Глава 9. Алёна. Былые времена не отпускают

Вторую неделю подряд я как одержимая искала новую работу, но мне постоянно отказывали. Катя на связь не выходила, видимо через своих шестёрок узнала, что вяленное ею было исполнено в надлежащем виде. Наверняка она радуется небольшой победе, а тут изо дня в день на душе, не переставая скребутся кошки. Я словно убила человека просто так, от скуки, а сама продолжаю жить, как ни в чём не бывало. Наверняка так думает Матвей, на деле всё выходило иначе.

Когда он покинул меня, и широким шагом направился прочь из квартиры, я стояла как вкопанная, лихорадочно пытаясь сообразить. Наговорила ему такой чуши, что запиши её на диктофон и стань пересушивать лицо превратиться в помидор от стыда. К моему ужасу, он ещё и раскусил мою ложь. Сходу выдал: ты мне врёшь. Тогда я растерялась, подумала: сейчас он догадается, кем было спланирована вся ситуация. Но Матвей дожимать не стал, и смиренно принял мою просьбу. И когда я уже подумала, всё! Он огорошил меня признанием в любви. Чёртовой любви! Сначала я посчитала он сделал это ради того чтобы я осталась с ним, но увидев глаза парня, осознала он честен. Искренность так и сочилась из него, он был готов молить меня на коленях не уходить, однако в силу своей гордости и (как же смешно это вспоминать сейчас) чрезмерного высокомерия не стал унижаться.

Мне кажется одно признание в чувствах для него уничтожающее мероприятие, что уж говорить про остальное.

Он вышел из квартиры, поцеловав меня. Ни один страстный поцелуй не сравниться с прощальным. В него Мацкевич вложил всю свою боль, и передал её мне, чтобы я тоже запомнила. И стоило двери захлопнуться, как я приняла решение признаться во всём. Что не моя это воля, что я не хочу расставаться. Собиралась просить его защитить меня и сестру, но на лестничной клетке уже никого не было. А когда добежала до первого этажа, и оказалась на свежем апрельском воздухе, после себя Матвей оставил дым от колёс.

— Совсем молодёжь обалдела! — возмущался дедок, сосед с первого этажа. — Нам асфальт раз в тридцать лет кладут, а они его не жалеют вовсе. Точно не местный, у нас на таких машинах не летают, а если бы летали, берегли бы как зеницу ока. А этот все шины стёр. Пьяный, наверное.

Мне не нравилось, как сосед отзывается о человеке, которому я разбила сердце, но против говорить ничего не стала, спросила другое:

— В каком он был состоянии? Вы случайно не видели?

— Видел, — кивнул старик поморщившись. — Злой как чёрт. Я думал: машину свою в щепки разнесёт. Потом я как понял, кровь с рук стирал, и сразу стартанул.

— Кровь? Откуда она?

— Что за вопросы девушка? Вы что во мне увидели провидца? Понятия не имею, может, кого прихлопнул или себе что повредил, — видимо я достала деда, потому что он потопал по своим дедовским делам.

Оставшись одна, я с горечью приняла, что он поранился, когда видимо бил по автомобилю. А всё я виновата.

Потом я несколько дней не выходила из дома, и старалась много спать, чтобы не строить теории как сейчас чувствует себя Матвей. Постоянно я боролась с желанием взять телефон и набрать его номер. Так же часто я и проверяла: а нет ли входящих от него. Таких не было. Достав свою старую сим-карту, я решила схитрить и позвонить Мацкевичу. Пообещала себе молчать, просто хотела услышать голос и определить в каком он настроении. К моему сожалению, он не ответив, сбросил. Похоже, звонки от неизвестных Матвей не принимал.

В один из тоскливых и безденежных дней мой телефон ожил. Я с непередаваемой надеждой помчалась, чтобы увидеть его имя на экране. Мало ли что понадобилось Мацкевичу, мы всё-таки не совсем чужие друг другу. Я разочаровалась и поникла, когда прочла на экране фамилию Льдова. Мне казалось, он меня давно забыл, а вернее не помнил вовсе, но похоже я ему зачем-то да пригодилась, раз нашёл номер.

Сестра ушла на учёбу, а я решила, что терять мне нечего, и ответила:

— Алло!

— Доброго дня Алёна, как дела, чем занята? Я не помешал? Надеюсь что нет, потому что ты мне срочно нужна, — трепался он, а я не успевала понять на какой из вопросов мне ответить в первую очередь.

— Допустим, конкретно сейчас я свободна. Что стряслось? — помешивая рисовую кашу, без энтузиазма, чисто ради приличия поинтересовалась я.

— Стряслась нехватка кадров. Я понимаю, что ты вряд ли захочешь возвращаться в коллектив, где снуют туда-сюда змеи, но поверь, ты удивишься. Я уволил главную змею, чтобы ты дала мне положительный ответ, — не останавливаясь, талдычил Льдов. Я и забыла, как много он разговаривает.

— Надо же у вас выросли яйца. Поздравляю, — надменно заметила я. Никогда так не разговаривала с начальством, но суть в том, что Антон мне никто. Левый человек, решение проблем которого зависит, похоже, сейчас от меня.

— Какая грубиянка. Можешь мне леща всыпать, когда вернёшься, я готов вытерпеть всё, — посмеивался Антон. — Ты же ещё не успела найти работу?

— Как вы догадались? — я начинала нервничать, каша подгорала. Никогда не умела её нормально готовить, хотя очень любила на завтрак.

— Заканчивай мне выкать. Мы же ровесники, — возмутился Льдов. — Мне же не пятьдесят.

— Почему именно я? Много кому требуется работа. Я не последний человек на Земле, — с досадой выключила я газ. Каша была испорчена, как и всегда.

— Ты классная, и красивая. Достаточно?

— Не особо убедительный ответ, — прижав телефон к уху плечом, я взяла полотенце и подхватила маленькую кастрюлю обеими руками. Перенесла её на стол, и, взяв ложку с сахарницей села, чтобы попробовать хотя бы не тронутую верхушку. Подгорело ведь только дно.

— Предлагаешь мне тебя умолять? — даже не знаю, с какой степенью флирта задал он этот странный вопрос.

— Я не могу, — отложила я ложку, и опустила глаза, будто бы находилась в квартире не одна, и было кому на меня осуждающе смотреть.

— С чего бы? Что останавливает? Я же тебе сказал: администратора я вышвырнул, нашёл уже нового, так что возвращайся. Ну же Алёнка не ломайся. Я буду платить тебе больше всех, обещаю, — уверена, он скрестил пальцы, давая мне ложную надежду.

Я усмехнулась. Обещает он.

— Кто тебе позволит? И с каких денег ты собрался платить мне больше остальных? Антон прекрати ломать комедию. Я не вернусь, мне не хочется встречаться с Мацкевичами. Мы, — я запнулась, — не сошлись характерами.

— Даже с Юрием Аркадьевичем? Он вроде нормальный мужик, почти не достаёт со своими идиотскими правилами. Другое дело Матвей, этот козёл следил даже за тем, как я дышу, — и прозвучало звучное «б-р-р».

— Он ведь твой друг, — напомнила я.

— На работе у него случается амнезия и дрючил он меня наравне с вами. Пусть этого и не видно. Ну, так что? Алёнка давай, давай, давай! — на распев просил Антон.

— И когда надо выходить? — словно нехотя полюбопытствовала я. На самом деле две недели безделья показали мне, как здорово ходить на работу и общаться с людьми. Да и жить на что-то надо, в последнее время продукты я покупала на кредитную карту, а долг сам себя не погасит.

— Да хоть завтра, я буду только рад!

— Ладно, — быстро дала я согласие, лишь бы отстал.

— Замечательно, просто прелестно. Ты же моя умничка. Будешь моей любимицей, — как радостный ребёнок заверещал в трубку Льдов.

— Не говори обо мне как о питомце. Я вернусь, но не навсегда. Пока работу новую не найду, уяснил Антон…. Как вас по-батюшки величают я хрен знает, — и сбросила вызов.

С одной стороны вовремя он мне набрал и предложил вернуться, с другой же…. Не рассвирепеет ли Катя, если узнает, что я снова могу встретиться с Матвеем и признаться ему во всём? Наверняка задница у неё будет полыхать покруче любого вулкана. А куда мне деваться? Работа как-никак нужна, жить не на что, поэтому приходится принимать подачки. А если подумать хорошенько: Матвей распрощался с сетью, признав её неспасаемой, и есть шанс, что мы с ним там точно не пересечёмся.