Перспектива. Глава 12

Прошедшие два года были удачными. И щедрыми на открытия. 
Ригестайн и Лейнолл трудились не покладая рук, и замок понемногу поднимался из руин.  Возрождались окрестные деревни, заселяемые крестьянами, ищущими сытой и спокойной жизни под рукой честного и справедливого хозяина. Засеянные поля и облагороженные сады давали обильные урожаи – земля, отдохнувшая за почти четверть века от сохи и плуга, щедро плодоносила, и Ригестайн сполна окупил те средства, что вложил в свои владения. Теперь он владел собственным кораблем – быстроходным двухмачтовым дромоном, носящим название «Южный страж».   
Иннегард, принявший управление Черной флотилией, оказался там на своём месте, как и ожидал Гилэстэл. Авантюрист по натуре, целеустремленный, предприимчивый, смелый, с крутым, подчас беспощадным, нравом, Иннегард быстро завоевал авторитет у капитанов. Теперь его знали и уважали главы как торговых сообществ, так и теневых синдикатов Уросса, Вааспурта, Дусан-Дадара и многих других городов за пределами Маверранума. Свой корабль Иннегард назвал «Искра».
А самой большой гордостью Гилэстэла стало то, что он нашёл, наконец, способ коммуникации без участия голубей, курьеров и прочих посредников.  Описание устройства, позволяющего связаться на расстоянии с кем угодно, он отыскал в одной из своих многочисленных книг. Устройство представляло собой стеклянный прозрачный шар, приводимый в действие длинным и сложным заклинанием. На то, чтобы создать два таких шара, ушло несколько недель. Их размер и состав стекла пришлось определять опытным путем.
Первые испытания прошли, как всегда, с участием Астида. Взяв с собой один из шаров, полукровка отправился на другой край острова. Его отобразившееся в шаре лицо было искаженным, словно растекшимся изнутри по сфере. Гилэстэл не смог сдержать смеха, глядя на несообразно огромный нос и казавшиеся выпученными глаза Астида. А тот, в свою очередь, развеселился, узрев в шаре вместо полуэльфа нечто одутловатое и седое со скрипучим голосом - звуко и цветопередача оставляли желать лучшего.
Говорить на серьезные темы с собеседниками, чьи перекошенные раздутые лица невнятно шлепали растянутыми ртами, было бы невозможно. И Гилэстэл, покорпев в лаборатории, усовершенствовал устройство. 
Итогом его трудов стал изящный круглый столик, с вырезанной по краю столешницы канавкой, на дне которой было написано заклинание. Поверхность столешницы была разделена на радиальные секторы с именами, а в центре столика в углублении помещался хрустальный шарик диаметром всего лишь в дюйм. Чтобы открыть канал связи, требовалось засыпать в канавку активирующий порошок и запустить шарик катиться по канавке, начав с того сектора, в котором было указано имя нужного собеседника.
Астиду снова пришлось прогуляться по острову в ожидании мига, когда Гилэстэл свяжется с ним через новый прибор. Дрожь медальона подсказала полукровке этот момент. Произнеся заветное слово, он открыл канал связи. В сгустившемся на уровне его лица туманном облачке образовался круглый просвет, и Астид увидел довольно улыбающегося Гилэстэла. В его истинном, не искаженном ничем облике.
- Слышишь меня? – спросил маг.
- Слышу и вижу, - ответил Астид. – Словно вы стоите сейчас рядом со мной. И в очередной раз преклоняюсь перед вашим умом.
Гилэстэл кивнул и остановил мчащийся по кругу шарик, прервав контакт.
Единственным, что доставляло Гилэстэлу огорчение в череде успехов и удач, было обучение Улле. Он разительно отличался от всех, кого Гилэстэл обучал раньше. Этим отличием юного оборотня от Астида, Ригестайна, Иннегарда и Лейнолла являлось отсутствие желания учиться, постигать новое и совершенствоваться. Улле был уверен, что он и так идеален, и причина его пребывания на острове – безопасность его самого и его семьи, а не учеба. И видел он в Гилэстэле телохранителя, а не наставника.
Его не интересовала воинская наука, не интересовало оружие.
- Моё оружие - клыки и когти, - пожимал он плечами, когда на тренировочном корте Астид предлагал ему меч, копье или лук.
- А если придется защищаться?
- Защитное заклинание я уже знаю. Станет туго – просто убегу.
Его мало интересовала магия. Он считал, что его собственный дар манипулирования с лихвой заменяет любое другое умение.  Из имеющихся в библиотеке замка многочисленных книг Улле, понуждаемый Гилэстэлом к чтению, предпочитал бестиарии, зоологические энциклопедии и труды об охоте.
Лес оставался любимым местом Улле. Поголовье зайцев на острове заметно уменьшилось со дня его приезда.  Он пропадал там целыми днями, исчезая без предупреждения и возвращаясь, когда вздумается. И в теплое время года норовил ограничить свой гардероб лишь полотняными штанами. Заставить его одеться подобающим образом могли либо Астид, либо князь, либо холод.
Вместе с тем он был совсем не глуп. В лаборатории, присутствуя при экспериментах Гилэстэла, он задавал вопросы, которые не могли бы прийти в голову глупцу, и с видимым интересом умело вскрывал звериные тушки. 
В поведении Улле преобладали лень, эпатаж, эгоизм и самоуверенность. А еще – полнейшее пренебрежение к обитателям острова, кроме Гилэстэла и Астида. 
- Это возраст, - пытался оправдать Гилэстэл характер Улле. - Нигилизм свойственен юности. Еще не определены цели, не осознан смысл существования.
- Его цели – зайцы и косули в норхетских лесах, - хмурился Астид. – Больше его ничто не интересует. Ну, разве что еще дурные шутки над слугами. 
- Что еще он натворил? – обреченно спрашивал Гилэстэл.
Творил Улле разное. Шутки его, как и говорил Сингеле, были в большей степени страшны, чем смешны. То боящийся высоты библиотекарь, пенявший Улле на помятые страницы книги, оказывался на верхушке какого-нибудь дерева.  То брилась наголо горничная, убравшая без разрешения из комнаты Улле его охотничьи трофеи, уже начинающие попахивать. А танец перед главными дверями замка голого повара, отказавшегося готовить добытого лесного кота, Гилэстэл запомнил надолго. 
Астида поражало гигантское, неизмеримое по глубине терпение князя.
- Зря вы с ним тетешкаетесь, - говорил Гилэстэлу полукровка. – Его звериная натура понимает и уважает только силу.
- Я не тетешкаюсь. Я жду, Астид.
- Чего? Дня, когда он разрушит Норхет?
- Дня, когда он повзрослеет.
- Боюсь, не все до него доживут, - скептически кривился Астид.
Полукровка оказался прав. В день своего шестнадцатилетия Улле убил человека.
В этот день на кухне с раннего утра кипела работа. Не испытывающие теплых чувств  к Улле, повара и кухарки не хотели ударить в грязь лицом перед князем. Пеклись пироги, жарились  куры и утки, томилась  в печи оленина. Слоняющийся  по замку в предвкушении праздника, Улле забрел на кухню. Доставивший из гавани провиант возница – сутуловатый мужчина лет сорока, с болезненно бледным лицом,  как раз занес туда очередную партию продуктов. Улле с интересом заглянул в три больших деревянных жбана, стоявших на столе. Все три были наполнены мёдом – тягучим, душистым и прозрачным, как янтарь.  Улле нестерпимо захотелось сладкого. 
- Дай миску и ложку, - потребовал он у одной из кухарок.
Наполнив миску медом до самых краев, Улле уселся за стол, и, отломив от свежеиспеченного каравая горбушку, обмакнул её в мед.
- М-м, - облизал ложку, блаженно закатив глаза. - Откуда такая вкуснятина?
- Его милость Ригестайн  прислал, - улыбнулся  возчик. – С его пасек. «Южный страж» вчера в гавани пришвартовался, подгадал как раз к празднику.
- Попробуй, - Улле, отломив кусок хлеба, протянул его возчику  и подвинул миску.
- Благодарствую, ваша милость. Не ем я мёд.   
- Тебя угощает златолеский князь, а ты отказываешься? – нахмурился Улле.
- Простите, ваша милость, - поклонился возница. -  Нельзя мне мёд, я от него чешусь сильно. А если пчела ужалит, так и вовсе опухнуть могу.
- Ешь, - сузив глаза, процедил Улле.  – Бери ложку и ешь.
- Ваша милость, - попробовала вмешаться старшая кухарка. –  Лех правду говорит, нельзя ему.
- Я сказал – ешь.
Подчинившись злым разноцветным глазам, Лех ухватил ложку, щедро зачерпнул меда и сунул в рот. Проглотив, потянулся к чашке за новой порцией, потом еще и еще, до тех пор, пока она не опустела. Янтарные капли текли по подбородку, свисали с него тягучими нитями, пачкая одежду.
- Ну что, нигде не чешется? – рассмеялся Улле, отпуская сознание  возницы.
Лех пришел в себя, взглянул на ложку в руке, на пустую чашку, схватился за липкое лицо. Глаза его наполнились страхом.
- Ваша милость…
- У тебя вид, будто ты собачьего дерьма наелся, а не мёда! – расхохотался оборотень. – Перестань! Вкусно же?
Лех вдруг побледнел еще больше, покачнулся и сел на скамью. По его лицу пробежала судорога, дыхание стало хриплым и натужным. Схватившись за горло, Лех повалился  на пол, задыхаясь.
 - Что с ним? – вскочил из-за стола Улле.
- Князя зовите, ваша милость! – крикнула кухарка, бросаясь к возчику. -  Сказано ж было – нельзя ему мёд-то! Зовите князя быстрее!
Когда Гилэстэл появился на кухне, спасать было уже некого. Тело Леха, покрывшееся красными пятнами, с распухшим вывалившимся языком вынесли, погрузили на телегу и увезли.
Сумрачно выслушав кухарок и поваров, Гилэстэл кивком позвал за собой Улле. Выходя из кухни, сказал поварам:
-  Не переводите продукты. Праздник отменяется.
Улле плелся за князем, удрученный не столько судьбой возчика, сколько отмененным праздником. Князь привел его в свой кабинет и сел в кресло. Улле остался стоять.
- Я жду объяснений, - полуэльф хмуро смотрел на юношу.
Улле помедлил и пожал плечами.
- Вам всё уже кухарки рассказали. Я просто хотел его угостить. Разве я виноват, что он объелся?
- У Леха была непереносимость мёда и всего, что с ним связано. Ты убил этого человека, заставил его, по сути, принять яд. Есть что сказать?
- Я просто хотел пошутить.
Гилэстэл изучающее смотрел в холодные разноцветные зрачки юноши.  Не было в этих глазах ни скорби, ни раскаяния, ни сожаления. Лишь опасливое ожидание наказания, как у нашкодившего пса. «Хищник, прирожденный убийца» - подумал полуэльф. На ум пришел Астид и его неоценимое умение устранять «проблемы». Но Астид никогда не убивал ради потехи. 
- Помнишь, я говорил о свободе и об ответственности? – спросил князь.
Улле кивнул, внутренне обрадовавшись, что князь, как и раньше, ограничится нудной нотацией.      
- Так вот… Свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого.  Должен соблюдаться баланс между свободой индивидуальной и благом окружающих тебя людей.
- Я всё понял, ваша светлость, - в голосе Улле проскользнули нотки нетерпения и досады.   
- Хорошо, - не меняя тона, сказал Гилэстэл. -  Чтобы закрепить это понимание и восстановить баланс, я ограничу твою свободу во благо остальных.
- Снова ошейник на меня наденете? – насупился Улле.
Князь поднялся, подошел к одному из шкафов и извлек оттуда небольшую металлическую коробку странного вида и деревянную шкатулку.
 - Подойди, - приказал Гилэстэл, открывая коробку. 
Улле несмело приблизился. В коробке, открытой князем, обнаружился стеклянный стержень. А в шкатулке – тонкие и короткие волокна какого-то растения.  Гилэстэл взял  Улле за руку и провел чуть выше кисти стеклянным стержнем, засветившимся белым светом. Кожа там, где касался её стерженек, расползалась, обнажая мышцы, вены и тонкие сосуды, но боли Улле не почувствовал. Он хотел вырваться, но не смог – тело его не слушалось. Все, что оставалось – со страхом наблюдать, как Гилэстэл, взяв нить волокна, вкладывает её в образовавшуюся рану.  Князь провел стержнем по ране в обратном направлении, и она затянулась, не оставив и следа. То же самое было проделано со второй рукой. Убрав стержень в коробку, Гилэстэл взглянул на Улле.
- Я вживил в твои руки бузину. Вздумаешь извлечь её самостоятельно – вскроешь себе вены и истечешь кровью. 
- Вы не можете! Это неправильно! – Улле в панике распахнул глаза.
- Это правильно: за проступком должно следовать наказание.
- Но как мне теперь учиться?
- Отсутствие магии не помешает тебе читать книги, заниматься фехтованием и работать в лаборатории.
- И долго мне её носить?
- Пока не повзрослеешь. Иди.   
Улле понуро выбрел из кабинета. Через несколько минут туда вошел Астид.
- Что это с нашим волчонком? Сам не свой. Неужто совесть пробудилась?
- Не пробудилась, - ответил Гилэстэл. -  Надетый мной строгий ошейник не оставил ему поводов для веселья.
- Два года. Теперь я знаю максимальные размеры вашего терпения, - усмехнулся полукровка. -  Ригестайн передал письмо с капитаном «Южного стража».
Он подал князю свиток. Гилэстэл вскрыл печать, прочел и досадливо дернул щекой.
- Ригестайн просит разрешения на покупку новых земель к югу от его владений. Пишет, что два раза посылал письма с голубями, но ответа не получил.
- Ястребы расплодились, - пожал плечами Астид.
- Надо поскорее снабдить его и Иннегарда моим изобретением.
- Отправьте кораблем. Капитан передаст Ригестайну этот… э-э… Как вы его назвали, кстати? 
- Визионум. И я не доверю никому столь хрупкое оборудование. 
- Отправитесь на материк сами?
- Да, как только изготовлю новые экземпляры. Заодно взгляну на владения, которые он собирается приобрести и оценю их с Лейноллом успехи воочию, - Гилэстэл поднялся. – Ты поедешь со мной. Выбери из замковой стражи троих для сопровождения. 
- А Улле? Оставите его одного?   
- С острова он никуда не денется. Если два года наших усилий не оказали на него воздействия, еще пара-тройка месяцев не сыграют никакой роли. Пусть моё отсутствие будет для него экзаменом по самообразованию и дисциплине. После этого и оценим его дальнейшие перспективы.