Гадюка

от автора. О будущем писать немыслимо. О настоящем невозможно – отсутствует здоровая питательная среда. Что остаётся? Прошедшее. Не как упущенная возможность стать Человеком, но как мелкие события, оставившие следы на фотобумаге, ценность которых заключается в их интерпретации.

ГАДЮКА
               

На восточной окраине Энска, в «частном секторе», до которого ещё не добрались новостройки, стоит маленький, но уютный домик. Часть его окон выходит на переулок Чапаева, часть смотрит на грядки, яблочные деревца и участки соседей. В домике живёт семья Гореловых. Мать - Анна Ивановна, её старший сын Алексей и дочь Надежда. Летом Анна Ивановна занимается огородом, осенью заготовками, включая яблочное варенье, куда для аромата добавляет немножечко гвоздики.  Анна Ивановна пенсионерка.
Если выйти из калитки и повернуть направо, то через восемь минут окажешься на конечной остановке автобуса «5-го» маршрута. Но к автобусу можно дойти и через огород, узкой тропкой вдоль заборов.
Отец Алексея и Надюши героически погиб на войне. Но память о нём жива. Она не только в сердце Анны Ивановны, так и не привыкшей к вдовству, не только в виде посмертной награды мужа (медаль «Золотая Звезда»), прилаженной под фотографией, но в чертах детей, очень на Павла Спиридоновича похожих.
Павла Спиридоновича красавцем не назовёшь никак: глубоко посаженные глаза, массивные надбровные дуги, крупный нос, переходящий в низкий, слегка скошенный лоб. Но, сердце! Сердце доброе и отзывчивое.  И сметливый, щедрый на изобретательность ум. Его вместе с далеко не кинематографической внешностью унаследовал Алексей. Двадцатисемилетний Алексей Павлович талантливый, пользующийся уважением сотрудников инженер-конструктор. Работает на секретном оборонном заводе.
Надюша трудится на Энской ткацкой фабрике. Неделю в утро, неделю в вечер. Утренняя смена начинается рано, добираться до фабрики полчаса. Поэтому Надюша занимает крохотный флигелёк с отдельным входом, чтобы не беспокоить мать и брата, которому на завод вставать позже. Порой - Надюша об этом знает -  Алексей ложится только под утро, просидев добрую часть ночи над расчётами или схемами очередной «технической идеи». Так пусть поспит хотя бы немного, не буду ему мешать. Не буду мешать и чуткой слухом маме.
Во флигельке у Надюши электрическая плитка и всё необходимое, для того, чтобы нехитро позавтракать. Имеется рукомойник, столик, табурет, кровать, платяной шкаф, полка с обувью и этажерка с книгами. На этажерке лампа с тяжёлым зелёным колпаком (лампа отца), будильник, который Надюшу давно уже не будит – она привыкла просыпаться сама.  Кровать застелена безупречной чистоты покрывалом, над кроватью висит портрет славного Карацупы. Им Надюшу наградили в школе, когда она победила на конкурсе чтецов.
Комната оклеена светлыми обоями, с потолка свисает атласный абажур. На полу расстелен домотканый коврик, одна стена побелена – это «щит» находящейся в доме печки. Единственный минус уютного Надюшиного жилья – узкое, похожее на крепостную щель-амбразуру окошко. От этого в комнате всегда сумрачно. Окно, в которое невозможно протиснуться (да и кто будет «протискиваться»?) даже боком, не спроста. Флигель был построен для устройства в нём фотолаборатории – Надюшин отец увлекался фотографией.
Уборная находится в огороде, в зарослях шиповника. Плоды на шиповнике вырастают крупные, размером с каштан. Их Анна Ивановна сушит для «зимнего» чая.
Анна Ивановна мечтает о внуках. Но увы, внуки пока не предвидятся. Ни от сына, ни от дочери.  Алексею не до женитьбы, Алёша страстно влюблён в науку, желание близости у него не возникает. Голова инженера-конструктора занята формулами, вычислениями, решениями далёких от брачных отношений задач.
А Наденька… А её Наденька никому не симпатична, никто на неё не зарится. Жаль, что она не родилась мальчиком.  «Мальчику, юноше, мужчине быть некрасивым можно, - считает Анна Ивановна, - а вот девочке, девушке нельзя! Если к девушке подходить лишь со внешними мерками.  Когда ещё люди научатся видеть внутреннюю красоту?  Когда смогут друг друга оценивать не по смазливой физиономии, а по силе внутреннего пламени души?»
На эту тему (облик внешний и внутренний) через несколько после случившейся с Надюшей истории Николай Заболоцкий напишет стихотворение «Некрасивая девочка». Поэт словно подслушал печальные мысли Анны Ивановны. Последние строки стихотворения:
А если это так, то что есть красота
И почему её обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?
 «Бедная Наденька! Бедная девушка!» - вздыхает Анна Ивановна, глядя на дочь, как две капли воды похожую на брата и отца: тяжёлые надбровные дуги, глубоко посаженные глаза, низкий скошенный лоб, коренастая, коротконогая. 
Анна Ивановна заблуждается, считая Надюшу «бедной девушкой». Надюша - не девушка, и уже давно. Девственности её лишил Василий Каблуков. Потом был абхазец Махир, после Махира она отдалась офицеру Петру Задорнову.   
Почему Надюша не смогла сохранить чистоту? Вопрос не такой уж сложный. Но требует отступления от основной линии сюжета. Требует нескольких слов о свойствах «огня, мерцающего в сосуде».
Дело в том, что природа наградила Надюшу особой страстностью и темпераментом. Особым томлением, которое стало посещать её уже в период полового созревания. Стоит Надюше увидеть физически сильного мужчину, стоило ему оказаться рядом и коснуться (рукопожатие, танец, невольное соприкосновение в душном транспорте летом), как она приходит в возбуждение, чуть не мгновенно становясь готовой к интимным отношениям. Вопреки стыду и отвращению к себе в такие минуты.
Природа, готовя Надюшу к супружеству и материнству, даровала ей способность испытывать невероятное наслаждение во время полового акта. Наслаждение, о силе которого не догадываются многие замужние подруги Надюши.  Это ли не женское счастье? Это.
Но природа бывает и безжалостной, она не добрый боженька, у неё (природы, эволюции, естественного отбора...) свои законы. В частности, закон наследственности, его загадочный пока механизм. Как говорится, «бодливой корове»…  Разве что, наоборот – рога длиннющие, а вот бодать-то и некого. Или некому – Надюшины, словно вдавленные в череп, маленькие глаза, тяжёлый подбородок, короткие ноги мужской симпатии не вызывают. Надюшина внешность молодым людям не нравится.
Иногда томление (скажем прямо – желание физической близости) возникает у Надюши во сне. Бывает, что ей снится их комсорг Леонтьев, сосед по участкам Макаров или безымянный орудовец, регулирующий автомобильное движение на площади Калинина. Ладный, высокий, с жезлом. Орудовец замечает Надюшу, приказывает машинам «Стоп!» и идёт к ней, расстёгивая свой китель. А жезл в его руке - уже не жезл. Он по прихоти дразнящего инстинкты сна превратился в… Продолжать не станем.
После, вспоминая сновидение, Надюша краснеет и старается от досаждающих образов избавиться. Но ничего не получается.  Отвлечься не даёт настойчивый природный зов. Иначе - желание совокупиться.
Три года назад героем одного из подобных снов-томлений стал шофёр Василий Каблуков.  Самоуверенный, плечистый, умеющий и привыкший «покорять».
Так получилось, что волнующее нервы влияние сна совпало с приуроченным к годовщине Октября открытием фабричного Дома культуры. После концерта были танцы. И вернувшийся из буфета Василий, о котором Надюша неотвязно думала, вдруг её пригласил:
- А позвольте, совершить с вами ближний танец, как того требует моя душа!
От Василия пахло вином, он двусмысленно шутил, но Надюша этого не замечала.  Она трепетала, чувствуя на себе горячие руки Василия, его бедра вплотную к своим. Иногда губы Каблукова касались Надюшиного уха. Тогда по телу Надюши пробегала горячая волна. Совсем как во сне, который она видела этой ночью.
А потом Надюша оказалась у Каблукова дома, куда её и ещё двух приятелей с подругами позвал Василий. Парни выпили ещё, ещё немного потанцевали под электрофон, затем гости ушли. А Надя осталась – во время последнего танца Каблуков сильно сжал ей плечи и шепнул:
- Надька, притормози на выходе, я должен тебе кое-что показать.
От шёпота, от сжимающих плечи ладоней Василия по телу Надюши бежали мурашки…
Когда они остались одни, Василий сильным движением толкнул Надюшу на кровать и быстро спустил брюки:
- Вот! Любуйся! Готов, Надька, ради тебя на всё! На законную регистрацию, совместное проживание и всё остальное. Будь моей или я не знаю, что!
Вскочить, возмутиться и тотчас убежать Надюша не смола. Сила   желания, возможность его удовлетворить, перевесили необходимость блюсти девственность и благоразумие - фабричные девчонки между собой говорили, что с Каблуковым лучше не связываться.  Возбуждение, справиться с которым Надюша была не в состоянии, заслонило унизительную ситуацию. В те мгновения положение не казалось ей ни унизительным, ни оскорбительным для девушки - Василий манил, гипнотизируя горящим взглядом. Но больше тем, что оказалось под его спущенными брюками и трусами. 
Автор не любитель «возвышенных» сравнений, но сейчас постигший Надюшу искус был подобен библейскому испытанию Евы, когда змий застал её врасплох, предложив вкусить запретное яблоко.
Через час она поспешила домой. Сожаления о случившимся не было, хотелось повторить. Но уже в качестве супруги.
Не вышло – Василий перестал её замечать. Она переживала, плакала… Потом случайно узнала, что Василий овладел ею на спор. Живут среди нас негодяи. Увы…
Но память о близости осталась, дав Надюшиным томлениям конкретный образ. Мужчина (неважно, Василий или нет) давит её своей тяжестью, судорожно мнёт грудь, впивается, чуть ли не кусая, в губы, в шею.  И толкает, толкает, толкает.  Сильно и быстро, сильно и быстро. Ещё сильнее и быстрей, ещё. Надюша помогает, они уже одно… Вот-вот, вот скоро, вот сейчас… Взрыв блаженного, не имеющего границ мрака! Растворение в нём стонущего от услады тела, себя… Только блаженство, в котором хочется навсегда остаться, умереть…
Второй «раз» случился в Гаграх (дом отдыха «Челюскинцев»), куда Надюшу и трёх девчат из её бригады в качестве поощрения за ударный труд направили по путёвке.  Душный сентябрьский вечер, побережье, мягкий шум прибоя, лодочный сарай, в который Надюшу завлёк следящий за безопасностью на воде смуглый и мускулистый Махир. Подробности опустим.
Третье половое сношение произошло в купе поезда из Энска в Ленинград: ночь, ритмичный стук колёс, мелькающие за окном огни редких полустанков, истовый визг паровоза, объятия, тискающие Надюшу руки, и полное бессилие сопротивляться, дать отпор – самой до безумия хочется! 
В город Ленина Надюша отправилась для поступления в Текстильный институт. На том, чтобы она ехала в купе, настояла Анна Ивановна:
- Никто и ничто не помешает тебе ещё раз повторить экзаменационный материал. В плацкарте шумно, Наденька.
Единственным Надюшиным попутчиком оказался старший лейтенант Зотов: усики, весёлые глаза, шутки, телосложение спортсмена.  Эх, мамочка! Если бы ты знала!
В институт Надюша не поступила – мысли были заняты офицером, а сердце изнывало от отвращения к тому, что произошло. Отвращение с привкусом сладости (неутомимый, неистовый, съехавшее одеяло, накрывшее сапоги страстного Зотова…).  И от этого привкуса ещё большее презрение к себе. Согласитесь, что в подобном состоянии правильно решить математическое уравнение или экзаменационную задачу по физике невозможно.
Конечно, Надюша томилась не постоянно. Но бывали у неё такие дни, когда сила плотского желания, вопреки доводам разума, вопреки нравственным мукам, гнала её на поиски случайного знакомства. Лишь бы… Как тогда с Василием.
В такие дни (лучше вечера) Надюша бежала в Дом культуры на танцы. Но её никто не приглашал.
 «Слава богу! – думала Надюша, возвращаясь домой. – Миновало. А как будет в следующий раз?»
***
Как-то вечером Надюша с братом засиделись за чаем. Анна Ивановна ушла спать – зимой она ложилась рано.
- Алёша, - спросила Надюша брата, - а почему ты не женишься? Разве у тебя не возникают… не возникает желание…
Она замялась.
- Я понял, - кивнул Алексей. – Иногда, но очень редко, меня беспокоит тело, но я же человек. А человеку присуще жить разумом, интеллектом, идеями, духовными интересами. Идей у меня хоть отбавляй, интересов на три жизни хватит. Нет, желание иметь жену, чтобы спать с ней в одной постели у меня не возникает. А если тебя… кхм… Найди себе интерес, займи свой ум, дай ему пищу, и ты почувствуешь свободу от физиологии, от животных потребностей.
И Надюша такой интерес нашла.
В конце января в Энск приехали артисты Московский филармонии. Надюше и Анне Ивановне посчастливилось побывать на одном из выступлений виртуозов.  Канцерная программа состояла из произведений немецкого композитора Иоганна Себастьяна Баха. Это неспроста. Наступивший год юбилейный – двухсотлетие со дня смерти великого музыканта.
В первом отделении исполнялись оркестровые произведения, во втором -  фортепианные. Так называемый «Хорошо темперированный клавир». Уже после первой части концерта Анна Ивановна устала (но вида не показывала), а Надюше хотелось плакать. Такой прекрасной была музыка.  Особенно рояль.
«И почему «хорошо темперированный»? Значит, есть и «плохо»? – размышляла Надюша, сидя в автобусе, возвращаясь домой. Анна Ивановна дремала. - И что такое «темперированный»? И как жил Иоганн Себастьян Бах? В каком городе, была ли у него семья? Или он был одинок, как Алёша и я?  И что такое «фуга»? А вот это я и узнаю!»
Так Надюша стала ходить в центральную библиотеку Энска, в читальный зал. Изучение биографии Баха, теории музыки, истории создания клавишных инструментов Надюшу поглотило. Не менее трёх раз в неделю она приезжала в библиотеку и до её закрытия сидела над книгами. Ничего и никого вокруг в эти часы не замечая.
И вот однажды, в начале мая…
- Вы любите классическую музыку? –  мягкий баритон заставил Надюшу вздрогнуть. Рядом стоял не молодой уже мужчина в тёмном костюме. Круглолицый, улыбающийся:
- Я, уж извините, давно за вами наблюдаю. Моё «обычное» место вон там, - мужчина кивнул куда-то вглубь зала. Вы пишете научную работу?
- Нет, - ответила Надюша. – Просто мне очень инверсно. Бах, Моцарт, устройство клавесина.
- Я тоже страстный любитель. Но истории - Киевская Русь, татаро-монголы. И между прочим, зовут меня Николай Михайлович. Как Карамзина.
- А меня Надежда. Надежда Павловна.
- Очень приятно.
Так Надюша познакомилась с Николаем Михайловичем.
Вначале они друг с другом здоровались, потом стали вместе уходить из библиотеки. Потом Николай Михайлович взялся провожать Надюшу до автобуса, по пути рассказывая о себе. Он вдовец, приехал в Энск год назад, «чтобы ничего не напоминало о погибшей семье». Работает в Стройуправлении бухгалтером, снимает комнату. Друзей у него мало, а иногда так хочется с кем-нибудь по-дружески поговорить. Да и просто погулять. 
- Как вы, Надежда Павловна, не против? Просто со мной погулять – лето, прекрасный город, клумбы и фонтаны… Не всё же нам изучать чужие биографии и прошлое? У нас свои биографии имеются,  а годы идут. Там глядишь, и старость. Вот тогда и начитаемся. Давайте встретимся с вами в воскресенье! В кафе «Юность».  Посидим, съедим по порции мороженого, а потом сходим в парк. А? Ведь я же вам не противен?
Нет. Николай Михайлович не был Надюше противен.  Лицо простое, неприметное, ничем не выделяющееся, но высокий, умный, вежливый. И голос у него замечательный, проникновенный, голос артиста.
Надюша согласилась. Тем более, что в кафе её никто никогда не приглашал. И цветы ей никто никогда не дарил. А Николай Михайлович дарил! При каждой их встрече.
Иногда они неспешно гуляли по городу, иногда сидели в парке. Иногда ходили в кино. Если шёл дождь, ели в кафе мороженое.
Местом их теперь уже регулярных свиданий стал сквер возле здания горсовета: удобные скамьи, обрамляющие клумбы, в центре которых памятник Карлу Марксу. 
- А! – восклицал Николай Михайлович, вскакивал со скамьи и протягивал Надюше букет. - Вы сегодня очаровательны!
Она старалась. Надевала длинное голубое платье, новые туфельки с круглыми по моде носами, завивала волосы валиком и чуть подкрашивала губы.
Во время их встреч Николай Михайлович много и очень интересно рассказывал. Темы рассказов были не только «древне-историческими» (Надюшу изумляла его память: даты сражений, особенности рельефа, где междоусобные стычки проходили, имена князей, виды оружия, количество войск…). Он прекрасно разбирался в музыке, литературе, астрономии, геологии. Чуть ли не во всём, как Надюше казалось.
Говорил Николай Михайлович красиво, с цитатами. Слушать его Надюша могла бесконечно.
Но имелись особенности. Иногда он путал падежи, иногда сбивался и замолкал, словно забыл нужное слово. Нахмурившись, вспоминал и продолжал. Гладко и без запинок.
В подробности о своей жизни не вдавался: вскользь, две три полные грусти фразы. Надюша его прекрасно понимала – больно.
- А ведь я когда-то мечтал быть математиком, свершить в науке переворот.  Иметь, как в русских народных сказках, троих сыновей.  А вышло? Вышло печально – вдовый бухгалтер. Потёртый жизнью одинокий любитель древности, на съёмной жилплощади.  Ну а вы, Наденька? Кем хотели стать? С кем живёте? О чём грустите и радуетесь? Поделитесь, я о вас практически ничего не знаю, а очень хочу.
Когда Надюша с гордостью за брата говорила ему об Алексее, он согласно кивал:
- Да, будь у меня такой брат, я бы тоже гордился – инженер-конструктор, неутомимый работник. Даже ночами себе покоя не даёт. Молодчина! А скажите, Наденька, над чем же он с таким завидным усердием трудится?
- Над чертежами и схемами. Но это тайна, государственный секрет.
- Понимаю, понимаю. Но если секрет, то почему он работает дома? Вдруг… Мало ли у нас любопытных.
 - Его расчёты и записки – лишь намётки, одному ему понятные. В них никто, кроме Алёши не разберётся.
- А скажите…   
***
В августе они больше не ходили «по-приятельски», то есть, рядом. В августе Николай Михайлович стал брать Надюшу под руку (нежно, но плотно Надюшину руку к себе прижимая), стал провожать её до дома. До калитки в огороде.
И вот там, у калитки, в прохладных сумерках последних чисел месяца, Николай Михайлович сделал Надюше предложение.
- Хочу быть честным и с вами, и с собой. Я понимаю, что уже не молод, не способен вызывать восхищение своим… кхм, гхм… своей заурядной физиономий, что насильно мил не будешь. Но… Но прошу вас быть моей женой! Не торопитесь отвечать. Обдумайте, хорошененько взвесьте. Безусловно, вам больше подойдёт ровесник.  Само собой разумеется…
Он говорил, а у Надюши кружилась голова. От неожиданности, от того, что и она услышала заветные слова, от того, что Николай Михайлович ей очень нравился.
«Никакой он не старый! Умный, внимательный, деликатный. Детей хочет, щедрый,» - думала Надюша, пытаясь понять, что ей Николай Михайлович говорит.
- …перееду к вам. А как решитесь, сразу познакомите меня с мамой, братом. А там и свадьба. Скромная, домашняя. Уверен, мы с вашим Алексеем подружимся. Будем с ним в шахматы играть. И маму вашу я смогу к себе расположить. А теперь мне пора.
Николай Михайлович быстро нагнулся и поцеловал Надюше руку. И не оборачиваясь, поспешил к автобусной остановке.
***
Этой ночью Надюша не спала.  Она думала.  Ворочаясь с боку на бок, иногда вставая с постели, чтобы выйти на ступеньки, немного постоять в темноте, подышать остужающим лицо воздухом.
Сказать, что предложение Николая Михайловича её взволновало, мало. Оно Надюшу словно расщепило. В одной её части сосредоточилась радость, долгожданное счастье («Я буду иметь мужа, стану матерью, у меня теперь есть мужчина, с которым я смогу иметь супружеские отношения…»). В другой, меньшей, затаилось сомнение, образовалось тёмное облачко тревоги.
Да, Николай Михайлович интересный, начитанный и много знающий человек. И не настолько он немолодой, каким себя считает. Лицо обыкновенное, но когда улыбается, то очень милое. И руки у него сильные - Надюша ощутила это, когда они стали ходить «под ручку». Николай Михайлович ловкий, без неуклюжести, присущей людям его возраста. Надюша вспомнила, как однажды внезапный порыв ветра сорвал с неё косынку, а Николай Михайлович в два прыжка платочек догнал и сноровисто его схватил. Он не жадный и, как говорилось раньше, «галантный» – дарит цветы, угощает мороженым, дорогими конфетами.
Но… Но есть в нём что-то ненастоящее, какая-то фальшь. В чём она заключается, Надюша сказать не может, но чувствует. Даже в его словах. Например, таких:
- Как вы сегодня хороши, Надежда Павловна! Я любуюсь вами!
Надюша знает, что любоваться ею невозможно – тяжёлые надбровные дуги, маленькие бесцветные глаза, точно их вдавили в голову, крупная нижняя челюсть, короткие ноги.
Она не знает, где Николай Михайлович живёт. Случись ему исчезнуть, и она его никогда не найдёт.
Взгляды, которые он на неё бросает при встрече, выражение лица. На миг оно становится гримасой отвращения. Лишь на миг, чтобы затем ей улыбнуться:
- Как вы сегодня хороши!
Или ей кажется? Потому что она уже не верит в возможность семейного счастья? Собственного счастья.
Был в их свиданиях и перерыв. Три недели они не виделись. А после, встретив её у проходной фабрики, Николай Михайлович так и не объяснил, где пропадал и почему не пришёл в назначенное время в сквер к памятнику Карла Маркса.
Пришел странно одетым – темные очки, хотя день не был солнечным, низко надвинутая шляпа, закрывающая половину лица.
- Вы болели? У вас что-то с глазами?
- Пчёлы покусали. Шутка. Нет, Наденька. Я никогда не болею. Но у меня могут быть дела, о которых я даже вам сказать не могу. Человек предполагает, а бог располагает. У каждого свои боги. И не будем об этом больше.
Что-то в нём не так. Или кажется?
С мамой и братом, как просил Николай Михайлович, Надюша о нём не говорила. И… И решила его предложение принять.
Своё согласие она дала через неделю.
Чтобы отметить «помолвку» (его слово), они выпили в ресторане вина, затем были в кино. А после решили добраться до Надюшиного дома пешком.
Уже на подходе (осталось миновать пустырь, магазин, длинный забор бывшей слесарной артели) пошёл дождь, становящийся с каждой минутой всё сильней. Когда они оказались у калитки, то были насквозь мокрыми.  Надюша пригласила Николая Михайловича к себе – обсохнуть, попить чай, посмотреть, как она живет.
- Как у вас уютно! – Николай Михайлович сидел на табурете и осматривался. – Чудесно. Не сказать просторно, но замечательно – с милой и в шалаше, как в раю. 
Он сидел в майке (мускулистый, живот без жира) – рубашка и пиджак сохли на пяльцах, повешенных на дверце шкафа.
Надюша тоже была без платья – в сорочке. Поначалу она испытывала неловкость, но потом себя успокоила – жениха стесняться не стоит, зачем? Но верхний свет погасила, оставив гореть зеленую лампу на этажерке.
Чай они так и не попили.
- Как я тебе благодарен! 
После ресторана они перешли на «ты».
- Как мне сейчас хорошо. Как я устал от одиночества. Теперь нас двое.
Николай Михайлович взял Надюшины руки (она сидела на кровати) и стал их целовать. А она гладила его ещё влажные волосы.
Губы Николай Михайловича стали пониматься выше, но он остановился:
- Нет! Боюсь тебя рассердить. После, в ночь нашей свадьбы. 
И снова стал целовать Надюшины запястья, предплечья, при этом шепча:
- Ты должна меня понять. Моё долгое воздержание. Если тебе не нравится – оттолкни.
Она не оттолкнула. Не могла. И не хотела…
***
Три часа ночи. Шумит дождь, горит зелёная лампа, Николай Михайлович крепко спит.
А Надюше страшно. Ей кажется, что именно дождь смыл завесу с её глаз. Теперь ей всё понятно. Всё встало на свои места и объяснилось.
Долгие минуты их физической любви, были не соитием мужчины и женщины, не «половым актом», как принято соитие называть, а гадостью! Гадостью и мерзостью того, что Николай Михайлович себе позволял. Своему пальцу, языку… То, как он Надюшей овладевал – изощрённость поз их мерзкого совокупления. А что он просил её делать со своим детородным органом?! … Нет! Не вспоминать эту гадость! Где он этому научился?  И почему в момент извержения семени он простонал: «О, май гот!».
А потому, что он не наш! Наши парни и мужчины так не совокупляются! Он шпион! Подосланный, чтобы выведать инженерные секреты брата Алексея! Удобнее всего жениться, а потом, выведав тайну или убив Алёшу, бесследно исчезнуть.
Надюша посмотрела на висящий над кроватью портрет Карацупы и вспомнила конкурсный стих:
…Ты в нашу честную семью
Прополз гадюкой злой…
…Чтоб мы спокойно жить смогли,
Ты будешь стёрт с лица земли!
Надюша тихо оделась, обулась и выскользнула из флигелька.  Затем сняла с гвоздика на дверном наличнике замок (она редко им пользовалась), флигелек замкнула. И не обращая внимания на грязь и дождь, побежала к автобусной остановке, где начиналась дорога в центр Энска.
Надюше повезло – по пути её подобрал грузовик.
- Куда спешим, гражданочка? Куда подбросить, не в больницу ли?
- В ближайшее отделение милиции! Умоляю!
Через два часа Николай Михайлович был арестован.
- Ах ты, сволочь! – кричал Николай Михайлович, извиваясь, в руках наряда. – Ах ты, неандерталка! Ненавижу! Тебя и все ваши хари! Фак офф! Фак офф!
Через день Надюшу вызвали в отделение Государственной Безопасности, где она узнала, что помогла поймать американского шпиона по кличке «Неуловимый», он же Дуглас Джексон, за которым уже несколько лет охотились чекисты.
У полковника МГБ Столешникова Надюша была ещё несколько раз. Она рассказала Василию Кузьмичу не только об отношениях с Джексоном, но и своей «слабости».
- А вы, Надежа Павловна, займитесь спортом. По-настоящему, до седьмого пота. И уверяю, никакие игривые мыслишки, похоть и прочая вас терзать не будут.  Только «по-настоящему». Тем более, у вас прекрасные легкоатлетические данные.
***
Уже два года Надюша занимается метанием ядра. Она чемпионка области и заняла первое место на всесоюзной спартакиаде. Теперь Надюша живёт и тренируется в Москве, готовясь к летним Олимпийским играм в Мельбурне.
В чем секрет таких потрясающих успехов? Секрет в спортивной злости. До включения в олимпийскую сборную Надюша, готовясь метнуть ядро, представляет Василия Каблукова. Он стоит на самой дальней отметке. Представив шофёра, вспоминает случайно услышанный разговор:
- Как же ты, Васёк, позарился? На Надьку?
- А нам чего? Пусть будет морда овечья, лишь бы (нецензурное слово) человечья! А то! Тем более, что на спор.
Вспомнив и представив, Надежда мысленно рисует скорый полёт ядра. Оторвавшись от руки, ядро летит и попадает Каблукову между ног. Плюща своей пудовой тяжестью всё, что там находится.
- Вот тебе, кобель! За всех обманутых девушек!
Теперь, тренируясь в сборной, Надюша даёт себе иную установку.
Она метает не ядро, а сверхмощный снаряд, изобретённый Алёшей.  Снаряд, набирая скорость и расстояние, летит в американский Разведывательный Центр. Или в гнездилище военной агрессии - Пентагон.
Результаты поразительные. С каждым днём всё дальше и дальше! Надюшин тренер в победе на Олимпиаде не сомневается, Горелова Надежда обязательно займёт первое место. Обязательно!
Наша история закончена. Успехов тебе, Наденька! Наград и призов.
А дорогому читателю совет – будь бдительна, товарищ!