Дебют

  Зелёный фрак сидел безупречно. Кузьма Кузьмич ещё раз разгладил все складочки, расправил усы и надел зелёную шляпу. Из только что родившейся капельки росы на Кузьму Кузьмича смотрел серьёзный солидный кузнечик.
  Кузьма Кузьмич остался очень доволен своим видом, едва сдержав желание подпрыгнуть высоко-высоко и сделать сальто-мортале. Это вчера он мог скакать на лугу. Это вчера он в последний раз играл с бабочками в догонялки. С сегодняшнего дня Кузьма Кузьмич - настоящий капельмейстер! Более ни у кого не возникнет желания фамильярно крикнуть при встрече: «Привет, Кузька!».
  Пора! Кузьма Кузьмич вышел на улицу, притворил за собой дверь с лаконичной табличкой «Кузьма Кузьмич Прыгунов. Дирижёр». Табличка была намного старше Кузьмы Куьмича, и передавалась по наследству, поскольку в династии дирижёров Прыгуновых всех мальчиков называли Кузями. И для каждого Прыгунова наступал день дебюта.
  Подхватив футляр с дирижёрской палочкой, Кузьма Кузьмич степенно направился к берегу пруда, не забывая по пути вежливо здороваться с божьими коровками и раскланиваться с жуками-хрущами.
  У пруда пахло согретой жарким солнцем водой, с нотками тёмного ила и сладковатой осокой. Водомерки состязались в скорости, лихо скользя по туго натянутой поверхности воды. Над ними стайками кружились мошки и комарики, в озорных хороводах. Лягушки и караси нахально пользовались всеобщим весельем для утоления голода.
  Ветерок изредка нежно ерошил маленькую заводь, и водомерки с радостным визгом скатывались с водяных гребней. Над далёким лесом солнце начало мягко усаживаться на зелёные верхушки берёз.
  Все на месте, все в сборе. Самое время.
  Кузьма Кузьмич, вскочил на высокую травинку, достал дирижёрскую палочку, постучал ею: «Так-так-так!», призывая всех ко вниманию и сделал первый взмах.
На мгновение всё смолкло.
  «Плюххххх…», «Плюхххх…», - минорно начали караси.
  «Кваааа…», «Кваааа…», «Ква-ква-квааааа…», - присоединились к ним лягушки.
  Коротенький ритмичный пролог и, повинуясь взмаху палочки маленького маэстро, сплочённо вступает духовая группа:
  «Бжжжжжжжжжыыыыуу…», «Бжжжжжжжжжыыыыуу…», «Бжжжжжжжжжыыыыуу…», - ускоряли ритм жуки-тромбонисты.
  «Зззуууу, зззуууу, зззуууу, зу-зу-ззззууууууу», дружно в лад дудели трубачи-комарики.
  Солнце, завороженное мелодией, стало закатываться в своё ночное ложе, погружаясь в слегка колышущееся море далёкого леса. Казалось, мохнатые ладони деревьев нежно укрывали его одеялом из белых пушистых облаков.
  А музыка нарастала подчиняясь движениям палочки. Скрипки и альты сверчков, пели многоголосым хором, иногда срываясь на дружное пиццикато.
  «Шурх-шурх-шурх, шурх- шурх- шурх», стремительно наращивали общий ритм маракасы стрекоз.
  И на самом пике крещендо раздалось «Чувить-чувить-чувиииить!», - соловей вступил в свою сольную партию. Оркестр замолк.
  - Фью-фью-фью, чвик-чвик-чвик, – заливался соловушка. Солнце уходило ниже, ниже и ниже. От пруда едва уловимо потянуло прохладой.
  - Ить-ить-ить, трррррррииоо, трррррррииоо, чввииииииииииииии!
На самой излёте самой высокой ноты, послушный жесту Кузьма Кузьмич луговой оркестр, слаженно вступил в финал.
  Оранжевая макушка Солнца, ещё мгновение назад видневшаяся над лесом, скрылась за за его верхушками, в тот самый миг, когда Кузьма Кузьмич сделал финальный взмах своей палочкой. И ветерок, терпеливо ждавший своего часа, провёл своей лёгкой ладонью по колокольчикам: «Динььь-динььь-динннннььььь».
  День закончен. Солнышко ушло спать до утра.
  - Браво-браво-браво! Всем спасибо! Все молодцы! Завтра, жду всех в то же время, попрошу никого не опаздывать!, - Кузьма Кузьмич, раскланялся и весело поскакал к дому.
  Засыпая, кузнечик смотрел на висящий на стене огонёк светлячка, улыбался, и думал, что у него самая лучшая в мире работа – исполнять колыбельную для Солнца. Ведь если Солнышко не будет отдыхать, оно устанет и перестанет дарить своё тепло обитателям луга и пруда. А без него вся жизнь остановится.
  «От моей дирижёрской палочки зависит весь мир! Надо хорошенько выспаться, завтра ещё раз повторить партитуру и ни в коем случае нельзя опаздывать…». Кузьма Кузьмич погладил светлячка, уже погасившего свет, повернулся на правый бок и закрыл глаза.
  Уже почти засыпая, он подумал, что можно будет завтра днём немного поиграть на лугу с бабочками в салки. В самый-самый-самый последний раз.