Диалоги в обойме для Парабеллума

Мне нравится ходить по городу, угадывать лица. Пустые карточки меня не интересуют. Как и переполненные досье. И там и там, кроется подвох. Иду, одев на себя сотую по счёту личину. Пусть вас не смущает этот термин. Настрой у меня бывает разным и настроение. Сегодня я ощущаю кураж, давно я не выходил на охоту. Тихая охота, это не только и не столько сбор ягод и грибов, как информации. Люди мне становятся всё менее интересны, но я и не ищу людей. Открытые летние кафе, там как раз много таких, кто людьми не  являются, но они-то меня и интересуют в первую очередь. Вот, к примеру, сидит жиголо, гладит ручку своей даме, а сам спит и видит как залезть  в её не потраченный после смерти любимого мужа американский мильён. А вот ещё один аферист с твёрдым знаком на конце, но он больше спортсмен, нежели обычный подонок. А вот киллер! Представьте себе! Он думает, что у него железобетонная легенда, а сам не удосужился даже убрать микроскопическую капельку чужой крови с обшлага своей любимой «косухи». А это… Стоп, кто это? Я прошёл мимо столика, но выдал себя догадкой, электрический импульс, посланный моим мозгом, был считан им моментально.   Хорошо, я сейчас дойду вон до того поворота, а потом мне следует срочно принимать решение, возвращаться, или уже сейчас, круто развернувшись на  месте, ждать от него демарша? Что интересно, что в его визитной карточке было написано: «сто четырнадцать градусов по Фаренгейту»! Там были ещё какие-то цифры, но я не  успел их прочесть. Кстати, он подумал о том же, что и я. Ему сейчас тоже предстоит решать, срочно покинуть кафе, либо тотчас же подняться из-за стола и  принять мой вызов? Когда случился Уотерегейт,  я  был ещё совсем маленьким мальчишкой. К чему я вдруг вспомнил эту дату? Просто Фаренгейт навёл меня на мысль, что по аналогии с этим странным существом из придорожного кафе «Она», форинтгейт так же маловероятен, как и то, что этот нечеловек простит мне мою оплошность. Я ускоряю шаг, но явно не успеваю, майский воздух становится настолько горяч, что мои лёгкие едва справляются. Он всё же поднялся из-за стола! Как же я был наивен! По привычке я вбрасываю себя  в резервное состояние, и пока плоть моя, бывшая подставной, разлетается на куски от пуль, сам я, истинный, без осадков и взвесей, благополучно исчезаю в соседнем переулке.