Шепот ведьмы

                1.
   Вставая утром с постели, я уже мечтала, чтобы день быстрее закончился. Обнадёживая себя знанием того, что рабочий день заканчивается в шесть вечера, в любом случае я рассчитывала вернуться раньше. Подумаешь, взять какое-то интервью! Однако, собираясь в дорогу, складывая планшет, блокнот и запасные ручки, я не переставала задавать себе вопрос: «Зачем на это подписалась?», «Зачем мне вообще всё это нужно?». Но по итогу, сама дала согласие на эту авантюру, чтобы не сидеть ещё один день в редакционном улье, прибывая в нём лишь тенью.
   Спустя два часа монотонной дороги, от которой я порядком устала, блуждая в потоке своих мыслей, пытаясь в голове структурировать предстоящее интервью, не заметила, как свернула с основного шоссе и стала петлять по мрачным просёлочным дорогам. Проезжая мимо ветхих построек, во дворе которых изредка встречались только старики, я подумала, что такие места, существуют исключительно для тех, кто сбегает от мирской суеты и проводит остаток жизни здесь, становясь ближе к земле во всех смыслах.
   По обеим сторонам временами узкой дороги (настолько узкой, что низкорослые кусты шиповника царапали боковины моего новенького шевроле), теневую арку от дневного света постепенно стал создавать увесистый лапник хвойных деревьев, образуя затемнённый тоннель.
   Спустя ещё полчаса, минуя все возможные поселковые лабиринты, я всё-таки выехала на равнину, в конце которой, в обрамлении многовековых деревьев, виднелся ослепительно-белый особняк. Моё волнение нарастало, и в состоянии появившейся раздражительности от долгого пути, образуя тормозами машины плотное облако пыли, я дерзко въехала на частную территорию, как если бы на шпильках процарапала бы лаковый пол в приёмном зале нашего издательства.
   - Ну что же, приступим к интервью, - уверенно, с видом знатока своего дела сказала я старику, который уже стоял в проёме открытых дубовых дверей, и протянула ему для приветствия руку. – Добрый день, мистер Stern!
Когда я говорила, то умышленно понизила голос, чтобы придать себе более значимое положение.
   - Добрый день, юная леди!
Мы с хозяином особняка прошли в предложенную им часть дома, где планировалось провести беседу.
   - Порядок такой: я буду задавать вопросы, вы – отвечать. Интервью займёт не более двух часов.
   Он, лукавым прищуром тёмно-синих глаз, поглядел на меня, отчего я покрылась мурашками. В тот момент я ещё не понимала, что он сканировал меня до того, как я поздоровалась с ним, то есть, когда я делала первые шаги по его территории. И он прекрасно знал, что интервью такого плана никогда не бывают по протоколу. И сейчас, именно я была перед ним как на ладони, не скрывая своей импульсивности.
                2.
   Старик - это тот самый загадочный писатель, который в своё время вспыхнул блистательной звездой на небосводе поэтического мира, и ушедший в небытие, без каких-либо связующих контактов. И вот, спустя тридцать лет, он сам вышел на связь, изъявив желание дать интервью именно нашему изданию.
   Выбор у главного редактора пал на меня, так как у него было величайшее сомнение в успехе не только моего пребывания в издательстве, но и в том, что я привезу действительно достойный материал. И, чтобы я не мешалась никому под ногами, пока они все создают шедевры первых полос нашей газеты, послать в «Долину мертвецов» было решено меня.
   Добавлю важный момент: о писателе под псевдонимом mr. Stern уже давно забыли и перестали верить в то, что он ещё жив. Некоторые только временами обменивались плоскими шуточками и на этом всё. А название этой долины, как я уже потом сама догадалась, было основано на том, что упомянутые мною выше старики, уезжали из больших городов в забытые Богом места, где и проводили свои последние дни среди первозданной природной красоты.
   Когда мы с загадочным хозяином особняка расположились в гостевой зоне библиотечного отсека дома, он начал разговор сам, методично расправляя складки собачьей лежанки, на которую, ковыляя, взобрался его стареющий, но сохраняющий спортивную стойку – доберман.
   - Я написал много разных историй. Был период в моей жизни, когда меня распирало от идей.
   - Ну, может, просмотр многочисленных фильмов давали вам идеи? Как и многим из числа современных писателей, что-то по типу референса, - усмехнулась я, включая аудиозапись на планшете и параллельно раскрывая рукописный блокнот.
   - Нет, деточка, это так не работает, и не работало со мной никогда. Смотреть фильмы, ходить по выставкам, мне было абсолютно некогда. Успевать бы за потоком своего воображения. Я был эдаким комбо Стивена Спилберга, Люка Бессона, ну и из наших, - он в очередной раз затянулся трубкой, улыбнувшись лишь уголками губ, - Георгия Данелия, Андрея Тарковского. Да, пожалуй, и всё.
   - Сколько жанров литературы вы «примерили» на себя?
   Старик замолчал. Его взгляд был устремлен в глубину фруктового сада, расположенного во внутреннем дворе особняка, за которым просматривалась холмистая долина, залитая солнечным светом, будто горбушка хлеба толстым слоем масла.
   - Уверен, юная леди, вы сможете сами сосчитать, после того, как услышите хотя бы первую историю.
   Напольные часы пробили полдень.
                3.
   - Итак, мой первый рассказ о человеке, который чудом выжил при землетрясении и потом, спасал других людей из-под завалов. В моей жизни это объигралось таким образом, что много лет назад я поехал отдыхать в Турцию, и там случилось невероятное. Практически один в один по сюжету моего рассказа: я спасал тех, кто подавал признаки жизни,  находясь под руинами, и тех людей, чьи жизни обрывалась при  неправильном управлении спасательной техникой; тогда, они покидали мир, находясь у меня на руках, и ища ответа – «За что» Почему?» в моих глазах. О том, что это всё происходило со мной, как и у героя моего рассказа, я понял не сразу, так как слова ведьмы выкинул из головы. Мне в тот период жизни вообще-то не о чем было больше желать: пик славы, контракты с лучшими режиссёрами страны, дорогая квартира в центре мегаполиса, красавица жена, ребёнок. И тут такое совпадение! Одно из самых первых, - сказал старик и поднял вверх указательный палец, тем самым отмечая, что это только начало.
   - Слова ведьмы? – акцентировала я.
   - Да, но об этом чуть позже.
   На долю секунды по его лицу пробежала тень тоски и горестной печали. Потом он продолжил:
   - После, была драматическая история про мальчика, оставшегося без родителей в чужой стране. Сюжет прост – он старался выживать, как мог. Я думал, эта история у меня никак не проявится, я был сиротой, и слишком взрослым, чтобы хоть как-то соответствовать своему герою. Я даже насмехался над судьбой, но это было глубочайшее заблуждение. Мне довелось познакомиться с семейной парой, которым я впоследствии стал как сын. Они спасли меня из рабства.
   Я в удивлении приоткрыла рот. Рабство в наше время? Всё-таки надо хоть иногда интересоваться тем, что происходит в мире. И я продолжила внимательно слушать:
   - В составе научной группы, та семейная пара путешествовала по Западной Азии. А я, когда потерял семью, был не в себе, и покинул Родину, уехав, куда глаза глядят. Страну пребывания я выбирал прямо в аэропорту. И вот таким бездумным способом убегая от реальности, я попал в плен в одну из стран ближнего востока. Одно время, мы, заключенные, постоянно были свидетелями стычек воинственных вооружённых людей, между которыми был невероятный накал гневных эмоций, перерастающий в беспорядочную стрельбу. Тогда мы чудом спаслись от шальных пуль.
   И так получилось, что нас, оставшихся, видимо физически самых крепких, предполагалось использовать на тяжелых работах, что мы и делали: по первому времени просто копали окопы и сооружали постройки по типу землянок. После этого, нас, перевозили ещё и ещё, и где-то там в одном из поселений, я встретил их, моих будущих родителей. Они вывезли меня оттуда, где я, скорее всего и закончил бы свою жизнь.
   - Они вас усыновили?
   - Как бы, да. Своих детей они не могли иметь, и со временем, они полностью ушли в работу в Красном Кресте. После того, как мы появились в жизни друг у друга, они растворились в любви ко мне. Кстати, этот особняк мне перешёл по наследству от них. Этих родителей я нашёл и потерял очень быстро. Не успевший привязаться и насладиться искренней заботой обо мне, я лишился их, в одночасье, при трагических обстоятельствах.
   Нам принесли травяной чай, в аромате которого я уловила тонкий, едва уловимый шлейф горного чабреца и дикой мяты.
   Стрелки часов показывали час дня.
                4.
   - На пике творческой карьеры, до всех этих историй со мной, я неистово упивался своей славой. Я был не то, что на коне, а был, понимаешь ли, выше всего этого.
  - Богом? – осторожно предположила я.
   - Видимо, да, – старик от души посмеялся. - У меня было чёткое ощущение, что пока я не выпишу всё, чем полнится мой ум, моя душа, я не умру. Но я не умер и тогда, когда написал последний рассказ.
   - Почему последний? Почему вы решили остановиться? Или же, что вас остановило? - продолжала засыпать вопросами я.
   - Шепот ведьмы.
   Молчаливый вопрос, выразившийся в приподнятых мною бровях, остался без ответа.
   Обеденная трапеза отвлекла нас от основной темы интервью, во время которой, мне также было очень интересно слушать его истории о кулинарных пристрастиях тех народностей, среди которых он побывал в своё время: и в доброе, и не очень.
   После, мы с ним вышли во внутренний двор дома. Доберман, следовавший за нами буквально попятам, стал по хозяйски прогуливаться вдоль сада, иногда останавливаясь и прислушиваясь к звукам, которые слышал только он. Обводя рукой свои владения, старик рассказывал, где и какие деревья растут, и что ему напоминает этот сад. В одном из его рассказов «Грезы в моём саду», он описывал судьбу девушки, которая во время войны, вместе со своей семьёй помогала размещать раненых в их доме, и излечивала их души, вселяя веру в лучшее. Именно под сводами деревьев сада, вывозя на ежедневные прогулки одного из солдат, помогая ему восстановиться, она ненароком и влюбила его в себя.
   - Доби, ко мне! - позвал старик своего верного друга. В косых лучах солнечного света, которые высветили неувиденное ранее, меня поразил глубокий шрам на правом боку собаки.
   - Смотрю, с кличкой псу вы особо не заморачивались, - только и смогла сказать я.
   - Ну, я не из тех, кто усложняет жизнь. По крайней мере – она же и научила меня на очень многие вещи смотреть по-другому: как можно проще, непредвзято. Кстати, про ведьму. Это главное звено в цепочке повествуемых мною событий.
   Мы все втроём снова устроились на свои места в уютной книжной зоне особняка.
                5.
   - Как-то раз, на презентации в гостином зале художественной галереи, передо мной возникла молодая женщина, в бирюзовом платье и с вплетёнными в волосы васильками. Она протягивала книжку для автографа. Помню, я тогда небрежно кинул, что занят, потому что мне важнее было с главным редактором обговорить детали следующей выездной книжной выставки. Я даже не обратил внимания на ту поклонницу. Таких назойливых (а в моём поле зрения она периодически появлялась за вечер), всегда было и будет много. В своей славе я поднялся слишком высоко, чтобы давать автографы абы кому. И в тот момент, когда меня в ней почему-то привлекли слабовидимые, пульсирующие узоры в стиле индийского мехенди на бледной коже, время будто остановилось. Стоп-кадр. Она мгновенно преобразилась в женщину, которая была на две головы выше самых высоких мужчин в зале. Волосы, которые до этого были заплетены в тугую косу цвета тёмного пламени, пылающим огнём стали развиваться вокруг её лица, на котором подведённые чёрным золотистого цвета глаза, выразительно смотрели прямо в мою сущность. И её манящие алые губы, произнёсшие обволакивающим пламенем те роковые для меня слова:
   - «С этого дня, ты будешь проживать всё написанное тобой, и никак иначе!».
   - Спустя десять секунд, всё вокруг снова стало обычным. Только на моей руке осталась небольшая метка, как напоминание, - сказал старик и показал след от ожога в виде очертания глаза на сгибе кисти левой руки.
   Я стала делать зарисовку в своём блокноте. На моё удивление, краситель перестал выписывать узоры и линии букв. Запасные ручки тоже протестовали, оставляя лишь вдавленные дорожки штрихов. Образовалась пауза, но эта заминка не смутила никого из нас. Аудиозапись шла, интервью продолжалось, и я отложила в сторону всё, что мешало бы полностью сосредоточиться на историях, при этом, удобнее расположившись в широком кресле с необычным восточным орнаментом.
   Когда старик вспоминал подробности написания рассказов и жизненные ситуации, в которые его закидывала порочная нить судьбы, в моменты пауз, он задумчиво выбирал фотографии из потрёпанного атласного альбома, как бы примеряя – насколько эти снимки могут быть полезны для моего интервью. А я, в эти моменты думала вот о чём, и это меня поразило до глубины души: приехавшая хозяйкой положения, под влиянием его историй, я начинала понимать свою уязвимость, потому что меня начало затягивать в рассказы старика, как медведя в бочку с мёдом.
   Каждое повествование, это немыслимое фэнтези, детективное расследование и триллер. Каждая история, это глубокая печаль, искромётный юмор и драма.
   - Был такой случай в моей жизни, когда я очень серьёзно заболел. Но не умер.
   - Это тот рассказ, когда главный герой цеплялся за жизнь, выгрызая каждый прожитый день? «За пять минут - до», вроде так называется?
   - Именно так. Когда я после всех потерь балансировал между жизнью и смертью, когда в один из дней уже смирился со своей участью, когда нашёл оправдания всем своим врагам и завистникам, и когда я дал быть всему тому, что случилось со мной, без осуждения кого-либо, то уже готов был перейти за границу другого мира, то есть в мир, где обитают души. Временами, я действительно чувствовал, что начинается мой переход: я начинал всё видеть как в тумане. Это как при минусовом зрении ходить без очков, видишь только очертания силуэтов.
   - И что же случилось? – спросила я, вновь проявляя нетерпение, этим самым, выдавая свой юный возраст. Но старик не сделал мне замечание, а терпеливо продолжил:
   - В моей жизни появился Доби. Уж не знаю, какие были обстоятельства получения им увечий, которые на первый взгляд были несовместимы с жизнью, моя цель была – спасти его, не смотря ни на что. Моя жизнь – за жизнь бедного пёселя. Однако, выхаживая его, я совсем забывал про себя, про свой недуг, потому что круглосуточно находился рядом с Доби: делал постоянные перевязки, после того как сшил его рану, кормил его по крупицам посильной для него едой; убирал за ним, когда он ещё не мог вставать. Должен сказать, что навыки, приобретенные тогда, в плену, очень пригодились мне. Заботясь о Доби, я излечился сам. Это было чудо, в которое мне с трудом верилось, особенно во время планового посещения клиники. Врач, дрожащими руками, испытывая крайнее удивление и искреннюю радость, передавая мне результаты снимков, раз десять переспрашивал – «Как такое может быть?».
   Старик замолчал, снова устремляя взгляд на сад, уносясь мыслями в воспоминания тех дней. Я шумно выдохнула и разгладила несуществующие морщины на своём лбу.
   За окном стемнело, и в саду зажглись диковинные фонари в виде мотыльков. «Это по любому рука бывшей хозяйки особняка» - подумала я, - «Придать нежной загадочности обычным вещам». Чёрная ворона, то ли её муляж, освещённая одним из ближайших фонарей, неподвижно наблюдала за нами.
                6.
   - А как же та история с котом? Тот забавный рассказ, где он путешествовал во времени, - я решила сменить тему на более позитивную, чтобы не углубляться в печаль от осознания груза уже сказанного им.
   Старик звучно рассмеялся, видимо вспомнив один из своих необычных рассказов о блуждающей душе кота. В этот момент, дремавший Доби, приоткрыл сонные глаза и снова, со вздохом, опустил тяжёлую голову на подушку, при этом гортанно рыкнув.
   - Меня радует, что вы, юная леди, так прекрасно осведомлены. Да, была и такая история, предполагаю, что была. Будучи в рабстве, подвергаясь периодическим издевательствам плетью и пыткам голодом, я действительно впадал в небытие, как мне рассказывали. И вероятно, в эти периоды вполне мог перевоплощаться в кого угодно.
   - А что вы скажете про ваше познание мировых религий? На ум приходит повествование о монахе-агностике в рассказе «Через облака».
   Я слушала его, когда ехала в машине, заранее скачав избранные рассказы загадочного автора, по пути знакомясь с его творчеством, известным до его исчезновения.
   - Для начала ты должна знать, что Бог един. Когда разум бессилен объяснить что-либо, на помощь всегда приходит – вера. Каждый народ, живя в разных местностях, развивая свои культурные ценности, придумывал свои совокупные нормы, нравственные учения, правила бытия и обряды.
   - Это закономерно.
   - Это также объясняет их разность между собой. Глупо предполагать, что одна религия поглотит все имеющиеся. Всегда будут те, кто не только живёт по-другому, но и мыслит иначе. Со временем, каждая мировая религия и её ответвления, нашла во мне отклик, но не во всём конечно. Есть идеи религий, которые я не принял до глубины души, а есть такие, которые закрепились во мне чётким убеждением, что именно так и должно быть. Я следую этому до сих пор и считаю правильным именно для себя. Своего рода это микс канонов, например: я понял, что всегда и во всём существует причина и следствие, имеющие своё отражение в будущем; причинами страданий человека являются привязанности и желания. Я даже приобрёл умение прощать грехи, через любовь к ближнему. Таким образом, я смог избавиться от предрассудков и суеверий, придя в конечном итоге к праведному образу жизни, не желая никому зла, не завидуя, и принимая со смирением то, что было щедро даровано моей душе в виде многочисленных испытаний.
   Старик сделал паузу, когда вошла экономка, методично переходящая от подсвечника к подсвечнику зажигая свечи, установленные на разных уровнях высоты, отчего тени от предметов приобретали пляшущие, и как мне стало казаться, зловещие формы.
   - Отмечу, что моё мировоззрение постоянно подвергалось проверкам. Я не принимал на слепую веру то, что мне пытались внушить, и не смог жить ограниченный рамками, поэтому, пошёл дальше. Я был жаден до получения новых знаний, и был широко открыт всему новому, будто, мне дали второй шанс на новую жизнь и я, наконец, понял, что от меня хочет Всевышний. Не всем дано переосмыслить свою жизнь и жизнь человечества в целом.
   - «А кому дано, всегда умирает в одиночестве», – процитировала я одно из высказываний его рассказа о монахе, жившего во времена религиозных гонений.
Я инстинктивно повернулась в сторону резного книжного стеллажа, стоящего в комнате особняком, за стеклянными дверцами которого в обрамлении характерного символизма, увидела Библию, Коран, Веды, Танах и другие священные книги, переплёт которых в отблесках свечей контрастировал золотистыми вспышками, будто книги показывали своё молчаливое участие в нашей беседе.
   Напольные часы пробили полночь.
                7.
   Я продолжала слушать и слушать старика, так как была полностью поглощена его историями: о войне, о трагедии похищения детей и тяжелой доле их матерей; о невероятных исцелениях людей человеком, открывшего один из секретов тайного ордена; о путешествии шальной пули в теле учёного и многое много другое, что, так или иначе, отслеживалось совершенно непостижимым образом и в жизни этого удивительного человека.
   «Уфффф, ну и судьба», - думала я в минуты пауз.
   Потеряв счёт времени, попивая ароматный какао, заботливо приносимый нам экономкой, я всё-таки успевала периодически посматривать на строку аудиозаписи в планшете.
   - А ваша последняя история. Она про что?
   - В ней я описал, как хотел бы умереть.
   И снова, эти лукавые морщинки вокруг его глаз. Про такое говорят: «улыбаться глазами».
   - И, как бы вы хотели умереть? Вы позволите мне узнать? – мягко спросила я.
   - Утром, мой юный журналист, утром. Я очень устал, и хочу вздремнуть. И вам не помешает отдохнуть.
   Сказав это, он впервые коснулся моей руки, накрыв мою ладошку своей морщинистой, но такой уютной ладонью.
   Тяжело встав, старик стал подниматься наверх, рукой показав на дверь в комнату, где я могла расположиться. Почему то, его моложавость придающая неопределенность возрасту вдруг исчезла, и я увидела, что передо мной был действительно старый человек, прибитый не хилым жизненным опытом. Доберман плёлся за ним в такт его шагам.
   Как оказалось, мы разошлись с ним под утро, когда солнце начало извещать о себе красной полосой по линии мрачного горизонта. Я понимала, что мне просто необходимо перезагрузиться сном. Но во сне, я будто балансировала между двух миров: то просыпалась, то снова совершала квантовый скачок в новый сюжет. Измученная сменой сюжетов моего сна, я с трудом открыла веки лишь тогда, когда солнечный луч настойчиво согревал мою щёку.
   Быстро умывшись, и наспех сложив свой дорожный портфель, выйдя из комнаты, я стала искать старика, сперва осмотрев первый этаж, потом стала осторожно подниматься на второй, где в тёмном проёме арки, ночью, я в последний раз видела его. Теперь же, солнце светило, будто со всех сторон. Цветные витражи создавали красочные, жизнерадостные переливы.
   Дом будто ожил, он светился. За исключением меня.
   Потому что передо мной, за приоткрытой дверью одной из комнат, неподвижно, погружённое в вечный сон, на большой кровати из резного дерева, покрытой кремового цвета плотным покрывалом, лежало бездыханное тело старика. В его руках я заметила белый сложенный листок, осторожно развернув который я прочитала: «Это мой последний рассказ. Прощай, моя милая! Я был очень рад провести последние часы своей жизни с тобой, со своей внучкой».
   p.s. «История mr.Stern», на удивление, была не только на первой полосе нашей газеты, но и выпущена крупным тиражом одного из самых крупных литературных агентств. Это интервью стало моим звёздным часом. Но о том, что это был моей дедушка, я никому не рассказывала, так как, не знала, как быть с этим открытием, рождающим множество вопросов, и прежде всего - к моему отцу.