38. Соня

 Спалось плохо. Во сне мне являлись образы, которые были мне непонятны, но пугали меня до остановки сердца. Я просыпалась в поту, в висках бешено стучало. По щекам снова текли слёзы, и я чувствовала, как из сжимавшегося от боли горла вот-вот вырвется громкий плач. Я дрожала под толстым одеялом, не в силах пошевелить рукой или ногой - внутри меня шла ожесточённая борьба между паникой и самоконтролем, и паника оказывалась значительно сильнее, заставляя меня цепенеть. Потом моё измученное напряжением тело внезапно становилось ватным, и я снова отключалась.
 - Считать! Я должна считать! - неожиданно вспомнила я во время очередного приступа паники и слёз. - Раз, два! Три, четыре! Пять!
 На этот раз напряжение тоже ушло, но не резко, а постепенно, и я снова уснула. На этот раз надолго.
 Проснулась я от того, что громко хлопнула входная дверь. В коридоре раздались голоса, стук ботинков, звон металлической вешалки. Я похолодела. Папа пришёл.
 Я вытерла глаза (наверное, к вечеру они стали такими красными от слёз, будто к сосудам прилило в три раза больше крови, чем обычно) - ни в коем случае нельзя допустить, чтобы папа узнал о моих рыданиях. Тихо прошуршав тапками по линолеуму, я шмыгнула в т;мную ванную. Нужно срочно умыться, остудить покрасневшее лицо, смыть засохшие ручейки слёз. Неожиданно моя рука наткнулась на что-то большое и мягкое. Нет.
 Почему я не подумала, что он может мыть руки в темноте!? Я была убеждена, что после тяжёлого рабочего дня он всё же найдёт силы, чтобы включить в ванной свет, но, кажется, он забыл и об этом. Так же, как и о том, что у него есть дочь с паническими атаками.
 - Ой, - тихо сказала я. - Привет.
 В ответ папа недовольно вздохнул и, вытирая руки полотенцем, вышел из ванной. Мне снова захотелось заплакать.
 Я тщательно вымыла руки, аккуратно намочила кончики указательных пальцев и пот;рла глаза: веки болели, и всё лицо горело. Я нарочно закрыла кран с горячей водой, сунула руки в ледяную струю и приложила ладони к щекам. Стало очень холодно.
 Я вытерла лицо, придала ему максимально будничное выражение и направилась на кухню. Ко мне, довольно виляя хвостом в предвкушении ужина, тут же присоединилась Хайди. Я совсем не хотела есть, но чувствовала, что я должна явиться к столу просто ради приличия. На диване сидел хмурый папа. Я подумала, что лучше бы он вообще не ходил на работу, которую ненавидит всем сердцем, и мы бы жили бедно и впроголодь. Так было бы куда спокойнее, чем каждый день видеть, как он презирает всё, что делает в течение дня.
 Мама насыпала корм в миску, и Хайди радостно принялась им хрустеть. Потом мама поставила перед папой тарелку с гречкой и двумя котлетами. Отложив телефон в
 сторону и отчего-то поморщившись, он спросил:
- Ну как там Соня?
 Будто бы меня тут не было. Сделалось противно.
 - Хорошо, - не обращая на это внимания, ответила мама. - Сегодня получила две пятёрки, после приёма у Виолетты Сергеевны отдыхала, спала.
 Папа вяло поковырялся в тарелке, взял ножик и стал резать котлету. При виде ножа что-то внутри меня вздрогнуло.
 - И долго вы ещё собираетесь по психологам ходить? - хмыкнул папа, громко чавкая.
 Мама замялась. Внезапно внутри меня появилась надежда. Маленькая, но она стремительно росла во мне, распирая грудь.
 - По психотерапевтам, - подумала я и неловко проговорила: - Можно больше и не ходить.
 Мама стала строгой и спокойно, но ласково посмотрела на меня:
 - Я считаю, с Виолеттой Сергеевной стоит ещё поработать. Соне нужна помощь психотерапевта.
 - Да зачем, - снова сморщившись, махнул рукой папа, - ребёнка только мучить. Девочка здоровая, адекватная, а ты со своей ипохондрией. Не надо ни к какому психотерапевту ходить.
 - Это не ипохондрия, Коля! - разозлилась мама и резко перекинула полотенце через плечо. Хайди прижала уши и перестала есть. - По-твоему, это нормально, когда человек не отдыхает и чуть что его панической атакой кроет? Когда идеально или никак?
 Папа со звоном положил, чуть ли не бросил вилку на тарелку. Хайди поджала хвост и села - если бы я была собакой, я бы сделала точно так же. - Я в её возрасте отличником был! Меня в классе в пример ставили, я всем одноклассникам с математикой помогал, а дома маме на всё это было наплевать! Устал, не устал - иди мой квартиру и сестру накорми! Ужин на семью приготовь! И ни о каких, - он заговорил противным, издевательским голосом, - панических атаках речи тогда не шло! Напридумывали тут!
 - Коля, остановись, - срывающимся голосом попросила мама.
 - Да что остановись, Аня! Куда уже останавливаться! Ты посмотри, во что ваша жизнь превратилась! У моей дочери с головой проблемы, ужас какой! Всё, - вдруг папин голос из истеричного стал строгим, - больше она к вашей Виолетте Сергеевне не пойдёт. И чтобы этой собаки здесь не было!
 Он показал пальцем на Хайди, которая уже не знала, куда деваться от страха и смущения. Я мысленно поблагодарила папу за требование прекратить терапию и испытала огромное облегчение.