии действительно убеждены в том, что если хорошо им лично, то это хорошо и обществу, а если им лично плохо, значит плохо и обществу. А интеллигент допускает то, что он может плюнуть на личные интересы, чтобы обществу было хорошо, ставя себя этим умозаключением вне общества.

Ленин вырос в семье интеллигентов, и тоже не осознавал сам себя, как часть общества, но в отличии от интеллигентов он ставил личные амбиции превыше общественных. И общество в принципе не было против того, чтобы приносить части себя в жертву интересам Ленина и прочих вождей, потому что они в отличии от вождей не отделяли их от себя. Вождь был для многих из них, как их главная часть, бессмертная и нетленная часть. Я человек маленький, думал некий пролетарий во время войны, я умру и обо мне забудут, но я одно целое с огромной империей, которая поглотит весь мир, поэтому я бессмертен. А вождь и его окружение – это суть этой империи, её мозг, и ослушаться их приказа, значит стать предателем, отколоться от этого огромного организма и стать маленьким, слабым, смертным человеком, о котором никто не знает и после смерти его быстро забудут.

Пролетариев Ленин, его соратники и последователи считали полезными для личного блага, а интеллигентов вредными, потому что интеллигенты не могут считать его главной частью себя, и не выполняют его приказы, а только и делают, что обсуждают их. Эти обсуждения всегда заканчиваются тем, что интеллигенция видит, что интересы государственного аппарата во главе с вождем расходятся с интересами общества. Они рассказывают об этом народной массе, и та иногда решает найти для себя новый государственный аппарат, поняв, что они и вождь – это разные организмы. Новый государственный аппарат клеймит позором прежний, обзывает его злокачественной опухолью, паразитировавшей на теле народа, и обещает быть с народом одним целым. Но стоит этим лидерам только немного вкусить власти, как они быстро отделяются от народного тела, почти также, как интеллигенты.

Между лидерами и интеллигентами есть большая разница. Интеллигенты в отличии от лидеров настолько отделены от общества, что не могут встроиться в его иерархию, не могут руководить народом, потому что они не разделяют ценностей народа. Изначально интеллигенты представляли собой неких шаманов, колдунов отшельников, которые иногда оказывали социуму какие-то услуги. Если рассматривать помощь этих знахарей социумам с точки зрения рациональности, то получается, что они зря контактировали с людьми. Для тех первых интеллигентов главной ценностью были знания. Эти отшельники, обладавшие знаниями большими, чем все племя вместе взятое, вполне могли выживать одни, взяв себе пару учеников из этого племени. И если люди из племени приходили к ним за медицинской помощью или за решением каких-то технологических задач, то помогать им знахарю было рискованно. Возьмется кого-то этот колдун или ведьма лечить, но пациент все равно умрет, и коллектив, ничего не понимая во врачевании, обвинит его во вредительстве и сожжет на всякий случай. Люди же всегда не добры к тем, кто от них чем-то отличается…

Позже, когда появились уже организованные религии, таким отшельникам надо было становиться монахами и в обмен на безопасность работать на эти религиозные организации. И лишь позднее, когда государство начало финансировать науку, осознав её необходимость для своего выживания, эти люди знания, не считающие себя частью народа засели в университетах и академиях, где их, конечно, жестко контролируют лидеры, занимающие руководящие посты.

Бывает и так, что интеллигент по какой-то иронии судьбы оказывается на фабрике или на стройке. Он может нормально работать и даже лучше, чем его коллеги, и из-за этого у него тут же начинаются проблемы. Интеллигент выполняет даже простую работу осознанно и постоянно думает, как её сделать менее трудной и улучшить качество. И когда этот чужеродный для народа элемент меняет технологию, повышает производительность труда, начальство увеличивает нормы и понижает расценки или дает премии только за больший объем, чем был прежде. Народу такое не нравится, и они начинают его клевать и у них это получается. Народ всегда в большинстве, а интеллигент всегда сам по себе, один, потому его, так или иначе, выдавливают из пролетарского коллектива. По этой причине, если у человека есть хоть какое-то индивидуальное осознание, то ему лучше даже и не пытаться приспособиться к жизни среди пролетариев, это может кончится быстрым или медленным самоубийством. Медленное самоубийство – это постепенное уничтожение самого себя алкоголем и другими наркотиками.

3.

Бывает, что интеллигент со временем все же становится лидером. Чтобы произошло это превращение, необходимо уничтожение системы ценностей интеллигента и замена её на народную. Он должен отвергнуть ценность знаний в пользу ценности власти над народом. Впрочем, знания необходимы для того, чтобы получить эту самую власть над народом. Однако, для лидера процесс получения знаний совсем неприятен, и знания для него не являются целью, для него это только средство для получения власти, потому лидеры норовят получение знаний перепоручить интеллигентам, а за эти знания защищать их от народа и возможность проводить исследования.

У многих возникает вопрос о том, рождаются ли люди интеллигентами, народом и лидерами. Ответ на этот вопрос не может быть однозначным. Если у человека умственная отсталость, то он едва ли сможет стать интеллигентом или лидером, так что наследственность в плане заболеваний тут все же играет какую-то роль. В семье алкоголиков у детей крайне мало шансов стать интеллигентами, впрочем, если у ребенка легкая форма шизофрении, и у него плохо работает базовый инстинкт самосохранения и, потому у него нет потребности доминировать, то этот ребенок может, начать читать книжки, спрятавшись от дерущихся пьяных родителей, братьев, сестер и других родственников. Таким детям опасно и неинтересно тусоваться с детворой из трущоб с их упрощенной системой ценностей. Если же у ребенка родители профессоры, и он дружит только с детьми родителей похожих на его родителей, то ему трудно будет пойти работать на завод и стать для рабочих своим парнем, хотя и такое иногда случается.

Далее можно задуматься не следствием ли психических заболеваний является интеллигентность? И действительно, с одной стороны человек отделяет себя от общества, а с другой он не хочет доминировать, не особо беспокоится о своем материальном благе, лезет туда, куда ещё никто не залезал, что достаточно опасно, и не особо охотно размножается. На взгляд зоологов в данных случаях имеет место поломка генов, которую надо лечить или же просто убивать таких, как это происходит в мире животных. Появляется белая ворона и её тут же заклевывают другие вороны. Естественный отбор производят не только хищники других видов, но и коллеги по стае или стаду. Если особь проявляет себя слабо во время брачных игрищ, то её могут или забить на смерть или не дать ей произвести потомство. Да, умрет одна особь, но если она останется жить и принесет потомство, то вид в целом будет слабее, и может не выдержать конкуренции с другими видами и исчезнуть.

Однако, если мы приглядимся к истории человечества, то мы увидим, что нет равных людям по адаптивности в этом мире существ. И это качество у людей развито именно благодаря тем, кто в физическом плане был слабее, но умирать не спешил, и собратья его почему-то не уничтожили, потому он начал что-то изобретать, чтобы выжить и размножиться. У какого-то хилого гуманоида не хватало сил, чтобы врезать своему конкуренту, и он решил взять в свою лапу палку. И с этого момента среди людей началась конкуренция между сильными и умными. И по идее умные могли бы истребить сильных, как люди истребили некоторые виды животных, или приручили их, сделали другими. Но умные этого не делают, потому что у них не работает этот инстинкт доминирования и у них другая система ценностей. Сильные и консервативные люди с радостью истребили бы всех этих сообразительных хлюпиков, что они иногда и пытаются сделать, но сообразительности для этого у них не хватает.

С одной стороны эти сильные консерваторы, стремящиеся доминировать очень страдают, когда эти умники усложняют их жизнь своими изобретениями, раздражаются, когда слышат их непонятную болтовню, но с другой стороны, когда случается катастрофа, они бегут к этим умникам, становятся перед ними на колени и хнычут, прося их спасти, хотя в награду за свое спасение им предложить нечего. Народ радуется новым моделям тех устройств, использовать которые они привыкли. Впрочем, большинству представителей народа последняя модель телефона или автомобиля нужна не из-за новых функций, а чтобы показать свой статус в обществе. Новые игрушки для народа являются чем-то вроде компенсации за их стресс при столкновении с чем-то новым. Если бы не желание стать лидером, вскарабкаться на новую ступеньку иерархической лестницы, народ бы с удовольствием вернулся в животное состояние, где все просто и понятно, отринув все эти блага цивилизации.
4.

Для интеллигентов, которые постоянно что-то изобретают, народ представляет собой что-то вроде подопытных животных, к которым надо относиться гуманно, за которых надо нести ответственность перед своей совестью, которая представляет собой их представления о том, как все должно быть. Народ со своими вожаками ужасно далеки от этих представлений, народ близок к природе, а представления интеллигентов о том, как все должно быть противоречат законам природы, тому же естественному отбору. Но самое удивительное в том, что восставшие против природы интеллигенты, эти люди знания, порой эту природу побеждают в неравной схватке, заменяют среду естественную, средой искусственной, в которой наглый, физически сильный, ловкий самец оказывается на обочине общества, а какой-то инвалид колясочник, который может шевелить только одним пальцем может стать во главе общества или быть авторитетом, благодаря своему интеллекту.

В этой рукотворной среде тоже происходит естественный отбор, такой же, как в природе, только этот отбор проводится по совершенно другим критериям. На вершину общества этот отбор выносит не тех, кто быстрее бегает и у кого зубы острее, а у тех, кто находит нестандартное, новое решение старой задачи, тех, кто вместо того, чтобы тренироваться, чтобы выиграть в игре по определенным правилам берет и придумывает новую игру с новыми правилами. Марк Цукерберг по ряду причин не мог попасть в клуб мальчиков мажоров, которые соответствовали запросам общества. Марк создал один глобальный клуб, то есть социальную сеть, и тем самым изменил запросы общества. Консервативным мальчикам мажорам пришлось играть уже по новым правилам. Они, как и все оказались в социальной сети, где у человека нет ни внешности, ни тела, там не имеет значения уровень доходов, там имеет значение только креативность, при отсутствии которой там невозможно никак себя проявить. Да, можно опубликовать свои красивые фото, можно напечатать в профиле о своих несметных богатствах. Но те же фото может скачать и выдать за свои какой-то страшный безработный, и напечатать, что он миллионер.

Социальные сети – это только отражение нового общества, в котором все, кроме креативности перестает иметь значение. Какой смысл покупать дорогие наряды, если большинство общается в социальных сетях? Туризм тоже как-то утрачивает смысл, ведь мир становится более или менее одинаковым, природы, которая везде разная становится все меньше, да и не все любят активный отдых на природе. Какой смысл копить деньги и много работать, чтобы на месяц оказаться в отпуске в месте за тысячи километров от дома, и там искупаться в теплом море? Ведь можно купить абонемент в бассейн или аквапарк в своем городе, потратив намного меньше, если так хочется  поплавать в холодный сезон.

В социальных сетях трудно произвести впечатление на окружающих пассивным потреблением чего-то. Если человек поехал на курорт по путевке и опубликовал свои фото на фоне известных достопримечательностей, то эти фото сенсации не произведут и наберут мало просмотров. Для сенсации нужно снять документальный фильм о своем путешествии в опасные самобытные уголки планеты, пожить среди диких людей месяц без удобств, к примеру. И какому представителю народа захочется переться жить среди диких людей без удобств в свой отпуск? Нет, они лучше отправятся на курорт, где им будут прислуживать.

5.

В постиндустриальных странах пролетарии уже не нужны, да и в городе у народа нет никакой материальной заинтересованности в размножении в отличии от крестьян, которые были лишены контрацепции, и дети для них были бесплатной рабочей силой, которой требовалось много при примитивных орудиях труда. То есть у народа в современном городе совсем неприглядная перспектива, потому что однообразную простую работу могут делать машины, и чтобы получить приличную работу надо постоянно что-то изобретать, а не делать то, что положено. Таким образом простые хорошие люди становятся бездетными безработными, которые живут на пособии и заняты неосознанным пассивным потреблением продуктов питания и контента в интернете.

Вполне возможно, что при пассивном потреблении хлеба, купленного на пособие по безработице и дармовых зрелищ в интернете народ, лишенный стимулов, начнет вымирать, впадая в депрессию, и выживут только те, кто изловчится настолько, что начнет получать удовольствие от исследований и создания чего-либо. Поначалу это все будет в качестве терапии в психиатрических больницах, и те, кому это в итоге поможет останутся жить. Трудно сейчас представить, что будет лет через сто, но можно предположить, что численность населения значительно сократится, а оставшиеся будут тщательно перерабатывать свои отходы, защищать диких животных и леса от самих себя, и заняты они будут тем, что будут развлекать друг друга созданием различного контента. Причем будут люди делать все это в гордом одиночестве, потому что уровень развития техники наконец позволит им не работать вместе и не раздражать друг друга. Осуществится мечта очень многих – все время работать на дому, учиться на дому, и если вылезать из дома, то только для того, чтобы в одиночестве пообщаться с природой.

Возможно, что лет через сто возникнет проблема того, что если останутся только креативные, то некому будет потреблять их контент. Однако, если производительность труда достигнет таких высот, что без работы останутся практически все, то стимулы у различной деятельности людей будут совершенно другими. Люди будут рисовать, писать книги, снимать фильмы совсем не для того, чтобы получить деньги на пропитание или на предметы роскоши, а чтобы уйти от депрессии, которая наступает, когда простые хорошие люди пресыщаются материальными благами.

Тут уместно вспомнить эксперимент над крысами, когда грызунам создали идеальные условия, некий рай. И поначалу они активно размножались, кушали с аппетитом, но потом они затосковали, рождаемость начала падать и в итоге они просто вымерли. Многие философы современности решили, что то же самое произойдет и с людьми, если только решить проблему бедности, так что лучше большую часть человечества лучше держать в ужасных условиях, чтобы она размножалась. Однако, среди крыс нет интеллигентов, которым не бывает скучно, потому что для них потребление и размножение второстепенно. Для интеллигентов высшая ценность – процесс познания, который по сути своей не имеет конца, ведь чем больше узнаешь, тем яснее становится, насколько много ты не знаешь.

Крысы, в отличии от интеллигентов, не способны создавать другую среду. Хотя они и могут изменить окружающую среду своей деятельностью, к примеру, размножиться и сожрать всю растительность в некоем изолированном пространстве, а потом сожрать друг друга, когда останется только песок. Но, в отличии, от креативных людей, крысы делают это совершенно неосознанно, повинуясь своим инстинктам и рефлексам. И большая часть людей, мало чем отличаются от крыс, или других животных, разве что уровень их адаптивных способностей повыше. Но, как это ни прискорбно, действия большинства людей не осознаны. Большинство людей просто следует стереотипам, копируют поведение друг друга, помимо следования инстинктам.

Уэллс назвал таких людей, вернее тип поведения людей, «зверолюдьми» в своем произведении «Остров доктора Моро». Там некий креативный исследователь, брал животных и превращал их в людей. И эти существа, вроде и стали людьми, но сколько волка ни корми, он все равно в лес смотрит. Эти существа, которые выглядели, как люди, и могли жить, как люди, страдали, мечтали вернуться в свое естественное, бездумное состояние, в котором не надо было думать, в котором все было так просто. И стоит почитать социальные сети, где объем публикации ограничен парой предложений, как создается ощущение, что эти сети как раз для таких существ из книги Уэллса. Все они хотят, чтобы все было просто, чтобы было как можно меньше букв, а лучше бы все можно было объяснить нечленораздельными звуками и быстро. И то же самое с действиями, им нужны простые решения всех проблем – отрубить кому-то голову и всем бедам конец, к примеру.

Да, если бы все люди были такими, как существа с острова доктора Моро, и был лишь один такой доктор, который не только изменил их внешний облик, но и научил приспосабливаться к более сложной среде, нежели природная, то эти существа рано или поздно пришибли бы этого креативного исследователя, который этой ерундой занялся от скуки, и вернулись бы в природу. Но дело в том, что история человечества не настолько примитивна, как произведение Уэллса. История человечества такая сложная потому, что в семье животных людей, которые смиренно приспосабливаются к окружающей среде, аккуратно следуют всем стереотипам, ни о чем не задумываются, постоянно вырастают такие доктора Моро, которые начинают эту среду менять, просто потому что им скучно жить так, как жили их родители. И как эти благочестивые родители ни пытаются вправить мозги своим детям, у них ничего не получается, потому что действия их детей осознаны, а родители просто следуют инстинкту и стереотипам.

6.

Народу свойственно враждебно относиться ко всему новому, к чему-то необычному, ко всему, что не вписывается в их стереотипы. Когда по улицам ехал первый автомобиль, повозка без лошади, набожные бюргеры боязливо прикрывали ставни и требовали, чтобы эту штуку запретили, пока она не взорвалась. Но те же бюргеры спустя некоторое время, готовы были на все, только бы это чудо техники купить. И теперь бюргер считает себя неполноценным членом общества, если у него нет этого атрибута достатка. И многим благочестивым бюргерам этот автомобиль не нужен, это для них только лишние траты и хлопоты, но они эти автомобили приобретают, потому что следуют стереотипам неосознанно, на уровне инстинкта.

Конечно, интересен процесс того, как меняется отношения народа к новинкам. К примеру, в коллективе, где все мужчины носят короткие стрижки появляется вдруг один с длинными волосами, и этот коллектив к этому патлатому относится несколько враждебно, норовит его тем или иным способом заставить постричься покороче. Это естественный инстинкт не выделяться из коллектива и оборонять этот коллектив от внешних воздействий. Если человек постригся, то он выражает лояльность этому коллективу, а если он не хочет стричься, значит он нелоялен этому коллективу, значит он бросает этому коллективу вызов, не хочет в него вливаться, не считает монад этого коллектива правильными, значит он враг его надо выживать и по возможности довести до самоуничтожения. Представители народа об этом, естественно, не рассуждают, просто ощущают желание наброситься на чужака и не понимают, откуда оно в них появляется.

Чужаков из стай обычно изгоняют или подстраивают их под стаю. Но бывает и так, что вожак этой стаи, или трудового коллектива, видит, к примеру, что на патлатого новичка в этом коллективе женщины больше обращают внимания. Вожак хоть и разделяет с народом его ценности – как можно больше проглотить, расщепить, выделить, при этом размножаясь и унижая всех, кого можно и как можно, но он все же отделился от этого коллектива, и ему надо постоянно противопоставлять себя этому коллективу. Благодаря противопоставлению себя коллективу, у лидеров формируется относительно независимый и критический взгляд на окружающий мир. Чтобы управлять стадом нужно хоть в чем-то быть умнее этого стада. Если лидер коллектива выделяется только физической силой и бесстрашной наглостью, то лидерство это долго не продлится, потому что среда обитания людей сложнее среды обитания животных. Чтобы управлять коллективом наиболее успешно, лидеру необходимо перенимать изобретения людей разумных.

В случае с длинноволосым коллегой, лидер, заметив преимущество длинных волос сам начинает отращивать длинные волосы и хвастаться перед своим коллективом своими новыми победами на личном фронте и посмеиваться над их неудачами. И стаду конформистов приходится привычно следовать за своим лидером, пастухом, поводырем, ведущим слепцов к светлому будущему. И те же самые консерваторы, отрастив длинные патлы, начинают терроризировать новичка в своем стаде, голова которого побрита наголо. Но тут их лидер замечает, что у этого бритого нет вшей, потому что нет волос, и в драке его противник не может ухватить за волосы. Лидер решает, что самок он уже завоевал, теперь время задуматься о личной гигиене и драках с врагами, потому бреет свою голову, и его стадо следует его примеру, один за другим, а те, кто вовремя не успевают перестроиться подвергаются дискриминации различной степени в зависимости от положения на иерархической лестнице.

7.

Возникает вопрос о том, не регулируют ли лидеры социумов количество в этих социумах лидеров, интеллигентов и представителей народа? При определенном воспитании и образовании даже из человека с очень посредственными способностями можно, по идее, сделать интеллигента или лидера. Но нужно ли тем, кто управляет социумом, чтобы в нем не было бездумных, неосознанных, инертных человеческих масс? Нам сегодня трудно представить общество без заурядных людей. Без заурядных людей это уже будет не общество, а соседство независимых незаурядных людей, которые живут каждый сам по себе и стремятся не как-то сплотиться, а наоборот, быть как можно больше независимыми друг от друга. К примеру, трудно представить, как несколько выдающихся художников пишут вместе одну картину. В плане музыки это случаются, в силу распределения обязанностей, хотя рок-группы, к примеру, постоянно распадаются из-за разногласий между участниками. В силу развития техники музыка меняется, и в музыкальных коллективах участников становится все меньше и в будущем, не исключено, что каждый музыкант будет заниматься своим творчеством в одиночестве. Крайне мало случаев соавторства в литературе…

Если изменить систему образования так, что она будет производить только интеллигентов, то производительность труда быстро вырастет настолько, что лидеры станут не нужны. Возможно, что люди будут сотрудничать друг с другом, возможно, что кто-то кому-то будет подчиняться, но это будет осознанное подчинение и никто ни над кем не будет иметь такой власти, как в настоящем и прошлом. По этой причине, лидерам приходится балансировать между введением инноваций в качестве пряника для народа, и консерватизмом, для сохранения своей власти. Они прогрессивны только для того, чтобы успешно конкурировать с другими лидерами. Доминирующие особи хотели бы, полностью контролировать всех интеллигентов и их деятельность, держать их подальше от подрастающего поколения. И лучший способ контроля – это система образования.

Это может показаться невероятным, но во многих странах система образования не прививает детям любовь к процессу получения знаний, а наоборот, делает все, чтобы люди с детства начинали испытывать к этому процессу отвращение. Один из самых эффективных способов сломать человека – это заставить его совершать очевидно бесполезные действия. Чтобы превратить человека в несчастное, боящееся всего, бездумное существо, нужно заставить его получать очевидно бесполезные знания в принудительном порядке. И главное приучить его панически бояться ошибок, которые неизбежно возникают в процессе обучения чему-то новому или исследований.

Во многих религиозных системах образования учеников заставляют запоминать разные тексты на незнакомом языке. В средневековье, к примеру, многие верующие зубрили молитвы на латыни, которую не понимали, а в Пакистане и ныне ученики в духовных училищах учат Коран на арабском, которого не знают. В советских школах детей приучали к заучиванию огромных объемов бесполезной информации, сдаче экзаменов и моментальному забыванию того, что с таким трудом зазубривалось. В то же время всех, кто не сдавал эти зачеты всячески порицали, дискриминировали, а некоторых родители дома и вовсе подвергали телесным наказаниям и моральному прессингу за плохую успеваемость.

Бывший семинарист Сталин знал толк в зомбировании, и он превратил экономическую теорию Маркса в религию, а государство устроил на манер секты. Однако, в его государстве из-за бездумности народной массы и изоляции от этой народной массы интеллигенции была неэффективная экономика, потому государство распалось, не выдержав конкуренции с другими государствами.

Однако, в современном мире, если в стране нет полезных ископаемых и избытка в молодом, трудоспособном и нищем населении, лидерам, чтобы сохранить свою власть, приходится устраивать систему образования так, чтобы она выпускала не бездумных и послушных потребителей, а креативных и инициативных создателей и исследователей. Да, выпускниками такой системы образования управлять намного сложнее, нежели советскими людьми, но без них нельзя, потому что иначе в стране будет нищета, и даже бездумные и послушные будут из неё бежать в другие страны, не говоря уже о том, что эта страна проиграет любую войну кому угодно.

В странах прогрессивных, где большая и активная часть населения интеллигенты лидером быть не очень приятно. Ведь там не принято выставлять напоказ роскошь и богатство, и тем более нельзя просто для порядка премьер-министру взять и унизить какого-то дворника. В этих странах невозможно лидеру просто взять и засадить в тюрьму какого-то журналиста за критику правительства. Потому что та же техническая интеллигенция не привыкла бездумно подчиняться решениям руководства, она все подвергает сомнениям, все обсуждает. И если эти креативные люди не согласны с руководством, они будут протестовать различными способами, проявляя свою изобретательность. А стоит их начать репрессировать, как они могут перестать работать или начнут работать некачественно, или убежать в другие страны, где они востребованы, благодаря своим навыкам.

В прогрессивных странах должность лидера, организатора выглядит для доминирующих особей совсем непривлекательно. Там лидер должен быть очень хорошо образован, и постоянно доучиваться, чтобы не отставать от тех, кем он управляет. В обязанности лидеров в социумах такого типа входит посредничество между множеством различных специалистов узкого профиля. Этот лидер бегает от одной группы интеллигентов к другой и пытается привести их к согласию, взаимопониманию и направить их деятельность к определенной общей цели, которую в таком сложном социуме очень трудно найти. И все это при том, что надо жить скромно, даже скромнее, чем эта интеллигенция. И зачем это кому-то надо тогда? Простому человеку из народа, который хочет просто доминировать над окружающими это точно не надо. Потому что для него власть – это, прежде всего, роскошь, унижение окружающих, никакой отчетности перед подданными, и отсутствие необходимости над чем-то думать, что-то изобретать. Так что во власть в прогрессивных обществах идут по иным мотивам нежели в недоразвитых социумах.

В СССР даже не смотря на ту чудовищную систему образования, все равно какой-то процент детей учителям не удавалось сломать, привить им отвращение к познанию. Как и у христиан в средневековье появлялись такие монахи, которые думали вопреки всему зомбированию и пытались проводить различные научные исследования. Однако, учиться можно было только в монастырях, потому церковь держала их при себе и контролировала их, направляла их исследования в выгодном и безопасном для себя направлении. Со временем эта тактика католической церкви дала сбой, появился в лоне католицизма Мартин Лютер и началась реформация, которая, половину католиков сделала протестантами, и вынудила самих католиков начать реформы внутри своей церкви. Но главное достижение реформации – это свобода вероисповедания и начало отделения науки от религии, что нанесло религиям очень чувствительный удар, от которого им оправиться уже не суждено. В СССР и других социалистических странах попытались изменить религию настолько, чтобы она снова начала контролировать науку, но наука под контролем коммунистической религии развивалась не очень хорошо…

В двадцатом веке, в котором цивилизация была основана на ископаемых энергоносителях были возможны диктатуры, в которых людей с детства зомбировали и эти диктатуры создавали множество проблем прогрессивному миру. Хотя прогрессивный мир, преодолевая проблемы, созданные такими странами, как СССР, создавал новые технологии, которые в итоге изменят мир так же, как церковная реформация. В истории человечества в бронзовом веке даже неграмотный лидер с таким же неграмотным окружением могли контролировать всю цивилизацию, захватив немногочисленные месторождения меди, из которой делалась бронза – основа тогдашней цивилизации. И это тормозило развитие человечества в целом. Но остановить развитие у тех доминирующих тиранов не получилось. Люди, у которых не было доступа к олову и меди, научились делать более прочные орудия из железа, которое было практически везде. Так же и в двадцать первом веке, прогрессивные страны начали поиск не ископаемых источников энергии, что создает предпосылки для исчезновения сегодняшних ресурсных диктатур.

Есть, конечно, ещё диктатуры, которые основаны на дешевой рабочей силе. Правда, диктатуры такого типа не могут позволить себе агрессии по отношению к другим странам, потому что дешевой рабочей силы достаточно много по миру, и в случае неадекватности диктатора мировые бренды могут быстро вывести оттуда свое производство. И после индустриализации прирост населения быстро останавливается. Рабочая сила начинает дорожать, образовываться, наглеть, и начинается процесс демократизации. Да и рано или поздно процесс индустриализации пройдет во всех странах, и промышленникам наконец придется заменить дешевых людей дорогими роботами, начать перерабатывать отходы, соблюдать права оставшихся рабочих и платить пособие тем, у кого работы нет.

8.

Развитие, как таковое, в любой области вызывает у народа гнев. Некоторые лидеры решают этой особенностью большинства воспользоваться, ради того, чтобы потешить свое тщеславие золотыми унитазами и ваннами, надеясь на то, что их имена будут вписаны в историю. Лидеры эти слабы умом, и находятся уже в том возрасте, в котором они не беспокоятся о том, что будет лет через десять двадцать, им бы только ночь простоять, да день продержаться. Пытаясь играть на консерватизме народных масс, они обещают этим народным массам повернуть развитие общества вспять, то есть вернуть человечество в девятнадцатый век. И народ готов за это отливать их изваяния из золота, даже если ради этого им приходится жертвовать своим комфортом, меньше потреблять, расщеплять и выделять, не размножаться и самоутверждаться не путем приобретения роскоши, а путем отказа от неё.

Возвращение в старое доброе прошлое невозможно, разве что в том плане, что жить будет так же неудобно и голодно, а то и похуже. Но народу нужно пожить вдали от комфорта, нужны реки крови, нужен полный беспросвет, чтобы они прекратили идеализировать прошлое и согласились идти дальше в будущее. Идеал современного политика консерватора – это полностью изолировать свое государство от внешнего мира, оборвать все торговые связи. И народу это кажется простым рецептом собственного процветания. Но когда они не получают дешевые товары из других стран, они начинают звереть. К тому же отечественные товары, если такие все-таки получаются, не только дорогие, но и качество у них низкое, потому что производителям нельзя привлекать иностранных специалистов, использовать иностранные технологии, более дешевое и подходящее сырье. Да и зачем производителям гнаться за низкой ценой и качеством? Их же защищает правительство разными заградительными пошлинами.

Однако, до производства полностью отечественных товаров в двадцать первом веке дело едва ли где-то дойдет. Потому что народу в постиндустриальных странах не нравятся иностранная дешевая рабочая сила, а сами они совсем не горят желанием встать к станкам или пойти работать на стройки бетонщиками и подсобниками. У них у всех приличные профессии, вроде маркетологов, программистов, астрофизиков. И большинство из них эти дипломы просто получили, не имея понятия о своей профессии. Большинство из этих трудоспособных граждан постиндустриальных стран с высшим образованием работают продавцами, чиновниками, менеджерами, дизайнерами, водителями. И таких людей становится нужно на рынках труда все меньше, потому у них из-за невостребованности и возникает желание повернуть время вспять, остановить прогресс. Однако, это желание сугубо теоретическое, когда дело доходит до практики, они не идут на фабрику работать подсобником и по вечерам учиться на инженера или токаря.

Такой проблемы невостребованности нет в социальных странах, таких, как скандинавские. Там государство платит лишним людям, чтобы они занимались нерентабельным сельским хозяйством или малым бизнесом, вроде изготовления сувениров. Но многие просто сидят на пособии по безработице и в качестве лечения от психических заболеваний занимаются каким-то творчеством. И иногда случается, что безработный выводит новый фрукт, копаясь в своем саду, иногда безработный придумывает новый продукт и для его изготовления появляется целая транснациональная корпорация.

Если у человека удовлетворены базовые потребности и в обществе не принято кичиться роскошью, то в принципе человек может с целью самоутверждения заниматься независимыми исследованиями в какой-то области. Ранее, для доступа к определенной информации, нужны были деньги. К примеру, чтобы учиться где-то в иностранном университете, нужно было сначала тратиться на изучение другого языка, потом ехать в другую страну, на что-то там жить во время учебы, платить за эту учебу. Теперь можно учиться удаленно в интернете и самому выбирать себе учебную программу и методику обучения. Так что безработные могут всю жизнь учиться и постоянно пытаться что-то изобрести в свое удовольствие.

У стратегии обеспечения базовых потребностей есть противники, которые напоминают о провалившемся эксперименте, участники которого в разных странах не проявили никакой активности, когда им обеспечивали базовый доход, а стали просто маргиналами. Провал этого эксперимента был неизбежен потому, что большинство участников этого эксперимента получили образование и долго жили в обществе, где система образования и воспитания сделала из них неосознанных потребителей и не только товаров, но и рабочих мест, которые создали для них другие. Даже у многих предпринимателей мотивы создания своего дела не в том, что им интересно этим заниматься, а в том, чтобы любой ценой сделать деньги, купить золотой унитаз и гордиться им, чтобы ублажить свое самолюбие, которое постоянно подвергалось атакам со стороны общества. Да и болезненным самолюбие большинства делает та же система образования и воспитания.