Кочевник

     Костёр догорал. Караван тюркских кочевников - хозяев Великой Степи, мирно спал. Расслабившись после долгого пути, дремали люди: бледнолицые и белокурые невольники - прямо на земле на овечьих шкурах, укрывшись одеялами из толстого войлока, их хозяева - в небольших юртах рядом. Утомившиеся от тяжёлой ноши, стоя спали лошади, груз которых лежал рядом с ними.

     Поодаль, догорал другой костёр. Вокруг него расположились высокие нубийцы с бронзовой кожей - дети африканских пустынь. Они были рабами своего господина - бедуина из Аравии. Его многочисленные верблюды лежали на земле, а их поклажа, заботливо снятая с них, покоилась в стороне. Вдоль спящих людей и животных время от времени проходил часовой - молодой бедуин - слуга своего господина, но свободный человек. Его изогнутый меч был обнажён и он следил, чтобы дикие звери не задрали верблюда, а чёрные невольники не задумали бежать.

     Это место было местом пересечения не только караванов с диковинными товарами и рабами всех рас и оттенков кожи, но и культур, эпох, традиций и религий, здесь встречались разные языки и примеры письменности, здесь завязывались деловые связи и дружеские знакомства, и здесь загоралась любовь, порождающая новые клановые и семейные узы…

     Под утро, когда все костры потухли почти полностью, а солнце своими первыми лучами ещё не заявило о начале нового дня, а лишь посылало скупые отблески желтого диска из-за горизонта - пришёл ещё один большой караван. На спинах крепких мулов лежали скатанные и туго свёрнутые персидские ковры, специи из Багдада, мечи, ножи и инкрустированные предметы изысканной мебели из Дамаска, благовония, лечебные мази, соль из Мёртвого Моря, травы и оливковое масло - из иудейских земель.
Смуглый перс спрыгнул с крепкого коня и отдал громкий короткий и властный приказ рабам заняться поклажей. Те смиренно и быстро занялись мулами, а он - их хозяин сел на постеленный ему ковер, жадно припал к кожаной фляге с водой и через минуту заснул крепким сном.

     Раздался сердитый крик крупного охотничьего беркута. Из юрты вышел старик. Он вопросительно посмотрел на птицу-хищника, сидящую на перекладине возле входа в его юрту, погладил перья на груди дикой птицы и, подчинившись древнему охотничьему инстинкту, медленно втянул носом утренний воздух. На вид это был обычный старик - худой и сухой, чуть сгорбленный от тяжести лет и побед, его обритая голова была непокрыта, а лицо обрамляли седые усы и такая же седая короткая борода. Почувствовав утренний холод - он надел меховую шапку с острым концом и забросил длинные меховые края крест-накрест, закрыв уши от ветра. Это был глава старинного и благородного рода Ашина, бек. Он прищуренно посмотрел на новых обитателей караван-сарая. В этом месте, богатом тенью и водой, останавливалось много караванов, и старый кочевник сначала не увидел ничего необычного в новоприбывших. Купцы с Дальнего и Ближнего Востока не представляли опасности, и даже воинственные арабы и персы, много лет доставлявшие ему неприятности - здесь были лишь торговцами, а не воинами, и не стремились отвоевать его земли, разрубить мечами деревянных идолов-истуканов, принадлежавших воинам его войска, угнать в рабство его невольников или отобрать его золото и серебро.

     Старик был кочевником. Он молился богу Тенгри и почитал аруахов - духов его предков. С недавнего времени его племя понемногу начало приобщаться и к новой вере, которую он и его правящая родовая династия Ашина только начали познавать, заключая первые немногочисленные браки с иудеями диаспоры, осевшими в странах Центральной Азии, Ирана, Кавказа и Месопотамии после Вавилонского изгнания из Земли Израиля.
Этот год стал первым годом в истории, когда тюрки-кочевники стали исполнять обряды и отмечать праздники новой для себя веры и, наряду с привычными тюркскими, начали давать  новорождённым имена из Книги Книг.
   Книга, которую умел читать пока лишь только один верховный жрец рода, хранилась в племени. Если быть точным, это была не книга в современном понимании. Были это свитки, написанные от руки аккуратным каллиграфическим почерком на тонких пергаментных листах, соединённых вместе и намотанных по порядку повествования в два больших и тяжелых свитка на основе из благородного дерева, с удобными ручками для перемотки, украшенные серебром, в шитом золотыми и серебряными нитями чехле из дорогой ткани рядом с серебряной указкой для чтения. Хранились свитки в специальном сундуке, формой напоминающем Ковчег Завета. Сундук был сделан таким образом, что его можно было нести вдвоём или везти, привязанным к повозке. Назывался сундук "арон кодэш".

    Когда-то, будучи потомками от союзов выходцев из восточного иранского Хорасана, смешанных с сарматами и скифами, многочисленными народами Кавказа, тюркоязычными гуннами и тюрками Великой Степи, в далёких походах они пристегивали к седлу большие или маленькие фигурки истуканов, которым молились в перерывах между походами, настойчиво прося что-то у богов или искренне благодаря их за победу в бою или удачную охоту.
Это были вольные люди, дети бескрайних степей, приручавшие беркутов и ястребов, их соколиная охота станет символом вольной Азии и предметом подражания для арабского Востока, эти крепкие и выносливые, коренастые и круглолицые люди с обветренными щеками и пересохшими губами от многочасовой езды на лошадях, с характерным для климата с пылью и ветром разрезом глаз, были отчаянными воинами, смелыми и удалыми наездниками, подгоняющими своих быстрых лошадей гортанным криком громких и звонких голосов.
Это были хазары.

   Старый бек обвёл взглядом принадлежавший ему караван-сарай и тихо свистнул. Через миг из юрты появился один из его сыновей.

-Ты меня звал, отец. Я здесь,   
Юноша поклонился отцу и ждал его указаний.

-Позаботься, чтобы перс оплатил своё пребывание в нашем караван-сарае. Его караван большой, я возьму с него пятнадцать монет серебром, - строго сказал старый бек.

   Дав беркуту кусочек мяса и уже собравшись вернуться в тёплую юрту, старик задержался: его внимание привлекли пятеро мужчин из каравана перса, которые вместо того, чтобы напиться воды и сразу пойти спать после долгой дороги - расселись на овечьих шкурах вокруг еле тлеющего костра, а один из них - с двумя большими развернутыми свитками - что-то им с увлечением рассказывал, щедро помогая себе жестами. Он им читал что-то из свитков, они слушали, иногда задавали вопросы, а иногда - оживлённо спорили с ним или друг с другом.

     Хазарину стало интересно и он решил подойти к незнакомцам. Старик владел хазарским и ещё несколькими тюркскими наречиями, языком славян, а также совсем немного - языком персов и арабов, с которыми когда-то воевал и он сам, и поколения его предков, и с которыми теперь он мирно торговал и взимал плату за принадлежавшие его роду караван-сараи на этом участке Великого Шёлкового Пути…

    Он успел сделать лишь с десяток шагов по направлению к незнакомцам, как вдруг те, как по команде, вскочили на ноги и при первых же лучах восходящего солнца повернулись все в одну сторону, к юго-западу и, накинув на головы и плечи белоснежные накидки, стали усердно молиться. Старик не увидел поблизости - ни перед молящимися, ни рядом с ними - ни одной фигурки идола-истукана. Он отчётливо понимал, что они молятся, но кому?...Он остановился и с любопытством и удивлением смотрел как каждый из незнакомцев повязывает на голову и руку какой-то предмет, снова набрасывает на голову и плечи накидку и продолжает молиться…Мужчины говорили быстро, глаза у некоторых были закрыты, они кланялись невидимому для старого бека идолу и затем начали петь.

    И хотя их пение было не громким, из соседней юрты вышла юная красавица и, сонно потирая глаза, с интересом уставилась на поющих.

-Гёзель, доченька, зайди в юрту, я не знаю каким богам они молятся и что должно произойти! - заволновался старый бек.
     Его младшая дочь была любимой и в тайне он любил её даже больше своих удалых сыновей.
Очаровательная Гёзель была дочерью от его брака с женщиной из тюркского племени, его третьей женой. Его второй женой была женщина племени зихов - предков адыгейцев, а первая и старшая жена - из племени аланов.

   Вместо того, чтобы немедленно юркнуть назад в жилище по приказу строгого бека - вождя племени и главы рода, непослушная Гёзель подошла к отцу со спины и, прижавшись к нему и обняв его за шею, в шутку обмотала себе на голову один из длинных хвостов его меховой шапки:

-Всё, я спряталась! Меня не видно!

   Сына за такое непослушание в пору было бы огреть по мягкому месту и прогнать, но Гёзель знала о всех поблажках, которые допустимы для неё, как для младшей и любимой дочери, и позволяла себе мелкие проказы направо и налево. Но это не была своевольная избалованная девчонка, вовсе нет. Девушка росла, помогая отцу, матери и братьям, не боялась ходить с караванами в далёкие походы и охотно училась всему новому.

    Когда пение прекратилось, мужчины сняли с себя все атрибуты для молитвы и аккуратно сложили их в особые мешочки. Старый бек подошёл к ним. За его спиной семенила и любопытная Гёзель, с интересом поглядывая на крепких загорелых незнакомцев с аккуратными чёрными бородами и гривами таких же чёрных, как крыло ворона, волос.

   Увидев старика с юной спутницей, незнакомцы поздоровались первыми.
К удивлению хазарина, мужчина, до этого читавший своим товарищам из свитков, произнёс особо уважительное приветствие на чистейшем хазарском языке.

-Кто вы и откуда ты знаешь наш язык? - спросил старик-хазарин.
    
     Прижав свитки к груди, молодой мужчина вежливо поклонился и ответил:

-Мы вольные люди, иудеи.

-Иудеи? А что вы делаете в караване перса? -спросил хазарин.

   Молодой иудей снова вежливо поклонился старику и поведал, показав рукой на своих товарищей и на себя:

-С 16-ти лет мои друзья и я были воинами иудейского войска Нехемии бэн Хушиэля из колена Ефрема, наместника персидского царя в Земле Израиля. Мы сбрасывали Византийское владычество в Галилее и Антиохии, освобождали Иерусалим и всю Землю Израиля от византийцев, но союз с персами не принёс нам истинной свободы…они использовали нас так же как и византийцы, и видели в наших землях лишь провинцию своих вассалов…они предали нас, но у нас сейчас нет достаточно сил, чтобы победить их огромную армию и обрести истинную свободу…
…А ваш язык мы знаем, так как мы теперь - проводники караванов - раданиты.

   Хазарин задумался, а тем временем Гёзель, продолжая стоять за спиной отца, строила глазки его собеседнику. Девушка была необычайно красива и мужчина улыбнулся ей в ответ.

   Старый бек заметил игру взглядов молодых и с напускной сердитостью совсем легко ткнул юную кокетку локтем и шикнул на неё.
Та деланно опустила глаза и спряталась за его спину.

   -Так вот какие вы - иудеи…,- произнёс бек, -Мы-хазары открыты к союзам со всеми, но привыкли к своим богам и языку, а ваша вера и язык - совсем другие. Слишком сложные…Хотя, и мы, и вы - кочевники…
Гёзель снова стала выглядывать из-за спины отца.

   Молодой собеседник улыбнулся старому беку и ответил:

- Сейчас, кроме прежних богов древности и веры Моисея, есть молодая вера Ешуа и совсем новая вера Мохаммеда. Каждому решать - в кого верить и кому. Мы не обращаем в свою веру силой меча, поэтому нас мало…да и кочевники мы поневоле…

   Хазарин весело хмыкнул:
-Хм, поневоле! Нет ничего лучше, чем кочевать из степи в горы, с гор - в долины, из долин - к морю!..Я люблю кочевать!

   Старик сладко потянул утренний воздух, в котором улавливался аромат свежего кумыса и, словно что-то вспомнив, испуганно поглядел на мужчин:

-Моя сестра замужем за иудеем из колена Симеона. Она сказала, что вы кумыс не пьёте и мясо лошадей не кушаете!!! Ай-ай-ай, неужели правда? Мы всегда берём с собой много лошадей в походы, на войну, повсюду. Они и нас возят, и поклажу, и трофеи, и мясо от них, а от кобылиц - молоко и ароматный кумыс!

   Молодой собеседник широко улыбнулся и с сожалением пожал плечами:
-Это против нашей веры…мы не едим конину…и не только…

-Почему? - с откровенным любопытством спросил хазарин.

-Так написано в Книге Книг…

    Старый хазарин недовольно посмотрел на свитки, которые молодой иудей прижимал к груди, и спросил:

-Это…здесь так написано?

-Да, - ответил иудей. Это наша "Тора" - "учение". Она - Книга Книг для нас-иудеев и для византийцев, и всех представителей новой веры - веры Ешуа из Назарета, только они её называют на латинском языке Библией, разделив на две части: Старый Завет - наша Тора, и Новый Завет - учение Ешуа и его последователей. Так повелось со времён римлян…

-И ты умеешь её читать? На каком языке она написана?- бек кивнул на большие и увесистые свитки.

-Конечно! - молодой иудей и его товарищи заулыбались.

   Старику это не понравилось.
   Заметив неловкость хазарина, иудей со свитками подал знак товарищам и те, сделав шаг назад, смиренно склонились в поклоне перед старым беком.

-О отец! - вежливо обратился к хазарину молодой иудей, - Прости, если в нашем поведении ты узрел что-то неприемлемое! Мы всего лишь люди своего племени, идущие своим путём. Нас учили жить жизнью общины. Каждый мальчик нашего племени к трём годам должен знать буквы алфавита и уметь немного читать из Книги Книг, а в три года его вместе с другими мальчиками отдают на обучение к раввину и через 10 лет, когда он становится юным мужчиной, в свои 13 он сдаёт экзамен и сам читает главу из Торы, напевая её текст по специальным знакам "таамэй микра". А написана Книга на древнем языке иврит, который вместе с арабским произошёл от арамейского.

   Старик с удивлением слушал и смотрел то на собеседника, то на его товарищей, то на толстенные свитки.

   -И ты всё уже прочитал?- с уважением спросил старый бек.

-Да, и не один раз, - ответил молодой иудей.

-Интересно,...-ответил хазарин и задумался.
     Будучи человеком благородного происхождения, бек владел письмом, которое пришло к хазарам и теперь использовалось ими и многими другими тюрками для военных донесений, для деловой и торговой переписки, и которое через тысячу лет назовут "орхоно-енисейским древнетюркским руническим письмом"...
Древние тюрки писали также согдийским и брахми, но именно орхонское письмо было выбрано ими как письмо для дипломатии и общения на расстоянии в их бескрайних владениях.

     После многочисленных войн и непрекращающихся изгнаний, возвращений и новых изгнаний, после утери 10 из 12 колен израилевых, которые исчезли навсегда, став частью других народов, орхонское письмо, которым писали горизонтально справа - налево и буквенные знаки которого были так похожи на древний иврит - пробуждает массу вопросов о том, было ли это письмо создано под влиянием одного или более из утерянных колен Израиля…

   День прошёл легко и незаметно. Старый бек познакомился с путниками поближе и с удовольствием разговаривал с ними о своих походах, о новых покорённых им землях и о заключивших с ним мирный союз народах. Старик говорил о том, что с годами понял, что слишком сложно управлять большими владениями и проще ставить своих наместников, уходить и приходить лишь изредка, напоминая о своей власти и взимая дань…

   Хазарин долго слушал молодых людей, сидя с ними вокруг костра. Он осторожно рассматривал их свитки и священные тексты, слушал песни на новом для него языке, слушал рассказы путников об их племени, их землях и о многочисленных войнах с теми, кто тысячелетиями эти земли хотел у них отвоевать…
За их спинами стояли сыновья бека и красавица-Гёзель, которые, получив разрешение отца, сели к костру и присоединились к беседе в качестве слушателей…

   На следующее утро караван перса ушёл вместе с пятью проводниками, но не раньше, чем вспыхнул огонь взаимной любви между красавицей Гёзель и молодым иудейским раввином.

   Их тайный прощальный поцелуй будет согревать их серца. Солнце успеет взойти и опуститься снова 60 раз, но он вернётся к своей единственной возлюбленной и попросит её руки.
    Этот союз станет началом обращения всей хазарской династии Ашина в иудаизм.

    Пройдёт ещё сто лет, прежде чем Каган Булан сделает эту веру не только верой своего племени, но и верой всего народа хазар, всего Хазарского Каганата…

   Ни христианскому миру, ни мусульманскому не понравилось принятие хазарами веры Моисея.
А.С. Пушкин в своей "Поэме о вещем Олеге" назвал хазар "неразумными", презрительно пренебрегая именно их выбором веры, но сам же подчеркнул в той же поэме тот факт, что сам Олег был язычником ("вещий Олег"), который искал благословения у колдуна и поклонника языческого Перуна ("скажи мне, кудесник, любимец богов"…"покорный Перуну старик одному"...).

   Четыре могущественных государства оказались на одном стыке истории и яростно боролись друг с другом: христианская Византия, зороастристский Иран, иудейский Хазарский Каганат и набирающий силу Арабский Халифат, принявший ислам и несущий его в новые и новые земли на острие меча…

   3 миллиона квадратных километров территории каганата, выход в Аральскому, Каспийскому и Чёрному морям были лакомым куском для персов, арабов и византийцев. Неудачные попытки победить в открытом военном столкновении сменялись интригами и военными союзами между бывшими врагами. Века непрерывных войн за господство над землями и морями приводили к столкновениям многотысячных армий. Персия и Византия ослабли, хазары и армии арабов-мусульман были измотаны бесконечными войнами, в которых то арабы гнали хазар до Дона и Волги, то хазары отбрасывали войска Халифата до самого Мосула в северном Ираке…

     Когда наконец хазары Каганата и арабы Халифата закрепили друг за другом границы и заключили долгожданное перемирие, в противоборство вступили славяне. И если века тому назад хазары стали щитом для Восточной Европы в период нашествия не подчинённых хазарам племён тюркских кочевников и надёжной защитой от экспансии ислама, захватившего весь Запад Европы, теперь славяне, платившие хазарам многовековую дань, решили взять реванш…и хотя историки назвали дань хазарам незначительной и умеренной платой за порядок, безопасность и защиту от нападения персов, византийцев, арабов, диких племён кочевников, а также от грабительских набегов варягов с севера (норманнов или русов), славяне, объединившись против хазар вместе с византийцами, огузами, норманнами-русами и печенегами - начали новую эпопею противостояния и битв за земли, торговые пути и за первенство в Восточной Европе.

   Бывшие враги стали союзниками. Так было всегда и во все времена. Такие союзы заключали и персы, и арабы,и сами хазары. Теперь такой союз вышел на битву с хазарами…
   
    Всадник успокоил бьющего копытом коня и приподнялся на стременах, чтобы лучше рассмотреть дорогу вдалеке. Это был крепкий и коренастый мужчина с разрезом глаз сына степей Азии, но с густой чёрной бородой и такими же густыми вьющимися чёрными волосами. К одному боку его коня был привязан вложенный в кожаный чехол серебряный семисвечник, а к другому - большой чехол со свитками Книги Книг. Мужчина всматривался, ища глазами дорогу и проверяя, не несёт ли она опасность. За его спиной стояли повозки с женщинами,  детьми и стариками. После поражения в битве, получив задание спасти семьи воинов от плена, рабства или уничтожения, хазарин вёз их туда, где им готовы были оказать покровительство их единоверцы. Он снова был кочевником, но на этот раз поневоле…

   Увидев вдалеке быстрого и лихого всадника, мужчина улыбнулся, узнав своего разведчика - 16-летнего Саула.
     Вскоре юноша прискакал и, усмиряя вспененного коня, протянул запечатанную печатью грамоту с письмом.

   Юноша тревожно посмотрел в глаза взрослого воина:
-Овадья, что там написано?

     Написанная на иврите и подписанная орхонским письмом, грамота гласила, что община поддержит их материально и уладит с властями вопрос об их положении…

   Хазарин с библейским именем пророка Овадьи, что означает на иврите: "служащий Богу", улыбнулся и произнёс:

-Нас пропускают…

   Они оседали в Крыму и Дербенте, Херсоне и Тмутаракани, в Константинополе и даже в Толедо…
    Некоторые из них примут христианство, некоторые - ислам, полностью растворившись в других этносах.
 
    Хазары…Этот народ кочевников и его язык просуществуют ещё некоторое время, но вскоре исчезнут навсегда, и лишь крымчаки и караимы будут напоминанием о возможном брачном и религиозном союзе народа Великой Степи и народа Книги...

**************************