Цена свободы

Люди ошибаются в том, что считают, будто их мысли - их собственные, будто их эмоции принадлежат только им, и что и те, и другие можно скрывать или контролировать. Все на этой планете: каждая мысль, каждое слово и понятие, каждый образ, даже не успевший приобрести четких очертаний и понятного смысла, - все вплетено в общее полотно сознания той, которую люди называют матерью. Их разумы, наши разумы, маленькие окошки соприкосновения с реальностью, присущие прочим живым существам на планете, наполняются как приливами этими потоками символов. И все, что остается нам - лишь осознавать их и реагировать, возвращать в океан ту же воду, но теперь уже наполненную памятью о нашей сути. В этом океане живут воспоминания всего сущего, всего, что было, есть и будет, всего, что ползало, летало, бегало, стояло неподвижно и росло. Океан не ставит границ, он не делает выбор и не выносит решений, кому и о чем следует знать - он просто есть, и он наводняет своими, не знающими покой потоками маленькие окошки сознаний, погруженные в него.

Проблема в окошках, всегда была. Как ржавые пружины, которые не поддаются растяжению больше присущего им, окошки не в состоянии пропускать внутрь свет, если их стекла замутнены, если держат их маленькие искривленные рамы.

***

На фоне окна в ореоле из лунного света, подсвечивающего полупрозрачное длинное одеяние, стояла высокая фигура. У нее не было намерений будить Кони, но одного ее присутствия поблизости было достаточно, чтобы девушка проснулась будто от долгого, первого здорового сна после затяжной болезни.
 
- Мириэль, - окликнула она фигуру у окна, и та развернулась.
 
- Камея, - послышался настолько нежный и глубокий голос, что по телу девушки волнами разбежались мурашки. Как давно она не слышала своего настоящего имени.
 
- Что-то случилось, Мириэль? - спросила она, усаживаясь на кровати.
 
- Ты помнишь, с чего все начиналось?

Фигура приблизилась и села рядом. Кони помотала головой.

Она смотрела на андрогинное умиротворенное лицо визитера, она знала его имя, она чувствовала родство, почти как между близнецами, но она не могла ничего этого объяснить. Истинное имя звучало как далекий отголосок детских воспоминаний о местах, в которых доводилось бывать, но она никак не могла выловить их из омута памяти и придать четкий смысл. Она узнала бы Мириэля и раньше, где-нибудь на улице или в метро при случайной встрече, но если бы кто-то спросил у нее до этого, знакомо ли ей это имя, она с удивлением пожала бы плечами. Похоже, что ее память таила много секретов и готова была ими делиться, только если ее как клубок ниток, брали в руки и самостоятельно настойчиво разворачивали слой за слоем.

- Что я должна помнить? - задала вопрос Кони.

Вместо ответа Мириэль протянул руку, нежно коснулся подбородка девушки, притянув ее лицо к себе, и поцеловал. Образы наводнили голову Кони, нет, не Кони, теперь уже Камеи, определенно Камеи.

***

Зависнув в дюжине сантиметров над горной вершиной, склонив голову набок, она наблюдала над раскинувшимся у подножия городом. Ее тело было тоньше и легче, более вытянутым и гибким, без единого кровеносного сосуда, просвечивающего под белой, отливающей неоновым голубым цветом кожей. На вершине она была уже какое-то время, собираясь с мыслями и обдумывая, как рассказать семье о своем решении, которое они однозначно с легкостью не примут.

Будто потоком ветра принесло за спиной присутствие брата.

- Хмм, - насмешливым тоном, не оборачиваясь, произнесла Камея. - Неужели ты считаешь, что мне до сих пор нужна нянька?

- Я бы так не считал, - послышался ответ, - если бы кое-кто не продолжал тайком по ночам убегать в нижний мир и возвращаться по утрам с видом отпетого головореза.

- Неужели тебе самому никогда не было интересно узнать, как там все внизу устроено? - все также не поворачиваясь, но тоном помягче и посерьезнее спросила Камея.
 
- О, - взвился вверх, правда, без тени раздражения голос Мириэля, - мне отлично известно, как там все внизу устроено.
 
- Ну да, конечно, - поникла Камея, - у тебя для этого была целая вечность.

Рука брата легла на плечо и мягко притянула сестру, приобняв.

- И у тебя на это тоже есть целая вечность. К чему спешить? - вкрадчивым голосом выдохнул в самую макушку младшей сестры Мириэль, после чего поцеловал.

- Там столько всего происходит… - принялась Камея, но запнулась, не зная как продолжить, и лишь выдохнула, - неприятного.

- И это причина, по которой ты позволила стаду диких быков практически пронестись по тебе этой ночью? - спросил брат. Голос Мириэль звучал привычно спокойно, почти сладко, но Камея не сомневалась в скрывающимся за этим негодовании.

- Там разлилась река, а животные были напуганы. Они не знали, что делать, и могли принести вред себе и другим. Я просто включилась в их коллективный поток, успокоила и направила по безопасному пути. Ты бы сделал то же самое, разве нет? - Она предприняла попытку оправдаться.

- Да, - выдохнул Мириэль, - я и делал тоже самое, но тогда я уже был постарше.
 
- Неправда, - голос Камеи задрожал. - Ты никогда не был младше или старше. Ты всегда был таким, как сейчас.
 
- Я имел в виду “опытнее”, - попытался успокоить он сестру.
 
- Да, но тогда все было иначе, - не унималась она. - Людей было меньше, их влияние на мир было значительно слабее и стабильнее. Их природные хаотичность, враждебность и конфликтность почти не выплескивались за пределы их поселений, не имели таких масштабов. А сейчас? Ты же знаешь, что эхо их военных рогов доносится даже сюда. Даже те из них, кто слышат тебя, неверно воспринимают твои послания. Прежняя тактика невмешательства слишком дорого обходится нашему миру.
 
- У нижнего мира цикличная природа, - мягко попытался возразить Мириэль, - так уже бывало. Сначала маятник раскачивается, возносится своим импульсом к наивысшей точке своей траектории, а потом, под весом своей же тяжести, падает вниз.

- Ты уверен? - Камея резко развернула голову, и, прищурившись, посмотрела в глаза брату, - Ты уверен, что так уже было? А что если это что-то новое, а что если на этот раз маятник оборвет свою нить, и его забросит импульсом туда, куда не следует? Сколько усилий у тебя уходит на то, чтобы сдерживать его раскачивания? Думаешь, я ничего не вижу и не понимаю? Думаешь, не замечаю, как вы с остальными становитесь все тревожней и слабее? Думаешь, я не слышу, как Она вздыхает, как трещит по швам Ее терпение? Впрочем уже не трещит. Все эти землетрясения, внезапные засухи, проливные дожди, пожары, тайфуны. Сколько бы колыбельных вы не пели Ей, Ее сон потревожен, и Она просыпается. Нам всем пришла пора посмотреть истине в лицо, принять ответственность за происходящее и раз и навсегда решиться на поступки, после которых не будет дороги назад.

- И что ты предлагаешь? - с тревогой спросил Мириэль, хоть и догадывался об ответе уже очень давно.

- Нам не убедить остальных с позиции наблюдателя. Никогда они не примут реальность, пока кто-то не отправится вниз и не соберет доказательства, что в этот раз все иначе.

- И если так, то что? - Мириэль внезапно нахмурился и закусил губу.

- Ты знаешь, - Камея вдохнула поглубже и голосом уже поспокойнее произнесла. - Если бы только мы разъединили наши голоса от их, перестали бы сдерживать и балансировать, они внизу там увидели бы, к каким последствиям приводят их действия. Каждый должен нести ответственность за собственный выбор. Я знаю, что вы делаете это не ради них, а ради планеты, ради Нее, но разве не для того Она и произвела меня на свет такой, позже вас всех, чтобы я сумела по-новому оценить обстановку, привнести новое в наш привычный способ улаживания дисбаланса и сглаживания острых углов? Разве эти мысли приходят в голову только мне? Я же вижу и читаю по вам всем, что пришло время решиться, пришло время мне спуститься вниз и раз и навсегда поставить в этом слишком затянувшемся вопросе жирную точку!

- Камея, - голос Мириэля дрогнул, и он прижал ее к себе гораздо крепче, чем нужно было. - Ты понимаешь, чего просишь?

- Думаешь, я не знаю, что меня там ждет? - тише прежнего, но твердо ответила младшая сестра. - Думаешь, я просто ради забавы каждую ночь убегала в нижний мир, наблюдая за ними часами, слушая, изучая повадки, традиции, их верования и убеждения? Я знаю на что иду. Помоги, Мириэль, заступись за меня перед Советом. Они послушают тебя. Не жалей меня, подумай о нас всех.  ;;Камея замолчала и посмотрела пристально брату в глаза. Она выпростала левую руку и приложила ладонь к его груди. 

Мириэля не надо было уговаривать, он знал положение дел и знал, что сестра была права. Но она была его младшей сестрой, появившейся на свет позже всех, всего лишь чуть больше века назад. И потому так тяжело было слышать в ее голосе решимость, так похожую на его собственную. Впрочем, в этом не было ничего удивительного - ведь именно он и воспитал Камею. 

- Хорошо, но я отправлюсь с тобой, - был его ответ.
 
- Ха, и кто тебе даст, с твоей-то работой? - в голосе сестры раздались задорные нотки. - Если ты перестанешь звучать, если твой голос перестанет доноситься до нижнего мира, его и вовсе накроет эпидемией лени и гедонизма. Ну уж нет.
 
- Тогда буду оставаться в тени, - выдохнул Мириэль, признавая, что Камея и в этом права, - но глаз с тебя не спущу. 

***

Образы в голове Кони медленно погасли, вернувшись на свои законные места в ее памяти, и девушка неспешно отстранилась от брата, слизывая с губ ощущения его поцелуя.

- Кто-то обещал оставаться в тени, - прищурившись, наконец произнесла она.

- Кто-то обещал не лезть на рожон, а только наблюдать, - последовал ответ.

- Туше, - Кони улыбнулась и внезапно приняла серьезный вид. - Значит, время пришло? Мы готовы принять решение?

- Именно поэтому я и здесь, - кивнул Мириэль.

- Может, тогда…- заметно расслабившись и, возвращая себе привычный игривый тон, продолжила Кони, - поможешь переодеться во что-нибудь поприличнее?

В знак согласия Мириэль опустил и поднял веки, а после коснулся губами лба девушки. Яркой огненной вспышкой синего пламени и обжигающей боли растекся поцелуй по ее телу. Будто волны иссушающего воздуха выжигали ее плоть, иссушали мышцы, рвали в клочья кожу, стирая в пыль все то, что когда-то служило ей оболочкой.

***

Ощущение присутствия как и внимание членов Совета было повсюду: снаружи оно обволакивало Камею принятием, заботой, гордостью и воодушевлением, а внутри оно сканировало и сканировало все мельчайшие детали ее жизни в низшем мире, проникая все глубже и глубже в каждый отголосок переживаний: как радости, так и боли, как единства, так и отчуждения. Слов не было, не было вступительных речей, не было горячих споров, не было перерывов для обсуждений и размышлений - в едином потоке открытом для всех решалась судьба каждого вовлеченного.

Образ за образом раскрывались подробности нижнего мира, не доступные обозревающим сверху и снаружи. Причины, последствия, побуждения, результаты, выводы. В опыте Кони не было ничего нового, но то, что он был прожит Камеей придавал ему глубину и вес, пронизывая всем тем, что составляло суть последней, младшей сестры Мириэля, младшей дочери Небесного Дома.

***

Зависнув в дюжине сантиметров над горной вершиной, Камея, закрыв глаза, слушала ветер. Теплым порывом за ее спиной принесло присутствие брата.

- Не сожалеешь?  - спросил Мириэль.

- О чем? О том, что больше не будет ночных приключений? - она повернулась в сторону брата и покачала головой. - Но не переживай. Я найду, чем развлечь себя.
 
- Не сомневаюсь, - засмеялся Мириэль, - не сомневаюсь и очень этого страшусь.
 
- Ха, - Камея фыркнула.  - Ну, а ты? Жалеешь? Они больше никогда не услышат твоей песни.
 
- От этого она хуже не станет. 

Мириэль приблизился и крепко прижал Камею к себе - брат и сестра вместе посмотрели вниз на раскинувшийся у подножия город.

- Они ведь уже чувствуют, да? - тихим серьезным тоном спросила Камея.
 
- Когда взрослеешь и больше не ощущаешь отеческого внимания за спиной, это чувствуется всегда. Это - цена взросления и цена свободы.

На горной вершине воцарилась пауза, будто на неизвестном инструменте была взята высокая, неслышная уху нота, но тело бессознательно ощущало ее как чистейший глоток воздуха, кружащего голову, как упоение вдохновением перед началом долгожданного пути, как зарождение идеи создать нечто новое в воображении творца. 

- Я горжусь тобой, - тихо, почти выдыхая в макушку сестры, произнес Мириэль.
 
- Чем? - игривым тоном ответила ему сестра. - Я всего лишь пошла по твоим стопам.

- Разве? - брат наигранно поднял брови. - Во мне нет и доли такой самоуверенности, упрямства и своенравия.
 
- Ой ли? - Камея посмотрела ему прямо в глаза, скривив забавно лицо. - А не ты ли не так давно договорился с Лаэлем разделить голоса и петь отдельно, чтобы дать людям возможность выбирать, тем самым подарив им свободу выбора и наградив ответственностью за нее?

- Ах это, - с показным равнодушием пожал плечами старший брат. - Очевидный шаг, которого ожидали все, просто был вопросом времени. 

- И тем не менее, - продолжала улыбаться Камея, - пока все ждали подходящей возможности, ты создал ее. Хотя Лаэль поплатился за это пропиской.

- Не помню, чтобы он жаловался, - улыбнулся в ответ Мириэль, но Камея чувствовала, что за этой улыбкой скрывается слишком многое, о чем она не знала.   

- Почему именно он из всех? - задала она вопрос, который, казалось, до своего опыта в нижнем мире, она не имела права поднимать. Но личный, так сказать, взнос в это дело теперь подарил ей такую возможность.

- А никто кроме него не имел такого влияния на Совет, - с грустью признался Мириэль. - Да и кроме него никто бы и не осилил тогда иметь собственный голос и уникальный мотив. На то он и самый старший.

И тут же получив толчок локтем в бок, Мириэль поправился:

- Прости-прости, опытный.

- Гораздо лучше, - довольно заключила Камея.

***
 
Улыбаясь и будто стараясь переиграть друг друга, брат и сестра не отрываясь смотрели друг дружке в глаза.
 
- Начинается, - внезапно прервал молчаливую игру Мириэль, и оба перевели взгляд на вечернее небо, прощавшееся с заходящим солнцем сонно плывущим парадом из розово-голубых облаков.

Воздух наполнился пением сотен голосов, сливающихся в единый нарастающий поток. Брат с сестрой взялись за руки, и их голоса примкнули к остальным.

Медленно гора поползла вверх, а между ней и раскинувшимся у ее подножия городом разверзлась бездна. Сотни черных созданий, сгорбленных и скрюченных, с худыми и изломанными конечностями принялись карабкаться вверх по склону. И пока они поднимались, их лоснящаяся, отливающая бесконечной жуткой тьмой кожа ссыхалась, лопалась и кусками отваливалась, срываясь вниз в пропасть, обнажая идеально сложенные белоснежные светящиеся тела. Тут же выпростовывали они свои крылья и взмывали вверх к вершине, чтобы встать рядом с Камеей и Мириэлем, чтобы вместе со всеми звучать.

А тем временем гора продолжала расти, ширилась бездна внизу, все дальше и дальше отодвигая город, который до этого был у подножия, унося его все ближе к горизонту. Последним поднялся из бездны Лаэль, закрыв ее за собой, и хор пополнился еще одним голосом, став полнозвучным. Город полностью скрылся из виду, пропав где-то там за линией горизонта, будто и не было его вовсе. А у подножия горы в золотом зареве заходящего солнца на его месте развернулась равнина, девственно чистая и совершенно пустая - ни зверей, ни птиц, ни деревьев, только земля в ожидании рождения новой жизни.

***

Неважно в каком мире ты родился - в нижнем или в верхнем, свобода не дается никому просто так, каждый платит за нее свою цену.