Реанимация любви

Часть 1.
В начале февраля случилась необычная история. Для большинства людей, завершение этого месяца проходит вполне привычным образом, в компании одноклассников, одногруппников и прочих коллективов, сплоченных прошлым опытом обучения где-либо. Но были и остаются те, для которых совместно проведённое время ещё не повод к встречам и поддержанию устоявшейся традиции. Так вот, по непонятному стечению обстоятельств, некогда самый обычный класс, который ни разу не собирался по случаю или без случая, после завершения школы, на этот раз решили собраться. Не целиком, а одной из сдружившихся компаний. Как вы уже поняли, они были как раз теми, кто не чувствовал никаких обязательств друг перед другом, или перед обществом, за то, что когда-то их фамилии значились в одном классном журнале какой-то там школы. И, тем не менее, прошло не так уж и мало, 35 лет со дня их выпускного вечера, практически не видя и не вспоминая друг друга. Годы без встреч могли тянуться и дальше, если бы не один случай, который стал стимулом к данному событию.
Сергей Николаевич Лисицын, директор небольшого предприятия по выпуску одноразовой посуды, мирно прибывал в своём любимом кресле, по причине отдохновения от дел и забот, решать которые он удосужился сегодня сверх меры. И так всё ладно разрешалось, по мере углубления его настойчивого характера в суть каждой проблемы, что оные тут же отступали под натиском кроткой логики. Препятствия ретировались, словно трусливый враг, завидевший всю прыть и неуёмность духа атакующего соперника.
Довольный собой, вспоминая свои решительные выпады, которыми он расчищал дорогу к светлому будущему, Сергей Николаевич в глубине души гордился своей персоной, считая окружающий мир с его хлопотами, морем по колено. Но вдруг, что-то резко выдернуло его из этого блаженного состояния. Сергей Николаевич, обладающий отменным здоровьем, по причине того, что никогда не посещал врача и другим не рекомендовал, стал несколько плох. Его бодрое тело никогда его не подводило, никогда ни на что не жаловалось, но сегодня оно выдало нечто экстраординарное. Дыхание сбилось, сердечный ритм поскакал куда-то не в ту степь и в глазах потемнело. Страх пробежал по всему его существу, выражавший одновременно удивление и несправедливость к происходящему. Сергей Николаевич, не имевший подобного опыта запнулся, и решил тут же позвать жену.
— «Анна, скорее… Мне плохо, поди сюда. Нужна твоя помощь…»
Через мгновение вбегает Анна Фёдоровна Лисицына, человек с высшим образованием, супруга нашего заслуженного страдальца, домохозяйка, мать его детей, любительница беллетристики, сериалов и прочих шоу, где есть настоящие чувства и эмоции. Глядя на состояние супруга, видя бледность его кожи рук и лица, она по-честному испугалась и выдала из себя первое, что пришло ей на ум.
— «Серёженька, что с тобой? Серёжа, а как же я буду без тебя кредит выплачивать? Что же это такое, Серёженька?» 
Сергей Николаевич, казалось, не обратил внимание на причитания супруги, кое-как попросил её вызвать скорую помощь, без паники. Анна Фёдоровна, послушно сделала всё, как было велено.
Сказано ею было многое, в порыве страданий за близкого человека. В таких случаях мало кто задумывается перед тем, как выразить вслух свои опасения, страхи и переживания. Вот и Анна не стала себя сдерживать.
— «Сергей, а я тебе говорила, предлагала сделать обследование в поликлинике. Ты же не молодой уже! Сколько раз я тебе предлагала? И вот, на тебе, дождалась. Ты же понимаешь, что это эгоизм, Сергей? Если ты не думаешь о себе, то значит, обо мне не думаешь тоже. Ты же понимаешь, что я от тебя полностью зависима! Сергей, ну что ты опять молчишь? Ну, сказал бы что-нибудь….опять молчишь».
Карета неотложки прибыла довольно быстро. Десяти минутного нервного монолога, на повышенных тонах, Анны Фёдоровны было достаточно, чтобы ускорить и разнообразить время ожидания.
Обследовав потенциального больного, размахивая перед ним диагнозами и предположениями, они пришли к выводу, что это был скачок давления из-за переутомления, так называемый гипертонический криз. Скорее всего, но не факт.
Кто знает, в чём кроется истинная причина болезней? Может из-за психологической перегрузки, из-за техногенных факторов цивилизованной жизни, или Сатурн с Меркурием что-то задумали на счёт персоны Сергея Николаевича, а может ещё какая причина? Доподлинно это неизвестно, даже людям в белых халатах, не смотря на то, что они могут утверждать обратное. И, тем не менее, проведя необходимые диагностические мероприятия, а также до кучи поставив укол в причинное место, скорая помощь ретировалась, получив отказ от госпитализации.
Придя в чувства, Сергей Николаевич, успокоился не полностью. Наоборот, он насторожился и засомневался в себе, и в своём спутнике жизни. Если не сказать больше — он несколько раз сгоряча пожалел, что ему пришлось стать свидетелем высказанных беспокойств его супругой. Теперь всё, ну или по крайней мере многое, виделось в совершенно другом свете. Он старался заново переосмыслить некогда понятое и принятое за чистую монету, в том невыгодном свете свежих событий.   
Разумеется, получив через некоторое время от супруги порцию радости и облегчений, он понял, что она на его стороне, что она не притворялась, действительно испугавшись. Однако, её прежние слова почему-то залипли у него в сознании, как муха попавшая в мёд. Они продолжали там звенеть с той же интонацией, и заставляли производить не вслух нелицеприятные мысли о той цене, которую ему приходится выплачивать не только кредиторам.
Жизнь могла и дальше бежать своим чередом, переступая через редкие праздники и календарную суету, но не тут то было. Получив важную информацию для себя из тех обстоятельств, которые ему предоставил случай, он всё же умудрился наделать множество выводов, с которыми продолжил жить и мучатся. Может от скуки, или от того впечатления, что жизнь его может в один прекрасный момент закончится. Именно поэтому, откладывать не стал их в долгий ящик, решив разобраться с каждым пунктом по отдельности, пусть и не везде самостоятельно, но в самое ближайшее время. Вопрос здоровья со всей ответственностью он решил отдать в медицинский центр, который угрожал ему полным обследованием. Личный же вопрос, решил обсудить с кем-то близким. Тут же вспомнив о том, что у него нет близких людей кроме жены, с которой он не привык откровенничать, Сергей Николаевич понял, что здесь нужен принципиально иной подход.
Именно с этими мыслями он готовился ко сну. Вокруг него бегала озабоченная супруга с избыточным допингом кортизола в крови, который предавал её движениям и словам особый дёрганый характер.
— «Серёжа, какую подушку тебе подать, высокую или низкую? Как бы ты хотел сейчас прилечь, повыше, пониже? Одеяло потеплее, полегче? Открыть окно, Серёжа? Ну как ты себя чувствуешь? Тебе действительно легче, или ты опять всё держишь в себе и не хочешь признаваться? Ну, скажи, Сергей, не мучай меня! Ты же знаешь, что я волнуюсь….»
— «Дорогая, не нужно ничего особенного. Окно пусть будет приоткрыто. Мне действительно полегчало. Давай ложиться спать, я что-то устал…»
Сергей Николаевич довольно непривычно быстро заснул. Видимо переживания дня, и вечера его действительно умотали. Этой ночью он увидел сон, который крепко отложился в его памяти. Ему снилось, как он идёт по тёмному лесу, под ногами трещат сухие ветки, ноги всё глубже и глубже проваливаются во что-то мягкое и холодное. В самый неожиданный момент он проваливается в глубокую лужу и начинает в ней тонуть. Она затягивает его всё сильней, а вокруг нет никого. Серёжа испугался, начал кричать и звать на помощь, но его никто не слышал. В самый последний момент, когда верх подбородка едва не скрылся в пучине грязной жидкости, кто-то подбежал и вытянул его трясины. Сергей сильно испугался, его трясло от холода и страха. Он даже толком не рассмотрел, кто был его спаситель. Это был точно кто-то незнакомый. Перед пробуждением, он смог едва уловить фрагмент профиля своего спасителя. Это был взрослый мужчина, с короткими седыми волосами и светлой бородкой.
Проснулся по будильнику, в каком-то сумбурном состоянии, взъерошенный, слегка под впечатлением от увиденного, и прожитого во сне. Ему доводилось всего пару раз видеть нечто подобное во снах. Он сел на кровати, вспоминая все подробности, чтобы хорошенько его запомнить, не понятно для чего. Особенно он старался припомнить лицо того незнакомого человека. Как ни старался Сергей, не припоминал его. Это точно был какой-то незнакомец.
Эта неопределённость и непонимание помогли подняться с кровати с такими мыслями: « если ничего непонятно и спросить про такое не у кого, то можно не заморачиваться по поводу фантазий перевозбуждённой психики. Главное что жив, а дальше посмотрим….»
 Отправившись в свою контору, в этот же день, первым делом он заприметил бухгалтера, имевшего особенность приходить на службу раньше всех. Светлана Валентиновна Счетоводова, опытный специалист с высшим образованием, проживала неподалёку. Имела кроткий нрав человека, говорящего прямо в глаза своему собеседнику всё, что она о нём думает или подозревает. Приличие для неё ограничивалось манерностью и воспитанием, о которых она вспоминала после сказанного, минуя процесс обдумывания. Но и здесь стоит отдать должное Светлане Валентиновне, за её честность и преданность делу, которое порой вытаскивала на себе, благодаря именно её житейской мудрости и настойчивости. Именно по этой причине, она воспринималась с пониманием и учётом всех особенностей характера, как январская стужа, у которой нет абсолютно никакой причины искать пощады или взывать к милосердию.
Не поднимая глаз от офисного монитора, Светлана Валентиновна первая поздоровалась с Сергеем Николаевичем, давая понять, что она уже на посту и на базе всё спокойно, в прочем, как и всегда. Получив в ответ от директора не то, что она ожидала, не в том тоне и не с тем выражением, женское чутьё Светланы Валентиновны, никогда не подводившее её, подсказало, что начальство сегодня просит особого, аккуратного отношения.
Оставляя ровно две минуты Сергею Николаевичу для скидывания с себя верхней одежды, дверь резко распахнулась авторским сквозняком от Светланы Валентиновны, которая без стука и церемоний перешла ко всей сложности и не однозначности внутреннего состояния директора. Предложив чай, кофе, с хорошо сделанным искусственным взглядом, бухгалтер присела на стул для посетителей, заглядывая глубоко в душу, через глаза, озадаченному руководителю. Со стороны это было похоже на попытку допроса с пристрастием. Именно поэтому Сергей Николаевич поблагодарил своего ценного сотрудника за оказанное внимание и понимание его состояния, всем видом и выражением отказавшись от напитков и разговоров по душам. Светлана Федоровна, совершенно не обидевшись, постаралась ретироваться на своё место службы, предвкушая разговоры и обсуждения с заместителем о психологической атмосфере в их организации. А также постарается не забыть о влиянии упаднических настроений на коллективный дух и финансовые достижения.
Сергей Николаевич вздохнул с облегчением, помещая своё драгоценное тело в любимое рабочее кожаное кресло, которое с годами запомнило все особенности строения его восседателя. Почему-то именно сегодня, приятно в него падать с лёгким выдохом чувства минувшей угрозы, как в объятия к старинному приятелю, готовому тебя выслушать и принять. Ощущая его удобство, скрип натуральных складок и приятную прохладу, становилось спокойно и тепло, как дома.
Вот только был один нюанс, что дома уже не было как дома. Точнее было, но уже не так. Это обстоятельство больше всего беспокоило руководителя в это время, на своём рабочем месте.
Взгляд быстро пробежался по скромному кабинету, на котором раньше не задерживалось внимание. Возникло желание добавить жизни месту, где он проводил большую часть своего дня, но всё было как-то не до того, впрочем, как и сейчас.
Послышались отдалённые шаги и говор приходящих на работу людей, обсуждавших свои прошедшие выходные, и приключения на утренней дороге.
Начинающийся привычный ритм будней позволил Сергею Николаевичу частично вернуться к роли своей должности, однако тревога вставших ранее будораживших вопросов маячила над ним, как повестка мучающей совести. По данной весомой причине, сознание вращалось сугубо вокруг них, что было не так и плохо, ибо принуждало решить их как можно скорее.
Включив рабочий компьютер, и погрузившись вниманием в плоский матовый экран, сознание директора, став целенаправленным, переключилось, стремясь отвлечением к ранее утраченному душевному спокойствию. Он быстро нашел и записался на приём к доктору, информацию о котором узнал в рекомендациях поисковой строки. Забываясь в суматохе дней, действительно становится проще, но, как и везде и у всего, любая суматоха имеет своё логическое завершение, всплывая из которой, возвращаешься к тому, от чего пытаешься убежать.
Вздохнув с невесомым облегчением, Сергей Николаевич занял в своём ежедневнике достаточно места и времени для посещения медицинского учреждения на будущей неделе. Оставалось то, что хотело наилучшего выхода для себя и для своей неспокойной души, которая уже как с половину дня была не на месте. Она, скорее всего, сидела рядом забившись в угол на полу, обнимая колени, не понимая, что происходит. Внешне, никто бы не догадался о внутренних дилеммах руководителя. Только сверх чувствующий человек, бывавший в схожем состоянии, с тонкой душевной организацией, мог увидеть по глазам, что свет их потерян, или чуточку угас.
 Сергей Николаевич задумался, о возможных и приемлемых способах решения главного вопроса.
Его верный друг и спутник жизни, с которым многое пришлось пережить, в которого было вложено множество материальных ресурсов, светлых надежд и ожиданий, в минуту приключившейся хвори, выдала нечто такое, что одним махом разуверило его во всём. В любви, в близости, в тайне их союза и во многом личном, другом. Казалось, что ценность его ограничилась своей платежеспособностью, оставшись единственной причиной, по которой они просыпались вместе в одной кровати, в одной квартире.
Как так получилось?
Что к этому привело, было не ясно. Начиналось всё совершенно иначе. По сути это было похоже на то, как узнать или догадаться о том, что твой лучший друг с тобой из-за игрушек, или из-за твоего авторитета во дворе, а не просто так, потому что ты такой, какой есть. В общем, если не ходить вокруг да около, можно сделать простой вывод о том, что Сергей Лисицын крепко обиделся, со всеми вытекающими последствиями и сопутствующими переживаниями.
Как вернуть душу на место со всем присущим ей спокойствием и бодрым ежедневным ритмом работы, чтобы сознание не отвлекалось по пустякам от рабочего процесса?
Он начал перебирать варианты. Пойти к психологу? Откровенничать с незнакомым человеком он не умел. Более того, он не знал как это делается с близким человеком, а здесь нужно выискивать искренние мотивы и причины своих чувств, эмоций и переживаний при постороннем.
Поймите правильно, он не был бесчувственным пнём или сухарём. Он прекрасно отдавал себе отчёт в том, что чувствует, как понимает себя и другого, но, несмотря на это не имел привычки об этом говорить, по причине уверенности в том, что каждый человек умеет это делать. А если это так, тогда зачем сотрясать воздух, говоря об очевидных вещах?
От одной только мысли, посещения стороннего специалиста, ему стало не по себе. Это как пустить в своё личное пространство, уставленное по собственному вкусу, какого-то чужого человека с улицы, который будет всё анализировать и оценивать с умным видом. А если он увидит, что внутри бардак? А что значит если, если так оно и есть.
Если бы его попросили, или он сам захотел узнать немного больше об обиталище своей души, то скорее всего получилась бы следующая картина. В сакральной комнате, где жила душа, чего только не было. Стены увешаны самыми дорогими фрагментами из прошлого. Любимая кровать застелена покрывалом, сшитым его матерью из разноцветных лоскутов любви и заботы. Забытый и пылящийся, подаренный отцом жёлтый велосипед пылится в углу. На рабочем столе, в выдвижной полке школьные тетради и рефераты, тайные записки и мысли. Ниже, совсем детской рукой выведенные рисунки семьи, и диких причудливых животных, напоминавших скорее милые «каляки-маляки». В верхней широкой полке конспекты с докладами, диплом с университета и пару фрагментов, в виде брелоков, открыток, ручек и пуговиц, имевших свою историю и воспоминания. В широкой полке символы его личных побед и достижений, подарки от близких людей, согревающих душу.
Был и другой шкаф, в который интуитивно не хотелось заглядывать, потому что пришлось бы разбираться со всем, что там лежит. Открыв одну дверцу, посыпаться глубоко запрятанные переживания, страхи, неудачи, минуты отчаяния и прочий хлам, от которого он когда-то в впопыхах постарался избавить себя, чтобы продолжить как-то жить. Ресурс вместимости шкафа был не безграничен. То и дело периодически из него что-то выпадало прямиком в сознание, случайно или во сне, что-то тяжелое и не приятное. Приходилось носиться с этим как с писанной торбой, вспоминать, переживать, до тех пор, пока всё не вернётся на свои места, позабывшись на какое-то время.
В общем, всё как у всех было у Сергея Николаевича, ни лучше, ни хуже, где он тоже хотел в глубине души быть любимым, любить, жить счастливо и беззаботно, делать то, что хочет и много чего ещё. Несмотря на это, некоторые обстоятельства жизни создавали принципиально противоположные условия, в которых приходилось ощущать себя несколько иначе от желаемого, ну или он по крайней мере он не умел или не научился по-другому.
Каким бы не было личное пространство, но то оно и личное, чтобы оставаться таким, какое есть. А значит наводить порядок и разбираться с ним предстоит его обладателю. С таким убеждением приходилось жить и мириться товарищу Лисицыну, по крайней мере до тех пор, пока он считает его разумным, или кто-то не переубедит в обратном.
Жизнь потекла своим чередом, по накатанным рельсам, лишь изредка приходя в сознание, в те секунды, когда решалось что хочет покушать Сергей Николаевич, изучая меню кафе и прочих заведений. Принципиально подходя к этому вопросу, одна из радостей жизни имела над ним скромную власть разнообразия вкусов и ароматов, подменяя таким образом разнообразие его образа жизни. Трудно было в этом себе отказать, да и собственно никаких адекватных причин для отказа и запретов не существовало.
Домашняя атмосфера, по мнению уважаемого директора выше обозначенного предприятия, практически не изменилась, кроме одного нюанса. Сергей Николаевич стал более внимательным к словам и поведению супруги, всецело направив туда своего внутреннего критика, который хранил молчание, но в тоже время скрупулёзно фиксировал всё в свой маленький блокнотик подозрений. Он с отчаянной попыткой старался выискать некие дополнительные пункты и пунктики, для доказательства разочарования в ней и в своих «обманутых» чувствах. Обида требовала пищи для продолжения страданий. Как назло, Анна Фёдоровна не была замечена ни видом, ни взглядом, ни словом, ни малейшим намёком для подтверждения горьких ожиданий её супруга, но она действительно ощущала некие изменения в его поведении. Понимая, что выходить с ним на прямой и открытый диалог не имело никакого смысла, она продолжала оставаться его честной и преданной женой, зримо и незримо доказывая это.
Их тайный язык, их диалог любви, на первый взгляд мог показаться простым и не затейливым для непосвященного случайного свидетеля, но для них это была ежедневная проверка близости, и испытание чувством долга друг перед другом, который они негласно приняли более тридцати лет назад, сохраняя различные ожидания, которые ошибочно не обговорили.
— «Добрый вечер, дорогой. Ужин на столе. Сегодня биточки с сыром, тушеные овощи с чесночной булочкой. Клюквенный морс особенно хорош. Булочка с маком, если захочешь, в хлебнице», — с чувством заявила Анна Федоровна.
Глубоко внутри она понимала, что готовить из любимого меню её супруга она не будет, ибо он может посчитать, что таким образом она пытается перед ним извиниться за что-либо, или обратиться к нему просьбой финансового характера. Однако никаких просьб и обидных чувств перед ним она не испытывала, поэтому ограничилась блюдом средней руки и сложности изготовления, давая одновременно понять, что и она не промах. Что она не будет перетруждаться и расходовать один из своих ценных ресурсов, время, которым она любила распоряжаться с атомной точностью. Так она сохраняла не только время, но и достоинство их обоих.
Анна Фёдоровна, добрый душевный человек, заботливая мать, вырастившая троих детей, которые недавно покинули родное гнездо в поисках и для реализации себя. Она никак не могла привыкнуть, что в доме их стало совсем тихо. Наработанные привычки присматривать за домом, за детьми, делать что-то для них, остались на месте. Теперь уже профессиональный навык заботы был не востребован, на фоне накопившихся сил. Жить как раньше не получалось, в связи с чем Анна Фёдоровна проживала личный кризис, о котором она не подозревала и не осознавала, отчего устоявшееся ранее ровное поведение и настроение менялось всё чаще, как Петербургское лето.   
Редкие телефонные разговоры с детьми, помогали ей проживать не простые минуты одиночества, возвращая в прекрасное стабильное прошлое. Родные голоса детей успокаивали, говорили ей, что всё хорошо, что так и должно быть, что детей нужно отпускать, чтобы они увидели мир и добивались своего. Но, положа руку на сердце, понимая это, легче не становилось. Попробуйте забрать у рыбака море, или отправьте на пенсию заслуженного слесаря. Скорее всего, они утратят значительно больше, чем среду обитания или дело жизни. Они утратят прежний смысл существования, образ себя самого, бороздившего моря в поисках улова, или профессионала, точащего по неопытным чертежам молодого мастера. Сложившаяся ситуация в жизни Анны Фёдоровны не явно предлагала ей сделать выбор. Продолжить жить прошлым, как жила когда-то её мать, постоянно сующая себя в их семейную и личную жизнь, давя их своей чрезмерной «любовью», либо поступить принципиально иным образом, о котором она пока не догадывалась. Быть навязчивой, повторяя поведение её матери, она не хотела. Таким образом, можно только отдалиться от них и от себя. Но и как быть ей дальше, она тоже не знала.
Свободное время и энергия, которые появились в избытке, в связи с новыми условиями жизни, без детей, направляли её сознание всё чаще в другое прошлое, до свадьбы и большой семьи. В то время, когда она видела своё будущее принципиально иным. Яркая, открытая девочка, любящая открыто себя проявлять, в школе и ВУЗе, душа компании, отличная подруга, с которой можно было и в огонь, и в воду. Она всегда мечтала о путешествиях, о карьере, о большом и светлом будущем, которое обязательно настанет, потому что нет причин, по которым этого не может не произойти. Её характер, требующий вызова и ежедневных побед, постановки амбициозных планов, порой ей самой не давал покоя. Но, честно признавшись, ей это нравилось, потому что было некогда скучать. Неустанно идя за той силой, которая её вела вперёд, Анна Фёдоровна однажды встретилась с тем, с чем раньше ей не доводилось иметь дело. Она встретила того самого человека, мимо которого ей было не пройти. Точнее она могла, но не стала. Всем своим нутром она чувствовала, что это тот самый, и это её пугало и отстраняло от него первое время.
Выступая однажды с докладом в другом ВУЗе по обмену, ей помогал подготовиться приятный молодой человек, которого звали, как вы уже догадываетесь, Сергей. Он выглядел старше своих сверстников, имел вид серьёзный и деловитый, спокойный как тёплое летнее утро. Он был немногословен, говорил только по делу и боялся заглядывать Анне в глаза, демонстрируя чаще ей свой профиль и рекомендации низким бархатным голосом.
Рядом с ним, даже в те первые дни знакомства, она становилась сама не своя, в самом хорошем смысле. Бушующий девичий задор затихал, превращаясь в ровный гормональный штиль, полностью отключая левое полушарие, со всякой возможностью говорить связанно. Она тоже удивлялась себе и своей невозможности быть естественной. Ей казалось, что она странно себя ведёт, и это заметно. Но, по словам самого же Сергея, когда они обсуждали зарождение взаимных чувств, он говорил, что её поведение было самым обычным женским поведением. Когда слова опережают мысли, когда эмоции опережают ум, когда смех и слёзы играют в догонялки друг с другом.
Именно в тот первый день их знакомства, ей приходилось часто заглядывать в план доклада, чтобы не потерять красную нить. Сбиваясь и порой путаясь в теме и содержании с тем, что она на самом деле хотела донести, подключался на выручку «дядя Сергей», задавая наводящие вопросы, чтобы помочь докладчице быть понятной для аудитории и для неё самой. Его поддержка была неоценима. Он оказывал её всем, кто терялся или нервничал сверх нормы, за это его так и называли в шутку.
После завершения тематического немноголюдного мероприятия, Анна заинтересовалась Сергеем. Трудно было себе признаться, но она хотела бы общения с ним, надеясь на инициативу с его стороны. Но, считая своё выступление провальным, ей казалось, что надеяться не имеет никакого резона, поэтому собиралась на выход без ощущения заслуженных аплодисментов. Накинув на себя пушистый капюшон, она направилась к выходу. Ничего не ожидая, кто-то с лёгкостью выдернул её из дверного проёма назад в холл. Это было сделано не грубо, аккуратно, чтобы не заслужить интуитивную реакцию отторжения дамской сумочкой по чему попадёт. Перед ней стоял смущенный и необычно раскрасневшийся «дядя Сергей», бормоча что-то себе под нос, на фоне шумной толпы, которая в суматохе покидала учебное заведение. Она переспросила:
— «Что случилось? Я что-то забыла?»
Он ничего не ответил, только протянул ей сложенную несколько раз бумагу, кивнул, улыбнулся и пошел прочь.
Анна подумала, что она забыла какой-то документ, сунула его автоматически в карман и снова направилась к выходу.
По дороге домой она всё пыталась сообразить, что это было. Никогда прежде её так не смущало мужское присутствие, как в этот раз с Сергеем. «Вела себя как школьница», — думала она. Затем она размышляла, зачем она вообще ездила в этот универ. Она спокойно могла этого и не делать. Может ей просто нравилось исследовать другие пространства, идти за интересом и за новыми возможностями, которые стали для неё обыденностью. Для неё стало бы новизной, это не делать ничего, всех удивить, оставаясь дома в одиночестве. Кто знает, может её теперешние мысли появлялись из-за не совсем удачного доклада, а может она сегодня немного устала.
Усевшись на свободное место в автобусе, она сунула руки в карманы, чтобы их немного согреть, и обнаружила там бумагу, которую получила от Сергея.
Если бы вы видели со стороны, как может меняться человек от приятного и неожиданного известия, то выглядеть это могло примерно так. Совершенно нейтральное выражение, менялось на залитый румянец, будто в листке была спрятана частица летнего солнца, озаряя собой читающего человека с ног до головы. Да так, что стало немного жарковато. Всего пара простых поддерживающих строк, ободряющих её выступление, её саму, и вопрос, на который он хотел прочитать ответ от неё, с указанием его домашнего адреса.
Таким образом, отвечая на вопрос Сергея в письме, и задавая ему встречные вопросы, началось общение двух людей. Далее по нарастающей были встречи, долгие вечера, взаимные признания и объятия. Так зародилась чистая настоящая любовь двух людей, как долгожданная встреча о которой в тайне мечтали их души, не догадываясь об этом.
Планы на жизнь резко поменялись у Анны. Далёкие мечты остались, но их приоритет стал много ниже, если не сказать больше. Уделять время мечтам она могла, только пребывая в фантазиях и в своём богатом воображении, ибо времени банально не было. То дети слишком маленькие и простудные, то они слишком много требуют внимания и помощи с уроками, то они приносят свои проблемы домой в семью и просят совета.
Вы только не подумайте, что она снимала с себя ответственность или перекладывала её на детей, за отсутствие возможности найти время для себя и своих увлечений. Дело в том, что постоянная невозможность всецело погрузиться в свою жизнь, хоть на некоторое время, оставили всякую надежду за бортом одиночества. И чем дольше это продолжалось, тем больше Анна привыкала жить не для себя, а для других. По этой причине, вполне логично зарождалось двоякое чувство — чувство раздражения, и чувство вины за то, что она имеет свои собственные желания, но не ставит их выше потребностей семьи.
Она никогда не жалела об этом, до тех пор, пока дети не начали подрастать и проявлять свою самостоятельность. Всё меньше ощущая свою нужность, она пугалась, что за спиной у неё практически ничего нет, кроме диплома, без опыта работы, любви детей и мужа. Её профпригодность — это домашний лад и уют, любовь и забота о близких, которую не продаж на рынке услуг. Точнее, возможность есть, но её бы это совершенно не устроило. Не так она себя представляла и видела, несмотря на отсутствие многих социальных навыков и компетенций.
Так и жила Анна день ото дня, пребывая в размышлениях и сомнениях, тревогах о будущем и переживаниями о прошлом. Всё ли она сделала правильно, кладя свою жизнь на алтарь семьи, забывая о себе. По большому счёту, она понимала бесполезность такого рода самокопания, но ничего не могла с этим поделать. Расфокусированный ум, летавший по прожитым временным пространствам, неосознанно застревал в одних и тех же ситуациях, чувствах, обидах и прочем, что помогало ей чувствовать себя более нужной и живой. Проживая многие эпизоды заново, как бы пересматривая киноленту жизни ещё много-много раз, она, то убеждалась в собственной правоте, то укоряла себя за своё безволие и послушание. Причём реакция могла меняться на противоположную, даже после её одобрения и принятия.
В один из вечеров, когда страсть чувств и переживаний обуяла несколько больше обычного Анну Фёдоровну, ей пришлось пережить то, о чём уже осведомлён дорогой читатель, но только со стороны Сергея Николаевича.
В тот самый вечер, Анна Фёдоровна привычно ожидала супруга с работы, частично погруженная в открытую книгу одним глазом, другим в плоский голубой экран, висевший на стене, откуда проистекали постановочные речи об утраченной любви. Мастерски улавливая тонкую нить происходящего в двух противоположенных реальностях, Анна Фёдоровна услыхала признаки вернувшегося супруга. Возвращаясь в общую для них действительность, она направилась к нему, для совершения традиционной практики приветствия, оставляя на его щеке легко испаряющийся след её губ.
Видя его приподнятое настроение, она тоже эмоционально возвысилась, как бы отзеркаливая самого важного и нужного человека в своей жизни.  Человека, от которого она зависима целиком и полностью. Такое положение всегда отражалось двояко на Анне Фёдоровне. Она, то была спокойна и принимала его полностью, то понимала, что без него она никто. Разумеется, она утрировала, ибо каждый человек кто-то. Быть никем не возможно в принципе, но категоричный и самокритичный ум, особенно в периоды давления гормонального фона, мог принимать за чистую монету ошибочные умозаключения.
Так было и сейчас, просто совпало, когда Анне Фёдоровне приходилось прикладывать усилия, чтобы выдавливать из себя наилучшее расположение духа. В действительности, ей просто хотелось тишины и одиночества, буквально на пару дней, чтобы выйти из плена природных факторов, чтобы снова стать «адекватным» человеком, которого не бесит абсолютно всё.
— «Вымой руки и проходи за стол», — сказала она натянуто вежливо.
Сергей улыбчиво кивнул, понимая её состояние без лишних пояснений и прошел на кухню. 
С удовольствием направилась Анна в свою комнату, ожидая окончания трапезы супругом. Она знала, что ему нужно дать время, чтобы вернуться целиком с работы. Погруженный ум в трудовые будни несколько запаздывал, примерно на час, после возвращения его самого, скромно и со вкусом одетого Сергея Николаевича.
Наблюдая краем уха за тем как проходит ужин, Анна вернулась к тому с чего начала. Плюс к этому добавилась классическая тревожность о своей доле, о своей роли на будущее в этой жизни, постепенно оставляя позади сознания продукты кинопроизводства и литературные жизнеописания.
Сергей Николаевич вошел в комнату к супруге ни сказав ни слова, уселся задумчиво в своё кресло, плавно погружаясь в события голубого экрана. Совершенно не замечая, ту, которая сидит рядом, которая не в духе, которая хочет, чтобы с ней поговорили и утешили, при этом не приставали и не выводили из себя ещё больше.
Разумеется, глядя на эту картину из реальности Сергея Николаевича, всё в принципе хорошо и спокойно, как обычно. Он уверенно мог это оценить и понять, как смена фазы луны в жизни его спутницы, оставляя её наедине с собой, с пасмурными мыслями, состояниями и настроениями.
Анна Фёдоровна поняла то, что она себе в моменте вообразила и надумала. Нагрузившись разочарованием и прочими не делающими радостными жизнь состояниями, она решила покинуть эту комнату, чтобы не спугнуть покой данного вечера уже давно накопившейся бурей негодования.
 Далее вы уже знаете, что произошло. Послышался странный голос её супруга из другой комнаты.
— «Анна, скорее. Мне плохо, поди сюда. Нужна твоя помощь».
Анна Фёдоровна, прибежавшая на просьбу супруга, не ожидавшая такого поворота событий, выпалила первое, что пришло ей в голову, исходя из тех мыслей и переживаний, в которых она находилась. Из её кувшина пролились тут же на свет страхи, которые она давно копила в себе, но не решалась озвучить своему самому близкому человеку. Повод нашелся самым естественным образом, т.к. в нём была реальная необходимость.
— «Серёженька, что с тобой? Серёжа, а как же я буду без тебя кредит выплачивать? Что же это такое, Серёженька?» 
Штиль рядового семейного вечера, был нарушен. С этим ничего не поделаешь. Шторм устроенный Анной Федоровной на фоне плохенького Сергея Николаевича проявлялся во всей красе. Анна решила выплеснуть всё, что у неё накопилось за многое время её душевных мук и мыслительных терзаний. Она раскачивала семейную лодку, и без того покосившегося капитана, не думая о последствиях. Тяжесть её слов, рвущих тонкие паруса их семейного благополучия, были беспощадны. Бросая в лицо тому, от которого она зависела, колкости и уязвления, нагромождая и предвосхищая свою печальную будущность, она имела в виду не то, что говорит, а то что стояло за её словами. Скорее всего, это были ощущения собственной беспомощности перед океаном жизни. В том, что случилось, виноватых не было, от слова совсем. Всего не предусмотришь, идя по жизни с нагруженной головой. 
Совсем скоро появились сотрудники скорой помощи, значительно облегчившие эмоциональное состояние Анны Фёдоровны.
— «Сергей, может тебе съездить с доктором, провести обследование, мало ли что?» —, спросила с надеждой Анна, как ни в чём не бывало.
— «Нет, Аня, в этом нет необходимости. Мне значительно лучше», — сказал Сергей, с вернувшимся цветом лица на прежнее место.
Откланявшись коллективу медицинских сотрудников, Сергей Николаевич жестом пригласил их к выходу, провожая до двери, успокаивая их и себя, в том, что он совершенно нормален. 
Оставшись наедине, он попросил супругу сегодня лечь пораньше, чтобы хорошенько отдохнуть от потрясений.
Какое-то время он лежал и пытался осознать произошедшее с ним. Сна не было ни в одном глазу, но и тревоги не давали расслабиться полностью. Умственная деятельность активизировалась сверх меры. Мысли бегали как заведённые по кругу, искали причин и ответов, задавались многими каверзными вопросами без каких-либо надежд на понимание.
Через какое-то время, Сергей Николаевич забылся сном, на фоне мирного дыхания рядом спящей супруги.
Часть 2.
В самое рабочее время для рядовых граждан, Сергей Николаевич пребывал в медицинском центре «Восход». Он вольготно расположился на мягком кожаном диване, скромно занимая его центральную часть, по причине отсутствия конкурентной борьбы за места. Заботливый персонал бегал вокруг важного клиента, пытаясь предугадать его желания в тягостные минуты ожидания приёма врача. Сергей не отказывался, со многим соглашался, чтобы выглядеть достойным посетителем. Он привык к вниманию и обслуживанию, как самому естественному процессу, обычно происходящему вокруг его персоны.
Разглядывая светлую приёмную и бегающих людей в разноцветных одеждах, у Сергея внутри было тепло и приятно от сделанного выбора медицинского учреждения. Мягкий светлый минимализм в деталях интерьера успокаивал его чувства и мысли. Располагающие улыбки сестёр и администратора оправдывали самые смелые ожидания на скорейшее выздоровление. Лёгкая фоновая музыка, еле слышная, успокаивала, купировала все возможные тревоги.
Разглядывая разноцветные журналы, которые лежали перед ним на столике, Сергей быстро утратил к ним интерес. Ему было не понятно, для кого так старается «глянцевая команда», во главе с главным редактором, чтобы в итоге получить продукт далёкий от реальной жизни. Его такое не впечатляло. Вот если бы здесь лежала пара настольных книг классической художественной литературы мировой классики, это вызвало бы у него больший интерес. Но был нюанс, что обложки книг не подходили к интерьеру своим цветом и размахом мысли. А ему бы как раз хотелось, открыть где-нибудь посередине Куприна или Гончарова, где авторы писали, как жили, без пудр, ретуши и лоска.
Здесь, в приёмной, место призрачной надежды на исцеление, а не кружок по интересам. Это понимал Сергей Николаевич. Хотя, кто знает, может сборник добрых жизненных анекдотов мог бы сработать гораздо эффективнее, чем антибиотики. Всё же, его здесь не было. Значительно проще использовать собственное чувство юмора и самоиронии, в виде профилактики, если оно есть.  Только здесь и сейчас было не до смеха, по понятным причинам.
— «Сергей Николаевич, проходите в 10 кабинет, доктор вас ожидает», — распорядительно сказала администратор, приветливо глядя из-за барьера стойки рабочего места.
Опершись на колени, уважаемый пациент медицинского центра, вынырнул из комфортной зоны ожидания и направился по длинному коридору, высматривая нужные цифры на табличках с фамилиями и врачебными должностями.
Легко постучавшись, он приоткрыл нужную дверь. Услыхав одобрительные слова, приглашающие его войти, Сергей Николаевич шагнул вперёд, осматривая кабинет и сидящего человека в белом халате с мягкими зефирными тапками.
Входящий успел прочитать и запомнить, как обращаться к врачу. Анатолий Степанович Белобородько, терапевт общей практики. Фамилия эта была довольно знакома Сергею, но он не успел сразу вспомнить откуда, присаживаясь ближе к столу.
Рассматривая высокого худощавого врача, с седой бородой в полупрофиль, он услышал его звонкий бас.
— «Здравствуйте, Сергей Николаевич. На что жалуетесь? Как настроение?», — с вниманием и лёгкой улыбкой спросило угловатое белобрысое лицо доктора, давно утратившее красящий пигмент его головной растительности.
Сергей должен был ответить, не задумываясь. Но он тут же вспомнил, откуда он знает эту звучащую фамилию. Такая же была у его одноклассника, одного из друзей его школьной компании, Толи Белобородько. Только был ли он Степановичем, он не знал, поэтому решил сперва уточнить.
— «Товарищ, доктор. Вы в какой школе учились?», — с появляющейся лёгкой улыбкой спросил Сергей.
— «Какое это имеет значение? Ну, в 150, Кировского района. А что?» — сказал с недоумением доктор, внимательнее рассматривая любопытного пациента.
— «А в каком классе вы учились, с 6 по 9? Случайно не «Б»?
Доктор на мгновение задумался, припоминая потом ответил.
— «Да, всё верно. Давно это было»
Они молча смотрели друг на друга несколько секунд, пока обоих не накрыло осознание их случайной встречи. Анатолий Степанович, сначала очень обрадовался и хотел было всем своим видом это показать, но затем опомнился. Белый халат, должность, прожитые годы всё-таки сделали его личностью гораздо больше, чем школьная скамья.
— «Ты что, Толя, меня совсем не узнаешь?», — сказал Сергей Николаевич, не как Сергей Николаевич, а скорее как Серёга, девятиклассник.
Анатолий Степанович не ожидал такого сюрприза. Его приподнятое настроение не заставило себя ждать.
— «Серёга…., а я тебя сразу не признал»
Они встали и пошли друг другу на встречу, как будто не бывало долгих лет разлуки, и они всё те же приятели, сидящие неподалёку. Крепко пожав руки, они было принялись за расспросы, но потом доктор сделал жест рукой.
— «Серёга, давай так. Мы всё обязательно обсудим, только не сейчас. Ты удивишься, но послезавтра мы встречаемся нашей школьной компанией. Всё складывается как нельзя лучше. Может, соскучились, может устали от жизни, кто их знает? Пытались тебя найти по старым контактам, и в соцсетях. Никак не получалось. А тут ты сам пришел. Вот удача так удача. Видимо, интуитивно ты не мог пропустить эту встречу. Оставь мне свой номер телефона, я тебе сброшу всю информацию. Надеюсь, ты придёшь?»
— «Ну, разумеется, буду»
После радостной встречи, оба приятеля снова одели мундиры прожитых лет, возвращаясь к стандартной процедуре общения по типу врач-пациент. Лишь изредка вспоминая и удивляясь стечению обстоятельств, они были по-своему рады друг другу. Сергей радовался, что дружище доктор будет с ним теперь более внимателен и обходителен, понимая, что перед ним не абы кто, а друг детства.
Анатолий Степанович догадывался, о чём думает его старый знакомый. Как и многие его окружавшие, он ожидал негласных просьб особого отношения. Он спокойно принимал другую точку зрения, надежды и прочие домыслы. Для него не существовало так называемого «особого отношения», т.к. каждый пациент был значим и ценен сам по себе, а не потому что он имеет или имел какие-либо сношения с доктором. Но и разрушать надежды своих приятелей он не смел, на шанс считать себя получившими от него «особого отношения».
— «Ну, так что у тебя случилось? С чем ты пришёл?», — спросил доктор.
— «Да ты знаешь, как-то вечером поплохело. Я немного испугался. Вызвали скорую помощь. Они сделали диаграмму на месте, проверили пульс, давление….оказалось повышенное. Предложили обследоваться у них, я почему-то сразу отказался, не знаю почему. Подумал, что сам поищу врача для себя. И как оказалось не зря», — сказал Сергей Николаевич, улыбнувшись в конце своего короткого рассказа.
— «Ясно, хорошо. Будем разбираться. Сперва сдашь анализы, которые я тебе укажу, затем с результатами снова ко мне. И не затягивай», — уверенно сказал доктор, записывая что-то от руки красивым неразборчивым почерком, напоминавшем кардиограмму бывшего спортсмена на пенсии.
Сергей взял листок, заглянул в него пристально. Затем попросил доктора прочитать содержимое, возвращая ему его шифровку. Анатолий Степанович немного закатив глаза, выполнил просьбу товарища, удивляясь тому, что приятель не смог разобрать простейших слов, со стороны напоминавших санскрит или древне арабские письмена.
Перенеся врачебное послание на свой телефон, Сергей Николаевич ещё раз поблагодарил доктора. Они обменялись контактами, крепко пожали руки и расстались в добром расположении духа.
Возвращаясь на такси в свою контору, Сергей получил всю нужную информацию от знакомого доктора. Место встречи в одном из ресторанов большого города, в это воскресенье. Он находится по адресу Молодёжная, 18. Название символическое — «Ностальгия». Когда Сергей Николаевич его прочел, у него случилось короткое состояние «дежавю». Для себя он когда-то решил, если такие «видения» с ним случаются, значит всё идёт как нужно. Это секундное ощущение его обнадёжило, а значит, была необходимости там побывать.
Эта встреча, своей неожиданностью, замазала воспалительный процесс, который бушевал в его душе, добрым слоем штукатурки, из надежд и предвкушений радостного события. По крайней мере, на какое-то время.
Всё это расположило к воспоминаниям о школьной поре, когда многое знакомо и понятно. В те годы одна цель — нужно достойно закончить школу и сделать дальнейший выбор места учёбы и профессии. Компания школьных приятелей только и делала, что примеряла на себя существующие и не существующие образы будущих себя. Кому-то из них в пору приходился «костюм» инженера-изобретателя, другой мечтал о военной форме, третий представлял себя врачом. Но, почти все они, в тайне друг от друга, мечтали о космическом скафандре и далёких планетах. Тогда все об этом мечтали и мыслили также высоко, несмотря на то, что получали заветное единицы.
 Согласившись с выбранной ими реальностью, идя и преследуя её, мечта никуда не ушла. Она наполнялась в фантазиях, в музеях космонавтики и многой литературе классиков фантастов, Ивана Ефремова, Алексея Толстого, Стругацких. Это тот самый случай, когда витание в космических облаках у молодёжи, без пыли и радиации, помогало им расширять собственное мировоззрение, находясь вдали от космодромов.
— «Как сложилась судьба у остальных?», — с юношеским любопытством думал про себя на обратном пути, Сергей Николаевич. Он с радостью рассматривал из окна жёлтого автомобиля стеклянные коробки бизнес центров, которые удачно расставили на фоне советской малоэтажной классики. Отражая в своих тёмных окнах прошедшие времена, и не забытое наследие предков, он вспоминал Сашку Кочевого, Володю Мерзальца, Колю с забавной фамилией, Чистоплюев. Это была замечательная компания совершенно разных людей со схожими интересами. Может быть, поэтому им нравилось дружить. Не смотря на это, они не сговариваясь сделали так, что неизвестность стала тем единственным ярлыком, который был прикреплён за ними после получения аттестата зрелости.
Сергей Николаевич, сидя в своём рабочем кресле, попытался подробно вспомнить каждого товарища. Воспоминания были расплывчаты, приблизительны и окрашены его личным восприятием, которые он почерпнул из той поры.
Александр Кочевой. Светло русый, худощавый, среднего роста, с остреньким носом и прилизанными ушами. Выражение лица в застывшей улыбке в любое время дня. Рубаха парень, всегда готовый радоваться и радовать других. Абсолютно не конфликтен, доброжелателен по натуре. При этом, несмотря на врождённое миролюбие, способен за себя постоять, отстоять границы, найти общий язык с тем, кто не разделяет его взгляды на окружающий мир, и его отношение к нему. В учёбе не выделялся особыми способностями, придерживаясь среднестатистических успехов, которых ему вполне хватало чтобы не переживать за свою судьбу. Вырос в полной благополучной семье, без братьев и сестёр.
Владимир Мерзальц. Волосы чёрные, вьющиеся, густые чёрные брови. У него первого появилась растительность под носом ещё в шестом классе. Спортивного телосложения с выражением лица верховного правителя, озадаченного проблемами своего народа. Характер контрастный, холерический, тяготеющий к справедливости во всём, особенно если она ему выгодна. Общителен, обходителен, когда в чём-то заинтересован. В учёбе показывал высокий уровень подготовки, но не был в числе первых отличников. Был замечен неоднократно, в недобросовестном отношении к выполнению дежурных обязанностей по классу, в силу высоты его благородной натуры. Всегда умел выкрутиться, придумать что-либо, для перекладывания ответственности на ближнего. При этом же, если вопрос касался кого-то из его друзей, то был способен и отмечен за оказание поддержки и помощи. Вырос один в богатой семье.
Николай Чистоплюев. Рыжий веснушчатый юноша, с голубыми наивными глазами, весьма плотного телосложения. Характер деятельного непоседы, способного выдумать на ровном месте какую-то дичь, за которую прилетало всей компании мальчишек. За это его ценили, и порой ненавидели. Но, если взять среднюю температуру от общения с ним, то выходило значительно больше положительных эмоций от идей, чем от их последствий. Соглашаясь на такую цену, за его взбалмошность, приходилось мириться. В целом, человек он добрый, внимательный и отзывчивый, в перерывах, между своими выдумками. В учёбе показывал самые высокие способности, но только по двум дисциплинам, физика и математика. Гуманитарием он не был, по причине того, что не мог усидеть за толстыми книгами по долгу. По этой же причине, его почерк скакал, опережая мысли. Из-за чего всем классом удивлялись, что у мальчика с такой фамилией, самые грязные тетради. Вырос Николай в многодетной семье с достатком ниже среднего.
Ну и напоследок, наш недавний знакомец, доктор, Анатолий (уже Степанович) Белобородько. В школьные времена — белокурый, высокий, атлетического телосложения, с широкими кистями рук. Заслуженный и негласный лидер компании, признанный всеми друзьями и учащимися, сугубо за свои достоинства. Староста класса, умница, отличник по всем предметам, победитель олимпиад по точным наукам, спортсмен, активист. При всех своих достоинствах, не выпячивал их, умея держаться со сверстниками на короткой ноге. С ним дружили все, потому что по-другому было просто не возможно. Любимчик учителей, образец и пример для подражания. Его портрет бессменно находился на доске почета. Поэтому и не только поэтому, его знала вся школа. Как так случилось, что в этом человеке уместились все возможные достоинства, никто не знал. Сделал он это сам, или таковое сделала с ним природа, остаётся загадкой. И тем не менее, живее всех живых, заслуживший уважение Толя, Анатолий Белобородько. Вырос в неполной семье, без отца, со среднем уровнем достатка.
Сергей Николаевич попытался вспомнить себя в школьные годы для похожего резюме. Сделать это не просто, т.к. нужно суметь взглянуть на себя со стороны, не предвзято и объективно. Вот что у него получилось.
Сергей Лисицын. Темно русый, коренастый юноша, среднего роста, с цветом глаз — кора дуба. Характер спокойный, уравновешенный, редкими периодами меланхоличный. Дружелюбен со сверстниками, всегда готов прийти на помощь. В учёбе показывал результаты выше среднего уровня учеников, прикладывая для этого достаточно сил и усердия. Типаж не яркий, не выделяющийся в толпе. Благодаря его непредвзятой, отстранённой позиции по отношению к сверстникам, с ним легко можно было начать дружить и так же легко закончить, без обид и претензий с обеих сторон. Внешне напоминал человека, у которого есть собственный план, по которому он живет, и будет жить дальше. Причём, сам об этом плане не догадывается. Вырос в благополучной семье, есть сестра.
Что случилось, как сложилась жизнь у каждого из друзей, и как её течение повлияло на юные голоса и взгляды, пока не известно. Сам же Сергей Николаевич думал, о неизменности человеческой натуры. Годовые кольца добавляют морщины, житейскую опытность, лишь изредка обтачивая личность человека в тех местах, где она уступает сама, под натиском обстоятельств. В глубине души он рассчитывал встретить всё тех же ребят, только повзрослевших, выпивших свою долю за годы их спокойной разлуки.
Из другой реальности выдернул голос Светланы Валентиновны, бухгалтера, которая как обычно заглядывала в кабинет руководителя без предупреждения:
— «Сергей Николаевич. Разрешите уйти пораньше. Сегодня встречаемся с одноклассниками, нужно привести себя в порядок. Тем более сейчас начало месяца, до отчетного периода ещё далеко…»
— «Конечно, Света, идите. Хорошего вам вечера» —, сказал директор, делая вид, что он занят работой.
Придя в себя, Сергей задумался, готов ли он к воскресному вечеру. Как он оденется? Вспомнился темно синий костюм его выпускного вечера. Он так ему нравился, что практически не снимал его в институте, меняя рубашки и галстук. Сейчас есть на выбор парочка вариантов, которые его стройнят и подчеркивают заслуженную должность. По такому случаю решил надеть новый яркий галстук, подаренный ему от коллег, который пылился без дела. Нашелся повод смахнуть пыль с прежних времён.
Сергей Николаевич трепетал нутром в предвкушении встречи, чему он и сам удивлялся. Так или иначе, ум переносился в будущее мероприятие, которое он моделировал по-своему. Получалось каждый раз что-то новенькое. То он воображает, что он сам расхотел идти, то всё отменил Толя Степанович и т.д. Всё произошедшее с ним не давало покоя, к которому так привык, как к утробе матери. Созданный мир Сергеем Николаевичем не трещал по швам, но явно чего-то от него ждал и надеялся. Может быть, поэтому так всё получилось.
Глава семейства решился поставить в известность супругу, о своих планах.
— «Анна, завтра вечером я иду на встречу с компанией одноклассников», — сказал он ровным тоном, без подтекста, как диктор новостей.
— «Хорошо, дорогой. Кстати, как ты сходил в медицинский центр?», — спросила она, внимательно вглядываясь в супруга, диагностируя его взглядом.
— «Хорошо сходил. По случайному совпадению, я как раз оказался на приёме у одного из них. От него же поступило предложение о встрече», — продолжил озабоченный личными переживаниями супруг.
— «Сходи, конечно. Тебе будет полезно, а то ведь всё время дома сидишь. Если захочешь, могу составить тебе компанию», — сказала Анна Фёдоровна, пытаясь поддержать и расположить к себе своего дорого человека, который стал вести себя несколько странно и отстранённо последнее время.
— «Ты, знаешь, там будет только наша мужская компания. Я не думаю, что стоит идти вместе в этот раз. Это немного не тот формат встречи», — сказал Сергей Николаевич спокойно, и участливо на этот раз, чтобы дать уверенность своей супруге о невозможности совместного похода.
Субботний вечер прошел, как и множество остальных, у каждого по-своему. В ожидании и надежде на перемены к лучшему, со стороны супруги, переживающей что-то своё личное. У супруга всё шло своим чередом, тихо и спокойно, с лёгким флёром нервозности. Так они жили бы и дальше, долго и не очень счастливо, если бы не встреча старых друзей.
Часть 3.

На часах ровно 17:00. Сергей Николаевич неуверенно вошёл, толкая перед собой револьверную дверь за блестящую золотом ручку.  Сдал верхнюю одежду в гардероб приятной женщине, ловко выхватившей у него зимнее пальто. Она тут же спряталась в небольшом пространстве прямо на входе, с вешалками и крючками.
Он подумал, что здесь, вероятно, заведение несёт ответственность за сохранность вещей, если не даёт номерок, или гардеробщица обладает отменной памятью, рекомендуя уходящим клиентам верхнюю одежду на выбор. Войдя и рассматривая пространство заведения, он понял, что это не забегаловка для завсегдатаев подобного рода развлечений, а что-то похожее на церемониальную залу, где каждый предмет говорит о ценности старины и памяти об ушедшей эпохе. Резные настольные часы из красного дерева, обрамлённые золотом, канделябры, картины Венецианова и Кипренского и многих других. 
Паркетный пол приятно отзывался скрипом под натиском туфель с твёрдым каблуком, чётко сообщая о приближении уважаемой персоны. Пространство увешано разнообразными дорогими запахами, элитной туалетной воды и изысканной еды, названий и ингредиентов которых не знал наш дорогой посетитель. Войдя в зал, он был приятно удивлён. Белизна скатертей рябила в глазах неоновым светом. Хрустальные сервизы и люстры искрились весёлыми огоньками, хаотично бегающими по важным и довольным лицам посетителей. Тёплый искусственный свет освещал правильно расставленные сервировки столов, с занятыми беседой многочисленными посетителями. Официанты, стройные и высокие молодые люди, как на подбор, грациозно плыли по залу, лавируя между столиками. Обстановка и дух заведения создавали впечатление присутствия конца 19 века, особенно после того, когда послышался голос из патефона Варвары Паниной.
«…Раз пастух, придя в лесочек,
Стал на дудочке играть,
А она, его дружочек,
Стала тихо подпевать…»

Администратор зала уверенно и с улыбкой добродушной хозяйки подошла к Сергею Николаевичу.
— «Добрый вечер. Меня зовут Анастасия. У вас заказан столик?»
А песенка дальше пелась…
«…Это, милый мой, всё дудки,
Не ту песенку поёшь,
Брось-ка лучше эти шутки,
Ты меня не проведёшь...»

Анастасия, красивая девушка со светлыми песочными волосами и голубыми глазами, возраста, не поддающегося точному определению, смотрела вопрошающе на нового посетителя.
— «Добрый вечер, Анастасия. Да, заказан на 17:00. Только я не могу найти знакомых лиц среди посетителей. Вы мне поможете найти? Заказ на фамилию Белобородько»
— «Минуточку, я проверю».
Анастасия направилась к стойке с сенсорным экраном, аккуратно спрятанном в столешнице из массива, возвращающем сознание посетителя в современный мир. Через пару секунд она ответила.
— «Я вас провожу, идите за мной. Для вас заказан отдельный зал. Несколько гостей уже на месте».
Они прошли два зала схожих по интерьеру, свернули в небольшой коридор, через светлую арку, обвитую плющом. Анастасия открыла двери, приглашая войти. Они оказались перед дверью лифта. Войдя в него, администратор нажала на пятый этаж.
— «Банкетный зал у нас находится отдельно, для удобства посетителей. Такая задумка у начальства. Всё благодаря красивому виду из окна на город», — постаралась объяснить не простой маршрут Анастасия.
— «Интересно, мне уже нравится»,— вежливо ответил Сергей Николаевич.
Выйдя из лифта, они оказались перед деревянной дверью с широкими круглыми ручками. Как оказалось, двери открывались в обе стороны. Это понял Сергей Николаевич, когда Анастасия легко толкнула их перед собой.
В большой светлой комнате, в центре располагался овальный стол с резными ножками, выглядывающими из-под снежной скатерти.  Вдоль стен стояли высокие стеклянные шкафы с атрибутами русской народной культуры, разные матрёшки, свистульки, расписные ложки и тарелки. Окружали центральный стол белые резные стулья с мягкими сиденьями, подлокотниками и спинками на пятерых гостей. Стол сервирован по полной программе, с дополнительными приборами и бокалами. На стульях важно расселись трое взрослых мужчин, и что-то увлечённо обсуждают, не слыша, как вошёл гость.
Говорил один из них, активно жестикулируя, в черном облегающем костюме. Смуглая кожа, черные вьющиеся подкрашенные волосы, низкий голос. Внешне напоминал итальянского оперного певца, турецкого происхождения. Сергей Николаевич услышал последнюю фразу говорившего, после чего они рассмеялись.
 — «Выходим мы из самолёта, а я ей говорю, дорогая, ты куда собралась? Посмотри, во что ты одета? На улице жара!»
Когда смех затих, трое обернулись к двери, рассматривая вошедшего.
— «Бааа, …. Посмотрите кто нас посетил! Серёга, а ты совсем не изменился!», — сказал с выражением всё тот же чернобровый Владимир, вставая с кресла, направляясь к нему.
Все сидевшие поднялись приветствовать гостя. Владимир подошёл первый к Сергею, крепко пожал ему руку, обнял, звонко похлопывая его по спине другой рукой. Сергей сделал тоже самое абсолютно интуитивно, никогда ранее ни прибегая к такому приветствию. Он также старался извлечь другой рукой такой же громкий звук, который издавала его спина от хлопков Владимира. Размяв спины друг другу приветствием, ритуал встречи продолжился с каждым, по свежему примеру, не смотря на отсутствие подобной привычки.  Сергей с удовольствием жал руки, приобнимая своих старых знакомых.
Он вкрадчиво пытался заглядывать в лица этим взрослым мужчинам, в попытках отыскать юные памятные черты. Удавалось это не просто, особенно когда собственные изменения кажутся не такими резкими и ощутимыми. На течение времени каждый реагирует по-своему, телом, душой и много чем ещё. У одного это вымывает радость и здоровье, у другого может не отнять практически ничего, если не сказать наоборот, он может многое приобрести.
 Глядя на бодрого Владимира, можно было сказать, что он здорово укоренился в этой жизни. Подтянут, свеж и весел, по крайней мере, на первый взгляд. Он являл собой реальный образ успешного человека. Хороший костюм, дорогие блестящие часы и туфли с каблуком выше обычного. Кто знает, может он хотел казаться выше остальных? А может он таким и был? Скоро это выясниться.
Рассматривая анфас Александра Кочевого, покрытого морщинами от неизменной улыбки, оно вызывало практически ту же радость, как и прежде. Исходящее тепло от его натуры обрело несколько иной подтекст. Если раньше это было похоже на: «мир во всём мире». То сейчас выглядит скорее, как: «мир вашему дому». Он оставался практически неизменным со дня их последней встречи, стройным, светлым, жизнерадостным, с такими же прилизанными ушами. По форме одежды Александра, было похоже, что строгих деловых костюмов он не употребляет ежедневно. Видно, что ему не очень комфортно. Скорее он привык выглядеть и чувствовать себя более свободно и раскованно.
Встречаясь взглядом с рыжим Николаем Чистоплюевым, Сергей Николаевич удивился внешним переменам. Некогда проактивный «сорвиголова», выглядел существенно старше своих лет, раздавшись в теле. Скорее всего, Николай внутренне ощущал и понимал реакцию друзей на перемены в себе, ничем не выдавая своих догадок. Его дискомфорт выдавала застывшая фальшивая улыбка, на его влажном лоснящемся лице. Его светло-коричневый мешковатый костюм полнил его ещё больше, что выдавало в нём небрежность или попустительство к данной формальности. Что могло довести человека, то такого состояния, было не понятно, страшно и интересно.
После яркого и шумного приветствия друг друга, неожиданно установилась неловкая пауза, подкреплённая всеобщим молчанием. Всем казалось, что после такого бурного приветствия градус общения и радости будет только расти, но ожидания не оправдались. Владимир Мерзальц, поторопился собой заполнить паузу, приглашая гостей за стол.
— «Друзья, прошу садиться. Проходите не стесняйтесь. Толя, как мне кажется, именно для этого и снял отдельную залу, чтобы нам было максимально комфортно в обществе друг друга. Кстати, как вам заведение? Лично я был приятно удивлён, что есть в нашем городе такие места. Я здесь впервые….»
Трое первых посетителей согласно закивали, заняв свои прежние места. Сергей Николаевич отодвинул стул, который стоял ближе к компании, спиной к входу. Он любил поглядывать в окно, из-за привычки принимать пищу в одиночестве.
— «А где, собственно, Толя? Всех собрал, а сам где-то ходит», — с лёгким оттенком возмущения выдохнул Сергей Николаевич.
— «Не нужно волноваться, Сергей. Он мне звонил, сказал, что задержится по работе. Ты же знаешь, у врачей особый график»
Сергей никак не отреагировал на ответ Володи, продолжая изучать и вспоминать своих бывших товарищей.
— «Ну ребята, так давно не виделись. Давайте рассказывайте, как у вас дела, чем живёте, чем занимаетесь?» —, продолжал придавать живости встречи неутомимый Владимир.
— «Так если мы сейчас начнём рассказывать о себе, до прихода Толи, потом что? Опять повторять? Ему ведь тоже интересно про каждого послушать» — вставил свой весомый довод Александр.
— «Ну хорошо, согласен. Так что нам, молчать что ли? Мы же не на поминках, в самом деле….» —, с усмешкой сказал Володя.
— «Молчать не нужно точно. Кстати, пока к вам ехал, мне сын шутку прислал на телефон. Слушайте: говорят, что мужчины получают всего около двух комплиментов за всю жизнь. Первый — посмотрите, какой хороший малыш родился. Второй — каким хорошим человеком он был», — выпалил Александр Кочевой, показывая улыбкой свои глубокие морщины.
Все немного притихли, не ожидая чего-то подобного. Но тут же нашелся Николай к месту.
— «Тогда получается, что только один комплимент!»
— «Почему один?», — решил уточнить Александр.
— «Ну как. Второй комплимент он получает после жизни, а не во время….»
Все громко рассмеялись в один голос.
— «Ну молодец, Коля. С тобой не соскучишься» —, сквозь смех выпалил Володя.
Всеобщее напряжение и неловкость стали на пару градусов ниже. Кто-то расстегнул пиджак, другой уселся удобнее в кресле, и ослабил узел галстука.
Александр Кочевой, внимательно разглядывая тарелки с золотой каёмочкой, множество приборов, бокалов, решил озвучить свои мысли вслух.
— «Товарищи, если честно, то я не знаю, как правильно пользоваться таким количеством приборов. Я имел дело только с ножом и вилкой. А здесь я, как говорится: «не в своей тарелке».
Володя Мерзальц, со свойственной ему привычкой вставать в роли хозяина положения, решил помочь товарищу.
— «Саша, ничего страшного. Обойдёмся без церемоний и соблюдения строгого этикета. Здесь все свои. Но если тебе интересно, могу объяснить»
— «Если это не сложно, то давай», — сказал Александр с интересом.
— «Молодцы, ребята. Никогда не поздно чему-то учиться», — поддержал Сергей.
Владимир быстро перешел к делу.
— «И так, перед вами полный куверт, или полное накрытие — это полный набор предметов на одну персону. Несколько приборов с одной и, с другой стороны от посуды. Обязательна салфетка, которую мы кладём себе на колени, сложенную пополам, складкой к себе»
Владимир демонстративно взял салфетку, аккуратно раскладывая её должным образом. Тон его речи напоминал их школьного учителя по физике, Михаила Андреевича Квасина, где каждый его урок был похож на театр одного актёра. Видно было по довольным лицам товарищей, что они тоже всё помнят. Он продолжал, активно жестикулируя, указывая на каждый прибор по отдельности.
 — «По куверту мы можем понять, что будет в меню. Например, в нашем случае, есть приборы для закусок, для рыбы, для основного блюда. Накрытие для десерта отдельное, после смены столового накрытия. Пользуемся всегда дальними приборами от тарелки. Отдельно стоит хлебная или пирожковая тарелка с ножом для масла. Крайние вилка и нож нужны для закусок, которые приносят первыми. После завершения, приборы остаются на тарелке, ручками обращёнными вправо и чуть вниз, чтобы официанту было удобно убирать со стола одной рукой. Удобнее всего это делать, если ручки приборов показывают четыре часа, как на циферблате»
Владимир взял приборы и наглядно положил их в тарелку с торчащими краями справа вниз по направлению к тому месту, где будет подходить официант. Он встал и показал, как это обычно происходит, закладывая левую руку за спину, аккуратно наклоняясь к столу. Затем быстро всё разложил по местам. У него так хорошо получалось, что у многих возникло впечатление, что он когда-то работал в сфере обслуживания.
— «А что с бокалами? Зачем их так много?», — внедрялся в тему Александр.
— «Здесь всё просто. Официант сам знает, куда что наливать. Вам останется лишь взять в руки полный бокал или попросить его наполнить. Бокал с водой стоит ближе к тарелке.
— «Тяжело в учении, легко в бою. Ладно, сориентируемся по ходу», — сказал озадаченно Александр.
Николай легко встал и начал прохаживаться по свободной зале, рассматривая шкафы с экспонатами. Сергей Николаевич тоже поднялся с места и последовал примеру товарища. Они ходили с задумчивым внимательным взглядом, концентрируясь на предметах творчества и прочей утвари, стараясь делать всё возможное, чтобы выглядеть заинтересованными, занятыми важным делом, лишь бы скрыть присутствующую неловкость.
Вдруг зазвонил мобильный телефон у Владимира. Он поднял трубку, сказал два слова и обратился к присутствующим.
— «Толя уже на подходе. Обещал быть через пару минут».
Сказав это, он уставился в свой телефон, помещая всё своё внимание в него, оставляя в банкетном зале лишь покачивающее запрокинутой ногой тело, одетое в дорогой костюм.
Александр не последовал его примеру, а только уставился в окно, замечая близко пролетающих птиц, на фоне прямых углов соседних зданий с маленькими стеклянными окошками, напоминающих перенаселённый скворечник.
Повисшая тишина уже не была дискомфортна для всех. Скорее наоборот, кого-то она успокаивала. Редкие скрипы паркета придавали ей ещё больше уюта.
Послышался ритмичный шаг, приближающийся к входной двери. Как барабанная дробь перед началом представления, он добавил жизненного огня тихому пространству. Все ожидающие обратили свои взоры на дверь. Пред ними явился долгожданный друг и товарищ, Анатолий Белобородько, одетый совершенно не под стать редкого и уникального события, для большинства считающих его таковым. Лёгкий темно зелёный свитер, поверх голубой рубашки, брюки под цвет свитера и тёмно-шоколадные туфли. Войдя, он на мгновение остановился, с лёгкой улыбкой осматривая каждого. Затем все быстро пошли на встречу друг другу, высказывая приветственные и одобрительные возгласы.
Когда вошел Анатолий, хрустальные предметы интерьера заискрились, зазвучали сквозняком открытой двери капельки блестящих люстр. На лицах матрёшек заиграл румянец пуще прежнего, в окна ресторана проникли прямые яркие лучи, из-за расступившейся тучи.
— «Ну здравствуйте, …. давненько не виделись. А вы, я смотрю, не изменились», — подходил Толя к каждому, жал крепко протянутую руку, расспрашивая о делах, о настроении, о жизни, рассчитывая получить ответ, который бы уместился в пару резюмирующих слов.
После очередной церемонии приветствия, Анатолий взял управление коллективом под свой контроль.
— «Как вы, не заскучали? Прошу прощения за опоздание. У меня только в 17:00 закончился незапланированный, но важный приём, и я пулей к вам. Кстати, как вам заведение? Его учредитель мой пациент, так что будьте как дома….но не забывайте, что вы в гостях», — с назидательной иронией завершил предложение Анатолий.
— «Ну как, как? Хороший ресторан. Владимир провёл мне, а может и нам всем, я точно не знаю про остальных, короткую вводную по правилам пользования столовыми приборами. Полный кувейт, так сказать» —, поделился своими свежими мыслями и знаниями Александр.
— «Только не кувейт, а куверт. Кувейт — это страна на Ближнем Востоке», — быстро поправил его Владимир.
— «Да, да, всё верно. Ещё раз спасибо, Вова», — сказал немного покрасневший Александр.
Анатолий прошелся по просторному залу, рассматривая содержимое стеклянных шкафов. Остальные направились за ним, будто сами наблюдают антураж впервые.
— «Хорошие экспонаты, как в музее народной культуры», — сказал через плечо Владимир Мерзальц.
— «Это точно. Музей в ресторане….», — многозначительно протянул Анатолий, заостряя своё внимание на матрёшках.
— «Мы сколько с вами не виделись?», — продолжил он.
— «Ровно 35 лет», — сказал Сергей Николаевич сходу.
— «Давненько…. Расставались мы совсем юнцами, а встретились в самом расцвете жизни», — продолжал размышлять вслух Анатолий.
— «Давайте присаживаться, сейчас подадут закуски. Под них и разговор веселее пойдёт. Кстати, на правах приглашающего и организатора данного мероприятия, я взял на себя смелость и обязательство провести его в здравой памяти. Надеюсь, вы не против? Для этого, я лично насобирал и привез 20 литров берёзового сока, и сделал из него квас, берёзовицу. Сейчас самый сезон, как раз. Я думаю, нам хватит»
Все внимательно уставились на оратора, пока он продолжал излагать свою мысль.
— «Кроме того, по недавним наблюдениям, заинтересованными людьми в изучении вопроса долголетия, оказалось, что продолжительность жизни увеличивается, при регулярном употреблении в пищу ферментированных продуктов. Чем больше живой материи мы в себя принимаем, тем больше пользы. Значит, сегодняшняя встреча будет ещё и профилактической. Ничего личного, профдеформация и меня не обошла стороной, приходится быть в теме….», — резюмировал товарищ доктор.
— «Очень хорошо. Мне как раз врачи не рекомендуют…. Точнее рекомендуют берёзовый сок и прочее», — сказал Николай посмеиваясь.
Все монотонно зашумели, закивали, соглашаясь без каких-либо возражений. На их фоне Владимир решил добавить кое-что от себя.
— «Ребята, я специально для вас привёз из Испании ящик молодого вина. В смысле ящик ферментированного виноградного сока», — сказал он прищурившись с усмешкой.
— «Я его отдал администратору для нашего банкета. Кстати, я тоже немного в теме. В красном вине содержится ресвератрол, который выделяется из кожуры в процессе ферментации. Кстати, это самый мощный антиоксидант», — заключил Володя с деловитым выражением знатока.
— «Володя, ресвератрол можно употреблять в виде добавок, сейчас большой выбор и доступная цена. В той форме, что ты предлагаешь его употреблять, есть не желательные последствия. Я тебе как врач говорю, не существует полезной или безопасной дозы алкоголя, поэтому я откажусь от твоего предложения, ничего личного. Вы как хотите, я не настаиваю. …. Ладно, все за стол», — спокойно сказал Толя, отодвигая стул и присаживаясь.
Когда все заняли свои места, зашла администратор, Анастасия, широко раскрывая двери. За ней в залу въехала сервировочная тележка, позвякивая посудой, управляемая молодым и расторопным официантом. За ними ещё пара помощников, видимо для ускорения процесса. Накрытая белой скатертью тележка, была уставлена хромированными закрытыми подносами. В прозрачных ёмкостях, под крышками, расположились разноцветные салаты. Рядом корзина с хлебами и графины. На нижней полке тележки, просматривалась дополнительная посуда. Вместе с тележкой в комнату вошёл стойкий приятный аромат, немного пряный, немного сладкий, напоминающий вяленое мясо в специях и свежий болгарский перец со свежей выпечкой. У ожидающих гостей сработал приятный рефлекс, выделяющий слюну на такое обстоятельство.
Все замерли в наблюдении процесса, как ловкие молодые люди бегают и стараются вокруг них, словно знатных вельмож. В тарелках быстро появлялась цветастая закуска из сыровяленого мяса и овощей. Бокалы наполнялись водой, белой и красной жидкостью. В тарелках для хлеба появились пряные булочки.
Официанты также быстро покинули помещение, как и появились.
Первым взял слово Анатолий. Он встал, кладя салфетку справа от тарелки, взяв бокал с мутно белой жидкостью. Все последовали его примеру, кроме Володи.
— «Друзья, рад всех видеть, бодрых и состоявшихся взрослых личностей. Нам всем многое пришлось прожить, со многим мужественно справляться. Не простые периоды в истории нашей Родины, так или иначе, отражаются в нас. Периоды эти, кстати говоря, не заканчиваются, а будто разгораются с новой силой. Не смотря на это, мы живы. Каждый идёт своей дорогой. А сегодня наши пути пересеклись, пусть ненадолго, и кто знает, увидимся ли мы ещё когда-нибудь…. . Не смотря ни на что, давайте сегодняшний вечер уделим друг другу, воспоминаниям, настроениям, планам на будущее, если захотите»
Все поднялись, по старинке одобрительно зазвенели бокалы. Анатолий вытер аккуратно усы салфеткой и продолжил уже сидя.
— «Начну первый, раз уж предложил…»
Видно было, что Анатолий немного волнуется, поэтому чтобы не молчать и не создавать не ловких пауз, он начал говорить, будто заранее готовился к своему выступлению.
— «После окончания меда был направлен в глубинку по распределению с однокурсницей, с которой потом и поженились. Сейчас трое, уже выросших детей, у которых своя жизнь. Дедом пока не стал, и в ближайшее время не планируется, как я полагаю. Сейчас молодёжь особо не торопиться к таким «поворотам судьбы». Жена работает педиатром в поликлинике. Уходить не планирует, ей нравится, как ни странно. Говорит, что коллектив хороший попался, дружный. В общем, живём душа в душу, есть о чем поговорить. Вроде как всё хорошо, на мой взгляд, не жалуюсь….»
— «Ну, хоть у кого-то всё хорошо….», — выпалил неожиданно смело для себя Сергей Николаевич.
Все уставились на него, ожидая продолжения. Он понял, что теперь ему придётся «брать микрофон».
— «Вы, наверное, не знаете, как я встретился с Толей. Я вам сейчас всё расскажу. Это была чистая случайность….»
Сергей Лисицын с приборами в руках, ловя сочувствующие взгляды, поведал о тревожных минутах своей личной жизни и здоровья. Он ничего не утаил, ничего не приукрасил, выкладывая на стол всё до мельчайших подробностей, будто он сейчас в профилактической группе по поддержанию психологического здоровья. Завершил свой краткий рассказ беспокойством о будущем. Товарищи, внимательно слушающие и пережёвывающие салат с румяной булочкой, переживали внутри собственные драмы, сверяли слова приятеля с их личными нотами разочарования в разных сферах жизни.
— «Вы представляете? Я был на волосок от гибели, а она мне заявляет такое. Вот ей богу, порой думаю с горяча, что лучше бы тогда всё и закончилось, чем узнать это от собственной жены….»
Сергей Николаевич раскраснелся, завершая свой монолог в особо ярких тонах глубокого негодования. Ком обиды подступил к горлу, заблокировав на время желание и возможность откушать ароматный аперитив.
Тут же подключился рыжий Николай, спеша подлить своего горького масла в огонь обиды.
— «А чему ты удивляешься, Серёга? Я давно знал и всем открыто заявляю, что жена, это не родственник. Она чужой человек, которого ты взял на полное обеспечение. Что можно от неё ждать? Все мои догадки подтвердились после развода. Она забрала большую половину моего имущества. В суде меня заверяли, что ровно половину. Но, я думаю, что ей досталось большая часть. Квартира и новая машина с дачей. Как вспомню, аж трясёт. А сама, между прочим, сидела дома, не работала. Ну её, даже вспоминать не хочется….»
Владимир Мерзальц подкрепившись салатом и чужими эмоциями, ждал, пока закончит свою мысль Николай, чтобы разжечь тему пуще прежнего.
— «Именно поэтому, друзья. Именно поэтому, каждый раз выбирая себе спутницу жизни, я заключаю с ней брачный договор. Зная женскую природу и её стремление урвать лакомый кусочек, лучше сохранить всё то, что заработано нелёгким трудом. Вы поймите, я не жадный, но готов отдать ровно столько, сколько считаю нужным сам, а не когда мне указывают или вымогают. Именно по этой причине, завершился мой первый брак. Второй случился случайно, пришлось стать отцом её ребёнка официально, но спустя пару лет я сбежал из этого хаоса. Алименты плачу, ничего не поделаешь, но только для ребёнка. Ей я ничего не должен. Всё по закону. Третий брак, был для меня отдушиной примерно лет на пять, пока не надоело одно и то же. Поездки по отелям, магазинам, круизам…. Именно поэтому, на данный момент, я предпочитаю одиночество. Так спокойнее, экономичнее и проще…»
Александр Кочевой молча слушал, со своей застывшей лёгкой усмешкой, едва управляясь с приборами, размазывая салат по всей тарелке. Он не стал включаться в тему, может специально, а может по причине того, что был слишком увлечён непослушными приборами.
Анатолий заёрзал в удобном кресле от услышанного. Разговор был для него не новый. Ему и раньше приходилось встречаться с образом подобных мыслей. Он не понимал, откуда берётся этот зловредный смысл искажённого понимания мужчинами прекрасной половины человечества. Отложив приборы, он понял, что вечер может пойти не стандартно, раз зашла такая тема. Поэтому он решил взять такое слово, которое не оставит равнодушными тех, кто его услышит.
— «Друзья, товарищи. Прошу меня простить, и мою профдеформацию, но мимо такого острого случая я не могу пройти мимо. На правах врача, я вам поясню кое-что. Как вы знаете, мне приходится иметь дело с разными недугами, с вирусами в том числе, от которых страдает тело. Но то, что вы сейчас озвучили, это примерно такой же вирус, только иного характера. От него тело страдает опосредованно, но разрушительный эффект куда сильнее, т.к. он влияет на многие сферы жизни. В основном он поражает мышление, искажает восприятие, а значит, полностью влияет на личное счастье и судьбу. Этот вирус — ментальная программа. С большим сожалением я должен диагностировать его наличие у вас. Вы, оглашая свои мысли, только что подтвердили мои догадки…»
Коллектив, мягко скажем, насторожился. Услышать в возрасте 50+ слова о постановке диагноза в свой адрес, вызывают оторопь и недоумение. Каждый попытался осознать слова доктора, попыткой мгновенно оценить своё здоровье. Они мысленно просканировали свои члены на предмет нарушений или каких-либо изменений. Не найдя там ничего подозрительного, уставились вопрошающе на доктора, с просьбой в глазах, разъяснить им его подозрения.
Владимир сейчас же потребовал объяснений толстым голосом.
— «Толя, что такое говоришь? Я полностью здоров, как бык. Я прохожу обследование в заграничных медицинских центрах каждые полгода. Плачу за это удовольствие баснословные суммы. А тут ты мне заявляешь, что у меня, у нас, некий вирус. Что это значит? Только что закончилась одна пандемия, как ты объявляешь другую. Я требую от тебя разъяснений!».
Анатолий спокойно продолжил свою мысль, отвлекаясь от тарелки.
— «Не стоит волноваться. Вирус этот не смертельный, его можно победить. Но для начала его необходимо выделить из общего количества ваших слов и мыслей, в стойкий концентрат, который звучит так: «жена — не родственник», «жена — чужой человек», «все женщины — корыстные существа». Данный вирус — зловредная программа, которая калечит личную жизнь своего обладателя, настраивая его против своего спутника жизни. Лечение может быть простым и безболезненным, если вы хотя бы попытаетесь понять собственные ошибочные убеждения».
Николай Чистоплюев, встрял в разговор, усмехаясь.
— «Товарищи, кажется, я понял что происходит. Толя пытается нам лечить мозги. Его, видите ли, не устроило то, что мы говорили о своих жёнах».
Сергей Николаевич подключился в поисках правды.
— «Толя, да нельзя же так пугать людей. Ты, на правах врача, используешь авторитет белого халата не по назначению. От тебя я такого не ожидал. Придумал какой-то вирус на ровном месте. Смешно сказать….»
Анатолий без тени упрёка продолжил излагать себя предельно понятно.
— «А вы когда-нибудь задумывались, почему у вас так всё складывается, в личной жизни? В чём причина?….Почему у одних всё нормально, а у вас так?»
Владимир Мерзальц быстро нашёлся что ответить, глядя с высока на Анатолия с бокалом вина в руках.
— «Как почему? Неужели непонятно? Потому что, мужчинам и женщинам друг от друга нужна помощь в удовлетворении потребностей. Женщинам нужны деньги, а мужчинам …. приятное общество. Всё проще простого. Если кто-то перестаёт выполнять то, что от него или от неё ожидают, то у таких отношений нет будущего….»
— «Именно, именно так и есть….Всё действительно очень просто» —, подключился с выражением Сергей Николаевич.
— «То есть, по-вашему, женщину рядом с вами держат только деньги? Хорошо, я согласен с тем, что она, на какой-то период жизни полностью зависима. С этим ничего не поделаешь. Но мало кто осознаёт, какую цену она за это платит», — сказал Анатолий, запивая свои слова бледной жидкостью с пузырьками.
Николай, вытирая салфеткой губы, продолжил ухмыляясь.
— «Толя, ну какую цену? Мы все в курсе, что роды — это больно и неприятно. Но ведь это их женская природа. Все рожают и восстанавливаются за пару недель или месяцев. У всех своя цена. Мужикам тоже не просто, особенно в эти периоды».
Анатолий отложил приборы, салфетку в знак того, что разговор будет долгим. 
— «Во-первых, я тебе как врач скажу, восстановление у каждой женщины происходит по-разному. Кому-то нужно и пару лет, чтобы подготовить себя к следующим родам, причём не только физически, но и морально. А во-вторых, самая высокая цена, это доверие. Вы только вообразите, на что она готова пойти. Вы думаете, у женщин нет собственных амбиций и планов на будущее? Она такой же живой человек, желающий радоваться жизни, получать удовольствие от неё каждый день, добиваться своих целей, строить планы. Но, выходя замуж и беременея, она даже не догадывается, как сильно может поменяться её жизнь. Именно доверяя себя мужчине, она входит в его жизнь целиком, искренне надеясь, что он оценит её жертву. В большинстве случаев женщины полностью зависимы от мужчин. Разумеется, они будут переживать и нервничать за наличие денег в семье, ибо сами не в силах о себе позаботиться. Теперь ты понимаешь, Сергей, что опасения, высказанные твоей супругой, были не только за себя, но и за тебя. Винить её нет смысла, ибо это естественный страх, инстинкт выживания…Ты принял это слишком близко к сердцу. Кроме того, вы вместе могли это нормально обсудить, принять нужные решения на все возможные случаи…»
Сергей Николаевич молчал. Сказать ему было нечего. Его раздутые из мухи переживания, теперь казались ему мелкими, незначительными. Он же на их фоне устроил трагедию.
Анатолий продолжил после небольшой заминки.
— «Помимо прочего, это в-третьих, каждая женщина переживает за сохранение своей красоты, за то, чтобы как можно скорее вернуть себе прежнюю дородную внешность, на фоне возможных разрывов во время родов, лишнего веса, растяжек, оставшихся шрамов от кесарево. Терпеть боль во время кормления малыша с трещинами на сосках. Создаётся впечатление, что вы плохо осознаёте их положение, поэтому зациклились на столь незначительном нюансе, на деньгах. Со стороны кажется, что всё очень просто, но вы даже не догадываетесь, что у них происходит внутри. Слишком много стресса и забот ложится на их плечи. А ты говоришь, …..ну какая там цена…»
Коллектив молча выслушал нотации товарища. Через мгновение, Владимир Мерзальц, с чуть покрасневшим лицом поднялся и подошел к Николаю.
— «Николай, ты мне доверяешь?», — спросил он с нескрываемой хитрой улыбкой школьника.
Чистоплюев немного насторожился, но ответил в тоне вопрошающего.
— «Володя, конечно, я тебе доверяю….»
В этот самый момент Владимир набросился на него, прижимая к себе одной рукой за шею, а второй щипая его за грудь под пиджаком.
— «Сейчас мы проверим твои соски….есть ли на них трещины»
Николай закричал от неожиданности, пытаясь вырваться от него. Но Владимир жестко насел сверху, не выпуская свою жертву. Со стороны казалось, что перед нами не взрослые состоявшиеся люди, а всё те же выпускники школы.
Александр громко засмеялся, поняв грубую шутку Владимира.
 — «Ну, ты даёшь, Володя. Где мои 17 лет?»
Сбрасывая с себя обидчика, Николай немного помялся, костюмом и выражением лица. Он встал, расправил мятый пиджак, заправил рубашку. Не смотря на это, он постарался сохранить лицо, но у него это не вышло, как и у его костюма. Владимир своей выходкой вернул на мгновение атмосферу их класса, где границы друг друга далеко не всегда соблюдались. Последовав примеру своего товарища, одновременно пользуясь своими габаритами, Коля обхватил Володю за талию и сильно сдавил, что было сил. Владимир застонал от невозможности сделать вдох. Вырваться из ручищ Коли было выше его сил. Он постучал по спине три раза своего обидчика, в знак завершения поединка. Николай ослабил хватку, поставив его на место. Разгоряченные товарищи, отсмеявшись, заняли свои места, будто ничего не было.
Володя присаживаясь, сделал ещё большой глоток вина, обратился к Анатолию.
— «Толя, я не пойму, зачем ты нам читаешь морали? Мы сейчас не на лекции, и ты не учитель. Мы собрались, чтобы весело провести время, поговорить о жизни, а тут ты пытаешься нас запугать, пробудить голос совести…. Мы взрослые люди, поэтому имеем полное право поступать так, как считаем нужным»
Александр Кочевой быстро подключился, перехватывая право голоса.
— «Вова, а мне было интересно. Признаться, я никогда не задумывался, о том, что происходит в  голове у жены. Я принимал всё как должное, думая только о себе и о своих проблемах. Были времена, непростые, когда вообще забывал про неё. И всё это время она продолжала заботиться о детях, обо мне…. Это похоже на то, когда продолжаешь ходить на работу, а тебе давно перестали платить, да и вообще забыли о твоём существовании….»
Анатолий быстро нашёлся что ответить.
— «Володя, ты прав, вы можете поступать как и прежде. Только знаешь, как это выглядит со стороны. Без обид, я говорить этого не хотел, но раз уж ты так легко тискаешь Колю, переходя границы допустимого, я позволю себе также высказать свои наблюдения. Ты со своими договорами, напоминаешь арендатора, если не сказать хуже. Ты пойми, что договор — это не наша традиция, это чуждое нам, русским людям, пользовательское соглашение. Кого ты пытаешься защитить таким образом? Себя? Только своё имущество! Ты подсознательно вызываешь подозрения и опасения, что женщину опрокинут в будущем, воспользовавшись буквой закона. Вернёт ли договор ей потраченные годы, красоту и здоровье, если отношения не сложатся? Я считаю так, что если есть сомнения и появились мысли заключить подобное соглашение, то не стоит и начинать такие условные отношения. Это моё мнение, если тебе интересно»
— «Нет, мне не интересно твоё мнение, я тебя об этом не просил. Тем более, не вижу в этом ничего предосудительного, потому что соглашение заключается по доброй воле. Никто никого не заставляет. Моё дело предложить», — сказал резко Владимир, опустошая бокал.
Анатолий выдержал паузу и тяжелый взгляд Володи, затем продолжил.
— «Самое больное, для мужчины это задетое самолюбие. Очень не просто признавать собственные ошибки. Иные ради сохранения лица и собственной точки зрения готовы пожертвовать своим счастьем и счастьем близкого человека. Не скрою, что это больно и неприятно, словно тебя режут на куски словами. А если оказывается так, что в словах звучат разумные мысли, но они полностью противоречат тебе? Что тогда делать? Пройти мимо? Правда в том, что мало кто хочет меняться. Для признания собственных ошибок нужно мужество, сила воли, интерес к жизни, наконец…»
Анатолий говорил все выразительнее и горячее. Он встал из-за стола, начав прохаживаться из стороны в сторону, поймав за хвост нужные мысли, озвучивая их на ходу.
— «Вот смотри, Володя, ты сразу начал защищаться. Это абсолютно нормальное поведение быть подозрительным и отрицать наличие противоядия, тем более, если ты убеждён в непоправимости своего положения. Я тоже бывал в таких ситуациях, когда кажется, что над тобой совершается насилие, в попытках угостить ложкой горькой правды. Но именно такой правда и бывает, прямой, простой и неприятной на вкус, ибо она рушит песчаные замки иллюзий, в которых мы иногда прячемся от жизни. А знаешь, почему так бывает, почему мы не хватаемся за любую возможность распрощаться с несчастьем? Знакомое несчастье понятно. Знакомое несчастье спокойно и узнаваемо, оно стабильно, оно своё «родное». Чтобы прийти к счастью, нужно пройти период нестабильности. А этого бояться больше всего, больше самого несчастья, лишь бы не потревожить свою душу, лишь бы не проснуться и не осознать, что ты сделал со своей жизнью, и в кого ты превратился….»
Анатолий, завершив мысль, отошел от стола. Он уставился в окно, засунул руки в карманы брюк, высматривая что-то в городском скучном пейзаже стеклобетонной лепнины.
Володя раздухарился от возмущения. Он не ожидал такого морального давления в близком кругу.
— «Ну и на кого я похож, по-твоему? Ты хочешь сказать я бесчестен? Ну, Толя, ты переходишь всякие границы. Хорошо, пусть так. Но, знаешь что? Говоря твоим языком, ты сам являешься носителем вируса. Только иного плана. Твой вирус — это причинять добро, пытаться исправить то, что по твоему мнению не верно, не правильно. А если меня так устраивает? Ты не имеешь никакого права говорить, что я неправ. А даже если и так. То, что ты предлагаешь? Поставить женщину во главу угла? Молиться на неё? Делать её настроение, её счастье мерилом моего личного счастья? Плясать перед ней, отдать ей всё и вся? Ты думаешь, они все святые? Я уверен в том, что если бы я так поступил, то сразу бы остался не только бедным, но и одиноким….Ты слишком идеализируешь женский образ….»
В банкетном зале установилась тишина. Для заполнения неловкой паузы, будто специально заиграла лёгкая музыка из общего динамика. Фортепьяно зазвучало еле слышно. Мужской певучий голос душевно тянул слова, которые легко были услышаны каждым из товарищей.
«….Грусть и тоска безысходная
Сердце уныло поет
И никто эту грусть, грусть глубокую
Ни за что никогда не поймет.
Точно дерево в бурю свирепую
Что под ветром осенним дрожит,
Плачет сердце мое не согретое
Надрывается, стонет, болит….»
Анатолий нарушил тишину и звучание песни. Не отвлекаясь взором на выпады товарища, он продолжил спокойно свою речь, словно следователь, который пытается добиться истины у подозреваемого.
— «Товарищи, я вас прекрасно понимаю и всё ваше негодование. Но, что произошло у вас, по факту? Вы остановились, понимаете? Вы поставили точку в своём восприятии своего самого близкого человека. Причём не в самом выгодном месте и свете. Вы слепили окончательный женский образ из обид и непонимания, и по этому образу судите о самой женской сути. …Всё…., далее пустота. Как говорится: «оторви и выброси». А дальше что? Вы готовы так продолжить свой жизненный путь? Легко ли так просыпаться каждый день, с такими выводами, наполненными обидами и разочарованиями? В чём ваша выгода? Вот вы мне ответьте!»
— «Слишком у тебя всё гладко Толя выходит, как на бумаге. Но не забывай про овраги. Кстати, сам женский образ, нам как раз приятен. Нюанс, как ты выражаешься, восприятия, только с бывшими. Не забывай, что настоящая жизнь отличается от любой теории. Причин может быть множество, почему всё именно так, а не иначе. В любом случае, не нужно усложнять простые истины. Человек не меняется, как и его образ», — сказал Володя, вытягивая рукава вперёд и поправляя ворот пиджака.
— «Не соглашусь, Вова. Человек не меняется, если не развивается. Понимаю, что всем мужчинам не просто. Но это не значит, что жизнь становится невозможной рядом с женщиной. Нужно всего-навсего проявить толику наблюдательности и житейской мудрости. Вот смотрите. Каждый мужчина живёт в женской среде. Оглянитесь вокруг! Природа, погода, обстановка в доме — это всё проявления женского начала вокруг мужского. Мужчинам, чтобы выжить приходиться в любом случае подстраиваться. Нужно сеять хлеб, идти на охоту — обращаемся к природе, к земле, ждём нужную погоду. Нужно продолжить род — идём к женщине. Но так просто, к ней не подойти. Земле нужен отдых и удобрения, погоде нужно время, что сменить свой ритм. Женщине нужно внимание и забота. Без взаимной любви ничего не будет. Вы понимаете, в каком положении мы оказались? Нам всегда нужно учитывать то, что происходит вокруг, ибо это всё женское начало, с которым нужно уметь правильно обойтись, к которому нужно правильно относиться. Нельзя идти напролом, ибо ничего хорошего из этого не выйдет. Можно сеять хлеб зимой, не следить за обстановкой в семье, и не обращать внимания на свою женщину. Тогда ты умрёшь от голода, холода, одиночества и прочих душевных терзаний. Именно поэтому, ваши мысли, на мой взгляд, сформированы тем, что вы допустили какие-то ошибки в восприятии и отношении к женскому началу… Вы поймите, оно всё время пребывает в движении, постоянно меняется, как сама женщина, под влиянием гормонов, настроения, фазы луны или ещё чего. Она не может быть постоянной, одинаковой, всё время спокойной…»
— «Интересная версия, но не научная. Это, скорее всего какие-то выдумки, которые вытекают из особенностей нашего языка или твоих собственных наблюдений…», — справедливо перебил Володя.
Послышался звук открывающейся двери. Зашла Анастасия в сопровождении бодрых официантов. Они толкали перед собой пару позвякивающих заставленных тележек. Опытные молодые люди молниеносно убрали со стола, пополнили бокалы. Открывая подносы со следующим блюдом, стало ясно, что это рыба. В зале установился лёгкий рыбный запах, не навязчивый, от которого одежда не начнёт источать привычные нотки местных водоёмов. 
На тарелке элегантно разлёгся запечённый сибас, на сочных зелёных листьях салата. Справа от рыбы лежали дольки лимона и лайма, сверху пиала с белым кремовым соусом. Коллектив отвлёкся на мгновение от разговоров, устремляя свои взгляды на кулинарное мастерство местных поваров.
Когда все тарелки подали на места, никто не притрагивался к ним, ожидая отмашки от организатора данного мероприятия. Анатолий уловил вопрошающий взгляд коллектива, поэтому быстро рекомендовал им приступить.
Все вернулись за стол, усаживаясь поудобнее и раскладывая салфетки на коленях. Первый взялся за крайние приборы Владимир, будто ничего и не было, никаких речей, которые поднимали кровяное давление. Он резкими движениями отделил голову и хвост рыбным ножом, придерживая филейную часть вилкой, вымещая на ней своё плохо скрываемое раздражение. Затем сделал разрез вдоль спинного плавника, удалил рыбную кожу, оставляя перед собой светлую филейную часть.
Насколько это было возможно, аккуратно наколол мякоть филе вилкой, добавил к нему ножом немного соуса. Мастерски отправляя в себя сочные куски рыбы, Владимир издавал лёгкие звуки удовольствия от процесса, похожие на мычание, компенсируя, таким образом, прежнее состояние. Подсмотрев за мастер-классом, который только что продемонстрировал Володя, остальные также принялись орудовать рыбными приборами, разбирая красавца сибаса на запчасти. У друзей больше не получалось, чем получалось, но это точно их отвлекало от разговоров по душам, занимая не простым процессом всё внимание.
Сибас сделал своё дело — примерил на время враждующие стороны, уберёг их от крайних слов и выражений, взяв на себя роль жертвы, во имя любви и просвещения. Когда на тарелке остались только кости, кожа и голова с хвостом, Володя решил мягко вернуться к теме.
— «Толя, вот ты мне объясни, зачем тебе это всё? В чём твоя выгода сейчас напрягать голосовые связки? Ты сейчас не на дежурстве, отдохни, давай поговорим о жизни. Неужели других тем больше нет?»
Анатолий, только справившись с морским деликатесом, охотно продолжил разговор.
 — «Володя, знаешь, что я понял, за весь свой врачебный опыт? Есть определённый тип людей, которым ничего невозможно объяснить. Почему? Потому что они не в состоянии воспринимать то, что отличается от их привычного образа жизни. Они как мраморные статуи, не обладают гибкостью ума, им трудно меняться под натиском обстоятельств, именно по этой причине, они в какой-то момент ломаются, круша своим падением всё то, что было сделано ранее. Кроме того, есть такое выражение: «…нет неизлечимых болезней, есть неизлечимые люди…». Но я-то вас знаю, я помню, какими мы были, когда расстались. Это точно не про вас. За жизнь поговорить мы успеем, сперва давайте разберёмся с вашим вопросом. Это не займёт много времени, при условии отсутствия сопротивления с вашей стороны, насколько это возможно. И так приступим к профилактике поддержания ментального здоровья».
Сергей Николаевич поспешил вставить слово, едва заканчивая с морепродуктом.
— «Интересно ты говоришь, конечно, Толя. Но есть ли подобная профилактика для женской части населения? Или ты утверждаешь, что в излечении нуждаются только мужчины? Неужели только мужская часть населения живёт не правильно, а все женщины сплошь образец для подражания?»
Володя незамедлительно и демонстративно поддержал вопрос поднятием бокала.
— «Очень хороший и своевременный вопрос, коллега. Может вполне оказаться так, что профилактика нужна как раз не нам….»
Анатолий кивнул в одобрении хорошего вопроса. Но по спокойному выражению лица было видно, что он не завёл его в тупик.
— «У женщин тоже хватает нюансов. Например, их края маятника, это полное самоотречение ради мужчины, отказ от себя, когда жена растворяется в своём избраннике, в быту, в детях, в чём угодно. Другая сторона, это тотальная условность и корысть, когда тебе пытаются «выставить счёт» за стакан принесённой воды. Причём оплата данного счёта должна быть значительно выше предоставленной услуги, забирая на себя всё внимание, энергию и деньги, будто смысл жизни мужчины есть обязанность лежать в ногах женщины, предвосхищая её желания. Но сейчас не об этом. Предлагаю в нашей мужской компании не заходить на женскую территорию, сосредотачиваясь на нашей роли в отношениях»
— «Об этом я говорю. Корысть у некоторых особ не знает границ», — сказал Владимир, поправляя пиджак, одновременно проверяя на месте ли его кошелёк.
Николай продолжал наступать, чувствуя поддержку большинства собравшихся.
— «Ну, сейчас начнётся, про чувство долга и ответственности. Может хватит уже? Набрали этой ответственности столько, что не продохнуть. А здесь ты ещё пытаешься нам навесить дополнительную нагрузку…..»
Анатолий стойко держал удар, парируя выпад временного оппонента.
— «Постоянная раздача долгов обременительна. Есть более простой и понятный способ приложения своих сил….Это любовь….»
Володя прыснул вином на белую скатерть и громко засмеялся. Он попытался прикрыть рот рукой в самый неожиданный момент, но не успел. Остальные также несдержанно залились хохотом, кроме Александра. Его застывшая улыбка на лице не выражала веселья, а скорее была похожа на  неловкое чувство сожаления за поведение товарищей.
Николай сквозь смех решил добавить веселья.
— «Толя, ну ты даёшь? Какая любовь? Тебе что 15 лет? У самого седая борода, а он всё о любви поёт….»
Смех толпы продолжился, как в школьное время, когда кто-то из класса ляпнул какую-то ерунду, с умным лицом.
Ничуть не задетый попытками вывести человека из равновесия, обладатель седой бороды нашелся что ответить.
— «Я понимаю вашу реакцию. Согласен с тем, что мы уже не мальчики, но что-то начинаю сомневаться….»
— «Толя, да ты не обижайся. Если честно, то я скучаю по тому беззаботному времени, когда мы могли спокойно жить, не думая о завтрашнем дне, о геополитике, о курсе рубля. Но ты, продолжай, нам всем интересно послушать….», — сказал с плохо скрываемой иронией, Володя.
— «Поясню, о какой любви я говорю. Не об эмоциональной юношеской влюблённости, не о чувстве любви, как нежному отношению к дорогому человеку. Я говорю о следующем уровне любви, как о неком мистическом состоянии, или даже переживании трансцендентного опыта. Послушайте, понимаю, что звучит странно и непривычно, однако, на мой взгляд, это единственный путь выхода из кризиса. Самый простой и естественный способ его достичь, с помощью близкого человека»
— «Ну, понеслась во все тяжкие….Может ты нам сейчас про веру в бога будешь задвигать?», — не унимался Николай.
Анатолий продолжил, не обращая внимания на смешки коллектива. Он старался, несмотря на то, что больше всех заинтересовал предмет разговора разделанного сибаса, головы которых лежали с выпученными глазами и открытыми ртами, внимательно слушая оратора.
— «Расскажу свою историю, как к этому пришел. Был непростой период, когда мы жили в тесной съёмной квартире. Давненько это было. Трое маленьких детей, вечно уставшая недовольная жена, плюс мои дежурства, небольшой оклад, вечно чего-то не хватает: то денег, то времени, то сил, то настроения. Жизнь была похожа на очень грустную историю выживания, о которой ранее и подумать не мог, что докачусь до такого. Оглядываясь назад, только теперь понимаю, что каждые семейные отношения проходят испытание на прочность. По-настоящему это начинает ощущаться с появлением детей, хотя некоторые начинают сдаваться после непродолжительной совместной жизни, ремонта или какой-нибудь глупой ссоры…»
— «Не все ссоры глупые. Если не поставить себя в начале отношений, так как ты считаешь должным, то потом будет этого трудно добиться. Поверьте моему опыту…» —, вставил Владимир.
—«Всё верно, Володя. Ссора становится глупой, если у неё есть непоправимые последствия. Я продолжу свою мысль. Так, вот….это просто случилось само по себе, когда однажды утром просыпаешься с чувством полной безнадёги и надежд на светлое будущее. Начали приходить разные мысли: «для чего всё это?», «почему всё именно так?», «почему так тяжело?». В общем, бывало и такое, когда не хотелось возвращаться домой, потому что ничего хорошего тебя там не ждёт….»
Анатолий замолк на мгновение, вспоминая и как бы заново проживая тягостные минуты былого. Компания одобрительно молчала, кто-то глубоко вздохнул, в знак понимания.
— «Я довольно долго находился в таком состоянии, пока меня однажды не осенило.  Начал анализировать ситуацию, разобрал её на части, чтобы докопаться до сути. То, что осознал, помогло мне прожить этот непростой период давящей бытовухи и однообразия. Моя реакция, моё отношение к происходящему, к жене, мои ожидания, мои надежды на перемены в самой жизни, стали корнем проблемы. В этот период жизни нашу семью раскачивало и штормило обоюдное возмущение, бессилие, груз ответственности и претензии. Мы, как дети, обвиняли друг друга, пытаясь найти поддержку, но получалось ровно наоборот. Мы отдалились максимально и замкнулись в себе, переживая свои обиды и раздражение, конфликтуя по пустякам…. Так вот…. Я ошибочно искал виноватых во вне, в условиях жизни, в жене, даже не пытаясь посмотреть на себя.  Представлял, что всё однажды измениться само по себе, что прилетит добрый волшебник и всё сделает за меня. Ожидал, что супруга сама всё разрулит и жизнь снова заиграет красками. Моя злоба, раздражение, всё моё неудовольствие жизнью, было только моей реакцией на происходящее, моим детским ожиданием и желанием чуда. Первое, что я осознал, банально и просто: «Если ничего не делать, ничего и не будет». У жены просто-напросто не было ресурса вытягивать наши отношения на себе. Её едва хватало поддерживать себя и детей. Затем я понял, что мне нужно учиться избавляться от накопленных эмоций, стрессов потому что управлять своей реакцией на происходящее стало невозможно. Я начал действовать, а именно честно проживать накопленные гнев и раздражение, не строя из себя святого. Если чувствовал злость, то злился, если чувствовал раздражение, раздражался, перенося своё негодование из семьи наружу. Первое время швырял предметы, рвал старую одежду, с яростью выбрасывал и ломал старую мебель, лишь бы не держать в себе напряжение и злость. Легчало сразу, но вдруг понял, что так продолжаться долго не может, потому что закончится мебель или одежда в доме….»
Одноклассники одновременно засмеялись, представляя, как глупо и смешно это выглядит со стороны. Особенно когда взрослый человек, с высшим образованием ведёт себя как тузик рвущий грелку.
— «Если сказать честно, Толя, то я сейчас на тебя злюсь, ты меня раздражаешь своим речами…. Так, так, так….Действительно полегчало. Одежду рвать не буду, у меня дорогой костюм….», — не унимался Владимир.
Товарищи вновь дружно засмеялись вместе с рассказчиком.
— «Молодец, Володя, ты уловил суть, но это ещё не всё…. Я начал мысленно проговаривать то, что чувствую. По этой причине начал записывать своё отношения к жизни, в свободные минуты прямо на работе или дома. Выплёскивал всё накопленное, весь негатив на бумагу, сжигая её вместе с отягощающими меня чувствами. И знаете, что произошло через некоторое время? Во-первых, пришло спокойствие, благодаря которому появилась возможность объективно посмотреть на многие вещи по-другому, ибо ты избавляешься от оков неприязни всего и всех, включая себя. Находясь под прессом раздражения и гнева, становишься похож на лягушку, которая кроме своего колодца ничего не видела…»
— «Толя, это всё хорошо, конечно. Но ведь есть люди, живые примеры, которые никогда не злятся и не раздражаются по пустякам или любой другой причине. На таких, когда не посмотришь, сплошь благодушие и позитив, улыбка и гармония. Вот глянь хотя бы на Александра. У него улыбка не сходит с лица. По нему точно нельзя сказать, что у него внутри накоплено много, как ты выражаешься, негатива…», — сказал Николай, продолжая попытки найти тонкое место в словах товарища.
— «Каждый человек уникален, с этим трудно поспорить. Всегда найдётся исключение из правил. Но, чтобы далеко не уходить в сторону, скажу так. Бывают такие люди, которые запрещают себе проживать и даже чувствовать любой негатив. Они надевают маску добродушия, которой пытаются компенсировать все происходящие внутри переживания.  В некоторых случаях, они просто отказываются понимать и принимать, то, что происходит у них внутри. Это чревато последствиями, пусть и отложенными. Например, все мы прекрасно знаем, что будет, если у человека случится запор, или нарушен отток лимфы. Не происходит естественного очищения организма, а значит, будет интоксикация. Так и с эмоциями. Запрещая себе реагировать, чувствовать, не только в негативном ключе, в один прекрасный момент трубу может прорвать, либо нервным срывом, либо ….. Слишком хорошие мальчики и девочки предпочитают последнее, чтобы глупо не выглядеть и не выходить за рамки того образа, который они сформировали для окружающих и для себя…»
Все уставились на Александра, который сделал вид, что всё слышит, всё понимает и знает об этом, чтобы выглядеть знающим человеком. Это было похоже, когда с тобой разговаривает врач, используя профессиональные термины, будто бы он общается с коллегой. В действительности, если бы доктор попросил уточнить, что понял пациент из сказанного, то, скорее всего в ответ услышал тишину или общие фразы, не касающиеся главного вопроса. Александр продолжил наблюдать за происходящим с неизменным улыбчивым лицом. Анатолий продолжал. 
— «Что касается проявления разных эмоций, я сделал такое наблюдение. Чем проще и прямее реагирует человек на всякие неурядицы жизни, высказывая своё негодование, тем он более честен с собой, а значит, здоров в эмоциональном плане. Но есть и другая сторона медали. Разумеется, при этом может снижаться уровень его культуры, его поведения, принятого в обществе. Представьте, что бы началось, если бы каждый в длинной очереди кричал от возмущения, или подчинённый выговаривал своему руководителю о своих чувствах в ответ на разные неприятные или наскучившие ему поручения или требования. Именно поэтому мы молчим и проживаем всё внутри. Точнее не проживаем, а накапливаем. Но ладно очередь и работа, а что происходит в семьях, где не принято делиться своими чувствами, или просто есть привычка терпеть, накапливать и болеть от этого. Только общение, искреннее общение с близким человеком по душам, помогает разгрузить своё напряжение. При этом важно не передавать своё напряжение другому, а когда оба достают и растворяют напряжение словами любви и поддержки. Казалось бы, это так просто….но и этому нужно учиться, ибо цель оправдывает средства….»
— «Сказать, конечно, проще чем сделать. Так, а что там дальше, после эмоций?», — сказал Сергей Николаевич.
 — «Так, … после эмоций, это, во-вторых. Я понял, что благодарность супруге, это самый простой способ поддерживать и развивать отношения. Искренняя благодарность, от души, способна убрать любые преграды на пути друг к другу. Простите за тавтологию, но благодаря возможности благодарить ей, я чувствовал некий духовный внутренний подъём, будто я расту в своих глазах. Не эгоистично возвеличиваюсь, за счёт этой возможности, а буквально ощущал собственный рост, как личности. Помню, как захотелось её удивить так, чтобы она поняла, что дороже неё у меня нет ничего, что я готов отдать почти всё что имею, лишь бы она это знала. Казалось бы, банальный поступок, сходить в ювелирный магазин и купить ей стоящий подарок. Вы бы видели её реакцию, её слёзы радости. Причём, что смысл даже не в этом. Важен сам факт действия, что я оказался способен на такое. Этому тоже пришлось долго учиться, учиться быть щедрым, учиться понимать свои чувства и эмоции, проговаривать их для себя, осознавать. Благодаря этому в повседневной жизни стало больше энергии, я стал лучше понимать внутреннее состояние других людей, из-за чего у меня стало больше пациентов. Потом меня пригласили в хорошую клинику, видя моё отношение к пациентам, к себе и к жизни вообще. Благодаря тому, что я не стал искать виноватых, не стал делать себя правым, зацикливаться на пессимистическом отношении, у меня получилось выбраться из этого болота….Получилось это благодаря, не так называемому эмоциональному интеллекту, а эмоционально-чувственной ответственности.»
— «Толя, а почему почти всё, а не всё? Если взялся за дело, так иди до конца…. Я так понимаю….», — сказал Сергей Николаевич с любопытством в глазах.
— «Потому что, отдавая всё, ты теряешь себя. Это бессмысленная и напрасная жертва, в которой дарящий, или приносящий себя в жертву, в конечном итоге обвинит того, кому это дар был адресован. Что бы этого не допускать, нужно сохранить себя как личность, которая думает о своём будущем….»
Владимир и Николай тем временем встречались периодически взглядом, наполненным скепсисом и подозрительностью, периодически глубокого вздыхая и закатывая глаза. Несмотря на это, Толю было не остановить.
— «Вспоминаю, как меня накрыло то состояние любви, о котором я вам рассказывал. Я вёл приём, и в какой-то момент людей не оказалось за дверями. На пару минут получилось немного отдохнуть. Закрыв глаза, я удобно расположился в кресле, стараясь максимально расслабиться. Общая усталость помогла это сделать очень быстро. Мозг, как бы засыпая, переключился на иной режим работы. Я увидел себя со стороны, сидящего и рассматривающего свои руки. На одной руке был я, словно моя миниатюрная копия, которая много трудилась, старалась и заботилась о себе, о семье, о своей работе. На другой руке была моя жена, которая тоже была в делах и заботах, о себе, о наших отношениях и семье. Я видел, как руки приближались друг к другу, и наши фигурки соединились руками. Вдруг они растворились в потоке яркого света, который их объял. Держа в руках этот свет, свет любви, как мне показалось, я старался уберечь, сохранить его. Я его ощущал чем-то лёгким, родным, как семейный очаг, который мы разжигаем вдвоём. Где каждый несёт от себя, от души, что-то своё в общий котёл, лишь бы огонь не погас…»
На самом интересном месте открылась дверь, в которую вошли раскрасневшиеся официанты с подносами, без тележек. Вместе с ними вошел свежий молодцеватый дух, растворяющий накопившееся напряжение товарищей. Это было похоже, как во время ответственной контрольной работы в школе, в класс случайно залетает бабочка через открытое окно. Она притягивает на мгновение всё внимание, отвлекая учащихся от их важного дела. При этом все рады отвлечься и способны уловить в простых вещах намного больше естественной красоты, забывая на мгновение о том, ради чего они вообще сидят за партами.
На этот раз их было человек восемь или даже десять. Сперва они составили принесённые ими блюда на небольшом столе, который пустовал у небольшого бара, рядом с входом. Затем принялись убирать с основного стола.
— «Какая оригинальная у вас подача, господа. Не перестаю удивляться вашему обслуживанию. Браво», — сказал Владимир с выражением.
Один из официантов поторопился объясниться.
— «Всё благодаря сломавшемуся лифту. Приходится подниматься пешком на пятый этаж. Сегодня обещали сделать в течение дня. Вы только не волнуйтесь, на вашем вечере это никак не отразиться»
— «По нам видно, что мы переживаем? Мы уверены, что у вас всё получится в лучшем виде», — сказал Владимир с высоты своего положения.
В банкетной зале рыбный аромат начал постепенно замещаться основным блюдом. Стейк из маринованной говядины на гриле с запеченными овощами, возлежал на толстой деревянной доске из грубого массива, с несколькими веточками розмарина поверх, долькой лимона и пиалой с томатным соусом. Рядом стояла тарелка с картофелем по-деревенски.
Официанты покинули помещение, также быстро, как и вошли в него.  Группа зрелых мужчин осталась наедине преимущественно с белками и углеводами, которые им старательно подготовила местная кухня.
Выглядело и источало божественный аромат основное блюдо, в самых лучших традициях поварского дела. Даже сытый человек зашелся бы слюной, просто проходя мимо. При этом существует вероятность, что отведав маленький кусочек, остановиться не хватило бы сил, почувствовав, как тает во рту нежное мясо, и как хрустит картофельная корочка. Аромат розмарина, был той вишенкой на торте, который снимал и расслаблял без того напрягшийся желудок, обещая вкусителю, что у него всё получится, что у него ещё достаточно места, что бы вместить в себя всю порцию. 
Николаю, как и остальным не требовалось особого приглашения, однако именно он, опередив всех, начал озвучивать кулинарный шедевр протяжными низкими звуками от удовольствия. Зазвучали приборы, заработала жевательная мускулатура и вкусовые рецепторы, приглушая на время ментальные страсти.
Анатолий понял, что нужно переходить к завершению острой темы, чтобы поставить точку. Он встал, держа в руке стакан с березовым соком, торопясь сказать тост.
— «Друзья, я бы хотел сказать, что очень рад вас всех видеть. Бегущие далеко вперёд годы, всё ускоряются, помимо нашей воли. Хотелось бы пожелать нам всем, не тратить время понапрасну. Не останавливаться, не делать из жизни одну сплошную плохую привычку. Для этого нужно суметь встряхнуться, растрясти накопленную трясину ума и тела, чтобы даже сейчас, в наши годы понять, что жизнь не заканчивается никогда, если мы этого не захотим. Желаю всем нам, чтобы не пропадал дух здорового авантюризма и пытливости. Любопытства, в конце концов. Ради чего, спросите вы? Ради радости самой жизни, во всех её формах и проявлениях. Жизни на работе, жизни после работы, и самое главное — жизни в семье, чтобы понять, что ближе, чем супруга, человека нет и не может быть в принципе, что она самый верный друг, родственник и .….»
Сергея Николаевича, после слов Толи, накрыло недавнее воспоминание его сна, состоянием дежавю. Он словно видел себя и своих товарищей ранее. Говорящий Толя со стаканом в руке, был словно живой картинкой, видимой им из другой реальности. Текущие события будто копировали то, что было уже в его памяти. Он понял, кто тот человек, который успел вытянуть его из болота. Несмотря на то, что находились они не в лесу, а в светлом, чистом и сухом пространстве, образ сновидения стал ему немного понятен. На время этой короткой мыслительной паузы, Сергей выпал из реальности на мгновение. Вернувшись, он решил занять более нейтральную позицию к Толе и его словам, чем ту, которая всё отрицала на корню.
Все поднялись из-за стола, отложив приборы и салфетки. Зазвенела хрустальная посуда, под одобрительные кивки и улыбки, кроме Владимира и Николая. Они уставились на Толю, не понимая что происходит.
— «Толя, ты что издеваешься? Ты же знаешь что мы в разводе. Мы, разумеется, выпьем за счастливую семейную жизнь. Но ради бога, прекрати уже ломать эту комедию. Ты же знаешь, что невозможно переделать человека. Сам об этом говорил. И я прошу, чтобы ты оставил меня в покое….», — сказал Николай с возмущением, постепенно повышая голос.
Владимир также недружелюбно уставился на Анатолия, в знак солидарности с возмущённым товарищем.
— «Хорошо, Николай. Я оставлю тебя в покое, который ты предпочел, вместо борьбы, вместо внутренней работы за своё счастье. Но не сразу. Возьму на себя смелость сделать ещё одну попытку разбудить спящий ум, через твоё ярое сопротивление. Надеюсь, до рукоприкладства не дойдёт….А в прочем, как пожелаешь. Ты пойми, Николай, я не могу пройти мимо такого вопиющего случая, ошибочного, искаженного отношения к женщине. Причём не к какой-то посторонней, а к той, которую ты любил, от которой у тебя дети. Прошу тебя, дать мне последний шанс. Если до тебя и теперь не достучусь, значит, я чего-то не понимаю в этой жизни….»
Николай долго смотрел своим красным лоснящимся лицом человека, который готов испепелить своего нарушителя спокойствия. Пауза затянулась. Он просто допил свой стакан и молча сел с безразличным лицом. Анатолий это понял, как то, что можно продолжать «терапию».
— «Коля….Любое телесное исцеление, проходит через усиление кризиса, через повышенную температуру, через обострение. Это неприятный процесс, болезненный, но неизбежный. Я вижу, что твоя температура терпения подошла к точке кипения, но ты держись. У тебя хорошо получается. Всё, чего я прошу от тебя, это немного внимания и критического мышления не только к моим словам, но и к себе, ко всему, что происходит вокруг тебя лично. В тот самый момент, когда ты задумаешься, начнёшь переосмысливать своё отношение, начнётся твой путь к оздоровлению личной жизни и здоровья в целом. Я вам также напоминаю, товарищи. Что здоровье, это не только состояние телесного благополучия, но и личного, социального, профессионального, творческого и т.д. По всем фронтам нужно вести работу, чтобы тело оставалось в добром здравии, ибо этого требует сама жизнь. Забывая, отказываясь, или предавая одну из граней нашей жизни, отказываясь от неё, мы, таким образом, отказываемся от себя. А результат один — снижение общего уровня самочувствия, уровня энергии, уровня удовольствия от жизни. Следовательно, вынося строгий незаслуженный вердикт своей спутнице жизни, в первую очередь мы вредим себе, ибо ….»
— «А что если заслуженный? Если во всех несчастьях виновата только она. Она меня пилила, ревновала, подозревала, постоянно требовала чего-то. Я не мог минутки свободной тихо посидеть. Всё куда-то зовёт, просит подать, объяснить, сделать, помочь. Просто ужас какой-то», — перебил Николай своими воспоминаниями личной жизни.
— «На то и жена в доме, чтобы муж не дремал….Если бы не её просьбы, если бы она относилась ко всему точно также как и ты? Например, к тому месту, где вы жили. Во чтобы превратился ваш дом? Тебе бы там самому понравилось? Только давай честно! Тебе нравилось то место, которое было устроено с подачи жены, сделанное твоими руками и деньгами?» —, спросил встречно Анатолий.
— «Да, мужикам ничего не надо. Одни штаны на 10 лет, костюм в шкафу ещё висит с выпускного вечера. Я в него не влажу, а так бы носил и сейчас. Всё что я делал, было для неё….», — сказал как на духу Коля.
— «Ну, вот и молодец, что делал. Именно поэтому она продолжала интересоваться и заботиться о тебе, о твоих детях, о твоём доме, потому что видела, что ты стараешься, делаешь. Пусть даже сквозь твою злость и раздражение. Для неё точно также важна обстановка дома, как для тебя твой собственный покой. Только поверь мне, что оставшись невостребованным, оставшись наедине в своём желаемом покое, в котором ты сейчас пребываешь длительное время, стал ли ты счастливее и спокойнее?», — продолжал интересоваться Толя.
Николай ничего не ответил. По его выражению лица было видно, что врать он сейчас не способен. Может всё потому, что уровень откровенности их разговора находился на том высоком уровне, который не допускал этого самого вранья. В противном случае, можно было остаться с тем, что есть. Благодаря этому же уровню их беседы, горячее блюдо немного остыло. Поэтому Анатолий молча взял крайние приборы и приступил к нему.
На какое-то время установилась тишина, делавшая фоновую музыку из прошлого столетия и основное блюдо, источником приковывающим внимание. Лёгкий женский голос мелодично звучал в банкетной зале.
«…Ты не спрашивай, не выпытывай…
Милый мой, оставь все сомнения,
Будь же ласков со мною ты снова!
Сам узнаешь ты, для кого живу
И кого я навек люблю!
Ты не спрашивай, не выпытывай…
За любовь твою и за ласки
Благодарна я всегда.
Все сомнения я рассею
И сильней полюблю тебя.
Ты не спрашивай, не выпытывай…»
Анатолий не сильно увлёкся основным блюдом. Его более интересовало другое: «как помочь ближнему выйти из тупика мыслительных неудач». Он, как врач, старался делать искусственную вентиляцию сознания, своим потоком слов, чтобы поддерживать жизнь. Он готов был это делать ровно столько, сколько понадобится, лишь бы пациент задышал сам, сам начал мыслить таким образом, чтобы жизнь его продолжалась по иному сценарию.
— «Признаться, для меня лично, трудно представить более противоестественные слова: «жена — не родственник». Сперва, это действительно так, до того, как она даёт своё согласие выйти замуж. Она выходит из своего рода, что бы войти в род мужа. Вы понимаете всю глубину этого события для неё и для рода мужа? Понимаете?….»
Анатолий встал и начал прохаживаться по зале, как увлечённый профессор читающий лекцию с особым азартом.
—«А если придраться к словам? «Жена – не родственник». То, что тогда получается? Женщина, как якобы «чужой человек», способна родить мужчине детей, которых он считает своими? Тогда, следуя этой логике, моя мать, родившая меня, значит и мне не родственник, которая десять месяцев меня под сердцем носила, кормила, ночами не спала. Которая столько здоровья отдала, чтобы я на свет появился. Я не знаю, товарищи. Но мне трудно представить, чтобы мой родной отец произнёс такие слова. А если бы и произнёс, то я бы его перестал считать таковым. И это было бы справедливо….Вы понимаете, что этим выражением, этими мыслями, которые рождаются из-за недовольства женщиной, из-за того, что она не ведёт себя так, как мы хотим, из-за того, что она не ломается под мужика с его шизой, мы разоряем собственное гнездо, разрушаем не только её жизнь, но и свою….»
— «Не горячись, Толя. По последним исследованиям, сейчас уже многим известно, что 80% днк, передаётся от отца. От матери только 20% генетического материала. Ты же врач. Должен знать такое….», — встрял Владимир.
— «Именно потому, что я врач, я тебе скажу, что это неправда. А, так называемая «новая информация», является искажённой, преследующая одну единственную цель — сеять раздор, разрушать семьи, искать своего превосходства там, где этого делать не нужно. Всем ясно кто в доме хозяин!!!»
— «И кто же, если не секрет?», — снова вмешался Владимир.
— «Хозяин в доме мужчина, если удачно женился….»
— «Значит, неудачи возможны? Ты это допускаешь?», — продолжил Володя.
— «Естественно, но сейчас не об этом….»
— «Ну слава богу. Не всё пропало. Не во всём мужики виноваты….», — резюмировал довольный Володя.
Анатолий продолжал. Его было не остановить.
— «Нужно иметь голову на плечах, а также простую наблюдательность, чтобы понять, что гены передаются примерно одинаково, от каждого из родителей. Но знаете, что? Вопрос то ведь не в генах. Всё гораздо прозаичнее. В век информационного болота, можно найти столько всего, чтобы убедить себя в том, что мы рептилоиды, живущие на плоской земле. Всё зависит от того, каких доказательств ты ищешь. Ты ищешь доказательств, что бы быть правым, чтобы оправдать свою слабость, чтобы ничего не делать? Ты ищешь успокоения для мучающейся совести в сомнительных источниках информации? Ты ищешь оправдания, чтобы всё бросить и уйти в закат? Да вали ты на все четыре стороны, если тебе не дорого всё то, что у тебя есть. Вы же знаете, как это бывает: «…что имеем, не храним, потеряем — плачем…». И если уж быть до конца откровенным, то если выбирать между свободой, собственным покоем и житейской суетой, которая без конца требует внимания, то я выберу последнее. Знаете почему? Потому что в покое долго невозможно находится, ибо сойдёшь с ума, как в камере одиночке. А свободой, так или иначе, придётся распорядиться так, чтобы занять себя и своё время, т.е. попросту начнёшь искать развлечений, дуреть, занимать себя чем угодно, чтобы убить время, чтобы избегать всего того, что предполагает длительную ответственность. Это как перестать грести в лодке, которую ты сам для себя построил, потому что устал и обиделся. Выглядит смешно, но в большинстве случаев так и есть….»
Анатолий закончил резко мысль, остановился у окна, зацепившись взглядом за городской пейзаж подпирающий небеса.   
Николаю захотелось поделиться с товарищами, когда он расправился на удивление быстро с горячим блюдом. Все с изумлением смотрели на него, не понимая, куда в него столько лезет. Может он заедал собственные обиды, или пытался заполнить внутреннюю пустоту. Это было очевидно, но не понятно.
— «Помню, на моей свадьбе были похожие по вкусу и качеству стейки. На тот момент мне казалось, что лучше ничего я не ел в своей жизни. А с другой стороны, может всё было из-за гостей, приподнятого настроения, и моих ожиданий от жизни… Давно это было…Но вот что интересно? Хорошо запомнилась тогда пришедшая мысль, чтобы жизнь моя стала такой же идеальной, вкусной и сочной, как этот кусок мяса… Так вот, я вам скажу, что так и получилось. Единственное чем мне удавалось насладиться, так это хорошим куском мяса. А остальное….суета….Бойтесь своих желаний, господа….»
Владимир поспешил подбодрить товарища.
— «Не стоит себе отказывать в мелких радостях, Коля. В жизни и так бывает мыло чего приятного. Если себя лишить ещё и этого удовольствия, то я не знаю тогда зачем вообще жить….? Так что, «бон аппетит», как говорится»
Николай закивал понимающе и дополнил мысль товарища.
— «А могло быть на одно счастье больше, если бы я сделал тогда правильный выбор…»
Александр решил уточнить.
— «Правильный выбор, это какой?»
— «Саша, ну как какой? Скорее всего: не жениться, либо жениться на другой. Тогда всё было бы по-другому….»
Анатолий подключился к беседе.
— «Вот здесь ты абсолютно прав. Всё могло быть по-другому, только неизвестно как именно. Лучше или хуже, чем есть. Этого не дано нам узнать, что не так уж и плохо. Нужно ценить и работать с тем, что есть, а не предаваться мечтательности. Иначе, есть риск прожить свою жизнь, находясь в фантазиях и размышлениях на эту тему. Я не осуждаю тебя, Коля. Я и сам так когда-то думал, пока не понял, что это бесполезное занятие, уводящее от реальной жизни. Повторюсь, я тоже обвинял жену за своё несчастье, пока не понял, что она здесь не при чём. Это вообще любимая тема тех, кто привык искать слишком простых, необдуманных решений….»
Чаша терпения Николая начала расплёскивать своё возмущение в сторону Анатолия. Он дажевал последний сочный кусочек остывшего горячего блюда и принялся отстаивать своё положение.
— «Толя! Прекрати, слышишь!? С меня хватит твоих нравоучений. У тебя на всё есть ответ. Это не правильно и так не должно быть. Есть ситуации безвыходные, и я к таким отношу свою жизнь. И я попрошу не вмешиваться со своими наставлениями. Мне это не нужно и  неприятно….»
Вдруг Николай начал задыхаться, потеряв голос. Он начал хрипеть и выкручиваться в кресле, хватая реками себя за шею. Его глаза выпучились, потекла слюна изо рта. Все бросились к нему на помощь.
Анатолий быстро подошёл к нему, ослабил его галстук, убирая спазмированные руки Коли, которые мешали ему проводить нужные манипуляции. Анатолий поднял голову, раздвинул руками мощные, плотно сжатые челюсти. Он рассмотрел ротовую полость, чтобы убедиться, что ничего не мешает дыханию.
— «Вызывайте скорую. У него анафилактический шок. Нужен срочный укол адреналина», — быстро сказал Толя.
Все достали телефоны и начали звонить.
— «Давайте не все сразу, кто-то один. Не нужно забивать телефонную линию»
Володя дозвонился первым. Он быстро выбежал из помещения за администратором, чтобы узнать точный адрес и помчался быстро по лестнице вниз.
В это же время сработала сирена пожарной безопасности. Её писклявый голос закладывал уши. Товарищи смотрели друг на друга не понимая что происходит.
— «Может ложная тревога? Какой ещё пожар? У нас даже намёка нет на запах дыма….», — сказал Александр.
Анатолий уложил Колю на пол, повернул его бок, расстегнул ворот.
— «Не волнуйтесь, всё будет хорошо. Скорее всего, ему стало плохо, от аллергической реакции. Сейчас прибудет скорая, сделает ему укол, и он быстро оправиться..»
В этот самый момент вбегает Володя.
— «Мужики, лифт не работает, вся лестница в дыму, на два пролёта ниже уже ничего не видно. Что будем делать? Вниз спускаться точно не вариант….»
Сергей Николаевич быстро нашёлся.
— «Нужно подниматься на крышу. Это единственный вариант. А что с Колей делать? Боюсь, что мы его и вчетвером не поднимем…»
Анатолий принялся рассуждать в голос.
— «Значит скорая нам тоже не помощник. Но и пока они додумаются вызвать вертолёт, пройдёт больше 10 минут точно….Есть один вариант! Вова проверь местный бар! Нужна водка срочно»
— «Толя, сейчас нет на это времени. Никто не ранен, зачем тебе водка?», — спросил в недоумении Вова.
— «Нужно стерилизовать вилку, и очень срочно»
Вова побежал обыскивать местный бар. Порывшись в шкафах, он быстро отыскал что-то похожее, что имело примерно такую же крепость. Он поспешил к Толе.
Анатолий быстро облил вилку тёмно-коричневой жидкостью. Протёр её чистым полотенцем, затем ещё раз смочил крепкой жидкостью столовый прибор.
— «Так, сейчас лучше отвернитесь. Мне нужно воткнуть в мышцу вилку, чтобы вызвать в организме выброс адреналина, как реакцию на острою боль. Считаю до трёх»
— «Толя, ты в своём уме? Какую вилку? Может подождём скорую? Может вертолёт скоро прилетит?», — запаниковал Володя.
— «Вова, как ты думаешь? Лучше остаться живым с небольшим шрамом на ноге? Или не живым, но полным надежд и ожиданий помощи? Ты хочешь на себя взять эту ответственность?», — спросил Толя быстро и серьёзно.
— «Ты врач, тебе решать!», — быстро ответил Владимир.
— «Нужно разрезать штаны, дайте нож сюда»
Сергею Николаевичу происходящее показалось каким-то бредовым сном. Минуту назад они сидели, разговаривали по душам, а сейчас один другому режет брючную ткань, чтобы всадить в ногу вилку. На всякий случай он отвернулся, чтобы себя поберечь. Послушался звук рвущейся ткани. Кто-то плеснул жидкость и запахло алкоголем.
— «Раз, два, три!»
Послушался неприятный звук удара по телу. Коля дёрнулся от неожиданного поворота событий. Сергей Николаевич взглянул на Колю. Он постепенно успокоился, тело расслабилось и он задышал. Сознание к нему вернулось не полностью. Толя наложил повязку на раненое место, продезинфицировав её.
— «Всё, поднимаем и идём на лестницу», — скомандовал Толя.
Володя и Сергей взяли под руки Николая, который весил примерно полтора центнера и не спеша поволокли его к выходу. Открыв двери, их встретил едкий запах горящей проводки или какого-то пластика. Они начали медленно подниматься.
Александр побежал наверх, проверить доступность выхода на крышу. Дверь была заперта. На двери записка. «В случае пожара ключи у администратора».
—«Послушайте, здесь закрыто. Но я думаю, что у меня получится открыть»
Александр подумал, что здесь должна быть другая табличка. Его чувство юмора помогало справляться с трудностями по жизни. Вот и сейчас, сработал механизм выставить происходящее в ироничном свете: «В случае пожара прояви смекалку, если хочешь выжить…»
Он побежал к выходу из лифта, где висел противопожарный ящик. Выбив небольшое стекло локтём, он достал ключ, и открыл его. Улыбка на лице Александра приобрела новый свирепый, решительный характер, который помогал быстро соображать и действовать. Там находился противопожарный рукав и огнетушитель. Взяв то, что более подходило для открытия двери, он побежал наверх. Дверь казалась крепкой, по после второго удара железным баллоном, который весил больше десяти килограммов, петли вылетели вместе с замком и дверью наружу. Свежий морозный воздух и яркий свет залили лестничный пролёт. Товарищи медленно поднялись на крышу, на фоне сгущающейся дымовой завесы, выплывающей с нижних этажей. Они ушли как можно дальше от выхода, и поглотившего его чёрного змея, который рассеивался на солнечном свету и сильном ветре. Компания присела на разогретую солнцем крышу, у края. Высокие борты крыши, прятали нежданных гостей от порывов морозного ветра. Все глубоко дышали, осматриваясь по сторонам. Не понятно было, чего они высматривали. Может быть, искали более подходящего места для Коли и для остальных, а может просто осваивались на новом месте, пытаясь прийти в себя. Небольшая прямоугольная крыша стала для них временным спасением.
Прошло немного времени. Все немного успокоились, даже Николай начинал подавать признаки жизни. Через силу он смог произнести только это.
— «Мужики, а десерт будет?»
Компания громко залилась смехом, распугивая местных птиц своим эхом.
Александр и Сергей Николаевич начали высматривать сверху происходящее внизу. Подъезжающие красные и белые машины с сиренами и маячками окружили пострадавшее здание. Маленькие человечки быстро засуетились вокруг. Они что-то раскладывали, разматывали, подключали, отдавали команды. Красные костюмы фельдшеров и другого медицинского персонала, выкатывали тележки для транспортировки пострадавших, только пока не понятно, были они или нет. Дыма больше нигде не было видно, кроме лестничного пролёта, который и так уже стал редеть.
Кому и куда звонить, чтобы добиться правды в таких случаях сразу было не понятно, из-за повышенного стресса. Потому что обычно звонят в экстренные службы, когда наблюдают чрезвычайное происшествие со стороны, а не когда находишься в эпицентре событий. На всякий случай, Александр позвонил в МЧС. Там его успокоили, сказали, что возгорание произошло в шахте лифта, из-за неисправностей в проводке. Оттуда возгорание перекинулось через связанные коммуникации с соседним лестничным проёмом. Ждать им осталось не долго, скоро за ними поднимутся спасатели. Александр напомнил, что среди них есть человек, которому нужна скорая медицинская помощь.
— «Скоро всё закончится. Очаг возгорания обнаружили и в скором времени нейтрализуют. Все службы на месте. Так что не волнуйтесь. Про тебя, Коля, тоже знают. Сейчас будет команда с носилками.
— «Мне уже получше. Знаете что? Хорошо, что мы встретились. Я так рад всех видеть. Надеюсь, что мы виделись не в последний раз…»
— «Да ну Коля, успокойся. Ты молодцом держишься. Ещё встретимся обязательно. Ты главное сам не унывай, настраивайся на выздоровление», — старался приободрить его человек с вечной улыбкой на лице, которая приняла свою обычную форму.
Через небольшой промежуток времени на крышу поднялись бравые ребята в масках с носилками. Они быстро погрузили Николая, одели на него маску подключенную к кислородному баллону и унесли. Следующая группа спасателей вывела остальную компанию тем же маршрутом. Встреча выпускников закончилась самым обычным образом, по меркам тех людей, которые считают свадьбу без драки чем-то противоестественным.
Часть 4.
Ситуация произошедшая с компанией старых знакомых, помогла им немного приободриться, прийти в чувства, почувствовать себя живым и понять ценность той самой жизни, которой они обладали, но не осознавали этого.
Мгновенная смена условий, с безопасной на угрожающую, произошла с ними так быстро и незаметно, пока они были в ресторане, что помогла им многое понять. Например, скоротечность жизни, её непредсказуемость и в тоже время красоту. Никто знает, на какое время удалось им проснуться от сковавшей их жизни рутины. Однако, в самое первое время произошло вот что.
Сергей Николаевич, направился первым делом на почту, сразу после того, как он покинул ресторан без верхней одежды. Ему захотелось, как он когда-то делал, послать Анне Фёдоровне, своей супруге письмо, открывающее его чувства и переживания, как к своему самому близкому человеку, про которого он давно забыл.
Александр Кочевой, придя домой, придя в чувства, разрыдался на коленях у жены, снимая накопившейся стресс в самых родных объятиях.
Володя Мерзальц, стал однодневной знаменитостью, попав на телевиденье и на страницы различных блогеров, которые старались развлечь спящую аудиторию хоть чем-то. Как раз подошла их история спасения.
Николай Чистоплюев решил заняться вплотную своим здоровьем, поняв как хрупка человеческая жизнь, если о ней перестать заботиться, если не думать о завтрашнем дне, и о своём личном счастье. После проведённого обследования в больнице, оказалось что причина, по которой произошел анафилактический шок, стала веточка розмарина…
Анатолий Белобородько продолжил вести приём в клинике.