Маруся. Из воспоминаний о детстве

      Бабушкина любимица - рыжая корова Маруся заболела. Легла в стойле, завалилась на правый бок и жалобно, протяжно мычала.
       Из соседнего района приехал  маленький шустрый дяденька - ветеринар. Он долго ходил возле коровы, осматривал её, приоткрывал веки, щупал живот и бока. Бабушка стояла тут же, рядом, держала ведро с тёплой водой и полотенцем. Вздыхала.   
       Жёлтый лучик света проникал в хлев и золотил солому.
Я крутилась рядом. Ветеринар строго глянул на меня, потом на бабушку и буркнул себе под нос:
       – Ребёнка убрать.
       Бабушка захлопотала вокруг меня, нежно выпроваживая за дверь. Она ласково уговаривала меня уйти в дом.
       Я не ушла. Вышла за дверь, но осталась стоять во дворе, крутя ручку у Дяди Гениного мотоцикла. Ветеринар вышел не скоро. Он что - то быстро - быстро говорил бабушке, на ходу вытирая руку белым полотенцем. Потом стрельнул глазами на меня и сказал:
      – Беги в дом, принеси ручку и листок бумаги.
       Я вбежала в комнату, но бумаги не нашла. Схватила со стола свежую дедушкину газету и карандаш и выскочила на двор.
        Ветеринар повертел газету в руках и аккуратным, мелким почерком написал на полях название лекарства. Потом вручил мне газету и сказал бабушке:
        – Лекарство нужно купить как можно быстрее. Я укол сделал, но это только чтоб облегчить её состояние.
       И посмотрев на меня строго добавил:
       – Надо купить. Срочно.
       И вышел со двора.
       Бабушка плакала и причитала:
        – Кто поедет за лекарством? Кто? Пятнадцать кил;метров. Все на покосе. А надо срочно.
        Я прижалась к ней, обняла:
        – Давай я, бабуль. Давай я!
        – Куда ты? Куда? Пятнадцать кил;метров?
        – Ну в поле, давай, тогда. За дядей Геной.
        И не дожидаясь ответа, побежала сквозь двор в шлёпках, как была, к выходу на картофельное поле.
        Я бежала долго. Издалека увидела своих и стала кричать и размахивать руками. Меня увидела первой мама. Потом Оля. Все поняли, что  что - то случилось и Оля побежала мне на встречу. А я уже изрядно устав и потеряв где - то по дороге шлёпки, опустилась на свежескошеную траву.
        – Что случилось – спросила меня старшая сестра. На лице её читалась тревога.
       – Корова. Корова заболела. Пришла на обеденную дойку и легла. Доктор был. Лекарство надо. Срочно. Ехать надо. Дядю Гену надо.
       Я откинулась в траву и зарылась лицом в свежую зелень. Оля развернулась и побежала в поле, где все уже ждали её и не отрываясь смотрели на то, как она приближается. А она им уже кричала, то, что я сейчас выпалила. А я вдыхала запах свежескошеной травы и бормотала себе под нос:
       Оленька, ты беги, беги, а я тут полежу и назад побегу, к бабушке и Марусе.
       Я поднялась на локте. Мимо пробежал дядя Гена. Я за ним. На тропинке справа я нашла левую шлёпку и обувая её на ходу, на тропе слева, заметила торчащую вверх правую. Когда я вбежала во двор, дядя Гена уже выкатывал мотоцикл.
      – И я! И я хочу! – кричала я сквозь слёзы.
       Но Урал взревел и дядя Гена махнув нам с бабушкой рукой, помчался по деревне.
        Бабушка пошла к корове, я за ней. Маруся полулежала. Нос её, всегда немного влажный, сделался сухим и на нём проступил отчётливый рисунок, с слегка посеревшими границами. Я опустилась перед Марусей на колени и тихо - тихо потрогала её нос. Он оказался сухой и горячий и словно исчерчен нескончаемым лабиринтом. Я погладила её рыжую, вмиг потяжелевшую голову и слёзы потекли из моих глаз. Марусины глаза тоже были полны слёз.
       Я ревела, всхливывала и сквозь рыдания кричала бабушке то срывающимся, то заикающимся голосом:
        – Бабушка! Она плачет! Маруууся! Плаааачет!
        И я вытирала её слёзы и свои, потом обнимала большую рыжую голову и снова вытирала её слёзы. Свои я уже не вытирала, они капали на Марусину голову, а я такая маленькая  рядом с ней и она такая большая и такая слабая в этот момент.
        Дядя гена приехал быстро. С ним снова приехал ветеринар. Он увидел меня рядом с коровой. Я буквально лежала на её голове и мои руки гладили её закрывающиеся от бессилия глаза.  Он не прогнал меня. Просто попросил отойти немного, чтобы корова не покалечила меня случайно рогами, в тот момент, когда он будет делать укол.
        Я отсела, но руки с доброй Марусиной морды не убрала.
Она не дёрнулась, когда он делал укол, только вздрогнула всем телом, и передёрнула спину.
         К вечеру Маруся встала. Бабушка принесла ей тёплое питьё. А я стояла рядом и гладила рыжий коровий бок. Маруся поправилась. Синие, умные глаза её смотрели на всех ласково. Нос снова стал влажным. Я гладила её морду, а она отвечала мне взаимностью и тихо - тихо цепляла мягкими губами мои светлые, пушистые волосы. А я уходя от неё целовала её нос и тихо шептала:
         – Ты только больше не болей и не плачь. И я тогда не буду. Обещаю...
        И осторожно затворяла за собой дверь.