Недостойная родня и анкета

Меня берут… Даже страшно сказать – куда, боюсь сглазить. О таком только мечтать можно. Ну и, как положено, дали заполнить анкету – и про себя все поведать, и про своих родственников, да поподробнее – сказали, здесь краткость неуместна.
Ну, насчет себя мне особо беспокоиться не о чем. Имею благодарности, почетные грамоты, ни в чем недозволенном никогда не участвовал, даже за превышение скорости ни разу не штрафовали. У жены тоже всё в ажуре, тем более у нее папаша начальник крупной таможни…
А вот с моими родителями уже хуже. Папа по профессии плотник, сейчас вахтером работает, мама на пенсии, была медсестрой. В общем, похвастаться нечем. Может, при рабоче-крестьянской власти они и котировались бы, но сейчас, увы... Пришлось потрясти их как следует, чтобы вспомнили хотя бы что-то стоящее в своем прошлом, о чем рассказать не стыдно. И действительно, нашлось. Папа (он по лестницам был мастак), оказывается, строил дачу какому-то крупному силовику, тот даже ему бутылку виски подарил, правда, уже открытую… Ну, а мама лично участвовала в колоноскопии двум депутатам, и оба остались довольны. Я, когда услышал все это, даже выговорил им: «Что же вы, дорогие родители, такие яркие факты в своей биографии замалчивали?»
А вот с моим старшим братом – целая проблема. Не знаю, какого черта его понесло с молодости в философию: окончил факультет соответствующий, защитил диссертацию по Шопенгауэру (немец такой ученый был) и, видно, подпал под его влияние, заразился пессимизмом. Всё у него лажа, блеф и вообще вся жизнь на земле сплошная иллюзия. Ну и, естественно, на меня всё это выплескивал, весь свой скепсис, постоянно меня в моих планах и надеждах одергивал.
Начал я стихи писать – он послушал, говорит: «Брось, не позорься! Там из без тебя бездарей хватает…»
Взялся рисовать – та же реакция. «Все это, говорит, какая-то жалкая имитация, ничего своего…»
К женщинам очень высокомерно относится, даже к молоденьким. Увидел меня с одной девушкой – с ходу забраковал. Говорит: «Хищница, по глазкам видно. Не вздумай на ней жениться! А если уж невмоготу будет, есть хорошие бабенки по вызову…»

Не нравились ему и мои карьерные устремления. Сказал мне: «Ты же врать и мухлевать не умеешь, а там без этого нельзя… Какой из тебя начальник?!»
Ко всем – с усмешкой, с презрением. Я как-то спросил его: «Ты вообще кого-нибудь уважаешь?» – «Уважаю, – говорит. – Шопенгауэра».
Вот такой мне попался братан.
Нет, так-то он молодец. Три языка знает, в философских журналах за рубежом печатается, стал даже доктором какого-то университета в Германии (не помню названия). Я в душе, честно сказать, горжусь им…
Но – слишком уж мы разные. Я этот его, пускай и научный, пессимизм совсем не разделяю. Я ищу во всем хорошее. Жизни радоваться нужно, какой бы она ни была, и философия должна быть, я считаю, конструктивной, созидательной, а не заунывной…
Да и вообще… Сейчас от такого братца лучше держаться подальше. Всякое может быть. Могут и пессимистами заняться, закон против таких упаднических настроений принять, и никакой Шопенгауэр уже не поможет. Ну и что я тогда буду делать, писать о своем брате объяснительные?
Уж лучше бы у него, ей-богу, судимость была!
В общем, решил я не указывать его в своих в родственниках. Так оно как-то спокойнее будет. Я же не донос на него пишу. Просто не сообщаю о нем – и всё. Путь не обижается. Мне почему-то кажется, что и он обо мне помалкивает. Раз как-то встретил его на улице, он с каким-то неадекватным мужиком с бубном шел, так он даже не повернулся ко мне, сделал вид, что не знает. Брат называется!