Ушёл пить пиво

               

     Дед Панас любил пиво. Пил его со вкусом. Сделает пару-другую длинных глотков. Вытянет губы трубочкой. Встопорщатся, покрытые пивной пеной седые усы. Прищурит глаза и цокает языком, выражая восхищение. А пена на седых, слегка жёлтых от табака усах тает. Затем языком оближет полные губы, соберёт с них аромат пива и с усов янтарные капли пенного. «По вусам текло, в рот не попало!» – заметит степенно и усмехнётся. И покачает вдруг задумчиво головой. И задумается, будто что приятное, нет-нет, да невзначай вспомнится. И рука его, крепкая рука кузнеца с сильными пальцами сама сожмёт ручку пивной кружки. И снова два-три длинных глотка. Выпив, закусывал пиво по старой привычке, перенятой от отца, калёным горохом, посыпанным щедро крупной солью и молотым чёрным перцем. Солью же посыпал край кружки, для обострения аромата напитка, проведя по нему обмакнутым в пиве указательным пальцем. Любил также дед Панас сушёную и вяленую рыбу. Вокруг деда Панаса много кого вертелось, от молодёжи до отцов семейств, вот они и интересовались, когда гурьбой, когда поодиночке его мнением: «Дед Панас, вот скажи, что лучше, вобла или судак?» Чинно и солидно отвечал дед Панас на провокационный, по его усмотрению, вопрос, почесав бровь пальцем: «От воблы или судака, или от другой какой рыбы вкус пива, как таковой, не изменится. Если его, конечно, ушлые продавцы не разбавили водой». Снова к нему подступают с вопросом, каверзность умело маскируя: «Что делать, если пиво разбавили? Знаешь точно, воды не пожалели?» С той же неизменной солидностью дед Панас поучал молодых да глупых: «Делать нужно вот что. Способ временем и печенью проверенный. Цените, молодёжь, делюсь богатством жизненного опыта бесплатно: отпиваешь пиво из кружки, сколько можешь за один раз». И обязательно тут же кто влезет-встрянет с подковыркой: «Это же, дед Панас, сколько?» Не та натура дед Панас, кого легко обмануть с константой земного притяжения и повалить на лопатки без сопротивления. Спрячет улыбку в седые усы, глаза блеснут хитро и с озорством: «От индивидуальных особенностей человека всё зависит. Одному глотка хватит. Второй сразу полкружки втянет и не поперхнётся. Слухайте дали: отпили пиво, во рту дискомфорт, вкусовые рецепторы разочарованы, а вы тем временем доливаете по самый край кружки, можно с мениском, отличной домашней горилки крепостью не ниже пятидесяти градусов или, на худой конец, казённой водки. Затем обязательно для полноты алкогольной гармонии рыбным хребтом перемешиваете и пьёте в полное своё удовольствие».
    Вот таким был дед Панас. Хохмач и шутник. Все, кто был с ним хорошо или шапочно знаком, думали, что он старым был всегда. Слегка обрюзгшим. Медлительным. Лениво-неповоротливым. Также они пребывали в уверенности, что он уже был, точь-в-точь таким, когда они пацанами ему пиво алюминиевыми бидончиками от бочки таскали. Зажмут в руке записку для продавца с простым текстом, мол, Ганна, это пацаны мне, Панасу, пиво берут, и разной мелочью и бегом наперегонки с ветром, кто быстрее. Туда и обратно, к хате деда Панаса.
    И когда пацаны взрослели и мужали, и когда над губой у них темнел пушок усов и на подбородке вились редкие волоски, и когда они уже на равных с ним пили пиво, они и тогда не видели разительных перемен в его внешности. И смеясь с ним на пару, сдували вместе пену с кружек, и мочили губы и усы.
    Поправимое или непоправимое всегда происходит неожиданно в один не самый прекрасный день в жизни человека. Одного болезнь в спячку вгонит. Другой дерзновенно возомнит себя потомком Икара и спрыгнет с крыши высотки. Третий резко от разгульной жизни, порвав с ней, уходит в отшельники. Надев власяницу мученика. Иной, будто пёс с привязи срывается и след его теряется в закате дней.
    В хаосе рутины внезапное отсутствие в повседневной реальности деда Панаса обнаружили не сразу.
    Первыми забили тревогу соседи. Сообщили сыновьям деда Панаса. Те обратились в соответствующие органы. Деда Панаса объявили в розыск. После безуспешных поисков, спустя полгода его признали без вести пропавшим и прекратили розыскное делопроизводство.
     Спустя положенное законом время сыновья вступили в право наследования. Разбирая его вещи, перебирая хранившиеся не один десяток лет квитанции оплаты жилья, медсправки, метрики и прочие документы, в нижнем ящике старинного комода сыновья под ворохом ветхого тряпья наткнулись на незапечатанный почтовый конверт. На нём на строке со словом «кому» рукой деда Панаса ровным, почти каллиграфическим почерком, как научили в далёком детстве в школе, написано: «Всем».
    В конверте лежал сложенный пополам тетрадный лист в линейку с коротким сообщением: «Ушов пить пиво з батьком и дидом».

                г. Каракуба, 5 мая 2025 г.