Перспектива. Глава 10

Собаки скулили и жались к стенам и заборам, иные просто улепётывали. Попадающиеся на пути кошки выгибались дугой, душераздирающе выли и шипели.  Протестующе орали серые вороны, перелетая с крыши на крышу, с забора на забор.  Городская живность истерила, почуяв вторжение чужого, инородного существа в цивилизованные пределы. Четыре всадника ехали под аккомпанемент этого животного оркестра по узким улочкам восточной части столицы.
Улле, с детства приученный бояться собак и поначалу сам едва не взвывший при виде бродящих за воротами городских псов, был крайне удивлен их поведением. Рывшиеся в помойке собаки подняли морды, принюхиваясь к въехавшим в город всадникам, и азартно рванулись их облаять. Но как только в воротах показалась лошадь, на которой сидел Улле, псы поджали хвосты и, подвывая, кинулись прочь. 
Из Златолесья выбрались на пятый день. Деревни, которые довелось миновать в следующие четверо суток, большого впечатления на Улле не произвели. В городишки Зоротронд и Брекхольд не заезжали – Гилэстэл не хотел вязнуть в их суете.
В столичные восточные ворота въехали в самый полдень.   
Город в этой части был тесен. Он словно сжимал пространство, превращая улицы в лабиринт, кишащий людьми. Повозки, лошади, пешеходы толкались в тесноте, создавая хаос и неразбериху. Улле, проезжая по узким улицам, задирал голову вверх, с замиранием сердца рассматривая дома в три, а то и четыре этажа, и в волнении стискивал пальцами поводья. Казалось, что отвесные стены улиц вот-вот сомкнутся и расплющат его, или выступающие над проезжей частью карнизы и балконы обрушатся на голову. 
Город был шумен. От толпы шел гул, воздух полнился криками продавцов, ударами кузнечного молота, звуками дребезжащего железа, звоном монет, руганью и смехом. Лица горожан были напряжены и серьезны, многие спешили по делам, перебегая дорогу всадникам или распихивая идущих впереди. Встречные всадники и пешеходы приводили Улле в смятение – он не мог заставить лошадь посторониться, опасаясь свалиться в канаву, суетился и терялся, еще больше стопоря движение и перекрывая дорогу, отчего горожане обкладывали «деревенщину» неслыханными ранее ругательствами. Ответить тем же Улле не мог, поскольку его словарь был заметно беднее лексикона городских обывателей. А порычать по-волчьи или показать на мгновение острозубый звериный оскал юному оборотню не позволял висящий на его шее кулон в виде листа, вырезанный Гилэстэлом из бузины. В такие моменты помогал едущий сзади Астид – он спешивался, отводил лошадь Улле в сторону и невозмутимо выслушивал мнение горожан о своем спутнике.
Город вонял. Смрад исходил от тесных переулков, гниющих куч мусора и дешевых лотков уличных торговцев. Чувствительное обоняние Улле атаковали запахи перебродившего пива, перекисшей капусты и прочей несвежей пищи, лошадиного навоза и нечистот, стекающих по узким каналам вдоль стен. Стоило привыкнуть к общему запаху, как обнаруживалось, что каждая улица имеет еще и свой собственный: мясницкая благоухала протухшими потрохами; красильная била в нос едким и резким запахом уксуса и мочи; на кожевнической перехватывало дыхание от применяемых в дублении квасцов и помета. Воздух был тяжелым, пропитан дымом сотен очагов, запахом сырости и плесени.
- Меня сейчас стошнит, - пробормотал юноша.
Он остановился, сполз с седла и оперся о стену дома ладонями.  Астид терпеливо подождал, пока Улле освободится от содержимого желудка и помог ему снова взобраться на лощадь.
- Надолго мы здесь? – страдальчески сморщившись, спросил Улле полукровку.
- Недели на две. Может больше.
- Две недели в этой выгребной яме? – испугался Улле. – Да я околею уже к завтрашнему утру, задохнусь или оглохну!
- Это окраина, - успокоил его Астид. – В той части, где мы остановимся, не так плохо.
И правда, по мере приближения к центру города улицы расширялись, продуваясь ветерком и становясь постепенно чище и свежее. Понемногу окраинное амбре вытеснялось запахами кондитерских и хлебных лавочек, аптечных и чайных ларьков, благоуханием дорогих парфюмерных магазинчиков, прилавков с пряностями и соблазнительными ароматами приличных таверн.
Центральная площадь города тоже была многолюдна в этот час. Но и обстановка, и публика здесь были совершенно другого сорта. Дамы в модных нарядах мило щебетали у прилавков с косметикой и украшениями, щупали дорогие ткани. Прогуливались дорого и изысканно одетые пары, как людей, так и эльфов. Некоторые узнавали Гилэстэла, обмениваясь с ним приветствиями. В театральном балаганчике, расположившемся у здания суда, разыгрывали какую-то комедийную пантомиму.  Цветной шатер и доносящиеся от него музыка, смех и аплодисменты привлекли внимание Улле. Он спрыгнул с лошади и, ведя её в поводу, направился туда.
Никогда в жизни ему не приходилось видеть ничего подобного. Он замер, глядя на скачущих по сцене актеров, на их размалеванные лица и ужимки. Представление закончилось, и девушка-актриса пошла с миской меж зрителей, собирая плату. Остановившись возле Улле, она требовательно тряхнула посудиной, в которой зазвенели монеты.
- Ну? 
- Что? – недоуменно взглянул на неё Улле.
- Не жадничай, молодой господин. Я же видела, как ты представление смотрел – не отрываясь. Одели монеткой!
- С какой стати? - пожал плечами Улле. – Охота вам – кривляйтесь на здоровье. По деревням полно малахольных – всем платить что ли? 
- Мы не малахольные! – возмутилась девушка. – Мы мимы, комедианты!
- Это не заразно? - опасливо отодвинулся от неё Улле.
Он потянул лошадь за узду, повернулся и оказался лицом к лицу с Астидом. Полукровка, беззвучно смеясь, вынул из кошелька две монеты и опустил их в миску опешившей артистки.
- Он не здешний. А представление ваше, и вправду, так себе. Идем, бесхитростное дитя природы.
Последние слова были адресованы Улле. Он последовал за Астидом, иногда оглядываясь на балаганчик. Наконец, не выдержал – дернул полукровку за рукав.
- Зачем ты дал ей деньги?
- Они их честно заработали.
- Эти сумасшедшие? Значит, если я разукрашу лицо и начну здесь кривляться, мне тоже денег дадут?
- Нет, - со смешком взглянул на него Астид. – Скорее всего, городская стража   бросит тебя в тюрьму на несколько дней. А может просто ограничится парой оплеух.
- Почему их не колотят? – не отставал Улле.
- Потому что у них это – искусство.  Театр называется. А они – актеры. Показывают разные смешные сценки, развлекают народ шутками. 
- Разве это шутки?  - фыркнул Улле. - Вот у меня шутки так шутки. 
- Да уж, - вспомнив манжет Иннегарда, усмехнулся Астид.
Они повернули с площади на широкую, ведущую к дворцовому холму, улицу, и Улле восторженно вскрикнул.  Их взорам предстал королевский дворец, сияющий белизной стен, возвышающийся над городом подобно резной ледяной скале. Солнце играло в оконных стеклах, бликовало на золоченых шпилях башен, радугой искрилось в цветных витражах. В небе над дворцом кружили голуби.
- Это королевский дворец? – выдохнул Улле, застыв на месте и не в силах отвести взгляд.
- Он самый.   
Дав Улле несколько минут полюбоваться дворцом, Астид тронул его за плечо.
- Едем. Еще успеешь насмотреться.
В «Королевском виночерпии» их ждали.  Слуги увели лошадей, а Астид и Улле вошли в гостиницу.
- Илан Астид! – с радушной улыбкой поклонился Вантад, изрядно постаревший и погрузневший. – Его светлость и илан Иннегард уж в купальне, даже трапезничать не стали, до того их дорога утомила. 
- Здравствуй, Вантад, - кивнул Астид. – Знакомься, это Улле. 
- Рад приветствовать, илан Улле, - поклонился трактирщик юноше и перевел взгляд на Астида. – Стол вам сразу накрыть или к их милостям присоединитесь?
Астид вопросительно взглянул на Улле.
- Я есть хочу, - сказал тот.
Стол для них накрыли в уголке, отгороженном от остального зала плотным занавесом. Ополоснув руки и лицо в принесенной служанкой чаше, Улле с жадностью накинулся на еду. Свиная отбивная была уничтожена в минуту. За ней отправилась солидная миска оладий со сметаной.
- Как тебе столичное меню? – запивая вином омлет с ветчиной, спросил полукровка.
- Ничего так, - облизывая вымазанные в сметане пальцы, ответил юноша. – Лучше, чем вяленая гусятина.
Он потянулся к кувшину с вином, но Астид убрал его в сторону и наполнил кружку юноши ягодным взваром.
- Князь сказал - тебе хмельное нельзя.
От сытного обеда Улле потянуло в сон. Широко зевая, он посмотрел осоловевшими глазами на Астида.
- А кровать для меня тут найдется?
- Найдется, - кивнул полукровка. - Но сначала в баню.
- Я же мыл руки! – вяло запротестовал Улле. – И лицо тоже. Терпеть не могу мыло и воду.
- Баня – это не только вода и мыло, - многозначительно усмехнулся Астид. – Поднимайся, идем.  Обещаю - тебе понравится. 
У входа в купальню они столкнулись с Гилэстэлом и Иннегардом, источающими ароматы масел и пребывающими в самом благодушном настроении. Гилэстэл окинул взглядом Улле, признательно моргнул Астиду.
- Присмотришь за ним эти дни?   
Полукровка согласно кивнул и поманил за собой Улле.   
- Блох ему хорошенько вычеши, - хохотнул вслед Иннегард.
В бане гостей встретили две девушки в свободных рубахах.
- Ваша милость, илан Астид! А кто это с вами? Какой молоденький илан!
Астид оглянулся на Улле. Тот с интересом рассматривал убранство обширного предбанника. В памяти полукровки всплыл день, когда он сам в первый раз переступил порог этой гостиницы.  Улыбнувшись воспоминанию, Астид сказал девушкам: 
- Его зовут Улле. Отдаю его в ваши нежные руки, позаботьтесь о нем как следует. А где Сарема?
- Греет воду, - ответила одна из девушек, несколько удивленная. Вторая, приблизившись к Улле, кокетливо заглянула ему в лицо. 
- Позови её, скажи, что я прошу прийти.
Девушка кивнула и выбежала из купальни. Астид разделся и кинул грязные, пропахшие лошадиным потом вещи на скамью.
 - Развлекайся, - двусмысленно подмигнув Улле, полукровка скрылся за дверью помывочной.
Ополоснувшись из ведра, Астид перешел в парильню и, развалившись на скамье, закрыл глаза, наслаждаясь отдыхом. Скрипнула дверь, в парную вошла женщина в банной рубахе. Длинные волосы, в которых уже проглядывала первая седина, были связаны в тугой узел. Её еще красивое лицо озарила улыбка при виде полукровки.
- Ваша милость.
- Привет, Сарема.
- Вам разонравились наши девочки?
- Нет. Но есть тот, кто нуждается в них больше, чем я.
Сарема снова улыбнулась.
- К тому же я слишком устал для плотских утех. А твои руки обладают чудесным свойством изгонять усталость.
Пар плотными облаками клубился в парильне. Сарема, в мокрой от пота и влаги рубахе, то охаживала полукровку вениками, то мяла его, разомлевшего до полудремы, сильными руками. Астид только постанывал и помыкивал, распластавшись на широкой скамье. Истошный девичий крик и громкий испуганный визг из помывочной взбодрили Астида не хуже ледяной воды. Он сорвался с места и ринулся на крик. Сарема метнулась за ним.
Первое, что увидел Астид, распахнув дверь, была лежащая у края бассейна бесчувственная девушка. Второй нигде не было видно. А в круглом бассейне, взбивая лапами теплую воду, шумно и озорно плескался бурый волк.
- Мне нравится! – можно было расслышать сквозь довольное рычание.   
Сарема испуганно вскрикнула.  Полукровка подскочил к лежащей девушке, склонился над ней, нащупывая пульс. 
- Живая, дышит. Сарема, унеси её и приведи в чувство. С этим, - Астид кинул рассерженный взгляд на волка, - я сам разберусь.
Женщина, опасливо косясь на невесть откуда взявшегося зверя, подняла девушку и унесла из купальни. 
- Где вторая банщица? – полукровка свел брови.
Волк, опустив морду в воду и пуская носом пузыри, указал лапой на дверь. Астид скользнул взглядом по купальне. Выструганная князем подвеска висела на вбитом в стену гвозде. Полукровка движением руки сдернул её с гвоздя и швырнул  в бассейн, попав точно по звериной голове. Волк окунулся в бассейн целиком, а в следующее мгновение из воды вынырнул Улле в человечьем обличье.   
- Зачем так резко? – морщась и отплевываясь, глянул он на Астида. - Это, между прочим, неприятно.
- Надевай давай. И шнур потуже завяжи.
Улле со вздохом сожаления повесил на шею шнурок с кулоном.
 - Что ты с ней сделал? – игнорируя недовольную мину оборотня, Астид кивнул в сторону двери, куда только что унесли девушку.
- Да ничего я ей не сделал. Просто пошутил, - хмыкнул Улле.  – А у неё просто обморок. А вторая сбежала, бросила подружку. Ты же сказал – развлекайся. Вот я и развлекся. 
Астид несколько минут смотрел на Улле, переворачивающегося в воде с боку на бок, словно тюлень.
- Обморок, значит?
Улле кивнул.
- Я, вообще-то, не такое развлечение имел в виду, - сказал Астид. – Я считал, что  симпатичные нагие девушки побуждают парней к другим действиям.
- Что я, голых девок не видел? – пренебрежительно фыркнул Улле. – Я дома, когда они на озере купались, из засады на них вдоволь нагляделся. А иные парочки в лесу под кустами такое вытворяли…    
- Ясно-о, - протянул Астид. – Оборотень-извращенец. Не такое уж ты наивное дитя, оказывается. Сам-то пробовал…вытворять?
- Пробовал, - без стеснения пожал плечами Улле. – Но мне больше охотиться нравится. 
Дверь, ведущая в предбанник, чуть приоткрылась, и Астид увидел в щели взволнованное лицо Саремы. Он успокаивающе кивнул ей, поманил и взглянул на Улле. 
- Ну всё, хватит. Развлекся? Пора делом заняться. Вылезай.
- Каким делом? - Улле настороженно покосился на Астида.
- Блох вычесывать.
Веники в руках Саремы мелькали и шелестели, словно гнущиеся в бурю деревья.  Лежащий на скамье Улле, обездвиженный Астидом, мог только ругаться и подвывать. Отхлестав парня как следует, Сарема окатила его холодной водой и принялась мять под одобрительным взглядом полукровки, млеющего на соседней скамье.
- Загрызу! - неистовствовал Улле.
- Не груби, - лениво откликнулся Астид. – Сарема из тебя человека делает, а ты грубишь.   
После парильни Астид переместил Улле в бадью с чистой водой – ополоснуться, а банщица расчесала его всклокоченную шевелюру и подравняла ножницами. Отмытый до скрипа кожи, причесанный, благоухающий и сердитый, Улле в сопровождении Астида явился в гостиничные апартаменты.
- Ты смотри, на приличного эльфа стал похож, - цокнул языком Иннегард. – Осталось одежку соответствующую подобрать.
- В кружева я рядиться не стану, - буркнул Улле.
Он обессиленно упал на свою кровать и мгновенно заснул.   
На следующие три недели Астид стал для Улле воспитателем, наставником и сторожем. Возложенные князем обязанности полукровка исполнял добросовестно, но без особой бережности по отношению к потомку златолесских князей. Если юноша не слушался или сопротивлялся, Астид применял своё любимое средство – обездвиживание и перемещение тела в нужном направлении. Улле хватило двух дней, чтобы понять, что с черноволосым магом лучше не спорить.  А когда взаимопонимание было достигнуто, появились и первые результаты воспитательного процесса: использование вилки, ножа и салфетки за трапезой, ношение рубашки и обуви вне зависимости от местонахождения, и причесывание по утрам.
Снимать бузинную подвеску Улле было запрещено до того момента, пока он не прибудет на остров. Не надеясь на его сознательность, Астид заказал в кузнечной мастерской оловянный обруч, в переднюю часть которого мастер вставил деревянный листок.
- Роскошный ошейник, - съязвил Иннегард, увидев украшение на шее Улле. – Но надо было строгий заказать.
- Я ведь его однажды сниму, - прищурился Улле, глянув на ухмыляющегося метиса.
Гилэстэл и Иннегард целыми днями пропадали в столичных конторах. Два раза князь посещал дворец, чем заслужил еще большее благоговейное и почтительное отношение Улле. Наконец, настал день, когда Вантад принес Гилэстэлу письмо, доставленное курьером почтовой службы.
- «Серый странник» ждет нас в Вестроге, - сказал князь, прочитав письмо. – Завтра отправляемся.
Улле оживился – приближался день избавления от бузинных оков.
До Вестрога добрались привычной дорогой, на постоялый двор заезжать не стали, сразу отправившись в гавань. Корабль стоял у причала, едва заметно покачиваясь на волнах. На палубе показались Ригестайн и Лейнолл, приветственно махнули руками.
Улле с изумлением и восхищением рассматривал судно, и не заметил, как к нему подошел  Гилэстэл.
- Ну что, готов отправиться со мной в новую жизнь?   
- Готов, - без раздумий ответил Улле. – Только можно я в эту жизнь отправлюсь свободным?
Он дотронулся до обруча на своей шее. Гилэстэл кивнул, повел рукой, и обруч разомкнулся, упав к ногам Улле. Юноша с облегченным вдохом потер шею и пинком  зашвырнул ошейник в прибрежные волны.  Князь усмехнулся и первым взошел на корабль. Иннегард поднялся по сходням вслед за Гилэстэлом, кивнул Ригестайну в знак приветствия.
- Что за парень? –  Ригестайн взглядом указал на Улле, рассматривающего корабль.
- Князь сторожевой псиной обзавелся, - ухмыльнувшись, негромко ответил  Иннегард.
Шум прибоя, крики чаек и голоса матросов заглушали его слова. Но Улле услышал. Прищурившись на Иннегарда, вздернул подбородок.
- Еще раз назовешь меня псиной, красотка – утром не проснешься. Горло перегрызу.
Последние слова Улле произнес, демонстративно ощерившись, чтобы показать заострившиеся на мгновение клыки.
- Вот же волчара дерзкий, -  покачал головой метис. 
На «волчару» Улле лишь усмехнулся.  Астид, поднявшийся вслед за Иннегардом, протянул Ригестайну и Лейноллу руку, здороваясь. Оглянулся, поманил Улле.  Тот, скрывая опаску, прошел по подрагивающим сходням. 
- Пополнение в наших  рядах. Это Улле, сын Сингеле, оборотень и манипулятор. 
Лейнолл удивленно двинул бровью. Ригестайн с минуту изучающее рассматривал юношу. Тот, на голову ниже его, тонкий и гибкий, настороженно глядел на  полуэльфов.
- Я Ригестайн,-  Ригестайн, удовлетворенный осмотром, дружелюбно улыбнулся и протянул юноше ладонь. – Добро пожаловать.
Улле ответил скупой полуулыбкой, протягивая в ответ тонкую руку. Перевел взгляд на второго. 
- А я Лейнолл, - сказал тот.
В каюте было шумно и весело. Улле, сидя в уголке, с интересом наблюдал за магами и слушал их разговоры. Ригестайн и Лейнолл наперебой делились мыслями о предстоящем возрождении замка.
- Из всего вами сказанного я понял одно, - покачал головой Гилэстэл. – Вам нужны деньги. Много денег. 
- Кстати, о деньгах, - встрепенулся Иннегард. – Что там с пушниной? Как все прошло в Уроссе?
Ригестайн и Лейнолл рассмеялись.
- Деньги оказались немалые и пришлись кстати, - сказал Ригестайн. - А о том, как всё прошло, спроси капитана.
Капитан явился на зов незамедлительно.
   - Уж не обессудьте, ваша милость, в другой раз сами к своей даме езжайте, - обиженно выговорил он Иннегарду.
- А что?  Что-то случилось? – осторожно поинтересовался метис.
- Случилось. Оплеуху мне дала, - капитан покраснел и набычился. – И отзывалась о вас, уж прямо скажу, самыми дрянными словами.
Каюта огласилась смехом. 
- Но товар-то приняла? – нимало не смущенный сказанным, спросил Иннегард.
- Приняла, как поостыла малость. Цену хорошую дала, как вы и говорили. Даже извинилась потом, чарку налила. Но мне от того не легче. Не было еще такого, чтобы я от бабы, будь она хоть знатного роду, по морде получал.  Да еще и за чужие провинности. 
- Ты самый отважный капитан, какого я знаю, - хлопнул его по плечу Иннегард.
Отпустив капитана, Гилэстэл выложил на стол два свитка.
- Теперь о моих новостях.
Все притихли.   
- Это залоговая расписка от Казначейства на поместье Бартоласкъе, - Гилэстэл протянул Ригестайну закрытую тубу. – Долг снижен до трехсот шестидесяти «орликов» и погашен полностью, никаких обязательств перед казной у тебя больше нет.   Сэкономленные деньги направишь на восстановление замка.
- Триста шестьдесят? – удивленный Ригестайн взял тубу из рук князя, благодарно кивнул ему и Иннегарду. Иннегард довольно потер ладони, подмигнув в ответ. 
- И это тоже тебе, - Гилэстэл подал Ригестайну второй свиток, отмеченный печатью с королевским гербом. - Грамота о пожаловании тебе титула барона. Владеть землей, не имея титула, сложно и волокитно с точки зрения бюрократии, поэтому я купил тебе баронство. Достаточно, чтобы быть в своем праве и вполне скромно, чтобы не привлекать лишнего внимания. А также я взял на себя смелость придумать тебе герб, барон Ригестайн Ан Дор Вангут.  Надеюсь, ты простишь мне мою самоуверенность. 
Ригестайн зарделся, принимая свиток. Развернул его  и с признательностью взглянул на Гилэстэла. 
- Благодарю, ваша светлость. Это именно то, что сделал бы я сам. 
Гилэстэл улыбнулся в ответ, а остальные принялись наперебой поздравлять новоявленного дворянина.  Улле встал, подошел к Ригестайну и заглянул в свиток из-под его локтя. На бумаге с вензелем, под строками с именем и титулом был изображен синий щит, на нем – серебряная зубчатая башня, а над её зубцами – взмывающая вверх хищная птица.