Сёмка

Говорят, что горные реки очень быстрые и извилистые. Не знаю. Не приходилось видеть. Но думаю, что некоторые степные могут посоперничать с ними в извилистости. В некоторых местах эти, казалось бы, спокойные реки так виляют, что и не понять в какую сторону текут. На берегу такой вот речки и стоял небольшой, всего в десяток домов, посёлочек где жили два друга – Толя и Коля. Для солидности они называли друг друга Толян и Колян. Так им казалось солиднее, по-взрослому. Жили они в соседних домах, учились в одном классе и дружили сколько себя помнят. Школы, правда, в их посёлке не было и учиться их возили в соседнюю деревню, но это когда через речку можно было переправиться. А в половодье, когда речка разливалась затопляя все овраги, овражки, старые протоки и вообще всё, что могла затопить, плавучий мост убирали и у школьников наступали внеплановые каникулы. Сейчас было именно такое время.
Речка и в летнее время делала вокруг их посёлка столько поворотов, что не знающий человек мог подумать, что вокруг протекает несколько рек и текут они в разных направлениях, а теперь и вовсе превратила возвышенность, на которой стоял посёлок, в остров. Берега у речки были крутые, обрывистые, словно текла она не по степи, а по дну какого-нибудь каньона.
Каждое утро друзья бегали на речку посмотреть на бурный поток. Кроме ила, веток, сухой травы и разного плавучего мусора вода проносила иногда интересные предметы: сломанную лыжу, резиновый мячик, доску от старого резного наличника или ещё что-нибудь. Наблюдать как они плывут, кувыркаясь в потоке, и то подплывают к самому берегу, то уносятся далеко на середину было особенно интересно.
Проснувшись утром, Толян первым делом выглянул в окно. Чистое небо, ясное солнышко, лёгкий ветерок обещали хороший денёк. Он быстренько оделся, съел приготовленный для него завтрак, отрезал от обратной стороны начатой буханки хлеба горбушку (за что его всегда ругали), сунул её в карман куртки и побежал к Коляну. Колян уже ждал, шатаясь по двору.
Ещё издалека они почувствовали, что на реке что-то не так. Подошли ближе. Так и есть. Большой кусок берега вместе с кустами обвалился и, разломившись на несколько частей, лежал в воде. Вода бурлила между стволами кустов, размывала почву и мутным потоком уносила её за поворот. Осторожно прощупывая прочность почвы они подошли почти к краю обрыва. Внизу, у самой кромки воды из земли выступал полукруглый свод кирпичной кладки какой-то постройки.
Мальчишки от изумления забыли о всякой осторожности и подошли к самому краю.
-Подземный ход! – выпалили они одновременно.
- И кирпичи монастырские, - добавил Толян.
Монастырские кирпичи в посёлке были самым распространённым, да к тому же ещё и дармовым, строительным материалом. В каждом дворе можно было увидеть какую-нибудь хозяйственную постройку из этого кирпича. Добывали его на развалинах сгоревшего ещё в 1918 году мужского монастыря.
- Смотри! – потянул Толян друга за рукав. – Тут с боку дыра.
Колян переместился левее и тоже увидел небольшое отверстие, образовавшееся от выпавших из кладки нескольких кирпичей.
- Вот бы посмотреть, что там внутри, - мечтательно проговорил Толян, опускаясь на корточки. – А?!.
- Не-э… Не пролезем. Дырка маленькая. И высоко. Как туда спустишься? – возразил Колян. Но Толяна было уже не остановить.
- Фигня. Дырку можно разломать. Пару кирпичей выломать и всё. А спуститься? Спуститься можно на верёвке.
И Толян резко крутанулся на каблуке своего высокого резинового сапога, оглядываясь вокруг. Верёвку надо было куда-то привязать, а вокруг… Вокруг была только ровная, как стол, земля и засохшая прошлогодняя трава.
- М-м да-а, - промычал Толян, запустив пальцы под вязаную шапочку и почёсывая затылок. – Задачка.
Но не таким человеком был Толян, чтобы сдаваться из-за каких-то пустяков. Ещё раз, теперь уже медленно, оглядевшись вокруг и убедившись, что над подземным ходом верёвку привязать не к чему, Толян направился вдоль берега против течения реки. Сдвинув брови и закусив нижнюю губу, он, словно главнокомандующий перед генеральным сражением, шагал вперёд, останавливался, приседал, разглядывал что-то внизу, поднимался, возвращался, снова шёл вперёд. Весь его вид показывал, что где-то там, в черепной коробке, идёт бурный мыслительный процесс. Всё это время Колян, словно тень, следовал за своим другом, повторяя все его телодвижения и усердно пытаясь понять ход его мыслей. О чём-то спрашивать в такой момент было бесполезно. Колян хорошо это знал. Но понять о чём Толян думает было совершенно невозможно. Его мысли всегда двигались каким-то своим, никому неведомым, руслом и приходили к неожиданным выводам. Вот и теперь, дойдя до ближайшей извилины реки и заглянув вниз, Толян вскинул вверх сжатый кулак и прошептал:
- Есть!
- Что есть? – решился спросить ничего не понимающий Колян.
- Дерево.
- И что, что дерево? Оно же далеко и внизу.
- Не важно. Если к нему, - начал объяснять Толян, размахивая для убедительности руками, - привязать длинную верёвку, а к ней привязать плот – течение само принесёт его к дыре. Надо будет только подтравливать верёвку и немного подгребать, чтобы от берега не относило. Понял?
- Ага. Только… - задумчиво продолжил Колян.
- Чего опять?
- Только где мы плот возьмём?
- Сделаем.
- Из чего? – снова задал Колян неудобный вопрос.
После недолгих размышлений Толян выпалил:
- Из камеры. Ну… Помнишь, мы летом на ней плавали. Она же целая. Только накачать и всё. Ну? Понял?
Колян задумчиво молчал, словно и не слышал вопрос друга. Одно дело плавать на камере без одежды и в тёплой воде, и совсем другое теперь – в сапогах, в штанах, в куртках, да ещё и по бурной ледяной воде.
- Не-э… Свалимся. – произнёс наконец Колян и передёрнул плечами словно уже окунулся в ледяную воду.
Отрицать справедливость его слов было бесполезно и Толян снова сдвинул брови и закусил нижнюю губу. Мыслительный процесс начался. Колян не мешал. Они медленно шагали вдоль берега к, так внезапно открывшемуся, загадочному сооружению. Они почти дошли, когда Толян наконец нарушил молчание.
- Нет. Не свалимся. Вот смотри. Если к камере сверху привязать доски, штуки три или четыре… Ну… Сколько уместится. Тогда и не замочимся, и сидеть будет удобно. Да?
- Ну… Если с досками… Наверно…
- Никакое не наверно. Точно получится.
Дорога домой, поиск и подготовка нужных материалов заняли около часа. Дольше всего отвязывали бельевые верёвки, благо ничего на них не висело, но узлы так затянулись, что никак не хотели развязываться.
Собирать решили на берегу. Погрузили всё в садовую тележку и, взявшись один за одну ручку – другой за другую, покатили к реке. Тележка, наклоняясь то в одну, то в другую сторону, постоянно норовила опрокинуться и друзьям приходилось прилагать немалые усилия чтобы удерживать её ровно.
- А ты зачем кирпич положил? – задыхаясь от натуги спросил Колян.
- Для якоря. Когда доплывём, надо же будет закрепиться.
- А-а…
- Не боись. Я всё продумал.
Спуск к дереву у воды был довольно крутым. Не без труда друзья перетаскали всё не обходимое на небольшую сухую площадку пологого берега под деревом и приступили к сборке плота.
Дело это оказалось не таким простым и быстрым, как казалось. Камеру накачали сразу, а вот с привязыванием к ней досок так чтобы сооружение сохраняло равновесие пришлось повозиться.
Но результат стоил затраченных усилий. Их шаткий плотик, поболтавшись немного на быстрине, причалил всё-таки к заветному местечку. Сползший пласт земли большей своей частью возвышался над водой и сохранял достаточную твёрдость и приличный размер, чтобы не только стоять на нём, но и вытащить на него плот.
Всё складывалось замечательно: над головой чистое небо, полуденное солнце, птички щебечут, под ногами твёрдая земля, а впереди приключение. Что может быть лучше?
Толкаясь головами друзья заглянули в пролом. Сооружение внутри выглядело почти так же, как и снаружи: кирпичные стены, сводчатый кирпичный потолок и земляной пол – всё это узким тоннелем уходило в сторону старых развалин монастыря. Тоннель как тоннель – ничего особенного: ни тебе сундуков с сокровищами, ни таинственных скелетов в панцирях и с алебардами – обычный тоннель. Правда свет фонарика не доставал до конца тоннеля и, рассеиваясь в пространстве, оставлял простор для мальчишеской фантазии.
Лезть в тоннель первым вызвался Толян. Он всегда и во всём стремился быть первым, кроме, разумеется, отвечать на уроке у доски. Он тут же бросился привязывать верёвку к шесту, которым они отталкивались от дна управляя плотом. Многократно повторённое наставление отца всегда помнить о технике безопасности всё-таки пробилось в сознание и, хоть и не твёрдо, закрепилось в памяти.
Колян не возражал против стремления друга к первенству. Толи это самое стремление в его характере совсем отсутствовало, толи ещё не проснулось, но он вполне комфортно чувствовал себя за спиной друга.
Пока Толян сооружал что-то вроде якоря, проверял крепость узлов и прочность шеста, Колян навязывал на верёвке узлы. Он видел в разных приключенческих фильмах, что на верёвках, по которым герои спускались в разные опасные места, всегда были навязаны узлы. На их тонкой бельевой верёвке (другой у них не было) узелки получились крошечные, совсем не похожие на киношные. Колян зажал в руке верёвку и попробовал протянуть узелок сквозь кулак. Узелок проскользнул, лишь слегка царапнув кожу ладони. Колян разочарованно вздохнул, поскрёб узелок ногтем и снова зажал верёвку в руке, теперь уже изо всей силы сжав кулак. Узелок впился в кожу и медленно, оставляя болевой след, пополз сквозь кулак. Скорость скольжения кулака по верёвке замедлилась и Колян решил, что этого вполне достаточно, хотя жалко, конечно, что узелки не как в кино.
- Ну чего ты там возишься?! Бросай вниз. Помоги мне.
Толян уже закрепил «якорь» и, плюхнувшись животом на грязные кирпичи, пытался вскарабкаться на верх тоннеля, чтобы уже оттуда спуститься в пролом. Тоннель оказался не таким высоким, как им показалось, когда они заглядывали в пролом. Ноги Толяна коснулись кучки кирпичей, выпавших из кладки, когда он ещё висел на вытянутых руках, вцепившись в край пролома. Колян спустился следом и они, осторожно ступая на влажную землю и оглядываясь по сторонам, двинулись за тусклым лучом слабенького карманного фонарика.
В какую сторону идти выбирать не пришлось – другой конец тоннеля, пологим уклоном спускаясь вниз и уходя куда-то под речку, был затоплен. Тоннель вообще не был прямым и ровным. Уже через десяток метров, изгибаясь дугой, он разделился на две части. Один тоннель, поворачивая направо, спускался вниз и был затоплен водой – другой поворачивал налево и шёл прямо, по крайней мере пока не скрывался в тумане.
Идти направо и лезть в воду не было ни смысла, ни желания и мальчишки пошли налево, в туман.
Идти сквозь туман пришлось не долго. Совсем скоро туман рассеялся, и они оказались толи в продолжении того же тоннеля, толи точно таком же, только сухом и тёплом. Мальчишки даже сняли шапки и расстегнули куртки.
Тоннель несколько раз, плавно изгибаясь, словно огромное каменное тело, поворачивал то налево, то направо прежде чем они увидели слабый луч света, пробивающийся откуда-то сбоку. Осторожно ступая, чтобы не шуметь, мальчишки приблизились к источнику света и заглянули в проём похожий на дверной только без двери и низкий. За проёмом была небольшая квадратная комнатка. У дальней стены стояли два больших деревянных ящика. На одном стояла лампадка (от неё-то и исходил свет), на другом, свернувшись калачиком и накрывшись какой-то суконной одёжкой, лежал человек.
- Покойник!
- Привидение! – прошептали друзья одновременно каждый свою версию.
Им сразу захотелось убежать, но ноги словно вросли в земляной пол тоннеля и не хотели двигаться.
От внезапного постороннего звука покойник-привидение пошевелился и открыл глаза.
- Ой! – произнёс он обычным человеческим голосом и поднялся с ящика.
В полный рост покойник-привидение выглядел совсем не страшно. Он был похож на обычного мальчишку невысокого роста, худого, бледного, с длинными не по росту руками и взлохмаченными длинными, до плеч, волосами. Одет он был в странный длинный чёрный халат с широкими длинными рукавами. На вид ему было лет четырнадцать-пятнадцать.
Мальчишки снова ощутили в ногах способность двигаться, но убегать расхотелось.
- Вы кто? – спросил покойник-привидение.
- Мы?!. Я Толян, а он Колян. А ты кто?
- Сёмка.
Представившись, мальчишки на некоторое время замолчали, внимательно разглядывая друг друга. Сёмке даже захотелось потрогать необычную одежду неожиданных гостей, но он сдержался.
- А вас батюшка прислал? – прервал затянувшееся молчание Сёмка.
- Не-э-э. Мы сами. В дырку залезли.
- Значит … Не от батюшки, - погрустнел Сёмка. – А как там братия? Красные ушли?
Друзья переглянулись. Слова «братия» и «красные» были им, конечно, знакомы, дедушка Коляна любил смотреть фильмы про революцию. Но почему Сёмка о них спрашивает? Что-то тут не так.
- Сёмка, а ты как сюда попал? – стараясь говорить тихо и сдержанно, что было совершенно ему не свойственно, спросил Толян.
- Батюшка послал охранять ков… - осёкся Сёмка на полуслове и, поморщившись, добавил. – Охранять в общем.
- Ты тоже в дырку что ли залез?
- Нет в дверь…
- Здесь что, дверь есть?
- Ну да. Только она не открывается. Завалило её когда трапезную взорвали.
- Взорвали?!
- Ну да. Я так думаю. Очень уж сильно бахнуло, аж земля затряслась.
Толян задумался. Сколько он себя помнит, никаких взрывов ни в деревне, ни на развалинах монастыря не было.
- А ты когда сюда пришёл? Ну… число какое было?
- Двадцать первое.
Толян снова задумался. В этом месяце двадцать первое ещё не наступило, а в прошедшем давно прошло.
- А месяц? Месяц какой был?
- А год? – осторожно спросил окончательно сбитый с толку Толян.
- Семь тысяч четыреста двадцать седьмой от сотворения мира.
- Какой?!
Колян, слушавший до этого беседу друга в пол-уха и разглядывавший помещение, оторвался от своего занятия, машинально сунув в карман пахнущий мёдом огарочек свечи, который он в это время вертел в руках, и уставился на Сёмку.
- Одна тысяча девятьсот девятнадцатый от Рождества Христова, - уточнил Сёмка, улыбнувшись.
Толян поднял глаза к потолку и зашевелил губами. Он всегда так делал, когда производил сложные математические вычисления.
- Пятьдесят восемь, - выдал он наконец результат своих усилий.
Друзья переглянулись. Получалось, что Сёмка сидит здесь уже пятьдесят восемь лет. Но как это возможно? И почему он выглядит не как семидесятилетний старик, а как пятнадцатилетний мальчишка?
- А что ты ел? – раньше друга оправившись от шока вступил в разговор Колян.
- Сухари. Батюшка дал. Вот, - указал он на прикрытый шапкой мешочек.
 - Полмешочка уже стрескал. Скоро наверно откопают. Я слышал. Там у двери братия трудятся, ломы стучат, откапывают.
Колян хотел было сказать, что это не монахи вход откапывают, а мужики кирпичи для своих нужд добывают, но промолчал. Вместо этого он предложил сходить к двери и вместе попробовать её открыть. Всё-таки трое – не один.
Дорога до двери оказалась почти вдвое длиннее, чем до дыры. «Каменная змея» тоннеля несколько раз поворачивала то влево, то вправо. Заканчивался тоннель приземистой крепкой деревянной дверью. Мальчишки по очереди потолкали её плечом. Дверь не шелохнулась. Затем они толкали её все вместе, бились с разбега по очереди и все вместе. Всё напрасно. Дверь не поддавалась.
- Ладно, - сказал Толян, пнув её напоследок. – Фиг с ней. В дырку вылезем. Айда с нами.
- Не могу.
- Почему?
- Батюшка не благословил выходить без него или кого-нибудь из братии. Велел хранить ковчежец и ждать.
- Да ну-у-у… Это сколько же ты их ждать-то будешь! Айда. Забирай свой, как там его, ковчежец и айда с нами.
- Нельзя.
- Да ладно…
- Нет. Нельзя без благословения. Никак нельзя. Грех. Батюшка сердиться будет. Не благословлял он ковчежец без него выносить. Нельзя.
- И ты не пойдёшь? Так и будешь здесь сидеть и ждать своего батюшку?
- Или кого-нибудь из братии, - добавил Сёмка.
Всю обратную дорогу шли молча. Колян усердно силился припомнить где он встречал это странное и какое-то былинное слово «ковчег», и что оно означает, но ничего, кроме шатра кочевников в степи, воображение ему не подсказывало. Но зачем Сёмке охранять какой-то шатёр и как он его спрятал в своей маленькой комнате, не в ящик же сложил.
Толян думал, как бы ему уговорить Сёмку выйти с ними из подземелья. Красные с белыми и со всякими там буржуинами и попами давно уже не воюют, да и вообще… Там наверху уже пятьдесят восемь лет прошло, а Сёмка про это даже не знает. Хотя… Может пока и лучше ему здесь оставаться. Ну что он будет там делать со своим ковчежцем. И где жить? Не в детский дом же ему идти. Можно, конечно, попросить родителей оставить его жить у нас. А вдруг не согласятся?
Сёмка думал, что мальчишки, конечно, странные, особенно их шуршащая одежда, но добрые, вон как старались помочь дверь открыть и не дразнятся. Вон Федька из посёлка каждый раз как встретит кидается в него комками земли и кричит: «Сёмка-воронёнок! Каркни! Каркни!» Уж такой противный мальчишка. А эти ничего. Городские наверно. У них там в городе всё по-новому.
Когда дошли до Сёмкиного убежища, Колян не выдержал и спросил:
- А что за ковчежец ты тут охраняешь? Ну… Что это?
У Сёмки от удивления даже рот открылся. Такого невежества от своих новых друзей он никак не ожидал. И он медленно, словно робот, произнёс:
- Мощевик.
- Это что, кости что ли?
- Не кости, - очнулся Сёмка, - а святые мощи.
Колян посмотрел на ящики. Он до ужаса боялся покойников, даже кладбище обходил стороной, а тут… От волнения у него перехватило горло, и он сипло прошептал, показывая пальцем на один из ящиков:
- Целый ящик костей?!
Сёмка окончательно успокоился, улыбнулся, вынул из-под кучки тряпья, заменявшего подушку, резную шкатулку, перекрестился и приподнял крышку.
- Вот, - благоговейно произнёс он и ещё раз перекрестился.
Внутри под толстым стеклом в середине обтянутого чёрным бархатом каркаса стояла серебряная баночка. В этой наполовину залитой воском баночке лежала маленькая косточка янтарно-коричневого цвета.
При виде хоть и крошечной косточки Колян побледнел и покачнулся. Толян схватил друга в охапку.
- Закрой! Закрой! Он покойников боится.
Сёмка быстро поцеловал стекло над косточкой, перекрестился и захлопнул крышку.
Звук хлопнувшей крышки подействовал на Коляна оживляюще. Он начал розоветь и возвращаться к нормальному состоянию. А после того, как по знаку Толяна Сёмка убрал шкатулку на прежнее место, смог самостоятельно стоять, ходить и даже разговаривать.
- Ты… это… извини, - сказал Толян Сёмке. – Коляну на воздух надо. Мы к тебе завтра зайдём. Ты держись тут. Придумаем что-нибудь. Давай… Пока.
- Пока, - ответил Сёмка, расстроившись из-за неожиданно оборвавшегося общения.
Друзья несколько раз оглядывались пока дошли до поворота за которым уже не было видно худую фигуру стоящего возле дверного проёма Сёмки. Когда дошли до кучки осыпавшихся кирпичей и выглянули в пролом, оказалось, что вместо яркого полуденного солнца -  над головой только звёзды.
- Ого! Вот это мы задержались, - удивился Толян. – Интересно… Сколько сейчас времени? Ух и попадёт же нам!
Колян молчал. Ему было всё равно будут его ругать или нет, главное – поскорее оказаться дома.
На обратном пути, когда до берега оставалось не больше трёх метров, плот вдруг как-то странно наклонился и мальчишки свалились в воду. Ледяная жидкость мгновенно затекла и в ботинки, и под одежду, словно на её пути не было никакого препятствия. Кожа мгновенно съёжилась, мышцы замерли, дыхание остановилось. Даже сердце, на какое-то время, перестало биться. К счастью длилось это не долго и, как только тело снова обрело способность двигаться, мальчишки со скоростью олимпийских чемпионов выбежали на берег, благо дно было не глубоко.
Плот унесло и он, словно рыбка на крючке, болтался на середине реки.
- Ну его. Завтра заберём, - отстукивая зубами бешеный ритм пробормотал Толян, когда Колян потянулся к верёвке. – Задубеем с ним возиться.
Был уже поздний вечер, когда друзья мокрые и замёрзшие, готовые к любому наказанию, предстали перед встревоженными родителями. Наказание, и родители Толяна, и родители Коляна, отложили на потом. Сейчас важнее было не допустить простуды. И мальчишек раздевали, растирали, одевали в сухое, поили горячим чаем с мёдом, кормили и укладывали спать под два тёплых одеяла.
И всё-таки ночью у мальчишек поднялась температура и тяжёлая простуда свалила их в постель. Только через неделю им разрешили выйти «на солнышко». Друзья сразу отправились к реке. Дерево, к которому был привязан плот, стояло на месте, а вот плота не было. Не было даже маленького обрывочка верёвки.
- Может кто отвязал, - предположил Толян.
- Наверно, - согласился Колян, - Жалко. Хорошая камера была.
 И друзья одновременно вздохнули.
Поиски подземного хода их чуть не рассорились. Один показывал на одно место и утверждал, что подземный ход был именно тут, другой на другое. Мальчишки прошли вдоль всего берега, где предположительно мог находиться подземный ход, просмотрели каждый ком земли, каждую корягу, но ничего похожего на кирпичную кладку подземного хода так и не нашли. Даже того обвалившегося вместе с кустами пласта земли, на который они вытаскивали плот, нигде не было. Возможно его размыло водой и унесло течением, а возможно…
Вслух, предположение что им всё приснилось высказал Толян, но, сравнив подробности снов, согласился, что настолько одинаковые сны сниться не могут.
- И потом… вот, - пошарив в кармане протянул Колян на раскрытой ладони какой-то камешек.
- А эт чё?
- Свечка. Ну… Я случайно в карман сунул. Там у Сёмки.
Толян взял камешек, помял, ковырнул ногтем, понюхал. От камешка исходил едва уловимый запах мёда.
- Действительно воск, - сделал Толян свой авторитетный вывод. – А куда же тогда подземный ход делся? Не мог же он растаять.
- Может его завалило, - задумчиво предположил Колян. – Ну… Сверху земля ещё осыпалась и завалила.
- Может и завалило. Только… Где его теперь искать?
Вместо ответа Колян только вздохнул и пожал плечами. Молчаливые, понурые друзья побрели домой.
- Стой! А дверь! – выкрикнул вдруг, остановившись, Толян. – Она же осталась. Там. В развалинах.
- Точно.
И друзья помчались к развалинам.
Они бегали от одного разрушенного здания к другому, кричали, стучали железякой по кирпичам и напряжённо прислушивались. Сёмка не отзывался. Только шуршал сухой бурьян да, словно в каменные свистульки, в щели между кирпичами посвистывал ветер.
- Не услышит, - вздохнул Толян. – Не будет же он сидеть у двери нас дожидаться, а до каморки отсюда далеко.
- Не услышит, - согласился Колян.
Друзья огляделись. Вокруг лежала ровная, голая степь. Поди, угадай – где здесь под толщей земли сидит в одиночестве странный мальчишка, верно исполняющий своё поручение. В последний раз, повернувшись к развалинам, мальчишки в два голоса крикнули: «Сёмка-а-а». Никто не отозвался. И они медленно, волоча ноги и пиная засохшие комья земли, побрели домой. По дороге они думали о Сёмке.
- Ну… - первым нарушил молчание Толян. – С голоду он помереть не должен. Он вон за пятьдесят восемь лет всего половину мешочка сухарей съел и не состарился. Так что дождётся. А я вырасту, выучусь на экскаваторщика и всё тут раскопаю.
- Точно. Вместе раскопаем.