Письмо к себе...

Глава 1. Листопад
Парк дышал осенью. Листья медленно падали с деревьев, кружась в воздухе, как забытые мысли. Скамейка стояла чуть в стороне от аллеи, где уже почти не ходили люди. Было тихо. Слишком тихо, как в сне. Или в памяти.
Женщина подошла к скамейке, чуть поправила полы тёмно-синего пиджака, села, аккуратно сложив руки на коленях. Глубокий синий — почти как ночное море, в которое она так часто смотрела, не надеясь увидеть берег. Юбка-карандаш, строгая. Стильные туфли, с леденцовым блеском, слегка уставшие, как и она. Очки в тонкой оправе лежали в сумке, хотя зрение уже не то. Глаза — серо-голубые. Те же, что были когда-то у девочки, которая мечтала спасти весь мир.
Она прикрыла глаза.
И когда открыла их — она уже сидела не одна.
— Привет, — сказала девочка. Голос был как звон капли — хрупкий, чистый.
Женщина не удивилась. Не испугалась.
Она просто посмотрела.
Перед ней — та самая. Маленькая. Девочка лет девяти. Светлые волосы, собранные в два небрежных хвоста. Красное платье в белый горошек с рюшами, рукава-фонарики, сзади — бант, аккуратно завязанный. Туфельки — те самые, любимые. Красные, в белый горох. Щёки румяные, глаза — её глаза.
— Ты пришла, — прошептала женщина.
— А ты меня ждала? — удивилась девочка.
— Всю жизнь, наверное.
Они замолчали. Листья ложились на плечи, на колени, на землю между ними.
— Ты — это я? — спросила девочка.
— Да. Только взрослая. Очень взрослая.
Девочка смотрела долго. В её взгляде было удивление, радость и тревога.
— А что со мной стало?
— Многое. Ты мечтала быть врачом — помнишь?
— Да. Я хотела лечить детей. У меня даже был игрушечный стетоскоп!
— Я помню. Но ты не стала врачом.
— Почему? — глаза потускнели.
— Жизнь… она немного иначе повернулась.
— Ты расстроена? —
— Иногда. Но теперь — нет. Я нашла другую любовь. У тебя будут две прекрасные дочери. Ты будешь лечить их не лекарствами, а словами.
— У меня будут дети? — девочка почти вскочила от восторга.
— Да. Самые светлые. Самые родные.
Женщина вздохнула.
— И будет любовь. Большая. Глубокая. Не рядом с тобой — но в тебе. Он будет далеко, но ты будешь любить его всем сердцем. И быть верной.
— А он будет верен?
— Иногда любовь — это не об обмене, а о свете. Ты сохранишь любовь в себе. Ты перенесёшь её на стихи. На бумагу. Ты напишешь всё, что не смогла сказать.
Девочка опустила взгляд, шевельнула носком туфельки.
— А ты… счастлива?
Женщина не ответила сразу. Смотрела на листья, как на секунды жизни.
— Я счастлива в деталях. В мелочах. В свечах. В лепестках лиловых тюльпанов, которые мы обе любим. В звёздном небе. В тихом море. В шуме прибоя.
Иногда это счастье длится секунду. Но этого достаточно.
— А ты… ты часто плакала?
— Часто.
— А тебя обнимали?
— Почти нет.
— Тогда…
Маленькая девочка встала и обняла её. Словно знала, что это нужно сильнее всего.
— Прости меня, — прошептала она.
— За что?
— Что не смогла тебе помочь. Что ты так часто была одна.
Женщина прижала её к себе, пальцы дрожали.
— Ты была со мной всегда. Просто глубоко внутри. И я тебя ни разу не забыла. Я скучала. Я искала тебя в людях. В книгах. В снах.
Ты — моя часть. Самая чистая.
Они замолчали. Только шелест листвы звучал, как голос времени.
И вдруг девочка подняла взгляд.
— Можно я задам тебе вопрос?
— Конечно.
— А есть ли что-то, что ты бы сделала иначе? Если бы могла?
Женщина прикрыла глаза. Затем ответила:
— Я бы меньше боялась. Больше прощала. Обнимала бы чаще. Себя. Людей. Я бы оставила место добру. Даже если всё кажется темно. И я бы не судила людей по злобе или бедности. Мы все носим боль.
— А ты всё ещё пишешь стихи?
— Да.
— Прочитай.
Женщина улыбнулась. Достала из сумки маленький блокнот. Развернула. Прочитала:
Внутри меня — девочка с бантом,
Рисует весну на стекле.
Она не боится быть странной —
Она до сих пор есть во мне.
Она — моё утро, дыханье,
Подарок, что память несёт.
Она — моё светлое знанье:
Добро всё же в мире живёт.
Девочка вытерла слезу.
— Красиво, — сказала она.
Женщина прижала её к себе, крепко.
— Я люблю тебя. Помни это всегда.


Глава 2. Вспоминание
Они сидели рядом на скамейке — взрослая и девочка. Осень продолжала падать вокруг. Листья, как письма из прошлого, ложились на колени.
— А ты помнишь, как мы в детстве боялись темноты? — вдруг спросила женщина.
— Помню. Особенно, когда ветер дул в окно, и шторы шевелились, будто там кто-то есть.
— А потом мы сами придумали, что это добрые духи.
— Да! Я тогда даже имя придумала одному.
— Эльвин.
— Ты помнишь?! — девочка засмеялась.
Смех её был как звон фарфора, как музыка из далёкой комнаты.
— Я помню всё, — сказала женщина. — Даже запах школьных тетрадей. Как пахло пальцами после акварели. И как ты рисовала лошадей на полях.
— Я хотела быть художником. Или поэтом. Или врачом. Или всем сразу.
Они помолчали.
— Я… иногда скучаю по школе, — призналась девочка. — Там всё было понятно. Урок, перемена, обед.
— А во взрослой жизни всё не по расписанию. Там даже любовь приходит не вовремя.
— А что, любовь — это сложно?
Женщина улыбнулась печально.
— Сложно, когда ты даёшь сердце — и не всегда получаешь в ответ. Но если любовь настоящая… она остаётся. Даже если человек уходит. Даже если далеко.
— А ты всё ещё любишь его?
— Да.
— И он знает?
— Наверное. Или чувствует. Потому что я пишу о нём. Вот послушай:
Он — тишина в рассвете,
И свет на моём плече.
Он — не в поступках, не в свете,
А в том, как дышу я в ночи.
Он — как строка между строчек,
Как осень среди весны.
Я знаю — он тоже хочет
Той тишины, где мы.
— Это… красиво, — прошептала девочка. — И грустно.
— Иногда красиво и грустно — это одно и то же.
— А у тебя бывают счастливые дни?
Женщина задумалась.
— Бывают. Когда дочки смеются. Когда я пеку блины по нашему детскому рецепту. Когда ветер пахнет сиренью. Когда в метро вдруг кто-то улыбается просто так.
— Ты ещё любишь сирень?
— Люблю. И лиловые тюльпаны.
— Я тоже.
— Мы обе — это одно.
Девочка вздохнула.
— А если я скажу тебе, что ты слишком часто грустишь? Что ты стала слишком серьёзной?
Женщина кивнула.
— Ты будешь права. Иногда мне не хватает тебя. Твоей наивности. Сказок. Лёгкости. Умения верить, что всё — ещё впереди.
— А ведь всё правда впереди.
— Даже сейчас?
— Особенно сейчас. Потому что ты теперь знаешь, что главное — не победы. А добро.
— Ты говоришь, как взрослая.
— А ты — как девочка, — ответила малышка и улыбнулась.
Они вновь замолчали. И вдруг девочка сказала:
— А можно я тебе напомню, как ты мечтала?
Женщина удивилась:
— Конечно.
— Ты хотела, чтобы в доме был запах пирога и свечи. Чтобы рядом был человек, который держит за руку. Чтобы дети смеялись и не боялись ночи. Чтобы была музыка. И чтобы хоть кто-то в мире знал, что ты настоящая.
Женщина не сдержала слёз.
— Маленькая…
— Не плачь. Я просто хочу, чтобы ты знала — ты всё это сделала. Ты стала домом. Ты стала светом. Ты стала стихами.
И тогда она встала, вытянула руки и вдруг начала кружиться среди листьев. Платье взметнулось, бант качнулся. Она танцевала, как в детстве, будто пела ветру. И женщина встала тоже. Неуверенно. Но — встала. И — пошла к ней.
И они кружились вдвоём. Женщина и девочка. В потоке жёлтых, багряных листьев.
Мы с тобой — не враги, не прохожие,
Мы — одно. Мы — душа в двух мирах.
Просто ты — моя часть ,очень схожая.
А я — твоя в будущем страх.
Смех. Танец. Слёзы. Осень. Всё слилось воедино.
А потом всё затихло. И стало светло.

Глава 3. Пробуждение
Тишина.
Потом — дыхание. Медленное. Глубокое. Женщина лежала на боку, в полумраке своей комнаты. За окном — утро. Свет ещё не торопился, но воздух был уже другим. В нём не было тревоги. Только легкость, как будто она выспалась впервые за много лет.
Она не сразу открыла глаза.
В теле — странная нежность. Словно её обняли ночью, и этот жест остался в памяти кожи.
Когда она поднялась с постели, на ковре у кровати лежал один-единственный лист. Настоящий. Клёновый. Золотой.
Она взяла его в ладони и вдруг вспомнила — всё. Скамейку. Платье в горошек. Девочку, которая смеялась и крутилась под осенним дождём из листьев. Себя. Настоящую.
Она тихо сказала в комнату:
— Спасибо, что пришла.
Её голос прозвучал по-новому. Без усталости. Без тяжести. В нём был шёпот той самой девочки. И любовь, которой так не хватало.
Она прошла на кухню. Поставила чайник. Открыла окно — и в комнату ворвался ветер. Свежий, октябрьский. Он пах детством. И морем. И почему-то — лиловыми тюльпанами.
Женщина села за стол. Открыла блокнот. И начала писать. Стихи сами складывались в строчки. Без усилий. Легко. Так, как будто рядом стояли маленькие ладошки и подсказывали.
Когда-то я думала: выросну — всё исчезнет.
А оказалось — выросла, и нашла тебя.
Не в зеркале, не в тенях, не в памяти…
А в себе.
Ты осталась со мной.
Ты просто молчала,
Ждала, пока я снова захочу быть живой.
Она улыбнулась. Написала на полях: для тебя, маленькая. Затем встала, накинула пальто и вышла.
На улице был листопад. Тот самый. Золотой. Живой.
И женщина шла под дождём из листьев, не прячась.
Она чувствовала, как девочка внутри улыбается.
И больше не боится.

Постскриптум. Письмо изнутри
Ты не забыла. Я знаю.
Ты просто взрослеешь в пути.
И даже когда от себя убегаешь —
Всё равно продолжаешь цвести.
Я — в твоём смехе, внезапном, как ветер,
Я и в словах, что летят в тетрадь,
Я и в лиловых тюльпанах, в рассвете,
Я — в умении нежно прощать.
Нет ты — не отчаялась.
Ты стала тише,честнее,мудрей.
И я люблю тебя сильно,сильно
 Сильнее,
Чем самых первых дней.
Эпилог. Письмо дочерям
Мои любимые,
Когда-нибудь вы вырастете.
Станете носить мамины туфли и серьёзные взгляды. Будете спешить, переживать, влюбляться, ошибаться, искать себя.
И, может быть, в какой-то момент — вам покажется, что вы потеряли ту девочку, которой были. Весёлую, наивную, рисующую на обоях и верящую в чудеса.
Пожалуйста, не теряйте её. Берегите. Обнимайте её внутри себя, когда особенно сложно.
Потому что эта девочка — и есть ваше самое настоящее "я".
Я долго искала свою. И теперь знаю:
счастье — это не громкие победы, а тихие утренние разговоры с собой.
Вы — мои главные стихи.
Вы — то, что делает меня сильной.
И я хочу, чтобы вы знали: любовь — не всегда лёгкая, но всегда живая.
И добро — не абстракция. Его можно сделать руками. Словами. Поступками.
Пусть в вашей жизни будет место и морю, и листопаду, и поэзии, и мечтам.
И пусть каждая из вас однажды встретит свою внутреннюю девочку —
и не отпустит.
С бесконечной любовью!
Мама..