Дорога к счастью

Мы оба летели, я и лось. Восседая на крупе животного, мне удавалось удерживаться за его огромные, как ветви, рога. Он перебирал копытами, но отталкиваться было не от чего, вокруг нас проносились мириады звёзд, их скопления, разноцветные газовые образования. Всё, что когда-то было видано мной на тему межзвёздного пространства, сейчас присутствовало вокруг нас. И эта какофония света ещё и сопровождалась пением. Слов разобрать было невозможно, но то, что это пение, было очевидным и ласкало слух своей необычной стройностью. Сомневаться не приходилось,  пели ангелы. Душа откликалась на это необычное действо. Было легко и радостно.
Лось изредка поворачивал свою большую голову то в одну, то в другую сторону, как бы удостоверяясь в том, что я на месте. Моё присутствие на нём, видимо, его не раздражало, а напротив, то один, то другой глаз при повороте головы светился искренней радостью и задором.
Хотя всему этому предшествовала совсем невесёлая картина: ночная дорога, разбитый в дребезги автомобиль, животное, лежащее в огромной луже крови, и я, зажатый массой железа, усыпанный бисеринками стекла, без признаков жизни. Что было потом, знать не хотелось. Мы неслись навстречу неведомому, и нам обоим было хорошо. А то прошлое ушло, отошло на второй план. Не было никакого желания думать о произошедшем немногим ранее. Впереди ждало что-то грандиозное, и нам с моим новым товарищем очень хотелось туда, куда несла нас неведомая сила.
Впереди показалось скопление света, которое по мере приближения становилось всё больше и больше, теперь представляя собой огромные клубящиеся разноцветные облака, в которые мы, не останавливаясь, и окунулись.
И вот уже послышалась поступь копыт и тряска тела животного. Похоже, что под нами появилась твёрдая поверхность. Разноцветная дымка стала рассеиваться, и мы очутились в сказке. Запахи цветения наполняли собой всё внутреннее пространство, окружавшее нас. Они были абсолютно разными, исходящими от необычных растений, цветов, вызывающие лёгкое головокружение. Это был созданный неведомой природой изысканный парфюм. Лось поднялся на дыбы, уподобившись коню, сбросив меня при этом со своей спины в мягкую траву. Больно не было. Она представляла собой толстый слой мягкой, зелёной массы. А лось, издавая трубные звуки и изображая дикого мустанга, бросился далее, перебирая смешно копытами.
Я остался без друга, один, и, приметив невдалеке развесистое дерево, решил посидеть под ним и отдохнуть после дикой скачки. Песня ангелов не прекращалась. Ей вторили птички, прячущиеся в кронах дерева, пролетающие шмели, и даже, как мне показалось, бабочки.
По лицу скользнуло лёгкое прикосновение, и раздался женский смешок. Это произошло ещё раз, сопровождаясь задорными возгласами и вздохами.
Потом кто-то невидимый обнял меня за шею и страстно поцеловал, вызвав бурю эмоционального хихиканья.
Со мной явно заигрывало какое-то  невидимое мне существо или дух. Далее меня подняла неведомая сила и закружила в вихре весёлого танца. Я был счастлив.
Очнулся лёжа в белой, облачной массе. Не было ни опоры, ни верха, ни низа. Я просто висел в пространстве, при этом меняя позы, как мне хочется, и не падал. Такое состояние доставляло удовольствие. Ничего не мешало. Я находился в полном упокоении. Первые признаки тревоги появились, когда мне стало наскучивать моё одиночество, и я решил встать, что мне не удалось сделать. Я оставался в положении эмбриона, только способного немного нагибаться и поворачиваться с боку на бок. Нервозность нарастала, и я почувствовал подступающие признаки паники, а так же, откуда ни возьмись, холод. Страх стал сковывать меня. Я закричал. Громко, не стесняясь. Но это лишь усилило моё паническое состояние. Звук никуда не уходил. Он оставался во мне, рядом со мной. Но он точно никуда не распространялся.
Меня никто не слышал. Паническое состояние достигло своего апогея. Я истошно орал от страха и холода. На мгновение, показавшееся вечностью, вокруг всё потемнело, и я решил, что умер. Второй раз за недолгий промежуток времени.
Неожиданно кто-то взял меня за руку. Это было прикосновение женской руки. Тёплое, мягкое по ощущению.
Ни самой руки, ни той, кто ею обладал, я не видел, но она настойчиво тянула куда – то, и я смог с её помощью встать и последовал за тянущей меня рукой, перемещаясь в белой молочной массе. Потом был толчок в спину и полёт вниз. Разрывая собой полупрозрачную пелену облаков, я падал. Впереди сквозь редкий размытый туман меня встречала, нарастая с бешеной скоростью, земля.
Я очнулся и открыл глаза. Перед взором предстал потолок с горящим люминесцентным подёргивающимся светом.
Всё тело было охвачено болью. Видимо, из моего рта вырвался стон. Послышалось шуршание. Звук захлопнувшейся книги. Кто-то подошёл сбоку и положил свою руку на мою. Это было похожее тёплое прикосновение, которое только недавно сопровождало меня там, в привидевшихся мне мирах.
Силуэт, обтиравший мой лоб, постепенно сфокусировался в чёткий образ. Это была женщина. В белой, на манер сестёр милосердия, одежде с красным крестом на груди. Взгляд её был мил и спокоен.
Стирая с моего лица пот, она произнесла:
— Вот и чудесно, Евгений Иванович, вы пришли в себя.
Я, видимо, что-то пытался говорить, на что она, по-своему поняв мой шепот, промокнула мои губы прохладной водой.
— Вы в больнице. После аварии. Произошло столкновение вашего автомобиля с животным, и вот после операции вы пришли в себя. Чему я очень рада. Сейчас я позову медицинскую сестру,— и девушка хотела было уйти, но я перехватил её руку в свою и сжал её. Та остановилась. Я гладил её, а она неотрывно, с немой доброй нежностью смотрела мне в глаза.
Я оказался в городе Пыжове. Небольшой городок, раскинувшийся на бескрайних просторах полей и лесов. В прошлом купеческий центр с множеством сохранившихся домов позапрошлого еще века. С характерными тому времени амбарами на первом этаже и последующими жилыми помещениями верхних этажей.
Со своей яркой, но позабытой временем историей, увязший в зелени улиц. Тихий провинциальный рай.
— Ваш друг из Переславля скоро должен подъехать. Я отвечала на звонки, приходящие к вам, от Афанасия Геннадиевича и с вашей работы, и всем обстоятельно всё объяснила. Машина ваша, к сожалению, по словам органов автоинспекции, восстановлению не подлежит. Она, как и всё остальное, находится у них на хранении. У нас только ваш паспорт и телефон. Я в знак благодарности мотнул головой. Вошла медсестра и, увидев, что я пришёл в себя, убежала оповестить дежурного доктора.
Далее началось моё возвращение в привычную жизнь.
Ирина — та, которую я увидел, придя в себя, — стала навещать и ухаживать за мной без каких либо договорённостей или просьб с моей стороны. Что привело в восторг примчавшегося моего товарища, армейского друга, вытащившего когда-то на себе меня, раненого, из ада далёкого уже для нас с ним боя, и вновь оказавшегося рядом в тяжёлую минуту.
К слову сказать, я именно к нему и направлялся. Решил устроить себе небольшие каникулы. Жизнь дала трещину, и после официального развода с женщиной, так и не пожелавшей подарить мне ребёнка, после всех дел по разделу имущества, которое я наживал своим трудом, стараясь на поприще не особо  процветающего бизнеса, взял и умотал к нему, давно зовущему меня к себе. Но вот на пути выросло препятствие в виде такого трагичного случая. А может, само провидение подготовило мне такое испытание. По крайней мере, так решил мой товарищ, священник по профессии и зову сердца, имея приход, жену-красавицу и четверых детей, он и прилетел, как на крыльях, вновь вызволять из беды своего боевого друга.
Вскоре я уже мог вставать и ходить. Ира приносила мне книги. Я перечитал всего Виктора Лихачёва и остался под большим впечатлением от его произведений. А главное, появилось много времени на размышления о себе, о жизни в целом.
Бизнес варился без моего присутствия. Все необходимые указания я отдавал по телефону. Хотя было предчувствие, что не вернусь уже туда, откуда уехал. Что-то подсказывало, что необходимо начать всё с чистого листа. Возможно, в дело вступил мой авантюрный характер. Я не боялся затевать что-либо новое и часто, шёл на риск, что и приносило свои плоды.
Афанасий, с которым я поделился своими мыслями в очередной его звонок, настойчиво приглашал к себе на постоянное место жительства, а я всё больше прикипал к этому месту и к той, что взяла на себя обязанность ухаживать за мной. Я был старше Ирины на три года, не так уж и много для людей, которым за  тридцать. Её жизнь тоже не сложилась с первого раза, и наша с ней встреча позволяла нам обоим попробовать пожить вместе.
Чем мы и воспользовались.
Выписавшись, я поселился у неё. И как только появилась возможность, мы вместе уехали в мой прошлый уже мир, где я благополучно продал свой бизнес, жильё и, вернулся с ней в Пыжов.
Друг мой для виду немного поогорчался, дуясь на нас обоих за отказ переехать к ним в Переславль, и, взяв с нас обоих слово, что мы будем их навещать, благословил на совместную жизнь.
Ирина продолжила работать там, где и работала, а я вновь окунулся в своё привычное дело, на радость местной администрации, так как открытие производства и наличие рабочих мест поднимало престиж и доходную часть бюджета от налогов производства в данном городе.
Жизнь если не забурлила, то потекла, как полноводная река. Мы стали частыми гостями нашего местного храма. Мой друг отец Иоанн венчал нас с Ириной, а впоследствии и крестил наших детей: двух мальчиков и девочку.
К слову сказать, мы и жить стали недалеко от храма. Нам так было удобно,
в доме, утопающем в зелени садов, с окнами, выходящими на необозримые просторы поймы величавой реки.
Стали жить там, где наши дети будут строить счастливый мир для всех людей нашей необъятной родины.