Вид из окна

       Мечты бывают разные: большие и маленькие, надоедливые и мимолетные, очень важные и просто для настроения... Список бесконечен, чем и привлекателен.
       Моя маленькая мечта для настроения наконец исполняется: сижу утром на балконе, пью любимый ароматный кофе, смотрю в окно и наслаждаюсь неспешностью жизни.

       Сейчас у меня из окна виден идеально обустроенный двор с продуманным зонированием и мягкими площадками для малышей. Здесь и качели, и лазалки, и песочница, и даже горка. На лаконично вписанных в эстетику двора скамейках сидят мамы и бабушки, обсуждая свою любимую детвору и важные насущные проблемы.
       Хорошо. Кофе большим тёплым глотком согревает меня изнутри. Запах приятно щекочет ноздри. Я наблюдаю как азартно играют дети во дворе. До слуха доносится щебетание и даже пение птиц - май все-таки вот и поют.

       Но вдруг ловлю себя на том, что мыслями я уже далеко-далеко. Память мягко перенесла меня в любимый дворик моего детства.
       Жёлтый двухэтажный дом на 18 квартир на Рабочем посёлке, что на западе Москвы. Наш и соседние дома, такого же жёлтого цвета, строили ещё военнопленные немцы сразу после войны. Некоторым желтеньким посчастливилось дожить до наших дней.

       Все соседи знакомые и почти родные. Мы знали кто приезжал в гости и к кому. А если ходили в магазин, то с удовольствием покупали что-то и по просьбе соседей. Серьёзным испытанием было донести соседский свежайший, тёплый, ароматный хлеб без видимых повреждений. Частенько из-за этого страдал свой батон, и я получала нагоняй от бабушки. Но не за то, что съела горбушку, а за то, что ела всухомятку и перед обедом. Особое счастье было купить на сэкономленные 7-10 копеек персональную булочку и съесть её самой или поделиться со стайкой шустрых воробьёв, к которым тут же присоединились тяжеловесные голуби.

       Дворы моего детства... Лето. Каникулы. Золотая пора. Детвора носится огромной разновозрастной компанией. Как раз пересменка в пионерских лагерях и многие дети, те, которые не у бабушек в деревне, вернулись домой, переполненные впечатлениями. Мы почти полностью в сборе. Можно с удовольствием поиграть в любимые игры: классики, вышибалы, штандер, путаница, море волнуется раз, колечко, испорченный телефон, ножечки, прятки, салки, попрыгать в резиночку, придумать секретики...

       Да, много чего было... Кажется ещё не всё перечислила. Классики, например, были двух видов: с биткой и без. Самой лучшей биткой была коробка из-под леденцов монпансье или гуталина. Дедушка уже знал, что если он купил новую баночку гуталина, то самой баночки он больше не увидит. Я моментально выклянчивала её у него. Без разницы пластиковую или железную. А потом сама перекладывала чёрный и пахучий гуталин в другую банку, которая по стандартам для классиков не подходила. Железная была долговечнее, но шумнее, а пластмассовая чаще разбивалась, но была почти бесшумная и с ней можно было спокойно играть во дворе.

       Самой крутой забавой было катание на велосипеде. У нас на два двора было два велосипеда. Один подростковый зелёного цвета, а другой взрослый чёрный, видавший виды, с туристическим прошлым и с высокой железной рамой. Чёрный был моим любимцем. Но хозяин велосипеда летом чаще всего выходил во двор уже вечером, когда нас начинали по одному звать на ужин. И вот тут я никак не могла отказать себе в удовольствии, честно отстояв положенную очередь, лихо прокатиться вокруг наших домов стоя под рамой. Это непередаваемое чувство, когда ты летишь вперёд, а ветер свистит в ушах и развивает твои волосы. Правда, если это видела бабушка, то доставалось вдвойне: и за то, что опоздала на ужин, и за то, что слишком опасно ездила на велосипеде. Но оно того стоило!

       А ещё у нас был замечательный зелёный садик, который жители сделали сами и сами же продолжали за ним ухаживать. По периметру росли рябины, вишня и много кустов, в том числе и плодовых: смородина, крыжовник и другие. Но до нормальной спелости ягоды на них никогда не доживали, будучи сорваны детворой в самом начале своего появления. В центре садика были две круглые клумбы с цветами. Посередине каждой красовались огромные пионы, сказочной красоты. А ближе к краям в течение лета высаживались разные цветы. Мне, например, очень нравились настурции.
       Над клумбами возвышалась яблоня с вкуснющими яблоками. У неё были такие раскидистые ветви, что она занимала собой половину длины сада и создавала надежную тень над скамейкой. Моё любимое место для чтения книг.
       Книги, как правило, были из районной библиотеки, что располагалась в соседнем доме. В библиотеку я, кстати, была записана с 5-ти лет и перечитала все книги, которые мне выдавала библиотекарша тётя Катя.
       Посидеть с утра на лавочке, похрустеть свежесорванными яблоками - моими любимыми зелеными залипухами - почитать новую книгу, погрузившись с головой в водоворот событий - это такое наслаждение! А потом уже можно и с ребятами погонять до самого вечера.

       За садиком ухаживали все соседи: по очереди или вместе. Субботники специально не объявлялись, просто выходили дружно обновить клумбы или помочь дворнику. А летнее утро обычно начиналось с того, что дворник поливал всё это разноцветное великолепие из шланга. Чёрный шланг змеился через весь двор, заканчиваясь щедрым фонтаном и яркой радугой над ним. Нас, маленьких помощников, к шлангу не допускали, поэтому мы в отместку иногда шкодили, наступая втихаря на изгиб и перекрывая воду. За что и получали: ворчливый окрик вдогонку или струёй холодной воды по ногам в жаркую погоду.

       Всё кончилось внезапно. Впрочем, как это часто и бывает в жизни… Наши земли отдали под застройку Гагаринскому району, а нас переселили кого куда: кто-то поехал в район метро Юго-Западная, кто-то остался поближе к Рабочему посёлку.

       Дома сломали... Садик вырубили... Причём ломали ни один день. Жёлтые двухэтажные домики стойко выдерживали удары мощной разрушительной техники, не желая исчезать с лица города и переходить в наши воспоминания.
       Чуть раньше в книгу памяти ушёл садик. Когда срубили яблоню, она с шорохом, как с прощальный вздохом, упала, обняв своими ветками почти целиком весь садик, который теперь казался маленьким и беззащитным. Так мама-наседка закрывает крыльями птенцов, защищая их в минуту опасности.
       Я молча смотрела на эту грустную картину из окна кухни и слёзы не переставая текли по щекам. Рабочие, которые пришли вырубать деревья, увидев меня, остановились, переглядываясь. Один из них подошёл поближе и извиняясь сказал, что такая у них работа. При этом он старался не смотреть мне в глаза. Все остальные деревья тоже срубили в течение нескольких дней, но уже по утрам, когда я была в школе.

       А жители 18-ти квартир разъехались, разлетелись как повзрослевшие птенцы из гнезда. У них начиналась другая жизнь. Кстати, забавный факт. Родственники и соседи так часто ездили друг к другу в гости, что таксисты выучили этот маршрут наизусть и даже ворчали, что они не трамваи туда-сюда целый день ездить. Потом по просьбе жителей, а может и не только их, пустили автобус 688, который и сейчас пользуется большим спросом.

       Время летело, внося свои коррективы. Менялись места жительства, работы... Менялись маршруты ежедневных поездок и длительных путешествий...
       Но я до сих пор люблю смотреть в окно на дорогу.
       Мой вид из окна периодически меняется, как и сама жизнь вокруг. За это время я многое поняла и многому научилась. Например, с благодарностью принимать то, что есть и не прорастать корнями в то, что пора отпустить.

       Пусть уходящее уходит, дописывая мою книгу памяти, в которой уже много томов. Каждый том бережно хранится на своей полочке. Так трогательно и тепло открывать его, чтобы вспомнить самой или вместе с близкими, чтобы ещё раз полюбоваться видом из окна такой разной, но такой моей жизни.
       А когда время отдыха и воспоминаний заканчивается, встаю и иду дальше: ведь там, за порогом, меня ждут новые пути и новые ещё неизведанные места.
      Жизнь продолжается...