Правда жизни

Осталась в памяти четко сохранившаяся картина из школьного детства. Школьный пазик везет нас зимним утром в школу по дороге вдоль берега замерзшей Лены. На улице морозец, и едва начинает рассветать. Кто-то кемарит, кто-то болтает, и вдруг крик:
— Смотри! Олени!
Все вскочили на правую сторону к обмерзшим окнам. Вдоль реки, по середине, по льду и снегу отчаянно неслись от стаи собак два изюбря. Добежав до проруби, которой пользовались жители с той стороны, олени, спасаясь от собак, прыгнули в воду. Автобус остановился. Дети — зрители. Народ набежал, собрался. Событие!
Шум, гам, операция-спасение, палки, веревки, доски. Вытащили, загрузили дрожащих бедолаг на «шишигу» и увезли в котельную обсушить. А потом отпустили в лес.
Сказали нам так тогда взрослые. Все были счастливы и под свежим впечатлением писали в школе слезные и восторженные сочинения про добрых людей, спасенных оленей и защиту природы.
Лет через 15, работая уже в буровой бригаде с суровыми мужиками, как-то в разговоре вспомнил этот случай...
Меня на смех подняли:
— Ты что, наивный? Кто же мясо в лес отпускает? Увезли их тогда с глаз ребячьих подальше, за пилораму, и обухом колуна промеж ушей обоим!
Меня тогда самого, как колуном, это ошарашило! Мы, конечно, росли в сельской местности, и многие с детства к тайге и большой реке приучены были. Мотоциклы, лодки, моторы, оружие, снасти всякие — обычное дело. Многие умели и зайца петлей поймать зимой, и разделать его, и курам головы рубили, уток и рябчиков стреляли, свиней помогали смолить и свежевать. Но уж больно красивые и беззащитные изюбри те были, и очень обидно было за рассыпавшиеся детские иллюзии.
Еще лет через пятнадцать, оказавшись в командировке на Аляске, в Анкоридже, был поражен, как свободно и спокойно по городу ходят лоси и объедают ветки кустарников и деревьев прямо у жилых домов. И никто за ними с колунами или ружьями не носится и даже сигналами машин не пугает и от домов не гонит.
Любить природу, мать вашу, можно по-разному!