ВОВ и использование пленных

  До конца 1942 года вопрос использования советской стороной не-
мецких военнопленных не был актуальным, потому что этих пленных
практически не было.
  На самом деле они, конечно же, в наличии имелись, но к концу
1942 года их насчитывалось раз в 200 меньше, чем советских плен-
ных на германской стороне. Чуть более 10 000.
  Немецкие пленные, которых заставили пройти по Красной площади и
улицам Москвы 7 ноября 1941 года -- это, по-видимому, были ВСЕ из
имевшихся. Ну, за исключением неходячих.
  Надо, конечно, предполагать, что бойцы РККА в первые два года
войны старались пленных не брать: во-первых, с ними было хлопотно
в отступлениях, во-вторых, руки чесались мстить "за слёзы наших
матерей". Но немцы ведь тоже не церемонились.
  Условия содержания немецких пленных на советской стороне были
ужасные, но всё же значительно лучшие, чем условия содержания со-
ветских пленных на германской стороне. Из советских пленных по-
гибло в плену около 60%, из немецких -- только каждый шестой.
Часть советских пленных, правда, лишилась жизни, сражаясь на сто-
роне Германии.
  Пленные -- это в первую очередь ресурс. Ресурс для достижения
победы. А ресурсы надо беречь. Ресурсный характер пленных должен
был ВТЕМЯШИВАТЬСЯ в головы красноармейцев.
  Пленные -- это...
    - источник информации;
    - возможные коллаборационисты;
    - среда для подготовки разведчиков;
    - рабочая сила;
    - инструмент пропаганды;
    - средство давления на противника;
    - расходный материал в особо рискованных и вредных делах.

  Готовиться к интенсивной работе с пленными следует ещё до нача-
ла войны. Хотя бы прописать всякие инструкции, определиться со
структурой учреждений и правильно настропалять бойцов.
  Немцы в начале войны не берегли советских пленных, потому
что...
    - тех было слишком много, а еды не хватало;
    - была установка на частичное вымаривание русских;
    - имело место представление о собственном расовом превос-
      ходстве;
    - ужасные условия содержания лучше располагали к вынужден-
      ному коллаборационизму.

  Коллаборационизм бывает принудительный и добровольный. Добро-
вольный коллаборационизм бывает по расчёту (ради выживания) и по
идейным соображениям. Среди "идейных" можно в свою очередь выде-
лять стойких, колеблющихся и попутчиков. "Идейные" коллаборацио-
нисты -- это по сути не "изменники Родины", а проявившиеся враги.
"Изменники" -- это коллаборационисты по расчёту, из стремления
выжить и хорошо устроиться.
  На стороне Гитлера повоевало около 1.5 миллионов [бывших] со-
ветских граждан. Если бы политика гитлеровцев в отношении военно-
пленных и жителей оккупированных советских территорий была рас-
чётливее, коллаборационистов было бы много больше (благодаря
сталинистам), но нацистам мешали быть эффективными их заскоки.
Но это относится уже к теме: "причины поражения нацистской Гер-
мании" (вот в рамках ЭТОЙ темы вопрос правильной работы с плен-
ными -- советскими -- уже был очень важным).
  Коллаборационистский Национальный комитет "Свободная Германия"
из немецких военнопленных был создан только в июле 1943 года. По-
чему так поздно? Потому что только к тому времени события стали
убеждать, что Германия войну проиграет. Прежде же антигитлеровс-
кая агитация в среде немцев имела успех близкий к нулевому.
  Советские реалии не располагали пленных немцев к "идейному"
коллаборационизму: скорее, укрепляли их в нацистских представле-
ниях.
  Если бы СССР воевал много правильнее, немецких пленных появи-
лось бы много больше уже в первый месяц войны, и вопрос их эф-
фективного использования был бы значимым, поскольку СССР вряд ли
ограничился бы непосредственной защитой своей территории, а дви-
нулся бы "освобождать" Германию.
  Если бы немецкие пленные рассматривались в СССР как важный ре-
сурс, к ним в 1941-1942 гг. относились бы бережнее, и их накопи-
лось бы, может быть, поболее, чем 10 000: солдаты РККА добывали
бы стране этот ресурс, а не мстили.
  Если НКВД не берёг (= не рассматривал как ценный ресурс) даже
заключённых из советских граждан, надо полагать что отношение к
пленным немцам было ещё хуже. Впрочем, советская система отлича-
лась парадоксами. Скажем, над геройским лётчиком Девятаевым, бе-
жавшим с товарищами из немецкого плена на захваченном немецком
самолёте и сообщившем важные сведения о секретных работах немцев
над ракетами на острове Узедом, сталинисты сначала чуть ли не
глумились, зато власовцы и всякие полицаи, попавшие после войны
в советские лагеря, массово получили амнистию через несколько
лет (ну, может, власти вынужденно пошли навстречу пожеланиям со-
ветских женщин: оказалось, что им лучше иметь мужей из бывших
"изменников Родины", чем никаких, а рожать стране новых будущих
солдат было очень надо).
  В принципе СССР мог бы КОЗЫРЯТЬ образцовым состоянием своих пе-
нитенциарных учреждений и лагерей для военнопленных -- и много
чего иметь с этого в аспекте пропаганды, дипломатии, фронтовой
агитации, направленной на немецкую сторону, и предотвращения кол-
лаборационизма, но чтобы иметь образцовые лагеря, надо было и в
остальной стране обеспечить более-менее симпатичный порядок,
пусть и без роскоши (кстати, ненужной), но как раз это сталинис-
там и не давалось -- из-за их увлечённости показухой и репрессия-
ми, непонимания решающей значимости интеллекта и креатива, а во-
все не из-за тяжести последствий Гражданской войны. Позитивное
было -- и в немалом количестве -- но оно не перевесило негативно-
го.
  О, лагеря... "Архипелаг Гулаг" мог стать "двигателем прогресса"
и гордостью страны, а стал разгулом "слишком человеческого", со-
бранием ужасов, великим позором, генератором ненависти к социали-
зму, бомбой под СССР. Шарашки -- это была недурственная идея, но
маловатенькая.